Мама всё время плакала, а я сидела на больничной койке и рассматривала свои ноги.

- Мама, не плачь, - успокаивала я, - у меня теперь ноги в горошек. Прямо как моё праздничное платье. Я почти мухомор.

Но мама не успокаивалась.

- Не плачь, - опять начинала я, - мне же уже не больно. И не страшно. Зачем ты плачешь? Я живая и здоровая.

Тамара Владимировна кашлянула в кулак и вывела мою маму из палаты. Со мной осталась только моя старшая сестра Ленка. Она сидела на стульчике и гладила мою руку.

- Прости! Это всё из-за меня. Если бы мы сюда не переехали, ничего бы не случилось.

***

Мы недавно переехали в «Дубы-колдуны». Это коттеджный посёлок с охраняемой территорией. По всему периметру высокий забор, поэтому посторонние не ходят. И дома, там, наверно, дорогие. Папа говорил: «Мы на такой дом никогда бы не заработали!» В «Дубах-колдунах» есть спортивные площадки, своя школа и детский сад. Взрослые говорят, что это очень удобно: дети всегда под присмотром. И природа красивая. Дубов, правда, там не сильно много: всего два на въезде стоят. Зато колдуны есть. В каждой семье по колдуну.

Мы бы никогда в этот посёлок не переехали, если бы не Ленка. Она вдруг стал чудеса творить. Точнее чудесами стала всё громить. У неё стеклянная посуда начала в руках взрываться. Родители очень боялись, что Ленка что-нибудь в школе стеклянное схватит, и тогда все узнают, что она странная, и заберут на опыты. Однажды дома мне от стеклянного взрыва осколком бровь поцарапало. Тогда мама не выдержала. Она потащила Ленку в анонимный кабинет психологической помощи. У нас в почтовые ящики рекламные листочки раскладывают: «Ты не такой как все? Ты не понимаешь, что происходит? Тебе нужна помощь? Анонимный кабинет психологической помощи». Оказалось, что мама обратилась туда, куда нужно. Этот кабинет существовал для того, чтобы находить новых колдунов.

Так мы переехали из двухкомнатной квартиры без балкона в двухэтажный красивый домик в коттеджном посёлке. Ленка начала ходить в новую школу, а я в новый детский сад. Родителям, правда, приходилось далеко на работу ездить, но зато Ленка перестала взрывать посуду.

Мне очень нравилось на новом месте, я подружилась с девочкой Таей. У Таи мама умеет колдовать, поэтому они здесь живут. Мы с Таей в детский сад вместе ходили, и дома у нас рядом.

Мой папа очень гордился тем, что Ленка колдовать учится. Он ей помогал в тренировках, подбадривал. Меня никогда не пускали в комнату для занятий. А в детском саду нас учили правилам безопасности: «Никогда не брать ничего волшебного!»

***

Воскресенье началось хорошо. Ленка уехала с подружками кататься на велосипедах. Мама что-то готовила на кухне. А папа, я не знаю, где был, у нас ведь комнат много теперь. Я играла в своей комнате. И тут папа закричал маме: «Милая! У меня получилось! Представляешь, у меня получилось передвинуть стул!» Вот смешной папа, радуется, что может стул двигать. Я тоже могу стулья двигать, даже стол могу чуть-чуть сдвинуть. Но я всё равно вышла посмотреть на радостного папу.

Папа стоял на кухне и жонглировал яблоками перед удивлённой мамой. Я так обрадовалась! Как здорово, что папа научился жонглировать, теперь у нас дома каждый день будет цирк. Я забежала в кухню, чтобы посмотреть фокус поближе. Папа не трогал руками яблоки! Фрукты сами кружились в воздухе! Папа – волшебник!

- Папа, ты волшебник! Как Лена! – закричала я.

- Да! Я тоже волшебник! Я знал, что это во мне есть! В кого ещё быть Леночке волшебником, как не в своих родителей! – папа сиял от радости.

Только мама не сильно радовалась:

- Надо скорее сообщить Тамаре Владимировне.

Тамара Владимировна наш куратор. Мы же новенькие в посёлке. Она нам помогает обжиться, объясняет всё. Мне кажется, она не только наш куратор, потому что все очень вежливо с ней здороваются.

- Конечно! Обязательно! – поморщился папа. – Но, можно же немножко подурачиться, пока никто никого не контролирует?

- Нет! – твёрдо сказала мама.

- Лучше бы ты всегда со мной соглашалась, - проникновенно сказал папа.

И мама тут же ответила:

- Да, конечно.

- Я съезжу в город, к друзьям, а вечером зайду к Тамаре Владимировне. Ты не против?

- Нет, конечно. Поезжай, – спокойно ответила мама.

Папа засиял от радости и подмигнул мне.

Мне, кажется, папа заколдовал маму, чтобы она на всё соглашалась. Мне стало жалко маму:

- Расколдуй маму! – крикнула я.

- Я ничего не делал, солнышко. Я такие сложные вещи не умею колдовать. Только летающие яблоки, – улыбнулся мне папа, но глаза у него были хитрые, - Иди, солнышко, играй.

Я кивнула и послушно пошла в детскую. «Ничего, - думала я, - Сейчас папа уедет, и я пойду, расскажу всё Тамаре Владимировне. Она расколдует маму».

Я смотрела, в окно, чтобы не пропустить момента, когда папа выйдет из дома. Но папа неожиданно вошёл в детскую. Он стоял на пороге и держал в руках мою розовую сумку для танцев:

- Смотри, что я для тебя сделал! – радостно сказал папа и открыл замок-молнию. Он вытащил из сумки маленькую обезьянку. Обезьянка была размером с ластик. Такая миленькая и хорошенькая зверюшка! Она переваливалась на своих крошечных ножках, как медвежонок.

- Ой, какая хорошенькая! – я протянула к обезьянке руку. Обезьянка перебралась ко мне на ладошку и стала важно ходить по кругу.

- Где ты её взял? Наколдовал? – строго спросила я.

- Я достал её из сумки. Хочешь, уберу назад? – папа забрал обезьянку, положил её обратно в сумку и закрыл молнию. Потом открыл снова и вытащил простую резинку для волос.

- А где обезьянка? – расстроилась я.

- Вот она! – папа показал мне резинку. – Захочешь опять увидеть обезьянку, положили резинку в сумку, закрой и открой молнию.

- Держи! Играй, а я поеду по делам. - Папа отдал мне сумку и вышел из комнаты.

На самом деле, я всего лишь маленькая девочка. Я очень люблю милых пушистиков. Я забыла все правила безопасности, которым нас учили в детском саду. Я забыла про Тамару Владимировну. Про маму. Мне хотелось снова увидеть смешную обезьянку. Я положила резинку для волос в сумку. Опля! И у меня снова есть обезьянка. Какая чудесная зверюшка! Она могла цепляться за игрушки, могла висеть вверх ногами. Я её катала в карете, на пони и укладывала спать. А когда пришло время чаепития, то обезьянке стало скучно без друзей. Я положила в сумку ещё одну резиночку, закрыла молнию, открыла молнию, и достала маленького зайчика.

- Ухты! Какой заинька хорошенький! – восхитилась я. – А пони можно сделать?

Я покидала в сумку все свои резиночки для волос и вытащила целую кучу чудесных зверюшек. И среди них была пони. Та самая пони, о которой я мечтала! Живая, розовая, с голубой гривой и с сердечком на боку. Все остальные зверюшки стали мне совсем не интересны, и я покидала их обратно в сумку, где они превратились в резинки для волос.

Пони была такая красивая, что я не выдержала и побежала показывать её Тае. Мы с Таей сели на лавочке в сквере, и я раскрыла ладошку:

- Ах, какая чудесная пони! Ой, она ещё и шевелится! Она волшебная! – закричала Тая.

- Тихо! Нам же нельзя играть волшебными игрушками, - напомнила я.

- Где ты её взяла? – прошептала Тая.

- Из волшебной сумки.

- Достань мне такую же, а то я всем расскажу.

- Ну, хорошо, только пони не всегда получается. Давай ты выберешь животное из тех, что есть.

Я открыла молнию и начала вытаскивать зверюшек.

- Ах, какие они миленькие! – восхищалась Тая. – Давай их всех оставим!

- Всех нельзя, они расползутся и потеряются, - строго сказала я.

- Ну, хорошо, давай оставим шесть и будем играть в детский сад.

- Давай!- согласилась я, сложила оставшихся зверьков в сумку и закрыла её.

Мы так здорово играли с Таей, что совсем ничего не замечали. А тут к нам подошли большие мальчишки. Они увидели зверьков и забрали мою любимую поню:

- Откуда у вас эта пакость? Волшебными игрушками нельзя играть!

- Отдайте! Это мне папа подарил! – захныкала я. Я боялась, что мальчишки раздавят мою любимую пони.

- Где он взял игрушки? Твой папа не умеет колдовать! Он украл их? – наступали мальчишки.

Я так обиделась на то, что моего папу назвали вором, что случайно проболталась:

- Нет, он их из волшебной сумки достал. Кладёшь в сумку вещи, молнию закрываешь, а когда открываешь, то получаются красивые зверьки.

- О! Волшебная сумка. Дай поносить! – и длинный рыжий мальчишка забрал мою сумку.

- Отдайте! Это моя сумка! – закричала я.

Но мальчишки не слушали. Они открыли сумку, повыкидывали из неё мои резиночки и начали запихивать всякие камни, ветки, банки. И из сумки выскакивали страшные гадкие чудища. Они были маленькие, но злые: кто кусался, кто кололся, а кто дрался. А мальчишки всё не останавливались. Они запихивали в сумку мусор, дёргали замок. И тут молния взяла и разошлась. Чудища перестали выскакивать из сумки.

- Эй, плакса. У тебя сумка сломалась. – Рыжий мальчишка швырнул мне мою розовую сумку.

- Давайте в войну играть. Эти монстры будут солдатами! – сказал толстый мальчик и схватил одно из чудовищ.

Ребята стали расставлять солдат в шеренги, но те не слушались, клацали зубами и расползались в разные стороны.

Один зубатый чудик полез на рыжего мальчишку и укусил его за ногу, даже кровь пошла. Рыжий взвыл, скинул с себя чудовище.

- Какие-то они бешенные у тебя! Сама с ними играй! – толстый мальчик стряхнул с ноги цепкое чудище.

Мальчишки убежали. Мы остались в сквере одни с этими гадкими чудищами.

Тая залезла на скамейку и начала плакать:

- Они нас покусают! Я боюсь! Убери их! Зачем твой папа их придумал!

- Не плачь, Тая! Я положу чудищ обратно в сумку, и они превратятся в мусор.

Я соскочила со скамейки и начала собирать монстриков в сумку. Чудища недовольно дёргали ножками, но разрешали положить себя в сумку.

Я запихнула всех оживших монстриков в сумку, но они не собирались превращаться. Наверно, всё дело в молнии, которая поломалась. И тут я наконец-то вспомнила про заколдованную маму и про Тамару Владимировну. Я зажала сумку руками и побежала на выход из сквера.

Кабинет Тамары Владимировны находился в небольшом здании рядом со школой. Я влетела к ней и прямо с порога закричала:

- Тамара Владимировна! Мой папа стал волшебником! Он маму заколдовал! И сумку! И в город поехал! А сумка сломалась!

И тут зазвонил телефон.

- Подожди, солнышко, успокойся. Отдышись пока, а я на телефон отвечу.

Тамара Владимировна подняла трубку, послушала немного. Лицо у неё стало таким серьёзным. Она поджала губы и ответила: «Объявляй тревогу! Выезжаю!»

Потом она глянула на меня и сказала:

- Да, наделал твой папа дел. Поедем разгребать. Потом маму твою расколдуем и сумку починим. А ты посиди в кабинете. Здесь безопаснее.

Тамара Владимировна погладила меня по голове и вышла из кабинета. В двери щёлкнул замок.

- А сумка? Тамара Владимировна? – пропищала я перед запертой дверью. В сломанной сумке нетерпеливо закопошились и защёлкали зубами чудища.

***

Я стояла перед дверью и ждала, когда вернётся Тамара Владимировна. Она же не может бросить меня одну с этими чудищами. Руки устали держать тяжёлую сумку. А потом одно из гадких чудищ извернулось и укусило меня за руку. От неожиданности я выронила сумку, и заколдованные монстры бросились врассыпную. Они стали бестолково бродить по комнате, натыкаясь на предметы и пробуя их грызть. Только тот гадкий кусачий монстр не сводил с меня глаз.

Я залезла на стол. Мне было страшно. Я пробовала звать на помощь, но никто не отзывался. Открыть окно у меня не получилось. Я дёргала-дёргала ручку, но она была слишком тугая. Скорее бы меня уже забрали отсюда.

Чудища перестали бродить по кабинету и столпились вокруг стола. Наверно, они были голодные, а деревянная мебель на вкус им не понравилась. А потом неожиданно все сразу полезли на стол. Я их сталкивала, но они всё равно лезли. Чудища цеплялись за край стола, за мои кроссовки. И лезли-лезли.  А потом они начали кусаться очень больно. По ногам потекла кровь.

Я кричала, кричала, пока, неожиданно не открылась дверь. В комнату влетела Тамара Владимировна, а за ней ещё какие-то люди. Они отогнали чудищ. Какой-то дядя взял меня на руки, и отнёс в школьный медицинский кабинет. Наша медсестра меня сразу вылечила: ноги болеть перестали, кровь не текла, на месте укусов только кружочки остались красненькие. Медсестра вздыхала:

- Не могу ничего сделать. Слишком глубокие укусы. Шрамы останутся.

А тут в комнату вбежала мама и сестре Ленка. За ними зашла Тамара Владимировна. Мама кинулась меня обнимать. Ленка стояла и шмыгала носом. Мама всё время плакала, а я сидела на больничной койке и рассматривала свои ноги.

- Мама, не плачь, - успокаивала я её, - у меня теперь ноги в горошек. Прямо как моё праздничное платье. Я почти мухомор.