Часть 1,  Детские игры раз.

Волна выкатилась из моря и поползла по песку к ногам человека, как раздувшаяся от гнева кобра.
- Ух ты, - встрепенулся человек, робея перед набегающей горизонтальной  массой.
- Не боúсь! – выдохнула волна, не дотянув до человеческих пят каких-то полтора метра.

На протяжении столетий о разумных взаимоотношениях трёх стихий - человека, моря и берега пишут и говорят бесконечно. Более того, будущее буквально кишит «оригинальными» описаниями на эту вечную, как мир, тему.

А теперь представьте эгейское или кокосовое побережье. С ленцой, «не в охотку»  штормит море. Метрах в десяти от берега, упираясь ногами в дно, стоит русская парочка, рассекая набегающие волны, как два волнореза. С низкого горизонта волны кажутся огромными! Они бьются о русские груди, пытаются их смять и опрокинуть. Масса моря заплёскивает  смельчаков. Каждое мгновение, проведённое под водой, кажется фрагментом бесконечности.

Но вот морской вал оседает, теряет к людям интерес и, повернувшись спиной, устремляется к берегу. «Мы живы!» - трубят в два голоса беспечные русичи, не приметив, как огромная следующая волна уже вспенилась над порогами и приближается к человеку…

Однако, подобно предшественнице, вскоре и она теряет сакральную связь с океанической утробой матери, мелеет и приплёскивает песчаную отмель нежнее пеночки утреннего кофе.
- Эх-х-х-не-выш-ш-шло… - выдыхает волна и пятится назад.
(Кстати, вы замечали, как по песку вслед за волной пятится её мокрая тень?)
Берег торжествует победу, искрясь на солнце миллиардами песчинок, которые только что едва не превратились в морское дно. Но торжество берега не долгое. Следующая волна уже клокочет бурунами «У-у-у-меня-получится!»…

Хозяин моря, царь Окиян, поглядывает из коралловых глубин на одиозные усилия волнистой ряби и хранит олимпийское спокойствие. Он знает: вода по капле точит всякий камень, а волн в Его "сундуках" достаточно!
Стряхнув на песок адреналин, добытый  в сражении со стихией, русская парочка покидает берег. Молкнет бессвязный клёкот человеческих эмоций. В наступившей тишине морскую пучину, как бабу в длинном платье с волнистыми оборками, ещё долго кружит ветер в задумчивом ритме опустевшего танцбола, приплёскивая берег пенистыми бурунами из-под «дамских» каблучков…

Часть 2,  Детские игры два.
- Вот потеха! Волны одна за другой ползут на берег, как маленькие карапузы, перебирая под собой песок пухлыми лапками, а мать, натянув полозки, с улыбкой возвращает их обратно.
Море всегда возвращает волну, чтобы не случилось беды. Оно знает: стоит волне заглядеться на берег секундой дольше, миллионы крохотных песчинок, как стая голодных пираний набрасываются на пенистую шалунью и безжалостно её поедают. А потом, сытые и довольные, они, искрясь на солнце, смыкают  мокрые животики так плотно, что хоть бегай, хоть катайся на велосипеде – не провалишься!

Помните картину Айвазовского «9-ый вал»?

О, это резвятся уже не милые карапузы, а «детишки» постарше. Они обучены всем премудростям морской охоты и своё не упустят. Даже Море волнуется, глядя на потешные игры своих высоколобых умников. А шуму-то сколько! Бедный кораблик, как мячик для пляжного волейбола, то взлетает вверх, то стремительно падает вниз, и кажется, вот-вот  больно ударится о дно!..

Нет. Кто- то в затяжном прыжке вытаскивает верную свечу. И игра продолжается.

Но вот Ветер повелевает небесному грому протрубить «Довольно!» И на горячие головы разыгравшейся "детворы" проливаются накопившиеся в облаках материнские слёзы умиления.
Вы когда-нибудь видели море в грозу?

Штормовое брожение масс успокаивается, огромные валы мерно покачивают линию горизонта. И если чудом уцелел какой-нибудь кораблик, то капитан уже не читает молитву о спасении на водах, а, раскуривая трубку под проливным дождём, велит юнге поднести ковш лучшего рома из кладовых корабля. «Жорж! – кричит он юнге, - Мы уцелели, три тысячи ...!»

Часть 3,  Садко
Игры завершены. «Детишки» большие и малые рассаживаются за родительским столом. По всему видно, аппетит они нагуляли на славу!
На столе чего только нет: три корабля с полным корабельным обмундированием, штук сорок шлюпок, яхт рыбацких и всевозможных вельботов, а по мелочам – не сосчитать!

Во главе собрания на тронном возвышении два брата сидят: Ветер-ветрило и царь Окиян. Сидят, да на детишек поглядывают, трапèзу не начинают, будто ждут кого.
И точно. Ползёт по дну, переваливается ком чудищ морских. Тут и осьминожки, и рачки всякие, и коньки морские, и каракатицы.
- Обнаружили? – спрашивает царь Окиян сошку морскую.
- Повсюду искали, отец наш, ох, повсюду. Старались, как могли! – отвечает челядь истошно и пискляво.
- Обнаружили, или не обнаружили?! – сердится царь.
- Обнаружили, отец наш, обнаружили, не гневайся, получай подарочек! – потешно  булькает вертлявая каракатица.

Вот расступились чудища и вынесли наперёд ряженого в кафтан человека.

- Играй, Садко! – крикнул брат Ветер, - Не привык я без движения столовничать!
Садко оглядел пирующих, взмахнул рукой и ударил по струнам. Да так крепко ударил, что порвал все четыре разом.
- Эх ты, неумеха поганый! – Окиян нахмурил брови и залпом осушил кубок с водой из Красного моря. Оттого его щёки раздулись и стали пунцовые, -  Как смеешь ты, смерд, нам с братом трапèзу печалить?!
- Виноват, владыко, отпусти на час, вернусь и струны новые принесу.
- А коли не вернёшься, что тогда?
- А тогда - не пить мне воды вовек и от жажды умереть, коли слово нарушу.
Переглянулись братья и отпустили Садко.

…Сидит Садко на берегу, смотрит на волны. Струны он отыскал, да знает, не отпустят братья его второй раз, при себе оставят. А коли плохо сыграет, да не потешит "публику", так на съедение морским чудищам отдадут. Вот ведь задача: и живым остаться, и на свет Божий вернуться?
Эх, не поплывú он второго дня на корабле, послушай жену Софьюшку – не сидел бы сейчас у врат морских, да слёз горьких не лил.

Припомнил Садко последний перед путешествием вечер.

- Отпусти ты меня, Софьюшка, рвётся душа моя мир повидать, да музЫку дальнюю послушать! Чувствую, нужнó мне это, ох, как нужнó.

-  Ах, Садко-Садко, нужда твоя мне понятна, да только знаю я, пропадёшь ты в море и земель дальних не повидаешь, и меня сиротой безмужней оставишь.

- Софьюшка, да ты глянь на корабль - новёхонький, как Пасхальное яичко! Да такому кораблю никак невозможно утонуть: ковчежек спасения - вот он каков!

- Глупый ты ещё, Садковушка, ну да что тут говорить, коли решил – ступай. Подожду я тебя, долго подожду!..

Вспомнил Садко, как при этих словах посмотрела на него Софьюшка. Будто глаза дельфина, глубокие и мутные одновременно, он увидел перед собой. Жутко стало. Стон, клёкот, тысячи разных подводных шуршаний услышал он разом тогда. «Ах ты, Софьюшка, приворотница! Э, нет, коли решил – еду!»

Сколько времени сидел Садко на бережке, вздыхая, да охая, да поглядывая на гусли – не сказать. И вдруг пришла ему в голову мысль!
…
- Вернулся? – басовито хохотнул царь Окиян.
- Как обещал, великий царь, вернулся, - Садко молодецки топнул сапожком и как бы невзначай наступил на плюгавую каракатицу. Та взвизгнула, выпустила облако пепельно-чёрного дыма и обиженно отползла в сторону.
- Вот это по-нашему! Играй! – брат Ветер выпорхнул из-за стола и молодецки пошёл по кругу.
Садко, подхватив ритм его шагов, заиграл Камаринскую, да так ладно, что и царь Окиян, и дети, и прислуга царская, все повскакали со своих мест и закружились, переплясывая друг друга.

А Садко только того и надо. Стал он играть ещё быстрее, ещё громче.
Первым повалился на дно морское гигантский осьминог, запутав щупальцы в клешнях огромного краба. Краб никак не хотел падать на спину заодно с осьминогом, оттого разозлился не на шутку и сжал клешни, как при охоте. От нестерпимой боли осьминог совершенно вышел из себя и стал несколькими свободными щупальцами хлестать всех вокруг. Сочные удары многометровых конечностей с ядовитыми присосками навели ужас на танцующих дельфинов, касаток и невиданных глубоководных чудищ. Началась паника. Ломая столы с дорогими угощениями, морская братия кинулась врассыпную. Музыка стала не слышна за визгом, бульканьем, ударами  хвостов и плавников друг о друга!

Часть 3,  Софьюшка.
Садко закинул гусли за спину, изловчился и обхватил руками плывущего рядом  дельфина. Дельфин, без того напуганный происходящим, метнулся в сторону, но Садко вжался в его скользкую спину и чудом сохранил равновесие.
- К людям!- прокричал он, - Скорей!
В испуганных зрачках дельфина вспыхнул на мгновение свет канувших в Лету тысячелетий. Он понял, вернее, почувствовал, что хочет от него человек и, как верный конь, помчался к берегу.

- Отченька благой, помози! – шептал Садко, стараясь не расцепить немеющие пальцы рук. Дельфин ещё прибавил скорость. Через двадцать минут он, как торпеда, взлетел на волнами. Садко успел вдохнуть всей грудью воздух, пропитанный сладким ощущением прежней солнечной жизни.
Дельфин сбавил скорость и мягко шелестя плавниками подплыл к берегу.

- Софьюшка, да как же ты здесь оказалась? – воскликнул Садко, выходя на берег.
София поклонилась мужу в пояс, потом подошла к дельфину, застывшему, как огромный валун, на мелководье и погладила его скользкий нос:
- Спасибо тебе, дружок. Возвращайся с миром, Бог с тобою!
Что-то очень знакомое ещё раз окликнуло память дельфина. Он внимательно посмотрел Софьюшке в глаза и, отталкиваясь плавниками от мелководья, попятился в море.