Атокарион

- Облако с востока! – разнесся по Хрусталю крик, и его обитатели на мгновение замерли, прислушиваясь. – Красное!

Едва эти слова сорвались с губ дозорного, как в воздухе разлился звон колокола, предупреждая о приближении дождя. Люди засуетились, поселение наполнилось громкими криками и горячей руганью. Такая суматоха – привычное дело. Раз приближалось облако – мешкать нельзя. Необходимо закончить все дела, требующие выхода за стены. Кроме того, нужно отправить лесорубам и рыбакам помощь, иначе они не успеют вернуться или будут вынуждены оставить под дождем большую часть добычи. Такой расточительности жители Хрусталя позволить не могли.

- Темнеет, - довольно произнес Тис, провожая взглядом торопливо удаляющихся птиц. – Скоро будет довольно красиво. Особенно после дождя…

Я мрачно уставился на него. Мы – братья, но очень разные. Я – высокий и худой, с острым, обычно хмурым лицом; Тис – широкоплечий и коренастый, с вечной загадочной улыбкой на губах. Сейчас его рыжую бороду нежно трепал ветер, и складывалось впечатление, что в ней прячутся какие-то крошечные зверьки, что никак не могут найти путь к свободе. Нежелание Тиса бриться и непоколебимая вера в чудеса делали его похожим на доброго гнома из давно забытых сказок. Что до меня… Мои взгляды гораздо мрачнее. Я считаю, что этот мир давно мертв, а все мы лишь пытаемся отсрочить неизбежное.

- Опять твои намеки, - вздохнул я. – Нет, Тис, я не пойду в лес ночью. Любуйся его красотами отсюда.

- Зануда ты, Эган, - огорчился он. – Когда мы в последний раз устраивали ночную вылазку? Куда подевались те славные деньки, когда мы вдвоем, сражаясь за каждый шаг, ходили за минералами?

- Они в прошлом. Я повзрослел, Тис. Теперь я понимаю, что выживание Хрусталя куда важнее жажды приключений. Пора бы и тебе повзрослеть.

Он лишь хмыкнул в ответ.

Протяжно заскрипели шестеренки подъемного механизма дозорной башни, опуская гнездо на землю. Горячий ветер взъерошил волосы, примял медленно уходящую в землю траву, поднял ворох листьев, закружив их воздухе, словно в диковинном танце. Почернели деревья, выделяя вязкий защитный сок. Кусты выпустили тысячи блестящих нитей, сплетающихся в серебристый кокон. Лес готовился к приходу дождя.

Вскоре солнце скрылось за позолоченными макушками деревьев, уступив небесные просторы сестрицам-лунам. Воздух стремительно нагревался, с востока доносился характерный для дождя шум. В поселение поспешно возвращались последние рыбаки и лесорубы. На их покрытых блестящими каплями пота лицах сияли довольные улыбки. Что ж, значит сегодня лес щедр на добычу.

Когда все, наконец, вернулись, дежурный велел закрывать ворота. Зашумел очередной механизм, смешиваясь с возбужденными голосами жителей. Тяжелые деревянные створы медленно, словно нехотя, закрылись, отрезав Хрусталь от неприветливого мира.

Четверо магов, собравшихся вокруг трех рунных монолитов в центре поселения, принялись активировать купол, совершая завораживающие движения руками, словно проводя какой-то шаманский ритуал давно сгинувших племен. Их кисти слабо светились алым, вторили им сложные руны монолитов, словно подхватывая заведенную песнь. Вскоре магов полностью окутала мешанина разноцветных линий, скупо блестевших в полумраке. Затем тихий хлопок, яркая вспышка, и вот появилась радужная сфера, напоминающая мыльный пузырь.

Она медленно поднималась в воздух, вырастая на глазах. Она росла и росла, заполняя собой все поселение, со звонким чмоканьем поглощая постройки и людей, пока, наконец, не достигла стен, прикосновение к которым знаменовало конец роста. Радужная оболочка новорожденного купола побледнела, потеряла все краски, обратившись в неразрушимое стекло.

Жители, рассевшись кто где, замерли, устремив взоры в небеса в ожидании дождя. Работа никуда не убежит, а вот чарующее зрелище можно и пропустить. Это казалось мне забавным. Ведь не будь купола – дождь сотрет Хрусталь с лица земли вместе со всеми жителями, что сгинут в адских муках. Тем не менее люди любят дожди, а я так и не смог понять почему. Вероятно, я один забыл, что значит радоваться жизни.

- Опять эта постная рожа, - хохотнул Тис, хлопнув меня по спине. – Расслабься и наслаждайся видом.

- Спасибо, - ответил я. – Но я лучше пойду спать. Нужно набраться сил: на рассвете пойдем в лес. Ты тоже не задерживайся.

Тис обреченно махнул на меня рукой и сосредоточил внимание на небесах.

А я неспешно шагал к дому, обходя сидевших тут и там людей. То и дело кто-то здоровался, я натянуто улыбался в ответ, но от приглашений присесть рядом отказывался. Я предпочитал общаться с людьми лишь по делу, но почему-то имел репутацию человека вежливого и общительного. Ума не приложу, почему.

Мы с Тисом росли сиротами. Все детство прошло в борьбе за жизнь, еду и ночлег. Судьба лишила нас многих прелестей жизни, украла наше детство, забрала наших родителей. Тис, будучи старшим, еще помнил их. Я же не мог вспомнить ни лиц, ни голосов. Брат был вынужден в одиночку противостоять бессердечному миру, отдавать все силы на выживание, все время на заботу обо мне. Я не могу даже представить, как тяжело ему пришлось.

Когда мне исполнилось двенадцать я стал помогать Тису. Он устраивал на площадях глупые представления, приковывая к себе взгляды смеющейся толпы, в то время как я цепкими пальцами добывал денежки ничего не подозревающих зевак. Брат мастерски устраивал кавардак на рынках, отвлекая торговцев, пока я наполнял мешок овощами, выпечкой, а порой и мясом. Случалось, что мы залезали в чей-то дом в поисках серебра. Столовые приборы, подсвечники, украшения – все исчезало в ненасытной утробе наших мешков. У нас даже был свой собственный скупщик, порой щедрый на монеты. Но спустя два года все закончилось.

Я плохо помню, что произошло – слишком был напуган. Помню лишь крепкие руки стражников, холодные прикосновения цепей, полумрак темницы, жуткий привкус безысходности и страха, заполнивший ее. Почему-то Тис смеялся, хотя в глазах стояли слезы.

Но все оказалось не так уж плохо. Мы были слишком юны, чтобы понести наказание по всей строгости, и вполне заслуживали второго шанса. Тем не менее наказание было довольно суровым: нас записали в отряд гир-разведки королевской армии.

Большинство посчитает это смертным приговором, но мы с Тисом решили, что попали в рай. Да, мы не спали на перинах, но и не мерзли на камнях; не бездельничали на берегу реки, но и не бежали от разъяренных кабанов. А еда, что обрела среди ровесников славу помоев, показалась нам королевским пиром.

Следующие полтора года мы постигали секреты военного ремесла: как выследить врага, как применять навыки маскировки, как добывать нужную информацию и даже как справиться с дикими зверями. День за днем мы становились все более совершенными воинами, готовыми к любым ударам судьбы. Некоторые восхищались нами, другие – завидовали, третьи – пытались всячески помешать достигнуть высот. Нам прочили славное будущее, полное изумительных побед и легендарных подвигов. Но однажды мы, как и весь мир, лишились своего будущего.

За долгие века человечество многого достигло. Ему распахнулись запретные глубины магии, оно сумело прикоснуться к тайнам механики и достигнуть мастерства в искусстве и ремеслах. Но люди забыли о тех, кто толкал их вперед, кто распахивал перед ними запертые двери, по чьей воле удавалось собирать богатый урожай. Они возомнили себя хозяевами мира, не обязанными испытывать благодарность. С каждым новым днем молитвы звучали все тише, а в храмах пустовало все больше мест. И Боги разгневались.

Мир содрогнулся от ярости бывших покровителей. Чудовищная магия обращала в пыль империи, рвала землю в клочья, высушивала озера. Всего за день мир изменился до неузнаваемости, уже в первые часы Истребления карты потеряли всякий смысл. В огне исчезали страны, тонули в крови города, растворялись в бесформенные лужи горные хребты. Боги не знали пощады, нанося по земле удар за ударом, смешивая с грязью дерзких существ, гордо именовавших себя человечеством. Треснула одна из лун; завопили в агонии сами законы природы, истерзанные безумным колдовством.

Однако не все Боги желали людям гибели. Часть Небесной обители выступила в защиту человечества, надеясь спасти как можно больше жизней и остановить своих собратьев. Истребление превратилось в войну.

Впрочем, несмотря на то, что разрушительная божественная магия теперь гремела вдали от земли, остаткам человечества это не принесло облегчения. На смену всепожирающим заклинаниям пришло небесное войско – феоны – чтобы найти уцелевших и обеспечить им вечный покой.

Феоны не поддавались воздействию магии, и Боги, принявшие сторону людей, не могли защитить их от кровожадных легионов. Зато смогли научить создавать оружие, способное сделать это, и вскоре человечество, стоящее на грани полного исчезновения, смогло биться за свою жизнь.

Подобно тараканам, горстки выживших разбежались по всему миру, укрывшись в пещерах, затерявшись в лесах. Теперь сражаться приходилось не только с хладнокровными феонами, но и с обезумевшей природой, которая, чудилось, обнажила клыки, выпустила когти, направив их против умирающей цивилизации. Изуродованный божественной магией мир точно обратился в дикого зверя, готового растерзать все живое, до чего мог дотянуться. Но люди не зря обрели славу паразитов. В отличие от феонов, что ежедневно гибли сотнями, а то и тысячами, мы сумели приспособиться, отделавшись малой кровью.

За мрачными воспоминаниями я и не заметил, как пришел домой. Скрипнув дверью, я нырнул в темноту.

Богатого интерьера в наше время не найти: дома служили только для сна, и наш с Тисом исключением не являлся. Две кровати, два сундука для вещей, да небольшой шкафчик для походного снаряжения – вот и все, чем могло похвастать наше жилище. Круглое окошко выходило на стену Хрусталя, но так как она прозрачна, точно стекло, и лес хорошо видно, я все-таки не устоял перед желанием взглянуть на дождь.

Я еще помню те времена, когда с неба лилась вода. Помню, как смеющиеся дети подставляли лица крупным каплям, как на улицах расцветали лужи и как танцевали от радости фермеры в засушливые годы. Теперь же все иначе. Дожди больше не дают жизнь. Они ее забирают.

Красное облако поливало землю жидким пламенем. Его огненные струи, пугающие, но прекрасные, текли по куполу, с шипением умирая на земле. Мир наполнился тенями, их причудливыми танцами. Люди подняли восхищенный гомон, словно попали в театр, где умелый фокусник ловко играет с огнем, дразнит его, лишь бы заставить тени плясать еще безумней, чтобы публика завизжала от восторга.

Покрытые черным соком деревья поглощали потоки дождя, впитывая всю мощь разрушительной стихии. А затем темные стволы покрывались светящимися прожилками, пульсирующими голубым светом линиями, словно разрывавшими кору изнутри. Засияли листья, выпуская сверкающие нити, рвущие ночь голубыми огнями. Эти нити, лениво притягивались друг к другу, сплетались в не менее яркие плоды, солнечной вишней покрывающие все ветви.

Тут же лес наполнился движением и скачущими тенями. Множество мелких зверьков, приспособившихся к дождям, засновали по земле, запрыгали с ветки на ветку, обрывая сияющее лакомство. Пусть я не мог их сейчас слышать, но я точно знал, как забавно они чавкают. А еще я знал, что эти зверьки представляют большую опасность.

Впрочем, несмотря на недюжинную прыть, для некоторых зверьков этот дождь стал последним: потеряв бдительность, они становились добычей более крупных зверей, затаившихся в тенях. Забавно. В этом мы, люди, не слишком отличаемся от зверей. Стоит на секунду зазеваться, как что-нибудь оттяпает ногу. Или голову.

Тяжело вздохнув я улегся на кровать. За мрачными размышлениями о том, сколько же еще отпущено мне и брату, я не заметил, как уснул.

***

На рассвете зазвонил колокол, напоминая всему Хрусталю, что под лежащий камень вода не течет. На соседней кровати заворочался Тис, сопровождая каждое движение сонным бормотанием. Одного колокола мало, чтобы его разбудить, поэтому этой нелегкой работой всегда занимался я.

Когда поток беззлобной брани в мой адрес иссяк, мы умылись и отправились завтракать. В общей столовой царила атмосфера безмятежности, свойственная только этому месту. Здесь люди предпочитали мечтать и вспоминать былые деньки, а все проблемы оставались за дверью, лишь тихонько скребя душу, робко напоминая о себе.

После завтрака жители дружной толпой идут в молельню. Многие, включая моего брата, верили, что если усердно молиться, то Боги смилостивятся и вернут земле ее первозданный облик. Я же относился к меньшинству, считавшему изменения непоправимыми, а молитвы – лишь пустой тратой времени.

Обычно я не мешал Тису молиться, но сегодня ждать целый час мне не хотелось: сегодня каждая минута на счету. Пригрозив ему, что уйду лес один, я отправился домой за снаряжением. Брат, чертыхаясь, поплелся следом. Я незаметно улыбнулся - угроза никогда не подводила.

Походная одежда приятно давила на плечи, пояс привычно стянул живот, звякнуло что-то в одном из многочисленных кармашков. Проверив, как сгибаются лапки у медных скарабеев, не высохла ли ментальная краска, а также легко ли достается сфера, мы направились в лес.

- Берегите свои шкуры, - подмигнул дозорный, открывая ворота. – А еще лучше – добудьте чужие.

- Обязательно, - хмыкнул Тис.

С первыми шагами за ворота сердце начинает биться быстрее. Словно кто-то невидимый касается шеи холодной рукой, пронзая кожу острыми когтями, а из крошечных ран вытекает не кровь, а ощущение безопасности, появляющееся за высокими стенами. Тело непроизвольно напрягается, обостряется слух, стараясь разобраться в лесном шуме, выявить угрозу раньше, чем она выявит тебя. За пределами Хрусталя царит дикий мир, не знающий жалости. Смерть здесь хозяйка.

- Вперед, - бросил я брату и первым зашагал к лес.

Под ногами хрустели осколки коконов, что укрывали кусты от дождя. Теперь они все потрескались и рассыпались, точно глиняные кувшины, разбитые метким броском камня. Чуть позже обитатели Хрусталя соберут черепки – их пылью, способной защитить от огня, обрабатывают одежду всех, кто покидает Хрусталь.

Около деревьев темнели пятная крови – единственное напоминание о съеденных ночью зверьках. Но и оно скоро исчезнет: пятна кишели червями-кровоглотами.

Осторожно раздвигая заросли, мы погрузились в тень леса. Сквозь разлапистые кроны солнце едва проникало меж деревьев, но после дождя, когда темные стволы все еще источают голубой свет, оно и не требовалось. Когда деревья сыты - лес полон сияния, достаточного, чтобы превратить безлунную ночь в солнечный день.

- Здесь осторожно, - предупредил я. – Гнездо короедов.

- Не слепой.

Я лишь пожал плечами.

Трава уже давно показалась из-под земли, и каждый шаг отзывался щелканьем ломающихся стеблей. Благо, укрепленная эластичной медью подошва надежно защищала ступни. Какой-то куст попытался ужалить меня за ногу, но ядовитые шипы бессильно скользнули по защитной пластине, а вот куст за свою дерзость был наказан: Тис вырвал его с корнем и забросил куда подальше.

Некоторое время мы шли молча, нарушая тишину лишь редкой руганью в адрес какой-нибудь растительности или насекомого. Однако Тис, все еще не забывший утреннюю обиду, не сумел удержать ее в себе:

- Вот скажи мне, братец, почему ты не хочешь молиться?

- Потому, что это бесполезное занятие.

- Ты не можешь этого знать.

- Могу.

- Откуда же?

- Оттуда, что вы молитесь уже десять лет, - обреченно вздохнул я. - Что-то изменилось? Нет. Помогли ли нам Боги? Нет. Потратили ли мы кучу времени, которое можно было применить с большей пользой? Да.

- Опять ты начинаешь, Эган, - скорчил Тис обиженную мину. – Пусть не сегодня, но возможно завтра Боги изменят свое решение и помогут нам. Они же отозвали феонов и сами больше не нападали на нас!

- Ага, - усмехнулся я. – Вот только оставили нам напоследок свой проклятый Атокарион. К тому же мы не знаем наверняка, почему Боги больше не давали о себе знать. Может, силенки кончились. Не могут больше хлебать свою амброзию, поэтому и феонов отозвали, чтобы тех их кормили с ложечки.

- Глупости, - отмахнулся брат. – Наверняка осознали, что натворили, и …

- Тис! Я не хочу это обсуждать! Мне нет дела до Богов, молитв и прочей чепухи. Я просто хочу выжить. Нравится молиться – пожалуйста, только не надо меня в это втягивать.

- «Пожалуйста»? Из-за тебя я пропустил утреннюю молитву!

- Тс-с-с! Не кричи так! Ты прекрасно знаешь, что после дождя все твари сидят по норам. А ваши посиделки у алтаря отнимают слишком много времени. Или ты предпочитаешь… Стой. Там квиммы!

Тис мгновенно потерял интерес к спору, устремив взор в указанном направлении. Там, метрах в десяти, три крупных особи сосредоточенно чавкали, склонившись над тушей многорога. Видимо, лишь благодаря сытному обеду они не услышали наш спор.

Квиммы – это крупные, покрытые иглами твари, отдаленно напоминающие рептилий. Каждая из шести лап заканчивалась острыми когтями. Вытянутые, как у крокодила, морды защищены костяными пластинами. Охотятся они исключительно стаями, окружая добычу, стараясь нападать с флангов и со спины. Стратегия проста: измотать и нанести как можно больше ран. И, когда жертва достаточно ослабнет, квиммы набрасываются разом, не оставляя ни единого шанса на спасение. Особенно жутким выглядел способ питания: отрывая от добычи куски плоти, квиммы подбрасывают их в воздух, чтобы затем проглотить на лету. Этим они обязаны строению морды.

- Что будем делать? – шепотом спросил Тис. – Их всего трое. В Хрустале будут рады костяным пластинам.

- Не стоит тратить на них силы, - немного подумав, ответил я. – Нам предстоит еще много пройти и кто знает, что мы встретим.

- Обойти не выйдет. Кругом заросли красного можжевельника.

- Знаю. Делать нечего, придется потратить свистульку.

- Уверен?

Я медленно кивнул. Конечно, не стоило разбрасываться полезными вещами при первых же признаках опасности, тем более, что Тис прав – квиммов всего трое. Но вступать в бой уж точно не хотелось: один укус – и мы будем вынуждены вернуться в Хрусталь. Попавшая в рану слюна вызывает сильное головокружение. Пусть пластины добывают охотники.

Тем временем Тис приготовил свистульку – медный пузатый диск с крошечными дырочками. Хищно ухмыльнувшись, он надавил на центр свистульки, и, услышав едва различимое тиканье, бросил ее в квиммов. Мы заткнули уши.

Бросок вышел довольно метким – диск приземлился рядом с тушей многорога. Квиммы, пораженные наглостью неизвестного предмета, резво отскочили, устремив на свистульку взор янтарных глаз. На мордах появился угрожающий оскал.

И тут свистулька ожила.

Из множества дырочек начал с шипением вырываться густой синий дым, сопровождаемый оглушительным свистом. С ближайших деревьев в ужасе взмыли птицы, приникли к земле некоторые травы. Перепуганные квиммы бросились наутек, позабыв не только о недоеденном многороге, но и о собственных сородичах.

- Замечательно, - довольно произнес Тис, когда свистулька умолкла. – Вот бы квиммы угодили в можжевельник. Тогда и пластинами разживемся.

- Не полезу я к можжевельнику. Жизнь дороже. Идем дальше.

Дым, испускаемый свистулькой, рассеивается почти моментально, поэтому место кровавой трапезы мы миновали беспрепятственно. После нашей диверсии эта часть леса будет пустовать не менее часа, но густые заросли висячего мха, в которые я едва на попался, напомнили об осторожности.

Оставшийся путь проделали молча, опасаясь пробуждения местной фауны. Порой мы останавливались, чтобы наполнить поясные мешочки той или иной травкой. Алхимики и целители будут рады пополнению своих запасов.

Вскоре проснулись короеды, и лес наполнился противным хрустом. Деревья кишели этими противными насекомыми, что пожирали покрывающий стволы и листья затвердевший защитный сок. На голову сыпалась пыль, мы то и дело чихали. Большой опасности короеды не представляли, если их не тревожить. В противном случае эти маленькие твари быстренько обглодают руку. Или ногу.

Наконец мы достигли берега реки. Здесь деревья были редкими, однако назвать поляной это место все равно язык не поворачивался. Вся трава давно вырвана, угрожающие работе кусты – вырублены. Попасть сюда можно лишь по неприметной тропинке, что за долгие годы проложили мы с братом. Все остальные пути заросли грибами-порохунами, взрывающимися, если на них наступить. Животные чувствовали их и старались сюда не лезть.

- Давай закончим поскорее, - попросил Тис, извлекая из наплечной сумки обед. – Мне бы хотелось вернуться к вечерней молитве.

Я обреченно покачал головой, но вслух ничего не сказал.

С удовольствием перекусив вяленным мясом и современным подобием хлеба, мы достали инструменты и подошли к ивам.

- Сегодня природа щедра, - удивленно заметил я.

- Я же говорил, что Боги помогают нам, - довольно хмыкнул мой набожный братец.

Минеральные ивы – единственные деревья, перерабатывающие впитываемый защитным соком дождь не в плоды, а в минералы. Словно радужные елочные иглы они торчали из коры, чарующе играя со светом, отбрасывая цветные тени. Обычно минералами покрывается лишь небольшая часть ствола рядом с корнями, но сегодня урожай оказался необычно богатым.

Будучи смертельно опасными, минералы, тем не менее, являлись залогом нашего выживания. Путем некоторых алхимических манипуляций, наши светлые умы могут преобразовать их в любое вещество, кроме органического. Так Хрусталь получает, например, медь. Но главная причина незаменимости минералов в том, что уже много лет они – единственный источник той силы, что создает защитный купол.

- Сегодня это сделаю я, - сказал Тис, доставая краску, кисть и скарабея.

Отдав мне все это, он сел на землю перед ивой и закрыл глаза, очищая сознание. Я же, макнув кистью в ментальную краску, принялся выводить у него на виске руну дробления сознания. Привычными движениями я изображал извилистые линии, пересекающиеся в сложный символ, пока, наконец, серая руна не засветилась алым. Тис мелко задрожал. Да, ощущение не из приятных. Руна сильно выматывает, дезориентирует и притупляет чувства, точно наркотик. Поэтому добытчики, вроде нас с братом, никогда не работают в одиночку.

Вторую руну я изображал уже на скарабее. У меня нет ни малейшего представления о том, как работает это чудо механики, но я наверняка знал одно – без этих медных милашек человечество давно сгинуло в водовороте истории.

Когда я закончил, скарабей ожил. Зашевелились крошечные лапки, завибрировали тонкие усики.

Посадив полумеханизм-полубрата рядом с ивой, я достал ирритиевую сферу. Да, животные здесь не частые гости, но осторожность лишней не бывает.

Пока скарабей откалывал от дерева минералы, с тихим жужжанием ловко орудуя лапками, я наблюдал за окрестностями. Но за несколько часов никаких признаков опасности так и не появилось. Под ивой собралась приличная горка, ловящая рыжие отблески уходящего солнца. Тис хорошо поработал.

Чтобы не терять времени, я надел толстую защитную перчатку и стал собирать минералы в мешок. Скоро солнце сядет, и пусть некоторые деревья все еще источали слабый свет, в лесу станет довольно опасно. Пожалуй, не стоит проявлять жадность. Лучше вернуться в другой раз.

- Тис, - позвал я. – Заканчиваем.

После чего одним движением стер его руну.

Некоторое время он провалялся на земле, тяжело дыша и утирая с лица пот. Я не стал его торопить. Разумней будет закончить сборы.

- Поздно уже, - сказал брат таким хриплым голосом, что я и сам не заметил, как оказался рядом, протягивая ему бурдюк с водой. Вдоволь напившись, он грустно хихикнул: - Не успею я на молитву.

Я улыбнулся и помог ему подняться.

- Завтра молись, сколько душе угодно. Сейчас главное…

Шаги? Слишком легкие для человека или крупного зверя, но тяжелые для мелких, практически бесшумных мелких хищников. Быстро переглянувшись с братом, мы сжали ирритиевые сферы. Металл после определенных усилий поддался, меняя форму, превращаясь в удобную рукоять. Легкий щелчок – и с одной стороны рукояти брызнула фиолетовая кристальная пыль, мгновенно схватываясь, обретая форму клинка средней длины. Еще через мгновение мы с братом стали обладателями смертельно острых мечей, прослывших в народе убийцами феонов.

Шаги доносились со стороны грибов-порохунов, вот-вот должен грянуть взрыв, способный разбросать внутренности неизвестного по окрестностям. Но минуты текли, растворяясь в памяти, теряясь в пустоте прошлого, становясь необъятной частью минувших тысячелетий. А взрыва так и не последовало. Вместо него, раздвигая висячий мох голыми руками, к нам вышла девочка.

Заметив нас, она лучезарно улыбнулась:

- Здравствуйте, дяденьки. Я Лили, - и беззаботно хихикнула.

***

Она выглядела совершенно невинно. Большие синие глаза, светлые волосы, собранные голубой ленточкой. Шелковое платье такого же цвета едва прикрывало коленки худенькие коленки. Аккуратный носик усеивали яркие веснушки, хрупкие пальчики сжимали сорванный цветок. Чистое, невинное дитя лет десяти.

Вот только она стояла босиком на бритвенно-острой траве, а в руках у нее пестрел крайне ядовитый цветок чертовой хризантемы. Кто же она такая? Вернее – что?

Ее милое личико показалось мне ужасно знакомым. На секунду я впал в ступор, упустив момент для атаки, но девочка не использовала это. Не напала, не выпустила длинные когти, не показала длинных клыков. Она лишь стояла и улыбалась, не предпринимая попыток навредить нам. И я все больше убеждался, что где-то видел эту улыбку. Она выглядела теплой и родной, заставляя сердце неистово колотиться. Я просто стоял, не в силах отвести взгляд, понимая, что рискую жизнью своей и жизнью брата, но заставить себя напасть просто не мог.

- Кто ты? – спросил Тис, опустив меч.

- Я же сказала, - смешно нахмурилась она. – Я Лили. Дочь Флоны.

Сжимавшая меч рука непроизвольно дернулась. Дочь Флоны? Дитя Богини, значит?

- Что тебе от нас нужно? – процедил я сквозь зубы.

- Пожалуйста, проводите меня в Хрусталь, - захлопала Лили длинными ресницами.

- Что!? – ярость мгновенно вспыхнула в груди, вырывая меня из оцепенения. Я вновь почувствовал клинок, как он манил меня, звал обагрить лезвие кровью нахалки.

Я бросился, было, вперед, переполненный желанием убить врага моего рода, но вдруг понял, что Тис крепко держит меня.

- Отпусти!

- Подожди, Эган! Здесь что-то не так. Может она хочет помочь!

- Черта с два, Тис! Она – дочь Богини!

- Не все Боги хотели нашей смерти, опомнись! Если бы она хотела нас убить – давно бы напала.

- Она хочет попасть в Хрусталь, брат! Едва она окажется там, как убьет всех до последнего!

- Подумай же ты головой! Девочка – дитя Флоны, Богини любви и покровительницы семейного очага. Неужели она способна причинить нам зло? Позволь хотя бы с ней поговорить!

Что мне оставалось? Не калечить же родного брата, чтобы вырваться из захвата. К тому же здесь действительно что-то нечисто.

- Хорошо, - сдался я и опустил меч. Тис, решив перестраховаться, медленно у забрал его у меня.

- Вот и молодец, - деактивировав мою сферу, он обратился в девочке: - Итак, Лили. Почему ты хочешь попасть в Хрусталь?

- Мне велено поговорить со старшим дяденькой людей, - гордо вздернула она носик.

- О чем же?

- Это секрет, - вновь хихикнула Лили.

- Мы не любим секретов.

- Мне все равно. Я больше ничего не скажу, - скорчила она рожицу и сложила руки на груди.

Тис удивленно вскинул брови, посмотрел на меня.

- Похоже, выбора нет. Не можем же мы бросить ее здесь.

- Почему же? – настал мой черед удивиться. – Еще как можем.

- Нет, - рыкнул на меня Тис и подошел к Лили. – А ты себя хорошо вести будешь?

Та энергично закивала головой, вновь расплывшись в улыбке.

- Умница, - и он, присев рядом, похлопал себя по шее. – Залезай, будем кататься.

Лили не заставила себя долго ждать, ловко оседлав моего брата.

- Вперед, к приключениям! – крикнул он, и дочь Богини звонко засмеялась.

Сокрушенно покачав головой, я забрал у Тиса свою сферу и зашагал в сторону Хрусталя.

***

Кажется, брат нашел себе нового друга. Часть пути Лили болтала с ним, делясь впечатлениями о мире людей, затем рассказывала о мире Богов. Тис, точно ребенок, жадно глотал каждое слово, восхищенно охая, задавая вопросы о тех или иных чудесах Небесной обители. Разумеется, такой шум не мог не привлечь хищников, и вскоре дорогу нам преградила желтая пантера, угрожающе гремя костяными пластинами. Я достал, было, меч, но Лили меня опередила: взмахнув рукой, она шикнула на пантеру, и та, поджав хвост, убралась восвояси. Тис пришел в дикий восторг.

Пока новоиспеченная сладкая парочка болтала, я вспомнил, кого мне напоминает Лили.

Ее звали Леора. Она появилась в Хрустале с третьей волной поселенцев, как раз когда мы заканчивали строительство стены. Стоило мне ее увидеть, как я позабыл сам себя. Невозможно было не утонуть в этих зеленых глазах, невозможно устоять перед желанием прикоснуться к ее нежной коже и не провести рукой по шелковистым волосам. Она была воплощением моей мечты, идеал женщины. На дрожащих ногах я подошел к ней, начав разговор с глупой шутки. И она мне улыбнулась.

За разговорами время летело незаметно. Я был юн и полон сил, любовь и жажда приключений манили меня за стену, где были только я и она. Я учил ее выживанию, рассказывал о том, каким стал мир, а она рассказывала мне о том, каким он был. В те дни Тис болел древесной лихорадкой, но рядом с ней я забывал навестить брата, а если и навещал, то быстро уходил. Конечно, он расстраивался, но все понимал, а потому молчал.

Нашу последнюю ночь я никогда не забывал. Вкус ее губ, жаркое дыхание, осторожные прикосновения нежный пальцев, проникающих под рубаху…

А на утро она ушла. Я долго искал ее среди людей, пока мне не сказали, что Леора ушла за ворота. Предчувствуя неладное, я бросился следом, роняя слезы, впервые в жизни моля Богов…

Когда я ее нашел, она уже не дышала. В ее остекленевших глазах больше не плясали озорные огоньки. Они были пусты, как сгоревший дом, в них не осталось ни капли жизни.

Последнее, что я помню – это мои крики, полные горя и отчаяния, и сильные руки, что тащили меня обратно в Хрусталь.

- Сердечко стучит, - раздался голос Лили, и я вернулся в реальность.

- Атокарион пробуждается, - мрачно констатировал Тис. – Нужно спешить.

Мы ускорили шаг. За час пути над лесом еще дважды раздавался оглушительный бой Небесного сердца. Этот звук всегда пугал. Словно оживал сам лес, чтобы показать людям очередной ужас, скрытый в его глубинах.

Ударная волна Атокарион появляется спустя два часа после первого удара. У нас еще оставалось много времени, да и Хрусталь не так уж далеко. Но мы никак не ожидали встретившегося препятствия.

Из зарослей у нас на пути вышли феоны. Три высокие мускулистые фигуры, облаченные в неизменные темные одежды, сливающиеся с обсидиановой кожей. Глаза светились зловещим алым огнем, блестели сложные письмена, покрывавшие лица. Щелки-уши украшены рисунками, в руках изогнутые мечи.

Мы активировали сферы, готовясь принять бой. Лили спряталась за Тиса.

- Отдайте нам дитя, - произнес один из феонов, и жуткое эхо вторило его голосу. – И мы даруем вам жизнь.

- Да забирайте, - усмехнулся я.

- Нет, - рявкнул Тис. – Хотите девочку – сражайтесь.

- Ну что ты за человек… - покачал я головой, принимая боевую стойку.

Феоны напали первыми. Молниеносно приблизились, моментально атаковали. Словно слаженный механизм, закаленный в сотнях боев, они наносили удар за ударом. Воздух взорвался от непрерывного звона клинков, искры, точно яркие мошки, окутали поле боя.

Однако феоны не знали, что мы с братом тоже прошли не одно сражение. Мы чувствовали движения друг друга, знали, как удивить врага неистовым напором. Клинки давно стали частью нас, кровожадной и разрушительной. Мы прислушивались к свисту кристальной стали, внимали ее звону. А для феонов, привыкших полагаться на свое более совершенное тело, оружие навсегда останется оружием.

Парировав одну атаку, я блокировал другую, резко опустив меч. Пользуясь случаем, я поддался инерции, продолжив движение и вонзив острие в ногу крайнего феона. Рана вспыхнула синим пламенем, раздался болезненный крик. Но прежде, чем нанести ему смертельный удар, я отвлекся на другого феона, пнув его носком ботинка по руке. Удар, нацеленный на шею Тиса, слишком занятого своим боем, ушел в пустоту. Затем, лишь на мгновение опередив свою смерть, я мощным рывком выдернул меч из ноги первого врага, отбил его выпад и по самую рукоять всадил клинок феону в грудь.

Его товарищ, не дожидаясь, пока я вытащу оружие из тела умирающего собрата, нанес колющий удар, целясь прямо в сердце. В последний момент я успел подставить под удар первого феона. Меч пронзил черную плоть, едва не кольнув меня в грудь. Враг явно не ожидал подобного трюка, и когда я рывком освободил свой клинок, толкнув на феона безжизненное тело, отскочить не успел. Мертвец навалился всем весом, и пока противник пытался совладать с паникой, коротким взмахом я рубанул по его горлу. Захлебываясь синей кровью, он рухнул на землю, навсегда замерев рядом с погибшим чуть раньше товарищем.

Обернувшись к последнему противнику, я увидел жаркое сражение. Взмахи мечей сплелись в холодную звенящую паутину, способную в одночасье порубить каждого, кто приблизится – до того быстрым оказался темп боя. На груди и на руке левом плече брата я заметил кровоподтеки, феон же оставался без ранений. Как такое вообще возможно?

Заметив, что остался один, он отскочил назад, быстро подобрал оружие павшего собрата. Принял новую стойку, встал на носки, для большей подвижности. Что ж, разумный ход. В его положении остается полагаться лишь на мобильность.

- Он довольно силен, - шепнул мне брат. – Я так и не сумел достать его.

Мы стали осторожно приближаться, заходя с разных сторон. Феон не шевелился, ожидая первого хода от нас.

Обменявшись с братом взглядами, мы пошли в атаку. Скрестились мечи, вспыхнули искры. Феон парировал оба удара, да еще умудрился сделать выпад в сторону Тиса. Я попытался уколоть в спину, но был вынужден отпрыгнуть в сторону, чтобы спастись от неожиданной контратаки. А феон за эти секунды оставил на теле брата еще одну царапину.

Он двигался, словно демон. Четкие, идеальные движения; динамичный стиль боя, подстраивающийся под меня и Тиса сразу. Так просто не бывает!

Выпад, взмах широкой дугой, вынуждающий отступить, снова выпад. Феон атаковал столь быстро, словно у него шесть рук, в каждой из которых зажат меч. Я не видел просвета в его обороне, точно бой шел с каменной стеной. Холодной и несокрушимой.

Неожиданно Тис вскрикнул и выронил меч. Я увидел, как кровоточит его запястье, и бросился в отчаянную атаку, чтобы выиграть брату хоть немного времени. Слишком поздно я понял, что раскрылся. Один удар – и мне конец.

Однако феон лишь отмахнулся от меня, точно от назойливой мошки, ударив по лицу плашмя. Мир куда-то поплыл в кровавом тумане, оружие выпало из ослабевших пальцев, и я рухнул на землю, порезав лицо о траву. Но все мои путающиеся мысли были только о брате.

Тис попытался схватить меч левой рукой, но феон наступил ему на кисть и занес жутко блеснувший клинок для удара.

- Не обижай дядю Тиса! – раздался возглас Лили.

- Беги, глупышка! Спасайся! – завопил брат.

Но вместо этого Лили взмахнула рукой, и в грудь феону ударила яркая ветвистая молния. Конечно, заклинание всего лишь сбило его с ног, не причинив вреда. Впрочем, этого хватило, чтобы Тис, освободивший руку, успел схватить свое оружие и одним ударом прикончить последнего врага.

Лили взволнованно подбежала к нему, в ее прелестных глазах стояли слезы. Тис погладил ее по голове и, тяжело дыша, помог подняться мне. Перед глазами все еще плыло, но хоть ноги держали.

- Спасибо, Лили, - выдохнул я.

- Я с тобой не разговариваю, - ответила она и обиженно вздернула носик.

***

В Хрусталь мы попали с трудом: дежурный не хотел нас пускать вместе с нашей спутницей. После короткой перепалки мы решили позвать старосту. Выслушав нашу историю, он, нахмурив густые седые брови, спросил:

- И она действительно спасла вас?

- Да, - отвечали мы. – Возможно, нам стоит ее выслушать.

- Что ж, выбора у нас нет. Атокарион почти пробудился, пора ставить купол. Пропустите их.

Пока мы шли к залу собраний, ловя на себе заинтересованный взгляды, дозорный успел объявить о приближении зеленого облака. Но на него лишь махнули рукой – Небесное сердце, терзая слух, уже неистово колотилось, и купол успели поднять.

Зал собраний представлял собой одну большую комнату с длинным столом. Все старшие Хрусталя ждали нас. Обычно сюда не допускают никого, кроме совета, но в этот раз нам разрешили остаться, хотя стульев не хватило.

Усевшись на высокий стул, лишь немного отличавшийся от трона, староста обратился к Лили:

- Добро пожаловать в Хрусталь, - после этих слов она, как истинная леди, поклонилась. – Поведай же, что привело тебя сюда?

- Мама велела.

- А почему она не пришла?

- Она не может.

- Почему?

- Ее поймали злые Боги. А я убежала.

- Где же твой отец?

- У меня нет отца, - грустно опустила взор Лили.

Я прыснул от смеха.

- Какая ирония: у покровительницы семей проблемы с семьей.

- Помолчи, Эган, - тихо попросил меня староста и вновь обратился к девочке. – Почему маму схватили?

- Мы шли к людям, чтобы помочь. У нас запрещено так делать.

Страшный грохот сотряс зал. С потолка посыпалась пыль, затрепетало пламя факелов, а за окном наступила полнейшая, непроглядная тьма, словно сама пустота встала за стеклом. Лили испуганно взвизгнула, бросилась к Тису и обняла его, растирая по лицу слезы.

- Что это, дядя Тис? Мне страшно!

- Не бойся Лили, - нежно сказал он, поглаживая ее по голове. – Это была черная волна Атокарион. Но здесь мы в безопасности. К тому же, она вредит только людям, тебе ничего не грозит.

Малышка все никак не успокаивалась, и некоторое время в помещении слышался только ее испуганный плач. Никто не решался произнести ни слова, пока с улицы не донесся истошный вопль:

- Аватар! Аватар Атокарион идет!

Началась паника. Совет живой волной хлынул на улицу, унося нас с собой. Во дворе уже столпились все, кто работал над способом сразить аватар, остальные разбежались по домам.

Хрусталь замер в ожидании. Многие не могли скрыть волнения – новые механизмы, зачарованное оружие и волшебное пламя дрожали в руках. Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь щелканьем лопающихся о купол кислотных пузырей зеленого облака.

- Чего они все ждут? – шепотом поинтересовалась Лили, так и не отпустившая Тиса.

- Когда придет чудовище, - ответил он.

- Зачем ему приходить?

- Потому, что оно проголодалось.

- А почему бы его не победить? – искренне дивилось дитя Богини.

- Потому что Аватар Атокарион невозможно победить, - сказал я. – Вот уже десять лет он приходит сюда, выбирает обед среди людей и уносит добычу с собой. Никакая магия, никакое оружие не способно его остановить, от него невозможно убежать или спрятаться. Воплощение голода Атокарион обязательно найдет любого, кому не посчастливилось приглянуться ему.

Лили испуганно всхлипнула.

- Мама… Мама может прогнать его, - прошептала она и в царящем безмолвии ее слова громом разнеслись по Хрусталю. Люди заинтересовано покосились на нас.

- Твоей мамы здесь нет.

- Помогите ей убежать от злых Богов, и она прогонит чудище.

- Как нам освободить твою маму? – прозвучало из толпы.

- Молитвой, - личико Лили стало неожиданно серьезным, словно принадлежало не милой девочке, но взрослой женщине, посвятившей всю жизнь науке. – Лишь молитва, зов десятков голосов сможет создать для Богини эфирное тело, способное вместить ее сознание, а затем воплотиться на земле.

Никто явно не ожидал услышать такое от напуганной девочки. Но ступор быстро исчез, стоило прогреметь безумно страшному вою, заставлявшему волосы вставать дыбом.

- Эган, Тис. Собирайте жителей в молельне, - распорядился староста. – Делайте все возможное, чтобы заполучить Флону. Мы постараемся задержать аватар.

***

Собрать людей оказалось не сложно. Стоило лишь сказать, что у нас появился шанс оставить в прошлом ежегодные смерти по вине аватара, как в их глазах загоралась невиданная доселе искорка жизни.

Впервые молельня вмещала в себя столько народа. Пришли даже те, кто ни разу сюда не заходил, и хлипкое строение буквально трещало по швам. Лили, вновь оседлав моего брата, читала молитву первой, все остальные повторяли каждое ее слово. Все, кроме меня.

Не в силах вынести этот хор, я вышел на улицу как раз в тот момент, когда аватар проникал сквозь купол. Огромная тварь, напоминавшая чешуйчатого богомола, точно призрак просочилась сквозь наш абсолютный щит. Медленно, наводя первобытный ужас, заставляя трястись коленки и дрожать от страха душу.

Староста дал сигнал к атаке, и в аватар разноцветным роем полетели сгустки магии, склянки со взрывными зельями и новыми ядами, живой волной накатили боевые скарабеи. На мгновение аватар скрыло от глаз обилием взрывов и ярких вспышек, но скоро он вновь показался, продолжая перелезать через стену. Живой и невредимый.

- Проклятье, - выругался я и бросился в молельню. – Поторопитесь, аватар уже …

И запнулся на полуслове, увидев ее.

***

Флона, больше известная мне как Леора, моя погибшая любовь, шла первой, словно знала лес наизусть. Ее белоснежные одеяния слабо сияли в темноте. Следом хмуро плелся я, за мной весело шагал Тис. Лили заняла свое любимое место у него на шее.

Как она и обещала, Флона прогнала аватар. Затем легким движением кисти рассеяла облако над Хрусталем, поприветствовала и поблагодарила людей за свое временное спасение. И только потом наши взгляды встретились. Она молчала, а я ничего не смог выдавить из себя. Только теперь, шагая за Богиней сквозь лес к Атокарион, я собрался с силами:

- Ничего не хочешь сказать?

- Нет, - бросила она через плечо.

- Нет!? – взорвался я. – Ты обманула меня! Заставила любить, а потом…

- Не кричи на маму! – разозлилась Лили.

- Лили, я велела не называться меня так, - резко сказала Богиня и обратилась ко мне: - Я не заставляла любить меня. Так велело тебе сердце, а я лишь почувствовала это. К тому же все, что я сделала – я сделала ради вашего спасения.

- Как это понимать?

- Вы, люди, прогневали некоторых из нас, когда объявили себя венцом творения, отказались от нашего покровительства и лишили нас источника нашей силы – молитв. Все мы ослабли, а некоторые из моих братьев и сестер вовсе погибли. По вашей вине. От горя большинство решило наказать вас, обрушить свой гнев, стереть с лица земли. Лишь малая часть Богов, включая меня, встали на вашу защиту. Но силы были не равны, и мы вскоре сдались. Нам под страхом вечного заключения запретили спускаться на землю или помогать вам из Небесной обители.

Но вскоре выяснилось, что вы, оказавшись на грани исчезновения, вновь стали молиться, тем самым поставив истребление под вопрос. Тогда было решено отправить на землю Атокарион, как вечное напоминание о ваших грехах, как гарантия того, что вы продолжите молиться, находясь в бесконечной опасности.

Еще мы узнали, что темным Богам не нужны молитвы. Им хватает зла, происходящего в дикой природе. Хватает смертей, чтобы впитать в себя эту тьму. Зато светлым Богам сейчас нелегко. Кто в такое тяжелое время будет возносить молитвы Отису, покровителю богатств? Кто помолится Иирти, матери мореходов? Я не могла остаться в стороне и смотреть, как умирают братья и сестры, и тайком создала аватар, чтобы спуститься на землю. Я сильно рисковала, ведь если аватар погибнет – погибнет и его владелец. Единственный способ вернуться в Небесную обитель – самостоятельно убить его, остановив сердце. Как я, впрочем, и поступила. А если бы люди узнали, кто я на самом деле…

- Но зачем ты приходила в Хрусталь? – спросил Тис. – Ты ведь не уговаривала молиться забытым Богам, не учила нас, как возродить цивилизацию.

- Я пришла за средством для этого. За лекарством от ужаса под названием Атокарион.

- Что же это было?

Флона немного молчала, словно обдумывая, стоит ли нам знать. Наконец, она произнесла:

- Вы ведь уже знакомы с Лили.

Я встал, как вкопанный. Точно, теперь все сходится! Лили не больше десяти лет, Леора приходила десять лет назад…

- Ты хочешь сказать, что Лили…

- Да.

- Мамочка, значит этот злой дяденька – мой папочка? – радостно взвизгнула Лили, спрыгивая на землю.

- Я же просила не называть меня так! – снова вспылила Флона, но ее уже никто не слушал.

Я стоял и смотрел в полные слез глаза Лили. Моей девочки. Моей дочери. Скользнула одинокая слеза и по щеке брата.

Она бросилась ко мне, позабыв про все обиды, заключив в крепкие объятия, и я не мог не обнять ее в ответ.

***

- Вот он, Атокарион.

Мы стояли перед невысокой обсидианово-черной пирамидой, испещренной мерцающими изумрудными письменами. От нее веяло страхом, и даже самые оголодавшие звери боялись сюда приходить. В шаге от нас темнел вход, ведущий в залу Небесного сердца.

- Знаете ли вы, что он однажды уничтожил цивилизацию титанов? – поинтересовалась Флона и, не дожидаясь ответа, велела: - Лили, за мной. А вы оставайтесь здесь.

- Нет уж, - покачал я головой. – Я хочу все видеть.

- Я тоже, - подал голос Тис.

- Здесь могут появиться феоны. Кто-то должен остаться снаружи.

- Ладно, - расстроился брат. – Я посторожу.

Похлопав его по плечу, я нырнул во тьму вслед за дочерью.

Зала была довольно темной и холодной, но Флона взмахом руки призвала дюжину ярких огоньков, и стало намного уютней. Посреди помещения пол усеивали рунные рисунки, а над ними в воздухе парило Небесное сердце.

- Здравствуй Атокарион, - прошептала Богиня. – Наконец созрело оружие, способное уничтожить тебя.

Она протянула руку и погладила Лили по щеке. Та расплылась в довольной улыбке и, неожиданно, упала без  чувств.

- Что ты сделала? – воскликнул я, бросившись к дочери.

Остановила меня яркая молния, ударившая в пол около моих ног.

- Не подходи, - велела Флона. – Она всего лишь спит.

Я ошалело смотрел, как она берет на руки Лили и кладет рядом с Небесным сердцем. Блеснул в нежных руках Богини короткий кинжал.

- Что ты делаешь!? – завопил я.

- Спасаю ваш род и свою семью, - бросила когда-то любимая мною женщина, занося руку для удара.

Звон скрестившихся клинков ударил по ушам, зазвенел кинжал, отлетев к дальней стене.

- Ты хотела убить собственную дочь! – в ярости закричал я.

- Она мне не дочь! – ответила Флона и гром снаружи повторил ее слова. – Она – всего лишь инструмент, оружие, созданное для победы над Атокарион! Полукровка, чья жизнь и душа должны быть принесены в жертву! Ее судьба решена десять лет назад! Уйди, Эган. Уйди по-хорошему.

- Я не позволю тебе этого сделать! Должен быть другой способ.

- Его нет! Лишь жертвенная душа и смесь крови Бога и человека могут остановить Атокарион. Ты видишь здесь других полукровок?

- Нет, - ответил я, чувствуя дрожь от принятого только что решения. – Но я знаю, как смешать кровь.

Глаза Флоны в ужасе распахнулись, с губ сорвался болезненный вздох, когда я пронзил ее мечом. Непонимающим взглядом она смотрела на рану, на кровь, заливавшую мои руки.

- Неужели ты готов убить за нее? Убить и отдать собственную душу Первозданному хаосу? За девочку, которую увидел впервые?

- Забавно, - прошептал я, – что Богиня Флона не понимает всей ценности семьи. Да, я умру за нее. А Тис вырастит, сделает ее человеком.

- Это вряд ли, - услышал я голос брата, и что-то ударило меня по затылку. – Я не позволю Лили жить без отца.

Прежде, чем мир перед глазами потух, я почувствовал, как у меня забирают меч.

***

Крошечные кулачки колотили меня по груди, настойчиво вырывая из забытья. С трудом открыв глаза, я увидел взволнованное личико Лили.

- Папа! – радостно воскликнула она. – Ты живой! – И заключила меня в объятия.

Я обнял ее в ответ, чувствуя, как по щеке текут слезы. Шея болела, но я все же повернул голову, чтобы взглянуть на Атокарион. Вместо него в поле зрения попала лишь большая гора пепла.

- Папа, а где мама? Где дядя Тис?

- Они… Они ушли на поиски новых приключений.

- А нас не позвали, - надулась Лили.

- Когда-нибудь мы их догоним. Обещаю. А сейчас нам пора домой. Ты, верно, проголодалась?

Она расплылась в счастливой улыбке и энергично закивала головой.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 14. Оценка: 3,79 из 5)
Загрузка...