Лакримоза

Погода не задалась с самого утра. Прозрачное голубое небо утонуло в рваных серых тучах, и начался дождь. Сперва слабый, он сменился ливнем, а потом снова перешел в легкую мрячку, которая могла портить настроение дни напролет. Что в общем-то и делала уже последний месяц. Удивляться особо было нечему – март в этом регионе всегда был сырым и дождливым – но как же уже хотелось солнышка, а не унылой серости за окном.

Миссис Джонсон вздохнула и отошла от окна. Ей как раз нужно было выйти на улицу, чтобы прикупить кое-что по хозяйству. Благо, магазин был совсем рядом, но зонтик все равно придется взять. Накинув пальто и повязав на шею оранжевый шарф, слишком яркий как для ненастной погоды, так и для ее весьма преклонного возраста, она вооружилась столь же ярким синим зонтом и вышла из квартиры. Весело насвистывая какую-то песенку, старушка отправилась по делам.

Дела заняли не так много времени, как она думала. Не сильный, но назойливый дождик, похоже, распугал тех немногих покупателей, которым могло прийти в голову наведаться в магазин в это время. Было всего около шести вечера, но из-за липкой серой завесы дождя складывалось ощущение, что уже пусть не глубокая, но ночь. Скучающая за прилавком продавщица (ее звали Дженни и, как уже знала миссис Джонсон, она работает в этом магазинчике только до тех пор, пока не подсобирает достаточно денег, чтобы уехать в столицу и попробовать поступить в театральное училище; откровенно говоря, миссис Джонсон не понимала столь ярого желания молодежи бежать из маленького, но такого прелестного в своей «камерности» городка, в крупный мегаполис, но признавать, что дело в присущей людям старшего возраста необходимости осесть на одном месте, отказывалась, отнюдь не считая себя старой) с удовольствием поболтала с ней, но даже не смотря на это не прошло и получаса, как старушка уже возвращалась домой. С тоской подумав о пустующей квартире и еще одном вечере перед телевизором, миссис Джонсон невольно замедлила и без того небыстрый шаг. Ей тут же пришлось крепче вцепиться в зонтик и сумку, поскольку разгулявшийся ветер, видимо, решил, что будет очень забавно лишить беззащитную старую женщину ее немногочисленных вещей.

Битва с ветром и мелким дождем, которые сейчас представлялись ей не иначе как разыгравшейся могучей стихией, приятно разнообразили обратную дорогу. Но прячась за синевшим в сумерках кругом зонта, миссис Джонсон не заметила, что немного отклонилась от заданного пути. Хотя, как она немедленно отметила, несущественно – сейчас она стояла рядом с детской площадкой у второго подъезда, и до ее четвертого было рукой подать. Сегодня на площадке было непривычно пусто. Оно и понятно – мамы, бабушки и няни не решились выводить гулять детей, пока не закончится дождь, а он, судя по всему, заканчиваться и не собирался. По крайней мере в ближайшее время.

Равномерный шум дождя прорезал громкий звук, которого не должно было быть, и миссис Джонсон прищурилась, уже внимательнее оглядывая детскую площадку. Без очков она видела не очень хорошо, но участь любого, кто бы попробовал ей на это намекнуть, была незавидной. Хоть старушке и перевалило уже за семьдесят, в душе она оставалась все той же юной девчонкой, что и полвека назад, и очень обижалась, если кто-то говорил ей, что она уже не так молода, как ей хотелось бы.

Вот и сейчас, прищурившись, миссис Джонсон подбиралась ближе к объекту, который по ее мнению служил источником того самого неприятного, режущего слух звука, а именно к качелям с облупившейся краской. Они стояли в этом дворе столько, сколько она себя помнила. Большую часть каруселей и горок заменили несколько лет назад, но эти качели по непонятной причине решили оставить и только изредка подкрашивали.

Качели натужно скрипели, и теперь пожилая женщина видела, почему – глядя в сторону второго подъезда, на них несильно раскачивалась молодая девушка. Удивившись было, как она не заметила ее сразу, старушка тут же решила, что дело, конечно же, вовсе не в ее зрении, а в блеклости самой незнакомки. Темные волосы, по которым струями стекала дождевая вода (зонтика у девушки не было), такие же темные сапожки, джинсы и совсем легкая на вид курточка (миссис Джонсон невольно поежилась – ранняя весна в этом году выдалась довольно холодной). Рядом с качелями на земле белело нечто, оказавшееся при более внимательном рассмотрении пакетом, который незнакомка, видимо, пристроила там на время, пока покатается на качелях. На весьма неудачно выбранное для этого, как стоило заметить, время. Сокрушенно покачав головой, глядя на девушку, миссис Джонсон все же подошла к ней.

Незнакомка до последнего не замечала чужого присутствия, и только когда миссис Джонсон легко коснулась ее плеча, вздрогнула и растерянно посмотрела на нее.

– Кого-то ждешь, деточка? – заботливо спросила миссис Джонсон, еще раз отметив, что одета девушка совсем не по погоде. – Что же ты без зонтика, так ведь и простудиться можно… – она заглянула в серые глаза незнакомки, в которых все еще светилась растерянность, и поцокала языком. – Если ты ждешь кого-то оттуда, – она махнула рукой в направлении второго подъезда, – то хотя бы внутрь зайди. Хотя у нас же везде домофоны… но я могу позвонить своей подружке из этого подъезда, и она откроет дверь. – Увидев, что девушка покачала головой, миссис Джонсон тут же придумала другой вариант. – Ну или хотя бы давай я тебе зонтик дам. Мне до дома пару шагов сделать осталось, и…

– Не нужно, спасибо, – прошелестел едва слышный из-за дождя голос. Девушка, похоже, пришла в себя от неожиданного появления неизвестной благодетельницы и слабо ей улыбнулась. – Она скоро придет. Мне не нужен зонт.

– Ну что же ты такое говоришь, – запричитала миссис Джонсон. Сейчас, когда глаза привыкли к полутьме, она могла отчетливее разглядеть незнакомку, которая теперь почему-то казалась ей смутно знакомой, только вот где она ее видела, старушка вспомнить не могла. – Промокнешь и простудишься! Знаю я вас, молодежь, вечно одеваетесь полегче, зонты брать не хотите, а потом… – она осеклась, заметив, что девушка снова не обращает на нее внимания и смотрит в направлении второго подъезда. Миссис Джонсон только вздохнула и сменила тактику. – Ладно, ты, наверно, не хочешь брать зонтик, чтобы я не промокла, но у меня дома еще один есть. Я сейчас схожу и тебе принесу, заодно еще какую-нибудь куртку потеплее прихвачу, а то ты так совсем замерзнешь, вон уже какая бледная… Я быстро, деточка. Кстати как тебя зовут?

– Бекка, – не глядя на пожилую женщину, тихо отозвалась девушка, и что-то в ее ответе снова кольнуло миссис Джонсон. Но она быстро отогнала странное чувство и семенящей походкой направилась к своему подъезду.

Войдя в квартиру, старушка с удивлением заметила мужские ботинки, в которых легко опознала обувь своего внука. Вот только она не помнила, предупреждал ли он, что заскочит к ней в гости. Нахмурившись, миссис Джонсон подумала, что, может, преклонный возраст и правда берет свое, но неприятные мысли тут же были изгнаны.

– О, ты вернулась, – из кухни выглянул улыбающийся во весь рот молодой парень. – Я тут бутербродик себе решил сделать. Будешь тоже?

– Нет, но спасибо, что предложил, Джейми, – улыбнулась ему в ответ миссис Джонсон. – Боишься, что я похудею?

Рассмеявшись, Джеймс снова исчез за дверью, а миссис Джонсон, скинув пальто и отложив в сторону мокрый зонт, решила к нему присоединиться.

Глядя, как внук с аппетитом поглощает огромный сэндвич, она вдруг вспомнила, что пообещала молодой девушке на качелях вынести зонт. Не в правилах пожилой леди было нарушать обещания, зато вполне можно было немного их переиначить.

– Джейми, милый, когда доешь, выполнишь одну мою маленькую просьбу?

– Конечно, какую? – парень с любопытством посмотрел на старушку, гадая, какая очередная идея могла прийти в эту сумасбродную голову. Но все оказалось до банальности просто.

– Там во дворе на качелях сидит совсем еще молодая девочка. Я пообещала ей принести зонтик, а то ведь заболеет, если будет под дождем мокнуть.

Встав из-за стола, Джеймс выглянул в окно.

– Но там никого нет, – пожал плечами он. – Качели на ветру качаются, но никаких молоденьких девочек не вижу.

– Правда? – слегка нахмурившись, миссис Джонсон тоже выглянула в запотевшее окно, но поскольку на улице окончательно стемнело, ничего не смогла разглядеть. Пришлось поверить внуку на слово. – Ну ладно тогда. Наверно, тот, кого она ждала, уже пришел, и они ушли. Ну и хорошо.

Улыбнувшись, старушка отошла от окна и, открыв холодильник, начала там копаться, бормоча, что современная молодежь не умеет правильно питаться, и одними бутербродами сыт не будешь, и сейчас она покормит внука нормально. Мысли о незнакомке под дождем вскоре вылетели у нее из головы, и их место заняли вполне знакомые домашние хлопоты.

 

Джеймс еще раз прошелся по знакомой с детства комнате и, опустившись на диван, закрыл лицо руками. Сейчас эта комната казалась такой пустой и бездушной, что на душе скребли кошки. Убрав руки от лица, он еще раз окинул комнату взглядом – все, вплоть до мелочей, осталось таким же и в то же время все мгновенно изменилось, стоило хозяйке покинуть это место.

Взгляд Джеймса скользнул по каминной полке, уставленной фотографиями в рамочках, которые так тщательно берегла бабушка, и остановился на портрете старушки, поддернутом черной рамкой.

В тот вечер ничего не предвещало беды. Они с бабушкой как всегда весело болтали, она читала ему шутливые нотации, а он так же шутливо от них отбивался и хохотал. Он решил остаться на ночь, и утром сразу поехал на работу. Все шло своим чередом, начальство привычно грузило его работой, по вечерам он с друзьями заходил в какой-нибудь бар пропустить кружечку-другую и отправлялся к себе домой. Пока через два дня на работе не раздался телефонный звонок, от которого у него подкосились колени.

Нет, он всегда знал, что никто не вечен, и старуха с косой в конечном счете придет к каждому. Но бабушка казалась ему такой энергичной, такой преисполненной жизни, что поверить в то, что говорил бездушный голос по телефону, было сложно.

Отпросившись у начальства, он рванул к дому, привычному с детства, и наткнулся в квартире на кучу народу. Рыдавшая старушка (он помнил ее, она была лучшей подругой миссис Джонсон и жила в соседнем подъезде) сказала, что они с бабушкой должны были сегодня встретиться, но та не пришла. Подруга решила, что ее любимая Беа забыла о встрече, что частенько случалось и раньше, но на звонки тоже никто не отвечал. Заволновавшись, она решила наведаться к старой приятельнице и даже одолела четыре этажа – лифт в доме не работал – но дверь никто не открывал. Окончательно запаниковав, старая женщина позвонила в дверь соседей, и они общими усилиями проникли в квартиру, но помочь уже ничем не могли.

«Просто пришло ее время». Именно так прозвучал вердикт врачей. По их словам никакими опасными для жизни болезнями Беатрис Джонсон не страдала, более того таким крепким здоровьем мог похвастаться не каждый человек на пару десятков лет младше. Просто остановилось во сне сердце – ничего экстраординарного, и оттого еще более угнетающее.

Джеймс вздохнул. Он уже неделю не мог заставить себя выйти на работу, пришлось брать отпуск за свой счет. Да что там – он не мог себя заставить даже выйти из этой квартиры и вернуться домой. Родители заезжали пару дней назад, после похорон, они тоже выглядели нехорошо, под глазами матери пролегли темные круги, но в отличие от него они не стали задерживаться тут надолго. Мать сказала, что атмосфера в квартире кажется ей давящей. Самому Джеймсу так не казалось, но он не стал спорить.

Встав с дивана, Джеймс снова прошелся по комнате, не отдавая себе отчета в своих действиях и двигаясь скорее по инерции, стер пальцами пыль с каминной полки. Бабушка всегда протирала пыль до того, как та успевала осесть плотным серым слоем. Теперь же сделать этого было некому.

Часы гулко пробили двенадцать раз, заставив Джеймса вздрогнуть от неожиданности – в гробовой тишине квартиры этот звук показался наглым вмешательством. Джеймсу вдруг стало душно в комнате и, подойдя к окну, он распахнул его, впуская прохладный ночной воздух вперемешку с пронзительным ароматом сырости. Только сейчас он заметил, что на улице снова моросит дождь, такой же, как и весь последний месяц.

Стоя у открытого окна и вдыхая свежий воздух, он неожиданно услышал какой-то звук, выбивавшийся из общей картины погрузившегося в сон двора. Резко и до зубовного скрежета противно скрипели качели. Поморщившись, Джеймс уже собирался было закрыть окно, лишь бы вновь оказаться в ничем не нарушаемой тишине, но глаз уловил какое-то движение на детской площадке рядом с одним из соседних подъездов. Прищурившись, он с трудом разглядел чей-то темный силуэт на качелях.

«Кому это не спится? Даже дождь не мешает».

Не совсем понимая, что он делает, Джеймс отошел от окна и двинулся в коридор. Когда он накидывал на плечи куртку, в ушах все еще звучал скрип качелей.

Двор встретил его абсолютной темнотой, ближайший фонарь был на внушительном расстоянии, и его свет не достигал четвертого подъезда, равно как и ближайших к нему. Джеймсу вспомнилось, как жаловалась на жилищные службы, которые не могут поставить во дворе еще пару фонарей, бабушка. Подняв воротник куртки повыше в надежде, что это защитит его от ветра, он сделал пару шагов от подъезда и неторопливо побрел к детской площадке, с которой все еще доносился скрип качелей.

Когда он был маленьким и приезжал к бабушке на каникулы, она никогда не выпускала его гулять во двор с наступлением темноты. По ее словам это был неспокойный район, и ей не хотелось, чтобы ее любимый внук подвергался опасности. Он помнил, как пытался плакать и кричать, требуя, чтобы его отпускали гулять к ребятам из соседнего двора по вечерам, но бабушка была непреклонна, и, когда он понял, что своего мнения она не поменяет, он перестал плакать. Апофеоз ее предосторожностей пришелся на тот год, когда ему исполнилось восемь. Тогда во дворе вовсю гуляли слухи, передаваемые шепотом между впечатлительными родительницами – слухи о маньяке, появившемся в округе, который убил девушку из их дома. Зарубил топором, когда она поздней ночью возвращалась домой из магазина. Подробностей бабушка не знала, как и соседки. Девушка жила крайне отстраненно от других, вместе с младшей сестрой, о которой заботилась. Откуда они взялись и где их родители, тоже никто толком не знал. Следователи ловили маньяка более полугода, и только когда он оказался за решеткой, а позднее был приговорен к смертной казни, во двор вернулся покой. Но бабушка еще долго не решалась пускать внука гулять по вечерам.

– А что случилось с сестрой той девочки? – тогда этот вопрос волновал восьмилетнего мальчишку больше всего. – Ее заберут в приют?

– Нет, – вздыхала бабушка. – Появилась какая-то их дальняя родственница. Ее назначили опекуном девочки, насколько я знаю, и они решили жить в этой квартире, по крайней мере пока. Потом, может быть, съедут – здесь им, наверно, теперь сложно будет оставаться, рядом с такими воспоминаниями. – На этих словах бабушка начинала креститься, а маленький Джейми переставал обращать на нее внимание.

Качели скрипели все ближе, и Джеймс вынырнул из воспоминаний. Он и не заметил, как оказался всего в паре метров от них. Теперь он мог разглядеть и зловещий черный силуэт, на деле оказавшийся обычной молодой девушкой, ничем не примечательной внешне. Парень слегка нахмурился, изучая спину незнакомки. В голове почему-то всплыли слова бабушки: «Там во дворе на качелях сидит совсем еще молодая девочка. Я ей пообещала принести зонтик…». Наверно, это и была та девушка, о которой говорила бабушка. Хотя на чем строится его уверенность, Джеймс сказать бы не смог.

Он подошел ближе и чертыхнулся, едва не наступив на пакет, примостившийся у качели. Замер рядом, напряженно глядя на незнакомку, но та не подавала никаких признаков, что заметила его. Тихо вздохнув, Джеймс потянулся за сигаретой и, выпустив легкое облачко дыма, негромко сказал:

– Бабушка умерла. Хотя ты, наверно, даже не понимаешь, о ком я говорю.

– Понимаю. О той старой леди, которая предложила принести мне зонтик. – В едва слышном голосе прозвучала грусть. Девушка крепче ухватилась за цепи и резко оттолкнулась от земли, но дальше раскачиваться не стала. Когда качели вернулись в относительно спокойное и бездвижное состояние, она тихо проговорила, так, что Джеймс еле расслышал ее слова. – Я знала, что так будет.

– Знала? В смысле? – Джеймс стряхнул пепел, бросил на незнакомку острый взгляд. Было в ней что-то неправильное. Вся ее фигура, еще не утратившая нескладной угловатости подростка, замершая на качелях в сгорбившейся позе – казалось, девушка сейчас закроет лицо руками и расплачется. Словно в подтверждение его мыслей по бледному лицу скользнула слеза… или это была просто капля дождя?

Девушка покачала головой и ничего не ответила. Ее руки, цепляющиеся за цепи, напряглись, а губы задрожали. Она подняла на Джеймса взгляд серых глаз, таких же блеклых, как и вся ее внешность, и он вздрогнул, увидев, сколько в этом взгляде грусти. Бессильной грусти. Эти глаза старили ее, если бы он видел только их, то мог бы сказать, что это взгляд пожилой женщины, многое пережившей на своем веку, а не совсем еще юной девчонки, о чем говорила ее внешность.

На площадке воцарилась тишина. Не нарушаемая ничем – даже дождь прекратился. Незнакомка снова опустила глаза и сидела молча, не двигаясь – словно и не живой человек, а старая сломанная кукла, забытая на качелях каким-нибудь ребенком.

– Дождь… прекратился? – неожиданно тихо спросила она. Джеймс заметил, как по телу девушки пробежала легкая дрожь. Она подняла голову и посмотрела на абсолютно черное небо, затянутое плотными тучами. – Нет… не сейчас… – парню пришлось едва ли не наклониться к ней, чтобы услышать, что она говорит.

Все произошло за считанные секунды, так, что он не успел никак среагировать. Он ощутил весьма болезненный толчок в плечо и понял, что падает. Потирая локоть, которым он затормозил падение в попытке защитить голову, Джеймс сел на земле и посмотрел вверх, тут же об этом пожалев.

Ветер немного разогнал тучи, и впервые за всю ночь на небе выглянула полная луна. Весь двор, а особенно детская площадка в призрачном лунном свете выглядели сюрреалистично, и на миг Джеймсу показалось, что это сон. Что все это было длинным ночным кошмаром, начиная с того дня, когда он без приглашения заглянул в гости к бабушке, и заканчивая той, которая сейчас возвышалась перед ним.

Девушка стояла всего в паре шагов от него. По бледной коже и одежде стекала дождевая вода, падая на землю рядом с ним. Но… не только вода. Джеймс хрипло втянул воздух в легкие, когда увидел, как земля окрашивается в алый цвет. И снова поднял взгляд на незнакомку, купающуюся в бледном свете луны.

Она была все такой же. Субтильное телосложение, сжимавшиеся в кулаки напряженные руки, длинные мокрые волосы… и огромный топор, засевший глубоко в черепе. Парень вскрикнул и нагнулся к земле, почувствовав, как живот резко скрутили позывы к рвоте.

– Прости. Я правда не хотела этого делать. Я просто вовремя не заметила, когда закончился дождь. – Голос девушки звучал все так же печально и слегка дрожал. – Но ты все равно скоро умрешь. Как и твоя бабушка. Как и все те, кто меня видел. – Джеймс услышал шорох рядом и ощутил, как ему на плечи опустились невесомые как крылья бабочки руки. – А я не могу уйти. Пока не могу. Пока не увижу ее снова и не пойму, что с ней все в порядке.

Джеймс поднял голову, вздрогнул, но заставил себя не отвести взгляд. Вся правая часть лица девушки была буквально разнесена на части. Из обнажившегося проломленного топором белого черепа свисали вперемешку красные и белые ошметки, и тонкой струйкой стекала кровь. Ни о какой узнаваемости и речи быть не могло – это и лицом-то назвать было нельзя. К спутанным слепившимся от запекшейся крови волосам прилипло что-то белое, и Джеймсу в последнюю очередь хотелось думать о том, что это. Левая часть лица сохранилась чуть больше, но и тут единственным, к чему приковался его взгляд, был серый глаз, в глубине которого, казалось, плескалось все отчаяние и грусть человечества.

– Прости, – снова сказала девушка, склоняясь над ним. На Джеймса словно дохнул могильный холод – сковывающий, не позволяющий двигаться, принуждающий смириться с судьбой и сдаться. Он увидел, как девушка подняла руки – их неестественная белизна просвечивала даже через одежду, или это только казалось Джеймсу. Вернее, белизна ему почудилась сначала, а, присмотревшись, он увидел сочащуюся по ним красную жидкость, словно разом лопнули все сосуды. Девушка заключила его лицо в ледяные ладони, оставляя кровь на его лице, и едва слышно прошептала. – Ты ничего не почувствуешь.

И он действительно успел почувствовать только смертельный холод, прикоснувшийся к его губам.

 

– Бекки! Смотри, кого я поймала! – Венди бежит к ней, неся в руке ящерицу. Но еще мгновение – и та ускользает у нее из рук, оставив только длинный скользкий хвост.

– Бекки! Он такой классный. Когда-нибудь я вас познакомлю, а потом я выйду за него замуж, а потом… – взахлеб вещает сестра, и Бекка улыбается – первая влюбленность застилает ее любимой сестренке взгляд, заставляя забывать обо всем.

– Бекки! Мне жарко, мне так жарко! Прошу, сделай что-нибудь, – Венди мечется в постели, сминая простыни. Ее температура поднялась почти до сорока. Надо бы вызвать врача, но у Бекки нет на него денег. По правде говоря, тех, что еще остались, хватит только на скромную еду на ближайшую неделю, а следующую зарплату она получит только через полмесяца. Но смотреть на мучения сестры выше ее сил, и вот она уже выходит на темную улицу, кутаясь в тоненькую курточку, которая почти ничего не греет – но другой у нее просто нет. До ближайшей круглосуточной аптеки идти минут десять, не больше, и вот она уже спешит домой с белеющим в темноте пакетом в руках, под завязку набитым лекарствами. Конечно, теперь, когда она потратила последние деньги, будет несладко, но им не привыкать, к тому же ей просто придется найти себе еще одну работу, в дополнение к тем трем, которые уже есть.

Она не сразу замечает темную тень впереди. А когда замечает, уже поздно. Она успевает заметить хищную улыбку и маниакальный блеск в глазах рослого, крепко сложенного мужчины, прежде чем чувствует острую боль в правой части лица, такую сильную, словно с нее живьем сдирают кожу. Она еще слышит оглушительный хруст, прежде чем перед глазами окончательно темнеет, и она падает. Коробочки и баночки рассыпаются по земле.

 

Когда она пришла в себя, то долго не могла понять, где она находится, и вспомнить, что произошло. В голове засела только навязчивая мысль, что она должна как можно больше работать, чтобы обеспечить Венди если не хорошее, то хотя бы терпимое будущее. Она исправно ходила на все свои подработки и жила только ими – что она делала в оставшееся время, вылетало у нее из головы. В первый раз она поняла, что что-то не так, когда не нашла на своей карточке зарплаты. Тогда она практически ворвалась в кабинет к своему начальнику, но он никак не отреагировал на ее гневную тираду. То есть вообще никак не отреагировал на ее появление, продолжая говорить по телефону, словно Бекки и не было в его кабинете, словно она стала невидимой. Вылетев из комнаты, Бекка рванулась в отдел кадров, собираясь написать заявление об уходе – лучше она найдет себе новую работу, чем станет работать на такого мерзавца, который делает вид, что его подчиненные для него не существуют. Но и там никто не обратил на нее внимания. Раздосадованная девушка опрометью бросилась из здания, ругаясь на ходу, и не заметила, как оказалась на проезжей части. А навстречу ей несся огромный грузовик.

Бекка успела только зажмуриться от страха, но чувства удара не последовало. Открыв глаза, она недоуменно посмотрела вслед и не подумавшему затормозить грузовику. Наверно, он каким-то образом обогнул ее, решила девушка. Но когда она увидела, что прогуливающиеся вокруг люди спокойно продолжают свой путь, даже не бросив взгляда на проезжую часть, где едва не разыгралась трагедия, не говоря уже о том, чтобы подойти к ней и поинтересоваться, все ли с ней в порядке, Бекка поняла, что происходит что-то странное. Либо весь окружающий мир сошел с ума, либо она, и хотя верить хотелось в первый вариант, она понимала, что просто обманывает себя.

Следующие несколько дней она просто ходила по городу, пытаясь разобраться в путающихся мыслях. Всегда жертвующая своей жизнью ради сестры, Бекка на этот раз забыла даже о Венди, пытаясь вспомнить и понять, что с ней произошло. Она даже забрела на набережную и, подавив страх, нырнула под воду. Она не задыхалась от нехватки воздуха. Пожалуй, это стало для нее самым страшным открытием.

Постепенно воспоминания вернулись. Бекка вспомнила о больной сестре, в голове всплыл смутный, но ощутимый образ темного переулка, незнакомца в нем и жгучей боли в голове. Она захотела найти Венди, но к собственной досаде не смогла вспомнить адрес, по которому они жили. Поэтому она продолжала блуждать по городу в тщетных поисках.

Жажду она впервые почувствовала примерно через год после того, как пришла в себя в неизвестном месте. По крайней мере природа казалась так же оживающей после зимы, и по фразам, услышанным от случайных прохожих, Бекка поняла, что наступил март, уже следующий март. Прошел год, а Венди она до сих пор не нашла. В один из вечеров она почувствовала слабость и присела на качели в очередном дворе, череда которых за это время слилась у нее в единое целое. Шел дождь, но ее это не волновало – все равно она не ощущала его холода.

– Эй, крошка, чего сидишь мокнешь? – Перед Беккой стоял высокий мужчина и ухмылялся. Что-то в его ухмылке напомнило о том самом переулке, в котором все закончилось. Или началось – зависит от того, как посмотреть. – Давай я провожу тебя до дома? – он буквально стащил ее с качелей и властно обнял за талию. А следующее, что увидела Бекка, был труп этого самого незнакомца, валявшийся у ее ног. Что произошло между этими двумя фрагментами, она не помнила, но жажда утихла, ушла, затаилась где-то в глубине. Чтобы снова вернуться в следующем марте.

Она тогда сбежала из того двора, но через какое-то время вернулась, уставшая и истощенная, оставившая любые надежды найти сестру. А потом она увидела знакомую женщину – та была ее соседкой по жилой площадке. Та тоже ее увидела – об этом говорил полный ужаса неверящий взгляд и то, как быстро она перекрестилась, сбежав в спасительный подъезд. Через несколько дней она снова появилась на улице, вот только не без чужой помощи и в окружении цветов и рыдающих родственников и друзей. Подобное повторялось не раз, и Бекка быстро догадалась, что видеть ее могут только те, кто сам скоро должен умереть. За это время, кроме этого, она успела понять многое – что каждый март она начинает чувствовать невыносимую жажду, утолить которую может только чужая жизнь, что дождь временно смиряет ее жажду, поэтому ей безопасно находится в относительной близости от людей, когда идет дождь. И наконец то, что это именно тот двор, в котором живет ее сестра и где когда-то жила она. Она явственно чувствовала дух Венди, но войти в подъезд не могла, а во дворе почему-то никогда ее не видела. А уйти она не могла, пока не убедиться, что с Венди все нормально.

На этот раз выше ее сил оказалось вырваться из этого замкнутого круга. И целыми днями она могла сидеть на качелях, ожидая, когда же Венди наконец выйдет из подъезда, она увидит ее улыбку и поймет, что все хорошо.

 

Ярко светило теплое солнце. Унылые мартовские дожди наконец-то закончились, уступив место теплому апрелю. Молодая женщина поправила выбившийся из прически на легком ветерке локон и улыбнулась небу и солнцу. Даже тяжелые пакеты в руках не могли испортить ей настроения. Дома ее ждал любимый муж и сын, которому она пообещала сегодня приготовить его любимый торт – тот самый торт, который так обожали клиенты ее пусть небольшого, но довольно успешного ресторана. Уже предвкушая восторг семьи, она поспешила к дому.

Задержавшись у подъезда, женщина порылась в сумочке в поисках ключа, и ее взгляд скользнул по детской площадке. Она невольно поежилась. В прошлом месяце, возле этих самых качелей, которые слегка раскачивались в такт ветру, нашли мертвого внука миссис Джонсон. Которая, как с огорчением вспомнила молодая женщина, тоже недавно умерла. Она снова поежилась – на миг ей показалось, что на нее кто-то пристально смотрит, но ощущение тут же ушло, и она решила списать легкий холодок, пробежавший по коже, на ветер. Наконец отыскав в сумочке ключи, она подхватила пакеты и поднялась наверх.

– Мамочка! Наконец-то ты вернулась! – стоило ей открыть дверь, как к ней бросился маленький Джерри и крепко обнял. А за ним уже стоял улыбающийся муж.

– Да, наконец-то ты вернулась, Венди.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 8. Оценка: 2,88 из 5)
Загрузка...