Любовь к природе

Шериф Брусдейл выходит на поляну, освещенную утренним солнцем. Чёрный камзол с серебристой оторочкой и рыжая шевелюра сильно выделяются на фоне леса. Но шерифа это не беспокоит, ведь он не привык прятаться. Под цепким взглядом его голубых глаз желание скрыться возникает у других. Впрочем, громогласно возвещать о своем прибытии он тоже не спешит.

Держа ладонь на рукояти меча, шериф неслышно направляется к домику лесорубов. Тот затянут сплошным ковром плюща с основания до крыши. Полуоткрытая дверь заклинена в таком положении насквозь проросшими стеблями. Странно то, что при этом домик не выглядит старым. Брёвнам, кое-где проглядывающим через густую листву, на вид от силы пара лет.

Стараясь не прикасаться к жирно поблескивающим листьям, шериф осторожно заглядывает в дверь. От увиденного его глаза широко раскрываются, лицо бледнеет. Он отшатывается, закрывает рот ладонью, подавляя рвоту.

Брусдейл отходит на нетвердых ногах, пытается отдышаться. Проводит рукой по лицу, матерясь сквозь зубы. Успокоившись, поворачивается к домику, и произносить короткую фразу, сопроводив ее резким жестом. Сруб вспыхивает, объятый синим колдовским пламенем. Огонь, послушный хозяину, палит только дом, не перекидываясь на соседние деревья. Плющ плохо поддается горению, корчится в жару, исходя паром. Но пламя сильнее. Шериф наблюдает, кривя губы в брезгливой усмешке.

Когда от домика остаётся лишь пепел, Брусдейл произносит:

– Если хочешь найти друида – ищи большое дерево.

Он достает из-за пазухи серебряный свисток и дует в него. Звука не слышно. Но через секунду раздается негромкий хруст, будто сама ткань пространства даёт трещину, и в воздухе перед шерифом появляется серебристый сокол. Птица садится на протянутую руку и принимается за лакомство, которое шериф всегда носит с собой.

– Привет, дружок. Давно не виделись, – приговаривает человек, поглаживая птицу.

Когда сокол проглатывает угощение, шериф заглядывает ему в глаза и произносит:

– Отведи меня к большому дереву, в котором много силы. Ты легко отличишь его, ведь ты особенный сокол, да дружок?

Птица воинственно клекочет и срывается в небо. Сделав несколько кругов, устремляется на юго-запад, и шериф направляется следом.

В детстве Брусдейл часто бегал по лесу, взбирался на деревья и лакомился ягодами. Да и повзрослев, время от времени бродил в лесу. Любил пройтись в тени деревьев, послушать пение птиц и мимоходом собрать десяток грибов к ужину. Такие прогулки неизменно успокаивали и погружали в мечтательное настроение.  Но сегодняшнее путешествие не радовало.

Впереди слышится басовитое рычание, и шериф замедляет шаг. Огромный бурый медведь стоит на пути. Черные глаза животного мерцают зеленоватым светом. Он угрожающе скалит клыки и делает шаг к человеку.

– Тихо парень, тихо. Я просто иду мимо, – произносит шериф умиротворяющим тоном.

Медведь не реагирует, продолжает наступать. Тогда Брусдейл выставляет вперед руку. Ладонь охватывает синий огонь, который не обжигает хозяина. Медведь немного отступает, рыча, но не уходит. Звериные инстинкты борются с заклинанием, наложенным друидом.

– А если так? – произносит шериф, и синее пламя полностью охватывает его фигуру. – Ты ведь не дурак, и костер зубами хватать не будешь, правда?

Медведь фыркает, трясет головой, и зеленый огонь в его глазах меркнет. Животное разворачивается и резво скрывается за деревьями. Шериф гасит пламя и произносит:

– Да что этот друид себе думает? А если бы это был не я, а какой-нибудь ребенок в поисках грибов?

Солнце давно миновало зенит, когда он добирается до небольшой дубовой рощи. Становится понятно, что друид, обосновавшийся в ней, гостей не жалует. По периметру рощи тянется широкая полоса колючего кустарника выше человеческого роста. Стоит Брусдейлу приблизиться, как растения топорщат колючки и тянутся к нему.

Шериф снова произносит короткую фразу и делает резкий жест. Синее пламя охватывает небольшой участок живой изгороди. Колючки горят вяло, а к повреждённым веткам тут же тянутся соседние, стремясь закрыть прореху. Взмахом ладони шериф гасит пламя и через пару мгновений изгородь обретает первоначальный вид.

– Мда. А чего ещё ожидать у источника природной силы? Похоже, придётся изображать белку, – хмурится шериф.

Брусдейл взбирается на гибкую верхушку молодого ясеня и начинает раскачивать ствол, чтобы оттолкнуться  и перескочить на ближайший дуб, растущий за изгородью. Но деревце не выдерживает веса шерифа и ломается с громким треском. Шериф пролетает в дюйме над колючками и приземляется в куст сирени. Вскакивает, помятый, но невредимый. Отряхивается, снова матерясь сквозь зубы. Оглядывается на сломанную верхушку дерева, качает головой.

– А в детстве получалось. Похоже, староват я стал для таких игр, – говорит шериф, потирая бок.

Брусдейл словно попал в какой-то другой лес. Ветви деревьев смыкаются над головой сплошным пологом. Небо безоблачно и солнце еще высоко, но в роще царят зеленоватые сумерки. Он успевает сделать лишь несколько шагов, как из густого подлеска доносится:

– Ты незваный гость в этом лесу, шериф.

– А я не в гости зашёл, – отвечает Брусдейл, силясь разглядеть собеседника, – я на службе.

– Твоя служба в городе, – шелестит голос. – А лес это не твоя забота.

– Моя забота – соблюдение законов шира. А этот лес в моём шире.

– И какой закон я нарушил, что ты забрался так далеко?

Шериф всё ещё не видит друида, как ни всматривается в густую листву. А схватить того, кого не видишь сложно.

– Неподалеку отсюда что-то странное случилось с домиком лесорубов.

– Так ты пришел из-за тех отбросов, которых я наказал?

– Наказал?! – негодует шериф. – Да ты превратил их в чёртовы клумбы! Представить страшно, насколько мучительной была их смерть. Я видел их лица. Они ведь были ещё живы, когда эта дрянь проросла сквозь них?

– Деревья тоже были живы, когда они их рубили. А я просто восстановил равновесие. Теперь они станут пищей для  деревьев. Они сами виноваты – брали слишком много у леса, ничего не давая взамен. Я не мог оставить это безнаказанным.

Лицо шерифа искажает гнев. Он выхватывает меч и рубит ближайшее деревце.

– Баланс?! Нарушили? – кричит Брусдейл, перерубая ещё одно деревце.

– Зря ты пришёл сюда, – слышится угрожающий голос. – Ты ведь здесь слабее меня.

Подлесок вздрагивает, размыкаясь, и пропускает человека в зеленом плаще. Карие глаза друида вспыхивают зеленым, и ноги шерифа  сдавливают мгновенно выросшие лианы.

Брусдейл вскидывает руку и фигуру противника охватывает синее пламя. Друид складывает руки на груди, и его тело покрывает толстая кора, не поддающаяся огню. Здесь, вблизи источника природной силы, бороться с друидом магией бесполезно. Зато теперь объятую пламенем фигуру хорошо видно сверху.

Шериф выхватывает свисток и выдувает неслышную команду. Миг спустя серебристая птица пробивает листву и обрушивается на голову друида, лишая его сознания. Вовремя. Ещё немного, и лианы выдавили бы последний глоток воздуха из груди Брусдейла.

– Знаю, что здесь я слабее, – ворчит шериф, выпутываясь из лиан. – Потому и хитрю.

Он подходит к телу друида и защёлкивает у него на запястьях наручники, связывающие магию. А затем от души отвешивает тому пару пощечин, приводя в чувство. Друид открывает глаза и ошалело оглядывается.

– Сколько ты лазил по лесам, что они стали тебе дороже людей? Или может ты вообще людей не любил, потому и подался в друиды? Хулиганы в детстве обижали? Впрочем, неважно. На самом деле, твоя история мне не интересна. Больше всего меня беспокоит грядущая перспектива. Мне ведь придется сообщить вдовам и детям тех лесорубов, что нет у них больше кормильцев. Вряд ли их утешит, что правосудие над тобой свершилось.

Пока Брусдейл говорит, друид тщетно пытается зачерпнуть силы. А когда понимает, что магия не поможет, бледнеет и срывается на визг:

– Это я вершу правосудие в этом лесу! Я восстанавливаю равновесие природы!

– Так и вершил бы его над деревьями. К людям-то, зачем полез? Ладно, перейдем к официальной части. Ты виновен в преднамеренном убийстве трех человек. Вины своей не отрицаешь. Более того, покушался на жизнь представителя закона, что подтверждает твою опасность для общества и пренебрежение его законами. На основании изложенных фактов, ты приговариваешься к смерти через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Друид таращит глаза и хватает воздух открытым ртом. На его бледном лице выступает пот.

– А знаешь, – заканчивает шериф, доставая веревку, – Для тебя не все так плохо. Я ведь повешу тебя на одном из так любимых тобой деревьев.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 11. Оценка: 2,91 из 5)
Загрузка...