Кто такой герой? Что стоит за его великими деяниями, за его взлётом и славой? Кто не даёт ему пасть, столкнувшись с непобедимым врагом, и кто протягивает ему руку помощи, когда он оступается на краю крыши?
Я читаю комиксы – черно-белые картинки, с забавными пузырьками над головами персонажей, в которых находится квинтэссенция их мыслей и чувств, облеченная словами. Иногда они наивны, аж тошнит, и я задумываюсь над тем, как же получилось, что они ещё живы. Иногда они циничны и жестоки – и я задумываюсь, почему.
Оранжевый свет заката пробивается сквозь жалюзи. В момент заката мир делится на две части – ту, где всё ещё царствует свет, и ту, где уже царит тьма и пора бы зажечь лампочку, а я рассеяно листаю комиксы, пытаясь найти в их сливающихся с чернильной темнотой страницах белые фигуры тех, кто стоят за сценой.
Потому что мне хочется знать, на кого я похожа.
В животе заурчало. Готовить – лень. Утром была очередь за талонами на еду, потом длинный сон, наполненный красками и образами, ощущениями и запахами, от которых по пробуждении я чувствовала сладкую истому во всём теле. И тут же, перевернувшись на скомканном одеяле, мягком шерстяном одеяле в красно-коричневую клетку, я протягиваю руки к рассыпанным на полу комиксам. Заворачиваюсь в одеяло, чтоб сохранить тепло, оставшееся после сна, раскрываю потёртые страницы и смотрю на мир, изображенный художником. Его герои – суровые детективы с большими пистолетами. У них трехдневная щетина и волевые подбородки, они высокие и широкоплечие, у них грубоватый юмор и холодный прищур глаз. Эти парни могут выбить всё дерьмо из кого угодно.
Говорят, лучше притворное зло, чем притворное добро. С этим нельзя не согласиться – у этих парней доброе, золотое сердце, и оно закрыто, заперто – на засов и три ключа – от взглядов всех, кто смотрит на них. Они носят маску зла, они не стесняются в выражениях и средствах, дабы воплотить в жизнь идеалы того, во что верят – и дела говорят о них больше чем вечно угрюмое выражение лица. Они служат добру, они делают нарисованный мир лучше, уничтожая силы зла. Художник же делает мир лучше, повествуя о добре.
Мне тоже хочется делать мир лучше. В моём мире всё куда хуже чем в нарисованном, потому что нет художника, который любит своего персонажа настолько, что он не погибнет даже если в него высадят целую обойму из пистолета, а потом завалят обломками здания, в котором взорвался ящик взрывчатки. В моём мире этот человек погибнет. И немногие рискнут занять его место.
В животе снова заурчало.
Я притянула к себе пачку дешевых папирос и пепельницу, и в который раз задумалась о том, как просто живется людям, которые обладают способностью к магии. Щелкаешь пальцами – и кончик папиросы начинает тлеть багрово-красным светом. Наверное, я ошибка природы – у меня нет такого дара. Я не могу вскипятить чайник просто поднеся к нему руку, я не могу разогреть еду, не могу зажечь папиросу – хотя для этого умные люди придумали спички.
Синеватая искра – и тонкая деревянная палочка с черной головкой зашипела, выбрасывая в стороны языки пламени, словно лепестки распускающегося бутона. Я поднесла огонек к кончику папиросы, легкие обжег едкий дым – и живот перестал бурчать, напоминая о голоде. Некоторое время я лежала на спине, положив руку на нежную кожу живота, и дымила в потолок, думая о том, что несёт с собой новый день. Или точнее, новая ночь. Когда прах папиросы окончательно умер в пустой чашке, забитой окурками, настала пора назвать себя ленивой свиньёй и заняться делом. Первым в списке стояла уборка путем выкидывания окурков из чашки в унитаз, и это было самое легкое. Потому что следующим пунктом было приведение в порядок себя, любимой. Читай – залезть в душ и размышляя об ужасных карах людям, которые наизобретав множество не нужных мне вещей, не удосужились сделать надёжный водопровод, который бы не завывал, словно орган, не пытался сварить или заморозить того, кто рискнет вступить с ним в противоборство, и не менял бы хаотично напор воды от тонкой струйки до шквального ливня. Самое омерзительное в моей жизни – ну, после крыс, которых я ненавижу, - это обычный едко пахнущий брикет янтарного мыла. Им удобно стирать одежду, но вот мыться с его помощью – лучше уж без него. На моё счастье, судьба смилостивилась надо мной, и мыло у меня было иным – не знаю уж чего туда намешали, но пахло оно лавандой – не бог весть что, но и не отвратительная янтарная гадость, раскисающая от воды и похожая на дохлого слизня размером с ладонь.
Если не вдаваться в детали, следующими в очереди были зубной порошок и расческа. Первое на вкус – просто гадость, второе драло мои густые волосы добрых пять минут, прежде чем эта пытка закончилась и я оделась, дрожа от холода, потому что вентиляция уже высосала всё тепло из тесной ванной комнаты, стены которой были покрыты облупившейся штукатуркой со следами желтой краски. Запотевший овал зеркала в тяжелой витой раме был призван помочь мне в макияже – подвести углем брови, нарисовать стрелочки в уголках глаз, намазать красной краской губы – и кто скажет, что всё это легко и быстро – пусть сам попробует.
И финальный аккорд – что надеть. Ну, кроме исподнего, которое уже и так на мне, и пояса для чулок с самими чулками, что само собой разумеется. Выбор здесь нелёгкий ещё и потому, что я не знаю, что готовит мне этот день. В одних случаях лучше надеть платье, в других случаях практичнее надеть что-нибудь более удобное, хотя брюки и являются уделом мужчин – они редко за что-либо цепляются, в них удобнее бегать и прыгать. Последнее в моей практике встречается достаточно редко, а потому следовало бы, наверное, сделать выбор в пользу платья – но я же не на бал собираюсь, а значит, придется поступиться внешним видом в пользу удобства. С тяжелым вздохом я надела рубашку, заправила её в брюки, аккуратно завязала галстук в косую полоску двойным узлом и набросила на плечи серый двубортный пиджак. Выгляжу как дура…
И наконец, сумочка. К мужскому платью сумочки не предусмотрены, к тому же обычно я таскаю с собой много такого, что в дамскую сумочку просто не влезет. Моя сумочка – это тяжелый кожаный портфель, в который помещаются практически все мои вещи – гримировальная шкатулка и набор париков, легкое платье и жакет (на всякий случай), веревка с кошкой, фонограф, бинокль, пара запасных коробок спичек, блокнот и карандаш, маленькая коробочка с надписью «.357 magnum».
Точнее, обычно она там была, но позавчера мне пришлось её израсходовать – нужно держать форму. Парни из комиксов любят большие пушки, но чем больше пушка, тем сильнее отдача, тем сложнее прицеливаться после выстрела и по большому счету её сложно удержать тем, у кого нет бычьей силы от рождения – или после операции по наращиванию мускулатуры. Мой выбор – это маленький вороненый «Рино», мой шестизарядный кулак с двухдюймовым стволом, его удобно прятать и быстро доставать, и с двадцати футов я уж точно не промажу даже по крысе. Нет, правда, только дурак выйдет на улицу ночью без револьвера. А незаряженное оружие – лишний груз. Поэтому я знаю, куда пойду первым делом – это в оружейную лавку, за патронами. Пускай в каморах барабана «рино» и сидят, притаившись, шесть маленьких блестящих цилиндриков, и пусть перезаряжать револьвер после того, как патроны закончатся, значительно сложнее, чем пуститься наутёк, что есть ног - запас всё равно нужен – просто потому, что мне лень ходить в магазин лишний раз. Я знаю о «рино» всё – то, что у него ствол расположен не у верхней, а у нижней каморы барабана; что у него почти незаметная отдача, что его ствол при быстрой стрельбе не подскакивает, а опускается (но только не у меня, потому что я не стреляю из больших пистолетов, отдачу которых нужно компенсировать) и что у него дьявольски тугой спуск. Я люблю стрелять. Это даёт мне ощущение равенства в возможностях с теми суровыми парнями, что существуют в комиксах. И, как минимум один из них существует в реальном мире, но речь не о нём.
Речь о комиксах. А точнее, о том, кто их делает.

Дверь открылась и замерла, остановленная цепочкой, натянувшейся между ней и косяком, а в просвете появилось бледное лицо парня, в левую ноздрю которого тут же упёрся ствол «рино».
- О господи! – воскликнул тот. – А если он когда-нибудь выстрелит?!
- Он на предохранителе.
- У «рино» нет предохранителя!
Я постучала указательным пальцем по скобе, прикрывающей спусковой крючок.
- Вот это мой предохранитель. Чтобы выстрелить, нужно хотеть выстрелить.
- Вечно ты выпендриваешься… - он слегка прикрыл дверь, и пока я убирала револьвер в карман, снял цепочку, позволив мне войти в квартиру. Когда Стэнли делал уборку, она выглядела вполне прилично, и даже – учитывая в какой дыре я жила – шикарно.
Его жилище было его же рабочим местом. Повсюду валялись скомканные листы бумаги, символизирующие вехи творческого кризиса, на низком журнальном столике с кривыми ножками стояла гора грязных тарелок и кружек, ковер на полу был заляпан пятнами неизвестного происхождения, всюду бардак и запустение.
- Вижу у тебя опять творческий кризис, Стэнли, - я заглянула на кухню. Ещё одна гора тарелок в раковине и текущий холодильник. Несчастный хозяин квартиры ходил за мной по пятам как хвостик, не зная куда девать руки – то за спину заложит, то сцепит пальцы, то засунет в карманы видавших лучшие времена штанов.
- Не то слово. Я зашиваюсь, днем звонил мистер Гудман и грозил что уволит, если я не сделаю этот чертов комикс – а у меня нет идей. Совершенно.
- Мистер Гудман никогда тебя не уволит, - я покачала головой, прошла в комнату и, стряхнув с кресла стопку журналов, уселась, подумывая, не положить ли мне ноги на заваленный тарелками столик. По моему – плохая идея.
- Нет, на этот раз он не шутил. Так и заявил «Стэнли Либер, если к концу следующей недели комикс не будет сдан в печать – ты уволен».
- Он же твой двоюродный дядя, - я пожала плечами.
- В любом случае, я в полной заднице.
- Тогда давай я помогу тебе.
Стэнли рухнул в кресло напротив, его глаза загорелись.
- Черт подери, каждый раз, когда ты появляешься, ты меня спасаешь!
- А тебе обязательно ждать пока девушка предложит помощь?
- Ну… Просить девушек о помощи – это как-то неприлично. Не по джентельменски.
- То есть ты чувствуешь свою ущербность как мужчина, когда в твой свинарник заходит девушка с револьвером и предлагает помощь?
- Ну… э…
- Стэнли, у меня напряг с патронами, а в последний раз, когда я попыталась купить патроны за пищевые талоны, продавец смотрел на меня как на сумасшедшую. Или дуру. Сложно было разобрать выражение лица, на котором были вот такие глаза, - я сложила пальцы в «очки» и поглядела на Стэнли сквозь них, забросив ногу на ногу.
– …Так что – ввиду того, что патроны стоят денег - я хотела предложить тебе всю себя, но раз тебе нужна история – будь по твоему.
- Ты действительно готова отдаться за патроны? – ошарашено переспросил Стэнли.
- Конечно нет. Но фраза прозвучала круто, да?
- На мой взгляд – скорее пошло.
- Моя – да. А твоя… - я воздела взгляд к потолку и, пародируя его интонацию, изрекла. – «Ты действительно готова отдаться за патроны?». Звучит лучше чем «С кем мне нужно здесь трахнуться, чтобы получить патроны?», ты не находишь?
- Ммм… Думаю, это можно было бы использовать, если бы у меня в комиксах были женские персонажи, являющиеся героями. Сама понимаешь, в устах роковой блондинки подобные фразы будут выглядеть по-идиотски. Хотя, если ввести в комикс прекрасную помощницу главного героя…
- Только через мой труп, Стэнли. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.
- Но почему?
Естественно я не отвечу на этот вопрос. Комикс – это черные силуэты на белом фоне. Я не хочу быть в черном. Я лучше буду белым фоном.
- Мы договорились – я рассказываю истории, ты платишь, и не задаешь вопросов. Не вижу причин что-то менять. К тому же, «прекрасная помощница главного героя» будет первым кандидатом на попадание в неприятности, из которых герой её спасёт, потом влюбится, и сам знаешь, чем такие истории обычно заканчиваются. Или, что ещё хуже, они будут оба страдать от невысказанной любви, и вся эта чушь будет продолжаться множество серий, пока комикс окончательно не скатится из круто заваренного в слащавую, разбавленную розовыми соплями муть, которую никто не будет читать.
- Ты права, - вздохнул Стэнли. – Знаешь, из тебя получился бы прекрасный персонаж.
Ага. Но если я появлюсь на сцене – кто будет приводить в действие машину, спускающую на веревках героя, дабы тот разгребал бардак, образовавшийся в результате действий антагониста и его прихвостней?
- Три либра, - пять скрепленных жестяной скобой пачек по шесть патронов в каждой. Должно хватить надолго.
- Идёт, - Стэнли взял планшет с прикрепленным к нему листом бумаги и карандаш. – Я готов, рассказывай свою историю.
Ну чтож, фантазия у меня богатая. Особенно когда дело касается приукрашивания постфактум уже случившихся событий.

Спустя два часа три либра были у меня в кармане, три монеты, на которые можно купить много патронов. Считая, что один патрон стоит два соу, а на два соу можно позволить себе стейк, выходит что на шестьдесят соу, то есть три либра, можно позволить себе целый месяц есть по стейку в день. Живот снова начал бурчать, напоминая о себе, и я решила, что четыре пачки патронов ничем не хуже чем пять. А на двенадцать соу можно позволить себе шикарный завтрак, или вернее, ужин. Можно гульнуть, черт подери! И ещё останется на завтра.
Окрылённая этой мыслью, я преодолела четыре лестничных пролёта прыгая через ступеньку, махая портфелем и улыбаясь как дура; распахнула дверь на встречу свежему воздуху, и оказалась на улице, встретившей меня запахом пыли и дыма. На углу стояла бочка, в которой что-то горело. Было прохладно, но не настолько, чтобы можно было беспокоиться о простуде.
- Эй, такси! – крикнула я, подманивая рукой лупоглазую желтую машинку с плавными обводами корпуса. – До бара «мустанг», пожалуйста.
- Один соу, - отозвался водитель.
Моей неразлучной спутницей была жаба-душитель. Нелегко расставаться с крупными монетами, но с другой стороны, легко пришло –легко ушло. Хотя, учитывая, что рассказ основывался на опыте предыдущей вылазки – не так уж и легко пришли ко мне в карман эти три либра. С другой стороны Стэнли уж точно не обеднеет.
Итого, на кутёж осталось одиннадцать соу – и один бог знает, сколько из них исчезнут к концу дня – или к утру?
- Да, и ещё мы сделаем остановку у «пешки».
- У ломбарда?
- Да, всего на минуту.
Водитель хмыкнул и тронул машину с места. Однажды, наверное, и у меня будет машина, и я не буду стаптывать туфли и искать себе на голову неприятности, шатаясь по улицам тёмными вечерами. На такси можно разориться…
Ломбард – это место где скупают краденое, торгуют патронами, подержанным оружием, часами, одеждой и вообще всем, что туда несут алкоголики, разные подонки и добропорядочные граждане, имеющие финансовые проблемы. Меня в ломбарде интересовало только одно.
Забранная решеткой дверь со скрипом распахнулась, и я очутилась в пропахшем табаком квадратном помещении, одна стена которого представляла собой прилавок с решеткой над ним –и маленьким окошком в ней, для обмена любезностями, товарами и звонкой монетой. За решеткой, как заключенный в камере, сидел грузный тип с сигарой, а перед прилавком мялся какой-то тип.
- Ты туда или назад? – осведомилась я у типа. Он посмотрел на меня так, словно пытался понять кто перед ним, и когда определился, ответил, растягивая слова, с такой мерзкой, похабной улыбочкой:
- Тебя, детка, я бы и туда, и сюда.
- Можешь облобызать мне туфли, - отрезала я, стоя в паре шагов от него. – У меня дела, так что если ты закончил, вали отсюда.
- А…
- Я могу повторить дважды, могу громко закричать, а ещё я могу прострелить твой шнобель и предоставить тебе шикарную возможность давиться кровавыми соплями, а не слюной, - «Рино» покинул уют кармана и переместился мне в руку, щелкнул взведенный курок – тип уподобился пуле, постаравшись ретироваться из ломбарда как можно быстрее.
- Эй, дамочка, - окликнул меня продавец. – Не стоит пугать моих клиентов.
- Это ты ему скажи, - я кивнула на дверь и повернув револьвер дулом вверх, показала барыге. – Мне нужны четыре пачки патронов, «.357 magnum», по шесть штук.
- Дамочка любит мощные игрушки? – усмехнулся торгаш, заглядывая под стол, где обычно хранился ящик с боеприпасами и дробовик на случай если кто-то вздумает бузить.
На прилавок легли соединенные скобой четыре пачки патронов, блестящих, с плоскими черными носиками пуль в латунной рубашке – их сила была втрое больше стандартного полицейского тридцать восьмого калибра. Сила патрона «магнум» была достаточной для того, чтобы внушать уважение вне зависимости от наличия бронежилета у оппонента. Сила пистолета «магнум» определялась длинной ствола, а потому герои комиксов постоянно мерялись у кого ствол длиннее – и я с упоением читала эти страницы, улыбаясь и заливаясь смехом на особо пикантных моментах. Стэнли был отличным художником, и наизусть знал параметры множества видов оружия, единственное, в чем была проблема – он никогда не держал их в руках. А потому, если ему верить, можно было подумать, что чем больше пушка, тем больше шансов у героя выйти живым из перестрелки. В реальности это было не так, но у комикса другие законы жанра.
В реальности не имеет значения длинна ствола и соответственно, прицельной линии – с двадцати шагов мимо цели может выстрелить только слепой, но для таких случаев существуют дробовики. В реальности имеет значение то, насколько быстро ты можешь достать ствол, как точно ты выпустишь к цели свои шесть маленьких свинцовых друзей, потому что если ты замешкаешься, зацепившись мушкой за кобуру – тебя убьют. Если пистолет будет подбрасывать вверх после каждого выстрела, и ты будешь тратить лишнюю секунду на прицеливание – тебя убьют. Если ты будешь стрелять от бедра, скорее всего ты промажешь, и тебя убьют – конечно, если ты не ганфайтер из тех времен, когда шла гражданская война магов – о, эти люди умели выпустить все шесть пуль за какую-то секунду с гаком, и при этом попасть в мишень. Хотя если честно, я считаю всё это байками – эти времена были так давно, задолго до моего рождения, и вряд ли кто-то из тех легендарных стрелков дожил до наших дней, а если и дожил, то наверное он сейчас древний старик, не способный подняться с кровати.
Мой карман облегчился – теперь у меня оставалось одиннадцать соу. И это было грустно.
- Когда зайду в следующий раз, мечтаю увидеть скидку, - буркнула я, забрасывая две пачки патронов в карман, и две – в портфель.
- За красивые глазки? Извиняюсь, дамочка, но такой статьи скидок у меня нет.
- Потому я и сказала что мечтаю.
- Даже не мечтайте.
Я вышла под скрип двери. Кто-то любит закрывать их с грохотом, особенно когда раздражен – а я нет. Грусть и злость – две разные вещи.
- Теперь в бар, - сказала я водителю. Тот кивнул, и машина тронулась под мощный рёв двигателя. Жаль я не разбираюсь в двигателях, равно как и в машинах… Наверное даже если когда-нибудь у меня заведутся деньги и я куплю себе машину, я смогу лишь любоваться ей, ибо если в её нутре что-то сломается, я окажусь в незавидной ситуации, и мне придется стоять у машины под дождем, подняв капот и уныло глядеть на металлические потроха этого ведра болтов, пока какой-нибудь джентльмен не соизволит остановиться и помочь с проблемой. Хуже будет, только если эта проблема будет заключаться в отсутствии топлива. Тогда я буду готова провалиться сквозь землю от стыда. Нет, лучше я не буду покупать машину.

В комиксах бары – это места, где обычно происходят драки, перестрелки, карточные игры, пьянки и встречи героев с роковыми женщинами, которые обязательно втравят их в очередные неприятности. Таков уж закон жанра.
В реальности бар «мустанг» был местом затишья, где на моей памяти ни разу не было ни одной драки, перестрелки – или всего того, о чем пишут в комиксах. Там было чисто, играла негромкая музыка, пахло в основном табаком (изредка несло кислятиной из туалета, куда уходил проблеваться очередной неудачник, принявший на грудь больше, чем мог унести дальше, чем до белой чаши унитаза); но самое главное – там был телефон. И войдя в бар, я заступала на дежурство, в ожидании звонка.
- Стейк с гарниром и кружку пива, - я плюхнулась на высокий стул в конце стойки, у телефона.
- Тебе только что звонили, - буркнул бармен. – Где ты шляешься?
- погода отличная, - я пожала плечами, мило улыбнувшись. – Гарнир… Лучше всего жареная картошка, спасибо.
- Три соу, - бармен отошел на кухню отдать указания, в этот момент телефон задребезжал, давая понять, что кто-то пытается дозвониться, и скорее всего – до меня. Конечно же раструб трубки был тут же прижат к уху, а мои губы оказались напротив воронки микрофона.
- Бар «мустанг», слушаю вас! – с придыханием сказала я, на случай если звонят именно в бар, а не мне.
- Кончай клоунаду, - резко ответила трубка. – Есть дело. Клуб «аурстрим», знаешь где?
- Знаю ли я где самый шикарный клуб на побережье? Впервые слышу, - мой ответ был наполнен сарказмом.
- … Так вот, по имеющейся у нас неподтвержденной информации, в клубе был убит эльф. Возможно мне понадобится твоя помощь – мы с напарником только что прибыли на место, он осматривает окрестности, я улучил время позвонить – и звоню уже второй раз. Где тебя носило?
- Покупала кучу патронов, - в такие моменты наверно надо надевать старинные латы, что бы собеседник слышал, как ты пожимаешь плечами.
- Дай угадаю, опять купила патроны вместо еды?
- Я люблю стрелять, Чеддер, ты же знаешь.
- Надеюсь только по крысам. Мне ещё не хватало тебя за руку ловить, голодранка.
- полегче Чеддер, я только что заказала стейк с гарниром. Голодной не останусь.
- Хорошо, как закончишь – недалеко от клуба есть лодочная пристань, там есть телефон. Жди звонка там, часа через два – если мы расколем это дело быстро, ты не понадобишься, но я сильно в этом сомневаюсь.
- Проклятье, если похолодает, я замёрзну.
- Ты сама выбрала эту кривую дорожку, девочка, так что не хнычь.
В трубке раздался сигнал отбоя. Я повесила её на рычаг и поправив узел галстука, поглядела на заставленную бутылками разных форм и размеров полку на стене за стойкой. Там же было большое зеркало, где я могла разглядеть себя во всей красе. Похожа на мальчика, при первом рассмотрении, пока кому-нибудь не придет в голову поглядеть на лицо. Само по себе оно у меня из разряда «увидишь сейчас, забудешь через минуту», но если кое-что подкрасить, становится очень миловидным. Главное не переборщить, а то будешь похожа на шлюху.
- Твоя еда, - бармен поставил на стойку тарелку со стейком в окружении гарнира и кружку густого, тёмного пива. Самое то, черт возьми, на пустой желудок. Но как же я люблю вкусно поесть, а потом расслабиться с папиросой и кружкой пива! Мне не повредит, желудок у меня крепкий, плюс – открою секрет – если я не выпью, то буду жутко трусить. Черт возьми, помощь Чеддеру – это всегда испытание нервов на прочность, самое острое ощущение, какое только можно получить.
Чеддер – полицейский. Точнее, детектив. У него волевой подбородок с ямочкой посередине, мрачный взгляд, и широкие плечи. А ещё у него «Пила Эн Фрейм модель 27» сорок четвертого калибра в кобуре. И, черт возьми, это самый мощный пистолет в мире.
Если мир – это комикс, то Чеддер – его главный герой – в моих глазах, по крайней мере. Но самое главное в том, что он не возражает против того, чтобы я ему помогала – хотя иной раз он ругается как сам дьявол, я знаю – в душе он благодарен мне за возможность свалить на меня всю «не очень законную» работу. И я рада этому, потому что благодаря моей работе он ловит негодяев, ведь это делает наш город чище. Работа у меня простая до ужаса – не светиться в кадре, следить и сообщать о перемещениях, подслушивать, подглядывать и в редких случаях – искать доказуху - ведь чтобы герой мог в нужный момент появиться на сцене и сыграть её как по нотам, нужно определить нужный момент, и всё это делается здесь, за сценой. Это так же важно, как и собственно момент ареста. Чеддер оказывается в лучах славы – а я даже не в тени, а всё там же, за сценой. Никто не знает обо мне, и не узнает – но мне не нужна слава. С меня достаточно того, что мой герой в очередной раз одержал победу над злом. Это греет сердце куда лучше, чем алкоголь. Это заставляет ощущать сопричастность к торжеству закона и справедливости. Вернее, только справедливости, потому что обычно закон нам только мешает.
Вечерние посетители пили виски и пиво, дымили сигаретами и сигарами, кое-кто даже забил трубку и теперь раскуривал её, окутанный плотными облаками дыма. Я доела свой завтрак-ужин, и осушив пол кружки пива, закурила папиросу, внося свою дымную лепту в атмосферу заведения. Мне было хорошо.

Спустя час я была на пристани. Телефон, сиротливо висевший на сторожке смотрителя пристани, молчал. В самой хибаре, похоже, было пусто, пусто было и на причале, освещённом тусклым фонарём. Делать было совершенно нечего, и я решила, что чем сидеть и ждать, лучше пошалить. Я много раз видела в комиксах как герои выбивают двери, однажды видела как это делает Чеддер, и черт возьми, это производило впечатление! Потому, подойдя к двери сторожки, я прислонила портфель к стене, достала «рино», внимательно оглядела дверь, что бы убедиться что она открывается внутрь, а не наружу, а так же что дверь не имеет особо прочного замка, и не долго думая, врезала по ней ногой – треск и грохот, дверь распахнулась, а я влетела во мрак сторожки с револьвером наголо и коронной фразой:
- Ни с места! Полиция!
И каково же было моё удивление, когда в ответ раздался испуганный вскрик. Я и сама перепугалась так, что чуть не выстрелила на голос.
- Кто… Кто здесь? –спросила я прерывающимся от волнения голосом, а сама меж тем нашарила в кармане спички и чиркнула одной из них об косяк.
При слабом желтом свете спички я увидела женщину, прижавшуюся к стене и с испугом смотрящую на меня. Но то, что поразило меня больше всего – это её внешность. Миндалевидные глаза, высокие, чуть заостренные скулы, тонкая линия подбородка, брови вразлёт – черт меня подери, если это не эльфийка!
Эльфов я не видела, да и в комиксах они редко фигурировали в особенности потому, что они были самыми безвредными существами в мире со времен гражданской войны магов. Если в двух словах, эльфы бывают двух видов – старые и молодые. Визуально их различить очень сложно, но обычно это и не требуется. Старые эльфы – миролюбивые и мудрые существа, а вот молодые – жуткие расисты, коварные маги, меткие стрелки и жестокие убийцы, в коем качестве они обычно и встречаются в комиксах. Кажется, всех молодых извели под корень ещё до моего рождения, так что я спрятала револьвер в карман и поманила эльфийку на свет. Она приблизилась, и я в полной мере смогла оценить её величественную красоту. А ещё от неё пахло цветами.
- Извини, я не хотела тебя пугать, - сказала я.
- Ты, на самом деле не из полиции, - отозвалась эльфийка, выходя на свет, точнее, из нутра хибары наружу.
- Да я просто развлекаюсь, - я смущенно пожала плечами, чувствуя себя так, словно сейчас мамочка всыплет мне по первое число за пьянки, за курево, и ствол в кармане… Я никак не ожидала её реакции на мои слова.
- Прости что помешала.
- Э…
- Я пойду, ладно? – эльфийка сделала пол оборота в сторону выхода с территории пристани, но я не собиралась её просто так отпускать.
- Подожди! Ты ведь неспроста тут сидишь? – я поглядела на сторожку, потом на огни клуба невдалеке. Значит, по слухам, там убили эльфа. А тут сидит эльфийка. Прячется во тьме, как и я, но я – что бы не светиться, а она – чтоб не заметили. Что в принципе одно и то же, с одной маленькой разницей – я помогаю правосудию, а она прячется, и наверно от негодяев. Значит, если одна фигура из закулисья поможет другой, этого никто не заметит, но это может иметь значение в финальной сцене.
У неё такие красивые глаза. Такие непохожие на порочные и жестокие глаза роковых красавиц из комиксов.
- Ты здесь прячешься? – спросила я. – Это как-то связано с предполагаемым убийством эльфа в клубе? Мне ты можешь доверять, я работаю на детектива, который расследует это дело.
- Правда? – спросила эльфийка. – Ты ведь девушка…
- Ну и что? Я не афиширую свою деятельность, понимаешь?
- Честно говоря, не очень.
- Ну хорошо, давай попробую объяснить. Ты комиксы читаешь?
- Не приходилось… Это не тот вид искусства, что можно назвать эстетичным.
- Зря ты так думаешь. Комиксы – это другой, волшебный мир, где добро всегда побеждает зло, каким бы коварным оно ни было. В свою очередь я забочусь о том, чтобы так было и в нашем мире.
- Ты очень странная, для человека, - сказала мне эта женщина. Язык не поворачивается назвать её девушкой, хотя она и выглядела юной, но что-то в ней – в её глазах, осанке и жестах - говорило о колоссальном жизненном опыте, и далеко не весь он был приятным. Та, кто носит маски, умеет видеть и сквозь них, и притом без всякой магии – так я видела за её внешним спокойствием боль утраты, страх и надежду.
- А может быть я и не человек, - я улыбнулась. – Я не могу пользоваться магией как другие, я живу в другом мире, чем они все. В моём мире добро всегда побеждает зло.
- Хотелось бы верить, что ты права, - эльфийка вздохнула. – К сожалению, мой опыт говорит о том, что так бывает не всегда.
- Просто тогда меня не было поблизости.
- Называй меня Ильзой, - сказала эльфийка, чуть склонив голову. – И прошу тебя, давай уйдём отсюда – я уверена, что меня ищут.
- Хорошая мысль, - я подобрала свой портфель и мы вошли в сторожку. Дверь после моего героического пинка не запиралась, а потому пришлось её просто прикрыть. Ильза, как и все эльфы, прекрасно видящая в темноте, повернула выключатель на стене – и в сторожке включился тусклый желтый свет.
При этом свете она выглядела словно постаревшей и погрустневшей. Воцарилась тишина. Я разглядывала обстановку.
В стене рядом с дверью было занавешенное окно, чтобы можно было смотреть на берег, второе такое же было с противоположной стороны сторожки – для наблюдения за пристанью. Мы сели на стульях возле письменного стола, кроме него в сторожке ещё был стеллаж для папок и больше ничего, если не считать двери в туалет. Это тоже было кстати – учитывая что рано или поздно, кружка пива попросится на волю.
- Так, слушай, - сказала я Ильзе, не выдержав молчания. – Вечно тут отсиживаться мы не можем – когда позвонит Чеддер, мне нужно будет делать то, что он скажет. Значит, до этого времени мне нужно как-то переправить тебя в безопасное место. У тебя есть дом?
- Да, квартира в западном округе, на Санданс-сквер.
- Так мы же соседи! – воскликнула я. Вот так сюрприз, живу рядом с эльфийкой и не в курсе. – А почему мы не виделись?
- Как ты думаешь, почему эльф остается в городе незамеченным? – спросила Ильза. И тут на моих глазах её лицо стало меняться. Спустя какие то четыре секунды, показавшиеся мне вечностью, я словно смотрела в зеркало на своё отражение.
- Вот это да, - собственно, единственные слова, что пришли на ум. Остальные были непечатными. Моё отражение улыбнулось и, спустя несколько мгновений, Ильза всё так же смотрела на меня, но уже своими, изумрудными глазами.
- Сухой лист прячут в лесу, - пояснила она. – Я прячусь под обликом человека, и только другой эльф, или кто-то, у кого есть очки истинного зрения, может видеть, что этот облик – иллюзия. Но и люди иногда применяют иллюзии, женщины – чтобы казаться красивее, мужчины – для того же, но их истинную суть сложно скрыть, для того, чтобы не просто казаться, но быть другим человеком…
- Нужно вести себя иначе, - я закончила за неё фразу. У нас больше общего чем она думала. – Я знаю это потому, что у меня нет магии, зато есть куча париков и набор косметики – мне часто приходится изображать бог знает кого, чтобы не светиться дважды в одном облике там, где меня могут обнаружить.
- Ах вот оно как, - протянула Ильза.
- Ага. Так что у меня есть идея – мы напялим на тебя парик и разрисуем как вазу, а потом пойдем отсюда, поймаем такси…
- У меня есть машина, - сказала Ильза. У неё есть машина! Черт подери, когда же я перестану ощущать себя неполноценной из-за того, что у всех есть машины кроме меня. Это, черт возьми, несправедливо. С другой стороны, то что у Ильзы есть машина – это отличная новость, это значит что нам не придется тратиться на такси. Слабое утешение.
- Прекрасно, она на стоянке?
- Нет, я припарковалась на Норд-стрит, выше по улице.
- Отлично, значит вблизи клуба топать не придется. Ну что, мне доставать парик?
- Подожди… Кто-то идет, - она нервно покосилась на дверь.
- Пригнись и не высовывайся.
Я достала револьвер и открыла дверь – столкнувшись при этом нос к носу с каким то мужиком, в руках которого были фонарь и пистолет. Последнего мне хватило, чтобы испугаться, а когда человек испуган, он реагирует так, как обучен.
Иными словами этот тип, совершенно не ожидавший моего появления, только начал поднимать пистолет, а я уже ткнула его в грудь двухдюймовым стволом «рино» и нажала на спусковой крючок. Хлопок выстрела потонул в шуме моря, мощь патрона «магнум» с экспансивной пулей швырнула бандита назад, раздался треск и спустя миг он рухнул в море вместе с обломками перил, на которые так неудачно навалился.
- Сука! - раздался крик справа и хлопок выстрела – пуля свистнула где-то совсем близко, но мне это было глубоко фиолетово – повернув голову в сторону выстрела, я видела второго бандита, целящегося в меня из здоровенной пушки, и я знала что второй раз он не промахнётся, а потому шатнулась назад, в дверной проём. И вовремя – вторая пуля ударилась в стену сторожки. По тому, что она не пробила деревянную хибару, я поняла, что пули у него такие же, как у меня, и что у меня есть преимущество – я обладаю укрытием, а он – нет. Правда, у него было другое преимущество – он был зол, а мне было страшно. Но, эти люди пришли чтобы убить Ильзу, а я не могу им этого позволить. Не теперь, когда один из них уже наверняка мёртв, а второй стреляет в сторожку, причем выстрелов не услышит никто из-за шума моря и громкой музыки в клубе. Это, должно быть, те же люди, что убили эльфа – и это их должен был бы поймать Чеддер – но он не сможет, если их будет много.
- Иди сюда, драная сука! – орал тот тип, снаружи. Ещё одна пуля ударилась о дерево, а я сидела с «рино» в руках и лихорадочно думала что делать. Ильза сжалась в углу, ей можно было не бояться пуль – её прикрывал стол. И я вздохнув, попыталась набраться решительности. Если высунуться в окно – можно схлопотать пулю. То же самое – если высунешься из двери. У него большая пушка – все парни любят большие пушки – и поскольку мы не в комиксе, после выстрела он добрую секунду будет возвращать на место задравшийся ствол килограммовой дуры. Одна секунда. Я набрала в грудь воздуха, закусив губу и превратившись в один сжатый мускул, я держала в ладони удобную рукоятку револьвера, Я считала выстрелы.
Ещё одна пуля врубилась в стену с таким звуком, будто по дереву рубанули топором. Большим топором. Четыре пули.
- Эй ты, паршивый выродок тупого барана! – заорала я. – Только приблизься – решето из тебя сделаю!
… Ещё одна проблема была в том, что если он доберётся до окна или двери, то нас перестреляют в этой хибаре как крыс. Но, похоже парня с большой пушкой его текущая позиция устраивала – или он боялся схлопотать пулю, если подберётся ближе.
Ещё одна пуля влепилась в стену. Сколько у него патронов? Пять или шесть?
Не важно. Щелкнул взведенный курок – «рино» был готов сеять смерть и разрушения.
Я выглянула в окно, и, толкнув раму, принялась стрелять. Бах! Бах! Вскрик! Бах! Бах! Револьвер бился в мою ладонь, а я смотрела поверх ствола, целясь в голову массивной фигуры на берегу.
Пуля – одна из многих, нашла цель, даже с такого расстояния – это было уже не двадцать шагов, а все пятьдесят.
Ощущая дрожь в коленках от возбуждения, я выскочила из сторожки, держа тело под прицелом. Меня захватил азарт. Их было двое, с большими пушками – а я их победила. Я, и мой «рино». Я подбежала к раненому – он был жив, но тяжело дышал и смотрел на меня с ненавистью. На его рубахе, на груди, расплывалось большое красное пятно, тёмно-коричневое посередине. Он пытался поднять в слабеющей руке свою тяжелую пушку – уже слишком тяжелую для него. Я наставила на него мой «рино» и торжествующе улыбнулась. Мне всегда хотелось произнести слова, принадлежащие герою комикса про очень крутого копа…
- Это – «рино» под патрон «.357 магнум», самый мощный маленький пистолет в мире. Он может начисто снести тебе башку. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Пять патронов у него в барабане, или всё же шесть? Пять было выстрелов, или шесть? Если честно – мне было немного не до подсчета выстрелов. Так что тебе надо задаться лишь одним вопросом – везучий ли ты ублюдок! Ну, что скажешь?
- Иди ты в …
Я с силой нажала на спуск – но вместо сухого щелчка, ствол «рино» дёрнулся, что было для меня неожиданностью, потому что я думала, что выпустила весь барабан в этого мерзавца. В следующий момент я осознала, что место, куда я смотрю, больше не является головой бандита, который только что пытался меня грубо послать сквозь кровавую пену на губах. Мгновением позже пиво всё-таки попросилось наружу – и меня вывернуло наизнанку прямо на кровавую кашу, что растекалась из расколотого пулей черепа – фактически, во лбу была дыра размером с либр, окаймленная чернотой подпалины, а череп, словно арбуз, упавший на дорогу с пятого этажа, раскололо изнутри.
Плакал мой завтрак.
Желудок крутил мучительный спазм, когда я выпрямилась. Очень хотелось выпить чего-нибудь, чтобы прекратить эту пытку. Я сплюнула – слюна была вязкой и кислой. Боже, у меня наверно изо рта пахнет такой же кислятиной.
Я ввалилась назад в сторожку, шатаясь как пьяная, оперлась о косяк и, сглотнув несуществующий, но осязаемый ком в горле, хрипло сказала:
- Знаешь, Ильза, только что у тебя стало на двух врагов меньше.
- Ты не ранена? – эльфийка выпрямилась и подойдя, протянула ко мне тонкую руку.
- Если бы мне прострелили желудок, пиво вылилось бы через дыру, а не изо рта, - я глубоко вздохнула, скривилась, подавив очередной рвотный позыв, и полезла за папиросами. Пальцы дрожали, и я никак не могла попасть в тонкую щель кармана пиджака. Вдобавок, в одной руке был «рино», и я вспомнила, что в его барабане кончились патроны. Всё вокруг было как в тумане…
Когда несколько мгновений спустя я ощутила запах табака, оказалось что вместо папирос, я достала из кармана пачку патронов, повернула рычажок возле рукоятки выщелкнув вбок барабан, вытряхнула шесть гильз, вставила на их место свежую пачку, защелкнула барабан и сунула револьвер в карман. А Ильза в это время свернула и прикурила сигарету и протянула мне.
- Спасибо, - я затянулась. Сигарета была аккуратно свернута, табак не драл горло и не жег легкие, и всё же был крепким и бодрящим, несущим успокоение моим вибрирующим, словно струны нервам.
- Не за что, - Ильза сворачивала сигарету себе, стараясь не смотреть в окно с разбитым стеклом (раму я толкнула слишком сильно). Я ещё раз затянулась и с наслаждением выдохнула струю дыма в потолок.
- Кайф.
- Объясни мне одну вещь, - нерешительно сказала Ильза. – Ты… Только что уничтожила две жизни.
- Ты имеешь ввиду, в чем тут кайф?
- Ну, да.
- В том, что я стою, а они лежат. У тебя с этим проблема?
Она посмотрела на меня странным взглядом, потом, быстро затянувшись сигаретой, начала говорить, и я поняла, что лекция будет долгой.
- Представь себе, что мир – это то, что ты о нем знаешь и помнишь. Всё, что ты видишь, всё, что ощущаешь, всё, что ты любишь и ненавидишь. Эти ощущения у всех разные, и потому таких миров, отраженных в сознании каждого, кто живет и мыслит, очень и очень много. И когда мы общаемся с кем-то, мы делимся с ними своим миром.
- С этими двумя я поделилась парой-тройкой пуль стоимостью в два соу каждая, и ещё три ушли впустую, - я наслаждалась вкусом дыма и постепенно успокаивалась.
- Неужели ты не понимаешь, вместе с этими людьми погибли их миры. Оборвались связи с другими, образовалась пустота, рана в нашем, большом мире. Неужели жизнь для тебя ничего не значит?
- Как я уже говорила, я потратила на этих уродов двенадцать соу. Да я на эти деньги могу целую неделю есть нормальную еду, а не ту бурду, что по талонам выдают. Эти люди хотели тебя убить, и я думаю, вряд ли потерю их «миров» можно назвать более серьёзной, чем стоимость потраченных на них патронов. Вообще, Ильза, я тебя в упор не понимаю – как можно беспокоиться за «миры» этих ублюдков?
- Для тебя они обезличены, - ответила эльфийка. – Что бы понять меня, тебе нужно понять суть эльфов. Мы очень долго живем. Мы знаем друг друга – каждого из нас, каждого сородича, который живет, и жил в прошлом. Мы знаем что чувствует каждый из нас – и когда он погибает… Как рука, которая чувствует, если на ней отрубают палец, так и каждый из нас чувствует боль от ухода сородича. Он… Мы привыкаем к их присутствию на протяжении всей жизни – и хотя за последнее столетие многое изменилось, мы стараемся поддерживать связи…
Она говорила, а я понимала, что она сейчас говорит не о тех двух покойниках на улице, а о том убитом эльфе. Или так, или она относится как раз к тому типу героев, что в комиксе обречены на гибель, потому что нет ни одной причины для того, чтобы эти идиоты жили – с такой-то жизненной позицией.
- Ильза, мне очень неловко прерывать твой монолог о братской любви, но у нас проблема: труп со следами насильственной смерти непременно привлечет чье-нибудь внимание. Поэтому его лучше спихнуть в море, а нам лучше свалить отсюда подальше. А уж когда мы доберёмся до безопасного места, я подробно объясню тебе разницу между людьми и эльфами.
Она беспомощно развела руками:
- А разве у меня есть выбор?
… Она была сама беззащитность. Удивительно, как она умудрилась выжить в нашем городе. И главное – как умудрилась сохранить самообладание.
Я вручила Ильзе свой портфель, а сама взялась за грязную работу – схватив бандита с простреленной головой за ноги, перебросила их «за борт» с деревянного настила пирса и столкнула труп в воду. Пистолет покойного я забросила в портфель, прикинув его вес в руке и искренне недоумевая, зачем нужно такое тяжелое и неудобное оружие. То же самое я сделала с фонариком – пригодится, ночью-то.
- Ну вот и всё. Пошли, - я взяла у Ильзы портфель, коснувшись на миг её руки.
- Как тебя зовут? – спросила она.
- Меня зовут Е, - раздраженно ответила я. – Как во фразе «Его труп отправился на корм рыбам» и как во фразе «Если не пошевелимся, будет плохо». Пошли, найдем твою тачку.
Уже было достаточно темно, время близилось к полуночи – на наше счастье, старая лодочная пристань находилась далеко от улицы, по которой ходили люди, на пляж нынче вообще мало кто совался – погода была не самая лучшая. На тёмном небе не было звезд, лишь огни города освещали западную часть неба, тускло подсвечивая облака.
Проходя под фонарем я оглядела свои руки – конечно же, край правого рукава пиджака был покрыт редкой тёмной моросью, попавшей на него при выстреле в упор в голову бандита. Похоже, пиджак придется выбросить – кровь не отстирывается. Не удивлюсь что в крови так же мои туфли и брюки. На тёмной ткани кровь не очень заметна, но она была – а Чеддер не хотел бы чтобы меня взяли в окровавленной одежде и с пистолетом, из которого застрелили двух человек, чьи трупы вероятно найдут по чистой случайности на пляже рядом с лодочной станцией.
- Вот моя машина, - сказала Ильза, когда мы пришли на улицу Норд.
- Да чтоб меня…
Было чему удивиться. «Файрлэйн 500 Скайлайнер», совсем новый, красный с белой полосой вдоль борта, со стремительными обводами корпуса, салон – белая кожа и красное дерево, серебряная отделка всех металлических ручек – да чтоб меня, эта тачка стоит целое состояние!
- Ильза, признайся честно – тебя хотели убить за тачку? Потому что я бы за такую тачку убила. Если бы, конечно, я умела на ней ездить и если бы я не боялась того, что она сломается, потому что как её чинить я не знаю.
Ильза скромно улыбнулась. Пока мы шли, она изменила лицо – теперь она выглядела зеленоглазой брюнеткой. Что характерно, макияж ей не требовался – она обо всём позаботилась с помощью магии, мне бы так.
- Если хочешь, я могу научить тебя водить машину.
- Спасибо, я лучше по крысам постреляю. Хочешь, научу стрелять?
- Спасибо, нет, - мягко, но твёрдо сказала Ильза.
Убеждённые пацифисты в комиксах попадаются только в двух видах эпизодических ролей: или их спасает главный герой, или они погибают, если он не успевает. Проблема всегда кроется в том, что герой не всегда может оказаться в двух местах одновременно, потому злодеи обычно предоставляют ему выбор, кого спасать, а кого нет – в качестве стандартного хода в комиксах Стэнли, эти двое обычно как-то связаны с героем; в свою очередь герои делятся на три типа – те, кто ухитряются спасти всех; те, кто спасает одного, но обрекают на смерть второго, что дает им повод погрузиться в депрессию на весь следующий том комикса (такое случается, когда у него творческий кризис); и те, кто в данной ситуации непредсказуем и склонен к панике.
Мне всегда хотелось узнать, к какой категории относится Чеддер, к первой или второй. К счастью для него, я всегда прикрываю ему спину – как умею, к тому же я не скована инструкциями и законами – а значит, я могу, не колеблясь, пристрелить любого подонка, что попадется мне на глаза, что я сделала буквально менее десяти минут назад.
- Ты ведь в первый раз застрелила человека, не так ли? – спросила Ильза, когда села за руль, а я – на пассажирское сидение. Я опешила на миг, вопрос прозвучал неожиданно, и кроме того, он звучал не как вопрос, а как констатация факта в форме вопроса, словно она знала ответ заранее. Вряд ли она решила меня похвалить за хорошую работу. Я промолчала, доставая из кармана папиросы и спички.
- Сначала ты выглядела испуганной, потом решительной, - задумчиво сказала Ильза. – Потом – опьяненной. Ты сделала это впервые.
- Это те же крысы, только больше размером и с оружием, - я пожала плечами, чиркая спичкой о коробку и закуривая.
- Что ты чувствуешь, после того как… - она замолчала, не окончив фразу. Неужели так сложно сказать три слова - «убила двух человек», чего уж проще-то?
- Да ничего особенного, - я затянулась крепким дымом и выпустила его, сложив губы трубочкой. Струйка табачного дыма разбилась о ветровое стекло и медленно растворилась в воздухе. – Незачем всё усложнять, Ильза. Они хотели пострелять, но выбрали не то время, не то место, и не те пушки – а потому отправились на корм рыбам, и я ни капли об этом не жалею.
- В тебе что-нибудь изменилось? – задала новый странный вопрос Ильза, внимательно глядя на меня.
Изменилось ли во мне что-нибудь? Если не принимать во внимание тот факт, что меня вырвало на труп, если не принимать во внимание позорный первый выстрел из тех четырех что я сделала во второго парня, а так же на кучу других вещей из моей жизни, за которые мне стыдно, во мне не изменилось ничего. Впрочем, вру.
- Да, я поняла, что больше не боюсь и не колеблюсь, - после сигарет Ильзы вкус моей папиросы показался мне гадостью, и я выкинула её в окно машины.
- Знаешь, я очень долго живу в этом мире, и видела, как он меняется. Не меняются лишь люди – столетие за столетием они убивают друг друга.
- Это наше единственное развлечение, когда делать нечего.
- … Я не видела ни одного человека, который обрёл бы счастье через убийства. Они упиваются смертью, считая себя выше её, потому что они быстрее и сильнее других людей. Сначала они сражались мечом и магией, потом перешли на мушкеты и пистоли, затем на винтовки и пистолеты. Их войны втягивали в себя, словно водоворот всех вокруг, независимо от их желания. Их дикая ненависть была заразительна. Их страсть распространялась как болезнь. Но они не могли обмануть смерть, она всё равно приходила за ними – за одними раньше, за другими позже. Ты встаёшь на путь, который разрушит тебя, превратит в выжженную ненавистью оболочку, - Ильза говорила негромким, ровным тоном, от которого меня продирал мороз по коже. – Ты привыкнешь использовать оружие даже тогда, когда можно договориться. Ты будешь требовать там, где достаточно попросить. Ты попытаешься спастись, создав кодекс чести, чтобы хоть чем-то отличаться от других убийц – и однажды ты нарушишь его, сделав исключение для кого-то, кого ты особенно сильно ненавидишь. Поступившись правилами один раз – поступишься и в другой. А потом тебе будет всё равно.
- Ильза, - выдохнула я. – Я – не эльф. Эти люди для меня никто, я не чувствую к ним ненависти. У меня нет магии чтобы оглушить их, усыпить или отшвырнуть. А ещё я хочу быть уверена, что эти мрази больше никому не причинят вреда – а потому я стреляла, и буду стрелять в тех, кто поднимает оружие во зло, потому что тот, кто держит в руках заряженное оружие, должен быть готов умереть. Я буду убивать их, потому что в моих глазах они – не люди.
Ильза вздрогнула, словно получила пощечину, её изумрудные глаза уставились на меня взглядом, полным изумления. Некоторое время она молчала, а потом сказала:
- Знаешь… Я уже слышала эти слова раньше, много лет назад.
О, а сейчас один из персонажей комикса обычно произносит речь на две страницы, в которой рассказывается какая-нибудь жестокая драма из прошлого, которая показывает свои уши в настоящем.
- … Говорят, история повторяется дважды, - сказала Ильза, глядя на меня. – Сейчас я вижу, как блестят твои глаза, как и тогда, когда я слышала эти слова, полные страсти, из уст человека, что спас мою жизнь несколько десятков лет назад. Я пыталась объяснить ему то же что и тебе, но он не понял, он не хотел слушать. Он был старше тебя, его револьвер не знал промаха, и он не колебался, прежде чем спустить курок. Он, так же как и ты, не ведал что творит, но свято верил в то, что это правильно. Хотела бы я знать, пожалел ли он об этом, когда повзрослел.
- Повзрослел? Он был старше меня, а я не ребёнок.
- Для меня вы все мало отличаетесь от детей, уж прости за эти слова, - мягко сказала Ильза. – Не забывай, мне очень много лет.
- Да сколько бы ни было. У тебя есть вечность, чтобы жить. А у нас – лишь жалкие несколько десятилетий, за которые мы должны успеть слишком многое – и потому мы так отчаянно сопротивляемся, когда нас хотят убить. Наша короткая жизнь слишком дорога для того, чтобы ей разбрасываться, понимаешь? – я ударила ладонью по крышке ящика для перчаток, срываясь на крик. – Но ты ведь всё равно будешь считать свою нежизнеспособную мораль совершенной, и будешь рассказывать о мире тем, у кого нет иного выхода, кроме как убивать, покуда хватит сил – или погибнуть.
Ильза внимательно меня слушала, этого у неё не отнять, а когда я выдохлась, она коснулась моей руки своей.
- Не кипятись.
Её рука была тёплой, а кожа - шелковистой.
- Слушай, - я покосилась на часы на приборной панели. – Мне нужно быть на лодочной станции. Я знаю одно местечко, где тебе ничто не будет угрожать. Знаешь бар «мустанг»?
- Приходилось слышать, - осторожно ответила Ильза. – Я не очень люблю шляться по барам.
- Придется завести такую привычку. Заведение принадлежит бывшему копу, и всякие подонки обходят его за версту потому что он имеет обыкновение стрелять в тех, кто вздумает устраивать в баре драки. Кроме того, туда часто заходят копы после дежурства, выпить и поболтать. Короче говоря, если и есть в городе островок спокойствия, где никто никого не трогает – так это там. Так что езжай туда пока всё не закончится – я уверена, убийцы будут арестованы и получат по заслугам.
- Я… Мне хотелось бы проститься с сородичем, что покинул нас. Ты не знаешь, куда его отвезут?
- Если от тела не успеют избавятся, то его отправят в судебный морг. Не вздумай там крутиться – если оно туда попадёт, я узнаю и сообщу тебе.
- Как?
- Есть такая штука, телефон называется, - я улыбнулась. – В «мустанге» один находится в дальнем от входа конце стойки, а второй – телефон-автомат в будке. Так вот, я позвоню на тот, что у стойки.
- Спасибо тебе, - тепло улыбнулась Ильза. – Надеюсь, мы ещё увидимся. Если я смогу тебе помочь, чтобы отблагодарить за… всё – просто попроси.
- Лады, - я выбралась из машины. Заскрежетал стартёр. Несколько раз он пытался провернуть мотор, но почему-то ничего не получалось. Нет, всё-таки хорошо, что у меня нет машины, какой в ней прок, если она не заводится, будь она хоть самой шикарной на свете?
- Какая мразь зелёная вырубила из чугунной болванки это драное ведро?! – выругалась Ильза. Стартёр взвыл и спустя мгновение мотор загудел, набирая обороты.
Машина включила фары и тронулась с места, а я, задумчиво помахивая портфелем, направилась назад, на лодочную станцию.
В нашем районе есть мастерская, где гномы ремонтируют разную технику, я захожу туда за ветошью и маслом что бы чистить «рино». Обычный гном достает мне до пояса, он тощий, ушастый и глазастый, с крючковатым носом и длинными пальцами. Им чужда дисциплина, они говорят чудовищно искажая слова, а их знание механизмов происходит не от большого количества мозгов, а, вероятно, является врожденным, инстинктивным – для них запускать сломанные устройства так же естественно как дыхание. То, как они ремонтируют технику – это совершенно невообразимое зрелище, а то, что они при этом говорят не идет ни в какое сравнение с тем, что сказала Ильза, пытаясь завести машину. Как ни странно, но чудовищная ругань в большинстве случаев помогает запустить неработающий механизм. Другие способы, например, заключаются в полной разборке, сборке и выкидывании всего, что осталось лишним; в покраске механизма в красный цвет, пляскам вокруг устройства с нечленораздельными воплями, а так же во многократных ударах по корпусу в сопровождении матерной ругани. Раньше мне всегда казалось удивительным, как после этого что-то ещё работает, однако один из гномов объяснил, что если механизм клинит, его надо разобрать и собрать, выкинув забившийся в шестерни мусор, чтобы техника не ржавела, её надо красить – всё прочее так же объяснялось весьма и весьма логично. Таинственная техническая магия исчезла, а её очарование осталось, перейдя на иной уровень – теперь, глядя на странные танцы гномов вокруг холодильника, я точно знала, что один гном в это время сидит внутри, а тот, что бегает вокруг, прыгает и что-то кричит – помогает ему найти неисправность.
А машина Ильзы не заводилась наверно потому, что мотор не разогрелся – так же как и мне, когда я просыпаюсь, трудно обрести ясность взгляда и мысли, быстроту и точность движений, но если меня обругают, я проснусь значительно быстрее. Машины делали люди, а значит, они унаследовали кое-что от своих создателей.

Темное море и небо на горизонте практически сливались воедино. Скорее всего, к утру погода окончательно испортится, и дождь смоет все следы моей деятельности. И я подумала – пока это не случится, к лодочной пристани идти мне нельзя. Вдруг ещё кто-нибудь туда забредёт? А там я. В костюме, при галстуке, со следами крови на пиджаке. Это даже не подозрительно, это однозначное попадалово. Но, Чеддер должен позвонить, а не подойти к телефону я не имею права. Значит, нужно идти не к телефону, на который он должен позвонить, а к телефону, с которого он будет звонить. На краю парковки. В этом тоже нет ничего хорошего – кто-нибудь может меня там заметить, какой-нибудь случайный прохожий, или бандит, отправившийся искать своих товарищей. А ещё мне бы надо переодеться, и эта мысль вгоняла меня в уныние, потому что переодеваться было негде. Хотя, какого черта?
Клуб был окружен аккуратным газоном, по периметру зеленела живая изгородь и редкие деревья; парковка была расположена через дорогу, сразу за ней был пустынный пляж, на который уж точно никто не пойдет ночью – ну разве что, кроме любителей купаться ночью голышом, которым было неоткуда появиться возле самого шикарного ночного клуба в городе. Они предпочитают северный пляж в пригороде.
А вот кабинки для переодеваний в купальные костюмы здесь были.
Спрятавшись за четырьмя фанерными стенками, потемневшими от непогоды и отсутствия краски, я разделась и извлекла из портфеля сменное платье и сумочку. Минута – и я уже выгляжу как девушка, а не как существо неопределенного пола в костюме и при галстуке. Мужские туфли пришлось сменить на черные «лодочки» на низком каблуке – бегать в таких неудобно, но похоже беготни сегодня не предвидится.
Моё платье было тёмно-серым, без рукавов, со свободно юбкой ниже колена, простым полукруглым вырезом, чуть приоткрывавшим плечи, узкой талией, выделенной черной полоской в виде галочки – оставшейся в моде после того, как из обихода вышли корсеты. Поверх платья был светло-серый жакет из плотной ткани с рукавами-фонариками, с черными манжетами и без пуговиц. Будь у меня достаточно денег, я бы оделась куда лучше – мне всегда нравились, например, тонкие блузы с кружевом. Всяко красивее, чем шарфик на шее, как сейчас.
Я достала из портфеля пистолет. Тяжелый револьвер убитого мной бандита. Откинула барабан – из него в окружении пустых гильз вылетел золотистый цилиндрик патрона. Мой патрон. Тот, который должен был убить меня, если бы у любителя больших пушек хватило сил поднять ствол, пока я произносила свой монолог. По коже пробежали мурашки и меня передёрнуло.
Я защелкнула барабан на место – с металлическим щелчком, я бросила пистолет в свою дамскую сумочку, которая была как раз под него размером, подняла патрон и сунула в карман жакета. Пачку патронов для «рино» из кармана пиджака, я бросила в портфель. Всё равно их некуда спрятать в моей нынешней одежде. Затем занялась делом – пояс для чулок, появившийся в результате эволюции корсета, несколько отличался от своих собратьев тем, что к нему крепились не только чулки, но и набедренная кобура, доступ к которой осуществлялся через искусно замаскированную в складках юбки платья узкую дыру. «Рино» не был пузатым как другие револьверы, а потому был незаметен для наблюдателя, к тому же при коротком двухдюймовом стволе он не имел выступающих частей, которые могли бы за что-то зацепиться, мешая его выхватить; прореха в платье была достаточной для того, чтобы в неё свободно пролезла рука со спрятанным в ней пистолетом.
В комиксах иногда возникали ситуации, когда роковая женщина лезет в сумочку за пистолетом на глазах у героя, и у него не остается другого выбора кроме как застрелить её, хоть он потом и страдает от сентиментальных терзаний – я сильно сомневаюсь что в реальности кто-то будет настолько глуп что не всадит в меня пулю при первой же попытке достать оружие – уж кто-кто, а бандиты приступами жалости к женщинам не страдают. А вот достать ствол, спрятав руку за складкой юбки, и выстрелить от бедра – это уже неожиданно. К таким вещам надо подходить серьёзно – правда я не ожидала, что моя первая перестрелка будет похожа на кровавое безумие, хотя куда хуже было бы, если бы я зажмурившись палила во все стороны, истерично визжа. Что ж, для первого раза я всё сделала правильно, насколько это было возможно, потому что я была жива, а они – нет.
Сумочка повисла на плече, и я направилась к телефонной будке возле парковки, покачивая в руке портфель. Надо бы его куда-нибудь спрятать – но вдруг он мне ещё понадобится? В итоге, когда я добралась до будки, я бросила портфель внутри неё и присела на корточки, стараясь не прислоняться к стенке, которая надежно скрывала меня от взглядов со стороны улицы.
Безумно хотелось курить, и я достала папиросы – после чего впала в задумчивость. Мне хотелось переиграть перестрелку, чтобы каждая моя пуля находила цель, чтобы я действовала без суеты и испуга, чтобы всё было сделано идеально.
Прошло достаточно много времени – рядом со мной появилась кучка папиросных окурков, я несколько раз вставала чтобы размять затёкшие ноги, я слышала как несколько раз на стоянке парковались и уезжали машины, как весело смеялись девушки в ответ на ничего не значащие фразы мужчин – жизнь вокруг меня шла своим чередом, а я ждала, когда меня попросят сменить декорации. И моё время пришло.
Я услышала шаги с противоположной стороны будки и затаилась. Звякнула монета, заскрежетал диск номеронабирателя, потекли секунды молчания.
- Да где же ты, чертова девчонка! – послышался раздраженный голос Чеддера.
- Всегда рядом, - отозвалась я. Трубка со звоном ударилась о рычаг, послышался звон возвращаемой монеты, и спустя мгновение из-за будки появился Чеддер:
- Какого черта ты тут делаешь?
- Не ожидал меня тут увидеть? Сюрприз! – я встала и улыбнулась, разведя руками.
- Тебе полагалось быть на лодочной станции, если только наш с тобой телефонный разговор не приснился мне в ночном кошмаре.
- Извини Чеддер, в следующий раз, когда пошлёшь меня куда-нибудь, сходи сначала сам проверить местность. Ты ведь не ходил на лодочную станцию, верно?
- Там нечего делать – после того как порт расширился станцию закрыли потому как корабли проходят близко от берега и кататься на лодках стало небезопасно. А ещё тут вода грязная, потому и пляж заброшен. Ты же знаешь. Хотя вообще-то, наверное, стоило было проверить её просто для очистки совести, и мне интересно, что же ты там такого нашла, что притащилась сюда.
- Зверский бардак, - сказала я. Чеддер принюхался и поморщился:
- У тебя во рту что, капусту квасили?
- Нет, просто я блеванула – вот такой там бардак, на этой твоей лодочной станции. А ещё ты удивительно тактичен; а ещё я не взяла с собой бутылку виски чтобы освежиться, уж прости за откровенность.
- Держи, - Чеддер достал из внутреннего кармана пиджака фляжку, обнажив на секунду рукоять здоровенного револьвера в кобуре подмышкой.
- Спасибо.
Честно говоря, это был ещё один момент, за который мне было стыдно. В следующий раз возьму с собой бутылку воды с парой листиков мяты чтобы рот прополоскать – кто ж знал что меня так подведёт желудок? Невозможно ко всему подготовиться – но можно обратить в шутку любой конфуз – ну или почти любой.
Во фляжке у Чеддера было бренди. Одного глотка хватило, чтобы мне вышибло дух и обожгло многострадальный желудок.
Я задержала дыхание, и несколько секунд стояла, закрыв глаза, ожидая, когда огонь из желудка растечется по венам. Потом выдохнула обжигающие пары спиртного и коснулась губ ладонью.
- Теперь порядок?
- Теперь я пахну не закуской, но выпивкой, - я улыбнулась и достала папиросу. – Огня дашь?
Чеддер щелкнул пальцами у кончика набитого табаком цилиндрика и с фиолетовой вспышкой тот принялся тлеть. Удивительная штука – магия. Никогда не устану смотреть на неё.
- Ладно, давай к делу, - я затянулась, чувствуя себя куда лучше, чем всего лишь какую то минуту назад.
- Мы установили, что звонок в полицию был сделан с этого телефона-автомата, и сделан он был эльфийкой, - протокольным тоном сказал Чеддер. – Это нам ничего не даёт, при осмотре территории мы её не нашли а, учитывая что эльфы первоклассно шифруются, искать её сейчас бесполезно, она наверняка уже далеко.
«Ага, в баре сидит, у телефона в конце стойки», - подумала я.
- … И слава богу – иначе крючкотворы повесят на неё всех собак, - продолжал Чеддер. – потому что значительно проще подставить эльфийку чем обвинить кого-нибудь из клуба. К тому же, трупа у нас всё равно нет, а нет трупа – нет дела, - он вздохнул. – Если мы не найдем повод, мы не сможем вломиться в клуб и арестовать всех, кто попадется. Хуже всего то, что мы даже не знаем кого ищем. В этом клубе одной только обслуги человек тридцать, плюс ещё охрана и собственно, хозяева этой дыры. И это не считая гостей вечеринки.
- Ну, я могу поджечь клуб, что бы всех оттуда выкурить.
- У тебя что, совсем уже крыша поехала? – сухо спросил Чеддер.
- Что? Я просто предложила повод как туда можно ввалиться. Вряд ли труп будет первым, что оттуда будут выносить когда начнется паника, а для пожарных ордер не нужен.
- Я не позволю тебе совершать поджоги, - сказал Чеддер. – Это перебор.
- Хорошо, тогда я…
- Я изложил тебе ситуацию, чтобы ты знала как идет расследование и не мешалась под ногами. Теперь о том, что ты будешь делать. Ты обойдешь клуб, и будешь следить за задней дверью, подглядывать и подслушивать – как обычно. Мне нужно знать, если труп вынесут и попытаются от него отделаться – короче говоря, мне нужен этот труп. Когда мы его получим, закрутится бюрократическая машина полиции, а пока она крутится, мы будем планировать дальнейшие действия. Постарайся без самодеятельности, хорошо?
- Лады, шеф.
- У тебя десять минут на то, чтобы добраться до места и выбрать себе позицию. Потом я позвоню в клуб и скажу им, что у парадного входа ошивается полиция.
- Интересно, что заставит их думать, что это не розыгрыш.
- Есть клиенты, которые очень не любят светиться в местах, которые находятся под колпаком полиции – это может сильно повредить репутации, и хотя иногда это такие люди, на которых клейма ставить негде, внешне они чище чем попка младенца у заботливой няньки.
- Но дерьмом попахивают, - я сделала пару быстрых затяжек и бросила окурок на землю, раздавив его туфлей. – Ладно, я пошла; если что-нибудь обнаружу – дам знать.
- Интересно, как.
- Не важно, когда дам знак – иди к телефонной будке, там и поговорим.
«Как»? Полицейская машина – самая уродливая на парковке. Собственно, удивительно, что бандиты ещё не обнаружили, что за клубом следят. А может быть обнаружили, но не подают виду.

В отличии от фасада клуба, который был подсвечен фонарями, сокрытыми в траве, задняя часть здания, где располагался служебный вход, была освещена скудно. Фактически – лампа с зелёным абажуром над входом и всё. Там же стояла урна с пепельницей над ней, у которой как раз курили два типа в костюмах. Я устроилась в тени одного из деревьев; поверх живой изгороди, которая была мне по пояс, я отлично видела всё, что происходит возле клуба. В темноте я была незаметна – тем более что одежда у меня была тёмной, что как нельзя лучше способствует маскировке. Жаль, курить здесь было нельзя – огонек папиросы заметен в темноте с большого расстояния, уже не говоря о дыме.
Не успела я заскучать, событие, ради которого я тут сидела, случилось: к служебному входу подъехал фургон, он въехал с параллельной пляжу улицы, так что Чеддер его не мог увидеть – клуб загораживал. Хлопнула дверь и водитель, перекинувшись парой слов с теми, кто торчал у входа, скрылся вместе с ними в клубе. Судя по всему, те двое ждали, пока приедет фургон. Зачем? А черт их знает. Но если ночью к черному входу клуба, за которым следят копы, подъезжает фургон, и если учесть что незадолго до этого в клубе грохнули эльфа, вывод лично у меня напросился сам собой – они собираются вывести отсюда тело. Плохо то, что я не успею при всем желании добежать до Чеддера и сообщить ему об этом. Плохо так же то, что я не знаю, куда направляются эти уроды. И самое поганое – что у меня нет транспорта чтобы проследить за ними и убедиться в том, что они выкидывают труп, а не мусор.
Но какого, собственно, черта?
После короткой пробежки я оказалась у фургона – это был большой трехдверный фургон, какие обычно используются, когда груз слишком габаритный для легковой машины, и недостаточно тяжелый чтобы использовать грузовик. Я подёргала рукоятки дверей и забралась в его тёмное нутро – там было просторно и пусто – значит, фургон подъехал чтобы что-то забрать. Труп, естественно. У стенки, отгораживающей этот огромный багажник от кабины, что-то было прикрыто покрывалом – я заглянула, так и есть, запаска, несколько канистр и куча ветоши. Если втиснуться между канистрами и запаской и накрыться покрывалом, можно неплохо спрятаться, тем более что это был грузовой фургон, а не пассажирский – сидений не было – значит, вряд ли кто будет ехать вместе с грузом. Я как то не задумывалась над тем, что будет если я не права, и тем более не задумывалась над тем, что будет если меня заметят, или над тем, как отсюда выбраться.
Спрятавшись, я ждала. Конечно, биения сердца были частыми и очень сильными, а правая рука была прижата к «рино» под тканью платья (черт возьми, я ведь только что переоделась – а уже грязная как гном), но не от страха. От возбуждения и азарта. Это герой входит на сцену всегда в белом – потому что ему не нужно ползать в пыли под сценой чтобы найти затерявшийся реквизит, без которого он не сможет играть свою роль. Так и Чеддер – он не сможет начать дело, если у него не будет трупа. Я найду ему труп, пусть даже мне придется насквозь провонять бензином!
Дверь открылась.
- Забрасывай на счет три. Тяжелый, падла, а выглядит хлюпиком…
- Так вы ж его спеленали как мумию. Давай, раз, два, три!
Тяжелый и гулкий удар – на металлический пол фургона упало что-то тяжелое. Труп, естественно.
- Давай, погнали. И аккуратнее на выезде.
Ну естественно, вам нужно быть очень аккуратными на выезде, потому что если за вами увяжутся копы, у вас, ребята, начнутся большие проблемы. Собственно, они в любом случае начнутся, и не имеет значения, раньше или позже.
Дверь захлопнулась. Потом хлопнула водительская дверь и пассажирская. Заурчал мотор – и поездка началась.
Мне было ужасно любопытно, как выглядит труп эльфа. Чем он отличается от человеческого. Я выбралась из своего укрытия и нашарив в портфеле фонарик, включила его – конус света выхватил сверток на полу, подрагивающий от тряски машины.
Лишь когда я развернула край свертка и увидела бледное лицо, я подумала «какого черта я творю?!», но не могла остановиться. Мне было интересно, я была словно завороженная.
У эльфа были светлые волосы, шелковистые на ощупь, мои пальцы покалывало, а по спине пробежали мурашки, когда я коснулась его кожи - она была шелковистой как у Ильзы, но холодной. Глаза эльфа были закрыты, и казалось, что он спит. Правда голова была какой-то безвольной, и шея была выгнута под неестественным углом – назад и вправо.
Я чмокнула его в лоб и завернула назад в какую-то плотную ткань.
- Ильзе будет приятно узнать, что скоро ты окажешься в судебном морге, парень, - прошептала я, забираясь назад в своё укрытие. Прикасаться к трупу было как-то по особому волнующе – чуток страшно, ужасно интересно и лишь слегка неприятно. Хотя, думаю брать в руки янтарно-желтое, раскисшее от воды мыло куда неприятнее.

Скоро хорошая дорога сменилась более разбитой, какая бывает, когда по ней ездят тяжелогрузные фуры. Судя по количеству поворотов, которые угадывались безошибочно потому что на меня наваливались то канистры, то запасное колесо, мы ехали куда то на юг, в сторону порта. Значит, решили отвести труп в порт? На кой черт им его отвозить в порт?
Машина вскоре остановилась, и я подумала, что всё скоро закончится. Ан нет, она снова тронулась, только теперь дорога была ещё более поганая. Будь я более нежным цветочком, у меня были бы синяки где только можно.
Снова остановка, хлопнули двери, что-то начало лязгать, а я решила свалить с этой вечеринки пока не начались танцы – я выбралась из своего укрытия, споткнулась о труп (извини, парень, тебе уже всё равно), добралась до двери в конце кузова и открыв её, выбралась наружу.
Снаружи были склады. Вокруг было достаточно темно что бы я смогла отбежать подальше и, развернувшись, увидеть из темноты как фургон скрывается в тёмном нутре склада, чьи грузовые ворота были распахнуты, а пространство перед ними освещала тусклая лампочка. На стене ангара была цифра 24 – этого хватит, что бы Чеддер не заблудился.
Мне не пришлось долго плутать – я просто шла на шум, и вскоре оказалась у контрольно-пропускного пункта, занятые своими делами рабочие не обращали на меня внимания, хотя пару раз я слышала смешки и словечки, которые вызывали зверское желание остановиться и сделать что-нибудь из разряда того, чего Чеддер велел мне не делать ни под каким видом. Поэтому я подошла к охраннику контрольно-пропускного пункта в виде шлагбаума и будки неподалёку, и хмуро спросила:
- Где здесь телефон?
- У меня на будке, крошка, - охранник оглядел меня с ног до головы, а потом задал законный вопрос. – А что ты здесь делаешь?
- Гуляю, - я покосилась на будку и кивнула в её сторону. – Можно позвонить?
- Там телефон-автомат, - пожал плечами охранник.
- Отлично, монетка найдется?
Он поглядел на меня несколько ошарашено, но пожал плечами и порывшись в карманах, достал денье. Наглость второе счастье, а вежливость – это как глоток сладкого ликёра после стакана джина.
- Спасибо, - я мило улыбнулась охраннику, взяла монету и направилась к будке. Телефон действительно висел снаружи, под небольшим козырьком. Он проглотил монету, а я набрала номер. Несколько секунд ожидания, и мне ответили.
- Бар «мустанг».
- Это я, и мне нужна девушка, что должна по идее сидеть рядом с телефоном.
- Секунду.
Через мгновение в трубке зазвучал голос Ильзы.
- Да?
- Привет опять. Помнится, ты говорила, что готова помочь, если попрошу? Ну так вот, я в дерьме по уши, и мне надо из него выбраться. Дерьмо называется «складской район порта», и мне нужно быстро попасть назад к клубу. Ты мне поможешь?
- Конечно, сейчас буду… Как проходит расследование?
- Как раз собиралась сообщить, что твой остроухий друг скоро попадет в судебный морг – и это произойдет тем быстрее, чем раньше я попаду назад к клубу.
- Я быстро.
- А я у контрольно-пропускного шлагбаума.
Я повесила трубку и достав папиросу, чиркнула по стене будки спичкой. Как же хорошо снова покурить, после всей этой нервотрёпки!
- Ну как, дозвонилась? – спросил охранник, когда я проходила мимо.
- Нет, было занято. Но бог услышит мои молитвы и пришлёт машину минут через несколько, - Струя дыма в небо, и я отошла к дороге, ждать Ильзу на её шикарной машине. Если конечно она заведётся. Представляю себе как нежная эльфийка с дикими матюгами сейчас пытается её завести. Наверно, надо будет посоветовать ей мастерскую гномов, уж они то разберутся что там в её машине не в порядке. Собственно, будь у меня машина, я бы при первых же признаках неполадок гнала её к ним и была бы уверена в том, что она не сломается. Хм. Может, в самом деле стоит подкопить денег? А, всё равно я водить не умею.

Ильза прибыла довольно быстро (охранник наверно слюной подавился, когда увидел меня, садящуюся в её машину).
Я плюхнулась на белую кожу пассажирского сидения, выкинув на землю окурок. Машина сорвалась с места и я с удивлением следила за тем как Ильза притопила педаль газа чтобы визжа шинами набрать скорость и вылететь на свободную от редких грузовых машин боковую улицу, затем нажала вторую педаль, крутанула руль вправо, а потом резко влево, одновременно с этим дёрнув рычаг ручного тормоза – меня приложило о дверь, и будь та неплотно закрыта, я бы вылетела из машины к чертовой матери. Машина истошно визжа покрышками, ушла в занос, полностью разворачиваясь чуть ли не на месте, Ильза отжала вниз ручной тормоз и вновь вжала в пол педаль газа. Меня приложило о подголовник, и мне это надоело:
- Ильза, гроб твою мать, ты что творишь?!
- Везу тебя назад к клубу со всей скоростью, какую могу выжать, - ответила Ильза.
- Ты так нас в ад привезёшь, а не к клубу.
- А тебе никто не говорил, что когда быстро едешь, надо пристёгиваться?
Я замолчала на миг, потом фыркнула:
- Я же говорила – я не умею водить машину. Я езжу на такси, а такси – это не гонки на выживание.
Ильза обогнала по встречной грузовик, который злобно прогудел нам в след, мы чудом разминулись с другим грузовиком – эльфийка, словно одержимая, швыряла машину из стороны в сторону, а я стала всерьёз опасаться за свою жизнь, и потому нашарив ремень, пристегнулась (правда со второй попытки).
- Слушай, притормози.
Ильза перестала выжимать из машины восемдесят миль в час там, где разрешено всего сорок и поглядела на меня. Её глаза потемнели, а на странно застывшем лице, была неуловимая печать страданий.
- Не гони так, и всё будет в порядке. Никуда эти уроды не денутся – когда я скажу Чеддеру куда увезли … - я хотела сказать «труп», но под взглядом Ильзы у меня язык не повернулся это сказать. - … куда увезли тело, они примчатся туда под вой сирены и всех арестуют. Всё закончится. Всё будет хорошо.
- Ничего не будет хорошо, - выдохнула Ильза, вцепившись в руль. По её мраморного цвета щеке скатилась сверкающая слеза. – Ничего не будет хорошо. Никогда.
Вот тут мне действительно стало очень страшно.

Машина пролетела мимо клуба на Норд-стрит, и остановилась.
- Подождешь? Я быстро.
Ильза кивнула. Она сидела с застывшим лицом, по которому катились слёзы, вцепившись в руль руками, затянутыми по локоть в белые перчатки, и если бы у меня было немного времени, я попыталась бы как-нибудь облегчить её страдания. Она рассказала мне немного об эльфах, и насколько я могу судить, ей очень больно от того, что умер один из её сородичей.
Об этом я думала, направляясь к стоянке.
Собственно, Чеддер постоянно дымит, выставив из окна руку с сигаретой в окно. Добравшись до полицейской машины, пригнувшись, чтобы меня не заметил напарник Чеддера (против него я ничего не имею, но мне было сказано «не светиться»), я подобралась к водительской двери. Так и есть – из окна торчит локоть Чеддера и вырываются клубы дыма. В машине разговаривали.
- …Мы закончили с моей неуверенностью? Знаешь, если бы мне было нужно, я пошел бы к психоаналитику…
- Так чего не пошел? – раздался грубоватый голос Чеддера. – Мне не нужен нерешительный напарник. Ты должен делать что-либо с твердой уверенностью что это – правильно, и что ты готов принять последствия этого. В любом другом случае ты промедлишь в ответственный момент из-за колебаний, и кто-то умрёт.
Вот уж верно.
- Так кому ты звонил?- снова раздался голос того, второго парня. – Попросил кого-то последить за черным ходом клуба?
- Ага. Подонки, которые за нами следят, считают опасностью нас, а не кого-то ещё, а потому не заметят…
Я коснулась локтя Чеддера, и тот сделал паузу во фразе.
- …Кого-то следящего за черным ходом, - продолжил он, покосившись в боковое зеркало заднего вида на двери. Я улыбнулась ему в отражении.
- Чеддер, мы не имеем права привлекать к нашей работе гражданских, за исключением официальных информаторов.
- Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, - буркнул Чеддер, давая мне время убраться, пока он не открыл дверь. Что я и сделала.
Возле будки, я достала папиросы – Чеддеру пришлось обойти парковку со стороны улицы, а я пробралась со стороны пляжа, потому и оказалась там первой.
- Что ты узнала? – с ходу бросил Чеддер, щелчком пальцев запалив мою папиросу.
- Труп увезли. Район портовых складов, склад номер 24.
- Ты видела труп?
- Ага, я не труполог, но это был определенно самый мёртвый эльф на свете, как следует упакованный в плотную ткань, и по-моему, ему сломали шею. Мерзавцы отвезли его на склад в фургоне, а зачем – я без понятия. Но вам лучше поторопиться.
- Как ты могла видеть труп, если он был завернут?
- Очень просто, я его развернула, пока сидела в фургоне, который ехал на склад, а когда фургон оказался на месте – незаметно убралась оттуда.
Чеддер прожег меня взглядом.
- Это было опасно.
Я пожала плечами, сделав затяжку.
- Тебе нужен был труп – я нашла тебе труп, в чем проблема-то? Кстати, тебе твоя фляжка очень нужна?
- Да не особо, - он достал фляжку с бренди и дал мне. Я бросила её в портфель, пока Чеддер что-то записывал в блокнот.
- Что пишешь?
- Записки для протокола, время и место, может быть это будет важно, когда будем строить обвинение. Продолжай следить за клубом – я не хочу, что бы эти мерзавцы разбежались до нашего прибытия.
- Какого черта, я не могу быть в двух местах одновременно. Придется следить за парадным и черным входом одновременно, а это невозможно.
- Тоже мне дилемма. Я знаю эту публику – они думают, что пока они в клубе, там человек двадцать минимум подтвердят их алиби. Они думают, что они в безопасности, потому что у них полно денег и связей. Поэтому шишки дёргаться не будут, а вот мелюзга может разбежаться. Угадай, будет ли она удирать с парадного входа?
- Чеддер, - я в последний раз затянулась и выбросила окурок. – А ты не выдаешь желаемое за действительное? Тебе так хочется поймать за задницу какую-нибудь шишку, что ты даже мысли не допускаешь о том, что эльфа могла грохнуть эта самая мелюзга, которая сейчас куда-нибудь смылась, и которую мы можем искать вечность?
- Мы не знаем, что происходило в клубе. Вообще они ведут себя чертовски странно, на мой взгляд, но видимо тому есть серьёзные причины.
- Ну ладно. Удачи, Чеддер.
- Тебе того же. Не подставляйся без нужды. И, пользуйся автоматом на Норд – если надо будет связаться, я позвоню туда.
Он развернулся и пошел к машине, а я направилась в противоположную сторону – к Ильзе.
Почему я не сказала Чеддеру о ней? Подразумевается, что я должна докладывать ему обо всём что происходит и что связано с делом. То есть, Ильза, эльфийка, которая сообщила в полицию об убийстве и которую пытались убить саму, просто таки напрашивается на то, чтобы я с сияющей рожей сказала: «Чеддер, вот твой свидетель!» - а дальше она была бы в руках полиции. Дала бы показания. Чеддер получил бы ордер и понесся арестовывать всех причастных. Так полиция работает в идеале.
Теперь посмотрим на это с другой стороны – труп у нас есть но, как сказал Чеддер, крючкотворы повесят на Ильзу всех собак, в итоге ордера мы не получим. Поэтому я и не сказала ему про Ильзу. Вот когда аресты состоятся, тогда и можно будет что-то говорить о свидетельских показаниях.
Впрочем, когда я увидела Ильзу, я подумала, что ни о каких показаниях не может быть и речи. Она сидела в машине, положив голову на руки, сложенные на руле, и судя по содроганиям плеч, беззвучно рыдала. Оно и понятно, ночка была тяжелая, и ещё не закончилась.
Я забралась на пассажирское сидение и только сейчас ощутила, что на улице прохладно.
- Знаешь, я тебе кресло изгваздала. Черта с два теперь отмоешь.
Ильза лишь вздрогнула, но голову не подняла. Мне было очень жаль её, и я не знала что делать. Не все проблемы можно решить с помощью оружия.
- Знаешь, чем мы, люди, отличаемся от эльфов? Мы смертны. Мы можем умереть от множества причин, от старости и болезни до пули в голове. Но, от какой бы причины человек не умер, мы продолжаем жить дальше. Когда убивают кого-то, кого мы знаем, сначала очень больно, и жить просто невыносимо – как ты говорила, в нашем мире образовывается пустота. Но раны имеют свойство затягиваться со временем. И если не жить прошлым, в котором эти люди существовали, и не переживать раз за разом их смерть и ту боль, что последовала потом – можно найти в мире что-то хорошее. То, что заполнит пустоту. И тогда боль сначала станет тише, а потом и вовсе исчезнет, изредка напоминая о себе уколом в сердце. Хорошие воспоминания спасают. Помогают пережить. Главное – заполнить пустоту, прогнать холод прочь из сердца.
- Комиксы? – вдруг сказала Ильза прерывающимся голосом. – Ты ими заполняешь пустоту?
- Ага, - я встряхнула фляжку. Ильза поглядела на неё, потом на меня.
- Я не пью.
- Это для меня, - пояснила я, делая щедрый глоток, который тут же опалил мне рот, пищевод и желудок. Меня чуть не стошнило, но мгновение спустя мне стало тепло. И хорошо. – Вот теперь мне уже не так холодно.
- Что будет теперь? – спросила Ильза.
- Ну, Чеддер сейчас уже несётся на всех парах в порт, за трупом. А я должна наблюдать за клубом. Полагаю, тебе нужно поехать чуть позже в морг, чтобы проститься со своим другом. Оплакать его, чтобы тебе стало легче… Чего ты на меня так смотришь?
Ильза пристально смотрела на меня, её глаза волшебным образом из заплаканных стали вновь обычными. Слезы исчезли. Она смотрела на меня с каким то сожалением во взгляде.
- Я смотрю на тебя. И я вижу болезненно-яркое пламя твоей жизни. Ты много куришь, пьёшь и стреляешь в людей. Совершаешь безумные поступки. Живешь в выдуманном мире, чтобы скрыться от той боли, что причинил тебе этот мир, реальный. Это смерть, растянутая на годы. Сначала ты убиваешь свою душу. Потом мечты. Потом разум…
- Черт возьми, почему каждый раз, когда я выпью, мне сразу начинают проповедовать о здоровом образе жизни?!
- Потому что ты не бережешь то самое ценное, что у тебя есть, и чего не отнять.
Как же меня раздражает её навязчивое морализаторство!
- Давай так – ты оставишь в покое мою жизнь, а я не буду лезть в твою. Мало приятного когда в ранах копаются. Вот если бы я спросила тебя о том покойнике, тебе было бы приятно?
- Я с радостью рассказала бы тебе о том, кем он был. Я не понимаю, почему люди избегают говорить о мёртвых – для эльфов это обычное дело. Вспоминаешь того, кого нет, называешь его имя – и словно возвращаешь его к жизни, всё что бережно хранится в памяти. Мы кремируем тела умерших, вы закапываете их в землю. Мы помним каждого – вы же стараетесь забыть. В этом разница между нами.
- Каждый покойник напоминает нам о том, что мы тоже смертны. Ладно, слушай, если хочешь навестить своего сородича, езжай в судебный морг и назовись родственником. Ну, там, что ты на опознание приехала, и всё такое. Ни в коем случае не говори что это ты вызвала полицию.
- Хорошо. Спасибо тебе за всё.
- Да на здоровье! – я усмехнулась. – Слушай, как всё закончится – я покажу тебе одну мастерскую, где тебе двигло посмотрят, кажется у тебя с ним проблемы.
- Спасибо, - Ильза улыбнулась, так тепло и нежно, как умеют, наверное, только эльфы.
Странные они всё-таки существа.

Итак, я снова стою под деревом, пялюсь на осточертевшую дверь служебного входа в клуб и в общем то ничего особенного не жду. Пока что всё идет хорошо – Чеддер наверное уже нашел тело, взял бандитов и уволок их в участок на допрос. Наверное, уже сейчас выписывается ордер на обыск, а я здесь сижу просто для собственного удовольствия. Скоро занавес поднимется, и каждый получит своё – Чеддер – признание, ибо арестовал негодяев, его напарник – удачную операцию в личное дело, Ильза – попрощается со своим сородичем и на неё перестанут охотиться… Хотя о чем я, она эльф – конечно же на неё будет охотиться разная мразота. Всё дело в том, что эльфийки очень ценятся в подпольных борделях. Их местонахождение тщательно скрывается, а вход туда только для избранных, богатых ублюдков с извращенными вкусами. Бррр, однажды мы с Чеддером найдем один такой, и тогда я плюну на всё, что он говорил про конспирацию – просто перестреляю там всех подонков, каких найду, а само здание сожгу. Выжгу каленым железом эту скверну. Знаю, что сказал бы Чеддер – только суд может вынести обвинительный приговор. Но кто сидит в суде? Судья – такой же человек как и я. Чем я хуже него? Ничем. Что помешает мне увидеть своими глазами преступление, определить, кто в нем виновен, и вынести приговор весом в восемь грамм свинца? Ничего.
Но есть один момент. Я не должна этого делать, даже если очень хочется. Потому что вламываться и устраивать погромы – это дело «реплики семь». Моё дело – обеспечить Чеддера доказухой чтобы он мог войти туда с ордером. Я много раз представляла себе, что в какую-нибудь нору мерзавцев заходит одинокая девчонка с пистолетом и устраивает погром – и решила, что это выглядит жалко. Другое дело, когда туда заходит детектив, с ордером в одной руке и «пилой» сорок четвертого калибра в другой. За ним стоит закон. Бандиты знают это, и кто-то сдается, а кто-то пытается выкрутиться – но разве можно убить служителя закона? Нет, в принципе – легко, это ведь не комикс, но на его место встанут другие, к тому же служители закона по одиночке не ходят, а гнезда бандитов вообще берёт «Реплика Семь».
Телефон на Норд зазвонил – и я решила ответить, для этого мне нужно было пробежаться вдоль живой изгороди, перебежать улицу и войти в будку.
- На связи, - сказала я в трубку, доставая из сумочки папиросы. За время сидения в засаде жутко хотелось курить, но было нельзя – и вот я пользовалась поводом, чтобы всласть подымить.
- Это Чеддер, - отозвалась трубка.
- Жаль, я надеялась, что это будет картофельное пюре с сосиской.
- Кончай клоунаду.
- Чеддер, я здесь уже наверно битых пару часов мёрзну, - я чиркнула спичкой и с наслаждением затянулась папиросой. – Вы там что-то слишком долго возитесь, господа легавые!
- Я по этому поводу и звоню. В общем, когда мы приехали на склад, там никого не было.
- Да быть того не может – они въехали туда на фургоне, прямо на склад, я собственными глазами видела.
- Тем не менее. Там не было ни машины, ни трупа. Однако Джо пришла идея, что они могли использовать склад как перевалочную базу – хоть убей не знаю, зачем. В общем, это привело нас в морг одной больничке – и мы обнаружили, что один полукровка разбирает покойного на органы. Естественно, мы их повязали.
- Мелкая рыбёшка, но хоть что-то.
- Ты была права, эльфу свернули шею. К тому же у нас зацепка – эльф перед смертью кого-то очень больно поцарапал. Более того, угадай кого я встретил в морге?
Дай угадаю, Ильзу? Как некстати…
- Репортёра! – трубка захохотала голосом Чеддера. – Выглядит как человек, но меня-то не проведёшь. Это эльфийка, причем держу пари, та самая, что вызвала полицию.
Вот черт.
- … Но естественно, я и виду не подал что понял кто она. Я предпочту не вмешивать её в это дело.
- Так в чем проблема? – я дымила папиросой, прислонившись к не особо чистой стенке телефонной будки. Плевать, всё равно платью конец.
- С тем, что у нас есть, нам не удастся получить ордер. Я планирую операцию на живца.
- Извини, мне кажется, меня слух подводит. Кажется, я не расслышала какую то идиотскую идею.
- Глохни, голодранка. Итак, сейчас я разберусь с бумажками и отправлюсь на встречу с этой репортёршей, а потом мы оба поедем в клуб. Она проберётся к задней двери и откроет её, а я войду внутрь, она укажет мне на убийцу и я задержу его для дознания – пока не будет ордера, я имею право задержать негодяя на сутки, а для освобождения под залог ему нужно будет дождаться открытия суда.
- Чеддер, ты сегодня хорошо выспался? По-моему, ты сейчас предложил чертовски хороший план самоубийства.
Трубка засопела мне в ухо.
- Ты что-то знаешь?
Я вздохнула. Не хотела я ему всю эту историю рассказывать, но…
- Эту эльфийку пытались прикончить два быка на лодочной станции, которую ты, мой дорогой шеф, не удосужился обыскать, иначе бы нашел её раньше меня.
- Так, а где эти два быка?
- Ты действительно хочешь это знать?
Трубка угрожающе замолчала.
- Хорошо, я застрелила их обоих и отправила на корм рыбам, - я обнаружила, что папироса потухла и полезла в карман за новой. – Доволен?
- Нет. Ты не должна была этого делать. Таковы правила.
- К чертовой матери правила. Я открыла дверь, он попытался направить на меня ствол – я выстрелила, и он улетел за борт. Потом второй чуть не изрешетил всю сторожку, пришлось и его пристрелить. У меня не было другого выхода.
- Не кипятись, - трубка вздохнула. – Ты же знаешь, я доверяю тебе, как никому другому. Просто я надеялся, что тебе никогда не придется ни в кого стрелять.
- Ты не мой папочка. Я знаю в чем твоя проблема, Чеддер – ты совершенно не умеешь строить планы, выходящие за рамки стандартной полицейской работы, у тебя проблемы с импровизацией – поэтому ты до сих пор детектив и тебя не любят в участке. Так что лучше переделай свой план с учетом того, что Ильзу непременно пристрелят, если увидят в клубе.
- Хорошо. Ты считаешь, что я не умею планировать? У тебя есть план получше?
- Представь себе. Значит так, тебе нужно вместе с Ильзой проникнуть в клуб, чтобы она опознала преступников, да?
- В точку.
- Дурацкая идея. Их можно опознать и после массовых арестов. К тому же у тебя есть зацепка.
Послышался хлопок – видимо ладони о тупую голову.
- … Так вот, я запускаю тебя внутрь, ты и вяжешь всех у кого есть царапины – а потом уже следует дознание и всё прочее в том же духе. Ты крутой коп, справишься.
Чеддер некоторое время молчал, а я наконец улучила время закурить папиросу, которую вертела в руках.
- Хорошо, так и сделаем. Если будут изменения – я позвоню тебе.
Когда я повесила трубку, я искренне недоумевала, куда крутые парни девают мозги. Чеддер отлично разбирался в оружии и в людях, он как цепной пёс бросался на каждую улику, какую видел, но если решение лежало не на поверхности – терялся. Наверное, в непредсказуемой ситуации вроде двух заложников, он склонен к панике и идиотским действиям. Я не должна позволять ему угробить всё то, на что я убила сегодня почти всю ночь. Если герой на веревках будет слишком сильно дёргаться, то вместо эффектного появления на сцене, он некрасиво брякнется оземь.
Я выглянула из-за угла – у служебного входа клуба стояло пять человек, они курили и о чем то спорили. Потом один из них, похоже, велел остальным войти назад в клуб, другой махнул на него рукой и направился прочь от клуба, первый его догнал, схватил за отвороты пиджака и как следует наорал. Затем грубо толкнул его к двери и все зашли внутрь. Интересно, что там произошло.
Мне казалось, что эти люди были похожи на марионетки, управляемые рукой, владелец которой находится где-то здесь, за сценой. Хотела бы я увидеть этого кукловода…
Некоторое время ничего не происходило. Но я знала, сегодня произойдет событие. А событие – это когда несколько вероятностей встречаются вместе, что-то не поделят и перестреляют друг друга. Останется только одна вероятность – она и станет дальнейшим развитием событий.
Холодало. На небе не было видно ни луны, ни звезд, подсвеченное огнями небо висело очень низко – завтра, а вернее уже сегодня, будет дождь. Это так же ясно, как и то, что скоро закончится история об убийстве эльфа в клубе «аурстрим». И закончится она победой справедливости.

Телефон снова зазвонил.
- Привет, это опять я, - с ходу произнес голос Чеддера. - У тебя фонограф под рукой? Джо сейчас на телефонном узле, потом он отправится в управление, дождись пока он уйдет и воспользуйся полицейской рацией чтобы передать сообщение, которое я тебе сейчас надиктую. Потом позвони на телефон, что на парковке возле клуба – это будет мне сигналом к началу операции, потому что хотя Джо и попытается выбить ордер, я сомневаюсь, что у него это получится, а если получится, толку будет мало. Есть только один способ взять всю эту шайку без ордера.
Единственный способ который я знаю, называется «полицейский ранен».
- Я знаю, о чем ты. Уверен, что ты хочешь именно этого?
- Ага. Я созрел, и пусть теперь зубоскалы в отделе будут называть меня «Маасдам», я собираюсь сделать то, что нужно.
- Ради эльфа?
- Ради справедливости и торжества закона, - устало ответил Чеддер. Мне сразу нарисовалась картинка, черная по белому – черная фигура героя, устало сгорбившаяся у телефона, он исполнен мрачной решимости и не приведи бог кого-нибудь встать ему поперёк пути. Это – мой герой.
Я уже залезла в портфель. Так, верёвка, фонарик, блокнот…
- Фонограф готов? – торопливо спросил Чеддер. Я достала проклятущий аппарат и поднесла раструб его микрофона к трубке.
- Да. Включаю запись, - я щелкнула переключателем
- «База, это Четыреста-восемь, код Б, красный. Клуб «Аурстрим», перекресток Норд и Восточного пляжа.»
- готово, - я выключила фонограф. – Чеддер…
Но трубка уже не отвечала. Похоже мой герой решил не дать возможности его отговорить – а я всего лишь хотела пожелать ему удачи. Естественно и речи быть не могло о том, что бы делать то, что он сказал. Он поди надеется, что я ломанусь со всех ног искать Джо и его машину, и в нужный момент меня не будет у клуба. Чеддер пойдет туда один – он видно забыл, что там куча народа, и наверняка со стволами. Даже если ему повезёт, и его ранят, подкрепление опоздает. По крайней мере, в комиксах так случается постоянно. Значит, надо поступить по другому – например, чем телефон хуже рации? Звонок в полицию, кодовые слова – и подкрепление прибудет вовремя. Ну а об остальном позабочусь уже я сама.

Потекли минуты ожидания – я ждала, пока на стоянке не появится машина. Возможны два варианта – или это будет красно-белый «скайлайнер» Ильзы, или же это будет полицейская машина – в любом случае, я её не пропущу. Клуб всё так же сверкал огнями, играла музыка, прямо праздник жизни какой-то. Я обратила внимание на то, что стало слегка светлее, море выделялось мутно-серым на фоне свинцового неба – скоро рассвет. Город… Мой любимый город спал сном младенца. И я стояла и мёрзла здесь, на улице, согреваясь лишь слабым огоньком папиросы в ладони, для того чтобы он мог продолжать спать – чтобы не плакали по ночам дети, чувствующие как волнуется мать за не вернувшегося вовремя отца; чтобы не стучалось в их двери горе, держащее за спиной пистолет. Чтобы никого не разбирали на органы, не продавали в рабство, не убивали и не мучили – из тех, кто никому никогда не причинил зла.
Машина была красная. «Скайлайнер» Ильзы остановился у парковки, и было видно, как Чеддер о чем-то с ней говорит. Мой выход – нужно подготовить реквизит и поднять занавес. Тот момент, ради которого я и живу.
Я вернулась назад на Норд-стрит, подняла трубку телефона и обнаружила, что у меня есть только соу, и ничего мельче. А ведь звонок в полицию не тянет на соу. И, звонок фиксируется на полицейском фонографе. Сначала я хотела разбить кассу телефона и разжиться мелочью, но потом у меня появилась другая идея.
Я даже улыбнулась. Вот это будет подстава так подстава.

Спустя минуту я уже как следует ободралась о живую изгородь, и выпив всё, что было во фляжке Чеддера, шла к служебному входу клуба. Портфель пришлось оставить в кустах, потом вернусь за ним. Дверь открылась – один из охранников клуба, похоже, вышел покурить. Хотя черт их разберёт –они все в костюмах, правда официанты, по-моему, должны носить белое.
- Здравствуйте, - пролепетала я. В грязном, малость изодранном платье, с растрепанными волосами и угольными разводами в уголках глаз я выглядела достаточно жалко, аж самой было противно. – Можно позвонить? Мне только на минутку…
- Ого… - тип с сигаретой пялился на меня целых несколько секунд, и я даже задумалась, а не перебрала ли я с маскировкой.
- Мне маме позвонить нужно… - я изобразила уныние, у меня слегка заплетался язык, от меня сильно пахло алкоголем – видок был тот ещё, короче говоря.
- А, ладно. Пошли, - он открыл дверь – и вот я в клубе. Справа ниша, в ней охранник, проводивший нас рассеянным взглядом. Чуть дальше по коридору – комната слева, судя по ругани там три человека.
- Да не знаю я!
- Босс приедет – всем вставит за бардак.
- А я тут причем? Всё в порядке, мусор убрали…
Мы шли дальше. И ведь не поймешь, говорят они о разбитых гостями антикварных вазах или о трупе эльфа. Обтекаемые люди, чего уж говорить. Единственное что они не знают, что эльфа уже приняли вместе с органлеггерами. Сюрприз.
Справа маленький коридор, оканчивающийся телефоном и дверью с надписью «туалет».
- Вон телефон. Звонок, надеюсь, местный.
- Да, спа-сибо, - я блекло улыбнулась охраннику и подошла к телефону, обернувшись по пути – он, похоже, отошел на пару шагов чтобы послушать о чем ругаются в предыдущей комнате, а я быстро набрала номер полиции.
- Четыреста-восемь, код Б, красный. Клуб «Аурстрим», перекресток Норд и Восточного пляжа.
- Вызов принят, - ответила трубка. Я быстро нажала рычаг, потом сделала вид что слушаю и, прислонившись к стене, поглядела в проход – охранник вернулся и глядел на меня. Теперь нужно выиграть ещё пару минут. Я повесила трубку и скривилась.
- Не отвечает… А можно в туалет? – теперь просительно изогнуть брови. Как маленькая, капризная девочка, что поехала с весёлой компанией на пляж, нажралась в умат, и теперь отчаянно трусит звонить домой, потому что она хорошая девочка, она знает, что нужно сообщить маме, что ещё жива, чтоб не беспокоилась. Ну или что-то в этом роде, потому что сейчас уже почти утро, и мама, если бы она у меня была, уже бы давно обзвонила полицию, больницы и морги. На случай если охранник что-то в этом духе подумает, нужно заранее придумать легенду. Правда мне сейчас почему-то плохо думается.
Но охранник лишь указал на дверь туалета, куда я тут же и нырнула.
Мда, за чистотой тут следят будь здоров. Всё прямо сверкает – унитаз, рукомойник, белые плитки на стене, голубые – на полу. И лампочка – не дешевка тусклая, а хорошая, яркая двухрожковая лампа под молочно-белым плафоном.
Собственно, а почему бы не использовать туалет по назначению, раз уж я всё равно тут?

Когда я выбралась из туалета, охранник всё ещё торчал в проходе, и когда я появилась, смерил меня раздраженным взглядом.
- Я ещё раз попробую, ладно? – невинно спросила я и взяла трубку. Охранник придвинулся ближе. Естественно это было плохо, потому что мне надо было дать сигнал Чеддеру о начале операции, и при этом сделать вид, что меня здесь нет.
Чеддер снял трубку после трех гудков.
- Слушаю, - сказал он.
- Ой. Папочка, не ругайся только, ладно? – защебетала я в трубку. Охранник поморщился и слегка отдалился, перестав нависать. – У нас сломалась машина, так что я малость припозднилась, и у меня не было денег на такси, и даже на телефон-автомат, пришлось искать, откуда можно позвонить.
- Ты там что, пьяная в ноль что ли?! – воскликнул Чеддер.
- Папочка, ну не ругайся! Всё в порядке, всё просто прекрасно, в лучшем виде, и я совсем не пьяная, ну разве что чуть-чуть, на улице так холодно… - я несла чушь собачью с полным осознанием того, что с каждым моим словом у охранника всё возрастает желание заткнуть уши. Не важно, Чеддер получил мой звонок, дело сделано – сейчас начнется заваруха, и главное здесь – не попасть под раздачу, когда поднимется занавес.
- Как зайдешь, будут один справа, три слева, в комнате, один в коридоре, - прижавшись губами к трубке, тихо сказала я, затем повесила трубку на рычаг. - … Повесил трубку, - притворно-огорченно, и уже громче сказала я, глядя на телефон, и повернулась, чтобы попросить проводить меня к выходу, но наткнулась уже на две пары глаз. Судя по всему, глаза охранника, пока я обрисовывала Чеддеру обстановку, были отвлечены на подошедшего, и он ничего не заметил; а теперь оба глядели на меня
- Это что? – спросил подошедший человек в более дорогом костюме. Его физиономия была как у крысы, с той разницей, что усы у него были гуще, и хвоста не было.
- Девчонка.
- Я вижу что девчонка. Что она тут делает?
- Попросила домой позвонить. Да всё в порядке, она позвонила, ей сделали разнос…
- ты её впустил?
- Ну да.
- Обыскал?
- Зачем? Ты погляди на неё, она же…
Охранника оглушила пощечина. А мне как-то стало немного нехорошо. Я оперлась о стену рукой и помотала головой, чтобы слегка прийти в себя.
- Ты идиот, - Человек-крыса, выдав по морде товарищу, взялся за меня – толкнул так, что я отлетела к телефону и больно ударилась плечом. Он сорвал с меня сумочку и раскрыв – я похолодела – вытащил оттуда здоровенный револьвер. Держа его в руке, он повернулся к охраннику и гневно рявкнул:
- Это по-твоему, что? Это револьвер. А что он тут делает? А я тебе расскажу. Помнишь у нас двое пошли искать одну известную тебе особу, и не вернулись? Так вот, у Медведя Тэдди был как раз вот такой вот револьвер.
Пока он там трепался, я могла уже десять раз достать «рино» и пристрелить его. Меня удерживало только то, что сейчас появится Чеддер, и я нырну назад в туалет – а дальше у человека-крысы будет куча проблем. Например, найти адвоката.
- А вдруг ей папа его дал чтобы она в неприятности не влипла…
- Ты погляди на неё! – человек-крыса ткнул в мою сторону пальцем. – Да ей сил не хватит выстрелить из такой пушки!..
Его прервал какой то звук у двери.
- Иди проверь, - крысоголовый кивнул охраннику, а потом схватил меня за локоть. – А ты, дорогуша, пойдешь со мной.
- Мне что-то опять в туалет захотелось, – отозвалась я, дергаясь назад. У двери раздался вскрик, потом удар и треск – такой раздается, когда чья-то голова пробивает хлипкую фанерную дверь. Раздались крики. Крысомордый отвесил мне оплеуху, от которой меня швырнуло на стену, и выскочил в проход, подняв револьвер.
Бах! Бах! – раздалось из коридора.
- Сидеть на месте, уроды, кто дёрнется – покойник! – раздался голос Чеддера.
У Крысомордого револьвер сухо щелкнул, тот недоумевающее поглядел на него и в следующий момент отправился в полёт, конечной точкой которого являлся злополучный телефон. В проходе появился Чеддер с револьвером, к счастью не раненый.
- А ты какого черта тут делаешь?! – заорал он на меня. Крысомордый попытался подняться, но Чеддер схватил его за горло левой, и могучим ударом правой отправил сквозь дверь в туалет, где тот грохнулся на унитаз, разлетевшийся на кусочки от удара. Я рассмеялась пьяным смехом. Боли от оплеухи я уже не ощущала.
- Ты чего ржешь, а?
- Унитаз – это всегда смешно, - отозвалась я, просовывая руку в разрез платья за «рино». В проходе появился какой-то тип с пистолетом. Бах! – сказал «рино», толкнувшись мне в ладонь – вооруженному типу словно поставили подножку, его нога подломилась, выбросив на стену за ним фонтан красных брызг и он рухнул мордой в пол. Спустя мгновение он дико заорал.
- Немедленно прекрати! – рявкнул Чеддер, разворачиваясь.
- Прекратить что? – невинно спросила я, но он выскочил в проход и заорал:
- Полиция! Всем бросить оружие!
- Думаешь, тебя будут слушать? – я поднялась на ноги и пошатываясь, пошла за ним. В коридоре лежал без движения тот охранник, что впустил меня, судя по всему, он был оглушен. Из двери в комнату охраны торчали чьи-то ноги. Видимо второй охранник. Я вернулась забрать револьвер, попавший в лапы Крысомордого – за него в ломбарде можно выручить несколько десятков либров, если повезёт. Затем, подумав, шарахнула рукояткой по голове вопящего, с простреленной ногой. Ему ещё повезло что он жив.
Когда я выглянула, оказалось что у Чеддера проблемы – он сцепился с каким-то здоровяком, который спустился с лестницы и выбил у него револьвер из рук. Здоровяк отвесил Чеддеру пару ударов в челюсть, от чего голову моего героя мотнуло, затем добавил удар в живот, от которого Чеддер согнулся. Я не знаю, с какой надо силой бить, чтобы его согнуть. Наверное у этого типа усиленный мышечный каркас, потому что ответный удар Чеддера его не заставил даже поморщиться. У здоровяка был низкий лоб и квадратная челюсть, толстенная шея и могучие плечи – одно слово – шкаф. Ну да чем больше шкаф, тем легче целиться. Я подняла «рино» и принялась жать на спуск. Бах! Бах! Бах! – каждый удар пули заставлял здоровяка отшатываться, покачиваясь. Однако, не смотря на то, что у него на груди было три кровавые кляксы, не похоже, что это хоть как то повлияло на его стремление сделать из Чеддера отбивную. Что до самого Чеддера, то он опустился на колени, держась за живот и согнувшись, пытался восстановить дыхание, что как нельзя лучше помогало мне стрелять поверх него.
- У него бронекожа! – прохрипел Чеддер. – Убирайся отсюда!
Следующий удар здоровяка – удар ногой – швырнул Чеддера прямо на меня, и я с трудом увернулась, качнувшись назад к туалету, не удержала равновесие и рухнула на пол. Уже лёжа, я поняла, что какая то сволочь испоганила мне весь спектакль. И я разозлилась.
Что я знаю о пистолете магнум сорок четвертого калибра? Он ведь кажется, очень мощный? Я достала из кармашка жакета патрон и откинув барабан револьвера, вложила патрон в камору, защелкнула барабан на место, взвела курок, а когда эта здоровенная обезьяна появилась, подняла тяжеленный пистолет обеими руками, и нажала курок.
Отдача у него была действительно мощной – я почувствовала удар по лицу, и поняла что это был ствол пистолета. Онемевшие после выпитого бренди губы почти ничего не чувствовали, но это было слабым утешением. Сильным утешением было то, что здоровяка наконец проняло – силой пистолета магнум его швырнуло на стену и он глухо зарычал от нестерпимой боли – прицел у меня был так себе, так что пуля, летящая снизу вверх, влетела ему в подмышечную впадину и вырвала к чертям кусок грудной мышцы. Среди кровавого месива я увидела обнажившиеся рёбра и ключицу, и меня снова вырвало.
В голове был туман, но когда остатки бренди покинули мой желудок, зрение слегка прояснилось. Я поглядела на «рино», лежавший рядом. Я точно помню что в нём ещё два патрона, а где, интересно знать, пистолет Чеддера? Наверно там, справа, дальше по коридору, где его вышибло из руки сильным ударом. Слева слышались звуки ударов, и когда я высунулась, обнаружилось что Чеддер поднялся, и пользуясь тем, что левая рука монстра, вышедшего из под рук мага-анатома, фактически не функционирует, наносил ему мощные удары с правой, в голову. Отлично, а я пока поищу «пилу эн фрейм модель 27». Ничего себе переделочка. А ещё все мои запасные патроны остались в портфеле. Я корила себя последними словами за это, дура, блин, набитая.
В револьвере Чеддера было четыре патрона – я убедилась в этом, откинув барабан и заглянув в каморы. Защелкнув его на место, я обернулась поглядеть, как там у него идут дела. Дела шли плохо, монстр сильно теснил моего героя, лицо которого уже опухло. Левый глаз заплыл, а губы были разбиты – но он явно крепкий орешек, раз всё ещё держится.
- Чеддер! – крикнула я.
- Что? – невнятно отозвался он.
- Ложись! – крикнула я. Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо – делай самостоятельно. Я взвела курок «пилы» и, поймав в прицел спину монстра, нажала на спуск. Второй раз я держала пистолет так крепко как могла, поэтому ствол лишь подбросило вверх; выстрел был оглушительным – и эффективным. Монстра швырнуло на Чеддера, тот вовремя пригнулся, и обхватив его за талию, перебросил через себя- гигант вылетел на улицу прямо вместе с входной дверью, которая до этого уцелела видимо только чудом.
Чеддер поднялся на ноги и сильно хромая и держась за левый бок, пошел ко мне. Вид его был страшен.
- Дай сюда, - он отобрал у меня револьвер.
- У тебя три выстрела…ик. У меня два. Ик, - я кивнула на дверь. – С этим всё?
- На сегодня – да, - зло сказал Чеддер, сплевывая кровь. – Но в перспективе его ждет электрический стул. У него на руке характерные царапины.
- Вот ублюдок, - я сплюнула на пол, тоже красным. Коснулась губ – на руке осталась кровь. Видимо, разбила стволом…
- Стойте где стоите! – раздалось у меня из-за спины. – Оружие на пол!
- У тебя за спиной четыре парня с пушками, - устало сообщил Чеддер, опуская пистолет.
– А у тебя за спиной – «Реплика Семь», - ответила я.

Наверное, надо было бы на этом и закончить, ведь мы нашли убийцу, и подкрепление подоспело вовремя, но ведь это ещё не конец. Я оказалась на сцене, и видок у меня был тот ещё, но я была счастлива.
Чеддер толкнул меня, и мы оба грохнулись на пол – а в дверь служебного входа уже лезли зелёные рожи в бронежилетах с надписью «реплика семь» со своим диковинным оружием, а парни в другом конце коридора с испуга начали стрелять – и очень-очень зря. Коридор заполнил визг пуль, в секунду расшвырявших охранников клуба, а зелёные уже лезли дальше – один вышиб ударом ноги дверь в комнату охраны, раздался свирепый рык «полиция! Лежать-не-рыпаться-ноги-вырву»; второй прыгнул в коридорчик возле телефона и, заглянув в туалет громко гыкнул, прорычав спустя секунду «чисто!», третий и четвертый пробежались мимо нас и один замер у лестницы, а второй огромными прыжками исчез наверху.
- Я детектив Чеддер, - сказал Чеддер остановившемуся рядом с нами зеленомордому. – Постарайтесь взять побольше живых.
- Все будут жывы, - еле ворочая челюстями прорычал зелёный. – Мы стрыляем ударнымы.
… Просто зелёные не могут выговаривать сложные слова вроде «контузионные заряды». Они – «Реплика Семь», штурмовой отряд орков, некогда диких, кровожадных и воинственных дикарей, практически истребленных пару веков назад – и вот теперь искусственно реплицированных и поставленных на службу закону.
Наверху раздался удар и зелёный, ломая перила, слетел вниз, с шумом грохнулся, встал, отряхнулся и, отшвырнув своё оружие, снова полез наверх. Через пару секунд по лестнице скатился клубок тел – я увидела ещё одного монстра, который бился в могучих объятьях орка, который был лишь чуток пониже, зато шире в плечах и с более длинными мускулистыми руками. Орк бил монстра головой о стену, тот пытался вывернуть врагу руки, кто-то из них сделал подсечку, и оба упали на пол. Меня так и подмывало заорать «так его! Врежь ему, зелёный!», но меня отвлекли.
- Уматывай отсюда, - сказал Чеддер. – я разберусь с бардаком. А бардак будет знатный – второй отряд наверно зашел с парадного входа и сейчас разносит зал. Ох и скандал будет… крупную шишку мы так и не поймали.
- Что здесь происходит? – раздался высокий тонкий голос. Мы обернулись – в дверях служебного входа стояла ослепительно красивая… эльфийка. Но в отличии от Ильзы в ней и следа не было той беззащитности и наивности – напротив, она была похожа на роковую женщину из комиксов, только эльфийской наружности. Жесткие губы, холодный взгляд и надменность в каждом жесте. Белое, переливающееся перламутром платье, высокая прическа светлых волос. Снежная королева, да и только.
- А, госпожа хозяйка, удивлён, - осклабился Чеддер. – Может быть, вы объясните мне, почему в вашем клубе произошло убийство, и какое вы имеете к этому отношение?
- Понятия не имею о чем вы, - бросила эльфийка, оглядывая разгром вокруг – вмятины на стенах, дыры от пуль, сломанные двери и тела повсюду. – Я была в большом театре оперы, на «Лоэнгрине», единственно достойном творении людей.
- Боюсь, что вы лжете, госпожа, - раздался позади неё холодный голос. Эльфийка посторонилась, чтобы прожечь гневным взглядом вошедшего – человека в бронежилете с эмблемой «реплики семь». Я, затаив дыхание, ждала развития событий.
- Как вы смеете обвинять меня во лжи?!
- Ну, хотя бы потому, что в одиннадцать часов вечера опера подверглась нападению, и мы только два часа назад закончили разбираться с этим грандиозным бардаком. К тому же, опера длится всего четыре часа – и мне очень интересно, где вы были до этого.
- Вы… не смеете… меня… арестовывать! – задыхаясь от гнева сказала эльфийка.
- Кстати, а почему хозяйка клуба пытается тайно зайти с черного входа? – спросил Чеддер. Ответом был удар – казалось воздух сгустился до плотности кулака, который сначала швырнул в комнату охраны офицера, а затем ударил Чеддера, который пролетел мимо меня. Эльфийка рванулась на улицу, но… Я не люблю, когда Чеддера бьют. «Рино» мягко толкнулся в ладонь. Бах!
Эльфийку развернуло, и она вылетела в дверь, как тот монстр до неё. Я, покачиваясь, побежала за ней, мимо оглушенного офицера, мимо чудом отползшего в сторону и валяющегося теперь без сознания монстра, и одним прыжком оказалась рядом с мерзавкой. Чеддер говорил – тот эльф искал защиты, и Ильза тоже – а она – она наверняка предала их, и велев тому громиле убить эльфа, потом велела избавиться от трупа, продав его на органы. Я убивала за меньшее!
Стон. Она лежала на спине, прижимая руку к ужасной ране в боку. Я слышала хрип в её дыхании, я видела, как пузырится кровь у неё на губах, и как её глаза глядят на меня с испепеляющей ненавистью. Я уткнула ей в подбородок ствол «рино». Теперь она уже не выглядела королевой – её платье моментально стало грязным, стоило ей только прокатиться по земле; оно было обагрено алой кровью – той, что годится для переливания любому человеку. Вечно молодая, но уже не такая красивая. Тоже мне, «сородич».
- Ты подозреваешься в заговоре с целью убийства, в убийстве и попытке его сокрытия, в органлеггерстве по сговору с множеством лиц, - цедила я сквозь зубы. Пальцы так и чесались нажать на спуск и прикончить её. Она зажилась на свете, хотя по сравнению с Ильзой она ещё ребёнок. Она – молодой эльф, и это видно с первого взгляда. - … Ты оказала сопротивление при аресте. А ещё ты обвиняешься в предательстве доверия сородичей.
- «сородичей», - её лицо исказила гримаса боли. – Ты не эльф, чтоб обвинять меня в этом. Лучше убей меня, грязное человеческое отродье, и покончи с этим.
Я стояла на коленях рядом с ней, держа револьвер у её головы. Желание выстрелить было непреодолимо, но я всё ещё сдерживалась.
- Мне бы хотелось, ты даже не представляешь, как. Но тогда Ильза расстроится. Она терпеть не может, когда я кого-то убиваю. Для неё, похоже, нет разницы, человека убивают, или эльфа. Для меня тоже нет разницы – патрон для каждого стоит ровно два соу. Но даже их мне для тебя жалко, тварь. Знаешь, что ждет тебя? Электрический стул.
- Как неэстетично, - скривилась эльфийка. Она закашлялась, на её губах проступила розовая пена, кровь потекла по её щеке, и она повернула голову в сторону. Спустя миг на землю плеснуло кровью из её рта. – Я убью тебя. И Ильзу. И всех вас. Вы ничтожества, недостойные лить кровь… высшей расы. Вы… достойны быть лишь рабами.
Я услышала шаги и подняла голову – на улицу вышел Чеддер. А на Норд-Стрит уже слышались сирены.
- Чеддер, она меня достала, можно я её пристрелю? – спросила я.
- Нет. Оставь её. Сейчас ею займутся врачи – до суда она доживет – а потом её поджарят, и одной тварью в мире станет меньше.
Эльфийка жгла меня искоса взглядом. Внезапно мне пришла в голову мысль, и я сказала:
- знаешь, как меня зовут, эльфийка?
- Ммм? – выдавила она.
- «Е». Как во фразе «Едят тебя черви». Ты ведь не в курсе, что казненных запрещается кремировать в течении двух лет?
Она попыталась подняться. Достойная уважения попытка, особенно если учесть лужу крови под ней – и она рухнула в неё, лишившись сознания. Интересно, почему она не придушила меня колдовством, когда я её ранила?
- Хватит. Мы здесь закончили, иди домой, - сказал Чеддер, положив руку мне на плечо.
- Ты не мой папочка, - буркнула я, поднимаясь. У меня остался один патрон, всего один патрон, специально для неё. Но я не выстрелила, когда могла. Неужели из-за того, что я колебалась, кто-то должен будет погибнуть?
- Из тебя дерьмовая дочка, - Чеддер смотрел на меня одним глазом – второй заплыл, видимо синячина будет знатный. – Ты мало ешь, много куришь и пьёшь, в людей стреляешь – короче, ты плохо кончишь, если будешь продолжать и дальше в том же духе.
- Где-то я это уже слышала, - я развернулась и направилась к кустам, где оставила свой портфель. А потом я увидела Ильзу – она стояла под тем же деревом, где я пряталась ранее. Она смотрела на меня расширенными глазами, прижимая руку ко рту.
- Что?
- Ты… её…
- Убила? Нет, я лишь всадила в неё пулю, когда она пыталась удрать, похоже, прострелила ей лёгкое. Вы, эльфы, крепче чем кажетесь, я бы от боли уже отрубилась – а она всё говорила, угрожала…
- В ней много ненависти… озлобленности…
- Да, она говорила что-то насчет того, что убьет нас всех. Пусть попытается – у меня для неё ещё патрон остался. Ты что, вообще её не винишь за то, что она тебя чуть не убила?
- Я… не знаю что со мной, я…
- Подбрось меня домой, а? - улыбнулась я. – И мы поболтаем по дороге.

Несколько минут спустя я курила в её машине – Ильза угостила меня сигаретой, сказав, что от моих папирос у неё весь салон воняет, без магии не проветрить. Какой у неё вкусный табак, черт подери. Позади остался жуткий бардак – полицейские устанавливали оцепление, в медицинский фургон упаковывали раненых, зелёные выгнали на лужайку перед клубом всех кто в нем оказался, и рычали в ответ на каждый возглас о нарушении прав. Ну да, орки, поспорь с ними.
- Ну, так что ты чувствуешь? – спросила я Ильзу.
- Правду? – эльфийка грустно улыбнулась. – Она чудовище. Я не хотела признаваться себе, но… я бы обрадовалась, узнав, что ты… убила её.
- Черт возьми, надо было её пристрелить. Сэкономила бы городу на суде и электричестве.
- Я снова удивляюсь тебе. Ты могла это сделать, но не сделала, почему?
- Из-за тебя. Не хотела расстраивать – ты же там распиналась про то, как это плохо когда кто-то из сородичей «уходит».
Ильза улыбнулась.
- Ну и плюс к тому же, наверное, это было бы неправильно – воротить весь этот бедлам и не спать всю ночь ради того чтобы её грохнуть. Тогда надо было сразу по прибытии поджечь клуб и перестрелять всех кто пытается вылезти – я уверена, там подонков хватало, - пока я говорила, Ильза морщилась, словно я скребла по тарелке вилкой. – Но, для неё это было бы слишком легко, а я служу справедливости. Этих людей отдадут под суд. Мало быть уверенными в том, что это их вина – надо что бы она была доказана, вина установлена, и приговор – вынесен. Иначе на кой ляд вообще нужны законы?

Машина остановилась возле моего дома, где на четвертом этаже жила я, а на третьем – Стэнли.
- Я живу на втором этаже, - сказала Ильза. – Зайдешь в гости?
- Спасибо, но я пас – мне надо привести себя в порядок. К тому же у меня всё болит, да и бренди все ещё не выветрилось. Может быть, заглянем завтра в «мустанг»?
- С удовольствием, - Ильза кивнула и улыбнулась. – Мне, кажется, начинает нравиться этот бар.
- Может быть, ты понемногу становишься человеком?
- Может быть. Хотя это звучит немного глупо, - Ильза смутилась, а я рассмеялась.
- Я иногда себя вообще дурой чувствую. Это тоже по человечески.
Покинув машину, я ощутила упадок сил. Казалось, вся тяжесть мира навалилась на меня, и я еле добрела до квартиры Стэнли. Он открыл дверь, удивлённо вытаращился на меня заспанными глазами, но моментально открыл дверь и впустил к себе.
- Доброе утро Стэнли, - я швырнула портфель на журнальный столик, снеся с него тарелки. – У меня есть для тебя история, но ты должен накормить меня завтраком.
- Да без проблем, омлет устроит?
- Да я свинью сожрать готова. Или даже две.
Пока он готовил, я отдыхала, расслабившись в кресле. От нечего делать я взяла его планшет и обомлела.
- Стэнли… Это что за хренотень?
Мой взгляд упёрся в планшет, на котором была страница комикса. Она была необычной даже не потому, что была титульной, на ней была изображена девушка с револьвером «рино» в руке. Дело в том, что эта страница была цветной. И первые строки текста уже были написаны в белом облачке внизу.
«Мой город. Я люблю его – его башни и крыши, улицы и переулки; он – всё, что у меня есть. И пусть на его улицах небезопасно, пусть кругом царит незаконная торговля органами, свирепствуют бандиты, а полиция только и может, что выпускать под залог преступников – я знаю, это временно. Как дворник, выметающий с улиц мусор – так и я вымету с улиц моего любимого города всю эту шваль - и тогда потерявшие надежду люди воспрянут духом. Они скажут – в городе появился новый шериф. Но я не жажду славы».