Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

Танец, зовущий весну

 

Деревья звенели.

Ветер аккуратно перебирал покрытые льдом ветки и играл ими, как колокольчиками. Тихий звон далеко разносился по лесу. Иногда его прерывал неприятный треск, и на снег обрушивалась очередная ветка.

Деревья не выдерживали. Долгие заморозки, сменяемые оттепелями, сковали льдом даже самые мелкие веточки и иголки. Только начавшие проклевываться почки наверняка погибли, а покрытые прозрачным панцирем ветки с каждым днем склонялись всё ниже и ниже.

Снег, лед и холод… Все составляющие той причудливой, не живой и не мертвой красоты, что может быть только зимой. А если перенести это в лес, получится чудесный рассказ о Морозе и его царстве.

 Жаль только, сказка эта оказалась такой холодной, такой пугающей своей звенящей красотой…

- Никто не выживет. Весной мы останемся без деревьев.

Эти слова впервые за несколько дней прервали мелодичную музыку леса. Деревья на миг замолчали, но потом их звенящая перекличка возобновилась, и на гостей уже никто не обращал внимания. Почти никто.

Серая белка выглянула из дупла и осторожно, стараясь поглубже запускать коготки в обледеневшую кору, приблизилась к источнику звуков. Она не знала, что именно разбудило ее, и оттого беспокоилась еще сильнее. Но та сила, что прервала сладкий зимний сон, велела смотреть.

Два человека шли по ледяному царству, словно по своей вотчине. Если бы белка не так хотела спать и не столь боялась, она наверняка обратила бы внимание на странности в поведении этих людей.

Наст казался прочным, но человека не выдержал бы. Эти же двое шли спокойно, обходясь без всяких снегоступов. Их просторные, но не теплые одеяния алого и черного цветов никак не подходили для дальней прогулки, однако люди двигались легко, ухитряясь замечать каждую былинку. Белка не осталась скрытой для одинаково пронизывающих взглядов, но не была сочтенной достойной внимательного осмотра.

- Никто не выживет, - повторил одетый в алое, долговязый и напоминающий жирафа мужчина. – Похоже, на этот раз ваши жертвоприношения претерпели крах.

- Богам было не до нас в тот день, - откликнулся его спутник, шурша черным одеянием; золотая вышивка бросала на деревья солнечные зайчики и слепила глаза. Каждый, смотрящий на него, замечал в первую очередь именно вышивку, а лишь потом - ее обладателя. – Увы, но даже у бессмертных не хватает на все времени.

- И что ты предлагаешь? Сказать это крестьянам? Как ты собираешься объяснить им, что боги забыли о них?!

- Спокойно, коллега. Не стоит горячиться. Уверен, мы найдем выход… - Тем не менее, лицо говорившего дрогнуло. – Боги не оставят нас. В конце концов, мы можем принести вторую жертву.

- Вторую?! Ты смеешься надо мной, жрец? Как минимум тридцатую! Или даже сороковую! И после этого вы осмеливаетесь обвинять нас в некромантии?

- Некромантия есть грех, запрещенный богами, она разлагает самую душу как вызываемого, так и вызывающего. А жертва добровольна, и боги ценят эту добровольность, забирая жертву к себе на небеса.

- Ага, добровольные… До первой иглы. И почему король на той стороне еще не додумался давать преступников к вам на растерзание? А, Хризол? Что ты думаешь?

Хризол протянул руку и дотронулся до темной еловой лапы. Лед на иголках хрустнул и осыпался. Вместе с иглами.

- Бедная… Да, Глэйд. Увы, но богам нужно получать силу, им нужно питаться… А что делать? Но ведь вы, маги не пытаетесь помешать нам, верно? Значит, вы тоже признаете, что жертвы нужны. Хотя бы пока не будет придумана альтернатива, одобренная богами. Уверяю тебя, мне так же неприятны крики людей, подвергаемых священному умерщвлению плоти, как и тебе. Увы…

- Ладно, - оборвал его долговязый. – Не станем разводить тут диспуты. Тьфу, всякий раз, когда мы беседуем, не могу удержаться от этих разговорчиков… Ну ладно. В любом случае, что ты собираешься делать? Жертву приносить?

- Да. А вы?

Глэйд окинул взглядом замерзший лес. Белка, следующая за ними, вжалась в кору.

- Попытаемся разморозить деревья чарами… Хотя бы десятую часть.

Они дошли до конца леса. Деревья тихо звенели, сопровождая шаги своей музыкой.

- До встречи, Глэйд. И… удачи тебе.

- Прощай.

***

Майана ждала ночи.

Солнце почти закатилось. Тревожный красный цвет освещал деревья и словно поливал их кровью. Глядя на них, девушка невольно вспомнила предсказание, услышанное от Инклиса:

«Придет время хлада, и заплачет лес кровью, и кровь будет литься по улицам. Воспрянут твари подземные и подводные, и выйдут они к городам. Три знака будет на их хоругви, три предвестника. И будут это Хлад, Глад и Смерть»

Нет, это, глупости. Инклис говорил, что это предсказание касалось прошлого века, а точнее – Войны Крови. Тогда люди умирали от холода на улицах, пожирали собственных детей и родителей, сойдя с ума, а война все не прекращалась… Тогда объявилось множество различных пророков и мессий, жадных до славы, готовых положить на алтарь фанатизма тысячи, сотни людей. Тогда пророчества о бедах даже не записывали и мгновенно забывали. Только некоторым, самым ярким, обещающим самые обильные блага или несчастья, удалось уцелеть.

А потом появились маги и жрецы. Неизвестно, где они прятались до этого и почему не вмешались раньше. Но, как бы то ни было, они появились, когда мир находился уже на грани падения. И удержали его. Инклис говорил, что в ту неделю погибло больше человек, чем сейчас живет во всем мире. Зато больше они не гибли. Война прекратилась.

Весной на полях созрел небывало богатый урожай, который окончательно остановил голод. Люди начали забывать…

Маги и жрецы скрылись, вновь спрятались в свои укрытия, оставив после себя крошечные, малозначащие ордены. Лишь иногда они выходили в свет, скупая для своих нужд рабов и преступников, и вновь исчезали. Будто их и не было никогда.

Правда, так было лишь для тех, кому повезло не попасть в число их "приобретений", а для остальных жизнь резко менялась.

Майана посмотрела на свои руки, увитые легкими золотистыми лентами. Тонкие, с нежной, старательно отмытой кожей, без привычных мозолей и нарывов. Она уже давно не работала на полях, а дорогие масла и притирания смогли вернуть рукам первоначальную изящность. Вот только уродливые рубцы от кандалов так легко не смоешь. Подобными "украшениями" могли похвастаться многие живущие здесь девушки – все те, кого ждала участь жертвенного барашка. Майана редко встречалась с ними, а потом пыталась выбросить эти встречи из головы. Ее "коллеги" смертельно боялись, она видела это. Страшились не только участи – бывших рабов не испугаешь смертью – а того, что ждет их потом. Не верили они в богов, да и всю жизнь в этом месте считали просто сном.

А Майана – верила. И знала, что все здесь – реальное.

А что до участи жертвы… Ей рассказывали, сколько судеб спасает своей смертью одна-единственная жизнь, и неправильным было бы убить их ради собственной ничтожной души. Тем более что ее никто и не спрашивал. Рабов вообще мало кто спрашивает.

Девушка нетерпеливо посмотрела на солнце. Светило с явным злорадством застыло на месте, всем своим видом показывая, что никуда двигаться не собирается. Майана вздохнула и покосилась на настоящие механические часы, небрежно поставленные на подоконник. Там, где она выросла, солнце заходило нормально, а не ждало по полчаса, зависнув над самым горизонтом.

Там, где она выросла, все было по-другому. Там не было таких часов, о них никто и не слышал. Там рабов не наряжали в белые одежды из тончайшей ткани и не ухаживали за ними лучше, чем за свободными. Там боги были чем-то абстрактным, а не живыми, всевидящими и чувствующими существами. Там деревья были нормальными, ветер – холодным и пронизывающим, а свет – быстрым и бесцветным… Там все было нормальным и настоящим. Не так, как здесь.

Зато и магов там нет. И Инклиса.

- Майана.

Девушка медленно повернулась, и тут же отступила к окну, стараясь не делать резких движений. Правая рука сама потянулась к ближайшему тяжелому предмету – тем самым механическим часам.

- Ну что же ты, милая? – Белый ящер укоризненно покачал головой и шагнул в комнату. – Я же не желаю тебе никакого зла. Чего же бояться? И вообще, какой смысл бояться, если твоя судьба уже заранее предрешена, а каждая секунда, будь она прошедшей, настоящей или будущей, взвешена и оценена? Никогда не понимал вас, людей…

- А я… я не боюсь! – Майана поудобнее перехватила часы, собираясь вмазать по уродливой морде. Эх, жалко, палки нет… на худой конец даже скалка бы сошла. – Уходи отсюда!

Ящер не обиделся. Но и не ушел. Он легко проскользнул в комнату и устроился кровати, вытянув передние лапы. Голова со слепыми глазами безошибочно уставилась на девушку. Майана зачарованно глядела, как раздуваются тонкие, в алых прожилках сосудов, ноздри.

- О чем же я хотел с тобой поговорить, Майана? Ты присаживайся, нечего стоять… Я не съем тебя. Как ты видишь, деревья все замерзли, словно мы в парке ледяных скульптур находимся. Видел я один такой, когда путешествовал... Но возвращаясь к теме, скажу: скоро будут приносить очередную жертву. Я слышал слова богов, они говорят, что им недостаточно силы. То есть лед они растопить могут, а вот оживить деревья – нет. Значит, жертва. И кого, как ты думаешь, выберут?

Девушка сглотнула. Слепые глаза – красные пятна на белом фоне – неотрывно смотрели на нее. Хвост ящера неторопливо качался в воздухе.

- Я думаю, что тебя. – Ящер продолжал рассуждать, не нуждаясь в собеседнике. – А раз тебя, то что? Каковы будут действия молодой человеческой самки, способной к нормальной жизни, имеющей… как вы там их называете… ах, да, возлюбленного? Она покорно ляжет на алтарь или убежит?

- Ты это к чему? – Майана с испугом уставилась на ящера. – Тебе-то какое дело? Ты вообще зачем пришел? Поиздеваться?

- Издеваться? Зачем? Нет, Майана, милая жертвенная овечка, я не издеваюсь. Мне просто любопытно. Знаешь, когда живешь на свете более сорока тысяч лет и собираешься жить еще бесконечность, редко чему удивляешься. Скучно становится, тем более что мои верующие уже давно не существуют и не могут порадовать подарками. Вот и приходится развлекаться с подвернувшимся материалом, как получается. Из тебя материал, скажу сразу, гаденький, простая романтичная история без конца, но в последнее время мне вообще мало что подворачивалось. Так что я лучше превращу эту историю в хоть какое-то подобие оригинальной… Кстати, солнце уже закатилось. Тебе пора. – Ящер грузно повернулся и выполз их комнаты. Майана в очередной раз подивилась тому, каким огромным он кажется, хотя и размером всего-то с человека.

 По сравнению со здешними зверюшками совсем мелкий. И совершенно безобидный. Всего-то голову заморочит…

Майана выглянула в окно. Действительно, солнце уже зашло. Пора. Девушка толкнула окно (из стекла! Настоящего!) и выскользнула на улицу. Мороз мгновенно принялся обрабатывать несчастную жертву, почему-то атакуя в основном ноги и шею.

Стуча зубами, Майана подбежала к тайнику и накинула дорожный плащ – все, что осталось у нее от прошлого мира. Сразу стало теплее. Девушка огляделась, готовясь в любой миг разыграть комедию: «я дурочка, я хотела прогуляться». Нет, повезло, никто не заметил.

Наст легко выдерживал девушку, а выпавший за день снег не давал поскользнуться, но Майана все равно шла как можно осторожнее, выбирая самые прочные места в сплошном ледяном панцире.

Лишь когда храм скрылся за деревьями, девушка рискнула обернуться. Ее глазам предстали ветки елей, обледенелые, похожие не на ветки, а на кусочки льда причудливой формы. Майана вздохнула и зачарованно коснулась ветки рукой. Пальцы обожгло холодом, а ветка тихо и мелодично зазвенела.

Я слышал слова богов, они говорят, что им недостаточно силы. То есть лед они растопить могут, а вот оживить деревья – нет. Значит, жертва.

- Май!

Девушка вздрогнула, когда чьи-то руки коснулись ее плеч и набросили на них еще один плащ – дорогой, из редкого белого меха. Она обернулась.

Мягкие серо-зеленые глаза. Лицо с тонкими чертами лица. Короткие черные волосы, сейчас взлохмаченные сверх меры. И главное, теплые, надежные ладони, которые держали ее за плечи.

- Инклис!

Девушка вцепилась в мужчину, как в последнюю опору, как котенок вцепляется в кошку. Неожиданно для себя она расплакалась; слезы не достигали земли, превращаясь в льдинки.

- Ну, Май, ты чего, милая… ну ты чего, правда? Все хорошо, я здесь…

- Инклис…

- Что?

Майана сглотнула. Неожиданно заныли руки, там, где должны бы быть мозоли и где до сих пор виднелись шрамы от кандалов.

- Меня… Меня… Меня собираются принести в жертву… Я следующая по очереди…

Инклис словно окаменел, его пальцы еще крепче стиснули ладони Майаны.

- Нет. Я им не позволю.

Майана вскрикнула от боли, лишь тогда он очнулся, разжал хватку и взамен обнял ее. Девушка сглотнула слезы и тихо прошептала:

- Я не хочу… Но ведь так надо! Деревья должны растаять… У жрецов не хватит сил…

- О чем ты думаешь, Майана?! О деревьях? Нет, милая, я не позволю тебе пожертвовать собой с такой уверенностью. – Инклис с трудом выдавил из себя улыбку. – Нет, Майана, мы сбежим. Сегодня же ночью сбежим. Или даже сейчас, хочешь? Лошади неподалеку, а отец еще долго меня не хватится. Давай сбежим, Майана?

Девушка вновь посмотрела на иголки ели, покрытые льдом и от этого еще более острые. Деревья вокруг тихо и печально звенели, словно жалующиеся на судьбу души мертвых, и глядели на нее слепыми дуплами, умоляя спасти. Майане даже почудилось, что где-то вдалеке она слышит их крики, взывающие к помощи.

- Они зовут меня, Инклис…

Мужчина обернулся и, никого не увидев, пожал плечами.

- Кто, Май? Ну пошли, пока не спохватились…

- Да, - кивнула Майана, стараясь заглушить эти крики, раздающиеся внутри нее самой. – Пошли…

***

Их так никто и не схватился. Два всадника легко, даже слишком легко проскакали по дороге этого иллюзионного мирка, стремясь попасть в мир настоящий. Они уже знали, что осталось совсем немного и что через какие-то полчаса доберутся до настоящего города. Они знали, что остались правы, что их ничто не сможет переубедить и что никому не под силу остановить лошадей.

 Они не знали только то, что за ними следили. Огромный белый ящер смотрел на дорогу, и его внешне слепые глаза безошибочно отыскали вдалеке две белые точки.

- Вот так, значит?.. Пора бы сделать эту пьеску поинтереснее, верно? И наконец-то, посправедливее…

***

С каждым шагом коня Майана чувствовала, как они приближаются к реальности. Белый холодный мир за спиной постепенно сминался, комкался,  словно снег, из которого мальчишка лепит маленький снежок. Девушка не знала, в кого этот снежок должны будут запустить, но отчаянно молилась, чтобы не в нее с Инклисом.

Наконец – последний прыжок, и они вывалились в реальный мир. Сразу же в лицо подул холодный резкий ветер, забытый за время, проведенное у жрецов, а снег закружился вокруг шелковым покрывалом. Майана посмотрела вокруг, пытаясь понять, куда они попали. Блестящее от солнца поле, вдалеке – лес. А на самой опушке…

- Снежан! – восхищенно выдохнула девушка. – Гляди, Инклис, Снежан!

Мужчина посмотрел на город, потом перевел взгляд на свою путницу.

- Не понимаю, - признался он. – Город и город. Чего такого? За Гранью побогаче будет...

Майана не ответила, зачарованно вглядываясь в изящные башни дворца, видные даже отсюда. Она слышала о Снежане, но увидеть его в живую даже не мечтала. На ее родине о нем говорили не иначе, как о прекрасной сказке, недоступной для простых смертных. Цитадель искусства, дом актеров, музыкантов, художников и певцов! Город, никогда не подвергавшийся нападению! От родителей к детям передавались истории о Снежном Городе – иначе, Снежане, - и не один мальчишка мечтал отправиться в него. А кто-то, даже повзрослев, не расставался со своей мечтой и однажды уходил в ночь – искать мечту.

И вот теперь она, Майана, увидела его…

Кони шли шагом, и девушка в полной мере смогла насладиться видом высоких белоснежных стен, кажущихся еще белее из-за снега. Стены скрывали за собой город, но Майана знала, каким он будет: с широкими улицами, высокими белыми зданиями и десятками прекрасных скульптур, стоящих на каждой улице. Ведь не может город, в который уходило столько людей искусства, быть иным!

Наконец они вышли на дорогу. Несмотря на ясный и довольно-таки теплый денек, она пустовало, и Майана неприятно удивилась. В ее воображении в город должны были просто-таки ломиться паломники. И что-то подсказывало ей, что это – не единственное разочарование, ждущее их.

Чтобы отвлечься от грустных размышлений, она спросила:

- Инклис, а что мы будем делать?

Мужчина посмотрел на нее и пожал плечами.

- Будем жить, Майана, как все нормальные люди, - с легкой грустью в голосе произнес он. – Забудь о том, что было. Вся жизнь в этой норе магов – просто иллюзия, сон. А это – реальность.

Майана вздрогнула и покачала головой. Нет, она не хотела думать о жизни у магов, как о сне. Просто потому, что за той жизнью – рабство. Просто потому, что лучше, если боль и отчаяние загораживает хоть что-то… Хотя бы такая сказка.

Оставшийся до города путь они проделали в молчании. Через ворота их пропустили без проблем, Майана даже не увидела стражи. Впереди, уже ничем не скрытые, расстилались улицы Снежана.

Майана не раз слышала пьяные размышления по поводу, что не могут сотни людей искусства жить в одном месте. Что само существование города-мечты невозможно. Что это просто морок, что прекрасные башни дворцов на самом деле давно разрушились, а в переулках меж домов живут такие же крысы, как и везде. Что Снежан – просто огромный торговый город. Эти слова звучали гораздо правдивей родительских рассказов, но Майана не желала в них верить, как и все остальные рабы. Им всем необходимо было что-то надежное и прекрасное, хоть и недостижимо далекое, чтобы не впасть в отчаяние…

Теперь она поняла, что верила не напрасно.

Все сказки оказались правдой. Снежан действительно был городом-сказкой, по какой-то причине обретшим плоть. Вокруг высились прославленные белые дома, каждый из которых ничуть не походил на остальные. Бесконечные колонны, балюстрады и фигуры каким-то образом сочетались между собой, дополняя друг друга до цельной картины, и даже дома, совершенно, казалось, непохожие, смотрелись гармонично и естественно. Под копытами коней стелились розоватые мраморные плитки, и их шаги звучали странно мелодично, словно им тоже хотелось стать частью Снежана. Майана не знала, кто построил этот город, который не мог существовать, да и не хотела знать. Ей достаточно было его существования и того,  что она в нем находится.

Приободрились даже кони. Копыта бодро зацокали по мрамору, белому и гладкому, словно только что положенному. Животные то и дело встряхивали гривами и порывались перейти на рысь, но всадники сдерживали их. Майане хотелось получше разглядеть город из детских сказок, а Инклис просто ждал свою подругу.

- Ты специально поставил портал здесь? – повернулась к нему сияющая девушка. Инклис невольно залюбовался ее бледным лицом, прекрасным, как никогда раньше. – Да?

- Нет, конечно, милая! – рассмеялся он. – Ты переоцениваешь мои возможности! Я не могу ставить порталы – лишь пользоваться чужими. Последний проход вел сюда, вот мы и вышли к Снежану. Честно говоря, странно, никогда не слышал, чтобы маги посещали этот город… Тебе нравится здесь?

- Да…

Все чаще попадались прохожие. Они видели и темнокожих людей с юга, и светловолосых жителей запада, и смуглых горцев, обряженных в яркие, выделяющиеся на фоне белых зданий, одежды… И еще больше тех, кого Майана узнать не сумела. И – самое необычное – здесь не было ни единого несчастного. Далеко не все люди выглядели веселыми, но ни одно лицо не отражало того безнадежного тупого отчаяния, которое она привыкла видеть каждый день. Сама не зная, почему, Майана рассмеялась и позволила лошади перейти в рысь.

- Пошли, Инклис! – крикнула она. – Вперед!

Мужчина хмыкнул, но послушно поскакал за своей путницей к центру города.

Ехали совсем недолго. Наконец лошади выехали на площадь, и Майана торопливо натянула поводья. Да так и застыла, глядя вперед.

- Что такое, Май? – Инклис тоже посмотрел на простой деревянный помост, окруженный толпой. Вокруг царило молчание, почти невозможное для обычного города, и молодой маг не сразу понял причину этого.

Представление только началось, и тем удивительней казалась тишина. Майана жадно вгляделась в актеров. Окружающий мир для нее растворился, исчез…

- Эта история произошла далеком драконьем царстве, где люди высоки и горды, а вместо коней у них – огромные ящеры. Правил там великий бог, что обличие белого дракона с алыми глазами принимал…

В представлении явно участвовали маги – иначе как объяснить то, что, едва рассказчик упомянул бога, на деревянной стене отчетливо проступила морда ящера? Очень знакомого ящера…

- Был тот бог безжалостен и жесток непомерно, и люди платили ему кровавую дань. Каждый год в дни солнцестояния на священную скалу выводили самую прекрасную девушку и оставляли там. Ночью же появлялся сам дракон и убивал ее, а кровь, что текла с его когтей, попадала в ручьи и орошала все поля царства…

Сознание девушки на мгновение помутилось, и вместо помоста с фигурками людей она увидела…

Залитая солнцем скала красно-бурого цвета – или это кровь прошлых жертв?.. Средь камней проглядывали странные, незнакомые узоры, а может, и просто рисунки. Шумело море, но обернуться к нему не получается. Мешают тонкие золотистые, но не золотые цепи, сковавшие руки и ноги. Каждый вдох отдается болью глубоко внутри.

Видение прекратилось, и Майана вернулась в реальный мир. На сцене как раз заканчивалось жертвоприношение: связанную девушку накрыла огромная тень, по сцене пополз черный, с алыми сполохами дым, раздался крик… и все стихло. А когда дым рассмеялся, он открыл совсем других актеров.

- И вот однажды люди перешили это изменить…

Представление шло, а Майана смотрела на это. И чем дальше она смотрела, тем сильнее невидимый обруч стискивал ей грудь. Инклис был рядом, но этого не хватало.

- Давай с тобой сбежим! Скорей! Пред нами новые пути!

- Но я должна…

- Не все ль равно?..

…Тень улыбающегося белоснежного крылатого ящера в углу…

- Мы – не куклы без души! Своей судьбой мы правим сами! Гляди: для нас весь мир открыт! Чего же больше?

- А что будет с нашей землей?

…А что будет с людьми? С теми, кого ты бросила умирать? Не сейчас, весной, когда на полях не взойдет ничего? Это назовется не неурожаем и даже не голодом. Это будет просто… смерть.

- Играй, музыка, играй пожарче! Сегодня мы назовем себя свободными! Да сгинет тот бог, что велит убивать ради себя! – Юноша сияющими глазами воззрился на людей и внезапно обнял девушку, которая стояла рядом. Та не шелохнулась, продолжала просто смотреть на чистое звездное небо.

- И он вышел, чтобы сразиться с разъяренным богом. Освещали их два солнца – старое и молодое, - и две тени стояли напротив друг друга. Тень героя была серебряной и легкой, а ящера – черной, и все, что попадало в нее, тут же погибало в жестоких муках…

"Значит, твои верующие давно истреблены?"

- Долго бились герой и бог. Два раза солнца вставали и заходили, но никто не мог одержать верх. Но вот взошло юное солнце, и увидел вдруг герой, что ослаб его противник, что вот-вот уступит он. И тогда он ударил и отсек дракону крыло…

На сцене актер взмахнул мечом еще раз, и второе крыло исчезло, как туман, а из ран на спине ящера потекла алая, очень живая кровь. Ящер упал и больше не пытался встать. Только глаза, прежде ясные и разумные, словно затянулись туманом, превратились в ничего не видящие бельма. Майана готова была поклясться, что они уставились прямо на нее.

- Поднял голову поверженный бог и понял, что смерть его пришла. Закрыл он глаза, чтобы не видеть света, что от меча героя исходил…

Но актер – нет, герой! – не спешил наносить удар. А пространство вокруг Майаны вновь изменилось, два слоя реальности вновь наложились друг на друга…

На сцене человек все-таки довершил дело. Голова ящера покатилась по доскам и тут же растаяла. Но в ином мире все было совсем по-другому…

- Убей меня, человек. Ты победил.

- Нет. Я не желаю твоей смерти.

- Ты уже лишил меня полета. Ты ослепил меня, хоть и желал этого. Теперь передо мной – пустота, которую никогда не увидит смертный. Ты сверг меня, безжалостно лишил верующих и возможности вновь обрести их. Ты сделал меня мертвым богом, чье место – быть забавной игрушкой для магов и жрецов. И после этого ты все еще надеешься, что можешь испытывать жалость? Ты думаешь, смерть будет менее жестокой?

- Да. Уходи отсюда, дракон. Уползай на своих неуклюжих лапах и никогда не возвращайся.

- Какие красивые слова, воин. Ты не думал стать покровителем искусства?

- Оставляю это тебе. Прощай.

Молчание. А потом…

- Вернись! Убей…

- Зачем? Ты и так можешь убить себя.

- Убей…

- Нет.

Майана моргнула и увидела встревоженное лицо Инклиса.

- Что с тобой, милая? – тихо спросил он, поддерживая готовую упасть девушку. – Жрецы?..

- Нет. – Бывшая рабыня поняла его с полуслова. Он боялся, что жрецы могут послать прощальный подарок, как-то отомстить. Да, подарок послали. Но вот они ли?

- Отпусти меня. – Она высвободилась из рук мужчины и спешилась. Конь фыркнул, словно почувствовав что-то, ткнулся мордой ей в плечо. Майана улыбнулась и погладила вытянутую морду со смешной белой полоской и грустными печальными  глазами. – Все хорошо, Инклис.

- Точно?

- Да.

Кажется, он хотел сказать еще что-то, но передумал. А Майана перевела взгляд на сцену, где актеры уже заканчивали принимать заслуженные почести и готовили сцену к следующему выступлению. Белый ящер исчез, будто его никогда и не было.

- Ну, ты решилась? А, Май? Останемся здесь? – Инклис спрыгнул с коня и взял ее ладони в свои. Так они стояли долго, очень долго, а мир вокруг будто бы застыл, превратился в лед. Потом Майана отвернулась.

- Да, - прошептала она. – Но…

- Что?

- Можно, я схожу в лес? Одна?

- Конечно, Май… Сейчас?

- Да.

Инклис обнял ее. Майана знала, что он что-то чувствовал, но не мог понять, что. И тревожился.

- Ты никогда не будешь одна, Майана, и никогда я тебя не брошу. Где бы ты не была, куда бы не ушла, я найду тебя. Обещаю это.

***

Глэйд окинул взглядом комнатку великого жреца. Крошечная, забитая бумагами и различными побрякушками комнатка ничем не походила на тот образ, который невольно появлялся в мыслях у каждого, кто хоть раз видел старшего служителя богов – просторное, богато украшенное и светлое помещение. А эта каморка больше подошла бы библиотекарю… Хотя нет, пыли в воздухе не чувствовалось. Больше походило на то, что хозяин комнаты – человек аккуратный и чистоплотный, просто его кабинет чересчур мал, чтобы вместить столько вещей. Да так и было.

Но сейчас мага интересовало отнюдь не это.

- Похоже, ваша жертвенная овечка сбежала? Верно, Хризол?

Жрец поднял голову от фолианта, устало взглянул на посетителя.

- Верно. Ты угадал… как всегда. Можешь позлорадствовать, если тебе так хочется этого. Да, кстати, говорят, у тебя сынок пропал? Случаем, не с этой самой "овечкой"?

Маг не ответил, да Хризол и не ожидал ответа. Но свое дело вопрос сделал: слов "я же говорил" не последовало.

Глэйд присел на стул, предварительно переложив книги с него на стол.

- И что собираетесь делать?

Хризол отвел взгляд.

- Мы не можем взять другую жертву, - тихо прошептал он. – Не получится… Из всех наших рабынь Майана была самой чистой. Она не боялась. Точнее, она могла перебороть в себе этот страх, не то что остальные. Впрочем, я заболтался. О чем мы говорили?

- Обсуждали, почему вы не можете взять другую жертву, - терпеливо пояснил Глэйд.

- Да… Понимаешь, Глэйд… Да, у нас много жертвенных овечек, как ты их называешь. Но они все боятся и будут бояться. А при столь крупном жертвоприношении, требующем отдать максимум сил, есть одно условие.

- Какое?

"Коллега" мага молчал долго, будто бы не расслышал вопроса. А потом медленно отчеркнул строчку в книге. Даже не строчку. Всего четыре слова.

- Жертва должна быть добровольной, - горько прошептал он.

***

Майана шла по лесу, вслушиваясь в его музыку. Здесь, в ее реальности, она звучала куда громче, чем в иллюзорном мирке магов.

Дзинь, дзинь… Дзинь… Дзинь…

Девушка оставила подаренный Инклисом плащ вблизи опушки и теперь шла, одетая лишь в легкое платье жертвы. Мороз нещадно щипал незащищенную кожу, но Майана старалась не замечать его. Она зачарованно бродила по лесу и изредка протягивала руку, касаясь обледеневших веток.

- Майана.

Она не слишком удивилась, услышав этот голос. Раньше – да, он стал бы для нее неприятной неожиданностью. Но не сейчас. Несмотря на это, повернулась девушка очень медленно, не делая резких движений, как перед крупным хищником.

Под кустом можжевельника лежал огромный белый ящер. Взгляд девушки невольно метнулся ему на спину, куда она до этой минуты не смотрела ни разу. Там, пересекая алебастровые чешуйки, виднелись два длинных, почти параллельных шрама.

Ящер поднял на нее алые глаза – а может быть, он пытался смотреть совсем в иную сторону? Может быть, он пробовал вновь увидеть солнце и небо, которых лишился в один день? Может быть, старался воскресить в памяти образ того человека, который отнял у него все, борясь за собственную правду и собственные идеалы? Майана не знала этого, могла лишь догадываться.

- А ведь я заботился о них, - вдруг тихо сказал ящер. – Заботился… Жертвенная кровь наполняла каждую реку и орошала каждое поле. Только благодаря этому в горах могло вырасти хоть что-то.

- Жертвам не становилось от этого легче, - резко - резче, чем собиралась, - ответила девушка.

- А ты уверена, что я заставлял их мучиться?

 Молчание, которое лес заполнил своей негромкой музыкой. Дзинь… Дзинь… Ветер касался ветки за веткой, и каждая рождала свой звук.

- Сказка не кончилась тогда, - так же тихо, словно обращаясь к самому себе, продолжил ящер. – Ты знаешь, что произошло потом? Царство разрушилось. Люди ушли оттуда…

Майана знала это.

Реки словно взбесились. С ревом они сносили плотины, заливали поля и деревни, разрушали прочные стены городов. Им отвечало небо, швыряя вниз настоящие букеты разноцветных молний. Лишь из-за дождя, столь же обильного и безжалостного, не началось ни одного пожара.

Однако этот ад бушевал лишь на небольшом участке гор. Дальше тучи обрывались, словно что-то мешало им следовать дальше.

А там, где они кончались, навстречу восходу шли две взявшиеся за руки фигуры.

Все люди реагировали на это по-разному. Кто кричал, объятый страхом, кто, наоборот, смеялся в столь же безумном ликовании, а кто не обращал на окружающий мир никакого внимания… Но таких было совсем немного. Большинство снималось с обжитых мест и шло за этими двумя фигурами к восходу, каким-то чувством понимая, что все уже закончено. Царство прекратило свое существование. Люди шли и шумели, и их крики заглушали даже гром.

И тем более они не давали расслышать тихий, полный тоски стон, раздающийся на вершине священной скалы. А молнии не позволяли поднять голову и увидеть распластавшуюся белую фигуру, из ран которой текла горячая, светящаяся кровь.

Да никто и не стал бы смотреть.

- Они ушли. Вдвоем. Счастливые. А за ними шли люди, оставив за спиной свои дома, все, что было у них до этого… - Голос ящера упал до лихорадочного, больного шепота. – А те, кто не ушел, погиб… Для всех остальных началась новая эпоха. Ну почему? Почему вы, люди, так приветствуете все новое, отбрасывая старые поверья, оставляя им место лишь в легендах? Почему вы так поступаете с тем, что отжило свое, но лишь по вашему мнению? И почему вы считаете, что оставить жизнь ослепшему, лишенному неба и нормальной жизни врагу, который даже убить себя не может,  – благородство?

Майана молчала, не зная, что сказать. Извиниться за то, что свершилось? Зачем? Ведь те двое тоже были правы, хоть и по-своему. И они тоже боролись за собственные идеалы и даже смогли победить. Так что нет в них вины.

А правда… существовала ли она хоть когда-то? Случались ли в этом мире ситуации, когда обвиняемый оказывался виноватым отовсюду, когда его дело было ясным для всех? Нет, наверное.

Ящер тоже ничего не говорил, лежал неподвижно, точно исполинская глыба льда. Только глаза и выделялись подобно каплям крови на снегу.

Наконец он шевельнулся.

- Что ты сделаешь теперь, когда все узнала? Сейчас… Многое повторяется. Как весна – такая обычная и такая разная. Опять голод. Опять двое людей, решивших, что могут идти против старых обычаев. Опять старый поверженный бог. Впрочем, я заболтался. Что же ты сделаешь, как поступишь?

Майана села на колени рядом с ним и неожиданно для себя коснулась покрытой молочной чешуей морды. Ящер никак не среагировал на это, и девушка, осмелев, осторожно погладила его.

- Ты знаешь, что надо делать.

- Знаю, - шепнула Майана, не прекращая мерно водить рукой по холодным, будто сделанным из льда, чешуйкам. – И сделаю это.

- Ты удивляешь меня, человек. Неужто раскаялась?

Девушка пожала плечами.

- А твой… возлюбленный? Кажется, так?

Ответа ящер не услышал, да он и не думал, что услышит. А увидеть не смог. Он резко поднялся и с трудом, утопая в снегу, поковылял в лес.

- Если ты решилась, иди за мной. Давно пора.

Майана кивнула и пристроилась вслед за ящером. Наст легко выдерживал девушку, и при желании она обогнала бы своего спутника в миг. Но шага не ускоряла.

Лес звенел.

Только сейчас Майана поняла, насколько она все-таки замерзла. Кожа почти ничего не чувствовала, а шевелить пальцами удавалось с трудом. Странно. Когда гладила ящера, все нормально было.

- Кстати, как тебя зовут? – спросила она, неистово растирая руки.

Ящер вздрогнул: это было видно даже издалека. Но не оглянулся.

- У павших богов нет имен, - с еле заметной тоской произнес он. – Нет верующих – некому называть. И не будет никогда.

- А раньше было?

- Какое тебе-то дело?

Майана не ответила.

А лес вокруг продолжал играть свою тихую, мелодичную и чем-то пугающую музыку…

***

Они вышли на большую поляну. Здесь наст был гораздо крепче, ящер мог без проблем ходить по нему. Но он сделал всего несколько шагов, а потом лег.

- Пора. – Он кивком указал Майане встать на другом конце поляны. – Начинай.

- Что? – Майана растерялась. – Я… я не знаю, что делать! Что нужно?

- Начинай. Просто… слушай лес.

Слушай лес. Так легко сказать – и так сложно сделать. Но она все-таки закрыла глаза и попыталась погрузить свое сознание в его музыку. Ведь жрецы так долго учили ее, не может не получиться!

Грудь обожгло холодом, сдавило… И все прошло. А мир вокруг вновь раздвоился.

Холод… Недостаточно жизни. Надо совсем немного, самую малость… И лед исчезнет, осыплется каплями. Ведь уже пора наступить весне. Ведь сегодня – ее первый день.

Ты отдашь лесу эту жизнь?

Майана не ответила. Но внезапно она поняла, что музыка леса отнюдь не беспорядочна, что, если прислушаться, можно узнать в ней смутно знакомую мелодию…

Рабские бараки. Десятки людей в тесном помещении, руки болят от работы. И все равно раздается этот глубокий, чуть хрипловатый голос, напевающий колыбельную на незнакомом языке.

Такая знакомая мелодия.

Майана начала танцевать. Она не знала, что заставляет тело изгибаться, подстраиваясь под эту музыку, да и не слишком-то хотела знать. Шаг, оборот, снова шаг…

Ветки ближайших деревьев заметно вздрогнули. Крошечная ледышка упала вниз, разбилась о наст и брызнула десятками осколков.

Шаг, шаг, оборот… Наклон, шаг, прыжок…

В груди поднялось что-то горячее, набухло тяжелым комком… И взорвалось. Майана почти видела, как по льдинкам на ветках деревьев побежали трещинки.

А Инклис? А что будет с ним? Он ведь останется один…

Нет. Он сможет это пережить, пусть и в одиночку. А если уйти и сдаться, исчезнет гораздо больше людей. К тому же долги надо возвращать, даже спустя многие тысячи лет.

Прыжок в сторону, руки подняты к небу, шаг, наклон…

Снег под ногами пополз, начал исчезать, открывая черную, мокрую землю.

Майана не поняла, как она узнала о еще одном танцоре. Они ни разу не коснулись друг друга, но девушка знала, что совсем рядом с ней неслышно двигается еще один – уже не в грузной оболочке ящера, а свободный, лишенный плоти и преград.

Шаг, шаг, пауза… Пять ударов сердца – и танец продолжился.

Клочок свободной земли разросся, занял всю поляну, и остановился, словно что-то мешало ему.

Майана не знала, сколько они так танцевали. Время смазалось, растворилось вместе с миром. Остался лишь лес и танец.

А потом ее партнер вдруг упал, и на снегу вновь появился белый ящер. Больше он не двигался, алые глаза потемнели и будто выцвели. А Майана почувствовала в груди медленно нарастающую боль.

Пауза. И вновь – шаг, оборот, прыжок…

Тело ящера пролежало на земле совсем недолго. Оно растаяло на солнце, как тот лед, а в небеса рванулось что-то белое, на лету превращаясь в исполинского белого дракона. Огромные крылья беззвучно расправились, и он скрылся среди облаков. Теперь – Майана знала это – свободный навеки, не зависящий ни от кого и ни от чего.

Лес внезапно прекратил звенеть, и по нему прокатился шум. Тихий, неразборчивый и нежный, больше всего он напоминал вздох облегчения.

Шаг, шаг… Она упала на землю, поняла, что больше не сможет сделать ни шагу. Так и лежала, а мир вокруг постепенно заливал чистый солнечный свет, удивительно теплый и мягкий. Поляна тонула в нем, растворялась и блекла. Но девушку это уже мало интересовало. Боль тоже исчезла, ее забрал бесконечный мягкий свет, наполненный шумом деревьев и журчанием ручьев, пением птиц и рычанием хищников, писком детенышей и кличами защищающих их матерей.

Откуда-то издалека, перебивая эту мелодию, послышался слабый звук, и Майана улыбнулась, узнав его.

Это упала первая капля воды.







RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 18 апреля 2011 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика