Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

В мире, где нет войны

Никто не любит наемников. Хотя платят деньги и своим воинам, и платят деньги наемникам. Но именно мы - продажные твари, позабывшие честь и продавшиеся за звонкую монету. А отношение формирует поведение: если тебя считают волком, ты отращиваешь зубы. Никого ведь не волнует, как человек стал наемником. Даже то, что твоего сюзерена казнил король, а тебя лишили рыцарского звания и изгнали из родного дома за чужие грехи - никого не волнует.

И из подобных состоит весь наш отряд – не обязательно рыцарей, но из людей благородных и честных, у которых отняли и блага и родню и честь. Около сотни тяжелых всадников - большая и дорогостоящая сила. По своему, нас уважают. Но даже с нашим сотником, Наядом, бывшим начальником охраны южного герцога, ни один рыцарь не садится рядом за стол.

Отряд не спеша, экономя силы, двигался к замку, который называли Ослиной Подковой. Замок по форме напоминал подкову, а восседающий в нем герцог – тот еще осел. Крепость осаждало войско возглавляемое Масарой Темным, молодым и охочим до войны лордом. Осада только началась, и Наяд понятия не имел, за кого они будут сражаться. Людям с мечом в руке тоже надо есть, и кто больше заплатит, за тех наши мечи и поднимутся. В этом нет чести, нет и бесчестия. Просто — жизнь.

- Кон, у тебя глаз острее, что там за шум?

Кон вынырнул из задумчивой дремы, следуя за голосом едущего рядом приятеля, и повернул коня в указанную сторону:

- Давай поближе посмотрим, в чем дело.

Отряд шел без строгого строя, довольно свободно. Мы без проблем, не подгоняя коня, пробрались к шумному месту, где скопились всадники, что-то шумно обсуждая и громко смеясь.

Наемники стояли кругом, копьями и мечами запугивая непонятное существо. Когда Кон вошел в строй круга, он рассмотрел дикого человека, голого и грязного, скалящегося на сталь большими белыми зубами. Кон чуть не засмеялся, увидев, как дикий тряс не прикрытым достоинством, избегая острых лезвий. Но сдержался, ведь можно лишить рыцарского звания, но не рыцарского сердца. Парню на вид лет семнадцать, он гол, даже волосы нигде не прикрывают его тела, как у ящерицы.

- Браться, бросьте постыдные забавы, разве сделал вам что-то этот несчастный?

На Кона посмотрели удивленно, но он напомнил о том, чего не стоит забывать. Да, к тебе относятся как к волку. Но волком в душе ты становиться не обязан. Кону ответил незнакомый наемник, давно не расчесывавший волос и не умывавший лица:

- Это всего лишь лесная дикая тварь. Если бы он и такие как он твоего сына поймали в лесу, они бы с ним развлекались иначе. Так почему мы должны быть добры с ним?

Кон хотел сказать "мы", но получилось "я":

- Я буду к нему... снисходителен, потому что я - рыцарь. Он - нет. А ты?

Не все бойцы в отряде были раньше рыцарями, но тут он попал в точку, и клинки отодвинулись от красной кожи дикаря.

- Что, напускали лужи, дети крольчих?

Новый взрыв смеха прошел по всадникам, язык у лесной твари без костей. Дикарь попытался дотянуться до выбитого у него из рук каменного топора, но тот отшвырнули копьем. Кон был в шоке, что дикарь говорил на общем языке. Шипящий акцент, будто злой дикий кот заговорил, но все равно весьма разборчиво и четко:

- Я и голыми руками справлюсь, начинайте молиться своим богам, я подожду, - дикарь только договорил, как вдруг вскочил на опущенное длинное копье Яса, забежал по нему и уже замахнулся кулаком ему в лицо, но Кон, сидящий на коне рядом, мгновенно отбросил дикаря назад ударом кулака в кольчужной перчатке.

Удар был резок, а потому и силен. Но парень вскочил на ноги, скалясь белоснежными зубами, будто и не почувствовал:

- Я только разминаюсь, советую уносить ноги.

Опять смех разнесся по равнине, но уже не так уверенно:

- За твой острый язык, тебя стоит лишить не только этого самого языка, но и всей головы. Но мы простим твою дерзость, если ты извинишься. Кон старался подобрать наиболее рыцарские слова, но за него договорили в духе наемников:

- И поцелуешь нас по очереди в задницы! - воины опять заржали, как кони на которых они сидят.

Дикарь бросился в брешь меж двух копий и вскочил на холку одного из коней, сбросив при этом взятого врасплох наемника. Но тут же просвистел меч, удар пришелся в плечо краснокожему. Кону стало жалко его, удар явно рассек щуплого парня на части, хотя и не первый раз придется видеть смерть.

Дикарь слетел с седла обратно в пыль дороги. Он схватился за поврежденную руку, на которой выступила кровь, но парень все еще был жив. Кон от удивления воскликнул:

- Ты ударил плашмя?!

Наемник с мечом, немного замешкавшись, ответил:

- А? Да, конечно.

Шум и столпотворение привлекли внимание самого Наяда. Всадники разошлись перед лидером, предоставив ему возможность осмотреть ситуацию.

- Вы задержались здесь только из-за вот этого? - Наяд указал на дикаря, - заберем его с собой, отдадим в рабы. И нам не лишняя монета, и он не сдохнет от голода или от менее добрых прохожих.

- Я стану рабом не раньше, чем накручу тебя на мою большую красную башню.

Не все смогли удержать смех. Башня была не особо большой, но Наяд, как и Кон, был ошарашен тем, что дикарь говорил на общем языке.

Лидер должен оставаться лидером. Либо Наяд жестоко накажет краснокожего, либо...

- Мы продадим его за дорого, скоморохи вообще ценятся у лордов.

Краснокожему опять повезло, его скрутили и связанного бросили в повозку, но не лишили жизни. Отряд продолжил свой путь.

 

На привале Кон прошел к пленнику. В нем смешивались боязнь, что над дикарем издеваются, или вовсе - уже убили, и желание попытаться заговорить с ним.

Рыцарь застал краснокожего в подходящий момент. Его жизни ничего не угрожало, разве что смерть от разрыва мочевого пузыря:

- Вот ты, тяжелый кулак. Дай помочиться, а то вам же хуже, если в повзке все залью.

Наемники улюлюукали связанному, но никто не приближался к нему. Кон подошел в упор и вынул кинжал из-за пояса:

- Ты ловок и быстр. Откуда мне знать, что не бежишь?

- Не думаю, что я вам очень нужен. Но если ты хочешь - я дам обещание, что не убегу.

- Давай. Хотя глупо верить в то, что твоя болтовня многого стоит.

- Клянусь, что не убегу от тебя, Конор.

Кон в который раз удивился:

- Откуда?

- Тебя обсуждали, тяжелый кулак. Поторопись, а то еще чуть-чуть, и я лопну, как пузырь на воде.

Кон развязал веревки, и пленник добежал до ближайших кустов.

Они находились на краю лагеря, и потому дикарь никого не обмочил. И потому же, легко мог сбежать. Но он вернулся как ни в чем не бывало к Кону, и даже протянул руки, чтобы его вновь связали.

В этот раз рыцарь под свою ответственность связал дикарю только руки, ведь тот дал обещание не сбегать. Они вместе уселись у догорающего костра, где до этого сидел Кон. Его товарищи легли спать, оставив рыцаря с пленником за первых часовых.

У них был хороший запас мяса и овощей, чтобы жарить на прутьях. Не часто такое бывает у наемников, но сейчас Кон мог смело угостить дикого человека.

- У вас не принята нагота. Нет ли у тебя штанов для Шу?

- Значит, тебя зовут Шу?

Краснокожий утвердительно кивнул.

Кону совсем не хотелось идти между спящими до повозки и искать в темноте штаны для дикаря, но странное чувство вины заставило его пройти этот путь. Ему лично не за что стыдиться, просто глядя в голубые глаза полуприкрытые красными веками как-то тяжело становилось. Почему-то Кон родился рыцарем, а Шу родился безволосой обезьяной. Он ведь знает общий язык, он по всей видимости умен и честен, но при этом гол и дик. Его народ отстреливают луками как животных, собираясь большими ополчениями. Иногда эти походы называют войной, но на самом деле - это охота.

В штанах из грубой ткани, великих на много размеров, Шу выглядел просто мальчиком, пусть и начисто лишенным волос и с ярко бардовой кожей.

- Сколько тебе на самом деле лет, Шу? - у Кона было много вопросов, но неожиданно для самого себя первым он задал этот.

- Тринадцать сезонов дождей пережил. Лет, должно быть, столько же.

Кон чуть не подавился куском мяса:

- Рано же у вас взрослеют.

- Да. Если не повзрослеть, не выжить.

Это понятно. Даже из детей лордов до двадцати доживает едва ли половина, что уж говорить про крестьян ну и тем более лесных людей?

- Мне мать говорила, что у меня были старшие брат и сестра. Я их не видел. - Кон вспомнил давно брошенный дом.

- Двадцать. Двадцать братьев и сестер. Из них двое живы, наверно.

Кон пытался представить, как можно жить в лесу, голыми руками и зубами сражаясь с хищниками. Получалось плохо.

- Суровая жизнь.

- Большая часть гибнет при первом купании. Люди Хасха с детства учатся плавать в водах Шанаан. Вы называете их - жабьими ловушками.

Кон подумал, что не правильно понял дикаря:

- Вы купаетесь в соке хищных растений? Да ладно, одно прикосновение к этому яду мне на месяц оставило ожоги.

Жабьи ловушки почитаются лекарями, да и в бою вполне использовались, и если Кон встречал такую - старался забрать сок у похожего на хищную пасть цветка. Но сок этот, до обработки лекарями, мог прожечь даже кожаные доспехи.

- У нас растут большие Шанаан, иногда даже медведя могут поймать, и часто они растут. Люди Хасха преклоняются перед хищными цветками, позволяют им забрать слабых детей. Но те, кто переносят испытания, потом всю жизнь очищаются от дурного в водах Шанаан.

Кон присмотрелся к Шу. Кожа его была не просто красной, она была в разводах и причудливых узорах, оставленных ядом. Потому, видимо, на нем и не было ни одного волоска - выгорели в хищных цветах:

- Почему ты ушел из своих лесов? Такие как мы уничтожили твой дом?

Кон сам участвовал дважды в забое диких людей. Лорды, которым принадлежали большие лесные площади, нанимали охотников, чтобы очищать глубины леса. Дикари охотились на дичь, которая могла бы попасть на стол лорда, да и охотники из замка часто сами становились дичью для дикарей, когда перевес сил был в их сторону. Рыцарю казалось, что он сам мог оказаться причиной одиночества Шу, хотя тогда бил малый народ без зазрения совести.

Но Шу неожиданно засмеялся:

- Железные люди никогда не ступали на земли Хасха, Конор. Я жил слишком далеко на юге, чтобы кованные ботинки могли ступить там. Ты и другие северяне спутали меня с вашими жителями леса, но Хасха не они. Хасха живут в иных лесах, где кроны деревьев царапают облака, где муравьи размером с котов, а коты размером с ваших коней. - Шу шипел во время разговора как змей, и у Кона к собственному удивлению выступили мурашки под панцирем доспеха.

Рыцарь ослабил веревки, чтобы краснокожему было удобней есть. Все равно, если бы он хотел, давно бы бежал.

- Мне бабушка рассказывала сказки про Хасха, - Кон плохо их помнил, — и в них твой народ что-то вроде демонов. Бабушка говорила, что вы получаете силу у смерти. - Шу только усмехнулся.

Полусырое мясо пропадало в пасти дикаря как поленья в большом костре. Кон же старался прожарить кабанину получше, чтобы не завести червей в чреве.

- Как ты оказался так далеко на севере? - за подковой было совсем немного жилых деревень, а дальше начинались необжитые земли. Но по словам Шу, он прибыл из много более далеких земель.

- Я слишком много думаю и говорю. Сыну охотника не положено сомневаться в гласе древесных богов, и не велено сомневаться в решениях вождя.

- Ну да, держать язык за зубами не твоя лучшая черта, - Кон усмехнулся, на что Шу ответил улыбкой, больше похожей на оскал, - а откуда ты знаешь общий язык?

- Общий язык на то и общий, что все его знают. Ты не спрашиваешь, почему тролли на нем говорят, а знания Хасха вызывают в тебе удивление? У нас принято ходить голыми и жить на деревьях, но народ Хасха древний и мудрый, города наши насчитывает тысячи человек, и стоят в деревьях тысячи лет.

- Если вы такие мудрые, почему же ты своих шаманов не послушал?

- Мудрость народа не есть мудрость его глав. Мы должны спуститься с деревьев. Возделывать землю, завести скот. Только так можно обрести мудрость не только в голове но и в делах. Но, - Шу усмехнулся, - нам видите ли, не велят боги.

Кон отхлебнул кваса, и наконец понял, что насытился. Красный человек тоже уже закончил есть, и рыцарь скомандовал отбой. Они улеглись у костра, предварительно разбудив следующего часового. Разбуженный недоверчиво посмотрел на лесного человека, но Кон заверил сонного наемника, что все в порядке. Перед тем, как заснуть, Кон заметил, что Шу даже не пытался что-то подложить под голову для сна, только прижал ноги к себе, будто от чего-то закрываясь.

 

- Я держал слово с лазутчиком из Подковы, добравшимся до нас. Лорд пообещал большие деньги, по 10 золотых на каждого, - толпа одобрительно загудела, и Наяду пришлось повысить голос, - по 10 золотых, за то, что мы пробьем брешь в осаде замка.

Гам сменился ропотом. Одно дело, обеспечивать просто численное превосходство одной из сторон, по возможности избегая настоящей сечи, и совсем другое - первыми атаковать превосходящие силы. Наяд выждал и продолжил:

- Я принял решение предложить наши мечи Масаре. Мы не получим таких денег, - воины тяжело вздыхали, прощаясь с воображаемыми золотыми, - но мы оставим себе жизни. Нашего войска достаточно, чтобы обеспечить победу подковы, или по крайней мере, чтобы устроить великий бой. Потому Масара не должен отклонить нашего предложения.

Кон был рад, что они выбирают сторону, обещающую меньшую кровь. Жаль только, им ни как не удастся оказаться в гарнизоне осаждаемого города, вот уж точно лучшая позиция для ведения войны. Если, конечно, у осаждаемых есть чистая вода, теплая еда и горячие девки. Все вместе, к сожалению, встречается редко.

Наяд сторговался на сорока трех серебряных на брата. Очень неплохо, хотя и не полные кулаки золота. Они продвигались клиновым строем к самому Масаре - он изволил рассмотреть, что приобрел, как он выразился. «Взял в аренду» - про себя напомнил лорду Кон.

Шу спрятали в повозке, подальше от любопытных глаз. Рыцарь взял с него слово, что тот не будет выглядывать, а сам ехал рядом с повозкой. Со своего места, внутри строя свиньи, он плохо видел встречающих их. Но к своему удивлению, он заметил зеленые лица в рядах вроде бы союзного для них войска. Ему уже приходилось сражаться против орков, но за - никогда. Видимо, Наяд укрыл этот факт специально, чтобы не возникло споров и брани. Но это не успокаивает - не рыцарское дело стоять в строю с людоедами. Еще бы нежить Масара призвал, которую клянутся бить рыцари при принятии присяги.

- Вы прилетели как вороны к месту будущего сражения, чтобы поживиться золотом!

«Не золотом, а серебром, да и вороны остаются наблюдателями, а мы, проклятье, в гуще событий» - подумал Кон.

Меж тем Масара продолжал речь звонким ратным голосом:

- Когда люди сражаются, чтобы отбить свои по праву земли у захватчиков, вы просто зарабатываете деньги, на чужой смерти.

Наемники заволновались. Их никогда особенно дружелюбно не встречали, но здесь чувствовалась открытая вражда. Наяд выдержал паузу, окинув взглядом, уже совсем не союзное войско:

- Да, мы просто зарабатываем свой хлеб, как и все под этой луной. И мы делаем это с честью. А ты, Масара, сын Марка, о ней не забыл?

Наяд явно сказал лишнее. Мечи покинули ножны, топоры оставили перевязи. Кон первым делом бросился в повозку, тратя драгоценные мгновения на мизерный шанс спасения жизни дикаря. Шу не пришлось объяснять обстоятельства, он только попросил оружие в руки, и рыцарь дал ему свой кинжал. За повозкой звучали боевые кличи, пела сталь.

Таким образом, отряд сам того не ожидая, стал выполнять план лорда Ослиной Подковы. Ощетинившись клинками, бросив повозки, они стали пробиваться к замку - отступать было бесполезно. Хотя от ополчения убежать не проблема, тяжелой коннице ни по чем не сбежать от орочьих псов. Тем более, их уже давно окружили, и помощь была только в стороне замка.

Наяд схватился с Масарой: как будто сражаясь только друг с другом, они ни кому не позволяли вмешаться в их бой. Кто пытался приблизиться ближе чем на три шага с неуловимой скоростью получал смертельные подарки.

Никто из них двоих не мог получить преимущества, но Масара почувствовал, что его мусорное войско прогибается под наемниками, и сам стал отводить дуэль в сторону от отряда.

Вот одного из бывших рыцарей, веселого и доброго толстяка Троя, так уверенно державшего свою огромную секиру, сбили с седла таким же большим топором, как у него самого, и больше ему не подняться, по крайней мере в этом мире. Кон занял образовавшуюся брешь, до середины груди разрубив убившего товарища орка. Зеленомордых было много меньше, чем бородатых мужиков с вилами и лопатами, но вторые представляли меньшую угрозу. С воинственным, как ему казалось, криком, на Кона бросился парень с рогатиной. В белой рубахе, с развевающимися темными волосами, еще не заросший густой бородой, но уже и не с подростковым пушком. Кон успел подумать, что он бы мог многому научить этого парня. Мог бы взять его в оруженосцы, хотя разжалованному из рыцарей это и не полагается. Но он мог научить его чести, и как держать меч в руках. Кон успел подумать, прежде чем всадить ему меч промеж глаз так, что череп треснул, и мозги бело-красной кашицей полезли вслед за тяжело вынимаемым из трещины мечом. Следом за парнем шел неприметный мелкий мужичонка, но именно его уродливое ржавое копье пробило кольчугу Кона на бедре. Едва ли на два пальца углубившись в плоть, древесина, застряв в кольцах кольчужной сетки, продолжала висеть мертвым грузом, даже после смерти державшего ее в руках. Сразу трое вил пытались достать до Кона, отчаявшись пробить мощную броню рыцарского скакуна. Меч зацепился на мгновение, неудачно отводя от удара вилы, и все мышцы Кона сжались, в последней бездумной попытке сдержать удары, но их не последовало.

Будто красная молния сшибла всех троих. Кинжал исполнял самый красивый и завораживающий танец, который видел опытный рыцарь. Это был Шу, и он был страшен. Кровь чужая и, похоже, своя, покрывала его с ног до головы, усложняя узоры на теле.

- Хасха, Хасха! - Это слово передавалось от орка к орку, и они, раскидывая собственных ополченцев, бежали прочь. Шу скакал как дикий кот, и Кон сразу потерял его из виду, затерявшегося в стане врага.

Оставшиеся в живых наемники прижались ощетинившимся полукругом к стене замка, откуда сверху шла поддержка в виде камней и стрел. Но ворот тут не было, до них нужно было пробиться вдоль стены еще несколько десятков шагов. Наяд с Масарой продолжали свой поединок, и их дуэль принимала все более жуткий облик. Два изогнутых клинка Темного превратили в бесформенный хлам тяжелые доспехи Наяда, а трехручный тяжелый меч рыцаря залил кровью Масару, легко пробивая его броню даже скользящими ударами. Последним рывком наемники вытянулись в направлении своего предводителя, чтобы прикрыть хотя бы спину, и как раз в этот момент, огромный клинок разбил один из мечей Масары и разрубил того от плеча до седла, так что внутренности как змеи расползлись по конскому седлу. Но второй меч, до сих пор сжимаемый в руке лорда, вошел на половину длины в живот лидера наемников.

Осталось не больше тридцати рыцарей, они яростно отбивались, но их закидывали топорами, поднимали на вилы и остроги. Кон, с занемевшими от усталости руками, искал взглядом дикаря, к которому, странное дело, уже успел привязаться. Почему бежали орки? Они испугались безбородого мальца?

Рядом с Коном отбивался от наседающего всадника, одного из немногих в войске Масары, Яс, суровый и опытный рыцарь. Сразив своего соперника ударом по шлему, таким, что даже у Кона в ушах загремело, Яс проорал:

- Сейчас нас спасет только чудо! Ты как, в чудесах не разбираешься?

Яс, безусловно, шутил. Но, как жуткое чудо, возле них багровой тенью возник Шу:

- Я не хочу, чтобы ты умер здесь, тяжелый кулак. Ты видел во мне равного, когда остальные видели лишь грязь под ногами.

В стане наемников не было отчаяния. Лишь твердое намерение продать жизнь подороже, как раньше они старались подороже продать чужую смерть. Наяд уже издал последний вздох, кони падали, обрекая своих всадников, доспехи казались тяжелее наковален.

Наполненный звуками смерти воздух разорвал пронзительный боевой клич, будто бог войны спустился на землю. Шу бросился на врагов, и они расступились в ужасе. Но увидев, что перед ними всего только полуголый парень с кинжалом, они подняли на него свои орудия.

- Дай мне последние силы, хранитель мрачных врат! Я нужен моему единственному брату, Конору Тяжелому Кулаку!

Шу нанес удар, которого никто не ожидал. Из середины красной груди торчала рукоять кинжала, а лезвие выходило острым шипом из спины. Но Шу не захлебнулся кровью, он взревел как дракон, и многие, кто выжил в этот день, сравнивали его с огнедышащим ящером. Да, Хасха питают силу в смерти. В своей смерти.

Кон, вместе с последними выжившими, на подгибающихся ногах вползал под поднятую решетку Подковы. Бросив последний взгляд, прежде чем упасть от усталости в забытье, он увидел красный вихрь из крови и оторванных частей тел. Уже в полузабытьи он услышал: "Увидимся в мире, где нет войны, друг!"







RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 3 октября 2011 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика