Беглецы
* * *
«Паладин»
Они выехали на старый юго-западный тракт, проложенный ещё во времена Долороса Строителя. Изнурительная двухдневная скачка через лес закончилась. Путь был сокращён, по крайней мере, на две лиги и теперь нужно дождаться, когда из-за поворота появится черная карета.
Паладин посмотрел на бойцов. Хмурые, грязные и мокрые. Они смотрели по сторонам и наверняка проклинали про себя этот дождь, начавшийся ещё ночью и льющий до сих пор. В кольчугах и при оружии они кажутся бывалыми бойцами, но он сомневался во всех четверых, ибо не видел в них стержня. Для него самого стержнем и опорой была вера. Они же вызвались отправиться с ним в погоню за преступниками и еретиками из-за денег, которые им обещал городовой. Да, они были хорошими охотниками, кто-то даже воевал, но если дело дойдет до схватки, то их опыт и тем более деньги не помогут им спасти свои жизни. Он другое дело. Аменидас защитит и придаст ему сил в нужный момент.
- Они здесь ещё не проезжали, сир, - сообщил ему один из бойцов – Нужно спрятаться, что бы напасть на них внезапно…
- Мы будем ждать здесь. Паладин никогда не нападёт из-за кустов, даже на еретиков – это трусость. Двоим спешиться и зарядить арбалеты.
Приказ был исполнен без промедления. Сначала он услышал чавканье сапог в грязи, а потом и скрип воротов натягивающих тетивы. Смотреть на их приготовления не было нужды. Он уперся взглядом в северное направление дороги. Ему казалось, что он уже слышит, сквозь приглушенный шум дождя, фырканье лошадей, стук копыт, бряцанье упряжи и скрип колес. Уже скоро он увидит мерзкого недочеловека на козлах и вытащит из кабины смазливого мага, проклятую шлюху и презренного «перевертыша». И лучше им не сопротивляться воину Аменидаса, иначе смерть их будет ужасна. Он не будет питать жалости к пособникам демонов. Они ответят за преступления совершённые в Ратхолле и их головы будут нанизаны на пики городских стен. Сомнений нет, только уверенность в то, что он сделает это. Ибо за ним стоит свет Аменидаса.
Положив руку на эфес меча, он начал молится….
* * *
«Слуга»
Лошади резко сбавили ход. Карлик стеганул их вожжами, раздался шлепок, и усталые животные немного прибавили в беге. Фаусту тоже надоел этот непрекращающийся дождь, этот пронизывающий ветер и деревья вдоль всей этой дороги. Ему хотелось тепла и нормального голубого неба, с белыми облаками и ярким солнцем. Но серая хмарь обволакивала все над головой, и черные тучи лениво плыли в том же направлении, в которое он правит лошадей.
Вся одежда промокла, а деревянные туфли, напитавшись водой, начали разбухать и постепенно стискивать ступни. Хотя, наверное, это ему кажется и ноги просто замерзли. В такую погоду нужно сидеть дома, вытянув ноги к камину, пить горячий мед и есть ржаные лепешки. Он так и сделает сегодня вечером. А ночью будут мягкая кровать, ласковая жена и маленькая Фрида между ними.
Карлик уже больше месяца не держал дочь на руках и не говорил ласковых слов жене. Он впервые в жизни узнал, что значит скучать по любимым людям. Понимание этого странным образом наполняло счастьем, ведь в предыдущие жизни ничего подобного не было.
Первая его жизнь была до лорда Марлота. Эта жизнь чуть не завела его в могилу, и он старался забыть о ней.
Вторая жизнь, можно сказать, была не его, а лорда Марлота. Пять лет он служил своему господину как пес, безропотно выполнял любые приказы и также безропотно выдерживал побои, когда выполнить какой либо приказ был не в состоянии. Об этой жизни он старался не вспоминать, ибо она часто напоминала ему о первой.
Третья жизнь началась с того момента, когда он встретил Риту. Светлое чувство, о котором он раньше не ведал, поселилось в его маленькой душе и изменило ее, наполнив счастьем. За это счастье он был благодарен не только судьбе, но и лорду Марлоту. Если бы он тогда не отпустил его, то вторая жизнь Фауста уже бы никогда не кончилась.
Его лорд был непредсказуем. Он наказывал безжалостно, одаривал щедро и забирал нагло. Одни его поступки были низки, другие благородны. Одним он выказывал в лицо презрение, перед другими льстиво кланялся. Фауст никогда не мог понять, какие цели преследует его господин и зачем. Он испытывал такой страх перед лордом, какой верующий испытывает перед своим богом.
Вот и тогда, узнав о его любви к Рите, он просто отпустил своего слугу, освободив от обязательства служить пожизненно. Он взял тогда только одно обещание: что Фауст сослужит ему ещё одну службу в будущем, когда лорд будет в нем нуждаться. И спустя два года он приехал напомнить об этом. Задача заключалась в том, чтобы отвезти лорда в Ратхолл и привезти обратно. Фауст не мог отказать, тем более что путь был недалекий. Но прибыв в этот городок, они задержались в нем на месяц.
Он до сих пор не мог понять, зачем лорду понадобилось помогать преступникам и спасать жизнь этой шлюхи, которая сейчас ехала в карете. Теперь они сами стали преступниками и были в бегах. Все понимали, что за ними будет погоня и лошадей приходилось гнать днем и ночью, делая лишь самые необходимые остановки.
Фауст не задавал вопросов и тем более не возражал. Его дело маленькое – выполнять приказы. Он только лишь беспокоился о том, как это «аукнется» по нему, когда он окажется дома. Найдут ли его и станут ли обвинять в пособничестве преступникам? Но лорд сказал, что все будет нормально и карлика это никак не коснется. Ему лучше знать, ведь он могущественный и умный человек. Не то что карлик. Так что о плохом можно не думать. Лучше помечтать о том, как его встретят жена и дочь…
Дорога огибала холм, и Фауст немного потянул вожжи вправо. Завершив поворот, он вдруг увидел впереди трех всадников и двух пеших. До них было около пятидесяти шагов. Сначала, он думал, что они движутся навстречу, но потом понял, что они стоят. Разглядеть кто это, не позволял падающий дождь, но страх все же подступил к сердцу карлика и он натянул поводья.
* * *
«Лорд»
Поумор полулежал на мягком сиденье кареты. Сон никак не приходил, и ему оставалось лишь завидовать посапывающим на противоположном сидении Родрику и Миранде. Сколько он себя помнил, он никогда не мог заснуть в движущейся карете или повозке. Максимум удавалось покемарить и то - недолго. Ему уже не терпелось приехать в дом своего слуги, что бы выспаться и отдохнуть, хотя бы ночь.
Его медленно текущие мысли прервались, когда он почувствовал, что карета остановилась. Было слышно, как снаружи Фауст слезает с козел, бормоча себе что-то под нос. Дверь открылась, и он увидел мокрого карлика. С краев его зелёного фрака стекали струйки воды.
- Господин, впереди всадники. Думаю, Вам нужно посмотреть.
- Сколько их?
- Я разглядел троих и ещё двое спешенные.
- Думаешь, они по наши души?
- Не знаю мой лорд.
- Ты никогда ничего не знаешь, - упрекнул Поумор – Становись на колени, придется посмотреть самому.
Карлик тут же упал на четвереньки у двери кареты, и лорд уверенно воспользовался этой ступенькой, наступив на спину слуги и сойдя на землю. Тот даже не «крякнул».
С неба на Поумора посыпались капли дождя, мгновенно пропитывая его мантию. Он посмотрел вперед и увидел этих всадников, из-за которых он вынужден сейчас мокнуть под дождем и стоять в грязи. Тот, кто стоял в центре направился к ним.
- Что там? – послышался за спиной голос проснувшегося Родрика.
Он не успел ответить. Тот, что приближался к ним, громко произнес:
- Поумор из рода Марлотов!
«Забыл вставить титул – лорд! Ублюдок!» - чуть не крикнул ему в ответ Поумор.
- … Ты и твои спутники обвиняетесь в тяжких преступлениях совершенных в Ратхолле, а также в связях с демонами. Именем Аменидаса и законов Альянса Верных, приказываю тебе и всем кто с тобой в карете, склонить колени и сдаться! Тогда обещаю: смерть ваша будет легка и мгновенна.
И после этих слов всадник вытащил меч и вознес его к небу.
«А! Орланд Правдивый – паладин крысиного городка» - узнал Поумор всадника, с которым познакомился в Ратхолле. Он прекрасно знал такой типаж людей: тверды как камень, прямы как бросок копья и благочестивы как девственная плева монахини.
- Родрик будь с Мирандой и вперед не лезь. Фауст ты стой в шаге позади меня, - приказал Поумор и отправился навстречу паладину. Он был уверен, что их всего пятеро. Трое верхом и двое с арбалетами. Этот святоша не из тех, кто будет нападать из засады, имея численное преимущество. «Это хорошо».
- Меня не устраивают твои условия Орланд! – крикнул он, остановившись перед лошадьми – Я соглашусь на это только в том случае, если ты отправишься в Альтервел и засунешь Паламидис себе в задницу!
Это было очень дерзко. Даже с расстояния тридцати шагов было видно, как взбесился паладин. Еретик оскорбляет его и использует при этом величайшую святыню людей: Слезу Аменидаса – Паламидис, кристалл, благодаря которому происходит посвящение в паладины.
Меч тут же опустился. Щелкнули арбалеты и двое на лошадях, обнажив клинки, ринулись на Поумора. Он был готов к этому. Всего один горизонтальный пасс рукой и миллионы капель дождя, устремившись в одно место, мгновенно кристаллизовались и образовали ледяную стену перед нападавшими. Один из арбалетных болтов врезался в лед, но второй, оставив стену позади, вонзился в плечо Поумора. Он не издал и звука. От удара его развернуло. Позади стоял дрожащий от страха, карлик.
- Не вздумай бежать, сукин сын, - процедил маг, сквозь стиснуты зубы и снова развернулся лицом к нападающим.
Его контр выпад оказался гораздо успешнее. Двое всадников, как он и хотел, попали в стену и лед раздавил их вместе с лошадьми, окрасившись в кровавый цвет. Паладин оказался гораздо сильнее: спустя мгновение, лорд увидел, как он просто протаранил стену своим конем. Животное упало с проломленной грудью. Стена рассыпалась тысячами кристалликами льда, а воин Аменидаса уже бежал дальше на своего врага. К нему присоединились и те двое, что были с арбалетами.
Нужно действовать тоньше и ударить по главной силе.
Невидимая магия – самая коварная магия. Представитель Добра и представитель Зла сошлись сегодня в схватке. И кажется не может быть между ними ничего общего на этом бранном поле, но на самом деле их объединяет - ненависть. Ненависть друг к другу. Ведь не с чистыми же помыслами, не с добротой и любовью смотрел паладин на тёмного мага. Чем сильнее ненависть, тем могущественнее Зло. Ненависть и злость присутствуют здесь, и нет здесь добра или сострадания меж двух сторон, тем более здесь нет любви. Ненависть разрушает. Ненависть изжигает изнутри. Ненависть дарует силы только тем, кто не отвергает её и свободно впускает в сердце. Чем больше ненависти на этом клочке вселенной, где нынче сошлись Свет и Тьма, тем сильнее здесь сила Зла, а следовательно и сила Поумора...
Лишь маг, или какой либо иной волшебник, мог увидеть в астрале, как от тёмной ауры Поумора Марлота отделился чёрный комок ненависти, и с великой скоростью полетел в эпицентр светлой ауры паладина. И ненависть, проникая в душу паладина, соединялась бы с подобным себе чувством и разрушало бы душу. Душу, которой должна быть чужда ненависть. Душу, которая не должна выносить её в себе, не должна терпеть. Душу, которая должна умереть от ненависти!
Но этого не случилось. Паладин стремительно сокращал расстояние, выкрикивая на ходу древние слова защиты:
…Я свеча во Тьме!
Я кирпич в нерушимой стене!
Я ключ к сердцам!
Я опора столпам!
Панический страх стал подступать к горлу Поумора, но он не мог позволить ему завладеть своим разумом. В конце концов у него остаётся мощный козырь в рукаве.
Он вынул из-за пояса кинжал, развернулся и приблизился к слуге. Карлик представлял собой жалкое зрелище: глаза полные страха, трясущиеся колени, мокрые бриджи и запах мочи. Он хотел бежать, увидев в глазах своего лорда безумие, но рука уже крепко держала его за затылок.
- Не бойся, я спасу тебя, - произнес маг, и всадил кинжал в горло слуги.
Его рука не дрогнула, ведь собственная жизнь дороже жизни любого другого. Ему нужно было успеть произнести всего лишь одно слово. Древнее слово Авадона, которое означает: поклонение Тьме, просьбу принять жертву и вопль о помощи.
Поумор придержал подающее тело, зашёл за спину карлика и выкрикнул свой клич, продолжая при этом резать горло. Мир вокруг как будто замедлил свой ход. Он видел: как паладин заносит меч для удара, как капля дождя разбилась о его шлем на десятки более мелких капель… И вдруг на лице врага появилось выражение ужаса он замешкался на секунду, но совладав с собой все таки нанес удар.
Но было уже поздно. Три тени появившиеся из тела карлика накинулись на врагов Поумора, проникали в них, хватались за души и выдергивали из тел. Двое арбалетчиков мгновенно обмякли и безвольно повалились в грязь. Удар паладина пришёлся по карлику, разрубив мертвое тело пополам. Сам воин Аменидаса упал чуть позже, с выражением досады в глазах. Поумор улыбнулся ему в ответ. Тьма услышала его, она приняла его жертву и уничтожила врагов.
В газах все поплыло, он почувствовал слабость и потерял сознание.
Открыв глаза, он понял, что находится в карете. Напротив сидела Миранда, отодвинув шторку и смотря в окно. Они ехали.
Поумор издал тихий стон и сменил лежачее положение на сидячее. От проделанного голова немного закружилась. К своей радости Поумор обнаружил, что плечо перевязано и арбалетного болта уже нет.
- Долго я лежал? – спросил он, отодвигая шторку своего окна.
- Нет, - последовал робкий ответ.
За окном он не увидел ничего нового. Только деревья и дождь. День, кажется, уже близился к вечеру.
- На козлах кто? Родрик?
- Да. Мы занесли Вас в карету, когда Вы потеряли сознание, перевязали Вашу рану и сразу уехали от туда.
- А тело моего слуги с собой взяли?
- Нет, не взяли.
- Плохо, что не взяли, надо было отвезти тело его жене. Она бы хоть похоронила. Ну да ладно уже, - махнул он рукой.
Миранда молчала. В её взгляде он уловил признаки страха. Кажется, она ждала от него ещё каких-то слов. Это забавляло. Он ухмыльнулся и заговорил:
- Семь лет назад я был в одном небольшом городке, в Эргитском Халифате. В тот день там должны были пройти показательные казни на площади. Я тоже пошел посмотреть. Казнили разных убийц и воров. И среди них был карлик, которого должны были повесить за воровство. По законам Халифата, преступник может избежать смерти, если выплатит определенную сумму, окупающую все его злодеяния. Увидев этого карлика, я решил его выкупить. Во первых: за него просили немного. Во вторых: я питаю слабость к таким, с рождения ущербным людям. И в третьих: никто не может быть преданнее, чем человек обязанный тебе жизнью. А на тот момент мне нужен был слуга. В общем, он стал моим всего за три десятка эделей. Выкупив его с эшафота, я купил и его жизнь. Она принадлежала мне, и я был вправе распоряжаться ею. Именно это я и сделал сегодня. Согласись: ведь жизнь уродливого карлика – это хорошая цена за три наши жизни и жизнь плода, что ты носишь в своей утробе?
Ответа не последовало. Она или боялась признать это или не знала что сказать. Он выждал немного и добавил:
- Ты уже посчитала, сколько людей потеряли свои жизни, что бы жила ты и твоё дитя?
Опять молчание. Его это веселило. Она знала сколько. Лермонт добровольно отдал душу за то чтобы жила она, носящая под сердцем его ребенка; палач и двое стражей в Ратхолле; и сегодня паладин с четырьмя бойцами и Фауст.
- Почти наверняка, счет будет увеличен, - закончил он, не дождавшись ответа, и решил больше не доставать её.
Интересная вещь получается. Казалось бы: самое дорогое, что есть у любого живого существа – это жизнь. Но продолжение рода оказывается дороже. Лермонт отдал душу демонам из-за шлюхи которая носит его дитя. Он понимал, что из его души родится новый демон, но тем не менее он сделал это. Ангелы охраняют людей на протяжении всей их жизни, что бы получить душу для своего ребенка. Крыланы предали своих сородичей, были прогнаны со своих земель и стали смертны, но зато смогли получить дар деторождения. В истории есть примеры, когда ради потомства на карту было поставлено все, но все же таких примеров мало. Для большинства собственная шкура дороже всего.
Карета остановилась и Поумор прервал размышления. Родрик открыл дверь и сообщил:
- Впереди развилка. В какую сторону поедем?
* * *
«Преступница»
Жена карлика оказалась такого же роста, как и муж, с присущими карликам комичными чертами и телосложением. Правда она была гораздо симпатичнее. На ней было обыкновенное платье, хорошо сшитое по её размерам. Волосы были уложены под сетку, а макияжа на лице почти не было. От нее пахло мятой и чистотой.
Девочка, держащая её за руку, выглядела годика на четыре.
- Мама, это папа приехал? - спросила она карлицу.
- Нет, деточка, папа не приехал, - ответил за маму лорд Марлот, выходя из кареты. Его голос был печален. Миранда заметила, как замерцала тревога в изумрудных глазах маленькой женщины.
- Рита, - продолжал говорить лорд – Я приехал с плохими вестями. Фауст погиб от рук разбойников. Нам с трудом удалось бежать от них. Мы не смогли забрать тело, чтоб ты могла похоронить мужа. Я сочувствую…
Карлица замерла. Она сначала как будто пыталась улыбнуться, но вдруг резко заплакала. Лорд Марлот подошел ближе и, склонившись, обнял её.
- Прости, что не уберег. Он был мне очень дорог, почти как друг. Я скорблю вместе с тобой и обещаю, что разбойники будут отомщены…
Миранде было стыдно смотреть на эту сцену и слышать скорбный голос мерзавца-лорда. Она сама была участницей этой лжи и стояла с печальным лицом. Родрик стоял рядом, уперев взгляд в землю и сжимая в руках кнут. Карлица продолжала плакать. Девочка тоже обняла мать и плакала вместе с ней, то и дело при этом, прося не плакать.
Наконец лорд отпустил её из объятий, подхватил под руку и повёл в дом. Миранда последовала за ними, а Родрик остался с лошадьми.
Это было странное решение – приехать к жене карлика. Тоном, не терпящим возражений, лорд Марлот сказал, что ему нужно ехать в дом своего слуги. Миранда даже не знала, что думать на этот счет. С одной стороны, лорд поступил правильно, убив слугу ради того, что бы остаться в живых, и за это она стала не то, что бы его бояться, но опасаться точно. В конце концов, больше прав на жизнь у тех, кто сильнее. Но с другой стороны вот так вот нагло заявиться в дом карлика, и врать его жене о том, как погиб её муж – было слишком лицемерно. Впервые за много лет Миранду посетило забытое чувство, которое возникало в детстве, когда она не слушалась матери или совершала, что-то запретное. В дальнейшем это чувство пришлось заглушить, ибо оно только мешало в жизни. В конце концов, она окончательно повзрослела и поняла, что жизнь – это звериная тропа, на которой выживает тот, кто сильнее. И она дралась за место на этой тропе, за место на паперти, за клиентов, за свои деньги… И вот опять это чувство, которое только мешает. Может это беременность сказывается на ней таким образом? Хотя нет, скорее она начинает недолюбливать лорда.
Дом был обычен для этих краев. Он стоял на окраине небольшой деревушки, и это было очень удобно для них. На заднем дворе, как успела заметить Миранда, были конюшня и сарай. Внутри обстановка была как и в обычных домах, только столы и стулья были несколько низки.
Войдя в дом, лорд усадил рыдающую карлицу на стул, продолжая при этом её успокаивать. Миранда оглядела гостиную, нашла себе свободный стул и смиренно села, не произнося ни звука.
Наконец рыдания прекратились, и лорд представил её и Родрика:
- Рита, это Миранда, а там, на улице Родрик. Нам нужно переночевать у тебя, дать отдохнуть лошадям и я должен забрать вещи, что оставлял у тебя в прошлый раз. Мы уедем на рассвете. Приготовь нам всем постели. Ужинать не будем, но завтра нужно будет приготовить завтрак. Хорошо Рита? Ты меня поняла?
- Да, - всхлипывая, кивнула головой карлица – Стелить всем отдельно?
- Отдельно, - подтвердил лорд.
- Пойдемте, - сказала Рита и, взяв одну из свечей, повела лорда в одну из комнат. Миранда осталась с девочкой. Та сидела на стуле, поджав под себя ноги и обняв калении. Она плакала. Миранда заметила, что девочка нисколько не похожа на мать или отца, в ней не было никаких черт карликов и вообще ничего не говорило, что она будет такой же, как родители.
Зашел Родрик, остановился на пороге и спросил:
- Что он сказал? Сегодня едем?
- Нет, - ответила она – На рассвете. Сейчас нам комнаты выделят…
- Я заночую в конюшне, - сказал он, не проявляя никаких эмоций, и вышел.
Миранда пожала плечами. Пускай идет куда хочет. Только завтра будет вонять кислым конским навозом, и она с лордом должна будет нюхать это.
Родрик был никем, всего лишь «шестерка», который выполнял приказы лорда, с благородной целью исполнить последнее желание своего друга. Ему было плевать на неё, наверняка он её даже презирал. Миранде он тоже был безразличен. Лорд – вот кто был здесь главным и самым опасным. Интересно, что за вещи он оставлял в этом доме?
Её мысли прервала Рита:
- Пойдемте, я отведу Вас в комнату.
Миранда встала и пошла за маленькой женщиной.
- Родрик сказал, что будет ночевать в конюшне, так что ему не стелите.
- Хорошо.
Она привела её в комнату в дальнем конце коридора. Дом был гораздо больше, чем казался снаружи. Миранда насчитала шесть комнат, правда не очень больших. Карлица зажигала свечи, пока Миранда осматривала спальню. Заметив, что в одном из углов, что-то лежит, она подошла поближе, чтоб рассмотреть и вдруг отпрянула.
- Что там? – спросила Рита.
- Крыса кажется.
- Ах да, простите. Я травила их недавно ядом. Фауст не любил кошек, - печально закончила карлица и, подобрав крысу за хвост, собралась вынести её.
- Подождите, - остановила её Миранда – Можно вопрос?
- Задавайте.
- Я думала, что карлики не способны иметь детей, а у вас есть…
- Она не наша. Мы взяли Фриду из монастыря. Её подкинули туда, а мы с Фаустом узнали об этом и поговорили с тамошним владыкой. Он согласился отдать нам девочку.
- Понятно. Извините, что спросила.
- Да ничего, все спрашивают. Фауст очень любил её, - сказала карлица и в её глазах проступили слёзы – Сейчас я принесу воды.
Она ушла, а Миранда лишь с жалостью посмотрела на нее. Интересно любил бы Лермонт ребенка, которого она родит? Теперь это уже не узнать. Наверное – да, иначе не пожертвовал бы собой. Он не любил бы её – это точно. Хотя Родрик и говорил день назад, что Лермонта съедала совесть из-за того, что он оставил её одну и не оградил от убийства, которое она совершила. Он был простофилей, этот Лермонт. Она использовала его, и он слушался, пока не добрался до горлышка бутылки. Даже тогда она терпела его грубость, и ей удавалось заставлять его делать то, что нужно. Правда, в самый нужный момент он все-таки оказался слюнтяем…
Вошла Рита с кувшином воды. Миранда склонилась над маленьким корытцем и хозяйка начала поливать ей на руки. Обе молчали. Когда с умыванием было покончено, Рита пожелала гостье спокойной ночи и хотела выйти, но Миранда остановила её в дверях и шепнула на ухо:
- Это лорд убил Вашего мужа. Я думаю - Вы имеете право это знать.
* * *
«Верный друг»
Петухи ещё молчали. В предрассветном мраке Родрик шёл к дверям дома. Дома, из которого он хотел уехать как можно скорее. Смотря на жену карлика и их дочь, он чувствовал себя виновным в его смерти. Хотя он не убивал и даже не думал, что лорд сделает это. Случившееся на дороге поколебало его уверенность в том, что он делает. Он поймал себя на том, что стал бояться лорда. Ночью не мог заснуть, обдумывая различные варианты, как уйти от него целым и невредимым, сохранив при этом хотя бы жизнь. Возможно, нужно было прикончить его, пока он валялся там без сознания, но он этого не сделал. Тогда он даже об этом не думал, шокированный произошедшим. Хотелось поскорее уехать. Родрик всегда недолюбливал магов, колдунов, друидов и иже с ними. Никогда не знаешь, что от них ждать. Впрочем, как и от женщин.
Он зашёл в дом и прошел в гостиную. Миранда уже сидела за уставленным едой столом. Лорд умывался. Карлица поливала ему на руки воду из кувшина. Её глаза были опухшими от слёз, а взгляд казался безразличным. Она, наверное, не спала всю ночь.
- Доброе утро, - пробурчал он, стараясь не смотреть в глаза Риты.
Миранда просто кивнула. Карлица ответила тем же и, подав лорду полотенце, указала Родрику на место за столом.
- Доброе, доброе, - произнес лорд, вытирая руки – Ты уже запряг лошадей?
- Да, все готово, - ответил он, присаживаясь на указанное место.
- Отлично, сейчас поедим хорошенько и в дорогу.
Отдав полотенце, лорд сел во главе стола. Перед каждым в тарелке уже была наложена пшённая каша, посередине стояло варенное куриное мясо, с десяток яиц, корзина с хлебом и кувшин с вином. Хозяйка начала разливать гостям красное вино.
- Как я голоден. Эта поездка в Ратхолл сильно вымотала меня, - устало сказал лорд, берясь за ложку.
- Как Ваше плечо? – спросила его Миранда.
- Болит, - ответил он, пригубливая из глиняной чаши – Ночью жар был, да и сейчас не прошел. Но кость кажется не задета.
Миранда сказала, что это хорошо и они приступили к трапезе. Карлица села напротив лорда и, съев две ложки каши, стала ковыряться в своей тарелке. Все молчали.
Родрик ел быстро, желая поскорее покинуть этот дом и эту тишину. Он первым съел свою кашу и потянулся за куриной ножкой, но не взял её.
Лорд, вдруг громко кашлянул, как будто подавился, и каша из его рта, забрызгала весь стол. Его глаза широко открылись. Схватившись руками за горло, он как будто пытался его разорвать. Лицо темнело на глазах, приобретая фиолетовый оттенок.
«Подавился!»
Кашель превратился в хрип. Родрик вскочил со своего места и стал бить лорда ладонью по спине. Один удар, второй, третий…
Миранда сидела на месте, спокойно наблюдая за тем, что происходит с лордом. Карлица вдруг начала всхлипывать, закрыв лицо руками. Поумор Марлот поднял голову, посмотрел на Миранду и прохрипел:
- Я же спас тебе жизнь…
Ответа не последовало. Лорд не в силах терпеть боль упал на пол и корчился там.
- Что происходит? – заорал Родрик, наклоняясь к нему.
- Не кричи, девочку разбудишь, - ответил ему холодный голос Миранды.
Страшная догадка ударила ему в голову, как боевой молот. Он с ужасом посмотрел на неё.
- Ты отравила его?!
- Не я, а она. За своего мужа.
Родрик перевел взгляд на карлицу. Та вовсю рыдала и, увидев на себе его взгляд, вскочила и побежала прочь из гостиной.
- Ты рассказала ей правду, и ты надоумила её, шлюха!
- Он заслуживал смерти, - был ему короткий ответ.
- Тварь! Тебе было мало смертей до этого? – крикнул он в бешенстве и пнул стул. Лорд уже умирал. Изо рта обильно шла пена. Он расцарапал себе горло, но это не облегчило муки. Забившись в конвульсиях, он вдруг вытянулся всем телом и издал последний протяжный хрип. Глаза стали стеклянными. Руки безвольно опустились.
Родрик упал на колени, рядом с телом лорда и схватился руками за голову.
- Мы прокляты! Мы все прокляты! Смерть идет за нами по пятам, - запричитал он, в безумии не зная, что делать. Это безумие резко превратилось в бешенство. Он вскочил и смел со стола кувшин вина и тарелку с кашей.
- Это из-за тебя шлюха! Ты во всем виновата!
- Успокойся, Родрик. Никто не проклят. Никто не виноват. Случилось то, что должно было случиться, - ответила ему Миранда, ледяным от спокойствия голосом, от которого у него мурашки пробежали по коже.
- Мы увезем его тело, выбросим в лесу и поедем дальше. Никто не видел нас здесь, никто не будет знать, что этот подонок умер. Мы возьмем его деньги. Нам хватит этого на первое время. Ты же понимаешь, что мы должны помочь Рите. Она ведь имела право на месть. Подумай Родрик. Он был страшным человеком. Без него будет лучше, - продолжала говорить она, смотря ему прямо в глаза. А он стоял и смотрел в неё, излучающую так необходимые ему сейчас - уверенность и твердость. Она встала, сделала к нему два шага и, взяв ладонями за лицо, произнесла последние слова:
- Верь мне, Родрик. Все будет хорошо. Мы не прокляты. Это он был проклят. Верь мне, Родрик. Верь.
Это подействовало. Он пришел в себя и убрал её руки с лица.
- За что только судьба наказала меня? - сказал он уже спокойно – Лучше бы никогда в своей жизни я не встречал тебя. Ты страшная женщина.
Он наклонился и, схватив тело лорда, потащил его к выходу.
- Подожди, - остановила она и принялась обыскивать труп – Нужно найти ключ. А, вот он, - сорвала она с шеи верёвочку с латунным ключиком – Все тащи. Я сейчас выйду.
Он сплюнул, выказывая ей призрение, и потащил труп дальше. Дотащив до кареты он открыл дверцу и затянул его внутрь. Миранда появилась, когда он уже покончил с этим. В её руках была большая шкатулка.
- Тут золото и драгоценности, из-за которых лорд решил отправиться сюда,- сказала она – Я отдала кое-что карлице. Ей понадобится. Остальное мы поделим поровну.
Родрик ничего не ответил. Он пошел садиться на козлы. За спиной он слышал, как Миранда села в карету и захлопнула за собой дверь.
Солнцу оставалось пол пути до полудня, когда он решил остановиться, что бы выбросить тело. Он вытащил его, оттащил на сто шагов от дороги, кинул под деревом и закидал сверху ветками. Вернувшись к карете, он взял свои рюкзак, меч и легкий арбалет с болтами.
- Ты куда то собрался? – спросила его Миранда.
- Прощай. Надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Если родится сын: назови его Бенон. – «Это значит «Сын смерти»».
И он пошёл прочь от кареты, туда в лесной массив подальше от этой женщины. Она ничего не говорила. Лишь спустя несколько десятков шагов он услышал громкое: «Но!» и понял, что она поехала дальше.
Он совершил свою самую большую ошибку в жизни, пообещав другу спасти его ребенка и эту женщину. Он стал беглецом. А все беглецы прокляты…
