Холодный ветер с Темзы пробирал до костей. Артему нравилось то, как здесь обостряются чувства. И дело было не только в бегущих по коже мурашках, но и в настроении, которое мгновенно отзывалось на внешние раздражители. Сейчас молодой человек чувствовал, как из него пытается высосать силы и эмоции тусклый свет газовых фонарей, подчеркивающий безнадежность сумерек унылого зимнего Лондона. Но он знал, где спасение от подступающей хандры – поэтому поспешил навстречу порывам ветра, туда, где вдоль набережной одна за другой были пришвартованы цветочные баржи. Тонкий лед, покрывающий лужи, с хрустом ломался под его ногами.

Артему было все равно, в недра какого из опиумных притонов погрузиться. Он сбежал по трапу ближайшей баржи, открыл дверь и оказался в холле, освещенном мягким красноватым светом масляных ламп. Тут было тепло, а воздух наполняли благовония из подвешенных к потолку золотых курительниц. Старая китаянка встретила его улыбкой и с поклоном указала на дверь одной из комнат. Гость сунул ей в руку золотую монетку и прошел в дверь, украшенную резьбой. Внутри было все, как обычно - кровать с балдахином, и низкий столик с ней рядом. Длинная трубка из слоновой кости, шкатулка, подсвечник с шестью витыми свечами. Артем скинул одежду и забрался под шелковое одеяло, чувствуя, как нега растекается по телу. Вскоре в комнату вошла девушка. Она представилась как Джил, хоть Артема ее имя заботило мало. Он смотрел, как красавица вынимает из шкатулки кусок вязкой смолы, отрезает серебряным ножом от него частичку и скатывает в шарик. А потом вкладывает в трубку и разжигает. Сделав затяжку, она передала трубку Артему. И пока он курил, извивалась в медленном танце, услаждая его зрение, пока опиум ублажал остальные органы чувств. Артем чувствовал, что проваливается в сладкое забытье, когда девушка оказалась с ним рядом и побежала пальцами и губами по коже, отзывающейся на каждое прикосновение вспышками блаженства.

Артем остановил свое падение в бездну наслаждения на той грани, когда еще мог все чувствовать, но уже ничего не был способен контролировать. Золотые волосы Джил гладили его живот, пока волны возбуждения одна за другой растворяли его в себе. Одновременно с тем, как чувства достигли пика и излились через край, он протянул левую руку, схватил девушку за волосы на затылке и прижал к себе. Задыхаясь, она пыталась вырываться, когда Артем протянул правую руку к столику, взял с него нож и одним движением перерезал несчастной горло. Какое-то время лежал, чувствуя, как горячая кровь омывает бедра и живот. А потом оттолкнул обмякшее тело от себя, и оно с грохотом рухнуло на пол. Встал, поднял халат, который Джил сбросила на пол во время танца, и стал вытираться им. В этот момент в дверь забарабанили.

- Джил, все в порядке?

Артем понял, что это голос старой китаянки. Он промолчал, продолжая стирать с кожи кровь. По полу тем временем расползалась алая лужа, охватывая голову девушки нимбом. Она лежала лицом вверх, не сводя остекленевших глаз со своего убийцы.

Тарабанить в дверь перестали, но всего на несколько мгновений. Вскоре раздались уже увесистые удары, словно бы от пинков, и грубый мужской голос выругался. Артем понял, что хозяйка притона позвала охранника, и тот вот-вот выломает дверь. Он отбросил халат и принялся спешно натягивать свою одежду, когда дверь поддалась и распахнулась. На пороге стоял высокий старик с увесистой тростью в руке. Венчающий ее массивный серебряный набалдашник в виде черепа наверняка проломил немало своих живых собратьев.

Артём не растерялся. Он давно приметил дверь черного хода в противоположном конце комнаты, и сейчас устремился к ней. Толкнул ее и вывалился на тёмную лестничную площадку, от которой ступеньки винтом уходили вверх и вниз. Парень бросился вверх. За спиной гремели проклятия охранника, а потом их перечеркнул женский вопль ужаса. В это мгновение беглец споткнулся и со всего маху впечатался головой в ступень. Удерживать контроль над сознанием сил больше не было – и Артем провалился в темное забытьё.

 

***

Из объятий маслянистой тьмы Артема вывел звук будильника. Он машинально потрогал ноющий лоб, но боль от удара о ступеньку улетучилась вместе с остатками ночного видения. Нужно было собираться и спешить на работу. Хотя, и в пути он не упускал возможность вздремнуть, вернувшись в манящий мир снов.

С тех пор, как Артем научился контролировать свои сны, он пользовался любым подходящим моментом, чтобы расстаться с унылой реальностью. Проснувшись рано утром, словно бы ставил на паузу сюжет ночного видения, собирался, завтракал и спешил к метро. Сев вагон, закрывал глаза и возвращался обратно в тот момент, на котором проснулся. Отключаться от окружающего хорошо помогали наушники. В них звучала медитативная музыка, которая ставила преграду между миром и сном.

Добравшись до офиса, Артем отдавался работе. Он был архитектором, и рисуя на мониторе здания, пытался придать им нотки того шарма, который очаровывал его в призрачных городах с той стороны реальности. Строгие очертания и холодные оттенки Лондона, романтические абрисы и свежесть красок Парижа, средиземноморская жизнерадостность Барселоны, восточный колорит Стамбула… Он никогда не был в этих городах в реальности, но знал каждый их уголок благодаря своим путешествиям во сне. И привносил отблески полузабытых снов в пробужденный мир.

Когда подходило время обеда, наскоро перекусив, Артем откидывался на своем кресле прямо за столом и снова погружался в сон, хранимый эмбиентом в наушниках.

Коллеги сначала подшучивали над ним, а потом привыкли к этим обеденным «пересыпам», списав излишнюю сонливость на активную ночную жизнь Артема.

Да, его ночная жизнь действительно была насыщенной, но не в том смысле, как ее представляли себе окружающие. Артему повезло постичь почти забытое ныне древнее искусство путешествий по стране снов, охватывающей наш пробужденный мир, как изменчивый океан обнимает остров из грубого камня. Он любил открывать для себя тут и новые места, и возвращаться туда, где однажды сумел получить толику удовольствия. Ему нравилась пышная экзотика колониальной Азии, декадентская избыточность вальяжной Европы XIX века, он был без ума от аборигенских троп Австралии с их беспокойными духами, любил покайфовать под кактусами в индейских вигвамах в Мексике.

Но в одном месте он ощущал намного счастливее, чем в любом другом видении, не говоря уж про серую грубую реальность. Это был призрачный Каир. Не тот истерзанный пустыней, войнами и бедностью город, который известен любому и нашем мире. Его Каир был цветком в долине Нила, драгоценностью, которую невидимые силы защищали от любых бед. Подобный саду, он благоухал всеми ароматами Востока, даря путнику любые наслаждения, какие только тот мог себе вообразить.

Артем любил свежим утром пить крепкий кофе со свежими лепешками на открытой террасе одной из многочисленных таверн. Днем он бродил по садам, раскинувшимися за городскими стенами, вдыхал чарующие запахи и изумлялся вкусу экзотических плодов, в изобилии свисающих с ветвей. Вечером не упускал возможность пройти по мощёным улицам, украшенным вазонами с пышными цветами, слушая звонкие переливы бегущей по каналам прозрачной воды. Было так приятно сесть за столик на маленькой площади, заказать на ужин волшебное блюдо и наслаждаться им, глядя, как жители города зажигают фонари на резных фасадах своих домой и улыбаются друг другу, благодарные своим богам за то, что еще один день прошел в покое и мире.

Послеобеденный сон Артема длился недолго. Он возвращался в офисную реальность, чтобы завершить дневные дела, а потом отправиться домой и точно так же, как утром, вздремнуть в метро и еще на короткий миг погрузится в свои видения. Заглянув в магазин по пути со станции, он готовил ужин, делал все необходимое по дому и уже со спокойной душой отправлялся в самое длинное, ночное путешествие.

… Свет звёзд наполнял Каир особым волшебством. Закончив ужин на маленькой площади, Артем ждал, пока небо украсят россыпи огней всевозможных оттенков – красных, оранжевых, желтых. В этот час над городом начинали разноситься звуки тихой чарующей музыки. Ее исполняли музыканты, которые после заката поднимались на самые высокие башни. Они не мешали друг другу, а напротив, связывали голоса своих инструментов в одно тончайшее покрывало, которое опускали на город, готовый отойти ко сну.

Но засыпал, конечно, не весь Каир. Также и Артем продолжал свои приключения, отправлялся в Сады Наслаждений, которые в поздний час открывали свои двери и манили ароматом воскуряемой в жаровнях сладкой травы и звонким смехом красавиц. Девушки услаждали взгляды мужчин плавными движениями танца либо до самого утра, либо до того момента, пока кто-то из гостей не уводил вскружившую ему голову танцовщицу в тайные покои, где никто не мог помешать их уединению, кроме ласковых лучей проснувшегося утром солнца.

Несчетное количество раз Артем встречал это утро отблесками солнца на лезвии ножа, омытого в красном.

 

***

- Сегодня будет сам Ла Монтанье, - прошептал швейцар в красной ливрее, склонившись к уху Артема. Тот сделал вид, что понял, о ком идет речь, и вошел в помпезный особняк. Тут, в центре Парижа собирался знаменитый клуб поэтов – любителей муз и гашиша. Артема интересовало только второе, но иногда, под настроение, отведав печенюшку с конопляным джемом под арабский кофе, он ловил вдохновение и бормотал себе под нос что-то вроде:

 

Прохладой снов укрыты веки

Плывут видения в крови

И эти сумрачные реки

Напомнят тихо: се ля ви…

 

И, довольный собой, отправлял в рот еще одну печенюшку.

Но чаще просто полулежал в роскошном кресле и потягивал сладкий дым из кальяна, уносясь в безмятежность под декламацию других членов клуба. А были тут все те, чьи имена он помнил по школьным хрестоматиям с уроков литературы. Их витиеватые поэмы перемежались смехом девиц, кружившихся в танце под едва слышный шепот скрипки. Это легкое безумие не прекращалось до утра, пока господа не разбредались по комнатам в компании одной или двух приглянувшихся им танцовщиц.

Сегодня тут все было так же расслабленно-атмосферно, как обычно. За одним лишь исключением – то и дело до Артема долетали обрывки разговоров с упоминанием Ла Монтанье. Он понял, что большинство гостей вечера поэзии находятся в нетерпении, ожидания прибытия таинственного гостя. Своеобразная пара, расположившаяся недалеко от него (едва совершеннолетний высокого роста юноша с зачесанными назад волосами и лысеющий хлыщ лет тридцати пяти), не особо скрывающая свои романтичные отношения, в какой-то момент тоже заговорила о том, что завсегдатай вот-вот прибудет.

- Так кто такой этот Ла Монтанье? – не выдержал Артем.

- Старик, - коротко ответил юноша, а потом принялся что-то писать в блокноте. Ясное дело, стихи.

- И почему его все так ждут?

- Он привозит отличный гашиш, - заменил в беседе своего товарища хлыщ.

- Откуда?

- С Востока. Он живет в Ливане, оттуда, видимо, и возит. Лучший гашиш в Париже - от него.

- Он этим зарабатывает что ли? Торгует гашишем?

- Нет, что вы. Отто Ла Монтанье - банкир. У него крупнейший банк на всем Ближнем Востоке. Богат, как Крёз.

- А гашиш?

- Отто любит поэзию, - пожал плечами собеседник Артема. После этого он повернулся к своему юному спутнику и принялся через его плечо читать, что же тот успел сочинить в приступе очередного наркотического озарения. По выражению его лица Артем так и не понял – восторг это или отвращение. Хотя, возможно, одно смешалось с другим.

- Что там? – спросил Артем, когда юноша закончил писать и довольный собой откинулся на спинку кресла.

- Новая глава «Песнь гашишина» из моей поэмы «Пора в ад».

- Гашишины? Кто это?

И юноша, и его спутник удивленно уставились на Артема.

- Ты не знаешь о брастве гашишинов, которые служили Ла Монтанье, а потом бросили его и сбежали в скрытые области мира снов, куда даже самому старику не добраться?

- Слышал что-то такое, - соврал Артем, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. – Прочти мне.

- Хорошо, - ответил юноша. Он затянулся из маленькой глиняной трубки, взял листок и начал читать:

 

Когда кровавых рек я вверился теченью

Не подчинялся я уже Ла Монтанье

Чудовищ из глубин поддавшись убежденью

Открылся всем секретам, скрытым в забытье

Мне стало все равно, детей, старух иль женщин

Лишать блаженства мирных тихих снов

И я сжигал их жизнь в горниле адских трещин

И гнил во мне гашиш букетом злых цветов…

 

Когда вся эта суета по поводу Ла Монтанье Артему надоела, он выбрал себе девушку, которая представилась как Лола, и отправился в ее комнату. Сбросил одежду, раскинулся на кровати и закурил, любуясь своей спутницей. Но вскоре понял, что отделаться от мыслей о банкире из Ливана не может.

Артем редко разговаривал со своими обреченными дамами из сновидений. Но в этот раз его подмывало. Пока Лола кружила в танце по комнате, медленно освобождаясь от одежды, он задавал ей вопросы, не забывая о кальяне.

- Ты знаешь Отто?

- Старика? Конечно, знаю. Все девочки его знают.

- И обожают?

- Почему?

- Он ведь богат.

- Ну... Кто-то - да. Но у меня он вызывает дрожь.

- Почему?

- Не могу объяснить.

- А ты попробуй.

- Давай-ка, мой дорогой, я лучше попробую кое-что другое, - сказала Лола. Уже полностью обнаженная, она опустилась на колени, а потом как кошка на четырех лапках стала приближаться к Артему. Задом она повиливала так, будто у нее был пушистый мягкий хвост.

- И все-таки.

- Ладно, - ответила Лола, целуя Артема. - Я расскажу тебе секрет Отто Ла Монтанье.

- Давай

- Он спит.

- То есть?

Лола ответила не сразу. Сначала она забралась на парня верхом наоборот, так, что оказалась спиной к его лицу. Опершись руками на колени молодого человека, она склонилась вперед, представляя ему любоваться ее красотой.

- Он спит уже 1000 лет, где-то в горах Ливана. Вход в его пещеру прячется за толстым крепким кедром, - проговорила она.

Закончив эту фразу, Лола выпрямилась, соединив их с Артемом тела. Она начала двигаться, выгибая спину с кошачьей грацией. Артем смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Мысли путались, но все же он сумел собрать их воедино и вернуться к странно волнующему его вопросу.

- Как же он тогда приезжает сюда? – проговорил он хрипло.

- Да так и приезжает – во сне, - простонала в ответ Лола.

- То есть, он нам всем снится?

- Мой глупенький. Это мы ему снимся, - на выдохе ответила Лола, а потом упала грудью на колени Артема. – Всё, - сказала она, обессиленная.

- Да, все, - ответил на это парень. Он приподнялся, схватил левой рукой Лолу за волосы на затылке, рывком притягивая к себе. В правой уже был нож, которым он полоснул девушку по горлу. Придержав несколько мгновений, отпустил. Тело рухнуло на кровать рядом с убийцей, сочась кровью и жизнью.

 

***

Дверь в комнату распахнулась неожиданно. На пороге стоял старик, и Артем сразу узнал его – тот самый, который недавно едва не настиг его в Лондоне. И трость с набалдашником в виде черепа вновь была в его руках. Артем вскочил с кровати, рассчитывая сбежать, но старик был уже рядом и замахивался своим оружием. Серебряный череп стремительно летел на встречу с черепом Артема. Парень зажмурил глаза, и мгновение спустя рухнул на пол с проломленной головой.

…Придя в себя, Артем удивился, что боль от удара по голове не прошла. Он разлепил веки и не поверил своим глазам: он все еще был в доме свиданий в Париже, а не у себя дома, как полагалось после пробуждения. Рядом с ним на окровавленной простыне Лола смотрела в потолок стеклянными глазами. А в ногах кровати стоял Ла Монтанье.

- Что, не вышло сбежать в этот раз?

- Впервые такое, - пробормотал Артем.

- И не пытайся больше. Ты шустрый тип, но сегодня попался. Теперь из этого сна ты сможешь уйти только с моего разрешения.

Ла Монтанье щелкнул пальцами, и тело Лолы исчезло. Пропала кровь с постели и пола. Только на теле Артема остались красные пятна.

- Пардон, тебе придется приводить себя в порядок самостоятельно. Ты хоть и в моем сне, но элемент инородный. Заодно, остынешь и прояснишь голову. Жду тебя в гостиной. Есть разговор.

Старик ушел, а Артем смыл с себя кровь, оделся и также слегка прояснил мысли. Сделать было непросто – боль в разбитой голове не утихала, а напротив, становилась все невыносимее. Место удара парень даже толком прощупать не смог – едва он притронулся к ссадине, как боль едва не взорвала голову.

Ситуация была ему непонятна. Очевидно, что он не смог проснуться, и продолжает видеть сон. Только теперь им управлял не он, а этот таинственный старик. Каким образом он это делал, Артем не понимал. Он никогда не слышал, чтобы кто-то из мастеров управлять снами делал это с чужими видениями, а не только со своими.

Ла Монтанье его пугал. Было очевидно, таинственному старику что-то нужно от него - в этом мире или в другом. Хотя, разумных причин для переживаний и не было: даже если тот попросит чего-то невыполнимого за освобождение, спать вечно сам старик не будет. Рано или поздно этот кошмар развеется, и Артем обретет свободу - так или иначе.

В гостиной не было никого, кроме Ла Монтанье. Развалившись на небольшом диванчике, он потягивал кофе и улыбался. Трость он прислонил к подлокотнику, сложив на нее перчатки, так что жутковатого набалдашника-черепа видно не было. Он кивнул Артему на кресло рядом, а когда тот сел, пододвинул мундштук кальяна.

- На-ка, дунь, это должно облегчить боль, - сказал он. Артем послушно сел и затянулся.

- Так какое у вас ко мне дело? - спросил он.

- Кроме трупов, которые ты постоянно разбрасываешь по моему сну?

- По вашему? - удивился Артем. – По миру снов я странствую много лет, и попадать в видения какого-то конкретного человека у меня нет и не было никакого желания. Поэтому, если после нашей недавней встречи в Лондоне я случайно и забрел повторно в ваше видение - думаю, это единственное недоразумение. Которое, обещаю, больше не повторится. Мне достаточно свободных областей мира сновидений, желания возвращаться в ваш персональный кошмар не имею. Так что, дайте мне проснуться, и больше вы меня не увидите. Соответственно, и трупов тоже.

Старик захохотал.

- Свободные области мира снов? - сказал он. – Болван, ты еще не понял очевидного: весь мир снов – мой. Это все - один большой сон. Мой!

Догадка наконец-то пробилась в затуманенный мозг Артема. Он вспомнил все обрывки разговоров в гостиной, главу из поэмы прилизанного юнца, вспомнил последние слова Лолы. И похолодел, поняв, что во всем этом бреде оказалось зерно истины.

- Так, все это - правда? – выдохнул он. – Эти рассказы про старика, который спит уже тысячу лет в пещере в горах Ливана, и видит нас в своем сне?

Вместо ответа старик с улыбкой снова подтолкнул Артему мундштук кальяна. Отказываться сил не было. Парень затянулся, понимая, что простого выхода из этого жуткого видения он не найдет.

- Так вот, я должен раз и навсегда избавить свой сон от убийцы. И к тому же, наказать тебя.

- Наказать? За что? За то, что я во сне кого-то убил? – вяло парировал Артем. Он вдруг понял, что голова уже не только болит, но и начинает кружиться, грозя вырвать пол из-под ног.

- Во сне? - ответил старик. Теперь он уже не улыбался. – Ты только что называл все это «мир снов». Фактически, ты прав – это целый мир. И его населяют существа, которые вполне могут оказаться не просто видениями, но например, такими же путешественниками, как и ты. Ты уверен, что среди твоих жертв не было таких?

- Думал, много раз, - признался Артем. – Но всегда успокаивал себя тем, что все, что случается в мире снов, остается в мире снов.

- Ну, тогда тебе тоже опасаться нечего. Пошли, - Ла Монтанье встал со своего места и хлопнул Артема по плечу. Удар был легким, но отозвался пронзительной болью в пробитой голове.

 

***

- И что мне нужно делать? – спросил Артем, направляясь к двери следом за стариком. Покурив, он не избавился от боли и слабости, но получил какое-то внутреннее обреченное спокойствие. То ли в нем проснулось мужество, то ли просто гашиш отбил всю рефлексию.

- Просто иди за мной, - ответил Отто Ла Монтанье, нажимая на ручку.

Он открыл дверь, и Артем с удивлением увидел, что вместо парижской улицы за ней – та самая темная лестничная площадка, на которую он попадал, возвращаясь из своих видений в реальность. Только старик пошел по ней не вверх по винтовой лестнице, как делал он сам, а вниз. Артем двинулся следом, отогнав мысль о том, что можно броситься вверх и попытаться спастись бегством. Он чувствовал, что ноги – ватные, и с каждым шагом его качает все сильнее. Так что, старику не составит труда настичь его и еще раз приложится своей тростью по макушке. Второго удара он боялся не пережить.

Спускались они медленно, и вскоре глаза привыкли к темноте. Если раньше мрак казался Артему непроницаемым, то теперь он начал различать какие-то огни далеко внизу.

Спуск давался тяжело. И дело было не только в головокружении и разбитости: Артему казалось, словно бы сам воздух с каждым шагом становился плотнее, а тьма мешает двигаться, облепляя собой тело.

Услышав тяжелое дыхание спутника, Ла Монтанье обернулся:

- Скоро станет легче, терпи. Минуем вуаль – и все.

Так и случилось, только не очень-то и скоро. Артем сбился со счета, сколько колец спирали они миновали, когда сопротивление воздуха и вправду ослабло, а тьма превратилась в легкий полумрак. Дело в том, что они наконец-то добрались до тех огоньков, которые парень разглядел с высоты. Сейчас он уже мог разобрать, что это светящиеся изнутри сферы, похожие на плывущие в воздухе воздушные шары. Их было много – сотни, тысячи – насколько хватало глаз. Одни были тусклыми, но большинство переливалось всеми цветами радуги, освещая все вокруг.

- Что это? – не удержался от вопроса Артем.

- Сны, - коротко ответил старик.

Странное сияние чужих видений позволило увидеть, что лестница приближается к земле, а от ее основания начинается тропинка, уходящая вдаль.

Идти по земле оказалось тяжелее, чем по ступеням. Тем более, что вскоре почва стала превращаться в жижу, а потом тропинка и вовсе погрузилась в болото.

- Больше не могу, - в конце концов простонал Артем и тяжело сел на поваленный ствол дерева.

- Придется. Ты мне должен, - нахмурился Ла Мантанье. Он подошел к Артему. – О, да у тебя кровь идет.

Парень осторожно провел по ссадине ладонью, а потом взглянул на нее - она оказалась красной. Он взвизгнул, вскочил, но тут же упал на колени прямо в болотную жижу – ноги отказывались держать тело.

- Куда вы меня тащите? – едва не зарыдал Артем. – Отпустите уже, пока я не подох тут!

- Спокойно, ты же сам сказал, что это всего лишь сон, - ответил Ла Монтанье и вынул из кармана печенюшку с гашишем. Артем взял ее и принялся жевать. Старик тем временем внимательно оглядел окрестности.

- Ладно, уже рядом, скоро отмучаешься, - сказал он. - Пошли, по дороге все объясню.

Артем послушно встал, но ноги подгибались. Он хотел было попросить у старика трость, чтобы опираться на нее, но не решился. Кое-как поплелся сам, слушая объяснения своего проводника.

- Есть области сна, куда сложно добраться даже мне, - говорил Ла Монтанье. - Они гораздо ниже и болезненных бредовых видений, и даже предсмертных кошмаров. Именно там прячутся мои бывшие помощники. Те путешественники по снам, кому я поначалу поверил, дал знания и силу, чтобы они помогали мне очищать мир снов от чудовищ. Но в итоге, они меня предали и сейчас прячутся где-то в бездне.

- Откуда здесь чудовища-то? – подал голос Артем.

- Все спят, - пожал плечами старик. - Маньяки, садисты и палачи тоже погружаются в сон. И их спящий разум чего только не рожает. Потом они просыпаются, а их выродки остаются здесь.

- И что заставило благородных гашишинов свести дружбу с этими порождениями зла?

- Наркотики, которые и сами - зло, - ответил Ла Монтанье. – Они лишают человеческого облика что тут, что в реальности. Далеко ходить за примером не надо – на себя посмотри. Не сегодня-завтра проснешься и пойдешь с ножом в кармане в свой офис.

Крыть Артему было нечем.

- Ну, а тут-то я вам зачем?

- Поможешь мне добраться до этих тварей.

- Я? Я дорогу не знаю.

- Зато она тебя знает, - отметил Ла Монтанье.

Артем пытался понять, что старик имеет в виду, но чувствовал, что собрать мысли воедино уже не может. Ноги все глубже увязали в глине, а очертания тропинки окончательно растворились в болоте. Они уже просто шли напрямик через топь. Артем вдруг услышал слова Отто, что тот не знает, куда идти дальше. Но ответить не смог. Кровь из раны на лбу заливала глаза, окрашивая все вокруг красным. Артем попытался поднять руку, чтобы вытереть лицо, оступился и съехал с тропинки. Сил бороться уже не было.

Ла Монтанье стоял в метре от обреченного и смотрел, как тот проваливается в трясину. По пояс, по грудь, по шею… Когда мутная жижа сомкнулась над его головой, он воткнул свою трость в тропинку рядом с тем местом, где скрылся Артем.

- Грешник отправился в ад, а вход – здесь, - пробормотал он, глядя, как жижа перед тростью раздвигается, обнажая края трещины, ведущей в темные области сна.

Ла Монтанье сжал череп-набалдашник, вырвал трость из глины и перехватил поудобнее, словно увесистую дубинку. С этим оружием наперевес старик направился прямиком в адский провал - навстречу тем, кто посмел предать братство гашишинов ради болезненного наслаждения вечными кошмарами в тлеющих глубинах наркотического забытья.