Последний коридор

I

В дверь постучали. Стук вышел глухой, неуверенный, словно стучал или ослабленный болезнью, или ребенок, у которого ни сил, ни смелости. Тем не менее из-за двери ответили.

- Да-да, входите.

Дверь отворилась, на пороге стоял мужчина старше пятидесяти, с лысой головой и собранной в две косы седой бородой, опускающейся чуть ниже груди. На его лице отражалась усталость, перемешанная с дискомфортом. Он явно хотел побыстрее уйти оттуда, куда ещё даже не зашёл. Водянистые глаза остановились на фигуре в кабинете, мужчина потер свой нос, сломанный в нескольких местах, облизал сухие губы и произнес:

- Младший провожающий Штопс по вашему приказанию прибыл! - он попытался изобразить что-то похожее на строевую стойку, но то ли от усталости, то ли от возраста, а может от того и другого одновременно, лишь дернулся, словно поскользнулся. - Э... Простите, Господин, я не знаю как к вам обращаться.

- Проходите, Штопс, присаживайтесь. Я доктор Академии четырех континентов, Тросилий. Доктор Яков Тросилий.

-Так... Я вроде не болен... Капитан сказал, сразу после смены чтобы я сюда бежал, а потом уже отдыхать шёл. А зачем не сказал. Или... Я болен?

- Нет, Штопс, нет. Я изучаю людей вашей профессии. Сейчас я буду задавать вопросы, а вы отвечать, отвечать надо честно, а я буду записывать, не более того. Всё понятно?

- А чего непонятного, капитан сказал, чтобы я шёл сюда и ушёл, только после того, как вы меня отпустите. Раз надо, на вопросы отвечу, только не знаю я почти ничего, я образований не имею...

Штопс опустился на деревянный стул, осмотрел комнату. Ранее в данном помещении он не был, должность не позволяла. Его очень заинтересовал гобелен на стене, изображавший охоту нескольких рыцарей на трехметрового духа леса. Дальше взгляд скользнул по каменному подоконнику и витражному окну, из которого все еще светили лучи закатного солнца, по столу, на котором стоял поднос с фруктами и другой снедью. Более, не считая стола для записей и шкафа для вещей, в кабинете не было ничего: голые каменные стены, вытоптанный ковер на полу да люстра вся в паутине, которую видимо не зажигали целую вечность, источником света были свечи и магический светящийся кристалл, которые Штопсу уже приходилось видеть.

- Это неважно. Просто отвечайте на вопросы максимально полно. Итак, представьтесь. Ваше полное имя, откуда вы, сколько вам лет, как называется ваша должность, сколько лет на службе?

- Меня зовут Штопс, Штопс сын Кропса с Керамических берегов. Я, собственно, с Керамических берегов, из деревушки Алира. Точнее был из деревушки Алира. Сейчас такой уже нет... - Штопс на несколько секунд замолчал, видимо, предаваясь воспоминаниям и вряд ли хорошим. - Мне пятьдесят три, я младший провожающий в тюрьме Ан Кенрита, на службе уже пятнадцать годов.

- Керамические берега? Далековато вас занесло. А что случилось с вашей деревней? Я такого названия никогда не слышал.

- Так, во время большой войны последней отступающие силы демонов и этих... Ну, тварей, с ногами как у птицы, только здоровой, телом и головой человека да крыльями кожаными за спиной...

- Клешкет?

- Клешкеты, точно. Так вот, их когда королевские армии гнали, они через нашу деревню прошли. Я тогда по грибы ушёл... А возвращаться уже было некуда.

- И как вы оказались здесь?

- Ну, меня следом идущие войска эльфов подобрали. Потом лагеря беженцев, распределения, лагеря, потом к армии сборной присоединили, не воином, нет. Охотником, в обеспечение армии. Я там так при кухне до конца войны и промотался. А лорд-майор Сэр Гельфиньер, он это, эльф, говорит: "Хороший ты мужик, Штопс. Не хочешь в тюрьму пойти, заключенных на эшафот сопровождать да харчи им перед смертью приносить?". А я что? Я крестьянин же, мне всякая работа не в тягость.

- Но почему именно Ан Кенрит?

- Так у Сэра Гельфиньера тут сын начальник. Вот меня и пристроили.

- Ясно, Штопс. Теперь расскажите, в чем именно заключается ваша работа? В той части, что относится к сопровождению на эшафот.

- Так... А что рассказать... У нас камеры приговоренных есть, так вот у каждого из нас, у провожающих в смысле, есть по несколько заключенных. Мы их кормим, следим за ними, а как время придет, так и отводим наверх, на место казни. Не знаю, что ещё сказать, всё вроде и так ясно.

- А какие заключенные бывают у вас? В смысле какой расы, за что они вообще приговорены к смерти?

- Так все бывают. И люди, и эльфы, и краснолюды, и дворфы. У меня два сатира были ещё. Ну и демоны с ящерами само собой, этих-то после войны жуть как много. А приговорены понятно за что. Ящеры да демоны - за геноцид, а остальные как и всегда разбойничали, убивали, насиловали... Ну, пороки обычные, только послевоенной разрухой помноженные.

- Война уже почти как двенадцать лет закончилась.

- Так у нас и сидят не по дню же. Кто-то месяц, а некоторые и по пять лет, а парочка... Я ещё не пришёл, а они уже сидели, так и до сих пор сидят.

- Теперь скажите мне вот что... Как вы относитесь к заключенным? Жалко ли вам их или нет, может вы кого-то ненавидите и презираете? Или наоборот, может к кому-то симпатии испытываете?

- Да нет, что вы... За что мне их ненавидеть? Они же не мне какое зло сделали, их за него уже к смерти приговорили, зачем их ещё ненавидеть... Разве что... Да нет, ерунда это.

- Что вы, Штопс, это может оказаться очень интересным, говорите. Обещаю, что ваш капитан не узнает об этом.

- Да он об этом знает... Все знают. Меня за это так и держат в младших провожающих и держат, но я не обижаюсь, чего уж.

- О чем знают, Штопс?

- Я это... Мне демонов... Жалко.

- Простите?!

- Ну... Жалко мне их. Их же сюда постоянно привозят и быстро на казнь направляют. Вот и водим их. А я их по коридору вожу, знаете, вот жалко.

- Не знаю, Штопс. Почему жалко? Уж вам-то, они же ваш родной дом уничтожили и убили всех, кого вы знали, любили...

- Вот все так говорят. Одно и то же. А вы посмотрите на них. Только не на тело смотрите, а в глаза. Это же как... Не знаю, животные какие. Они же не понимают, что творят, это природа у них такая.

- Ну, уважаемый Штопс, давно доказано, что демоны весьма разумны. Они легко осваивают наш язык, способны торговать, производить оружие, да и вообще, это полноценная раса, с городами, инфраструктурой, верованиями, экономикой и прочим. А вы говорите животные...

- Так это оно же верно. Но вы ведь видели собак? Они тоже разумны, тоже торговать умеют: вы им кость какую, а они вам палку притащат. Или ещё чего, что найдут. Или ещё лучше, воронов видели? Вы им блестящую штуку покажете какую, так он не отвертится от вас. И отнять попытается или выменять на что. Да и в стаях у них общество, как у нас построено. Только же, никто ворона не судит за то, что он на лысину нагадил.

- Только вот вороны не идут уничтожать всё на своём пути, под знаменами подземных царств.

- Однако, вороны могут сбиться в стаю и курей поубивать. Да и ребятёнка какого неторопливого.

- Штопс, это другое.

- Ну, коль другое, то и ладно. Вы не первый, кто мне это рассказывает. И не последний.

Яков потер глаза, вздохнул.

- Расскажите, с кем вы служите. Кто ваши... Коллеги.

- Так нас, провожающих, тут четверо. Двое людей, я да Хторк, эльф Милео и дворф Круш. Хторк, он такой же, как и вы, ученый в смысле, академию кончал, Милео злой, как сотня демонов, но славный малый да поёт красива, а Круш... Ну скучный он. Все по инструкциям да по инструкциям. Положено - не положено. Даже нашу традицию не соблюдает.

- Какую такую традицию?

- О! Это Хторк придумал. Мы заключенному, в день казни, скидываемся грошами на его блюдо любимое да в городе покупаем, готовим. Ну, пусть мол порадуется, в последний раз. Даже Милео, который всех их терпеть не может, скидывается и готовит. При этом ни разу не плюнул в еду, мы следили. А Круш, скинуться скинется. Но своим ничего не готовит. Говорит - не положено.

- Понятно, очень интересно. Спасибо Штопс. Держите, это вам, за помощь.

С этими словами Яков протянул Штопсу серебряную монету.

- Матерь милосердная! Серебряный?! Это же мое жалование за два месяца! Сэр Яков, я не могу...

- Штопс, не вздумайте отказать. Вы делает большое дело для науки и для магии. Берите. Более вас не задерживаю.

- Спасибо, сэр. Спасибо.

С этими словами Штопс направился к выходу, когда его окликнул Яков.

- Штопс. Не рассказывайте никому, про суть нашего разговора. И про вознаграждение тоже. Удачи вам и позовите следующего.

II

В закрытую дверь твердо и ровно, не торопливо постучали.

- Входите.

На пороге оказался мужчина лет тридцати, с гладковыбритым лицом, черными короткими волосами и без одного, левого, уха, щеку же изувечил уродливый шрам. Взгляд этого мужчины не понравился Якову: холодный, скучающий, безразличный. А учитывая, что темные глаза контрастировали с бледной кожей, казалось, что на тебя смотрит какой-то зверь. Или нежить.

- Начальник смены, старший провожающий, Хторк.

- Доктор Академии четырех континентов, Тросилий. Доктор Яков Тросилий. Прошу, проходите.

- Тросилий? А вашего отца случайно не Арон зовут?

- Откуда вы...

- А он у меня преподавал, - Хторк усмехнулся и начал загибать пальцы, - алхимию, защитную магию, королевские налоги, сборы и подати, историю четырех континентов и проклятых тварей светлых миров. Хороший старик. Жив ещё?

- И здравствует. И продолжает преподавать.

- Передайте ему привет, при встрече. Скажите, что я наконец-то попал в тюрьму к смертникам. Правда не в том, виде, в котором он мне предрекал.

Якову определенно не нравился человек сидящий перед ним. Наглый, перехватывает инициативу, юлит.

- Вы сказали, что учились у моего отца. Но вам на вид не больше тридцати. Во сколько же вы к нему поступили и где учились, не расскажете?

- В академии Красных скал. Или красной жопы, как мы любили называть это место, если будет угодно, так для слуха привычнее. Что, думали, придумал удивительную историю? Не угадали. Так говорите, что вам надо и я уже пойду, у меня ещё куча дел.

"Редкая мразь", - пронеслось в голове у Якова.

- Мы уже разговариваем по делу. Я собираю информацию для научной работы. Я спрашиваю, вы отвечаете. Честно и просто, всё ли ясно?

- А я-то подумал, что вы меня на свидание зовете, какое разочарование. Спрашивайте.

- Просто ответьте на предыдущий вопрос до конца.

- В двадцать три года поступил.

- Даже в академии Красных скал обучение не из дешевых и туда просто так не поступить. Вы из знатной семьи?

- Из хренатной. Мой дядя когда то давно, в детстве говорил: "Учись, Хторк. Всему и у всех. Никогда не знаешь, когда пригодится". Я и учился. Всему и у всех. А в армии, на войне, это не сложное занятие.

- Вы и повоевать успели? И кем же?

- Успел... Да... - Лицо Хторка осталось равнодушно-скучающим, но глаза хищно блеснули. - Восемь лет успел. Кем... Проще наверно сказать, кем я не был, чем кем был. Но раз вы спросили... Дозорным, скаутом, пикейщиком, всадником, лучником, арбалетчиком, пушкарем, в осадной артиллерии... Кстати говоря, там я три года прослужил, уж больно интересно расчеты проводить, да за осадой наблюдать. И безопаснее. Много ещё кем был. Не думаю, что это вам интересно.

Лицо Якова вытянулось. Сначала он видел перед собой просто зазнавшуюся мразь, сейчас же, судя по всему, опытного военного, при этом с образованием.

- Но разве солдатского, хорошо, артиллерийского, жалования хватит на обучения? Я слышал, что солдаты... Как бы по мягче сказать...

- Спускают всё на шлюх и вино?

- Да.

- Спускают. И я спускал, на тех что по дороже. И шлюхи, и вино. Знаете, когда с утра вас сто человек, к обеду шестьдесят, а к вечеру двадцать пять, это не располагает к долгосрочным вложениям.

- Но вы накопили.

- Не совсем... - Хторк картинно вздохнул и закатил глаза. - Если бы вы потрудились сначала почитать моё личное дело, а потом меня опрашивать, вы бы не задавали тупых вопросов.

- А с чего вы решили, что я его не читал?

- А с того, что там страниц больше, чем в личных делах всего гарнизона тюрьмы. И если бы вы читали, вы бы знали, что право бесплатно обучаться в академии дал мне лично Король тысячи островов за то, что, защищая его жизнь, у меня остался вот такой вот красивый шрам на всеобщее обозрение.

Яков молчал. Всё же редкий человек-ублюдок, пусть и герой. Доктор академии решил изучить личное дело Хторка потом, после опроса, ибо терпеть его пренебрежительный тон было невозможно.

- Хорошо, Хторк. Тогда давайте по существу. Вы человек образованный, я тоже. Ответьте мне на основные интересующие меня вопросы, и мы с вами разойдемся, идёт?

- Милостивые пять богов, так задавайте вопросы, что вы тяните сатира за рога?

Урод.

- Как вы относитесь к заключенным?

- Никак.

- Поясните.

- Никак. Мне на них глубоко плевать. Плевать за что они тут, казнят их или помилуют, виноваты они или нет, какой они расы, пола, возраста. Для меня это просто очередной заключенный, в камере.

- Но вы же с ними общаетесь? Хоть пару слов?

- Да, общаюсь. Первый раз, когда спрашиваю, какой ужин им подать. Последний раз, когда веду их по коридору.

- Подождите... Ваш коллега, Штопс, сказал, что именно вы придумали кормить их, по их желанию перед казнью. Разве нет? Разве так проявляется безразличие?

- Штопс недалекого ума. Сентиментальный старик.

- И всё же, зачем?

- Представьте, что вы приговорены к смерти и просто мучительно её ждете. Это сжирает вас изнутри. Каждый день, всё хуже и хуже. У вас молчаливый, немой охранник, безвкусная баланда, одинаковые дни. Психика их находится на одном волоске, на грани нервного срыва. И держится всё только на надежде. Надежде на то, что сейчас придет король, принц, да хоть чёрт лысый и скажет: "Ты свободен"... И тут внезапно твой охранник говорит, обращается по имени, спрашивает, что ты хочешь поесть, что угодно... А потом, чудо какое, приносит это и всё вкусное и всё хорошо. А затем, ведя их по коридору, я узнаю у них, каково это, знать, что больше не попробуешь еды... Не попробуешь вина? И тут они осознают. Не все, конечно, нет. Осознают, что это конец. Что их не спасут и в этот момент, они ломаются. Никто, никогда не пытался напасть на меня, чтобы убить, попытаться сбежать. Глупо, конечно, но всё равно попытка. Нет. Они просто идут на убой.

Яков всё тщательно записывал и в этот момент был сосредоточен как никогда.

- Вы знаете, что вы - чудовище? Это же живые существа, зачем вы так с ними?

- А вы приходите, поработайте здесь. У нас ещё четыре места вакантных. Посочувствуйте им, выслушайте их беды, переживайте, когда будете вести их на смерть. А через месяц, ну хорошо, вы умный человек, через три месяца, вы или сопьетесь, или повеситесь, или попытаетесь спасти их. Пропуская их эмоции через себя, вы сдохнете гораздо быстрее, чем ваши подопечные.

- А как что остальные? Они также думают?

Хторк обнажил зубы в усмешке. Оскале трупоеда, оскале самого принца преисподней, оскале опытного убийцы. В этот момент Яков испугался, испугался так, что хлопковая одежда стала мокрой от пота, а руки мелко задрожали. Не смотрят так живые.

- Когда вы сведёте все наши опросы вместе, вы поймете, что как вы сказали, ДРУГИЕ куда хуже меня. Поймете, вот увидите.

- Зачем вам эта работа? Как вы говорите, ваше лично дело толстое, а значит там много рекомендательных грамот. И образование, опять же. Почему не найти другую, более... интересную работу?

Голос Якова предательски несколько раз дрогнул.

- А что я не видал, доктор? Горы и поля, моря и степи, снега и пески. Да я видел городов столько, сколько вы не знаете, убил тварей столько, что можно справочник писать, женщины, профессор, вы когда-нибудь, видели женщин с тремя грудями? Нет? А я трахал, при этом двух сразу. Я знаю лично королей, верховных магов, старших эльфов и проклятых созданий. Что, боги меня раздерите, вы предложите мне интереснее? С крепостной стены срать? Книгу написать? Семьей обзавестись и поля возделывать? В жопу утке это всё. Я устал. Я отдыхаю тут. По крайней мере, сейчас.

Яков писал. Писал и обливался потом. Если хоть четверть из этого правда, то жизнь этого провожающего интереснее и насыщенней жизни сотен людей. Мелькнула даже мысль, может к черту эту научную работу. Записывать истории, продавать их бардам, да этим оборвышам - театралам? Может быть, но позже.

- Последнее... Вы бьёте заключенных?

Глаза Хторка расширились и удивление на лице было неподдельным.

- Что? Зачем? Боги, на кой черт их бить? Мы что ли звери или отморозки какие? Нет конечно, нет...

- Спасибо вам. Можете позвать следующего?

- Судьба распорядится, свидимся вновь, и надеюсь, что не в этом месте. Удачи, профессор.

III

Стук в дверь, а сразу после, без приглашения, в неё входит молодой эльф, мужчина.

- Провожающий Милео. Хторк сказал, вы расспрашиваете всякое. Можно побыстрее, мне на смену заступать.

Как и у любого эльфа возраст определить категорически невозможно, поэтому Яков дал ему от двадцати пяти до ста двадцати пяти. Короткий, не типичный для эльфов ёжик волос, три серьги в левом, обычном для эльфа, остром ухе, красивые, аккуратные черты лица, ровный нос, тонкие губы... Типичный эльф, Яков несколько растерялся, что записать.

- Добрый день, Милео. Присаживайтесь.

- Спасибо, постою.

- Как будет угодно. Что же, я пойду вам на встречу, любезнейший. Если позволите, я пропущу вводные вопросы и просто выпишу данные из вашего личного дела, если не возражаете. - Никто не возражал, да и не вопрос это был, посему Яков продолжил. - Я Доктор академии. Пишу научную работу. Задам вам несколько вопросов, вы отвечаете и уходите. Всё ясно?

- Вы не со Штопсом разговариваете, я не тупой.

- Дивно. Давно ли служите провожающим?

- Около трёх лет.

- Чем занимались раньше, как на эту должность попали?

- Воевал, как почти и все, в этом проклятом богами мире. Скаутом был. А потом нас распустили, не нужны скауты чтобы добивать остатки врага. Пару лет всяким занимался. Не буду говорить, чем. Как попал? По объявлению на стене городской.

- И что вас в этом объявлении привлекло?

- Текст. "Если ты сумел это прочитать и у тебя хотя бы три рабочие конечности - ты нам подходишь!"

Яков помолчал. Истории все похожи, но все разные. При этом смысла не имеют, никакой закономерности.

- Ладно... А расскажите, в чем суть вашей работы и как относитесь к вашим подопечным?

- Как я отношусь к тварям этим? Отлично, великолепно. Жду целыми днями, чтобы очередного ублюдка отвести на казнь, сделав мир чуть лучше. Это, кстати, и суть моей работы. Не дать твари сдохнуть по его желанию, а отвести его туда, где он сдохнет так и тогда, как решил суд.

- Вы... Очень нелестно отзываетесь о заключенных.

- А о насильниках, убийцах, разбойниках, предателях, казнокрадах я должен лестно отзываться? Или может о тех тварях отзываться лестно, с которыми мы воевали столько лет?

- Как вы наверно знаете, Штопс между прочим...

- Штопс - старый ослоёб! У него вместо мозгов уже похлебка для свиней, а может, такая у него всю жизнь была. Он вам тоже рассказывал про бедных демонов? Не отвечайте, вижу, что рассказывал. Знаете, я не удивлюсь, если он их через решетку потрахивает, дурак старый.

- Почему у вас такое отношение к заключенным?

- А какое оно должно быть у меня? Не дают бабы - хватай насилуй? Нет денег - ограбь да отними последнее у того, кто слабее? Не понравилось, как кто-то на тебя посмотрел - разбей ему голову палицей? Так жить нужно?

- Я не говорю, что так жить нужно, но ведь ситуации разные бывают...

- О да, господин Яков, да... Разные. Например, вчера только отвел по коридору эльфа другого. Так он девочек до десяти лет любил насиловать. Нравилось ему, господин Яков, страх и боль в их глазах видеть. Надо было его понять, отпустить, пожелать успехов. Ситуация у него такая, ужас в детских глазах его возбуждает, а не женщины в соку.

- Милео, вы не так...

- А, не так понял? А как на счет городского управляющего одного, у нас сидит тут, ему деньги на восстановления города давали, на госпиталя, на стражу усиленную, на ремонт стен. А он тратил их на восстановления стояка у себя, стражу набирал, себе правда, личную, да домик восстанавливал. А ну, он правда хорошие вливания в бордель да кабак делал. Да не один, с сыночком. Сыночек, кстати, в соседней камере сидит.

- А он за что?

- За компанию. Гидре надо рубить все головы.

- А вы... Применяете силу к заключенным?

- Бить? Как можно, они же живые существа! - Милео отвратительно попытался изобразить сопереживание. - Нет. Заключенных я не избиваю. Зачем? Давать им почувствовать себя людьми? Ни в жизнь.

- Долго планируете тут проработать?

- Эльфы живут долго, доктор. Так что да. Долго.

- А опишите ваше отношение к вашим сослуживцам.

- Штопс - дурак, Круш - дуболом, Хторк - чёрт.

- Спасибо, более мне не о чем вас спросить. Позовите следующего.

- Наконец-то.

IV

В дверь снова постучали. Быстро, трижды.

- Входите!

В кабинет зашел дворф, как и все дворфы был бородат, полутора метров росту, широк в плечах, однако Яков выделил бы то, как дворф был одет. Форма сидела на нем настолько идеально подогнано, на сколько это было вообще возможно. Нагрудник блестел сталью, на поясе висел с одной стороны меч в ножнах, с другой секира, с дворфскими рунами на лезвии и рукояти, несколько мешочков, с неизвестным содержимым, а также... Обувь. Она была в таком состоянии и была начищена так, что Яков мог поклясться, что видел в сапогах свое отражение. Дворф встал четко по середине кабинета, повернулся к Якову, принял идеальную, на сколько доктор мог судить, строевую стойку и отчеканил.

- Провожающий тюрьмы Ан Кенрит, из клана Стальной Горы, рода Борка, дворф Круш, по приказу капитана тюрьмы Фельгинсона прибыл!

- Боги, Круш, не надо так официально! Я доктор из Академии четырех континентов, Яков Тросилий, просто хочу задать несколько вопросов и всё.

- Ответы на вопросы давать готов!

- Круш, не надо так, расслабьтесь, поговорим более неформально, хорошо?

- Так точно!

Яков про себя вздохнул. Он уже встречал такие типы стражников ранее.

- Давно ли служите здесь?

- Восемь лет и три месяца.

- В чем состоит ваша работа?

- Охрана, присмотр, сопровождение на казнь заключенных тюрьмы Ан Кенрит.

- Как относитесь к заключенным?

- Ммм... Простите, что?

- Ну, какие эмоции испытываете? Нравится, не нравится?

- Не положено эмоции испытывать.

- Нет, ну вы же чувствуете что-то к заключенным? Может раздражают или, наоборот, сочувствуешь им?

- Не положено.

- Что не положено!?

- Сочувствовать или раздражаться во время несения службы!

- А что положено, о боги!?

- Положено следить за сохранностью материальных ценностей, жизни и здоровья заключенных, кормить в положенное время, а также объявлять отбой. Я не совсем понимаю, доктор, вам принести устав службы дать почитать? Так это вам к капитану. Раз вы гость такой важный, он вам его для ознакомления даст.

- Нет-нет. Мне интересно исключительно ваше личное отношение к службе.

- А какое может быть отношение к службе? Как у остальных провожающих? Так они олухи и раздолбаи. Вечно не пойми чем заняты, дурью какой. Не знаю, почему капитан их терпит. Хотя знаю, конечно, но всё же.

- Так-так, а почему капитан их терпит?

- Не положено такие сведения сообщать. У капитана спросите.

Яков внутренне напрягся. Вот же твердолобый дворф.

- Прошу прощения, продолжайте.

- Относиться к работе никак не нужно. Это работа, али служба. У тебя устав есть, вот по нему и делай. Куда лезть-то, поперёк? Его же не дураки какие-нибудь писали, люди умные, служившие. Так что работаешь и всё. Вы, если хотите моё мнение узнать, так спросите, какое пиво я люблю, какую балладу слушаю и какие бабы мне нравятся. Про работу у меня устав, а не мнение.

- Я вас понял, ответьте тогда на последний вопрос и можете быть свободны. Но попробуйте, хотя бы попробуйте ответить не как по уставу, хорошо? Как вы попали на службу?

- С войны, как и все. Кузнецом был фронтовым. Там и начальника тюрьмы повстречал, он меня к себе позвал. Я пошёл. Конец удивительной истории. Разрешите идти?

- Удачи вам, Круш.

Стоя на пороге, Круш обернулся и сказал.

- Удача тоже не положена, доктор.

После чего дверь захлопнулась и ругательств Якова Круш уже не слышал.

V

На столе у капитана лежало несколько листов отчёта, которые профессор Яков любезно переписал для него, дабы в последствии передать его начальнику тюрьмы. Капитан медленно зашёл в свой кабинете, который по совместительствую являлся для него и спальней, и столовой. Он снял только свою броню, сел на крепкий стул, потёр морщинистое лицо с глубокими морщинами, всё же не молод уже. Потёр переносицу, сломанную несколько раз, потер глубоко посаженные глаза - устал. Посмотрел на разожженный огонь в камине, пламя всегда успокаивало капитана, будь это пламя костра или пламя сожженных городов. Он подвинул к себе поднос с едой, взял похлёбку и... Поставил её ровно на отчёт доктора Якова. Позже туда легли куриные кости, грязная от похлебки ложка, косточки от яблока и прочее, что остается после еды. Затем он, оставив на столе ложку и кружку, скомкал первый лист отчета, вместе со всеми остатками еды, что там были, и кинул это в камин. Вторым и третьим листом капитан вытер руки, после чего листы отправились в след за первым.

- Что, огонёк, интересное чтиво этот умник оставил? Ну, читай-читай, не мне же эту муть изучать, ей богу...

В пламени гибли строки, четыре одинаковые надписи.Ннапротив каждого из имен провожающих: "К службе не рекомендован". Но данная кричащая фраза была пожрана огнём и её никто никогда не увидит...

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...