О гнёздах и лисицах

Дружба должна быть бесконечно более терпимой, чем любовь.
Мадлен Фелисите Жанлис


 

Каждый сезон владелец Птичьего Гнезда, молодой человек по имени Виконт Д'Оревильи, открывал вечер встреч тостом, в котором неизменно звучали одни и те же слова. Стоя на небольшой сцене, спиной к скромному оркестру, он поднимал бокал с золотистым шампанским вином, улыбался и мягким, западающим на шипящих звуках голосом говорил:

– Ничто! Поверьте, ничто, господа, не связывает вас с окружающими крепче, чем узы. Узы яркой дружбы, алой любви и, конечно же, чёрной ненависти. Лучше и надёжнее, если к кому-то третьему.

В этот момент в зале, сверкающем нарядами и улыбками, раздавались неуверенные вздохи новичков, явившихся на приём первый раз, и вежливые короткие смешки завсегдатаев. Лорд снова взмахивал бокалом:

– Ведомый этим мироощущением, я и открыл это место, замечательное и особенное во всех возможных смыслах. Стены Гнезда видели, пожалуй, все вариации изъяснения человеческих чувств и отношений, но именно ваша история, именно ваша судьбоносная встреча сегодня вечером может стать новой, свежей главой в этом бесконечном романе. Романе о людях и с людьми. Пусть молодёжь расправит крылья, а старшие товарищи подставят им могучее плечо. В полёт!

– В полёт! – гулко отзывался зал перед тем, как утонуть в рукоплесканиях. Виконт делал глоток из бокала и ещё какое-то время раскланивался, принимая почитания с видом человека, совершенно привычного к подобному.

Впрочем, так оно и было.

 

Шёл двадцатый оборот после Водружения Светоча, из которых Птичье Гнездо – скандально известное, но весьма популярное место встреч молодых магов с потенциальными союзниками, работодателями и, что случалось чаще, любовниками – существовало уже этак оборотов пять. Небольшое двухэтажное здание, расположенное на северном краю Третьего яруса, верхними окнами смотрело в пустоту неба, а нижними – на горизонт, где эта бесконечность сходилась с беспокойным морем. Снаружи Гнездо отличалось только парой колонн старого образца у самого подъезда, внутренним двориком, больше напоминавшим чью-то сумасшедшую инсталляцию, да напыщенными воротами с множеством вензелей. В остальной своей архитектуре здание считалось обычным для делового, но приятного глазу Третьего яруса. Внутри, говоря по правде, лорд дал себе вольность, и главный зал сверкал позолотой и хрусталём, шелестел дорогими портьерами и переливался минералами, искусно вплетёнными в узоры на мраморных стенах. Что уж говорить, молодой маг был слаб на подобные вещи.

В особенно холодную середину Северника, едва спустившись со сцены к группке ожидающих его гостей, Виконт был невежливо пойман под локоть невысоким человеком в короткой серой двубортке. Лорд хотел было возмутиться, но взгляд его наткнулся на знак, вышитый у человека на нагрудном кармане. Ярко-красный круг с крохотным силуэтом рогатого льва, вписанным внутрь, ясно показывал, что перед Виконтом ярусный смотритель Профессората.

– Честь имею! – перетягивая инициативу на себя, молодой человек поудобнее ухватил смотрителя под руку и медленным шагом повёл его вдоль стены круглого зала.

– Чем обязан, господин э-э..?

– Цаних. Леонель Цаних, – ответил смотритель, неприятно кривясь от излишней фамильярности жеста, выказанного ему лордом Д'Оревильи. Тот тоже едва не скорчил гримасу, но уже от звука хриплого, режущего уши голоса господина Цаниха.

– Господин... Цаних. Очень, очень приятно. Ещё приятнее было бы, если Академии не присылали проверки без предупреждений, особенно посреди главного приёма месяца! – лорд картинно взмахнул рукой. – Мы не успеваем прятать пыльцу и голых женщин!

Случайно оказавшиеся рядом молодые девицы, услышав Виконта, прикрылись ладошками и звонко захихикали, лицо Цаниха же осталось неподвижным. Глубокий шрам, пересекавший его от виска до губы, выдавал в смотрителе человека, получившего армейскую закалку и непроницаемую морду лица в совсем раннем юношестве, наверняка ещё до Водружения.

– Или я не проинформирован о каких-то изменениях в правилах, господин Цаних?

– Перестаньте кривляться, господин Д'Оревильи, – прокаркал смотритель, высвобождая руку из цепкой, показушной хватки. – Сегодняшний визит – личное желание капитана Хармонта, главного смотрителя северных районов Третьего яруса. Не записывается, не учитывается, и, если будете умны, никак не скажется на вас и вашем салоне.

Виконт пропустил грубость мимо ушей, лишь едва заметно поджав губы. Этот человек явно никогда раньше не посещал приёмов магического сообщества, а потому не ведал о местных порядках, так что нервничать было бесполезно. Что-то объяснять – тем более. Пусть и хотелось. Тем лучше, что их медленное дефиле по кромке зала постепенно подходило к концу – лорд подводил смотрителя к коридору, в глубине которого виднелись массивные парадные двери, а по бокам зияли многочисленные арочные проходы, ведущие в служебные и жилые помещения. Также недалеко от входа начинались две боковые лестницы, широкие и светлые, справа и слева ведущие на галерею второго этажа, и тем самым прикрывавшие арки своей тенью.

– Кайла Хармонта, хотите сказать?

– Его самого. Поставлен в должность десятину оборота назад, всё это время разгребал лютый прах, оставшийся от предыдущего капитана.

– Взяточник, вор, обманщик?

Цаних неприятно усмехнулся, морща шрам на щеке.

– Убийца.

Мимо разговаривающих, беззаботно и громко щебеча, прошла группка опоздавших на открытие вечера студентов, все как один со значками в виде орхидеи на груди. Господин Цаних плотнее запахнулся в двубортку, хотя в зале было весьма людно и оттого немного даже душно. Виконт же, обрадовавшись возможности сменить тему, распрямил плечи и приветственно помахал молодым магам, чем вызвал у них взрыв радостных восклицаний.

– Непорочные создания, – вздохнул Виконт, стоило студентам влиться в общую массу гостей. – А вы страшные вещи обсуждать изволите, господин смотритель. Пройдёмте в кабинет, может?

– А как же, пройдёмте. Вас ожидают.

– Меня? – рассеяно спросил лорд, сводя брови в недоумении. – В моём кабинете?

– Естественно. Нам ведь нужно было где-то остановиться, – и шрам на щеке Цаниха вновь скривился. – Чтобы не смущать ваших гостей.

 

Конечно, смотритель всего лишь нагнетал обстановку. Поднявшись по одной из широких лестниц, лорд обнаружил группу людей около дверей в свой кабинет, располагавшийся ровно над главным залом. Их было трое, двое мужчин и женщина, последняя с закреплённым на спине аппаратом, похожим на небольшой фонарь. Все, как и господин Цаних, в серых двубортках со знаком Химеры на груди, женщина – ещё и в защитных жёлтых очках. Обычный патруль, состоящий из двоих людей, искролова и техномага.

О, Виконт отлично знал, кто из них маг.

Едва он, плохо пряча улыбку, приблизился к патрулю, как высокий мужчина, статный и крепкий блондин, вышел вперёд, протягивая руку.

– Лорд Виконт Д'Оревильи?

О, бросьте, ну к чему все эти формальности.

– Да, капитан Хармонт. Очень приятно, наконец, увидеться.

Лорд принял рукопожатие с самым торжественным видом, на который только способен человек, которому приходится заново знакомиться с хорошо знакомым собеседником.

– Зайдёте? Или так и продолжим гнуть пальцы на пороге, в окружении толпы?

По лицу Виконта было ясно, что ему не терпится как можно скорее оказаться внутри своего гнёздышка, окружённого заклинаниями от посторонних ушей, и расспросить Кайла о многом. О том, например, что же он делал такого последние несколько оборотов, что совсем перестал выходить на связь, и о том, почему спустя столько времени он объявился уже в должности капитана целой четверти яруса. О его очаровательной невесте Марте, которая, по подсчётам Виконта, сейчас уже должна была нянчить Кайла-младшего, и доброй старушке Серафиме, которая всегда принимала его, «Викки», как родного сына. Лорд, конечно, продолжал слать ей цветы на каждый Праздник Колеса, но уже давно не получал ответов. Прекратить отправлять курьеров по старому адресу означало смирение и принятие, и он, не имея смелости явиться лично, всего лишь перестал подписывать в открытках «Дорогая Серафима».

Хармонт, узнавая типичную для Виконта манеру общения, виновато улыбнулся.

– Прости... те. По должности не могу ходить в одиночку.

– Понимаю, – прищурился Виконт, ловким движением отпирая кабинет замысловатым ключом-вкладышем в виде небольшого кристалла.

Внутри оказалась внушительных размеров комната, больше напоминавшая библиотеку, нежели рабочее место. Высокие витражные окна в дальнем её конце отбрасывали яркие цветные брызги на всё, до чего могли дотянуться; кажется, волшебное светящееся стекло тоже работало на искрах. Всё утопало в мягком цветастом сумраке, и Виконт, решив, что подобное совсем не подходит для деловых встреч, тут же взмахнул рукой.

На окна словно плеснули растворителем: краски исчезли, оставляя вместо себя прозрачное стекло, сквозь которое было видно зимнее звёздное небо. Мягким жёлтым светом зажглись искорные лампы, а где-то в глубине книжных лабиринтов раздались шаги.

– Горничная, – лениво отмахнулся Виконт, стоило девушке с короткими светлыми волосами спешно пробежать мимо гостей, смотря в пол. – У неё дубликат ключа, читает тут иногда сама по себе. Больше никого нет, честное слово.

Д'Оревильи развёл руками, с улыбкой склонив голову. Затем прошёл вдоль рядов из шкафов до самых окон, под которыми стоял его рабочий стол, и сел, хозяйским жестом предлагая сделать то же патрульным. Служанка со светлыми волосами с готовностью замерла у самых дверей, а капитан Хармонт занял гостевое кресло. Цаних, ещё один мужчина и искролов в защитных очках остались стоять немного позади.

– Итак, – лорд хлопнул в ладоши и лихо закинул ногу на ногу, принимая вид самый открытый и расслабленный. – Стаканчик звёздного за встречу?

Служанка, не дожидаясь указа, чем-то защелкала в шкафах у дверей, и уже буквально в следующее мгновение подбежала к лорду. В руках у неё, отражая жёлтый свет ламп, переливался графин с небесно-голубой жидкостью.

– Вы такой эстет, Виконт, а пьёте такое дешёвое первоярусное пойло, – внезапно заскрипел Цаних, бесцеремонно прислонившийся к одному из шкафов.

– Видите ли, господин Цаних, я бы назвал себя эстетом упадка. С вашего позволения.

Виконт с лёгким хлопком извлёк из бутылки пробку с витым набалдашником и щедро плеснул голубоватой жидкости в два невысоких стакана, один из которых был подхвачен горничной и передан капитану смотрителей. Тот, неприятно удивлённый выходкой подчинённого, принял питьё с видом самым озабоченным.

– Большой секрет таких эстетов в том, что в глубине души мы прекрасно осознаём собственную обыденность. Я – обычный человек, и млеть от алкоголя мне хочется так же, как и рабочему в порту, просто в моём обществе это принято делать долго, с прелюдиями из шампанского вина, трёхэтажными закусками и вопросами про здоровье маменьки. С близкими гостями я предпочитаю сразу пропустить эти пункты. Вы не против?

И, отсалютовав по очереди угрюмому смотрителю и его капитану, Виконт в два глотка осушил стакан. Хармонт, будто вспомнив, кто он и где, расправил широкие плечи и последовал примеру друга. По господину Цаниху, как по открытой книге, можно было прочитать все невысказанные возражения и недовольства, но, честно говоря, читать это никому не хотелось.

Едва горничная подхватила оба стакана с графином, Виконт сложил локти на столе и задумчиво подпёр одним кулаком подбородок.

– Спица! Прошу тебя, выйди и закрой двери. А вас прошу к сути, капитан Хармонт. Смею предположить, – и маг красноречиво взглянул на троих смотрителей в отдалении. – Что поболтать о делах личных нам не удастся. Да вы и не за этим. И молю, скорее, у меня приём.

– Не за этим, – откликнулся капитан, немного расслабившийся после стакана звёздного бальзама. – Поэтому, действительно, не буду долго подводить.

Хлопнула дверь – беловолосая Спица вышла вон.

– Смотрителям Третьего яруса нужна ваша помощь, лорд Д'Оревильи.

Виконт лишь приподнял изящную бровь в вопросительном жесте. Капитан какое-то время подбирал слова, но затем, исполнившись решимости, придвинулся вперёд:

– Как вас могли известить, меня поставили в должность около десятины оборота назад. Прошлый капитан северного района, господин Руэль Штосс, оказался человеком низким и мерзким. Пользуясь служебными полномочиями, он промышлял ужасными вещами – в том числе и убийствами.

Хармонт на мгновение прижал два пальца к шее, туда, где бился пульс, и Виконт едва заметно усмехнулся суеверной привычке друга.

– Но более того. Я руководил расследованием этой череды смертей и в какой-то момент зашёл в тупик. Преступления казались совершенно несвязанными, будто действовал какой-то маньяк, которому просто нравилось… лишать жизни. Все нападения были совершены одним и тем же оружием, одним и тем же способом, неоригинально и грубо. Жертв было пятеро – трое людей и двое магов, только один из них элементаль. Мужчины и женщины. Непохожие друг на друга, не состоявшие в родстве, в принципе не имевшие шансов пересекаться ранее. Всё, что их объединяло, это квартиры и дома в пределах Третьего яруса.

– Удивительно, – откликнулся Виконт. – Почему же я слышу об этом в первый раз?

– То-то и оно. Убийства замолчали, но факт срабатывания этого плана и есть самое странное. После Водружения на ярусах не происходило серийных убийств, и хотя бы один уличный пройдоха, случайно подслушавший разговоры смотрителей, должен был поднять шум, распустить слухи и сплетни. Но этого не случилось. Да, мы поймали Штосса, причём заслуги тут больше у случая, нежели у нас, но пятеро убитых как в воду канули, а никому и дела нет! Сам он о причинах своих действий не говорит даже сейчас, находясь в принудительной лечебнице АЕНиХа. За поимку особо опасного я получил должность, но его дело не даёт мне покоя до сих пор. И тогда появилась теория, которая сегодня заставила меня оторвать вас от приёма.

Виконт молчал с совершенно непроницаемым выражением лица. Капитан Хармонт тоже выдержал паузу.

– Мы имеем дело с заговором. Самым большим заговором за всю историю Профессората! Вообразите только количество вовлеченных людей, достаточное, чтобы остановить поток новостей о пяти! Пяти смертях! Достаточное для прикрытия таких гадких нападений и успокоения случайных свидетелей!

– Это культ, - внезапно подал голос Виконт, выпрямившись в кресле и невидящим взором смотря прямо перед собой.

– Что? – опешил Хармонт.

– Культ, – невозмутимо повторил лорд. – Так ведь велено называть все религиозные движения после Водружения, верно? Этого стоило ожидать. После прихода к власти Профессората религия Четыреждыединого не опустилась на дно океана, как хотелось бы академиям. Подумайте сами, Хармонт, мы ведь с вами получали одинаковое образование. Староверцами при последнем короле было практически всё население ярусов – логично, что восстание во имя веры начнёт готовиться если не сразу вместе, то хотя бы после волнений старой знати. Каких взглядов по поводу религии придерживались жертвы?

– Мы поднимем этот вопрос.

– Непременно. Я удивлён, что это не было сделано ранее, но прощается, так как вы пытались соединить убитых обычными связями.

Виконт задумчиво откинулся на кресло.

– Не забудьте узнать именно отношение, принадлежность второстепенна. И да, пока я не углубился в размышления и не раскрыл ваше дело прямо здесь, не касаясь улик, потешьте моё самолюбие, капитан Хармонт. Почему я?

Господин Цаних у полок выразительно хмыкнул. Виконт сделал мысленную заметку о необходимых добавлениях в свод правил для привратников, касающихся пропуска смотрителей.

– По правде сказать, господин Д'Оревильи, я искренне нуждался в ваших связях. Мои навыки в этом…

– Минимальны, - мягко, но нарочито ехидно подметил Виконт. – Я помню. Тем не менее, признание проблемы, дорогой Хармонт, уже целый шаг к её решению.

Капитан смущённо пожал плечами, и маг ослабил напор.

– Продолжайте, пожалуйста. Кто был вам нужен?

– Сыскники. Магкомиссары, искромеханики, кто угодно, кто не состоял бы в штабе смотрителей, но и не являлся бы конторским детективом. Дело официально закрыто, так что я не имею права привлекать служащих, а обычные люди… простоваты для таких дел. Я подумал, что подобных знакомых у вас должно быть достаточно. Теперь же…

– Правильно подумали. Что – теперь?

– Теперь я думаю, что наша скромная команда энтузиастов могла бы прибегнуть исключительно к вашей помощи.

Лорд удивлённо склонил голову. Вот оно что. Малоприятный господин Цаних, женщина в жёлтых очках и молчаливый человек, никак не обозначившийся с самой встречи у дверей кабинета, оказались не просто патрулём, но целой командой… борцов за справедливость?

Внезапно ситуация открылась ему в новом свете. Помимо троицы, подрабатывавшей на правосудие сверхурочно, сейчас он видел перед собой высокого взрослого мужчину, в детстве и юношестве простака, каких поискать, а ныне – капитана целой четверти яруса. Не может он ходить в одиночку по положению, как же… А предусматривать подслушку за пределами досягаемости оглушающих заклинаний он, значит, может.

– Вы сильно изменились, господин Хармонт. Мне это нравится, но позвольте. Какая мне выгода?

Лицо капитана смотрителей вытянулось от удивления – да так, что Виконт не удержался и бархатно, негромко рассмеялся.

– Не смотрите на меня так, неба ради. Давайте оставим это шуткой, а за плату возьмём удовольствие, которое я получу от раскрытия дела, и ещё один разговор. Наш с вами, приватный.

Хармонт расслабил плечи и даже улыбнулся. Затем встал, показывая, что разговор окончен.

Виконт тоже поднялся, с трудом сохраняя официоз.

Уже у самых парадных дверей Хармонт слегка отстал от подчинённых, делая вид, что плотнее кутается в двубортку в попытке спастись от мороза. Недалеко позади дышал теплом и светом главный зал, откуда заманчиво доносился перезвон бокалов и гул радостных голосов. Виконт, зябко ёжась за сквозняке, поровнялся с другом. Цаних, женщина и ничем не отличившийся третий смотритель уже сошли под сень голых ветвей сада, оплетённого иллюминациями и искорными гирляндами.

– Если это культ, Виконт, да ещё и сборный, как лоскутное одеяло, зачем им эти убийства?

– А это нам ещё предстоит узнать, Кайл. Приятно было повидаться.

И Виконт направился к залу.

 

 

 

В крохотную приватную комнату, обитую красным блестящим бархатом, вошла женщина. Всё пространство внутри занимал небольшой круглый стол, объятый диваном под цвет стен, да аппарат около двери, похожий на тумбочку с некоторым количеством кнопок на крышке. Бумажные светильники на стенах давали мало рассеянного света, и потому черты лица человека, что сидел за столом в самом углу, терялись окончательно. Часть его лица была скрыта маской, изображавшей какого-то ящера. Женщина же, скрывающаяся за маской лисицы, не снимая капюшона, села на диван. Повисла тишина.

Мужчина, первым вынув из нагрудного кармана нечто, напоминающее картонку, провёл над ней рукой и показал женщине.

«Сыграем?» – спрашивала карточка.

Женщина поджала губы, но кивнула. Мужчина в маске ящера ловко выбрался из-за стола, подошёл к тумбочке у двери и что-то набрал на кнопках. Подождав недолго, он склонился, открыл дверцу аппарата и достал оттуда квадратную доску, небольшой чёрный мешочек и бутылку шампанского вина. Водрузив всё это на стол, он спешно вернулся и извлёк из тумбочки пару высоких бокалов.

Женщина, заметно тяготившаяся обхаживаниями, достала карточку, подобную той, что была у её собеседника, и махнула над ней ладонью.

«Снова охота? Серьёзно?»

«Отличная ведь игра. Не даёт расслабиться» – проявилась надпись на карточке мужчины, стоило ему сесть обратно на диван. Теперь пара находилась друг напротив друга.

Поле было разложено, вино разлито, фигуры высыпаны из мешочка. Игральное поле представляло собой доску, исчерченную квадратами, которые в свою очередь были поделены на два треугольника. Каждый треугольник был чёрным, белым или красным, причём казалось, что цвета располагались совершенно хаотично. Подобие порядка прослеживалось лишь по углам доски – у каждого находилось по три белых квадрата. Мужчина в хищной маске поставил свои шесть фигур на доску – по три на каждый из углов, повёрнутых к нему – и подвинул к женщине в маске лисы карточку.

«Помните правила?»

«Загнать всех ваших птиц в ловушки»

«И сохранить хотя бы одну свою. Ловушки – красные треугольники. Охотник игнорирует треугольники и ходит по квадратам, напролом. Клыкари не попадают в ловушки и могут убить чужого охотника. Выпьем?»

Хлопнула бутылка, мужчина разлил напиток в бокалы. Женщина же протянула руку над столом, кинула необычной формы кубик и подвинула фигурку в виде изогнувшегося животного на один из треугольников.

«А теперь к делу»

Мужчина в маске ящера подвинул свою фигурку, изображавшую человека, и несколько мгновений вглядывался в маску лисицы напротив. В прорезях для глаз у каждого были вставлены затемнённые стёкла, так что создавалось впечатление, будто фигуры на доске двигали неживые, гротескные идолы.

«Ячейка Второго яруса снабжена, сейчас налаживаю сообщение Второго с Третьим. Учитывая нашу географию и монополию лифтёрской компании, довольно сложно осуществлять… неофициальные перевозки»

Женщина резче обычного махнула ладонью над карточкой.

«Меня не интересуют сложности, Ящер. Меня интересует результат. К концу этого месяца я хочу иметь на Втором ярусе запасы, достаточные для снабжения Третьего. К середине Восточника, как вы понимаете, половина работы должна быть выполнена»

«Не давите. Я действую в своём темпе, сообразно ситуации и возникающим сложностям»

«И какие же сложности вас тормозят на данный момент?»

«Новый капитан северных районов. Если трое остальных туповаты и классически ленивы, то Хармонт представляет серьёзную угрозу. Он точно затребует помощь по делу Штосса. Последний действовал очень неаккуратно»

«И продуктивно. Благодаря вашим наводкам, замечу»

Две чёрные фигурки изогнутых животных, за которых играла женщина, зажали в своеобразный капкан одну из белых птиц Ящера. Не имея другого выхода, он двинул фигурку на красный треугольник и тут же отставил её прочь с доски.

«Ваши методы мне претят, Лисица. Людей всегда можно заставить замолчать иным способом»

«Мои методы подразумевают отсутствие свидетелей, а не отсутствие у них языков»

«Если мы боремся за правое дело, почему гибнут непричастные?»

«Мы это уже обсуждали. Ещё пара таких высказываний, Ящер, и я усомнюсь в вашей лояльности. А уж другой Штосс всегда найдётся»

«Вы мне угрожаете?»

«Я вас предупреждаю. Угрожать вам, как нашему единственному перевозчику на Третьем ярусе, было бы неразумно»

«Пока единственному»

«Естественно. Ходите»

Мужчина в маске ящера двинул фигурку охотника, без особого энтузиазма оглядывая доску.

«Вам постоянно везёт с полем для игры»

Лисица, кажется, едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть.

«Я всего лишь умею распоряжаться своими фигурами на любом поле. Что вы планируете делать с Хармонтом, Ящер?»

«Пока не уверен»

Женщина в маске лисы уже потянулась рукой для ответа, но Ящер чуть не подпрыгнул и настойчиво придвинул к ней свою карточку.

«Неба ради, только не убийства, я искренне от них устал»

Лисица пожала плечами и всё равно махнула рукой.

«Хармонт благороден и раним, как герой сказки, Ящер. Если вы не хотите избавиться от него, как от разумного и теоретически полезного человека – и тут я вас полностью понимаю, хотя и не поддерживаю – я могу выдать вам людей для устранения его союзников. Это выбьет его из колеи на достаточное время»

«Но послушайте, неужели нельзя обойтись без бессмысленных смертей? Мы живём в век после Водружения, Лисица, мы...»

Женщина в маске лисы не дочитала.

«Охотник, дорогой Ящер, всегда ходит только напролом»

И следующая фигурка белой птицы отправилась прочь с доски.

 

 

 

Несмотря на вечер, улицы Третьего яруса кипели жизнью. Посматривая в сторону оживлённой площади из тёмного переулка, Леонель Цаних думал, как ему всё это надоело. Долгие неразрешимые дела, в которых вопросов было больше, чем улик, а мёртвых причастных больше, чем живых, раздражали его до глубины души и ещё немножко дальше, и Леон искренне не понимал, почему Хармонт так медлит. На его взгляд, взаимодействия с лордом Д'Оревильи можно было бы свести до минимума, например, до переписки, тем самым ускорив продвижение по материалам дела. И совершенно не нужно бы было тогда мёрзнуть лишний раз, встречая этого господина, неспособного с пятой попытки визита найти одну и ту же дверь.

Цаних недовольно поёжился и нахохлился, сделавшись ниже обычного. Рядом курила Уйке, взирая на заметённую снегом улочку сквозь свои жёлтые очки.

– Всё думаешь, он нам не нужен? – озвучила она практически осязаемые мысли Цаниха, витавшие в воздухе вместе с сигаретным дымом. Странный тягучий говор и западающие, очень мягкие шипящие выдавали в ней выходца с Первого яруса.

Господин Цаних не ответил. Там, где тихая улочка открывалась на шумящую, блестящую фонарями площадь, показался знакомый мужской силуэт. Уйке одним плавным движением затушила сигарету о кирпичную кладку дома, а Леон чуть высунул нос из своего огромного шерстяного шарфа.

– Добрый вечер, добрый вечер, – салютовал лорд, подходя и протягивая руку сначала Цаниху, потом Уйке. – Найти вашу нору – целое приключение!

– К пятому визиту за десятину, господин Д'Оревильи, люди обычно запоминают дорогу, – осклабился Цаних, получая за это хмурый взгляд Уйке. Тем лучше, что девушка всегда ходила в очках.

Виконт, как обычно, благородно и в высшей степени терпеливо пропустил грубость мимо. Цаниха раздражало и это. Спроси его кто-нибудь, отчего всё его существо так яростно накидывалось на представителей магической знати, он бы не ответил. Не от незнания, нет, скорее от скрытности, ещё по молодости въевшейся в кожу. По молодости, заставшей разгул и разврат старой, королевской аристократии, что воровала и грешила, пока совсем юный Цаних рвал мышцы в порту и зализывал раны, полученные вместе с деньгами на подпольных боях.

Его история была пошлой и заезженной, как в плохом бульварном романе. И именно потому, что историй таких во времена до Профессората было великое множество, Цаних её не любил. Терялось отличие, терялась особенность, и это вдавливало его в одну сплошную массу ущемлённых и грустных людей старшего возраста. А ему быть в массе людей не нравилось. Любой.

– Проходите, – позвала Уйке, указывая на невзрачную дверь, ведущую в штаб сыскного агентства. Виконт кивнул и мигом взлетел по короткой лестнице, исчезая в тёмном проходе.

– Куда теперь? – повернулась Уйке к напарнику.

– Заскочим в одно милое местечко.

 

– Дело такое, – сунув руки в карманы, а носом уткнувшись в шарф, Цаних скоро шагал по тёмным улицам Третьего яруса. Напарница-искролов Уйке шла рядом, оставляя за собой разводы сигаретного дыма.

– Сегодня пятая десятина, как Штосса держат у себя химики. Все формальности соблюдены, теперь ему разрешено поставить коллоквиальную инъекцию. Что они утром и сделали.

– Мы идём допрашивать?

– А ты ещё много не знаешь, да? Ничего, и я таким был. Нет, допрашивать мы не станем, действие инъекции уже кончилось. Зайдём за отчётом, не более.

– Как мы можем быть уверены, что отчёт правдив?

Цаних то ли рассмеялся, то ли зашёлся кашлем.

– Ты же не думаешь, что такого преступника допрашивали простые учёные?

Спустя четверть часа Цаних и Уйке выбрались к небольшой площади с вечнозелёным садиком, ведущим к дверям высокого, устремившегося к тёмному небу здания. АЕНиХ, или Академия Естественных Наук имени Химеры, представляла собой внушительное строение, очень походившее на собор староверцев, но никак не на учебное заведение. Оставшаяся с Королевских времён и с тех пор за двадцать лет никем не реставрированная, она нисколько не утратила величественности, а со стен боковых секторов, крыльями охватывающих с двух сторон площадь, даже и не думал крошиться редкий, химически синтезированный белый кирпич. На башне, венчавшей средний и самый большой блок академии, виднелась громада часов, чьи подсвеченные стрелки показывали без пяти минут девять, а чуть ниже едва колыхался огромный, тяжёлый герб академии, изображавший золотого оленя в зарослях плюща. Несмотря на поздний час, во всех трёх блоках учебного заведения тут и там горел свет, а под фонарями у входа мелькали люди в белых халатах.

Предъявив на входе удостоверения, смотрители тут же были переданы молодому парнишке – тоже в белом халате. Он быстро провёл служащих застеночными ходами, избегая ненужных встреч, и оставил их около дверей с золотой табличкой «Ректорат».

Внутри оказалось просторное помещение, напомнившее Цаниху кабинет-библиотеку Виконта, но с множеством столов и людей. Молодая девчушка (естественно, в белом халате) тут же подскочила к гостям и, учтиво улыбаясь, проводила их в дверь налево, ведущую непосредственно к ректору, а затем испарилась.

Учтиво постучавшись, двое смотрителей ступили на территорию одного из главных управленцев Государства. В кабинет Амаранты Лагерштанн.

Амаранта встала из-за стола. Это была очень высокая леди в годах, чей правый глаз закрывало тёмное кружево, лентой перетянутое через половину лица. Одним концом оно уходило за ухо, а другим цеплялось небольшой модной заколкой куда-то в волосы, белоснежные, как и кирпич, из которого была сложена академия. Суровое и худое, какое-то даже мужественное её лицо было исполнено такого спокойствия и уверенности, что сомнений не оставалось – перед смотрителями член Профессората.

– Госпожа профессор, – Цаних приложил правую руку к сердцу и чуть склонил голову. – Леонель Цаних и Уйке Риоль, смотрители Северных районов под командованием Кайла Хармонта, первый отряд.

– Проходите.

Уйке и Цаних прошли вперёд, к столу.

– Допрос проводил мой ближайший человек, доктор Вайль. Он был вызван с Четвёртого яруса, куда и отбыл сразу после завершения отчёта. Всё здесь.

И женщина подняла со стола папку с бумагами.

– Я хочу, чтобы вы ознакомились с самыми важными аспектами при мне. Вот, на первой странице. Детальная запись на последующих.

Цаних перенял папку и быстро заскользил взглядом по буквам, хмуря брови.

– Итак, он действовал по указу сверху, Хармонт тоже остановился на подобной теории. Но позвольте, никаких имён?

Леди ректор с лёгким недовольством посмотрела на Цаниха.

– Удивлена вашей неосведомлённости. Кодовые имена – Ящер, Лисица – имеют чрезвычайно важное значение. В кругу заговорщиков такие подобны отпечаткам пальцев, причём не обычных рядовых.

– Это религиозное восстание, как вы считаете? – неуверенно подала голос Уйке.

– С чего бы? – искренне удивилась леди Лагерштанн. Обойдя стол, она достала из недр выдвижного ящичка записную книжку и быстро пролистала её с самым задумчивым видом, будто обкатывая теорию во всех возможны ракурсах.

– Нет, совершенно точно нет. Кто бы ни вывел вас на эту идею, пусть даже такой человек, как лорд Д'Оревильи, гоните его в шею. О, не смотрите на меня так, у меня один глаз, но видит он больше, чем ваши оба.

Уйке с видом крайнего смущения опустила голову, Цаних же подозрительно прищурился.

– Агатис Мансфелд. Ваш человек?

Амаранта улыбнулась самыми краешками губ, и лишь на мгновение.

– Берегите его. По крайней мере потому, что при нём всегда есть устройство экстренной связи с отрядом химпатруля. И со мной непосредственно.

Смотритель хмыкнул и закрыл папку.

– Это копия?

– Естественно.

– Тогда позвольте поблагодарить и откланяться. Служу Профессорату.

– Проводить, – велела Амаранта, махнув ладонью девушкам, возникшим у дверей.

 

Уже на улице, морщась от зимнего ветра, Цаних вновь прогонял в голове прочитанное. Папка с допросом, зажатая у него под мышкой, никак не давала покоя: чутьё подсказывало, что подробное прочтение слов душевнобольного Штосса может пролить свет на тёмные пятная этой истории, и до штаба идти было практически невмоготу. Наконец не выдержав, Цаних остановился. Уйке притормозила тоже, обдав смотрителя очередным облаком дыма.

– Посвети, – велел Цаних, отходя с дороги. Открыв папку и придерживая страницы пальцами, он весь сжался, пытаясь защититься от ветродуя. Уйке встала рядом и раскрыла ладонь, на которой тут же загорелся мягким жёлтым светом крохотный бестелесный шарик.

Смотритель вгляделся в трепещущие страницы. Приветствие, доктор Вайль пытается разговорить параноидально и агрессивно настроенного Штосса, наконец, ему ставят укол… Цаних скачет с строчки на строчку, игнорируя целые абзацы описаний, целые фразы бесполезного лепета, вызванного инъекцией. Ага, вот же оно.

«Д.В: Ладно. Попробуем ещё раз. Как вас зовут?

Р.Ш: Р-Руэль Штосс.

Д.В: У вас есть жена, дети, должность?

Р.Ш: Жена Абигейл Штосс, в девичестве Д'Ариян, детей нет, должности лишён.

Д.В: Почему вас лишили должности, Штосс?

Р.Ш: Я убивал.

Д.В: Верно. Вы убили пятерых человек, совершенно несвязанных между собой. Вы сделали это по собственной воле?

Р.Ш: М-меня заставили.

Д.В: Кто? Вам задавали цели?»

Снова бессмысленные описания… Цаних нервно перелистывает страницу.

«Р.Ш: Ящер. Ящер давал мне имена, Лисица – план действий.

Д.В: Кто такой Ящер, господин Штосс?

Р.Ш: Я не знаю многого. Как мне пояснили, он… он….

Д.В: Не волнуйтесь,пожалуйста, сейчас вам ничего не угрожает. Продолжайте.

Р.Ш: …Он поставщик оружия, контрабандист. Помогает повстанцам перевозить оружие с яруса на ярус незамеченным. Давал наводки… наводки на людей, понимаете, которые узн-навали об этой схеме… Меня выбрали, как того, кого не сразу поймают, да и дочь… Дочь тоже к повстанцам ушла… Давно ещё, как мать при Водружении пришибли…»

О небо. В следующие разы надо просить вырезать повторы и бред, всегда сопровождающий инъекции типа таких.

«Р.Ш: Она мне писала, спустя двадцать лет писала, обещала встретиться, я пришёл, а там Лисица… Потом… Н-не…

Пациента сотрясают непроизвольные конвульсии, общее состояние ухудшается, пульс становится чаще, речь неразборчивее.

Д.В: Расскажите мне о Ящере и Лисице.

Р.Ш: Ящер… Видел его пару раз… В маске, правда не хотел быть узнанным, поди… Волосы тёмные, длинные. Обычно общался без слов, карточками какими-то, но однажды ругнулся… Первоярусник по акценту, связей, как грязи… Гнездится где-то на Третьем ярусе, мелкая аристократия, но это слухи ходили…»

Цаних захлопнул папку, не дочитывая, и несколько мгновений всматривался в темноту. По изуродованному лицу пролегла угрожающая тень.

– Уйке?

– Да, Леон?

– Сейчас ты немедленно возвращаешься к Хармонту и Агатису. Показываешь это обоим, достаёшь саблю и не спускаешь её с лорда Д'Оревильи. Игнорируй приказы, если что, бей на поражение.

Огонёк в руке искролова моргнул и пропал.

– Что ты…

– Быстро, Уйке! – рявкнул Цаних, вручая девушке бумаги и тут же отпихивая её от себя. – Немедленно спасай капитана!

 

Попасть на территорию Гнезда было несложно. Стража сопротивлялась, но лишь до того, как Цаних показал им чёрный билет.

Двери открыла горничная с белыми волосами. Взгляд её, направленный на Цаниха, был испуганным, но холодным – так смотрят на человека, которому не можешь противостоять, но очень хочешь.

– Отпереть кабинет, живо, – каркнул смотритель, срывая с лица шарф. Спица не шелохнулась.

– Я по чёрному билету, девчонка, – зашипел тогда Цаних, надвигаясь на миниатюрную девушку. – Знаешь, что это такое? Открывай кабинет своей копией, иначе пойдёшь по делу пяти убийств, как соучастница.

Спица глубоко вздохнула, но тяжёлый взгляд Цаниха выдержала. Затем развернулась и медленно, крепко хватаясь за перилла одной из боковых лестниц, поднялась на галерею второго этажа.

Кабинет выглядел точно так же, как и в последний визит сюда группы смотрителей. Тяжелым быстрым шагом пройдя вглубь, под цветные окна, Цаних наскоро задвигал ящиками стола, не особо понимая, однако, что ищет. То, что самонадеянный Виконт не удосуживался запирать свой собственный стол, являясь, разрази его небо, преступником, нервировало его с каждой секундой всё больше, пока… Пока в одном из ящиков, в самой глубине, не блеснуло что-то стеклянное. Цаних протянул руку и через мгновение вытащил на свет маску с блестящими стёклами в прорезях глаз. Чешуйчатую, хищную маску.

Выпрямляясь, он услышал, как взводится курок.

– Ах ты маленькая…

Спица стояла посреди кабинета, выставив перед собой элегантный дамский револьвер. Вся она, тонкая, с белоснежными волосами, больше напоминала сейчас ведьму из сказок, нежели придворную девчонку.

– Стоило догадаться, что ты с ним заодно, др-рянь, – оскалился Цаних. С собой у него не было ничего, кроме сабли: на всех четырёх ярусах было запрещено огнестрельное оружие, и иметь его разрешалось лишь членам Профессората, да высшей знати из Исторической ложи.

– Сдвинетесь – и я вас пристрелю, – тонким, ломаным голосом выдала Спица. – Клянусь, я не промажу. Вы не имеете права обвинять Виконта!

– Не имею права?! – Цаних озлобленно бросил маску в сторону, и девушка вздрогнула всем телом. – Это он не имел права распоряжаться чужими жизнями! Что, пожила под барским крылом пару лет, пригрелась и решила, что покрывать убийства, если тебя кнутами не избивают, это нормально?! Не промажешь, говоришь? Давай, стреляй! У тебя трясутся коленки, девка, и вот-вот обмочится платье. Опусти, не строй из себя защитницу – глядишь, и дадут меньший срок.

Лицо Спицы, по-девичьи нежное, с большими красивыми глазами, пересекла гримаса отчаяния. На долю секунды Цаних почувствовал к ней подобие уважения – такую можно было бы сломать о колено, а поди ж, лезет размахивать пукалкой, защищая хозяина. Что он её, правда с улицы подобрал?

– Почему вы не хотите разобраться прежде, чем сносить головы? Виконт – самый благородный человек из всех мне известных! Лисица уже долгие месяцы шантажирует его, и поверьте, в её силах разрушить Гнездо, а это – единственное место, что имеет для лорда значение! Он не имел выбора, кроме как помогать ей в обмен на сохранность всего, что он имеет в жизни!

– Глупое здание в обмен на человеческие жизни, а? Вообще, смотрю, ваши повстанческие иерархии не терпят порядка. Может, и Лису эту вашу кто-то шантажирует, и на самом деле она белая, пушистая, и не ест цыплят с фермерских участков? Ну, говори!

Цаних сделал два шага в обход стола, и Спица вскинулась, поведя дулом револьвера.

– Ни шага. Руки за голову!

– Или что?

– Или я выстрелю.

– Я надеюсь, детка, ты понимаешь, что выйти вместе мы сможем только если ты сдашься мне, как преступница, и расскажешь всё о своём хозяине, его хозяевах и хозяевах его хозяев. Смотри, выбор невелик: либо сокращённый срок исправительных работ, либо смерть, либо клеймо убийцы. Что нынче в моде у твоих сверстниц?

Цаних нервничал. Спица была моложе него лет на тридцать, если не больше, и вся эта комедия его утомляла. Чего она хочет сейчас? Выстрелить – так стреляла бы давно. Сохранить ему жизнь? Глупо, он ведь всё равно доберётся до лорда-предателя. А ведь не обманывало его чутьё с этим поганым аристократом…

– Хотя знаешь, что? Стреляй. Я всё равно отправил к Виконту своего человека, Хармонт вот-вот должен запросить подкрепление и повязать этого гада. Отпустишь меня – а я не уйду, пока не утащу тебя за волосы вместе с собой. В процессе возни ты наверняка прострелишь мне ногу или руку, и тащить тебя станет в разы неудобнее. Потом ещё лечить это, в мои-то годы… Ну? Давай, стреляй, если кишка не тонка. В безоружного старого человека.

И Цаних замолчал, опершись одной рукой на стол позади себя. Спица глубоко, судорожно вздохнула.

– Прекратите строить из себя мученика. Вы ворвались в дом моего хозяина, рылись в его вещах, а теперь, когда я пытаюсь оправдать его, продолжаете угрожать. Скажите, у вас есть семья?

– Глупый вопрос.

– Виконту он бы таким не показался. Всю жизнь он был один, и для него семья – это его единомышленники, которые каждую четверть оборота собираются в Гнезде. Высшая знать – его семья. Студенты-маги – его семья. Я – его семья. А между семьёй и чем угодно Виконт выберет семью.

– А я… выберу справедливость! - каркнул Цаних, в следующий момент резко выпрямляясь и швыряя перед собой тяжёлую чернильницу, схваченную со стола Виконта.

Спица вскрикнула и метнулась в сторону.

А затем раздался выстрел.

 

Хармонт не верил происходящему. Не прошло и часа после появления Виконта, когда Уйке ворвалась в штаб и кинулась на аристократа с саблей наперевес. Несмотря на приказы, она уже около десяти минут держала оружие у самого его горла, ожидая, когда капитан и шпион химиков ознакомятся с записью допроса.

Капитан Хармонт ознакомился. Но верить всё равно не хотел.

Один из его людей – шпион. Один из его лучших друзей – повстанец. Одно-единственное дело, поначалу никак с ним не связанное, двигалось в сторону самого мерзкого исхода из всех возможных.

– Виконт, послушай сюда.

Лорд, безучастно смотревший в стену, слабо дёрнулся на звук своего имени.

– Объяснись. Скажи, что людей, подходящих под это описание, на Третьем ярусе очень много. Скажи, что этого недостаточно, ты никакой не Ящер, а на идею с культом набрёл случайно, не имея желания увести нас от настоящего дела. Скажи, что Цаних проник в твой дом без всяких оснований и понесёт наказание, так как не найдёт ничего, что могло бы свидетельствовать против тебя.

Виконт прикрыл глаза и слабо улыбнулся. Кроме этого скромного движения он не сделал ничего – и этим ранил Хармонта ещё глубже, потому как вера в невозможное в нём возросла и окрепла.

На обеденном столе перед Виконтом лежали бумаги, над которыми они с капитаном ещё какие-то минуты назад горячо спорили. Тут были описания жертв, отчёты о всевозможных допросах и культах, о которых по ярусам ходили слухи, и многое другое. Теперь смотреть туда Хармонту было невыносимо.

Бесконечное разочарование щемило где-то за грудиной, по кускам пожирая то, что выстраивалось за жизнь. Учёба в магакадемии, значки в виде белых орхидей на лацканах пиджаков, совместное… буквально всё. Всё раннее юношество он провёл рядом с этим человеком, оберегая хитрого и едкого, но худосочного и слабого Виконта от остальных, а теперь не смог уберечь несколько людей от него.

Когда это случилось? Неужели за те несколько оборотов, что он шёл по карьерной лестнице, а Виконт раскидывал свою ловчую сеть, собирая в Гнездо светлейшие умы, что-то надломилось и треснуло в душе этого одинокого человека? Что явилось каплей, переполнившей чашу? Хармонт хотел озвучить каждый из этих вопросов, но вместо этого не мог выдавить из себя и обычного «Почему». Перед ним сидел чужой человек, и к шее его было приставлено оружие, которое с каждой секундой волновало Хармонта всё меньше.

– Я безоружен, Кайл, – тихо и хрипло от затянувшегося молчания сказал вдруг Виконт. – Я прошу тебя о разговоре наедине. Об одном и очень коротком перед тем, как ты вызовешь отряд и меня упекут в башню. Дело раскрыто. Ты обещал.

Хармонт неуверенно качнул головой.

– Неба ради, Кайл! Я не подниму против тебя руку, клянусь, но и не переживу, если ты будешь всю оставшуюся жизнь думать обо мне, как о психе-преступнике. Две минуты разговора – это столь много?

– Уйке… опустить оружие и за дверь.

– Господин Цаних не велел.

– Господин Цаних твой капитан? – раздражённо рявкнул Хармонт с таким видом, что искролову не оставалось ничего, кроме как отвести острие от шеи мага. Она стушевалась и, не пытаясь вернуть оружие в ножны, спешно вышла из комнаты. Агатис, тихий и незаметный мужчина, последовал за ней.

Виконт глубоко вздохнул, зажмурившись на доли секунд. Когда работаешь на подполье, следует ожидать, что однажды за тобой придут, и момент расплаты настанет. Но честно – он никогда не хотел, чтобы это случилось вот так.

– Начинай, – велел Хармонт, усаживаясь напротив. – И спрошу сразу. Всё твоё Гнездо гнилое изнутри, верно?

– Нет. Кайл, пожалуйста, я понимаю, как тебе обидно и больно. Мне, поверь, тоже. Но Гнездо тут ни при чём, наоборот – я пытался его защитить. Его и… Спицу.

– Стоило ожидать, – горько усмехнулся капитан. – Что никакая это не горничная. Слишком уж нежные руки.

– Я рассказываю честно и открыто, капитан, поэтому прошу не чернить также и девчонку. Она – последний человек, кто может навредить кому бы то ни было, и… В общем, дела восстания её не касаются, и всё, что связывает её с Лисицей и прочими – это случай. И я большую часть жизни старался увести её от этого как можно дальше.

– Ты слышишь себя, Виконт? Какое нам должно быть дело до этой девочки? Как вообще ты с этим связался?

– Кайл… Посмотри на меня. Я неудачник. Я всю жизнь был неудачником, всю жизнь был слаб – и находил союзников. Я любил наблюдать, быть в центре событий, но не умел общаться – и создал Гнездо. Место, где люди находят друзей, врагов и любовников становится для них значимо, а выходит, значим и я. Ничего при этом не делая, Кайл. Моя роль ничтожна. А Спица…

Виконт вздохнул и сплёл пальцы, пытаясь унять нервические движения.

– Она незарегистрированный маг. В возрасте двенадцати оборотов ее привел ко мне один хороший знакомый, в итоге оказавшийся повстанцем. Тогда мы с тобой только-только закончили учёбу, и я с удовольствием, из собственного даже научного интереса и тяги к азарту научил ее той малой части, которую умел сам, азам бытовой магии, но она была дерзка и невероятно любознательна. Кайл, она может собрать механизм из чего угодно, из палок и мусора, буквально! Каждая искра в её руках даёт в тысячи раз больше энергии! Она невероятный техномаг и светлый человек, и со временем я сделал самую большую ошибку. Я привязался к ней. Пытался оградить её от прошлого, отказался выдавать на службу повстанцам, а Лисица… Лисица появилась в один момент, как сработавшая пружина, и ловко взяла меня в оборот, угрожая отнять Спицу и это место. И я начал им помогать. Вот и всё. Я предатель. Страны, идей Профессората, твой собственный. Я не смог защитить Гнездо, а теперь могу быть убитым в любой момент, но прошу, если ещё немного осталось в тебе сострадания – отпусти Спицу. Не нужно приглядывать за ней, она умная девочка, и за последние восемь лет я выучил её достаточному количеству вещей, чтобы прожить в одиночку, но… Просто дайте ей этот шанс – жить.

– Я не могу быть уверен, что Цаних уже не задержал её, Виконт. Или даже убил – он непременно воспользовался чёрным билетом, а это разрешение на крайние меры, сам понимаешь.

Виконт закрыл лицо рукой и несколько мгновений сидел, не двигаясь.

– Хорошо. Я озвучил своё желание и всё рассказал. Уверен, она сможет скрыться, даже если ты начнёшь поиски. Что теперь будет со мной?

Хармонт промолчал. Затем встал, прошёлся до окна и замер, смотря в тьму улиц, но видя в стекле лишь своё отражение.

– Сейчас я выведу тебя на улицу, якобы к повозке, а Уйке и Агатис останутся, чтобы собрать материалы дела. Оказавшись снаружи, ты побежишь. Побежишь так далеко, чтобы к утру, когда во всех газетах будет твоё лицо, ты уже скрывался бы так надёжно, что ни одна уличная собака не смогла бы распознать в тебе Виконта Д'Оревильи. Ты понял меня?

Виконт отнял руку от лица.

– Кайл…

– Для тебя – капитан Хармонт. Одинокая жизнь в изгнании будет для тебя хуже смерти, Виконт, а насчёт Спицы я подумаю, но ничего не обещаю. Вероятно, установлю за ней слежку, и если ты вздумаешь выйти с ней на контакт, тут же повяжу тебя, как особо опасного в бегах. Если ещё хоть раз за свою оставшуюся жизнь ты покажешься мне на глаза, я клянусь, второй раз я в твои истории не поверю. Ты меня понял?

Виконт не ответил.

Спустились молча. На улице, мерцая в свете искр из фонарей, плотной пеленой падал снег.

Виконт некоторое время смотрел в небо, туда, где за завесой едва виднелись очертания парящего в воздухе Четвёртого яруса. Затем одёрнул щегольское пальто, пригладил волосы, собранные в модный низкий хвост, и двинулся было во тьму, но почти тут же обернулся назад. Кайл стоял в пятне фонарного света, смотря ему вслед.

– Жива ли леди Серафима, капитан Хармонт?

– Два оборота как почила, Виконт.

Лорд молча развернулся, взмахнув полами плаща, и двинулся прочь.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,67 из 5)
Загрузка...