- Всеблагой бог! – воззвал преподобный Альпин.

Слова его эхом прокатились среди деревьев Туманного леса. Альпин, высокий и худощавый, с бледным вытянутым лицом, стоял, воздев руки к облачному небу. Капли мелкого дождя стекали по его черному плащу и широкополой черной шляпе. Перед ним на коленях стояли его люди. Десяток божьих воинов склонили головы, внимая молитве. Их кольчуги и шлемы тускло блестели от влаги. Перед каждым на земле для благословления было сложено оружие.

- Господь наш! – вскричал Альпин. – Даруй твердости нашим сердцам. Силу нашим рукам. Укрепи в праведном гневе. Ибо мы пришли в этот край, лежащей в Тени, дабы исполнить волю твою. Именем твоим, Господи, мы истребим нечисть – богомерзкие порождения Князя Тьмы. Ибо по воле твоей нет места на земле созданной тобой никому, кроме человеков, наделенных душой и созданных по замыслу твоему. Помоги нам, Господи! Да будет так!

Закончив молитву, преподобный подошел к своей пастве. Каждому воину он возлагал руки на голову и тихо произносил: «Да пребудет с тобой Господь!». Затем касался лежащего на земле меча или топора со словами: « Да будет оно орудием Господа!».

Наконец, обряд был закончен. Альпин повернулся к лесу. Бесчисленная армия деревьев стояла неподвижно и безучастно. Но преподобного нельзя было обмануть кажущимся спокойствием. Он чувствовал. Они там. Вот почти неразличимая в сумерках лесного полога, скользнула между стволами тень. Вот зашелестели ветви дуба при полнейшем безветрии. Альпин хищно улыбнулся.

- С нами бог! – воскликнул он и указал воинам на логово врага. – Вперед! Во славу Господа!

Не дожидаясь воинов, Альпин первым шагнул под сень леса.

***

Уже на второй день похода по мокрому лесу им повезло. С вершины сосны разведчик различил среди крон деревьев бродягу. Спустя полчаса они были на месте.

На небольшой поляне росло дерево-бродяга. Толстый бугристый ствол его отливал медью, а широкие глянцевые листья светились ярко-красным. У самой вершины, там, где ствол утончался, виднелось лицо, образованное из дупла, двух выемок и наплывов коры. Заметив людей, бродяга вырвал корни из земли и попытался скрыться, оставляя за собой полосу вывернутого дерна. Но двигался он слишком медленно. К дереву подбежали трое воинов с топорами. С десяток ударов - и несущие корни были обрублены. Из глаз бродяги потекла тягучая темно-красная смола. Размахивая ветвями, с протяжным стоном дерево рухнуло на землю.

К рухнувшему великану подошли остальные воины. Взметнулись топоры. Полетели во все стороны ошметки древесины и ярко-красные капли сока. Стая птиц, испуганно крича, поднялась в небо. Из глубин леса раздались стоны других деревьев-бродяг, оплакивающих своего собрата. Альпин улыбнулся. Этот плач был музыкой для его ушей.

***

На пятый день один из воинов обнаружил вход в тоннели гномов. Порыскав по округе, солдаты Господа нашли другие норы-лазы, ведущие в подземный лабиринт карликов. У десяти из одиннадцати входов были разведены костры из зеленых ветвей. Плотный, удушливый дым потянулся под землю.

Из единственно свободного входа повалили гномы. Ростом по колено взрослому человеку, с бледно-серой кожей, складками на месте ненужных под землей глаз, с огромными ушами летучей мыши, на открытом воздухе они бестолково суетились, сослепу натыкаясь на корни и стволы деревьев. Люди с хохотом били гномов дубинами и обухами топоров. А Торн – самый огромный из солдат - просто давил их своими сапожищами. Карлики пронзительно пищали.

***

На тринадцатый день им удалось поднять из кустов фавна. Они шли мимо колючих зарослей ежевики. Один из солдат бездумно колотил копьем по ветвям, осыпая сизые ягоды. Внезапно из кустов выскочила какая-то тень и бросилась наутек. На бегу фавн горбился и испуганно блеял. Его копыта выбивали дробь по корням. Фавну уже почти удалось скрыться в чаще деревьев, когда Джон-лучник вскинул свое оружие. Три стрелы, одна за другой, пронзили лохматую спину. От удара, фавн полетел на землю и еще пропахал полметра своим носом, под свист и восторженные крики воинов.

***

К тридцать первому дню похода Альпин явственно чувствовал усталость своих людей. Воины больше не шутили и не пели песни. Лица побледнели и осунулись. Взгляды сделались угрюмыми. Сказывались ночевки на холодной земле под нескончаемым дождем. Припасы подошли к концу. А те, что остались, все стремительнее покрывались плесенью.

Работу за это время они проделали отличную. Срубили еще пять деревьев-бродяг. Разорили еще два поселения гномов. А Торн метким броском копья уложил единорога. Но самой главной удачей преподобный считал казнь ведьмы. Предательница рода людского свила себе гнездо в самом сердце леса. Одним туманным утром они наткнулись на ее хижину – скособоченный шалаш из ветвей и шкур. Вокруг жилища стояли шесты с насаженными на них черепами животных. Хозяйка появилась у дома почти одновременно с воинами. Это была неопрятная старуха в лохмотьях, с вязанкой хвороста за сгорбленной спиной. Альпин щелкнул пальцами и двое воинов схватили ведьму. Она билась в их руках, что-то нечленораздельно мыча. Преподобный приблизился к предательнице. Та смотрела на него с ненавистью из завеси сальных седых волос. Альпин пальцами насильно открыл ее рот, чтобы убедиться в отсутствие языка. Но старуха как-то извернулась и вцепилась в кисть преподобного кривыми желтыми зубами. По счастью, на руках у Альпина были перчатки из шкуры дракона. Один из воинов успокоил ведьму ударом рукояткой меча по голове. А потом старуху повесили.

Альпин смотрел на безобразный плод, раскачивающийся под ветвью могучего ясеня, и в который раз спрашивал себя. Как человек может отвернуться от Господа дарующего животворящий свет? Почему уходит в тень к тварям, лишенным души? Почему покидает каменные города с прекрасными храмами, прямые и ровные дороги, плодородные поля и тучные пастбища? Зачем прячется в лесных дебрях? Неужели Князь Тьмы на равных может спорить за душу человеческую с Господом? Но бог пока не отвечал Альпину, видимо считая раба своего пока недостойным причаститься тайн мироздания...

А уже на следующий день Господь вывел их к озерку, где обитал водяной. Торну удалось ударом копья убить безбожную тварь. Совместно с другими воинами он вытащил из воды бледную рыбообразную тушу с почти человеческим лицом и парой коротких неуклюжих ручек. « Кто хочет свежей рыбки?» - взревел воин-великан. Остальные ответили ему восторженными воплями и бросились разводить огонь. Альпин посчитал за лучшее не вмешиваться. Солдаты были слишком злыми и голодными и вряд ли послушали бы его увещевания. Поэтому, когда куски мяса водяного зашипели на углях костра, он лишь отодвинулся подальше, бормоча молитвы.

На следующий день преподобный приказал возвращаться в форт.

***

Возвращались они через Пустоши. Такую дорогу преподобный выбрал специально, чтобы посетить лагерь новообращенных эльфов. Почти весь день они шли по пыльной сухой равнине, лишь кое-где поросшей низкорослым колючим кустарником. Наконец, впереди, показался забор из заостренных кольев ограждающий лагерь.

Поселение принявших истинную веру эльфов состоял из рядов палаток. Между ними бродили обитатели – все как один одетые в грубые рубища, худощавые, с подстриженными гривами и обвисшими заостренными ушами. Иногда по улицам проходил патруль людей-стражей, отталкивающих плечами замешкавшихся на пути эльфов.

Альпин собрал лагерников на площади поселения и прочел им проповедь. Он сказал, что знает о голоде среди эльфов и что иные ропщут. Но умерщвление плоти есть благо для возрождения души. И призвал больше трудиться во славу Господа их, спасенных из безбожных лесных убежищ. Затем преподобный прочел благодарственную молитву. Эльфы нестройно вторили ему, подняв к небу огромные лиловые глаза.

Люди Альпина расположились на отдых в бараках стражей, но сам преподобный посчитал, что недостаточно вдохновил свою паству. Он отправился на стройку нового храма – единственного основательного здания в лагере. Здесь он включился в работу эльфов. Подставлял плечо под огромные бревна, налегал на рукоятки тачки, доверху наполненной землей, дробил тяжелой кувалдой камни. Работа, под пение священных гимнов, закончилась лишь в темноте. Усталый, но довольный Альпин отправился ночевать в бараки стражей.

Он уже прошел половину пути, когда дорогу ему заступил старый эльф. В руках он держал предмет, похожий на коробку, укутанную в тряпье. В свете факела, которым освещал себе дорогу Альпин, глаза эльфа замерцали таинственным светом.

- Господь с тобою! – сказал старик. – Ты проводник истинной веры. Каждое твое появление у нас подобно восходу солнца, освещающего возрожденные души. Мы благодарны тебе за божественное пламя. И хотим передать скромный дар.

- Ничего мне не надобно, - ответил Альпин. – Лишь бы вы были крепки в вере.

- И все же прими наш дар. Этим ты согреешь наши возрожденные души.

Эльф скинул тряпье наземь. Под ним оказалась небольшая клетка. В ней сидело маленькое, размером с кошку, существо. Оно было покрыто коричневой шелковистой шерсткой и имело длинный гибкий хвост. Тонкими, почти человеческими, ручками существо держалось за прутья клетки. А огромные золотистые глаза смотрели прямо на Альпина.

- Это брауни, - пояснил эльф. – Это создание Господа. Просто смышленое животное. Когда-то мы держали их в домах. Они спасали нас от крыс и насекомых. Возьми его, прошу!

Старик ткнул клеткой прямо в Альпина. И тому ничего не оставалось, как принять дар эльфов. Брауни восторженно защебетал.

***

Наконец, спустя еще несколько дней они достигли форта. Альпин с удовольствием оглядывал новые поля, сады и пастбища, эти плоды человеческого труда, появившиеся за время их отсутствия. Ворота форта гостеприимно распахнули свои тяжелые створки, впуская солдат Господа. За толстыми бревенчатыми стенами воинов обступили родственники и друзья. Довольно быстро всех солдат разобрали по домам, праздновать счастливое возвращение. Альпин остался один. Он обратил взор к храму и стал молиться.

Погруженный в молитву, преподобный все же услышал шаги за спиной. Он обернулся. К нему робко приближалась хрупкая белокурая девочка лет тринадцати, одетая в простое серое платье, фартук и чепец. Это была воспитанница преподобного – Элиза. Ее родители умерли от зеленой лихорадки. А так как отец ее был непутевым братом Альпина, тот посчитал своим долгом взять сироту к себе.

- Благодарение Господу, вы вернулись, - пряча глаза, тихо сказала Элиза.

Альпин уже хотел было отчитать девчонку, не дождавшуюся его дома, как его перебил щебет брауни, сидевшего в укутанной плащом клетке на руках преподобного.

- Кто это? – округлила глаза Элиза, разом сбросив с себя робкий вид.

Альпин, молча, откинул плащ.

- Ой, какой! – восторженно пискнула девочка и выдернула клетку из рук преподобного.

- Ты не должна выпускать его из клетки, пока мы не разъяснили суть этого существа, - строго сказал Альпин.

Но воспитанница его не слушала. Она кружилась на месте с клеткой в вытянутых руках. И ее звонкому смеху вторил мелодичный щебет брауни.

***

Тьму храма нарушал лишь слабенькие огоньки нескольких свечей. Альпин на коленях стоял перед нишей со статуей Господа и истово молился. Он был один. Воины предавались пьянству в кругу счастливой родни. А Элизу нельзя было оттащить от клетки с брауни.

- Господи! Освети их своим яростным пламенем. Согрей их слабые души своим раскаленным дыханием, - шептал преподобный.

Закончив молитву, Альпин заговорил о том, что мучило его в последнее время.

- Я недостойный слуга Твой. Сомнения гложут меня. Перестал я быть твоим разящим мечом. Должен ли я сохранять жизнь эльфам? Или предать их смерти? Ибо вижу в глазах их лукавство. Не верят они в твое величие, но подчиняются лишь силе. И согрешил я, приняв от них богомерзкий дар. Что же мне делать? Дай мне знак!

В ответ на это громко бухнули двери храма. Застучали каблуки сапог. Альпин обернулся. К нему спешил храмовый служка.

- Ваше преподобие! – кричал на ходу юноша. – Беда! Эльфы перебили стражу и бежали из лагеря.

- Вот оно! – взревел Альпин, вставая с колен.

Он схватил служку за руку и потащил за собой. Они выбежали из храма, промчались по пустынным в этот темный предрассветный час улицам и, наконец, оказались у дома преподобного.

-Элиза! Элиза! Просыпайся! – закричал Альпин с порога.

Но ответом ему было молчание. Продолжая звать несносную девчонку, Альпин вбежал в ее комнату. Это была маленькая каморка, в которой из мебели была только кровать и сундучок со скудными пожитками. На сундуке стояла пустая клетка с открытой дверцей. Но Альпин не обратил в тот момент на это внимание. Он подошел к кровати. Элиза лежала на спине. Глаза ее остекленело уставились в потолок. А кровь из прокушенной шеи окрасила красным ее тощую подушку. Альпин снова посмотрел на клетку. Потом на распахнутое маленькое окошко.

- Вот зачем был этот дар! – прошипел Альпин. – Но вы, твари, не знали, что я живу не один. Бедное дитя!

Он склонился над Элизой и закрыл ей глаза. Потом обернулся к служке, стоявшему с разинутым ртом и распахнутыми в ужасе глазами.

- Собирай людей к храму, - сказал ему Альпин.

Юноша кивнул и, стремглав, бросился выполнять поручение. Преподобный прошел к себе. Снял со стены панцирь и надел на себя. Опоясался мечом. Вернулся к Элизе и поднял на руках ее тело. Голова девочки безвольно откинулась назад, открывая смертельную рану. С телом воспитанницы на руках Альпин вышел из дома.

На улицах уже толпился народ, созванный служкой. Многие с оружием в руках. Они выкрикивали какие-то вопросы, но Альпин не слушал их. Со своей ношей он прошел через толпу к храму. Дом Господа был все так же пуст. Преподобный приблизился к статуе и бережно положил у ее ног Элизу.

- Вот моя жертва, могучий Господь, - сказал Альпин. – Благодарю тебя, ибо ты спас меня и указал верный путь. Клянусь тебе, что отныне не будет в моей душе место сомнения. Во славу тебе я сожгу все леса и истреблю всех тварей, что не склонятся пред твоим священным пламенем. Да будет так!

Преподобный поднял глаза на Господа. И показалось ему, что в этот момент его бог чуть склонил отягощенную рогами голову. Глаза его полыхнули подземным красным пламенем. А на губах мелькнула усмешка, обнажившая волчьи зубы бога.

Все это длилось лишь миг. Но этого было достаточно Альпину. Воодушевленный, он вскочил и бросился из храма, неся людям Господню волю.