Пустой барабан

«Бог создал людей, а мистер Кольт сделал их равными,» — слова безызвестного шерифа.

 

 

Когда Солнце оделось в серые тучи, разлился дождь и грянул гром, на дороге с севера показался один единственный путник. Он был без лошади, и поклажа его не могла похвастаться размерами. Голову его покрывала белая фетровая шляпа, а на плечах был поношенный пиджак, который когда-то, конечно, стоил больших денег. Главное, на ремне у путника блестели два начищенных револьвера работы дворфов. В этих краях, на границе границ никогда и не видели такой роскоши. Тут оружие имели только шерифы, да разбойники, и то, оно на каждый второй выстрел давало осечку, если не калечило стрелка. Поэтому давно не пахло в городе порохом, а люди умирали лишь от холеры и спиртного. Но эти револьверы мортальской стали обещали всё изменить в ближайшее время.

 

Странник неспешно шёл, расправив грудь и подняв лицо навстречу ветру. Сапоги его шлёпали по дорожным лужам и собирали мокрую грязь. Дождь усилился и превратился в страшный ливень. Огромные капли всё чаще ударяли путника по плечам и полям шляпы. В наступившей неестественной тьме был виден город под холмом — город Ин'Оре.

 

Несмотря на непогоду, человек всё равно не изменял темпа ходьбы. За каких-то семь минут он добрался до самого города и остановился посреди улицы. Чуть приподняв шляпу, он разглядывал исподлобья маленькое поселение. В свете сверкающих молний, он видел дощатые дома от одного до трёх этажей: салун, три лавки, и, не считая десятка жилых домов, трактир с горящими окнами. Увидя последний, довольный странник зашагал прямо ко входу.

 

Колокольчик над дверью звякнул. В прихожей пара вешолок, две скамьи и стойка, за который сидел эльф в строгом костюме. Эльф читал газету — явно просроченную на месяц, ведь в этот город редко привозили товары. Новости самого курьера были свежее текста в этой газете. Путник тем временем подошёл к стойке и снял мокрую шляпу, прижав ту к груди. Под белыми полями скрывались длинные золотые локоны и дерзкие глаза изумрудного цвета.

 

— О, день добрый! — поздоровался жизнерадостно странник.

 

— Здравствуйте, — консьерж сложил газету и грациозно повернулся к путнику. — Чем могу быть полезен?

 

— Такой эльф, как вы может мне помочь только в одном. Мне нужна комната недорогая, но и не клетка в подвале, — сказал странник.

 

— Я вас понял, — эльф открыл шкафчик у себя за спиной и снял с одного из крючков маленький ключ. — Пять баксов за ночь. Оплаты сейчас или потом?

 

— Может потом и не получится, — загадочно сказал посетитель и бросил на столешницу несколько монет.

 

— Только распишитесь здесь, — консьерж пододвинул бумагу.

 

В одну строчку путник вписал имя, а в другую напротив — размашистую подпись. Эльф вернул листок и посмотрел:

 

Кевин Вайрес

Он кивнул в знак того, что всё в порядке, и протянул ему ключ.

 

— По лестнице на второй этаж, — сказал консьерж.

 

Как только ключ упал ему в ладонь, Кевин развернулся и пошёл к лестнице, но на полпути развернулся, ибо хотел что-то сказать. Только тут эльф увидел два серебристых «Кольта» с рукоятками из железного дерева, и рука его невольно потянулась к обрезу под столом.

 

— Мистер, а скажите, не встречали ли вы такого человека? — спросил путник и достал из кармана сложенный вчетверо лист.

 

— Можно поближе — я плохо вижу, — сказал эльф и перевалился через стойку.

 

На развёрнутом объявлении красовался портрет молодого мужчины приятной внешности с короткими усами и тёмными кудрями. Точно нельзя было сказать, чем же заслужил этот человек цену в двести тысяч долларов за свою голову.

 

— Ну не знаю, — с сомнением произнёс он. Черты лица казались ему знакомыми, но не более. — Имени то нет. У нас часто кто-нибудь останавливается на один-два дня, кто-то — только на ночь. Всех не запомнишь, а этот человек совсем обычный. Может он бороду отрастил, а может усы сбрил…

 

— Понятно, — разочарованно произнёс Эрик и убрал листок в карман.

 

— А вы сообщили об этом шерифу? — поинтересовался консьерж.

 

— Вы близко с ним знакомы?

 

— Он мой брат, — ответил эльф.

 

— Понятно. Завтра же ему сообщу, — Эрик улыбнулся на прощание и пошёл к лестнице. — Куда, ещё раз?

 

— Второй этаж.

 

Странник скрылся. Эльф смерил брезгливым взглядом следы от грязи на полу, вздохнул и сел обратно. Займётся этим позже. Вряд ли ещё кто-то посетит трактир в такую непогоду. Он оказался абсолютно прав.

 

***

Весь день шёл дождь, и путник провёл время в своей комнате, начищая до блеска револьверы. Одежда его мокрая до нитки висела на крючке, вода капала на половицы и протекала вниз. А дождь без конца выстукивал безумную дробь по крышам домов. Сутра, разузнав от того же консьержа о местных заведениях: салунах, магазинах и ремесленных лавках, странник в белой шляпе, не удосужившись поесть, направился прямиком в бордель. Безусловно, здесь то должны были знать мужчин, которые не брали номера в отелях.

 

Кевин, когда зашёл внутрь, сразу приметил, кто был здесь главный. Время было ранее. Активная деятельность тут проходила по вечерам, когда ковбои с деньгами, ремесленники и другие после нудного рабочего дня желали развеяться с кружкой пива в руке и женской красотой на уме. Из работниц заведения были только молодая подтянутая девушка-эльфийка у бара и женщина лет сорока. Последняя стояла с внешней стороны стойки, неспешно потягивая сигарету и о чём-то тихо болтая с проституткой.

 

— Ты смотри, — сказала женщина при виде Кевина. Вторая за стойкой сразу поправила разрез на груди и волосы, забранные сзади и открывающие заострённые уши.

 

— Добрый день, дамы, — он приподнял шляпу и поклонился.

 

Сорокалетняя хозяйка сразу обратила внимание на револьверы. «Наёмник, — подумала она. — Бандиты с такими не ходят.» Она улыбнулась на столь хорошие манеры гостя и сделала лёгкий реверанс.

 

— У нас пока только Ника свободна, — она кивнула в сторону рыжеволосой эльфийки. — Но, поверьте, лучше неё вам не найти!

 

Ника, как будто смущённо, опустила глаза и повела плечами, свободными от короткого платья. Кевин издал смешок и виноватым тоном сказал:

 

— Да нет, у меня есть уже девушка.

 

— О, любовь! Как мило, давно я о таком не слышала, — рассмеялась хозяйка и помахала рукой в перчатке, разгоняя табачный дым.

 

Кевин решил умолчать о том, что девушка не одна, и что «любовь», вскормленная обещаниями и неумелыми стихами, ждёт его, буквально, в каждом городе, через который он проходил. Да, это подло. Он сам это признавал и был не в восторге от своего поведения. Он был от природы личностью романтичной, что не шло ему на пользу. Пусть, хоть этот городок не будет театром его интриг. Хватит с него.

 

— Анжелика Клау́дус, — протянула хозяйка руку. Путник пожал её и сам представился:

 

— Кевин Ва́йрес. Я здесь по другому поводу. Ищу одного человека.

 

Анжелика не удивилась — чего ещё можно ожидать от человека с такими револьверами. Она махнула рукой, призывая его продолжить. Путник извлёк из кармана пиджака желтоватый листок бумаги и показал ей. Хозяйка, а из-за её плеча и проститутка Ника, воззрились на портрет.

 

— А как зовут? — подняла глаза Анжелика. — В отелях документируют всех постояльцев, и мы тоже стараемся… по возможности.

 

— Не знаю. Этого не сказано, — ответил Кевин.

 

Анжелика снова посмотрела на объявление, стараясь вспомнить видела ли она кого-нибудь похожего в последние дни. Такой типаж разнился с образом неотёсанных похотливых фермеров из их основной клиентуры. Она бы сразу приметила его, зайди тот в бордель. Анжелика повернулась к Нике и вопросительно посмотрела.

 

— Ника?

 

Та сделала большие глаза и помотала головой.

 

— Не знаю, — сказала она. — Я не видела.

 

«Ох, эти женщины!» — мысленно вздохнул Кевин. Его ладонь нырнула в карман брюк и, вернувшись, уронила на стол несколько центов, которые Ника сразу смахнула своей худенькой ручкой.

 

— Мари. Она говорила, что приютила какого-то приезжего за дополнительную плату. На людях он не показывается. Говорит, что он её даже не трахает, — заговорила эльфийка. — Зато, знаю, что ранним утром он ходит за холм уже как три дня.

 

— Три дня, — повторил вслух Кевин. — Может скоро уехать. Рано утром это во сколько?

 

— А не знаю. Часа четыре-пять, — навскидку сказала проститутка.

 

— Надеюсь, мне не придётся платить за ваше молчание, — странник обвёл дам взглядом, и стало понятно, что придётся. Опустошать и так слишком лёгкий кошелёк было неприятно.

 

— Ну что, мистер Венереум, не хотите испить со мной бокальчик? — предложила Анжелика, забрав свои семьдесят центов.

 

— Нет, спасибо. Зайду в трактир поесть, а пить до еды не по мне, — отказался Кевин, уже в дверях.

 

«Четыре-пять, когда солнце только встаёт — умно-умно, — говорил про себя странник, пока преодолевал совсем короткий путь до трактира. — Интересно, что он там делает? На его месте я бы уже бежал за границу. Но я ему благодарен — если бы он так поступил, я бы его не нагнал так быстро. Вряд ли, при здешнем шерифе я смогу застрелить его прямо в городе. Подкараулю на холме, а там уже разберёмся.»

 

Куриный шашлык, пусть и вчерашний, вдоволь удовлетворил Кевина, и кружка горького пива хорошо зашла после сухого мяса. Он сел за столик снаружи под навесом и наблюдал жизнью на улицах города. Гигантские лужи после вчерашнего дождя блестели на земле, и нельзя было угадать с глубиной — где кромка воды доставала не выше стопы, а где лошади утопали по колено. Ковбой в красном платке вёл стадо через улицу. От овец скверно пахло, так что Кевин вновь приложился к кружке, чтобы вдохнуть резкий запах пива. Он не надеялся увидеть на улице человека с объявления, но надеялся увидеть намёки на него — например, ту же Мари. Но он видел только синий мундир и золотую звезду на нём. К нему, щурясь на один глаз, шёл, звеня шпорами, шагал шериф.

 

Шериф, в отличии от своего брата, носил волосы короче в хвосте сзади. Из под воротника выглядывал шейный платок, а в кобуре на самом видном месте, на груди висел длинноствольный Ремингтон. Шериф, не говоря ни слова, сел за столик Кевина, положил чёрную шляпу рядом с его пустой тарелкой. Путник отпил из кружки и добродушно посмотрел на него.

 

— Шериф, — сказал он приветственно.

 

— Здравствуйте, мистер Вайрес. Полагаю, вы мне покажите листовку разыскиваемого преступника? — сразу приступил к делу констебль.

 

Кевин кивнул и протянул ему объявление, после изучения которого шериф спросил:

 

— Есть ли у вас право на разыскивание преступника?

 

— Там написано «живым или мёртвым». По закону любой человек может сдать покойника властям, даже не профессиональный охотник, — ответил Кевин.

 

— А почему тут не указано имя? По-моему, без имени нельзя убить преступника. Вдруг это похожий человек или брат близнец? Знаете, мистер Вайрес, — его низкий баритон звучал подозрительно, — мне кажется, что имя здесь было — вы просто его скрыли.

 

Кевин вздохнул. Конечно, человек, знакомый с системой лично, сразу разглядел подвох. Он сунул руку во внутренний карман, достал оттуда бумажную полоску и протянул эльфу. Шериф прочитал имя на ней и вскинул пепельные брови.

 

— Это то, о чём я думаю?

 

— Да, всё верно.

 

— Но… Странно видеть эту фамилию здесь. Это же его младший сын? Вы не знаете, за что он разыскивается?

 

— О, нет-нет. Это что-то вроде государственной тайны. Вся семья его была повешена в столице две недели тому назад, — сказал Кевин.

 

О том, как он нашёл это объявление в украденной сумке столичного полицейского, что говорило о нежелании власти распространять дело, охотник предусмотрительно не стал рассказывать.

 

— Не к добру это всё, — покачал головой эльф. — По-моему, страна наша скоро будет в полной заднице. Если уж их всех казнили...

 

— Но к этому человеку у власти наибольший интерес, — ткнул пальцем в листок охотник. — Уж не знаю, что о́н сделал или не сделал, но я единственный вышел на его след, который вывел меня сюда к границе. Главное, теперь его не спугнуть, ибо за границей могут возникнуть проблемы. Я настоятельно попрошу вас, шериф, не мешать мне! Это мои деньги. Не зря же я пережил трёх лошадей и вывалил огромные деньги на паровоз по дороге сюда.

 

— Я понимаю вас, — констебль вернул ему объявление. — Знаете, эльфы не так любят деньги, как люди. Мои праотцы обходились без них, и только человечество приучило нас к деньгам. Забирайте и этого человека, и свою награду. Но я разрешаю вам стрелять только в преступника и народ попусту не пугать.

 

— Я убью его на холме рано утром, — тихо сказал Кевин.

 

— По-моему, это хорошая идея, — одобрительно закивал эльф. — Я Аарон Танту́м, кстати. Если что — обращайтесь.

 

Шериф Аарон встал, надел обратно шляпу и ушёл. Кевин попросил ещё кружку пива, пересчитал деньги, и погрузился в размышления. Полоску бумаги с именем он осмотрительно убрал обратно. Надпись на ней не должен был видеть никто в этом городке, а не то встревоженный народ спугнёт жертву. Ещё нескоро до Ин'Оре дойдут вести о том, какой переполох случился в столице. Власти думали, что усмирят население, но наоборот — казнь революционеров, чуть не вызвала саму революцию. Последний член семьи заговорщиков ещё ходил по земле и распространял идеи своего знаменитого отца, что грозило нынешнему государству гражданской войной. Кевина не интересовали политические тонкости, ему просто нужны были деньги.

 

Зачем ему эти деньги? Шестизначное число могло заинтересовать любого — от ковбоя до государственного чиновника. У Кевина Вайреса не было отца, матери, сестры. Ни одна из десяти любовниц точно не годились ему в спутницу жизни. Друзья его — скорее товарищи, раскиданные по всей стране, с которыми он волей судьбы попал в одну беду. А миротворческих целей он перед собой точно не ставил, не говоря уже о завоевательных. Зачем же тогда ему деньги? Даже сам Кевин Тодд Вайрес не мог дать ответ на этот вопрос. Всем нужны деньги, ведь он — такой же жадный, как и все люди — увидев объявление, кинулся на поиски. Он был великолепным следопытом и иногда зарабатывал на жизнь убийствами. Безусловно, то были гроши, а о работе в госструктурах он слышал не лучшие вещи. Сорвать такой куш в две сотни тысячи баксов, для него было невероятно. Именно потому он и был теперь здесь на границе границ, ища последнего из детей Авраама Линкольна — Томаса Линкольна III.

 

***

Мир утонул в ночной мгле. Потерял цвета, формы. На высоте прохладный ветер был просто ледяным без солнечного тепла. Где-то в траве стрекотали цикады — их пение заполнило всё вокруг и казалось, что щекочет кожу. Силуэт путника сливался с тенью холма.

 

Кевин неспешно поднимался по крутой тропе вдоль склона. В руке у него покачивалась керосиновая лампа, и, зачем он её взял, охотник сам не помнил. Зажигать её он не хотел. Зайдёт за холм — тогда может и зажжёт, чтобы совсем не забыть, как выглядит тропа. На поясе у него, как обычно, бряцали гномьи револьверы, уже начищенные и заряженные. Все пазы на самодельном ремне занимали патроны, которые в последние недели для него были дороже самоцветов. Пятьдесят с лишним боеприпасов тридцать шестого калибра лежали в мешке за спиной, и ещё четыре барабана — в патронташе. Таких не сыщешь дальше Юго-Восточной дуги1 и, тем более, не сделаешь.

 

Кевин наконец обогнул холм по склону и понял, что, чтобы не сломать шею, пока он спускается вниз, стоило всё-таки скормить лампе спичку. Головка вспыхнула, и он поднёс огонь к короткому фитилю — фонарь слабоватым светом озарил уходящий вниз склон, покрытый высокой травой. Аккуратно, шаг за шагом он спустился вниз.

 

Ин'Оре находился у холма, что сгорбился на перевале низких Ангуиских гор, из которых и состоял пограничный хребет. Холм был самым лёгким переходом через границу. За ним начиналась бесплодная пустошь, уходящая далеко на Юг. Кевин знал, что с этой стороны у подножия стояли руины старой крепости. Крепость раньше была заставой, что охраняла южные границы. Но уже как триста лет по пустыне Виамортем лишь вольный ветер гонял пыль, да Солнце сушило и без того мёртвую землю. Враги, приходившие с этой стороны уже забылись, как и кровопролитные войны прошлого.

 

Сейчас скудное свечение лампы выхватывало из темноты разрушенную стену и треснувшую арку, обозначающую вход в крепость. Внутренний двор был отчасти завален обломками, каким-то мусором, который скрывался под жёлтой травой. Он пересёк двор, с интересом оглядываясь и фантазируя, как будут выглядеть развалины при свете дня. Осторожно перешагивая через обломки, Кевин по хорошо сохранившейся лестнице взобрался на бастион.

 

Он не мог узреть широкого пустополья пред собой, но видел бесконечный звёздный небосвод. Тонкий серп Луны невысоко висел, а далеко за ним сверкали миллионы звёзд, которые однако казались столь же близкими. Странник ненароком засмотрелся на эту красоту. Для людей, гномов, эльфов весь мир был тут на земле, и лишь единицы задумывались, что происходит далеко-далеко, выше самого неба. Есть ли там жизнь, такие же земли или то дом Богов, куда путь им закрыт? Звездочёты говорили, что у звёзд живут никто иные, как драконы, древние змеи, покинувшие мир ещё до появления человека — о них говорили только эльфы, как о своих старинных врагах.

 

Кевин прошёлся вдоль стены. Она долгой ломанной линией огибала пространство под холмом. Заросшие колючим плющом бойницы, походили на пустые глазницы, а проход с сорванными воротами — на широко раскрытый рот в последнем стоне, что делало из крепости башку этакого мертвеца. Каменный рыцарь, упокоенный на своём посту.

 

«И что же забыл младший сын Линкольна в таком Богом забытом месте? — думал путник. — Что может он здесь прятать или с кем встречаться?»

 

Он поднёс лампу к запястью и посмотрел на циферблат часов — он одолжил их у консьержа, взамен оставив ему почти все свои деньги в залог. Было почти четыре. Он вернул часы в карман. И правда, узкая полоска света уже обозначила горизонт между небом и землёй. «Пора.»

 

Кевин быстрым шагом спустился с оборонительной стены. Оказался во дворе. Правый вход был завален — арка обвалилась, поэтому он напрямик пошёл к тому, в который ранее вошёл. Но вдруг, пересекая двор, он заметил кое-что. В прошлый раз он двигался по краю и не заметил, что посреди двора не было той вездесущей травы, а её граница ровным кругом окружала пустой участок. «Что это?» — спросил сам себя Кевин и нагнулся, освещая почву. Там он разглядел две свежие нацарапанные линии, которые, похоже, были дугами большой окружности диаметром не меньше шести ярдов. Он внимательно пригляделся к рунам, которые были заключены в меж чертами. Надпись оказалось слишком длинной, так что пришлось пройти вприсядку вдоль дуги, чтобы прочитать.

 

Ţην πύλη να nosnemgA να MMD προς τα βόρεια, æ «Κρίνος»

 

Он не сразу понял, но потом в памяти Кевина всплыло — язык Тигосаен! Язык магов, который они используют в заклинаниях. Кевин не был больно образован и понял лишь то, что сами слова читались справа налево, но следовали друг за другом в обычном порядке. К сожалению, прочитать руны он не мог. Единственное, он заметил число «MMD» из эльфийской системы, которые, если он не ошибался, на человеческий лад было немалым.

 

Внезапно его взгляд зацепился за слово «nosnemgA». Что-то знакомое было в нём. «Наоборот,» — вспомнил Кевин. «nosnemgA» — «Agmenson».

 

— Агменсон! — стукнул себя по лбу странник.

 

Большое число, название столицы страны, да к тому же рунный круг на языке заклинаний — всё это очень напоминало портал. Но портал возможен только при наличии двух магических шаров из некого магического камня на разных концах абстрактного пути. Точно, он видел один такой недалеко от Агменсона в часовне, и над ней, как раз, было написано «Κρίνος» — «Лилия», что знали все горожане! А ещё он помнил, что стояла специальная подставка из Мёртвого камня, который не был восприимчив к магии, и на ней шар.

 

Обернувшись и дойдя до центра круга, Кевин таки нашёл точно такую же, но без шара. Вообще-то, сфера была священного формой для магов, и подставка из камня была цилиндрической формы.

 

«Интересно, очень интересно, — думал Кевин. — Что за дела тут творятся? Зачем Томасу этот рунный круг? Он встречается тут с колдуном, и вместе они готовят вторжение в столицу? Очень похоже. Главное, не встретить этого колдуна. Только где он взял у границы чёртов Мёртвый камень? У меня будет много вопросов к тебе, Линкольн.»

 

Не сразу, но острый слух странника уловил со стороны холма, как катятся камешки, как хлопают крылья испуганной пичуги. «Он идёт,» — Кевин кинулся в тень внутрь крепости. Помещение было небольшое и, видимо, в стародавние времена служило оружейной. Он задул огонь и тихо поставил лампу на холодный камень. Взвёл курок на обоих револьверах. Присел и замер. Вот теперь он слышал своё дыхание, биение сердца и — шаги. Кто-то шёл к холму, и этот кто-то с огромнейшей вероятностью был Томас Линкольн.

 

Его силуэт показался в каменной арке. Охотник сразу узнал, что это он, не видя лица. Подбородок поднят, плечи расправлены, походка торопливая. Деревенские так не ходят, а вот столичные…

 

Пришедший вошёл во двор и подошёл к рунному кругу. Он стоял к Кевину спиной. С плеча он снял мешок и, как можно, бережно поставил на землю. Прежде чем Томас заметил бы истоптанную траву, охотник взметнулся, за два быстрых шага покинул тень и крикнул:

 

— Линкольн!

 

Он знал, что Томас не сдастся просто так и уже примерялся к выстрелу. С тех пор, как он, заряжая револьверы, представлял каждую пулю в груди Линкольна, прошло немного времени, но теперь он не собирался убивать жертву. Томас должен был ответить ему на некоторые вопросы.

 

Кевин стрельнул ему в ноги. Пуля прошла насквозь икроножную мышцу. Юноша, который уже обернулся, вскрикнул и припал на одно колено, ухватившись за кровоточащую рану. Охотник снова взвёл курок — барабан перевернулся и щёлкнул на месте.

 

Внезапно Томас вскинул руку. Кевин подумал, что у того нож или пистолет. Линкольн крикнул что-то.

 

Anymá! — услышал охотник и выстрелил тому в ладонь.

 

Тихо. Томас замер с поднятой рукой. Но рука была цела и пуста. «Я не попал?» — подумал Кевин. Паника охватила его. «Он что-то сделал, точно!» Не думая ни о чём, Кевин ударил ладонью о курок, и триоль выстрелов оглушила людей. И ничего. Как будто пуль и не было, Томас поднял голову. Только сейчас в скудном свете уходящих звёзд и утренней зари охотник увидел его лицо. Те же чёрные кудри свисали по бокам, а усы юноша, и правда, сбрил.

 

— Какого чёрта? — Кевин встал как вкопанный.

 

Он не мог понять, что происходило. Взгляд его прояснился. Он увидел вокруг его рук диски с магическими печатями, сплетённых, словно, из самого света — потоков маны. Лучик раннего дня сквозь трещину в стене проник во двор и исказился, упав на прозрачную полусферу перед юношей. То был волшебный щит.

 

«Неужели. Не может быть! — для уверенности Кевин выпустил в Томаса последнюю пулю и сразу поменял револьверы. Пуля отскочила, как стальной стены. — Сын Линкольна — маг! Подумать только! Он сам маг!»

 

Теперь всё стало ясно. Нельзя недооценивать мага. Встреть он его на дороге, не тронул бы и пальцем, а теперь… А теперь он напал на пользователя магии, и был на волоске от смерти. Одежда его мгновенно пропиталась потом, в пиджаке стало жарко. Кевин знал главный неписаный закон магов — Закон одного заклинания. За раз они могут использовать одно единственное заклинание и невозможно одновременно с ним вызвать другое. В этом его преимущество. Томас на мушке, курок взведён, а палец на спуске. Остальное за реакцией. Вот только снимет ли маг щит?

 

— Привет тебе Томас, сын Линкольна! — охотник скривил рот в улыбке.

 

Юноша молчал, только смотрел исподлобья на него и морщился от боли.

 

— Я вижу ты неразговорчив, — сказал Кевин. — Подумать не мог, что ты чародей!

 

— Я маг-колдун. Не чародей, — нехотя подал тихий голос Томас.

 

— А в чём разница, блин?!

 

— Она есть, как между плотником и гробовщиком, как между крысой и зайцем. Разница всегда есть.

 

— Скажи же мне, а в чем же между нами разница? А? Почему ты родился магом, а я простым смертным? — спросил Кевин.

 

— Я тоже смертен, — Томас не слишком располагал к разговору с врагом.

 

— Не настолько, насколько я сейчас! — он рассмеялся. — Скажи, где грань? И это даже не философский вопрос о сущности магии. Просто, в чём разница?

 

— Без понятия, — мрачно отозвался юноша. — Я жил с этим, живу и, надеюсь, буду жить.

 

— В последнем я с тобой согласен.

 

— Да?

 

— Да! Я хотел награду, но теперь меня более волнует уйти отсюда живым, — Кевин никак не терял весёлого тона.

 

— Так иди.

 

— Ну, во-первых, у меня нету ни капли уверенности, что, уходя, я не получу пульсар2 в спину. А ещё имеется к тебе пара вопросов, Томас.

 

— Ты из людей императора? Ты знаешь, что мы с…

 

— Нет. Я простой охотник за наживой. Не равняй меня с полицейскими.

 

— Убиваешь, ради денег? Не лучше.

 

— Послушай, тебе не понять моих забот. Ты ответь, что это за хренотень? — ствол «Кольта» указал на рунный круг.

 

Томас вздохнул.

 

— Тебе не понять моих забот, — повторил он.

 

— Ну конечно. Я не так выразился. Я знаю, что это. Не знаю, как по вашему, но, короче говоря, врата.

 

— Портал, — сухо буркнул Томас.

 

— Вот! Я, как видишь, не только свои заботы понимаю. Там написано Агменсон. Это что же, вторжение в столицу? Заговор ещё жив? — Кевин с интересом воззрился на юношу.

 

— Какая тебе разница? — процедил сквозь зубы маг.

 

— Подумай головой, Томми. Отсюда в живых уйдёт только один из нас. Убьёшь меня — я точно буду нем, как могила, — он рассмеялся от такой иронии. — Умрёшь ты — будет ли тебе дело до этого мира? Скажи, не томи душу.

 

Маг фыркнул, казалось, сдерживая невольный смешок и покачал головой.

 

— Чёрт, сказать тебе всё — это последнее, что я сделаю.

 

— Ну делай! Как раз будет последним твоим словом, — сказал охотник.

 

— Умру я — закончат другие. Я не скажу ничего, — он посмотрел на Кевина таким взглядом, что последний понял — Томас не врёт.

 

— Ладно, — тон охотника резко изменился. — Тогда попробуем по другому, — он перевёл ствол на мешок, который не так давно юноша скинул с плеч.

 

— Нет! Не смей! — крикнул Томас.

 

— А что это мы так разволновались? Думаешь, я не знаю, что в этом мешке? Я видел портал близ Агменсона. Я знаю чего не хватает на подставке Мёртвого камня!

 

Он говорил о магическом шаре. Магические шары являлись самыми мощными артефактами и несли в себе колоссальную энергию. Они использовались как для создания огромный щитов вокруг целых замков, так и для врат-порталов. К тому, что нёс Томас Линкольн в мешке, он обращался слишком бережно для обычной поклажи. И самым вероятным вариантом был шар. Кевин не собирался думать, где тот его взял, однако думал о победе. Раз Томас дорожит тем шаром, стоит «взять шар в заложники».

 

— Ты погубишь нас обоих! — пытался вразумить его юноша.

 

Кевин всмотрелся в его широко раскрытые глаза и насмешливо сказал:

 

— А как же! — его палец надавил на крючок и спусковой механизм замер на волоске от выстрела.

 

— Урод, — сказал маг и снял щит.

 

Этого момента охотник и ждал. Он поймал Томаса на мушку и закончил начатое. Револьвер выплюнул сноп искр, но, прежде чем плечо его потемнело от крови, юноша выкинул вперёд руку и крикнул:

 

Iateníamteth ollatém!

 

Кевин не сразу заметил, как его револьвер в руке мортальской стали раскалился до красна. Деревянная рукоять вспыхнула огнём, и он выронил оружие. Оставшиеся патроны в барабане разорвались друг за другом.

 

Действовать надо было быстро. Стремительно, с такой скоростью, что суставы хрустнули, а мышцы пронзила острая боль, Кевин выхватил второй револьвер, сделал широкий шаг, и серебристый ствол упёрся магу в лоб.

 

— Хоть слово молвишь на своём языке, твои мозги разлетятся, как голуби на свадьбе, — угрожающе сказал охотник.

 

Юноша сглотнул.

 

«Твою мать, я держу мага на мушке пустого револьвера, — тревожился в мыслях Кевин. — Он просто убьёт меня. Невозможно выйти из такой ситуации живым. Моё последнее оружие — язык, только не так, как у шлюхи.»

 

Вдруг в памяти всплыл момент из детства. Ему было десять. Как обычно, его поколотил пастух из соседней деревни и забрал сэндвич, который дала мать. Потеря, вроде, не большая, однако обидно было. Стирая слёзы с глаз, Кевин пришёл домой, где тогда присутствовал лишь старший брат. Он рассказал ему о пастухе и пожаловался, что он не такой большой, как его брат, чтобы пойти и ответить обидчику.

 

После этих слов старший брат встал, размахнулся и дал такую пощёчину, какую Кевин больше ни разу в жизни не получал. Пока лежавший на полу он начал снова плакать, брат Джон склонился над ним и начал говорить:

 

— Заткни свой рот, Кевин! Что ты, как тряпка. Хочешь быть наравне, так ты не жди справедливость, верши сам равенство! Каким бы ты не был сопляком, найти способ ответить пастуху всегда можно найти. В жопу честность! Иди и раздави ему яйца отцовскими клещами, зарежь его овцу! Ты плотник своей жизни — корабль получится из любого дерева, главное, придать правильную форму!

 

«Да, спасибо тебе, Джон, за золотые слова,» — улыбнулся про себя Кевин. Пока он жив, можно и жить. Какая бы ни была сила у мага, он найдёт на неё управу.

 

— Послушай, — болезненно молвил Томас — две раны мучили его, — ты спрашивал в чём между нами разница. Я знаю, что ответить. Представь, что ты барабан револьвера. И я тоже барабан. Вот только я полный — во мне все шесть пуль, а ты пустой.

 

— Слова смешны, но смысл страшен, — ответил охотник.

 

— С тобой интересно говорить, — сказал Томас. — Ты хороший человек. Жалко, что хорошие люди умирают. ..!

 

Он не успел договорить заклинание, как рукоять из железного дерева ударила тому в зубы. Юноша взвыл и упал на землю, схватившись за рот. Кевин одними движением разрядил «Кольт» — пустой барабан со звоном упал на голый камень — и взял с ремня полный. Не успел он его вставить, как Томас провозгласил:

 

Oídep sáigakryp!

 

Яркий пульсар возник в руке у мага, и он метнул шар в охотника. Он рассёк тело Кевина — руки и полноги как не бывало. Без единого звука он упал в траву. Пульсар унёсся в стену, проделав в ней дыру.

 

Томас сидел с вытянутой рукой и тяжело дышал. Кровь сочилась из ран. Наконец, он опустил руку и облегчённо откинулся на спину. Сплюнул вместе с кровью свои передние зубы. Так он лежал, вдыхал воздух и наслаждался жизнью. Он так лежал недолго, поднялся и осмотрел раны. Выстрел в ногу — навылет. В плече пуля застряла. Обе раны ощутимо болели, а ногу необходимо было перевязать — к сожалению, целебной магии он не обучался. «Порву одежду этого наёмника, — решил Томас. — Надо управиться до того, как придёт Аваддон.»

 

Он встал, но тут же понял, что для ходьбы он не в лучшей форме. Полусидя, таща за собой раненую ногу, он пополз к охотнику. Тот лежал не двигаясь. Одежда на нём частично сгорела, раны почернели, а лицо покрывали ужасные ожоги.

 

Томас протянул руку к его ремню — он очень подходил для жгута. Внезапно Кевин дёрнулся. Заряженный револьвер уставился на мага. Курок ударил по патрону. Оглушительный выстрел спустил пулю, и ошмётки мозгов окропили траву. С пробитой головой Томас мешком упал на землю.

 

— Бог создал людей, а мистер Кольт сделал их равными, сукин сын, — прохрипел Кевин.

 

Раны его ныли, но он, стиснув зубы, двинулся к крепостной стене, а когда добрался, сел, прислонившись к ней спиной.

 

— К чёрту деньги, к чёрту жизнь, — он хрипло рассмеялся. — Оно стоило того, чтобы доказать, что смертный и маг равны. Ох… Пустой барабан. Барабан хоть и пуст, но курок взведён. Так я тебе скажу, Томас Линкольн!

 

Он опять рассмеялся, но ожоги отозвались болью. Он скривился.

 

— Теперь я доволен. Теперь мне ничего не надо.

 

Охотник поднял единственной рукой револьвер, мортальский ствол упёрся в подбородок. Он больше не мог терпеть эту боль. Рано или поздно каждый умирает, а он умирает довольным. Кевин нажал спусковой крючок.

 

Примечания

  1. Юго-Восточная дуга — самый крайний участок железной дороги на Юго-Востоке.
  2. Пульсар — плотный сгусток маны в материальной форме, испускающий большое количество энергии и обладающий высокой температурой.

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 2,00 из 5)
Загрузка...