Сломанное грозой дерево склонило тонкие ветки к воде, как мрачная икебана – так оно выглядело отсюда, с берега. Застыло скрюченной уродливой тенью и напоминало абстракцию – одну из тех, что висели в кабинете доктора Тленгроя.

Двое мальчишек стояли под дождем и наблюдали, как белоснежные рукава парадной рубашки вздулись, словно паруса тонущего корабля. Хрупкое облако превращалось в человека и наоборот.

– Может достаточно? – робкий голос нарушил тишину.

– Ещё немного…

Таю Мак крепко сжал пальцы, расцарапав до крови ладони, и еле слышно повторил: «Достаточно».

Чёрная вода слилась с вечерней прохладой, и неуклюже барахтающийся Кэо растворился вместе с ней, позволяя длинным причудливым растениям, жалобно тянущим свои стебли из темноты – победить его. Когда осталась только пугающая пустота, мальчишки вздрогнули и кинулись в воду.

– Кэо… Кэо…

Тяжело дыша, они вытащили фарфоровое тело на берег.

– Ты в порядке? Как ты?

Аригрей приподнял голову мальчика и тот захрипел, постепенно возвращая персиковый цвет лица.

За спинами ребят раздался шорох и среди деревьев показался белый силуэт.

– Сестра Аллис,– одновременно произнесли они.

– Вы будете наказаны,– грубая тень очертила пещеры-впадины над тонкими бровями медсестры. – Как простой урок рисования мог превратиться в купание в озере? Я не стану больше закрывать глаза на ваши выходки.

Таю Мак вскочил на ноги, выжимая грязную воду из одежды:

– За что, сестра Аллис?

Она прицокнула на него, и запрятав в карманы халата сухие, испорченные морщинами ладони, поспешила в сторону больницы.

– Сестра!

– Оставь её, – холодно отрезал Аригрей и выкатил из-за дерева инвалидное кресло, промокшее под беззащитными листьями. – Садитесь, принц Кэо.

Белокурый мальчик обмяк в кресле, как шарнирная кукла. Таю Мак повесил ему на шею ожерелье из водорослей и произнёс:

– Так и знал, что эта старая гусеница следила за нами.

***

Три минуты заваривается чайный пакетик доктора Леды. Неприятно шуршит в кипятке, словно внутри её кружки с красными маками ползают насекомые. Она притягивает к себе чёрную бездну и делает глоток.

Таю Мак поёжился и отстранился на спинку кресла: «Почему снова она? Почему не доктор Тленгрой?»

– Как себя чувствуешь? – заговорила молодая женщина, пролистывая записи в журнале. – Как поживают твои чудовища?

– Одно чудовище, – поправил её Таю Мак.

– Конечно,– кивнула она, внимательно всматриваясь в лицо мальчика.

– Я уже объяснял Вам, что это не кошмарные сновидения и не что-то абстрактное. Это – существо, и оно повсюду следует за мной.

– Хорошо. И ты сумел договориться с ним? С этим монстром?

– Да. Я выполнил задание доктора Тленгроя, – подчеркнул мальчик и нехотя положил на край стола свой дневник.

– О чём вы договорились? – монотонно произнесла доктор Леда и щёлкнула ручкой. Её голос стал существовать отдельно, словно кто-то оставил в коридоре включенный радиоприёмник.

– Я попросил это существо больше не пугать меня и разрешил остаться на время… До тех пор, пока оно само не захочет уйти, – протараторил Таю Мак.

– Как его зовут? Ты спросил его имя?

«Какая же она бесцеремонная. Почему я должен говорить всё это вслух? Разве моего дневника не достаточно? – Таю почувствовал, как его висок запульсировал, и вены на руках вздулись. – Я могу рассказать об этом друзьям. Возможно, господину Тленгрою или даже нашей поварихе… Но не ей».

– Как его зовут? Ты спросил его имя? – монотонно продублировала свой вопрос доктор Леда, развернувшись к окну, за которым вырисовывался унылый пейзаж.

«Оно не хочет говорить Вам своё имя. Оно стесняется. Нет… Оно Вас ненавидит. Вы ему не нравитесь. Разве Вы не понимаете этого? Разве Вы не видите, как сильно Вы ему не нравитесь?» – Таю перестал чувствовать своё тело, перед глазами выступила пелена. А потом – яркие сумасшедшие пятна завертелись в разные стороны, как картинки в калейдоскопе: золотые серёжки-клеверы, смешные фигурки в шкафу, цветы на ковре… Мальчик упал на пол и забился в приступе.

– Как его зовут? Ты спросил его имя? – повторял «радиоприёмник».

Таю, как выброшенная на берег рыба, беспомощно шевелил губами и вздрагивал. В отражении стеллажей мальчик заметил притаившуюся тень. Мохнатое существо помахало ему лапкой и спряталось за письменным столом.

***

Весной Ларцснег казался ещё более угрюмым и недружелюбным, чем в любое другое время года. Серое массивное здание с ветхими арочными проёмами заваливалось в сторону леса. Семьдесят три окна, четыре старенькие беседки, неухоженный сад на заднем дворе и озеро. Последнее – было тайным местом мальчишек. Идеальное тайное место, до тех пор, пока сестра Аллис не узнала о нём – и единственное, которое не попадало в обзор из окон кабинета доктора Тленгроя. Разве старая гусеница не заслужила объявленного ей противостояния?

Утренний свет невинно пробивался сквозь скрюченные ветки.

Гладь воды была спокойной и ровной. Аригрей закинул камешек с берега, чтобы нарушить эту пугающую гармонию. А Кэо молча ходил вдоль песка, таская за собой массивное гобеленовое кресло, которое ребята стащили из библиотеки. Его ступни проваливались куда-то в пустоту – и он заливался смехом. Мальчик лениво тревожил ногами воду, а потом, когда она снова стала послушной и податливой – плюхнулся на мягкую сидушку и запрокинул голову на ажурную спинку:

– Я знаю место, куда мы можем сбежать.

Аригрей стоял, как застывшая скульптура, скрестив руки на груди. Кажется, он уже слышал эту историю в тысячный раз.

– Однажды мне приснился Ларцснег. Вон там, он стоял на противоположном берегу, – почти шёпотом произнёс мальчик. – Огромный, величественный, как дворец! И все колонны, каждая арка и каждая завитушка над крыльцом – всё было цело, будто его построили только вчера. Даже окно, которое мы разбили осенью, можешь себе представить?

Аригрей вздохнул, созерцая вдали пустой берег:

– Вчера мы позволили тебе убедиться, что нет никакого второго Ларцснега. И ты пообещал, что больше не станешь бредить этой идеей.

– Но где-то существует ещё один Ларцснег! – горячо выпалил Кэо. – Дворец-близнец! Копия нашего ветхого замка. Я уверен в этом… Просто я пока ещё не понял, как туда попасть.

– И что с того? Даже если и существует… Что в нём такого особенного?

– Я должен найти это место. Мне нужен этот дворец-близнец, – мальчик поднялся с кресла. Вода вспенилась и чуть не поглотила изящную обивку, как изголодавшееся морское чудище.

Аригрей успел подхватить резную ножку и вытащил кресло подальше от озера.

– Садитесь, принц Кэо. Не нужно ни о чем думать. Вот, наблюдайте! Разве не прекрасно? Мрачный Ларцснег мне нравится куда больше! Каждый кирпичик, каждое деревце, каждая мёртвая бабочка, застрявшая между рамами… Всё это принадлежит Вам, принц Кэо!

Мальчик замолчал и спрятался за коленками.

– К тому же, скоро фестиваль. Конечно, воскресный фестиваль! – повторил Аригрей и наклонился ближе. – И та девушка, которая приносит новые книжки в библиотеку, тоже придёт. Ты же знаешь, что Таю Мак влюблён в неё?

– Эй! – послышался звонкий голос.

Ребята заметили бегущего к ним Таю Мака с раскрасневшимися щеками. Он шумно подскочил к друзьям, словно ураган, и шутливо прогнал Кэо со стула:

– Освободить трон! Вы уже что-то затеяли без меня? Вижу по лицам!

– А ты где пропадал? – перебил его Аригрей. – Мы давно ждём тебя на нашем тайном месте.

– Уже и не таком тайном, – напомнил Таю Мак.– Вообще, довольно опрометчиво нам болтаться здесь вместе. Может лучше пару дней не попадаться старой гусенице на глаза? Я не говорю, что она смягчится, но возможно…

Аригрей с прищуром посмотрел на кучерявого мальчишку:

– Не смягчится. Я заходил в столовую, и она не разрешила мне взять десерт. Она первая объявила нам войну!

– Знаю! Я вовсе не защищаю её, – возразил Таю Мак. – Просто… Подумал, есть враг, более зловещий, чем сестра Аллис.

– О чём это ты?

– Доктор Леда… – еле слышно произнёс принц Кэо, как шарнирная кукла, ничком лежащий на траве.

Аригрей присел на мягкий подлокотник гобеленового трона и постепенно завладел им, отстранив Таю Мака:

– Она всего лишь новичок-практикант. Даже принц Кэо куда опаснее этой серой мышки. Всё, что она умеет – подражать профессору и перечитывать его задания с бумажки.

Таю промолчал и небрежно взъерошил волосы. А парень продолжил, сковав длинные пальцы в замок:

– Единственное, что меня тревожит, почему доктор Тленгрой давно не появляется в Ларцснеге.

– Но он бы тоже рассердился из-за наших проделок, – буркнул Таю Мак.

– Конечно, рассердился бы, зато ему можно доверять! Только не говори мне, что забыл слухи о больнице «Тонкое облако», в которой работала сестра Аллис. У них на каждого хранится шаблон, и пока душа не подойдёт под заготовленный макет и не заполнит его до последнего просвета…

– Замолчи-замолчи! Помню я, – запричитал Таю и поморщился. – Формочки для заморозки, звездочки и полумесяцы…

– Они, правда, заливают душу в формочку и хранят в лаборатории? – тоскливо произнёс Кэо, наблюдая за майским жуком, приземлившимся ему на плечо и беспомощно барахтающимся лапками вверх.

Аригрей наклонился и изящными пальцами перевернул насекомое:

– Поэтому мы должны защитить Ларцснег.

***

Ребята договорились вести второй дневник, разумеется – тайный.

Таю Мак завернулся в одеяло и с волнением пролистал тетрадь. Первым страницам мальчик доверил все «военные» секреты, о которых друзья говорили у озера. Он начертил таблицу и вписал туда имена своих главных противников: «старая гусеница» и «доктор Леда», а потом, чуть помедлив, добавил ниже: «мой монстр» – и его рука застыла над дневником. Секундная стрелка сделала два напряженных круга.

Мальчик вырвал страницу и спрятал в карман пижамы.

«Я соврал, когда думал, что смогу поделиться своим чудовищем с друзьями. И что в итоге… Я рассказал о нём своему врагу – доктору Леде. Она знает обо мне больше, чем Кэо и Аригрей», – Таю обхватил руками край подушки и спрятался в белом облаке. Неуютная пустота просочилась под рёбрами и отбросила пугающую тень на потолке.

***

Сестра Аллис на удивление ни разу ни обмолвилась о происшествии на озере. Она просто, как старый призрак Ларцснега, ходила туда-сюда и хранила молчание. Это и радовало и пугало одновременно. Ведь, что можно ожидать от призрака? А от человека, который притворяется им?

Ребята старались провести несколько дней, не пересекаясь друг с другом. Однако, в тот же пятничный вечер, после того, как Таю сложил вырванную страницу из дневника в самолётик и отправил на крышу, они с Аригреем встретились в библиотеке.

Таю Мак застыл в проёме двери и, неловко потоптавшись на месте, развернулся, чтобы уйти. Но его окликнул приятный голос – та самая безымянная библиотечная девушка, с аккуратно собранными в косу волосами и подвязанным фартуком.

– Заходи. Здесь рисуют открытки к фестивалю, – улыбнулась она и протянула акварельные краски.

Таю нерешительно взял коробку и встретился взглядом с Аригреем. Тот еле заметно улыбнулся и продолжил рисовать открытку. К удивлению мальчика, Аригрей хорошо рисовал, даже слишком! Раньше – на творческих занятиях, которые вела старая гусеница – он с большей охотой наслаждался тем, как дурачатся остальные и ничего особенного не создавал.

«Наверное, он ходил в художественную школу. Точно ходил и был там самым лучшим учеником», – строил догадки Таю, наблюдая, как Аригрей изящно и не похоже на остальных держит карандаш, как ловко грифель оставляет на бумаге красивые штрихи, а потом они превращаются в цветы.

«Он не рассказывал нам никогда. Мне не рассказывал. Может быть, Кэо знает Аригрея лучше. Интересно, вчера, когда я присоединился позже, о чём эти двое разговаривали? – Таю неловко размазывал краски, и его букет с каждым прикосновением становился похож на взорвавшиеся томаты. – Не важно. Здесь все о чём-то умалчивают. В Ларцснеге ты можешь стать кем захочешь, даже принцем, как Кэо».

Кто-то из сестёр приоткрыл окно и впустил весенний воздух. Теперь библиотека и безымянная девушка, и рисунок Аригрея – всё пахло весной. Таю Мак поставил завершающую кляксу и несмело положил готовую открытку на подоконник. Освещенная солнцем, пропитанная красным и пурпурным и случайно капнувшим фиолетовым – она осталась за спиной мальчика.

Оказавшись на улице, Таю заметил, что Аригрей ушёл раньше – высокий силуэт медленно исчезал в тумане, который зловеще покушался на Ларцснег. Удивительно, как это ветхое здание ещё способно было сражаться с ним, как не рассыпалось на песчинки от дуновения ветра. Мальчишка поёжился и поспешил к крыльцу.

Он почувствовал холод возле ног.

Таю узнал это ощущение – вязкое и странное. Оно было здесь. Прямо сейчас. Шло за ним, касалось мохнатой шёрсткой до его открытых голеней. Таю Мак прибавил шаг и закрыл глаза – вот где находилось самое безопасное место, в котором его никто не найдёт. Этому фокусу мальчика научил доктор Тленгрой, когда в прошлую весну Таю только попал сюда. Тогда он напоминал Кэо – такой же безжизненный белый манекен, сброшенный своей семьёй в общую, надёжно закрытую коробку с красивой табличкой с вензелями: «Ларцснег» – создающую иллюзию спокойствия и забвения.

«Уже год… Надо же. Как долго этот монстр будет преследовать меня?» – жадно глотая воздух, Таю приоткрыл глаза и остановился. На его плохо зашнурованных ботинках сидело мохнатое фиолетовое существо – словно похитившее краски с его открытки и обретшее форму. Мальчик встретился с ним взглядом и вдруг осознал, что ему больше не страшно.

***

Вечером, в столовой, война мальчишек продолжилась. Кэо скинул поднос со стола, когда к нему подкралась сестра Аллис и забрала тарелку с десертом. Вишневый компот брызнул ей на ослепительно белую блузку и оставил кровавые капли. Старая гусеница обернулась, словно выискивала ещё двоих сообщников. Аригрей сосредоточенно скрестил руки на груди, наблюдая за этим представлением с соседнего столика. А Таю Мак уткнулся в свою тарелку, заслонившись хрупкой башенкой из бутербродов.

«Не стоит играться с едой!» – прочитал мальчик по губам сестры Аллис, когда они всё же встретились взглядами. Её готическая мрачная худоба своими острыми вершинами покачнула его башенку, и сыр с листьями салата разлетелся по столу.

«Вот, ведьма, как она это делает!»– Таю дождался, пока силуэт медсестры исчезнет в дверном проёме и пересел со своим подносом к Аригрею.

– Чего это с принцем? Я думал, мы наоборот договорились не привлекать к себе внимание, – прошептал мальчик.

– Сегодня день посещений. Кажется, его семья должна приехать на выходные. Родители и брат. Вот он и не в настроении, – пожал плечами парень.

– Вот как…– Таю замолчал и неловко выронил вилку себе на колени.

«У принца Кэо тоже есть родители…», – первое, о чём подумал мальчик. Почему-то такие обычные вещи здесь начинали звучать по-особенному. Казалось, что мира за Ларцснегом больше не существовало. Этот старый замок устанавливал свой темп времени, подчиняя себе даже законы природы. Оттого и зима длилась в два раза дольше, и стрелки на всех циферблатах двигались лениво и постоянно врали. Ходили слухи, что сестра Аллис ночью останавливает время на пару часов.

Но каким бы мрачным ни был пейзаж за окном в кабинете доктора Тленгроя, каким бы жутким ни был скрип ступенек, обвалившихся, как сломанное пианино – стены Ларцснега возвращали беглецов обратно, не оставляя на их телах никаких следов физических страданий.

«Идеальное преступление в идеальном месте», – произнёс однажды Аригрей.

***

«Я всю ночь проболтал со своим новым знакомым. Тот, кого я считал врагом, внезапно оказался не страшным – не настолько, как я ожидал. Мой приступ был намного пугающее и отвратительнее. Это я был монстром. Моё отражение в стеллаже ужаснуло меня сильнее. Оно видело меня таким и осталось. Прилипло ко мне ещё больше и не соглашается уходить», – Таю снова скомкал лист и прикусил губу.

«Стоит ли об этом писать? Точно, не в первый дневник. Доктор Леда слишком много знает обо мне. А Аригрей и Кэо – не знают о моём монстре», – мальчик закутался в одеяло и достал вторую тайную тетрадь. Со вчерашнего дня она пустовала, он медленно перелистывал страницы и вздыхал. Забыв про мохнатое существо, бесшумно притаившееся в его ногах, мальчик от неожиданности вздрогнул.

– Эй, нечего на меня пялиться. Я не напишу о тебе в своем дневнике. Я ещё не понял, на чьей ты стороне,– прошептал Таю Мак и заметил, как этот Фиолетовый зашмыгал носом и демонстративно спрятался под подушку.

Следующее утро выдалось дождливым и серым. Не таким серым, как вчера, в этом оттенке притаилось что-то меланхоличное и тревожное. Доктор Леда не проверяла дневники. Её кабинет был наглухо закрыт, и даже старая гусеница ни разу не заглянула в столовую. Ребята сели вмести за самый дальний стол, у огромного горшка с раскидистым растением. Правда, пришлось несколько минут потратить на суету в поисках «особенного» стула для принца Кэо. Он, был готов разрыдаться, залить свою парадную, любимую рубашку мальчишечьими слезами. Аригрей проявил смекалку и стянул бархатную ленту со шторы, украсив ею обыкновенный табурет.

«Точно, художник», – прищурился Таю Мак и резко отдернул руку от кружки. Оттуда, из бездны виноградного сока, выбрался Фиолетовый и пристроился, как ни в чем не бывало, на коленях мальчика. Он не подал виду, лишь до самого подбородка застигнул молнию на толстовке.

Аригрей кинул на него любопытствующий взгляд. Таю заёрзал и придвинул к себе оладьи с маслом:

– Завтра воскресный фестиваль. Надеюсь, нам разрешат запустить фейерверки.

– Сегодня сделаем перерыв в нашей войне. Чтобы не пришлось наблюдать фейерверки из своих комнат, – предложил Аригрей.

– Точно,– кивнул Таю Мак, прижимая локтём зашевелившегося монстра под одеждой. – Принц Кэо вчера заставил старую гусеницу по-настоящему разозлиться. Я думал, она лопнет, честное слово!

– Кажется, она и правду лопнула, раз больше не ходит за нами по пятам.

Кэо отрешенно расчленял куриную печень и не участвовал в разговоре. Он первым вышел из-за стола, аккуратно сложив посуду на поднос, и молча вернулся в свою комнату.

После театра теней – едва дождавшись окончания – мальчишки собрались за старой ротондой, стащив баскетбольный мячик из спортивного кабинета.

– Ну что, сыграем в баскетбол! – Таю подкинул пыльный оранжевый мяч и забросил его как можно выше к разбитому витражу.

Аригрей ловко перехватил его бросок и стал ногами разыгрывать какой-то сложный финт.

– Эй, ты мухлюешь! Никто не играет в баскетбол ногами!

– Так у нас нет ни нормальной площадки, ни кольца. Поэтому я буду играть, как захочу! Ты же не против?

Таю Мак еле поймал брошенный ему пас и озадаченно произнёс:

– Не против… А мы что, в одной команде что ли?

– А ты представь, что здесь несколько тебя, тогда у нас соберется настоящая команда, понимаешь? А лучше просто играй и не задавай вопросов, – улыбнулся Аригрей и снова перехватил мяч, отправив его точно в центр разбитого окна. – Го-о-ол!

Ребята кинулись наперегонки, царапая голени дикой травой, в то время как молчаливый Кэо лёг на траву и слился с мокрыми от моросящего дождя листьями.

– Эй, наш принц такой угрюмый весь день. Не похож на себя, – Произнёс Таю, перелезая через окно, заросшее змеями-растениями.

– Я слышал, его наказали,– ответил Аригрей, подняв с земли кусочек витражного стекла.

– Чего? Неужели эта старая гусеница из-за своей новой блузки, – вспыхнул Таю Мак и раздосадовано растрепал вьющуюся чёлку.

– Кажется, на этот раз доктор Леда, – произнёс светловолосый парень, наблюдая через осколок за искажённым миром. – Вчера приезжала родня Кэо, но он не вышел из комнаты и что-то вычудил.

– Да что он мог вычудить такого, – злился мальчик. – Кэо и мухи не способен обидеть. Эта доктор Леда, я же говорил тебе, она куда зловещей, чем наша старая гусеница!

Мальчишки застыли в проёме рамы, словно странная инсталляция – подставив лица весеннему ветру, они смотрели сверху на неподвижно лежащего Кэо.

– Он же спит? – зачем-то спросил Таю, будто наблюдая за раненой косулей.

– Возможно, сейчас он в своём дворце, – задумчиво ответил Аригрей.

Крупные капли зашелестели, окрашивая небо темно-серыми розами.

– Знаешь, я видел один раз родителей Кэо, – признался Аригрей. – Доктор позволил им зайти, чтобы оставить договор, пока я сидел на занавешенной кушетке. И они мне напомнили моих – такие же, до тошноты интеллигентные снаружи, а внутри... Я на расстоянии чувствовал исходящий от них холод. Даже чтобы оставить роспись, эта мадам в шляпе с широкими полями, достала собственную перьевую ручку и, держа осанку, отпивая предложенный чай, подписала своему «какому-то не такому» сыну приговор. Но больше всего меня поразила фотография, которую она сунула под нос профессору. На ней было два маленьких Кэо – два клона в одинаковых свитерах, с одинаковыми игрушками и портфелями. Эта дама несколько раз произнесла: «Вот мой Самуэль меня радует во всём, вот мой Самуэль же…» – заладила она. Теперь я понимаю, откуда у Кэо в голове были пугающие даже меня мысли. В первую ночь, когда Кэо привезли в Ларцснег, медсестра нашла его на полу в туалете – он повредил себе запястья мастихином. Он был настолько сломлен и настолько одинок…

Таю почувствовал, как мурашки овладевают его телом. Мальчик накинул капюшон и обхватил локти ладонями.

– Я не знал этого… – единственное, что он смог вымолвить.

– Иногда мне хочется помочь Кэо попасть в его идеальный мир. Иногда я хочу верить, что этот дворец-близнец существует!

– Возможно, доктор Тленгрой сможет помочь Кэо, – тихо ответил Таю Мак.

– Тогда почему он больше не приходит? – перебил его Аригрей, и пугающая тень очертила его взрослый профиль. – Что если у них и на каждого из нас хранятся шаблоны?

Таю Мак поёжился и притянул к себе витражные осколки, будто собирался обороняться прямо сейчас.

– Шучу я, – Аригрей отдал мяч мальчику и отвёл взгляд.– Я тоже верю профессору. Но, знаешь… На всякий случай. Если доктор Тленгрой не вернётся, если однажды нам придётся действовать по одиночке… Пообещай, что вернёшься домой. Не хочу, чтобы на ярмарках продавали полумесяцы с душами моих друзей.

– А как же Ларцснег?

– Возможно, нам придётся его разрушить.

– Разрушить…

– Но не сегодня. Так что, давай-ка просто сыграем в баскетбол. А завтра повеселимся на фестивале! И да – ты ещё ни одного гола не забил, а я тебе несколько раз уже поддавался.

Сердце Таю громко колотилось:

– А ты?

– Чего я?

– Ты тоже вернешься домой? Ну… Если…

Аригрей оттолкнул Таю на землю, ловко перехватив мяч.

Ливень усилился, небо ослепительно блеснуло, растревожив блики на трепещущих листьях, и ребята поспешили к крыльцу, подхватив своего спящего принца. Молча, больше не перекидываясь ни словом.

***

Укутавшись с головой в одеяло, Таю смотрел на луну. Кажется, она с каждым днём становилась всё меньше и меньше. «Интересно, это одна и та же луна или у неё есть несколько близнецов, и они всё время меняются, дурят всех, как доктор Леда и старая гусеница», – внезапно подумал Таю Мак и вздрогнул от своих мыслей. Нарастающее беспокойство вместе с темнотой майской ночи подкрадывалось неуютным холодом к постели мальчика. Он принялся глазами искать Фиолетового. Хаотично проводил взмокшими ладонями по воздуху и шептал:

– Эй, куда ты запропастился? Весь день же не отлипал…

Мохнатое существо лениво выползло из-под кровати.

– Фух, – Таю прижал его, вместо подушки и закрыл глаза.

***

Мальчик сидел в кабинете и уже, как десять минут, изучал картины на стене.

«Неужели доктор Тленгрой вернулся?», – засомневался Таю Мак, заметив на столе новую кружку с яблочным морсом. Он с волнением уставился на дверь, ожидая услышать знакомые шаркающие шаги.

Но в проёме появилась доктор Леда. Она суетливо села за письменный стол и стала перелистывать журнал, отставив чашку на подоконник.

Таю кашлянул, неловко пытаясь привлечь внимание. Ему совсем не хотелось задерживаться здесь, в то время как воскресный фестиваль уже вовсю манил своей праздничной суетой, пестря разноцветными флажками, развешанными на окнах.

– Сейчас, секунду, – молодая женщина поправила золотистую оправу, ещё раз что-то отрешенно переставила на столе и протянула руку за дневником.

Мальчик отдал тетрадь и застыл, заметив на запястье доктора Леды уродливое красное пятно. Она смущённо поправила рукав и улыбнулась:

– Проверю завтра. Можешь бежать, там во дворе развешивают шары.

– Хорошо, – вымолвил Таю и вышел в коридор, ударившись плечом о край стеллажа.

Он пощупал карман на своей толстовке. Фиолетовый недовольно заурчал, не позволяя мальчику прикоснуться к нему. Обиделся, когда утром Таю заявил, что собирается сказать доктору – что больше не видит никаких чудовищ.

– Ну, ладно. Дуйся, сколько угодно, – Таю Мак растерянно шёл по коридору Ларцснега.

«Что это было? Ожёг на руке доктора Леды… Откуда? Неужели… Нет, не может быть. Принц Кэо и мухи не обидит».

Заглянув в столовую, мальчик искал взглядом Аригрея. Кажется, его здесь не было. Он развернулся, но ему не позволила уйти повариха. Она поманила Таю к себе и запричитала, словно гадалка, разложившая колоду:

– Скорее выбирай леденец, какой тебе по душе!

Мальчик по привычке взъерошил чёлку и застыл, бегая взглядом по разноцветным формочкам на палочке.

«Это же не формочки с душами», – отстранился он.

Повариха загоготала:

– Вот этот – звёздочкой – к огромной удаче! Тот, что домиком – к хорошим новостям, а тот, что полумесяцем – к крепкой дружбе.

Таю потянулся к оранжевому домику. Толстушка зарделась и зашелестела прозрачной обёрткой, упаковывая сладость.

Мальчик продолжал в проёме высматривать друга, и на секунду ему показалось, что среди детей мелькнул Кэо.

«Разве его не наказали?»– Таю почувствовал, словно попал в страну зазеркалья, и где-то здесь, возможно, притаился белый кролик.

– Дайте мне полумесяц, – передумал Таю и забрал леденец, от которого пахло черникой. К удивлению магия леденца подействовала незамедлительно: как только мальчик вышел во двор – ему на встречу шёл Аригрей, в красивом школьном костюме в синюю клетку и даже в галстуке, завязанном небрежной петлёй вокруг шеи.

«Вторым принцем, что ли заделался»,– Таю смущенно взглянул на свои старые кеды, впитавшие в себя мрачную весну с её бесконечными моросящими дождями.

– Чего с лицом, разве часто нас балуют фестивалями? – Аригрей пребывал в хорошем настроении, словно это был его выпускной. Даже шары, развешанные повсюду, гармонировали с его одеждой.

– А как же Кэо? Думаешь, без нас он будет в порядке? – нерешительно спросил Таю Мак.

– Принц Кэо всё равно не любит шумные праздники. Но, можешь стащить пару сладостей для него,– подмигнул Аригрей и хлопнул мальчика по плечу. – Кстати загляни в актовый зал. Там готовится какое-то скучное представление, зато, я видел там Рику.

– Рику? – переспросил Таю.

– Ну, твою библиотечную девушку.

Мальчик смущенно растрепал волосы и нарочито равнодушно произнёс:

– Вот ещё! Разве из нас двоих – не ты разоделся, как на свидание? Пойду лучше посмотрю, как запускают воздушного змея.

Таю был впечатлён. Удивительно, как Ларцснег преобразился – стоило на его мрачные окна наклеить бумажные гирлянды, а деревья украсить разноцветными лентами. Неужели, это по-настоящему и не иллюзия? Возможно ли, что со звуком запущенных в небо фейерверков, всё это волшебство исчезнет?

Мальчик повертел в руках леденец-полумесяц: внутри переливалась целая вселенная. Тёплый ветер просочился по пальцам Таю Мака, будто россыпь звёзд заполнила рукава.

«Рика… Интересно, как Аригрею удалось узнать её имя? Они разговаривали?» – Таю поднимался по ступенькам, и не мог вспомнить, на каком этаже располагался актовый зал. Кажется, он заблудился и зашёл в комнату для игр, а потом попал в кабинет, где в ряд стояли каталки и передвижные кресла. За полтора года, проведённых в Ларцснеге, мальчик до сих пор плутал между этажами и не мог привыкнуть к лабиринтам старого замка.

«Легко же можно тут потеряться», – подумал мальчик и почувствовал, как монстр, прятавшийся в его толстовке, высунул мохнатую голову из кармана.

– А я думал, ты обиделся. Ну, и зачем ты снова увязался за мной? Можешь, хотя бы ненадолго притвориться, что тебя не существует? Может, у меня свидание. – Голос Таю с эхом затерялся в пустоте коридора.

Мальчик огляделся и шёпотом добавил:

–Ладно-ладно, не сердись. Хотя чего это я должен извиняться. Вообще-то я мог бы брать с тебя арендную плату, за то, что живёшь у меня в голове.

Таю перекинулся через перила и заметил свет между пролётами. Он поспешил наверх и, выглянув ещё раз сквозь поручни, увидел знакомый силуэт. Приглядевшись, мальчик узнал в нём Кэо.

Всё-таки ему не показалось!

Мальчик почувствовал в груди нарастающую радость и ликование. Он ловко завёл ладонь, чтобы хлопнуть друга по плечу, как любил это делать в шутку Аригрей, но что-то его остановило, и Таю нерешительно произнёс:

– Принц Кэо?

Белокурый мальчик обернулся.

Таю сделал шаг назад. Взгляд друга излучал какой-то незнакомый холод.

– Тебе разрешили выйти? Почему не спускаешься к нам? Смотри, у меня есть подарок, – Таю Мак протянул ему леденец-полумесяц.

Кэо взял палочку со вселенной и маленькие звездочки внутри неё заиграли изумительными бликами. Выйдя из полумрака и освободившись от громоздкой тени нависших в тяжёлых рамах картин, он обнажил свое фарфоровое лицо, и его губы тронула еле заметная усмешка.

Уязвленный этим смешком, Таю отступил ещё на шаг.

«Откуда в глазах Кэо – призрение? Почему он смотрит на меня с такой жалостью и превосходством», – сглотнул мальчик и пытался увидеть перед собой их хрупкого маленького принца.

– Как думаешь, что будет, если в один горшок посадить два растения? Разве не естественно, что одно из них – то, которое более сильное, будет поглощать другое, борясь за солнечный свет и питание. И однажды, оно вытеснит его, и второе – погибнет, – Кэо разжал пальцы, и леденец-полумесяц упал на паркет, словно выброшенная игрушка.

Мальчик не мог произнести ни слова. Он только почувствовал жар, который незаметно подступил к виску.

– Прости… Я просто ненавижу сладкое. А всё, что я ненавижу – выбрасываю. Незачем хранить сломанные вещи. Нужно вовремя уметь от них избавляться. И от сломанных вещей, и от сломанных людей. Если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.

– Зачем ты говоришь эти ужасные вещи, – почти беззвучно произнёс Таю и отстранился. – Т-ты… Т-ты не Кэо. Ты подделка…

За стеной, откуда-то совсем близко доносились прекрасные звуки флейты и пианино.

– Кэо – растение, которое погибнет. Хотя, возможно, здесь оно сможет просуществовать немного дольше, – Незнакомец оставил Таю в коридоре и звук его шагов постепенно стих, но сохранил в воздухе что-то зловещее и пугающее.

Мальчик без сил рухнул рядом с россыпью звёзд, задыхаясь, в струящемся белом кружеве. Он пытался позвать на помощь: «Кто-нибудь…»

Но рядом снова оказался только его монстр.

***

Перламутровый свет и солоноватый привкус на языке, аромат полевых цветов и имбирных пряников, скрип качелей и стрекот насекомых – звуки и образы, возникающие в голове, становились всё осязаемее и ближе.

Ночь была такой длинной. Таю открыл глаза и ощутил приятную прохладу от свежих простыней. У раскрытого окна стояла девушка в легком льняном платье и рассматривала залетевшую цикаду.

– Лето…– почувствовал мальчик.

– Конец июля,– поправила его сестра Аллис, притаившаяся в углу с книгой. Её лицо показалось Таю немного другим: возможно, прибавилась одна или полторы морщинки, и стала ярче седина на приглаженных волосах.

– Выпьете воды? – Таю смущенно приподнялся, когда к нему подошла библиотечная девушка и протянула кружку.

– Спасибо… Рика, – смущенно добавил мальчик.

– Анна,– улыбнулась она. – Меня зовут Анна.

***

«Странно осознавать, что время, пока я спал, существовало без меня. Таинственный белый кролик на фестивале – следовал за мной, чтобы вывести из игры и не позволить ни во что вмешаться», – оставил первую и последнюю летнюю запись мальчик в тайном дневнике.

То, что произошло за два месяца – ошеломило Таю.

Аригрей и Кэо больше не числились пациентами Ларцснега. Их личные дела и все записи были закрыты. И доктор Леда, и старая гусеница, ровно, как и все остальные – хранили молчание и напоминали, что информация о каждом пациенте – конфиденциальна.

Когда Таю Мак вернулся в свою комнату, его на застеленной кровати ждал мохнатый клубок. Они встретились взглядами, и мальчик отвернулся, так и просидев до глубокой ночи, спрятавшись за коленками.

Следующие дни замедлили свой темп, словно сестра Аллис стала останавливать часы чаще, чем обычно. Доктор Леда казалась слишком дружелюбной, позволяла Таю пропускать задания, даже не среагировала на его выходку – когда полный отчаяния мальчик смахнул на пол все фарфоровые фигурки, стоящие у неё на столе – будто они для этого и предназначались.

«Аригрей был прав. Они хотят сломать меня и будут искажать до тех пор, пока я не заполню все просветы в заготовленном шаблоне», – Таю Мак натянул капюшон и застегнул блестящую молнию до подбородка. Где-то внутри зашевелился Фиолетовый. Ступеньки на крыльце всё больше проваливались в землю. Летом Ларцснег утопал в зелени. Изумительно, каким красивым сейчас он казался! Лживым и прекрасным.

Семьдесят три окна, четыре старенькие беседки, неухоженный сад на заднем дворе и озеро – это всё, что осталось у Таю. И глядя на такое мрачное имение, одинаково пугающим казалось: покинуть это место безвозвратно, как и остаться здесь навсегда. Мальчик стоял неподвижно, боясь пошевелиться, его тело застыло, как мраморная скульптура – бесполезная и полая внутри.

***

Каждую пятницу Анна приносила книги и исчезала. Иногда сестра Аллис просила её помочь раздать художественные принадлежности и прочие мелочи – тогда Таю мог понаблюдать за ней подольше. У Анны были очень красивые руки – и окажись они однажды не в Ларцснеге, он узнал бы её именно по ним. Временами в его голове возникали воспоминания: почему Аригрей назвал её Рикой? Но Таю ни о чём никогда не спрашивал, он заворожено складывал бумажных журавликов и молчал.

Лишь однажды, когда он в очередной раз разглядывал вывешенные на стенде открытки, к нему подошла библиотечная девушка и поинтересовалась:

– Ты часто стоишь у этого стенда. Должно быть, тебе нравится какой-то из этих рисунков?

Мальчик заметил её и смущенно покачал головой.

– Точно? А мне очень нравится этот, – она протянула палец к красно-фиолетовым цветам Таю Мака. – Они как живые! Словно возьмут и выпрыгнут из открытки, – рассмеялась девушка.

Таю почувствовал в груди что-то тёплое и лёгкое, вдвое легче, чем пролетевшая крушинница, оставившая лимонные блики на подоконнике.

– Вы обманываете. Разве не этот рисунок самый красивый, – Таю нерешительно дотронулся до букета Аригрея.

– О-о-о! Эта работа выглядит профессионально. Я подумала, что её нарисовал учитель, – ответила Анна.

– Можно… спросить Вас кое о чём? – набрался смелости Таю Мак.

Девушка внимательно посмотрела на него. Нарочно или нет, но её тут же окликнула сестра Аллис.

– Старая гусеница, – вырвалось у мальчика, и он вздрогнул. Как же давно Таю не произносил это прозвище вслух.

Мальчик огляделся – Ларцснег начал напоминать огромную декорацию, из которой он постепенно вырастал. Таю превращался в Гулливера и все вокруг – казались маленькими, вырезанными из картона фигурками.

Тогда он впервые осознал, что ни доктор Тленгрой, ни Кэо, ни Аригрей – больше не вернутся.

«Я тоже должен вернуться домой».

***

Несмотря на все опасения, доктор Леда оставалась спокойной и невозмутимой. Она опрокинулась на спинку кресла и предложила остаться в Ларцснеге ещё на месяц.

Мальчик выполнял усердно задания и вёл дневник. Всё складывалось, на удивление Таю, – гладко. Внезапно, два его главных противника подняли белый флаг.

Единственным, кто оказался против – был его монстр.

Таю Мак не разговаривал с ним уже больше недели. Но печальные всхлипывания, доносящиеся вечерами из-под подушки, изводили его:

– Я же не прогоняю тебя. Оставайся – сколько влезет. Но мне нужно соврать доктору Леде, понимаешь?

– Чего? – снова оторвался от своих записей мальчик. – Это ты мне не настоящий друг. Друзья не должны обижаться из-за таких мелочей. И вообще, что у тебя за мания величия: требуешь, чтобы все знали о твоём существовании! – Таю захлопнул тетрадь и вышел из комнаты.

А к вечеру, всё-таки, дал обещание Фиолетовому, что, возможно, расскажет о нём своей младшей сестрёнке Лоэль. «Возможно», – подчеркнул он.

Когда настал день посещений, желание вернуться ещё больше затрепетало где-то между лопатками, как рвущаяся из капкана бабочка. Мама и тётя, казались прибывшими с новой планеты, о которой Таю Мак уже забыл. Тот аромат, который они принесли с улицы – волнительный и незнакомый – завораживал его: пакет с эклерами и запах от лака на тётиных волосах. И как прежде он этого не замечал? Хоть и сестрёнка корчила ему весь вечер рожицы – это непривычное чувство было сильнее.

Таю хорошо справился, и даже доктор Леда хвалила его. Всего один раз мальчик засуетился, когда мама поставила свою сумку с металлическим ремешком прямо на его монстра – который, как специально, пристроился рядом. Но Таю промолчал.

Часы посещения подошли к концу. Легонько придержав задиру за край платья, мальчик шепнул ей: «Если будешь послушной, познакомлю тебя с одним забавным существом», – а она ему в ответ снова изобразила рожицу.

В ту ночь Таю Мак спал самым безмятежным сном, обнимая мохнатый клубок обеими руками, словно самая важная миссия была успешно выполнена.

***

Утром мальчик нашёл дневник Аригрея.

Во время завтрака Таю увидел в окно, как уборщица тащит гобеленовое кресло принца Кэо. Мальчик оставил недоеденный омлет с ягодами на столе и выскочил ей навстречу.

– Извините, а куда вы его несёте? Это кресло, оно… – Таю сомкнул дрожащие губы и беззвучно произнёс. – «Очень особенное».

– В библиотеку, куда же ещё. Какие-то хулиганы оставили его под деревом, – заворчала она.

– Давайте я отнесу! Вообще-то оно из актового зала, – соврал мальчик.

Таю Мак дотащил кресло до пустующего коридора, с волнением озираясь по сторонам. Хорошо, что сестру Аллис, силуэт которой внезапно нарисовался впереди, отвлёк телефонный звонок. «Чуть сердце не выскочило», – Таю с облегчением выдохнул воздух, всё ещё прислушиваясь к хрупкой тишине. Он поднялся ещё на этаж выше и с трепетом остановился у окна, заметив распоротый край «сидушки».

Его сердце снова заколотилось.

«Кажется, здесь что-то есть», – Таю проник внутрь кресла и через секунду перелистывал тайную тетрадь.

Почерк Аригрея показался ему необычным: красивые ровные буквы, иногда уползающие вниз, и кое-где – над заглавными – вычурные вензеля.

«Выбери себе мир, где не обязательно быть идеальным – так сказал мне доктор Тленгрой, когда я попал сюда. Сначала я посмеялся над его словами... Но с каждым днём, проведённым здесь, я осознавал, что он оказался прав. Всё, что мне нужно было услышать – это разрешение быть обычным. Так странно, что именно он разрешил мне наконец-то стать самим собой. Почему он… Почему не мои родители, которые знают меня пятнадцать лет, произнесли эту фразу?», – Таю остановился и взглянул на свои пальцы, – «Значит, Аригрею пятнадцать… Я догадывался, что он старше».

Мальчик перелистнул страницу и продолжил вести взгляд по дневнику:

«Какое облегчение – выкинуть скрипку и шахматы. Доктор Тленгрой, кажется, сам слегка сумасшедший, если позволил мне воспользоваться закрытой уборной на четвертом этаже и выбросить этот угнетающий хлам в старую ванную, засыпать порошком и заполнить её до самых краёв ледяной водой! Единственное, что я не решился выбросить – набор для рисования. Что-то меня остановило. Возможно, я всё ещё люблю рисовать. Возможно, я ненавижу только музыкальную школу и шахматы. В любом случае, я словно ощутил перерождение, наблюдая, как моё прошлое тонет и исчезает из виду за густой пеной», –Таю чувствовал, как дрожь волнительно огибает его пальцы. Ему вспомнилось то ощущение страха и стыда, которое он испытал во время приступа, увидев своё беспомощное отражение. И теперь это отражение принадлежало Аригрею – тому Аригрею, которого Таю не знал; тому мальчику, старательно рисующему в библиотеке.

«Доктор Тленгрой посоветовал мне найти друзей. Сказал – так будет легче выдержать время долгого лечения. Я был таким глупым и высокомерным, когда ответил ему, что не хочу заводить здесь друзей. Я так часто подчёркивал слово «здесь», словно забывал, что тоже принадлежу этому месту.

…однажды, я увидел мальчика, который беззаботно слонялся по коридорам. Наверное, на год или два младше. Он часто заходил в библиотеку и наблюдал за девушкой, раскладывающей книги – кстати, как же она похожа на мою двоюродную сестру Рику! В Ларцснеге никто не задерживается из молодых волонтеров надолго, их имена сменяются чаще, чем скатерти в столовой. И, тем не менее, со стороны, они выглядели, словно из рождественского фильма. И мне захотелось тоже оказаться там. А на следующий день – мы сразу подружились».

Таю Мак притянул к себе колени и всхлипнул, закрывая дневник, словно непозволительную драгоценность.

Откуда-то из разворота выпала открытка, на которой Аригрей нарисовал ребят возле озера, а на обратной стороне было послание для Таю.

«В один из предпоследних дней, когда мы видели доктора Тленгроя, он сказал мне, что я могу уйти – когда захочу. И ты тоже сможешь. Ларцснег похож на сувенирный шарик – это место, где можно переждать любую непогоду. Но за этим стеклянным шариком – продолжается жизнь. Однажды мы должны набраться смелости и вернуться. Каждый в свой мир. Но, ты ведь помнишь, что существует ещё один Ларцснег? Дворец-близнец, о котором рассказывал принц Кэо? Так вот знай, что мы обязательно встретимся там однажды. Не спрашивай, как попасть туда – я и сам пока не знаю. Просто, я верю нашему принцу.

Увидимся когда-нибудь! Твой друг, Аригрей».

***

Утром, сестра Аллис подозвала мальчика к телефону.

Таю услышал в трубке голос мамы, и с досадой понял, что зря поделился своим секретом с кривлякой-Лоэль.

– Не стоит торопиться. Если тебя что-то тревожит…

– У меня всё в порядке, правда, – настаивал Таю. – Может тебе сестра сказала какую-нибудь глупость? Ты же сама видела, как она дразнила меня вчера. А я потом решил в шутку её напугать.

– Мы волнуемся за тебя! Галлюцинации – это серьёзная проблема. Стоит посоветоваться ещё раз с доктором Ледой…

–Доктор Леда сказала тебе, что я в порядке.

–Да, но… Важно вылечить тебя до конца. Разве ты сам не хочешь, как все нормальные дети…

Таю не слушал дальше, он присел и дрожащей рукой прижал трубку к груди, из которой вырывалось маленькое сердце: «Вылечить от чего? До какого конца? Насколько ещё мне нужно стать нормальным? Я стараюсь изо всех сил стать нормальным».

– Хорошо. Мы заберем тебя в субботу. Не пропускай занятия, милый – произнесла мама и попрощалась.

***

Таю сидел в беседке и наблюдал за причудливыми облаками. Небо было таким красивым и безмятежным. Последний день в Ларцснеге оставлял в воздухе волнительное предвкушение. Мальчик, как только проснулся, сразу выбежал на улицу и уселся в тени деревьев, ожидая приезда матери. Ему не хотелось ни на секунду возвращаться в комнату, и даже не возникало желания, на прощание побродить по лабиринтам-коридорам. Он всё никак не мог насытиться летним воздухом и поверить в то, что скоро вернётся домой. Жаль, что библиотека была закрыта, и он не догадался вчера попрощаться с Анной. Чтобы немного исправить такое положение, Таю оставил сзади своего рисунка с цветами-томатами крохотную надпись: «Спасибо, Анна!».

Мохнатый монстр наоборот притих в комнате, и лениво продолжал сопеть в углу прибранной постели. Оживился лишь, когда доктор Леда заглянула в палату, ища мальчика.

Вскоре, Таю Мак с неохотой следовал за ней и бормотал:

– Зачем ещё раз проходить тесты? Разве вы меня не выписали?

– Это формальность. Просто нужно заполнить пару бумажек. Твоя мама в моём кабинете, не переживай.

Мальчик сел в кресло и без энтузиазма быстро проставил галочки в нужных столбцах.

– Вы чай будете? – доктор Леда закинула себе пакетик в кружку.

– Нет спасибо, – мама Таю присела на диван.

Таю положил на стол листы и засунул руки в карманы.

– Как себя чувствуешь последние дни? Никаких новых ощущений не появлялось? – поинтересовалась доктор Леда.

Мальчик бросил беглый взгляд на маму и уверенно ответил:

– Я всю неделю отвечал на ваши вопросы. Всё так, как я написал в тестах.

– Прекрасно, – кивнула доктор Леда и щёлкнула ручкой.

Таю Мак заметил на окне, за её спиной, мордочку мохнатого друга. Он стал слегка прозрачным, и его очертания размывались, терялись в воздухе.

«Ну вот, надеюсь, он не станет ломать передо мной трагедию. Опять пытается притвориться, что ему плохо. А я думал, что смог договориться с ним», – Таю невозмутимо продолжал стоять.

– Прекрасно, – повторила доктор. – Иногда, видения могут возвращаться. Но это не страшно. Просто хочу тебя предупредить.

–Я больше не вижу никаких видений. Оно исчезло, – уверенно ответил мальчик.

Женщина покрутила свои серёжки-клеверы, и, перебирая страницы в папке, зачитала с разлинованного листа:

«Я подружился со своим монстром. Когда я присмотрелся к нему, он был довольно милым и забавным. Он похитил мои цветы с открытки, и как только додумался! Не стану придумывать ему имя, пусть откликается на кличку «Фиолетовый», не собираюсь нянчиться с ним. Временами он меня раздражает. Чего он выделывается, чего ночью своим мягким пузом упирается мне в плечо. И сопит громко, даже подушку мою себе присвоил…»

Это был запрещённый приём. Один из самолётиков, сложенных Таю Маком из вырванных страниц тайного дневника, оказался у неё на столе.

Но мальчик не останавливал доктора Леду, он, молча, глядел прямо на неё, не показывая ни одной эмоции.

Её голос снова превратился в радиоприёмник. Но Таю знал, что через пару минут, эта говорящая коробка замолкнет.

Мальчик ощущал, как мохнатое существо пристально смотрит на него, через плечо доктора Леды. И от его взгляда, глубоко в груди, что-то болезненно сжималось, превращаясь в сквозящую пустоту.

Повернувшись пушистой спиной, комочек жалобно хрюкнул и, кажется, заплакал.

Отважно сражаясь с разъедающим его незнакомым чувством, Таю Мак продолжал стоять, словно спартанский воин. Он лишь заметил, как его монстр спрыгнул на пол и, чиркнув своей мягкой шерсткой по голени, исчез за дверным проёмом.

Таю выдержал это противостояние.

Он холодно повернулся спиной и вышел, оставляя навсегда мрачное здание Ларцснега, утопающее в лапах тумана.

В тоже время, возле ворот притормозил кабриолет.

Оттуда вышла женщина в элегантном пальто-коконе, ведущая за руку мальчика. Они с Таю пересеклись взглядами и от обоих – веяло мёртвым холодом.