Чудовище и уличный кот

Осторожно, чуть дыша, Безухий подкрадывался к Грачу по краю крыши. Стояла середина дня. Жаркое солнце изливало свои лучи с бескрайнего синего неба, нагревало металл, которым был обшит карниз. Снизу, из двора большого пятиэтажного дома доносились шум машин и крики детей. Ветерок ласково трепал серый загривок Безухого, теребил те места воротника, где шерсть была длиннее всего. Но Безухий не обращал на все раздражители внешнего мира никакого внимания. Все звуки, всё вокруг умерло для него. Только одна цель – большой черный Грач, чистящий своим длинным массивным клювом перышки на плече, существовала для него сейчас.

Собственно, странно, что здесь оказался Грач. Безухий привык к голубям и воробьям. Их было довольно просто ловить. За свою трехлетнюю жизнь уличного кота, которая Безухому казалась огромным ледниковым периодом с краткими промежутками теплого лета между суровыми зимами, он поймал их столько, что уже сбился со счета. Но Грач- это что-то новенькое.

Проблема была в том, что проклятый Грач сидел на ветке дерева. Оно, начинаясь глубоко во дворе, высилось огромным стволом вверх, и, достигая крыши, своими верхними ветками покачивалось даже выше, чем ее лепные карнизы. В одном месте ветка дерева как будто вливалась в край крыши огромного дома, построенного на центральном проспекте большого города и, как огромная змея, растекалась по потемневшей от времени штукатурке стены и по проржавевшему кровельному железу, чтобы после этого опять устремиться вверх. На этой-то, змеящейся по краю крыши ветке и сидел Грач. Сидел, повернувшись к Безухому спиной и плечом, и выискивая что-то клювом у себя в перьях. В любой момент он мог повернуться и заметить Безухого, который с голодным огнем в зеленых глазах крался к нему, очевидно, являя собой страшное для любой птицы зрелище. Но пока Грач не оборачивался, кот шаг за шагом скрадывал расстояние. Уверенность в победе все крепла и крепла у него в душе. Он не давал этой уверенности возможности овладеть собой. Он знал – результат любой охоты непредсказуем до последнего мгновения.

До Грача оставалось всего ничего, когда тот взял и перепрыгнул за ветку дерева, оказавшись, таким образом, невидимым для Безухого. Тот мысленно зарычал, и, пользуясь шелестом перьев и скрипом дерева, которые поднял грач своим движением, и которые маскировали шорох кошачьих лап, двинулся вперед быстрее. Теперь их разделяли пара метров крыши и ветка. Тут Безухий услышал шум крыльев. «Взлетает, гад!»- мелькнула в кошачьем сознании яростная мысль. Безухий изо всех сил оттолкнулся лапами от раскаленной крыши, сделал огромный прыжок, перепрыгнул через ветку и, последний раз оттолкнувшись задними лапами уже от нее, своими мощными клыками схватил птицу, обхватил когтистыми лапами, повис на ней.

В этот момент Грач был уже над широким пространством двора. Он резко вывернулся, долбанул Безухого клювом. Тот дернул головой, и клюв прошел вскользь по брови, там, где уже было два глубоких шрама. Но зубы соскользнули тоже, и теперь кот держал Грача за плечо. Пасть была полна жестких перьев. Кот резко сжал было зубы, но Грач мощно крутанулся, расправил крылья и ринулся вниз. Мелькнула перед глазами темная пропасть затененного деревьями двора с крошечными пятнами людей внизу. Ударил душу страх высоты и сразу пропал. С пятого этажа падать уже приходилось. Грач стремительно пикировал. Безухий, обхватив его лапами, теперь думал не столько о том, чтобы добраться до горла птицы, сколько о том, как на ней удержаться. Похоже, он выбрал не менее опытного, чем он, противника. Зато какой большой! Сколько мяса! Безухий попытался добраться до горла Грача не зубами, так когтями, как вдруг страшный удар о дерево едва не выбил сознание из его тела. Они упали на толстую ветку, отходящую от ствола на уровне третьего этажа. Грач вывернулся из жесткого захвата когтистых лап. Безухий встал на ноги, готовясь снова прыгнуть на двоящееся в кружащейся голове черное тело соперника, как вдруг тот, быстро и ныряюще прыгнув вперед, долбанул его клювом в голову.

Словно медная наковальня загудела на весь мир. Клюв ударил в голову над глазом. Мир вокруг закружился. Осью кружения было дерево, в ветку которого Безухий вцепился лапами, пытаясь не упасть.

– Вот птица поганая!- выругался он на кошачьем языке, яростно взвизгнув. Грач раскрыл крылья и совершенно спокойно перепрыгнул на другую, дальнюю ветку, куда Безухий не мог последовать за ним по причине ее хрупкости. Рыча от ярости, кот замер, прижавшись мохнатым пузом к шершавому дереву. В его зеленых глазах была ярость. Зубы были оскалены. Коричневый нос сморщен. Грач, самодовольно выпятив грудь, смотрел на него.

– Похоже, слабоват ты против меня! – издевательски цокая, сказал он. – Драная кошка. Я тебе чуть глаз не выбил. Был бы ты еще и Одноглазый, не только Безухий

Слова Грача взбесили Безухого окончательно.

– Я все равно до тебя доберусь! – заявил он. – Я поймаю тебя и сожру твою печень! Ты будешь живьем смотреть, как я ее ем!

– Мечтай, мечтай. – усмехнулся Грач. Он расправил крылья, чтобы улетать. Безухий, подняв коричневый нос, возмущенно следил за ним. Потом вдруг оглянулся, услышав звук сбоку. Справа от него в огромной, желтой, с трещинами в штукатурке, стене дома, было окно.

Запах еды привлек внимание Безухого внутри. Привыкнув в уличной жизни принимать решения мгновенно (от этого зависел обед, а, следовательно, и жизнь), он тут же собрался в комок и прыгнул на подоконник окна. Тот находился от ветки, на которой он сидел, не более, чем в метре. Потом поглядел вниз.

– Высоко!- прокомментировал он.

– Криволапый! – отозвался Грач. – Твой удел, шерстяная тварь, пресмыкаться, лазая по деревьям. А наш – простор бесконечного неба!

– Поговори у меня! – буркнул Безухий, и, осторожно сунул морду внутрь комнаты.

В комнате было полутемно, но для кота, привыкшего охотиться в подвалах, на чердаках и на ночных крышах, это было не важно. Его острый взгляд охватил сразу все детали. Посреди комнаты стоял стол. Над стеной – полка с книгами. Справа- странное устройство на столе. Такие Безухий не раз видел во время своих путешествий по крышам, когда заглядывал сверху в окна людей. Те часто сидели за столами, уставив лицо в светящийся экран. Иногда на экране быстро сменялись какие-то картинки. Так люди могли проводить время часами и сутками.

У дальней стены стояла кровать. В ней под розовым одеялом лежала девочка. Она будто спала. Слышалось тихое дыхание.

– Почему она спит среди дня? – удивился Безухий, и его бровь с двумя шрамами поползла вверх.

– Она больна. – ответил с ветки Грач. – Она болеет уже несколько лет. Я несколько лет уже вижу ее, так же лежащей в кровати, когда прилетаю сюда.

– Зачем ты сюда прилетаешь? – поинтересовался Безухий. – Других мест что ли, нет?

– Я много где бываю. – загадочно ответил Грач. – Весь мир – мой дом.

– Ну и дурак. – буркнул себе под нос кот.

– Люди часто болеют. – сказал он помолчав. – Могут себе это позволить. Не то, что мы. В нашей уличной жизни болезнь быстро кончится. Ослабел, промахнулся на охоте – и все, хана.

– Путевка на тот свет. – поддержал Грач.

– Некогда болеть. – согласился кот. – Надо добычу ловить. А ты мне себя сегодня не дал поймать!

– Другого кого-нибудь поймаешь. – возразил грач, взлетая.

– Будем надеяться. – буркнул Безухий. Расстались они почти друзьями.

Оставшись один, Безухий не спешил уходить. С кухни тянуло вкусными запахами. Там слышались шаги. «Похоже, кто-то готовит поесть» – смекнул Безухий. Но спрыгнуть на пол, сходить на кухню и попросить еды Безухому в голову не пришло. С тех пор, как, по его ощущениям, много веков назад, его с четырьмя братиками и сестричками посадили в картонную коробку и, провезя в машине по замысловатому маршруту, оставили где-то в незнакомом месте на улице, доверие к людям у Безухого испарилось. Последним гвоздем в гроб доверия стал тот случай, когда человек, первой уличной осенью Безухого подобравший его на автобусной остановке, через четыре дня выставил его в подъезд, дав пинка под зад. Это была первая зима для молодого кота, оставшегося один на один с холодным городом. Он еще не умел находить укрытия от холода, не знал, где искать еду. Когда он, заблудившись однажды в бесконечно беге по улицам в поисках съестного, не мог всю ночь забраться ни в подвал, ни в подъезд и остался на трескучем морозе, он отморозил уши. Одно отпало полностью. От другого осталась только половина. С тех пор все, кто его знал, называли его Безухим. Он уже привык к этому прозвищу.

Недоверие к людям уже некоторое время боролось с желанием переместиться поближе к источнику запахов, когда с коридоре появилась женщина с подносом. Она вошла в комнату.

– Алена, кушать! – скомандовала она, поставив поднос на стол.- Вставай скорее, смотри, какой хороший день!

Она подошла к окну, распахнула полузакрытые шторы и вздрогнула. С ветки стоящего у окна дерева смотрел на нее лохматый уличный кот с зелеными глазами. Такая мрачная свирепость была в его взгляде, что женщине на секунду стало не по себе. Но она преодолела себя.

– Смотри, Алена, там котик на улице! Котик сидит на дереве! – сказала женщина. – Вставай, посмотри на котика! А потом давай кушать!

– Мне что-то не хочется. – пробормотала девочка, просыпаясь. Она села в кровати.

– Чтобы выздороветь, надо кушать! – требовательно сказала женщина.

Девочка повела взглядом и вдруг встрепенулась. По ветке, покачивающейся за окном, мрачно прошел серый кот и посмотрел на нее. Потом пропал из виду. Девочка вдруг обратила внимание на простор неба за окном, на дома, звуки машин. Потом перевела взгляд на свою комнату, антикварный старинный комод, на тикающие часы. Все на секунду заиграло какой-то магией. Девочка взяла тарелку, которую поставила перед ней мать. Потом апатия снова взяла свое. Она откинулась на подушки и задремала.

Об эпизоде с девочкой Безухий скоро забыл. Для него потянулась обычная жизнь. Он рыскал по дворам и помойкам, охотился на зазевавшихся воробьев и голубей. Спускался в подвалы под старыми пятиэтажными домами и там, спрятавшись за трубами, поджидал следующих по своим магистральным дорогам больших серых крыс. Иногда, когда ему хотелось полакомиться, он отправлялся за три квартала, в путешествие к ближайшему продуктовому магазину. Один из грузчиков, высокий и худой, всегда ходивший в синей робе, узнавал его и давал ему обрезки мяса. Другие грузчики, бывало, что кидали в него палки, но он уворачивался.

Он уже знал, где гнездо Грача. Того самого, который чуть не выбил ему глаз во время неудачной охоты. Знакомая летучая мышь, живущая в ближайшем парке, звездной ночью, когда они случайно встретились на одной из крыш над проспектом, показала ему большое гнездо на высоком дереве чуть поодаль. Дерево стояло между дорожных полос проспекта. И справа и слева от него круглосуточно шли машины.

– Ну и место он себе выбрал для жизни! – удивился Безухий – А как спать? Там же постоянно шум!

– Он редко там бывает. – пискнула Летучая Мышь – Постоянно в делах. Прилетает раз в несколько дней.

Мстительный Безухий не забыл свое фиаско, и как-то ночью, когда всякой порядочной птице полагалось быть в гнезде, перебежал огромный проспект, пользуясь тем, что с наступлением темноты поток машин поредел. Блестел мокрый асфальт от прошедшего недавно дождя. Сиреневые огни уличных фонарей в легком тумане уходили вдаль. Мятая белая девятка, мимо которой успел прошмыгнуть Безухий, резко ему просигналила. Наконец, он оказался под деревом и, цепляясь когтями, медленно и тихо, чтобы не спугнуть Грача, полез вверх. Добравшись до цели, готовый к битве, он сунул морду в гнездо. Оно было пустым. Безухий некоторое время подождал Грача, сидя на ветке и шаря глазами по темному небу, потом разочарованно полез вниз. «Крепкий орешек» – подумал он уже в темноте знакомого чердака, укладываясь спать на неизвестно кем поставленном сюда кресле. – «Непросто будет его сцапать. Но я сцапаю»

Второй раз Безухий оказался у окна с больной девочкой, когда в сумерках залез высоко на то же дерево и осматривал двор. Он так иногда делал. С высоты было хорошо видно, что где происходит и чем можно поживиться. Зрение Безухого, как у всех кошек, обостряющееся в темноте, пронзало мрак. Вдруг сверху он услышал чей-то возглас. Повернувшись и вскарабкавшись чуть повыше, уличный серый кот увидел ту же девочку, сидящую в инвалидном кресле у окна.

– Киса! Киса! – тихонько выдохнула она – Иди сюда!

Безухий сначала не мог понять, чего это она шепчет, вместо того, чтобы говорить громко. Потом до него дошло, что у больной девочки мало сил. Вспрыгнув на ветку, которая колыхалась напротив окна, кот внимательно смотрел на ребенка. Его зеленые глаза чуть светились. Девочка протянула руку и достала с тарелки пирожок. Вытянула руку с пирожком в сторону Безухого. Поманила его рукой.

Кот, припав грудью к ветке, следил за каждым ее движением. Недоверие к людям, воспитанное всей его жизнью, боролось с чарующим запахом. Безухий жрал все. Наконец, он принял решение. «Что может мне сделать маленькая девочка, которая еле жива?» – подумал кот. Безухий прыгнул на подоконник. Схватил из руки девочки пирожок и прыгнул обратно на дерево. Там он очень быстро расправился с добычей. Потом оглядел двор. Стало уже темно. Пора было идти на охоту.

Девочка держала в руке новый кусок пирожка. «Вот зараза!» – мяргнул кот. – «Соблазняет меня! Не к добру это!» Он снова некоторое время колебался, припоминая все обиды, которые ему нанес людской род, потом прыгнул. Снова зубы цапнули теплое тесто, лапы оттолкнулись от подоконника. Девочка, тем временем, успела провести ладонью по его шерсти. Мощные челюсти быстро расправились с едой. А девочка готовила ему новую порцию.

Еще три раза Безухий прыгал с дерева на подоконник и обратно. Но тут в коридоре раздались шаги, и появилась мама девочки. Войдя в комнату, она увидела нечто серое, прыгнувшее из комнаты на ветку. За подоконником зеленым огнем горели глаза уличного кота.

– Опять этот кот здесь! – воскликнула она. – Алена, зачем ты его кормишь? Он, наверняка, блохастый и с клещами! Вон, у него ушей нет! Из-за клещей наверняка!

– Котик хороший! – сказала девочка. – Я назову его Васька.

– Таких Васек тысяча по двору бегает. Хочешь, я тебе принесу котенка, чтобы тебя развлекал? Без клещей.

– Нет, я хочу этого. – возразила девочка.

– Да ты посмотри на него! Какой-то драный, безухий… Вон он уже полез наверх!

Безухий, действительно, прослушав людское кудахтанье, которым он посчитал эти разговоры, полез вверх по стволу дерева, цепляясь когтями. В желудке разливалось тепло и приятная тяжесть. «Нашла себе Ваську!» – по старой привычке беседовать самому с собой, которая есть у всех животных, ведущих одиночный образ жизни, ворчал Безухий. – «Еще чего!» По самой длинной ветке он вылез на крышу. Уже была ночь. Над Безухим поворачивались созвездия.

«А все-таки хорошо, когда ни с того, ни с сего кормят пирожками!» – сказал Безухий и сел на ржавое железо. Подняв острый нос, он смотрел на горящие в небе звезды. Наверху мигало. Безухий, обладающий гораздо более острым зрением, чем человек, видел и кроваво–красный, плывущий за пылевыми облаками, Марс, и синюю Венеру, и далекий Сатурн, обрамленный желтым, отсюда будто бы пылевым поясом. Плелся над вершинами высотных домов бело–синий Орион. Сириус мигал с далеких высот желтым глазом. «Да, хорошо, когда брюхо полное!» – сказал Безухий, откидываясь на железные листы крыши и смотря на звезды. – «Когда не надо бегать за пропитанием, как это делаю я всю жизнь». Какое-то движение на соседней крыше привлекло его внимание. Он встал и напряг зрение. Из-за кирпичной трубы вышла пепельно-черная кошка и выжидающе посмотрела на него желтыми глазами. Крыши и дворы, да вообще весь район были поделены между котами. Но кошек эти границы не касались. Они могли ходить, где вздумается. Когда же коты встречались, будь то на земле, будь то на крыше, это был повод для битвы. Часто кровавой.

Безухий, увидев кошку, оживился. Ветер донес до него ее запах.

– Я сейчас! – мяргнул он через черное пространство ночи, и поспешил туда, где можно было перепрыгнуть с крыши на крышу. Он сжался в комок, оттолкнулся лапами, мелькнула далеко внизу черная земля – и вот он был там, где надо. Кошка ждала его в свете звезд. Она повернулась и зашла в окно чердачной будки. Безухий последовал за ней. Сбежав по железным ступеням, он увидел ее сидящей на досках, подошел к ней и коснулся ее всем телом.

Время шло, лето катилось к концу. Безухий регулярно встречал на улицах и в подвалах других, более слабых котов и безжалостно изгонял их со своей территории.

– Еще посмотрим, что будет, когда настанет зима! – злобно шипели они, уходя. – Остатки последнего уха у тебя отпадут! А, может, и хвост!

– Когда настанет зима,- отвечал им Безухий – и в подвалах замерзнут кадки с водой, я по–прежнему буду знать, где достать еду, где согреться на теплых трубах, как пробраться в подвалы, заколоченные людьми, и где можно, запрыгнув на ветку, открыть форточку в подъезд, надавив плечом, чтобы согреться на батарее. Так что, если зимой у кого-то и будут проблемы, то это у вас!

На это побитым, покусанным и поцарапанным котам нечего было ответить, и они уходили, поджав свои драные хвосты.

Как-то раз Безухий охотился за подсобным сараем магазина на большую толстую мышь. Она сидела на палке, лежащей в луже посреди двора и что-то грызла. Первый прыжок не удался – мышь оказалась опытной и наблюдательной. Она заметила Безухого, метнувшегося к ней, и опрометью бросилась под сложенные у стены пластиковые ящики. Безухий, кинувшись за ней, разметал их плечами, но дальше стояли чугунные батареи, прислоненные к стене. Мышь юркнула под них. Безухий бросился, чтобы обойти их сбоку и сзади, но безуспешно. Мышь забилась в самый далекий угол под батареями, туда, куда он не мог достать лапой. Сил сдвинуть их тоже не хватило. Мрачно походив вокруг да около и злобно мяукнув, Безухий поднял голову и вздрогнул. На штабеле батарей, наклонив голову набок и пристально смотря на него черным глазом, сидел Грач.

– А, это ты! – пытаясь скрыть секундный испуг под грубостью, сказал Безухий. – Чего прилетел?

– Ты был в моем гнезде, – утвердительно сказал Грач, щелкнув клювом.

– Был, ну и что? Я много где бываю, – неприязненно ответил кот.

– И я знаю, ты ходишь к той девочке, – без всякой связи с предыдущими словами проговорил Грач.

– И что? Какое твое дело?- возмущенно спросил Безухий.

– Она очень больна. – сказал Грач. – Ее с мамой бросил отец. Теперь она чувствует себя никому не нужной. А мама еще уходит на работу в ночь два через два. Ребенок остается без присмотра. И, сам понимаешь, если за ней никто не следит, ребенком может заинтересоваться кто–то еще. Это вопрос времени!

– В смысле? – спросил Безухий. Ему вдруг стало не по себе. По спине пробежал холодок.

– К девочке приходит посетитель из Другого Мира. Приходит к ней по ночам. Сосет из нее жизнь, энергию, душу. От этого она и слабеет.

– Из Другого Мира? – шерсть на загривке у Безухого непроизвольно поднялась. Верхняя губа сморщилась, обнажив желтоватые клыки.

– Да, из Другого Мира. Вы, кошки, материалисты до мозга костей, я знаю. Но Другой Мир существует. Существа из Другого Мира приходят сюда. Дорогой им может служить жестокость, злоба, плохие мысли. Или как здесь – горе ребенка. Они приходят сюда по ночам и забирают жизнь и энергию у тех, у кого могут забрать.

– Слушай, это как-то странно, что ты говоришь… – начал Безухий. Сознание, привыкшее к грубой материальной действительности, сопротивлялось смыслу слов, которые сказал Грач. Но в то же время, что – то в его голосе, в том, как он говорил, заставляло поверить, что все это правда. Грач перебил Безухого.

– Посетитель придет снова сегодня ночью. И сегодня девочка умрет.

– Умрет?!- взвыл Безухий – Ну это мы еще поглядим!

Он опрометью бросился через дорогу, чуть не попав под синий зилок, который проводил его возмущенным сигналом.

«Сегодня ночью, значит! Сегодня ночью!»- вертелась в голове сказанная Грачом фраза. – «Что ж, если кто-то сегодня ночью придет, чтобы пить из ребенка кровь, он столкнется не с тем, чего ожидает!»

С этими словами Безухий, сделав широкий круг, огромными прыжками кинулся в лабиринт дворов, ведущих к знакомому дому, у которого рядом со знакомым подъездом росло огромное дерево.

Вечером, когда еще не началась ночь, он сидел, прижавшись мохнатой грудью к знакомой ветке, и смотрел внутрь комнаты. В комнате была мама девочки. Она оставляла ей игрушки, еду, бутылку с водой. Девочка, как всегда, лежала в кровати. Она выглядела бледной и измученной. Безухий, сохраняя неподвижность, прижимался к дереву. Сегодня в его планы входило остаться незамеченным. Когда мама девочки открыла окно, чтобы проветрить комнату, Безухий, улучив момент, когда она повернется к окну спиной, серой молнией перемахнул через подоконник и парой бесшумных прыжков, делать которые он привык, скрадывая крыс в подвалах, оказался под кроватью.

Мама девочки уходила на работу, как на праздник. Она, то возвращалась, чтобы поправить подушку девочке, то спрашивала, удобно ли ей лежать, то проверяла, не забыла ли она оставить что–то из еды. Все это время Безухий, свернувшись и положив голову на лапы, лежал под кроватью, прячась под свисающим сверху углом толстого одеяла. За окном в темном небе был виден месяц, плывущий по небу. Безухий устал ждать, когда шумные хлопотливые сборы закончатся, свернулся под кроватью калачиком и уснул.

Когда он проснулся, было уже совершенно темно. Была глубокая ночь. Дерево, загадочно шелестя ветвями, покачивалось за окном. На потолке двигались полосы света от проезжающих вдалеке машин. Слышен был рокот огромного спящего города. В этот момент Безухий почувствовал, что рядом с ним, совсем рядом, прямо к комнате, над кроватью, будто бы открывается какая-то странная дверь.

Это не была обычная дверь, стеклянная или деревянная, дверь из тех, которые мы знаем в этом мире. Дверь, странная, холодная, открывалась, давая проход в другое, ледяное пространство, где жили звезды и луна, где не было места человеку. По полу, на котором лежал Безухий, поземкой повело колким холодом. Холодом, казалось бы, других миров. Как ни был Безухий привычен к бою и опасности, сердце его задрожало. Душу наполнила непривычная робость. Осторожно выглянув из-под угла одеяла, он увидел на потолке черную длинную тень.

Медленно, будто бы подкрадываясь, чтобы напасть на самого страшного и большого врага, Безухий, прижимаясь брюхом к полу, выполз из–под кровати и посмотрел наверх. Наверху спала девочка, спала на спине. А над ней длинной горбатой тенью, сгустком мрака, колебалась фигура. Она была похожа на черного когтистого медведя с зубастой головой. Некто, согнувшись над девочкой, пил из нее жизнь. Безухий увидел призрачно–голубую ауру, овевающую уста и голову девочки в том месте, где над нею склонился кровосос. Она слабела с каждым вдохом. Ее лицо бледнело. Корноухий даже различил слабо–уловимый запах, царящий в комнате. Это был запах ее души – понял он.

Медленно развернувшись на досках пола, прижавшись к ним грудью и даже не завизжав, чтобы не спугнуть хищника, он прыгнул. Его обдало холодом других пространств, лапы закололо, как будто он прыгнул в податливое сено. Безухий испугался даже, что тело врага неосязаемо, и что он пройдет сквозь пришельца из других миров, как вдруг лапы с выпущенными когтями ударили в что-то твердое, вонзились в него. Послышался страшный рев.

Девочка, очнувшись, открыла глаза. Она была слаба и не могла сдвинуть голову с подушки. Кровать, на которой она лежала, будто плыла в других измерениях. А прямо вокруг нее по комнате с визгом и грохотом, ломая мебель и ударяясь о стены, бились две молнии- черная и серая. Серая, в которой девочка узнала большого уличного кота, приходившего к ней в гости, на секунду остановилась. С растопыренными лапами серый кот прыгнул на черную тень, трусливо вжавшуюся в угол. Раздался оглушительный визг. Комната на миг словно бы накренилась, как будто пространство и время в ней на секунду поменялись местами. Девочка неожиданно для себя смогла привстать. В свете луны она увидела черную тень, которая, цепляясь призрачными когтями за доски пола, быстро сползала к щели в пространстве, из которой бил холод и дул ветер. Серый кот, наскакивая и наскакивая на нее, снова и снова, рыча, атаковал странное существо, пока оно с диким визгом не провалилось в холодную бездну между стеной и полом, которая сразу же захлопнулась за ней. Кот, тяжело дыша, сел на пол. Морда его была окровавлена.

– Два новых шрама. – сказал он, и девочка вдруг удивилась, так как не смогла понять, то ли она услышала эти слова действительно, то ли ей почудилось. Кот, зализав раны, мягкой походкой подошел к кровати и вспрыгнул девочке на грудь. Почему-то в этот момент ему показалось, что это место будет самым лучшим и для нее и для него.

– Хороший бой! – довольно промурчал себе под нос кот, устраиваясь у девочки на груди. – Пожалуй, самый сложный из тех, что у меня был. Буду честным, был момент, когда зверь чуть не утащил меня в эту свою мерзкую холодную дыру. Хорошо, что я успел вырвать загривок из его когтей!

Девочке слышалось это его ворчание как мурлыканье. Краткий удивительный миг, в который она услышала его речь, прошел. Ветер, не тот, холодный, из других миров, а теплый, с улицы, раздувал штору на окне. Девочка погладила лохматого серого кота по спине и он, благодарно взглянув на нее зеленым глазом, замурлыкал еще сильнее. Что он хотел сказать этим звуком, девочка не поняла, но чудесное ощущение уюта наполнило ее. Она поняла, что это будет первая ночь, в которую вместо липких холодных кошмаров ее будет ждать спокойный и светлый сон.

С тех пор Безухий проходил к девочке каждую ночь, когда ее мама была на работе, и уходил, когда рассветало. В первый раз, придя домой и застав все стены в комнате в рваных обоях, зеркало- разбитым, а стол- опрокинутым, мама не поверила рассказу девочки о бое уличного кота со зверем из другого мира и перестала открывать окно, когда уходила. Но девочка стала делать это сама. Сил у нее прибавилось. Каждый раз, после того, как мама уходила, девочка открывала окно, и за окном ее ждал большой серый кот с зелеными глазами. Они шли на кухню и девочка, открыв дверь холодильника, на выбор предлагала коту поесть. В отличии от кошек с экрана телевизора, которые едят только кошачий корм, серый кот жрал все, даже огурцы. Первоначально, когда девочка давала ему кусок курицы или даже хлеба, он хватал еду зубами и, рыча, убегал под стол, откуда предостерегающе рычал, пока не сожрет все до крошки. Через пару недель, когда за деревья за окном пожелтели, и осень уже вступила в свои права, серый кот привык и рычать перестал, но когда ему давали что-то особо вкусное, эта привычка опять возвращалась. Девочка выделила коту отдельную тарелочку, и он научился культурно есть с нее. В таком положении и застала его женщина, когда однажды вернулась домой, так как забыла ключи.

– А я-то думаю, куда еда у нас пропадает! – сказала она – Оказывается, Алена вшивого кота с улицы подкармливает!

– Он не вшивый! Его зовут Васька! Он меня лечит от болезни, когда спит у меня на груди! – обиженно заявила Алена. Корноухий настороженно ждал, переводя взгляд с девочки на ее мать. Что сделает последняя? Кинет в него табуреткой или попытается пнуть? Но она не сделала ни того, ни другого. Сев на табуретку, женщина облегченно сказала:

– Ладно. Пусть живет. Но убирать за ним будешь сама.

– Он очень умный! – заявила девочка. – Он как будто сам понимает, что надо делать и разговаривает со мной.

Несмотря на разрешение ночевать в квартире, привычка к долгим прогулкам по бесконечным пространствам крыш, подвалов и дворов осталась у Корноухого в крови. Он, несколько раз мяргнув у окна, просил Алену ему открыть и, спустившись по огромному дереву, пропадал иногда на несколько дней. Алена не боялась спать без него. Даже когда его не было, она чувствовала рядом его незримое присутствие. Однажды, после одной из таких прогулок, Безухий вернулся домой весь в крови и со сломанной лапой. Он еле поднялся по стволу дерева и хрипло мяукал, сидя на ветке перед окном, пока ему не открыли. Алена, перегнувшись через подоконник, сняла его с ветки, отмыла, наложила на лапу некое подобие шины и повезла к ветеринару. У ветеринара Безухому не понравилось. «Диванные твари!»- сказал он себе, разглядывая кошек и собак из очереди. Молодой рыжий кот сунулся было к нему, чтобы подраться, на Безухий страшно оскалился и так зашипел на него, что тот, попятившись, свалился со стола, на котором они сидели. «Впрочем, и я уже наполовину такой же диванный» – сонно сказал себе Безухий, дремля у теплой батареи, пока не подошла их с Аленой очередь.

- Кот Василий Семенов!- выкликнул ветеринар, со списком животных выходя в коридор.

«О, это я!» – так же сонно подумал Безухий, чувствуя, как Алена поднимает его и заносит в коридор. – «Новое имя! Прикольно…»

Так и получилось, что Безухий провел всю зиму, сидя на подоконнике и из тепла смотря на сугробы, занесшие двор. Снаружи задувала метель, дул ветер, было темно. А Корноухий, греясь у батареи, прищурившись, смотрел на снежный ад, бушующий снаружи, и вспоминал, как грелся в подвалах у труб с кипятком и как, ошалев от мороза, пятимесячным котенком бегал вокруг незнакомого дома, пытаясь найти ход внутрь, в подвал, и чувствовал, как у него от холода страшно мертвеют уши. Потом пришла весна. Корноухий, уже давно не хромающий, дождался, когда чуть подросшая Алена откроет окно и вылез на кажущуюся такой новой ветку.

– Я так и знал, что этим закончится! – раздалось над головой.

Безухий поднял голову и увидел Грача.

– Ты всю зиму жил у нее? – спросил Грач – У тебя даже шерсть короче стала и воротник пропал!

– Нет, не пропал! Вот он! – глядя на свой серый воротник, ставший короче, но все же серыми космами торчащий вокруг шеи, сказал Безухий. – Совсем не пропал!

– А я был у Черного моря! – сказал Грач. – Там вечное лето. Зимой тепло. Я жил в брошенном корабле.

– Это хорошо, когда тепло. А вот воду и корабли мы не любим, – сказал Безухий и стал спускаться по дереву, направляясь по своим кошачьим делам.

Так, то гуляя по улице, то ночуя у Алены дома, Безухий прожил целых пятнадцать лет. В конце он стал уже совсем старым, толстым, неповоротливым и, греясь у батареи или смотря в окно, все время будто дремал. Он вспоминал в полузабытье свои путешествия по бесконечным огромным дворам, по уходящим вдаль громоздящимся друг над другом крышам, свои бои и свои связи с кошками, которых он встречал на улицах. Однажды, когда Алена, не девочка, а уже высокая молодая девушка, пришла домой и, повесив на вешалку свой рюкзачок, стала снимать кроссовки, Безухий встал и навострил уши. Сквозь стекло закрытого окна с улицы, со двора проникал внутрь странный печальный зов. Он был печальным и радостным одновременно. Сладостным и зовущим, Грустным и успокаивающим. Безухий спрыгнул с подоконника и, как бывало раньше, подошел к Алене, мяргая своим простуженным на улицах голосом, чтобы его выпустили. Только теперь он просил, чтобы его выпустили не в окно, а в дверь.

– Что ты мяукаешь, Васенька? – спросила Алена – Гулять хочешь?

Она взяла его на руки, открыла дверь в подъезд, спустилась по ступенькам, вдоль стен, крашеных синей краской, и открыла старую дверь на улицу. Безухий не сопротивлялся тому, что его несут на руках. Теперь он настолько отяжелел, что передвигался с трудом и сам спускался бы по лестнице гораздо дольше, чем с помощью Алены. Но когда открылась дверь на улицу, и пьянящий уличный воздух ударил ему в ноздри, Безухий не выдержал и, дернувшись, спрыгнул с рук Алены, быстрыми шажками выбежал на газон, покрытый палой листвой, и встал под покачивающимся над ним огромным деревом, поднимающимся выше крыши.

На дереве зачирикал Грач. Не тот, старый Грач, которого знал боевой серый кот, а новый, глупый и молодой.

– Я улетаю к Черному морю! – чирикал он. – Там всегда тепло!

– Я Безухий!- возгласил ему серый кот – Я провел на улице триста боев и выиграл все, кроме одного!

– Чирик– чирик, я улетаю! Я улетаю! – прочирикал Грач и сорвался с ветки.

– А, да что ты понимаешь? – проводил его Безухий. – Закрой свою дырку!

Все грубые уличные манеры разом будто вернулись к нему. Он зашел на газон дальше, удивляясь, насколько живой кажется эта палая осенняя листва, каким живым кажется небо, будто несущее в себе какой-то ощущаемый им смысл, какой живой воздух, дующий ему в морду зовущим куда-то, сладостно пахнущим ветром. «Похоже, он зовет меня туда, где я снова выйду в мир из картонной коробки, как вышел когда-то» – подумал Безухий. Он лег на газон и закрыл глаза. Ветер подул снова и понес палую листву. Она пролетала мимо, зацеплялась за тело кота. Он лежал на газоне и как будто спал.

Алена стояла и смотрела на своего котика, свернувшегося на газоне. Она вспомнила ту ночь, когда он, с визгом прыгая вокруг ее кровати, бился насмерть с чудовищем, приходившим, чтобы ее убить. В кармане у Алены лежало заключение о беременности. Оно говорило, что внутри нее прямо сейчас зреет новая жизнь.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...