Башня. Эфемерида

- Как это глупо: идти на войну из-за того, что может быть произойдет, а может быть нет. В конце концов, точно не знает никто, что будет, когда Башня закончит свой отсчет, - рассуждала юная девушка, сидящая на крыше старой ветряной мельницы, которая, судя по обветшавшим "крыльям" и сломанным жерновам, давно уже не используется местными фермерами.

На вид девушке не больше пятнадцати лет. Ее длинные волнистые ухоженные волосы благородным золотом струятся по плечам, спине, и своими концами касаются деревянного настила. Изредка несколько прядей весело пляшут на летнем ветерке. Взор ее небесно-синих глаз неотрывно устремлен вдаль, туда, где из-за горизонта возвышается исполинских размеров башня с такими же огромными циферблатами часов, смотрящими четырьмя неморгающими белыми очами строго на восток, юг, запад. Одно «око», казалось, было устремлено на север, прямо на мельницу, где сидела девушка. Это древнее сооружение было настолько огромным, что, находясь далеко за пределами Горного королевства Нар, оно все же было выше эльфийского леса и выше синеющих вокруг скал.

- Им страшно, моя принцесса, - отвечал девушке молодой человек, стоящий позади нее. Его лицо уже начинало приобретать черты взрослого мужа, но лезвие еще ни разу не касалось темного пушка, густо покрывавшего верхнюю губу и округлый подбородок. Это был высокий темноволосый юноша с темно-карими глазами, крепкого, для своего возраста, телосложения. Как обычно бывает, своим богатырским сложением юноша обязан вовсе не природе, а ежедневному тяжелому ручному труду.

- Страх проникает в умы бедных и богатых, рабов и королей, слабых и сильных, глупых и мудрых, - продолжал юноша. - А страх перед неведомым – сильнее остальных, ведь самое страшное – это наше собственное воображение.

- Ты говоришь совсем, как мой отец.

- Ваш отец - очень мудрый человек и более того мудрый правитель.

- Все боятся того, что случится, когда стрелки башни закончат свой ход и сойдутся друг с другом. Такого не было уже… - она сделала задумчивый вид. - Сколько? Кажется, верховный мудрец Эйрос говорил о семи или восьми сотнях лет? Эх, жаль, что о последнем таком случае не сохранилось никаких упоминаний. В любом случае, ужасный конец света меня не страшит...

Она обернулась и посмотрела на юношу взглядом, на который способны только девушки, чье юное сердце охвачено пламенем любви, молодой и столь горячей, что ее жар способен плавить железо и камень

- Меня пугает не смерть, а жизнь. Жизнь, в которой нет любви, нет тебя, Ион.

Молодой человек, со свойственным мужчинам спокойствием, смотрел на свою возлюбленную, но его темно-карие глаза выдавали бушующую внутри него бурю эмоций. Что именно он испытывал, когда смотрел на нее? Отчаяние? О, да! Отчаяние, ведь он любил ее так сильно, что, ни секунды не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь, но они не могли быть вместе: ведь она дочь короля, и с пяти лет помолвлена с принцем Моррином, наследником престола империи Уго. Страх? Конечно, страх, но не за себя, а за нее, ведь грядет день, когда "Призрачная башня" завершит свой отсчет. Прежние поколения рождались и умирали, не заботясь о тайне происхождения самой исполинской башни и о тайне того, что скрывает за собой ход ее часов. Но прошли столетия и вот, по подсчетам мудрецов, до момента, когда две часовые стрелки, шедшие навстречу друг другу столь долго, встретятся наверху, осталась буквально одна неделя. Теперь весь мир начинает сходить с ума, строя самые ужасные предположения о том, что же произойдет, когда закончится размеренный бег часового механизма. Нежность? Да, вот еще одно чувство, овладевавшее Ионом, когда он смотрел на нее. Больше всего на свете он хотел бы оберегать ее, ласкать, любоваться, слышать каждый день ее смех, а вечерами, глядя на звездное небо, вместе мечтать о чем-нибудь далеком и прекрасном.

- Я всегда буду рядом с тобой, Элея, - он наклонился к ней, провел пальцами по ее золотым волосам, слегка коснувшись прекрасного лица.

- Если бы только это могло быть правдой, - грустно прошептала она и слегка наклонила голову, как бы кладя ее на его грубую руку. - Завтра утром я отплываю в империю Уго. Отец говорит, что они строят города на воде и только там возможно будет спастись. Но я не хочу спасаться, Ион.

- Чего же ты хочешь, любовь моя? Остаться здесь? Гонимая агонией страха, перед неким эфемерным ужасом конца света и столь же эфемерными лозунгами короля Иоссина, торговая конфедерация направляется сюда с невиданным войском.

А если тот самый конец света, о котором сейчас говорят на каждом шагу, все же наступит и будет столь разрушителен, как полагают люди, тогда горное королевство действительно станет всеобщей могилой. Твой отец - мудрый человек, послушай его, любовь моя. Поезжай..., - при этих словах его голос дрогнул, а глаза налились отчаянием. Он страстно прижал ее к груди, зарывшись лицом в золотые локоны, пахнущие лавандой. Никогда прежде Ион так не делал, ведь прикоснуться к принцессе простому дворцовому прислуге означало подписать себе смертный приговор. Но сейчас ему было всё равно.

– Поезжай, Эллея. Живи и будь счастлива.

- Если ради того, чтобы быть рядом с тобой, мне суждено погибнуть, значит, так тому и быть. Я не поеду в империю Уго и не стану невестой принца Моррина.

- Но, твой отец..., - Ион тяжело вздохнул, понимая, что его возлюбленной не изменить воли короля, но не смог ничего сказать, так он не хотел разрушать этот горько-сладкий миг их последней встречи. Пусть он останется в их памяти радужным воспоминанием.

- Я не буду бежать от страха. Я встречу его лицом к лицу, - решительно произнесла принцесса и вновь обернулась туда, где из-за линии горизонта возвышалась туманная, едва видимая, гигантская Башня. По бархатной девичьей щеке проскользила росинка слезы, но голос ее перестал дрожать. - Давай сбежим, Ион. Сегодня же ночью и направимся к Башне.

- К Башне?

- Раз уж надвигается самое грандиозное событие в истории, я хочу увидеть его из первых рядов. Ты пойдешь со мной?

Парень сел рядом с девушкой. Их руки коснулись друг друга, а пальцы, сперва робко, но за тем решительно и крепко переплелись. Она пристально смотрела в синеющую вдаль, он – неотрывно на нее.

- Куда угодно, любовь моя, - прошептал он и тоже устремил свой взор на "Призрачную башню".

Ранним утром, за несколько часов до рассвета, у старых городских ворот, встретились две тени, освещавшие себе дорогу пламенем любви и тайной надеждой, на то, что завершение этого путешествия не станет завершением их жизненного пути. Эллея и Ион тайком выехали на лошадях, навьюченных фуражом и провизией, и направились мимо королевского тракта на юг. Они двигались к тому самому месту, где, как безмолвный исполин, стояла та таинственная башня и смотрела на мир вокруг себя четырьмя мертвыми глазами, освещенными тусклым лунным светом. Вокруг царили тишина и покой, но внутреннее чувство подсказывало: сегодня мир не спит, а наблюдает за тем, что начинает проявляться из-под личин эфемерных масок, постепенно, капля за каплей, растворяемых страхом перед неизбежностью.

Замок был уже далеко позади. Эллея мельком оглянулась, как бы прощаясь с ним и прося прощения у своего отца, но она была почему-то уверена, что он ее обязательно поймет. Поймет и простит… Однажды.

В старой дозорной башне замка мелькнул огонек, словно подмигивая принцессе. Возможно, еще чьи-то горящие от любви сердца соединились там, под покровом ночи, скинув с себя очередную маску эфемерности.

Чем дальше влюбленные беглецы погружались в ночь, тем отчетливее становилось зарево на юго-западе, словно вот-вот взойдет солнце. Но солнце там не всходило... Нечто иное набирает силу в той стороне, у горных врат, которые зовутся в народе "гордыми вратами". Они оба понимали, что именно надвигается с той стороны… Так выглядит война. Лишь ее пламя способно, подобно солнцу, осветить ночь. Вот только рассвет несет с собой надежду, а пламя войны - отчаяние.

Весь следующий день Ион и Эллея проехали практически без остановок, в молчании, лишь пару раз перекинувшись словами. Ее отец наверняка был потрясен пропажей дочери, своего единственного ребенка, любимой маленькой принцессы. Не было сомнений, что отправить ее на другой конец мира в империю Уго было для него тяжелым решением. Но пропажа дочери будет для отца еще более тяжелым ударом. Эллею мучила совесть, которая тяжелыми холодными кандалами сковала ее руки и ноги, тянула назад и усиливалась с каждой пройденной лигой. Но решимость принцессы все же была сильнее, и она продолжала свой отчаянный прыжок в неизвестность.

В течение дня Ион и Эллея проехали три деревни. Все они были заброшены. Люди собирали свои пожитки и уходили в горы, опасаясь мирового потопа, который обещала некая восточная жрица, устроившаяся при дворе императора Удгарда. Она внушила ему мысль о его избранности, внушила, что он – спаситель. Об этой жрице очень мало известно, но ее влияние на императора и на простых людей во всем мире, несомненно, велико.

Ближе к исходу дня странники добрались до горных склонов приграничных рубежей. Там, внизу, в широкой лощине, которая вела к "гордым вратам", текла река. Но это была не обычная горная река, с ее белыми игривыми барашками, и не степная широкая водная артерия, ленно двигавшая свои воды к мировому океану. Нет, это была "живая река", состоящая из бесконечного потока людей, гномов, дуаррегов, болотных троллей и прочих существ.

- Это не похоже на армию Торговой конфедерации, - задумчиво произнесла Эллея, наблюдая за живым потоком, заполнившим широкую горную лощину и тянувшимся от горизонта до горизонта, насколько хватало глаз.

- Так и есть, моя принцесса, это беженцы.

И действительно, приглядевшись к пестрой массе внизу, скрытой полупрозрачной завесой дорожной пыли и дыма от передвижных продовольственных котлов, можно было разглядеть большие тюки и маленькие тележки с пожитками бредущих. Все эти существа шли семьями, многие из них рыдали, даже болотные тролли, считавшиеся грозными и кровожадными существами, плакали. Стоял громовой гам, размеренный гул которого остро пронзали то здесь, то там крики младенцев. Всех этих несчастных гнал страх перед неизведанным. Страх был настолько сильным, что даже угроза быть убитыми в бою, умереть от холода, голода, болезни не останавливала их. А хуже всего - это отчаяние, ведь, оказавшись в ловушке собственного сознания, они не видели другого выхода, кроме лживых лозунгов своего короля Иоссина, обещавшего им спасение в высокогорных землях соседнего королевства. И, конечно же, местным жителям здесь места уже не найдется.

- Как это глупо: идти на войну из-за того, что может быть произойдет, а может быть нет. Ведь никто не знает, что именно будет, когда башня закончит свой отсчет, - вновь повторяла свои рассуждения Эллея, глядя на происходящее там, далеко внизу.

- Зачастую люди делают что-то вовсе не потому, что они этого действительно хотят, любовь моя. Не у всех такая сильная воля, как у тебя. Они рабы общественного мнения. Их желания подчиняются тому, о чем говорят все вокруг, а потому сами считают, что делают свободный выбор. Недаром их короля прозвали «хитрым». Он умеет управлять не своими подданными, а толпой, призывать не к их разуму, а к чувствам, побуждать к действиям не деньгами и страхом, а общественным мнением и надеждой.

- Это ужасно... - только и смогла прошептать Эллея, глядя на стонущую живую массу далеко внизу.

Река продолжила свое неостановимое мерное течение к северу, туда, где замок ее отца, и дальше, к горам, а два путника вновь растворились в угасающем свете уходящего дня. Путь до Башни неблизкий, и нужно ловить каждое мгновение, пока видна дорога.

На пути влюбленных беглецов встречались большие и малые деревни, но все они неизменно были опустевшими. Лишь несколько стариков, слишком слабых, или сильно привязанных к родным краям, или слишком долго живущих на свете, чтобы убегать от неведомого ужаса, остались в своих жалких лачугах.

Города путники объезжали лесами, ведь их наверняка уже разыскивают повсюду. Как-то раз, ближе к вечеру, Ион заметил приближающихся всадников. Его часто назначали гонцом особо важных сообщений, а потому чутье на погоню и слежку у молодого человека было развито феноменально, совсем как у эльфов. Спрятавшись от всадников за склоном невысокого холма, беглецы наблюдали, как девять рыцарей горного короля, отца Эллеи, стремглав пронеслись в южном направлении, которое вело к Башне. Среди них принцесса узнала королевского гвардейца Герольда, самого верного и благородного рыцаря ее отца. Сомнений не было… Их отправил король на поиски своей дочери. Как же должно быть ему сейчас больно, ведь все, что создавалось поколениями его предков, рушится буквально на глазах. Какого же будет его наследие, о котором он так часто говорит и еще чаще думает. Неблагодарная дочь-беглянка? Королевство, утопленное сначала в крови, а затем в водах мирового океана?

Как бы там ни было, дальнейший путь к Башне закрыт королевскими гвардейцами. Обходить горный хребет по восточному пути займет несколько месяцев, а до истечения отведенного срока – чуть более четырех дней. Остается единственный вариант: идти напрямую, через эльфийский лес. Пожалуй, единственное место, которое вселяет ещё больший ужас и благоговение, чем таинственная Башня, это лесная чащоба, наполненная невиданными существами, легендарными единорогами и загадочными эльфами, которые настолько оберегают свой уклад жизни от посторонних глаз, что могут убить даже простого путника, заблудившегося в этих диких землях. Но разве может такая участь испугать тех, кто идет навстречу своей судьбе, неминуемой гибели, освещая путь пламенем любви?

Горная дорога с каждой пройденной лигой становилась все ровней, перепады высот все мягче, а острые белые клыки горных вершин вокруг сменялись пологими холмами, покрытыми мягким зеленым ковром.

Эллея сидит на самом краю высокого горного обрыва. Последний каменный страж на их пути, а впереди только свобода! Обширный зеленый океан холмов и лесов, в котором их уже никто и никогда не найдет, не вернет к «благополучию» цивилизации, шуму столичных улиц, власти закона и короля, погоне за бессмысленными похвалами и одобрениями больших и малых властителей, к пустому звону и блеску богатств. Нет, больше их никогда не закуют в общественные оковы, не посадят на тяжелую цепь клятв и обязанностей, не напугают общественной моралью и всесилием закона. Они свободны жить, дышать и любить. Так ощущается первозданная, настоящая свобода, которая быстро умирает в крепких объятиях цивилизации.

- Если так случится, что Башня не погубит наш мир, пообещай, любимый, пообещай, что мы вернемся сюда и останемся тут жить.

Ион стоял позади своей принцессы, держа за поводья лошадей, и любовался ее изящным образом, слушал нежный голос и наслаждался каждым мгновением рядом с ней. Издалека стрелки часов на башне уже были практически слиты воедино, а это означало, что каждая минута рядом с любимой может стать последней, и Ион жадно старался впитать их все, как жаждущий путник в пустыне жадно глотает воду, даже когда чувство жажды уже отступило. Он подошел к ней ближе и нежно коснулся ее открытого плеча. Эллея взглянула на него взглядом небесных глаз, источавших едва уловимое сияние чистой юной любви.

- Я всегда буду рядом с тобой, любовь моя, - тихо произнес Ион.

Его темно-карие глаза неотрывно смотрели на нее, наполненные нежной заботой и тревогой. Он отдал бы что угодно, лишь бы это мгновение остановилось, и мир навечно повис на грани гибели, а они остались здесь, построили дом, воспитали детей и умерли в глубокой старости, держась за руки в один миг. Принцесса вновь устремила свой взор вдаль, туда, где из-за гарнизона виднелась Башня. Сейчас она уже была настолько отчетливо видна, что можно было разглядеть очертания огромных блоков, ощутить остроту ее граней, и только бледные круги циферблатов скрывались в серых облаках. Эллея внимательно всматривалась вдаль. Ион, не открывая глаз, ласкал взглядом каждый изгиб ее лица, губ, шеи, плеч.

Утром их путь продолжился, и теперь он лежал к эльфийскому лесу через замок властелина пограничных холмов, имени которого Эллея не помнила, а Ион никогда не знал. Этот замок – единственное населенное место в бескрайних лесах, на южных границах горного королевства, ведь никто не хочет жить рядом с нелюдимыми эльфами. И хоть те никогда не вторгались в другие королевства, все же наводили ужас своей мрачной скрытностью и бессердечной расправой с любым забредшим на их земли. А так как здешний край дикий, то и четкого разделения границ нет.

Только замок властелина пограничных напоминал о том, что здесь царство людей и служил крайней точкой, заходить за которую уже было рискованно. В сам замок, конечно, тоже рискованно идти двум беглецам: из столицы уже наверняка прилетела почтовая пташка с соответствующей ориентировкой. Но впереди трудный путь, и нужно пополнить запасы провизии, фуража и воды.

- Верховный мудрец отца говорит, что этот замок, стоит на черепе великого первородного дракона, который за тысячи лет врос в землю и оказался скрыт под густым покровом леса. Когда-то этот дракон был рожден из пламени земных недр и правил миром до появления в этих краях древних людей. Самый храбрый из них, Болдоруин, победил великого дракона и основал здесь королевство, которое со временем захватило земли к северу, и так появилось горное королевство Нур. Мудрец говорит, что, когда часы завершат свой ход, пламя земли пробудит дракона к жизни и он уничтожит все королевства и все народы.

- Великий ум часто соседствует с великим безумием. Верховный мудрец Эйрос знает больше всех на свете, и эти знания сводят его с ума.

- Что ты имеешь в виду?

- Я хочу сказать, что если потерять контроль над теми знаниями, которые мудрые люди получают из пыльных книг и свитков, то легко стать рабом чужих суждений и догм. В конце концов, живой ум, важнее многих знаний.

С приближением к замку ощущение, что он заброшен, становилось все сильнее. Дорога уже начала зарастать свежей зеленой травой, на одном из поворотов, перекрыв половину пути, лежало упавшее дерево, и никто его не убрал. Только на одной из башен реял стяг, а на остальных одиноко торчали флагштоки. День клонился к вечеру, смеркалось, а в глазницах замка зияла лишь пустота - никаких факелов, каминов или свечей. Врата крепостных стен раскрыты, видимо, здесь уже давно никто не ждет гостей и тем более врагов. Просторный двор замка вымощен гладкой брусчаткой. Вокруг ни души, лишь мертвая тишина. Цокот копыт гулким эхом проносится по пустым улицам и двору, возвращаясь к своим хозяевам, словно гонец, докладывающий, что вокруг никого нет. Но где-то там, наверху, в окне, по-прежнему виднеется мягкий свет. Неожиданно он пропал, словно испугался непрошенных чужаков. Ион спешился, чтобы подойти к двери замка. Тяжелая дверь, обитая ржавым железом, закрыта. Он несколько раз с силой приложился дверным кольцом. Грохот стоял такой, что сам древний дракон, если он действительно покоится в недрах холма под их ногами, мог бы от него проснуться.

- Возможно, мираж нас зря обнадежил, - Ион вернулся к лошади, оглядываясь вокруг и подыскивая халупу, в которой они могли расположиться на ночь.

В ночной тиши раздался робкий скрип дверного затвора, и дверь отворилась, скрежеща старыми петлями. Ион и Эллея замерли в ожидании того, кто или что явится им из кромешного мрака дверного портала. На тусклый лунный свет медленно вышла маленькая девочка. Малышке, одетой в грубую не по размеру большую рубаху, было не больше десяти лет. Волосы свалявшимися локонами в беспорядке свисали с ее головы до самых колен. Она стояла у порога, молча взирая на странников. Ион и Эллея тоже стояли на месте и, не решаясь нарушить ночное безмолвие, смотрели на стоящую в дверях фигуру, неотличимую от маленькой девочки в огромном пустом замке посреди диких холмов и лесов. "А что если это допельгангер, пытающийся заманить их в ловушку?" - подумала Эллея, вспоминая страшные истории верховного мудреца Эйроса. Ион, словно услышавший ее мысли, незаметно положил руку на рукоять охотничьего ножа, тихо прятавшегося у него за спиной в ножнах на поясном ремне.

- Вы ведь не лазбойники? - не выговаривая букву "р", дрожащим голосом спросила девочка.

- Нет. Мы лишь путники, ищущие кров на ночь, - ответил ей Ион, изо всех сил вглядываясь и вслушиваясь в ночной мрак.

- Как тебя зовут, девочка? - спросила принцесса.

- Саами, - малышка по-прежнему стояла неподвижно у самого порога. - А вы точно не лазбойники?

- Обещаю, мы не причиним тебе вреда, - ответила Эллея, спешиваясь с коня.

- Тогда плоходите, я отведу вас к тетушке Фэи.

Привязав лошадей к коновязи на краю двора, путники последовали за девочкой, назвавшейся странным для здешних мест именем Саами. Она вела их в кромешной темноте по проходным, коридорам, сворачивая то направо, то налево, поднимаясь по лестницам все выше и выше. Если бы их маленькая проводница растворилась в темноте, то даже Ион не смог бы найти путь назад. Когда путники преодолели очередной лестничный пролет, до них донеслись отдаленные голоса.

- Мы уже близко, - шепотом произнесла девочка и бесшумно, словно призрак, поплыла во мраке к двери, очертания которой окаймляла тонкая светлая полоска в дальнем конце коридора.

За дверью скрывалась маленькая комнатка, полная детей разного возраста. Их бедные одежки, однако, были весьма опрятными, а лица и руки чистыми, значит, это не бродячие дети. Посреди комнаты черным пятном расположился большой деревянный стол, на котором стояло с десяток деревянных тарелок и кружек. Повсюду лежали перины и подушки, на которых, по всей видимости, и спят детишки. Малыши, подобно испуганным маленьким обезьянкам, ползали вокруг, выглядывали из-за углов стола и из-под перин, рассматривая чужаков круглыми от испуга глазами. И все же детское любопытство было сильнее, чем страх.

Справа в углу горел небольшой камин, напротив которого стояло плетеное кресло-качался. В том кресле, мерно покачиваясь, сидела женщина, чье лицо еще сохраняло тень былой молодости, но уже изрядно испещрено морщина житейского опыта, страданий и боли. Она сидела, ссутулившись, в кресле, плотно укутавшись в обветшавший серый шерстяной плед, от которого, наверняка неприятно пахло приближающейся старостью. Ее худые руки со вздувшимися вереницами вен усердно пытались заштопать какую-то порванную вещицу, очевидно, принадлежавшую одному из малышей.

Когда юные путники вошли в комнату, женщина подняла на них свои глаза, светло-серые, уставшие, начинавшие слепнуть, казавшиеся в тусклом свете камина абсолютно прозрачными. Она долго осматривала своих гостей, по-видимому, пытаясь разглядеть их. Первой тишину нарушила Эллея.

- Мисс Фэи, благодарим Вас, что пустили нас переночевать. Меня зовут Эллея, а это Ион.

- Эллея, - словно пережевывая произносимое ею имя, повторила женщина, - Вы знаете, что нашу принцессу тоже зовут Эллея? Красивое имя.

Путешественники украдкой переглянулись, стараясь не выдать улыбок, на миг коснувшихся их губ.

- Вы слишком юные, чтобы путешествовать в одиночку. - В голосе женщины не звучало подвоха или упрека, а, скорее, удивление и забота. Вся ее натура необъяснимым образом источала обилие заботы и душевного тепла. Ей не требовалось этого доказывать, ведь настоящая доброта чувствуется, словно тепло от костра темной холодной ночью.

- Мы держим путь к Башне, никто из взрослых не захотел пойти с нами.

Было заметно, что слова принцессы колыхнули чувства в этой женщине. Но нечто гнетущее, будь то усталость, тоска или отчаяние, вытянуло из нее все силы. Ее высушенное тело уже не было способно, как прежде, радоваться или печалиться.

- У Башни нет ничего, кроме гибели... - пробормотала тетушка Фэи и вновь принялась штопать вещицу, лежащую у нее на коленях.

- Когда часы закончат свой отсчет, спасения не будет уже нигде. Так что, какая разница, где нас настигнет погибель? Важны лишь мгновения жизни и то, как мы их проведем, что успеем испытать в срок, что нам отведен.

Женщина задумчиво посмотрела на юную девушку.

- Юные сердца всегда дурманят свои головы. Ох, ох, оох... - тяжело дыша, прокряхтела себе под нос тетушка Фэи, - но в одном ты права, доченька, важна лишь жизнь, и то, как и на что мы ее тратим. Остальное лишь тлен. Проходите, у нас, кажется, есть еще одна перина и свободный уголок под окном. Саами, доченька, принеси нашим гостям перину.

Малышка игриво подскочила и помчалась куда-то по темным лабиринтам замка, растворившись в его кромешной ночной пустоте.

- Вы присаживайтесь за стол, чистой посуды у нас нет, но зато есть горячий суп и кусок хлеба.

Поблагодарив хозяйку, Ион и Эллея присели за стол. Малыши постарше им накрыли, и пока гости ужинали, кроха Саами уже принесла и расстелила в дальнем углу комнаты новую перину.

- Вы живете здесь одни? - нарушила молчание Эллея, когда, наконец, смогла оторваться от тарелки с супом.

Тетушка Фэи, тщетно возившаяся с порванной вещицей, отложила свое занятие и тяжело вздохнула.

- Страх овладел всеми жителями моего замка и окрестных деревень. Каждый из них оказался в плену у собственного воображения. Как бы там ни было, но даже самые мудрые из нас потеряли рассудок, а разум без благоразумия – это, как известно, безумие вдвойне. Ох, ох, оох...

- Вы сказали, что это Ваш замок?

- Властелин пограничных холмов - мой отец, Истом по прозвищу "Благородный", умер много лет тому назад. С тех пор я единственная наследница замка и земель, но последние годы уж и править то некем.

Повисла тяжелая тишина. Детишки, уже несколько потерявшие интерес к путникам, расползлись по своим перинам, лежащим прямо на каменном полу, и постепенно засыпали, слушая мерно текущую беседу. Эллея подошла к тетушке Фэи.

- Позвольте Вам помочь, я заштопаю.

- Спасибо, доченька. Вы очень приятные молодые люди.

- А эти дети, откуда они?

- Сироты. Башня погубила больше людей, чем все воины вместе взятые, ведь перед концом света рушатся, в первую очередь, закон и мораль. Вот и их родители стали жертвами разбойников и мародеров. Пока еще были силы, пока были слуги, я объезжала города и забирала малышей сюда. Ведь своих детей у меня нет, – тетушка Фэй тяжело вздохнула и, глядя на камин, перед которым возрождались образы прошлого, продолжила свой рассказ, - Мой отец, Истом "Благородный" всю жизнь учил меня беречь свою девичью честь, ждать достойного жениха, пугал меня тем, что мужчины лживы и могут меня опорочить ради потехи или жениться ради титула и денег. Я его всегда слушалась и была очень скромна. Мужчины разных сословий и положения добивались моего внимания, бились на дуэлях, а на турнирах рыцари дарили мне флердоранжевые венки. Но я была неприступна, словно скала. Со временем целомудрие хранить становилось все легче, и вот однажды я поняла, что жизнь моя лишена радости. Отец давно уже покоился в земле, а я все никак не могла решиться выйти замуж. Мне всюду мерещились лжецы и подлецы. Однажды в городе я встретила на улице маленькую девочку, нищенку с большими-большими глазами, которая стояла и смотрела на прохожих, проливая грады слез. Она была голодна, испуганна, продрогшая до костей и совершенно одна в этом огромном бессердечном мире. Ее родители погибли в пожаре, который устроили мародеры. Эта девочка только научилась говорить. Я забрала ее к себе. Я приютила это дитя, подарила ей ласку, заботу. Мне потребовалось много месяцев прежде, чем она улыбнулась вновь. Да, улыбка Саами стала для меня дороже, чем все букеты, стихи, пламенные признания в любви. Я поняла, что и не начинала жить, пока не нашла то, ради чего готова умереть. Любовь. Вот что спасет наш мир. Только любовь. Она столь сильна, что реальней, чем весь этот мир. Единственное, что реально. Остальное лишь сон богов.

Утром, с восходом солнца, Ион и Эллея попрощались с малышами и тетушкой Фэй, собрали небольшой дорожный скарб и отправились к эльфийскому лесу. Они шли между холмов по лощинам, вдоль ручьев, иногда поднимались на их вершины, чтобы сверить ориентиры и просто полюбоваться красотой здешних диких мест, практически не тронутых цивилизацией. Ближе к вечеру Ион заметил, что к замку, который был уже далеко позади, двигались конники, чьи доспехи сверкали золотом и сталью на лучах клонящегося к закату солнца. Возможно, то был Герольд с другими королевскими гвардейцами, но это уже не важно, ведь до эльфийского леса осталось полдня пути, а дальше королевские рыцари точно не пойдут. Ночью Эллея долго сидела на опушке холма, вглядываясь вдаль, туда, где стоял замок. Она тщетно надеялась увидеть в окне тот самый мягкий огонек камина, как будто он мог бы согреть ее здесь под звездным холодным небом. Огонек так и не загорелся, и от этого на душе становилось как-то тяжело и грустно, а где-то в глубине сознания поселилась тревога.

С восходом солнца путники продолжили свой путь и, пройдя несколько часов, оказались на просторном лугу, за которым зеленой стеной высился дремучий эльфийский лес. Пропустят ли их стражи? Молодые сердца не склонны к долгим сомнениям, они требуют действий, и пара влюбленных направилась пересекать травяное озеро.

Уже половина зеленого луга была пройдена, когда позади послышался яростный бой копыт о землю, лязганье металла и надрывное ржание лошадей. Погоня!

Ион и Эллея пустились бежать к чащобе со всех ног, но убежать от конных рыцарей им не удалось. Четверо гвардейцев, среди которых был и сир Герольд, окружили беглецов уже у самой границы леса. Рыцари спешились и обнажили клинки.

- Сир Герольд, - обратилась принцесса к гвардейцу, - Вас прислал мой отец? Возвращайтесь к нему и передайте, что я…

- Мне плевать на Вашего отца, миледи, – последнее слово он произнес с нескрываемым презрением. – Да, король послал меня за вами, но знаете, что… Куда бы мы ни приехали, всюду власть закона и короля больше ничего не значат. Власть теперь только у сильных. Сила правит миром, и только она! Тогда мы с товарищами поняли: нужно взять то, что хотим, пока еще на это есть время. Не все согласились с моим предложением, но это не важно, мы прикончили их. Теперь я возьму то, что всегда хотел. Я возьму тебя, смазливая избалованная девчонка, - с этими словами он начал приближаться к ней, его глаза стали смоляными и совершенно черными, - Я всегда хотел ощутить твое нежное гладкое тело, услышать страстные стоны, увидеть порочный румянец, которым вспыхнут твои щеки!

Когда Герольд оказался совсем близко к Эллее, Ион, стоявший позади принцессы, в одно мгновение совершил прыжок к рыцарю, в его руках сверкнула молния охотничьего кинжала. Раздалось лязганье стали о сталь, но броня королевского гвардейца оказалась крепче, и лезвие ножа сломалось от удара. В следующий момент последовал сильный удар одного из рыцарей рукоятью меча по затылку Иона. Тот упал, держась руками за голову, не в силах подняться на ноги и чувствуя, как через пальцы по рукам струится горячая кровь.

Эллея вскрикнула от ужаса. Она кинулась к возлюбленному, но жесткая хватка Герольда не пустила ее, вцепившись в ее горло так сильно, что девушка не могла вдохнуть. Второй рукой он начал рвать на ней платье, обнажая юное тело.

- Ты всегда жила в мире иллюзий, мире добрых волшебников, мудрых королей, благородных рыцарей, героев и спасителей. Но настоящий мир не таков! Жизнь жестока, и я преподам тебе взрослый урок…

Его гневная речь резко прервалась звонким ударом о шлем и последовавшим за тем кровавым фонтаном, орошившим лицо принцессы. Железная хватка гвардейца ослабла, и Эллея повалилась на колени, жадно вдыхая воздух и испуганно смотря на Герольда, чья голова в шлеме оказалась пробита насквозь стрелой.

«Эльфы!» - грозно прорычал кто-то из рыцарей и тут же, один за другим, они попадали на землю, сраженные стрелами невидимого лучника, выпущенными с убийственной точностью и скоростью. На мгновение воцарилась гробовая тишина. Только Эллея тихо рыдала, сидя на сырой прохладной траве, дрожа всем телом.

Ион тяжело поднялся на ноги, кровь все еще сочилась из раны на его голове, но он этого уже не замечал. Взор его был прикован только к Эллее. Неужели эти подлецы посмели ее тронуть?

В нескольких метрах впереди Ион заметил неподвижную фигуру высокого худого человека в темной одежде с глубоким капюшоном, полностью скрывавшим его лицо. Разглядеть незнакомца никак не получалось, все перед глазами плыло, а голова шла кругом. Собрав последние силы воедино, Ион закрыл собой принцессу, и выставил вперед свой сломанный охотничий нож. Только теперь он смог рассмотреть, что перед ними не просто человек... Это был настоящий эльф. Два острых длинных уха торчали из капюшона через специальные прорези, лицо его скрывала вуаль тени капюшона, лишь край длинного острого подбородка и кончики длинных прямых темно-синих волос были видны из-под него. Он стоял совершенно неподвижно, в левой руке грозно затаился изящный лук красного дерева с барельефами орлиных голов на краях. Тетива оружия источала едва заметное сумеречное свечение фиолетового цвета.

- Зачем вы здесь? - железным тенором спросил страж леса.

- Благодарю Вас! - Ион опустил обломок ножа, но продолжал стоять между принцессой и лучником, слегка касаясь ее второй рукой, - Это принцесса Эллея, а меня зовут...

- Зачем вы здесь? - более жестко повторил эльф.

Внутреннее чутье Иона подсказывало ему, что лесной страж не намерен их отпускать живыми, если только он не угадает некий "правильный ответ", который заставит смилостивиться их "спасителя". Ион обернулся и посмотрел на Эллею, все еще сидевшую на траве, сжавшуюся в комочек.

- Мы держим путь к Башне, чтобы встретить конец света лицом к лицу, а не в бегах, как все остальные.

Эльф с сумасшедшей скоростью вложил стрелу в тетиву, натянул ее, поднял изящный лук и прицелился для выстрела. Ион не успел бы даже вздрогнуть, если бы эльф захотел его убить.

Он тщетно пытался понять, что же сказать в ответ, но в голове все еще шумело, а мысли лихорадочно метались в поисках догадок.

- Зачем ты спас нас? - послышался слабый голос Эллеи из-за спины Иона.

В ответ последовало лишь молчание.

- Зачем? Чтобы потом убить собственноручно? – принцесса медленно поднялась на ноги, придерживая разорванное платье.

Эльф медленно опустил лук и ослабил ход тетивы.

- Поворачивайте и уходите, - жестко, но уже без железных ноток в голосе произнес он.

- Нет, - решительно ответила ему принцесса, - Мы сбежали оттуда, чтобы спасти нашу любовь, и, если нам суждено погибнуть, мы примем эту смерть, рядом друг с другом. Свободными! Только любовь реальна, все остальное лишь сон богов. - С этими словами она нежно обняла Иона и уткнулась лбом в его могучее плечо.

Страж леса, казалось, опешил. Слова принцессы явно задели некие невидимые струнки его души, еще более таинственной, чем сам его народ. На мгновение из-под капюшона даже показался взгляд сверкающих перламутром больших глаз. Эльф медлил, взвешивая, какое решение принять.

- Идите за мной, – наконец произнес он, - но ни на шаг не отходите в сторону! Священная роща - не безопасное место для чужаков.

Ион и Эллея, взявшись за руки, последовали за своим проводником, двигавшимся бесшумно и легко, словно ветер промеж деревьев. По мере продвижения вглубь леса роща становилась все плотнее и мрачнее, быстро поглощая в своем чреве путешественников. Все шли совершенно безмолвно, каждый думая о чем-то своем. Ион поглядывал на свою возлюбленную, пытаясь угадать, насколько глубока душевная рана, которую нанесли ей рыцари ее отца. Как они могли оказаться столь развращенными, гнусными мерзавцами? Герольд, славившийся своей честью, верностью королю и целомудрием так легко предал все свои принципы, нарушил клятвы перед ликом вседозволенности, когда никакие законы более не действовали, кроме закона Силы.

Ион смотрел на свою возлюбленную. О чем же она сейчас думает? Ее лицо ничего не выражает, возможно, пытается забыть сегодняшний ужас, а возможно молится о том, чтобы завершение отсчета часов на Башне, оказалось лишь завершением бега стрелок сломанного тысячи лет назад механизма, и после они могли бы вернуться в замок тетушки Фэй и навсегда остаться у нее жить. Вместе. Свободными и счастливыми.

День клонился в ночи. Башни совсем не было видно из-за раскинувшихся плотным зеленым покровом крон деревьев. Вокруг был обычный, очень густой дикий лес, иногда встречались незнакомые обитателям горного королевства цветы и деревья. Несколько раз Иону казалось, что он замечал вдалеке силуэты животных, но кроме промелькнувшей лани больше ничего не видел. Где же все те диковинные животные, которыми, по преданиям, должен быть наполнен эльфийский лес? Стемнело довольно быстро. Ночная прохлада разлилась по влажному лесному воздуху и уже начала пронизывать путешественников. Эльф продолжал идти, словно и не замечая подступающей ночи. Ион и Эллея то и дело спотыкались о камни и натыкались на ветви деревьев в темноте.

- Может, пора устроить привал, сир Эльф? - последние слова Эллея произнесла с ноткой иронии.

- Мы уже близко, - твердо ответил страж леса.

- Сир Эльф, - ироничная нотка в ее голосе стала отчетливее, - Вы так и не ответили, почему же Вы нас спасли, а потом согласились провести через свои земли?

- Слишком громко говорите, - словно ножом, отрезал угрюмый проводник.

- Вы думаете, я не заметила? - Эллея немного помолчала, подбирая слова, - Вы согласились нас пропустить, когда я сказала про любовь. Значит, эльфы все же не так бессердечны, как про них говорят?

- Любви нет, - холодно буркнул лучник.

- Как ее звали? Что произошло?

Эльф резко остановился, обернувшись к своим спутникам полубоком. Из-под капюшона в кромешной ночной тьме сверкнули перламутровые глаза, заметно больше человеческих.

- Мир скоро погибнет, так что Вы теряете, открыв нам свою тайну? Те, кто говорят, что любви нет, на самом же деле познали ее лучше многих, настоящую, бессмертную, но потеряли надежду на счастье. Почему?

Страж леса молча отвернулся и продолжил свой, одному ему ведомый, путь во мраке ночи. Его очертания были едва видны, хотя он шел всего в нескольких метрах впереди.

- Ее звали Тирентериэль, - раздался в ночной тишине сдавленный, но по-прежнему жесткий голос эльфа. - Ее казнили.

- Казнили? За что?

- За любовь...

- К тебе?

- К вам! - эльф резко обернулся и скинул капюшон, доселе скрывавшее его худое вытянутое лицо, с изящными линиями больших глаз, прямого носа, высоких скул и тонких бледных губ. Его глаза, казалось, сверкали пламенем перламутра, а все тело приняло позу, из которой он на поляне перед лесом начинал свой допрос. - К вам, глупым, отвратительным, жестоким тварям, убивающим свою мать - природу! Вы потребители, паразиты вырубающие деревья, загрязняющие нечистотами и прочим мусором все вокруг. Вы загрязняете места, где обитаете, убиваете зверей и птиц ради забавы, чтобы потом похвастать перед своими друзьями трофеями, уничтожаете целые виды живых существ, не зная меры своему чревоугодию. Но вам мало губить природу, вы убиваете друг друга, выжигаете города, леса, отравляете воду и почву. Вы - болезнь, которая губит этот мир. Ты говоришь, что все бегут от Башни, так вот - эльфы никуда не бегут, мы ждем и молимся луне, звездам и солнцу, чтобы Башня стерла вас с лица земли, и тогда мы, эльфы, построим новый, лучший мир. Хотите знать почему мы не пускаем вас в наши леса? - продолжал он свою яростную тираду, приближаясь к принцессе взглядом, полным презрения и ненависти, - Мы не пускаем вас, чтобы вы не заразили наше сознание своей болезнью, чтобы ваши фальшивые ценности: богатство, комфорт, увеселения без меры, - не проникли в разум и сердца эльфов, единственных существ, которые чтут мать, давшую им и вам всем жизнь - природу. Но Тирентериэль... - произнося ее имя, его голос вдруг дрогнул и что-то, словно, сломалось в этом совершенном воине. Он замолчал, стараясь вернуть душевное равновесие, но глаза его все ясно давали понять Эллее. Гнев в них сменился страданием, сверкнувшим в слезах, скупо пробежавших по щекам.

- Она говорила, - продолжил страж леса, - что мир соткан из любви, и, подобно тому, как бывает разная ткань, так и любовь бывает разной: между мужчиной и женщиной, родителем и детенышем, между совершенно чужими друг другу существами. Любовь сплетает всех живых существ воедино. Поэтому эльфы не должны прятаться в лесах, не должны быть затворниками. Она говорила, что следует учить других любви. Любви друг к другу и к нашей общей матери-природе. За это ее и казнили. За любовь к вам. Вы не достойны такой жертвы. Но в память о ней, о ее убеждениях, я решил вам помочь. Она бы этого хотела. Пойдем, Башня уже совсем близко.

Дальше путешественники шли, храня тяжелое молчание. Всего через несколько сотен метров лесная чащоба расступилась, и взору путешественников открылась просторная, слегка холмистая пустошь. Ни травы, ни деревьев, только сухая почва, напоминающая глину. А впереди, примерно в нескольких часах пути начиналась сплошная каменная стена Башни, раскинувшаяся так широко, что ее края едва виднелись вдали. Облака нежно обволакивали исполинское сооружение чуть выше середины, а циферблаты снизу казались призрачными отражениями луны в небе. Ни окон, ни дверей, только одна сплошная каменная кладка из огромных прямоугольных блоков. Эльф накинул свой капюшон и молча растворился в лесной чащобе.

Юные путешественники взялись за руки и направились на вершину невысокого холма, напоминавшего дюну. Снизу казалось, что стрелки уже сошлись, а, значит, с минуты на минуту начнется величайшее событие в истории.

Они сидели на мертвой, пустой земле и ждали своей судьбы. Ион сзади обнимал Эллею, положив голову на ее плечо, а она прислонила свою голову к нему и нежно ласкала пальцами его руку.

- Болит? - вдруг спросила она.

- Уже почти нет, - ответил Ион, поняв, что она имеет в виду рану на голове. - Это и неважно. Я счастлив, пока мы вместе, пока ты в моих объятиях, пока счастлива ты, любовь моя.

Эллея понежилась в его объятиях, затем взглянула ему в глаза с такой нежностью, что, казалось, само время остановилось. Лишь казалось. Протяжный щелчок где-то в небесах известил о том, что стрелки сошлись и время пришло. Влюбленные поднялись и, в тревожном ожидании, крепко заключили друг друга в объятия, чувствуя, как сильно в унисон бьются их сердца.

Откуда-то из недр сооружения раздался столь оглушительный громовой раскатистый удар колокола, что от него стало больно в ушах, земля задрожала, деревья эльфийского леса жалобно заскрипели далеко позади. Начинается.

Второй удар последовал через несколько секунд, и, казалось, был еще сильнее, чем предыдущий. Пустошь вокруг задрожала, и холм, на котором стояли влюбленные, даже начал осыпаться. Эллея посмотрела в глаза Иона, а он в ее, и они все поняли. Это был их прощальный взгляд. Они слились в долгом поцелуе, наполненном не страстью, как было всего несколько дней назад, а отчаянием и надеждой.

Третий удар неведомого колокола, обрушился на пустошь столь мощно, что холмистую поверхность разрезали черные нити глубоких трещин. Казалось, сам небосвод вот-вот не выдержит и расколется на мириады осколков. Ион и Эллея подняли взгляды на небо, которое все переливалось сине-зелено-красными огнями, напоминавшими северное сияние. Вихрь красок в завораживающем танце кружил по всему небу, а его неподвижный центр, подобно черному око, зиял прямо над Башней.

Четвертый удар сотряс землю настолько сильно, что повалились вековые деревья в эльфийском лесу. Возможно, эти удары сейчас вызывают чудовищные разрушения в городах и огромные волны в мировом океане. Влюбленные, держась за руки, повернулись к башне, ожидая следующего удара, как Ион неожиданно весь вздрогнул, его рука судорожно сжала руку Эллеи, а затем он повалился на землю. Она с ужасом посмотрела на него. Из груди Иона виднелся окровавленный наконечник стрелы. Но не такой стрелы, которой эльф сразил гвардейцев, это был арбалетный болт. Он пробил грудь Иона насквозь и убил сразу два сердца: его и ее. Дикий надрывный крик принцессы заглушил громовой раскат колокольного гонга. Круговерть небесного сияния ускоряла свой ход, но Эллея не замечала этого, ее взор жадно ловил каждую крупицу ускользающей жизни возлюбленного.

- Не умирай, любимый, - шептала она сквозь слезы, градом проливавшиеся из ее небесно-синих глаз. Ион смотрел на нее, не отводя взора, словно стараясь навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти. – Не умирай, любимый. Ты мне обещал, что мы вернемся в пограничные земли, построим дом, у нас будет много детей, - она не могла продолжать говорить, горе сдавило ее горло.

- Я всегда буду рядом с тобой, любовь моя, - прошептал Ион, и с этими словами он последний раз вдохнул.

По щекам Эллеи градом текли слезы, обильно падавшие на омертвевшее лицо. Его взгляд остекленевших глаз по-прежнему был устремлен на нее, словно говоря, что и после смерти он будет любить ее.

Осознав, что ее любимый мертв, Эллея решилась обернуться и увидела вдалеке... Гарольда. Его голова перебинтована через один глаз окровавленной повязкой, в руках арбалет, который уже был заряжен новым снарядом. Он что-то гневно кричал, но принцесса его не слышала. Она больше не испытывала перед ним страха. Не испытывала надежды. Даже ненависть куда-то испарилась. В ее душе воцарилась абсолютная пустота, только осколки сердца еще болели где-то глубоко в груди. Теперь принцесса желала лишь одного – поскорее прекратилась страдания.

Герольд поднял арбалет и прицелился. Эллея наклонилась и поцеловала остывающие губы Иона. Очередной оглушительный раскат колокольного грома, продолжавший разрывать мир на части. Почему он не стреляет? Давай, покончи уже с этим, молила она. И все же выстрела не последовало. Девушка подняла голову и увидела Герольда, лежавшего на земле с тремя стрелами в спине, и знакомую фигуру эльфа, бежавшего в их сторону со всех ног.

Тишина. Колокол перестал бить свой роковой отсчет. Небо вновь погрузилось в ночной мрак. Звезды все так же светили, как и прежде, луна бесстрастно смотрела на мир внизу. Эллея сидела на земле, держа на своих коленях мертвое тело Иона, рыдая и не понимая, как теперь ей жить. Как можно жить, если единственным смыслом для нее была любовь, а теперь ее любимый мертв?

Пустынное безмолвие разрезал далекий, но отчетливый детский плач. Эллея не сразу осознала помутившимся рассудком, что в ночи, где-то в этой пустоши плачет... младенец. Она аккуратно положила на землю уже холодное тело Иона и осмотрелась вокруг. Вот эльф в паре сотен метров, бегущий к ней. Вот Герольд в своих сверкающих под луной доспехах лежит бездыханно. Вокруг только пустота. Исполинская башня стоит на месте, и, кажется, что ничего в этом мире не изменилось. Детский плач раздался вновь. Где-то внизу. У подножия Башни. Маленький сверток необычной ткани с узорами, которые не были ни выкрашены, ни вышиты и мистически мерцали в лунном сиянии. Малыш, совсем маленький, новорожденный, сильно кричал. Самый обычный человеческий малыш с темными волосиками на голове и небесно-синими глазами. Одна жизнь закончилась, и началась другая, - подумала Эллея, - как и ход часов на Башне, начавший новый виток.

Пророчество сбылось. Мир оказался разрушен, вот только рухнули не стены замков и горы, а иллюзии, мечты и клятвы. Рухнула эфемерида. Все маски оказались сорваны, и многие из них оказались намордниками. Осталась лишь одна голая истина. Для одних – это оказалась кристально чистая любовь, для других – пылающая ненависть, для кого-то - надежда, для иных - отчаяние. И все же, несмотря на великие страдания, миру был дан столь же великий дар: возможность увидеть настоящие души других и понять души свои. Теперь только время покажет, как живущие воспользуются полученным даром.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...