Витязь

Перистые облака лениво тянулись по румяному небосводу навстречу закатной звезде. Слабый ветерок покачивал верхушки деревьев. Терпкий запах хвои наполнял влажный воздух. Вековая тайга засыпала. Птицы возвращались в родные гнёзда, свитые из тонких прутьев. Звери обживали глубокие норы. Дремотная тишина царила в лесу, только неразумные грызуны шумели в подстилке да серо-малиновый щур пел в непролазной глуши.

Витязь ехал по широкому тракту, размытому недавними дождями. Чёрный конь, понурив голову, нехотя переставлял копыта. Всадник лениво держал поводья и качался в такт движениям скакуна. Дорога выводила на очищенный от зарослей простор. Сучья и щепки покрывали сырую землю. Еловые пни торчали кривыми надгробиями. На противоположной стороне стояла деревня. Густой дым валил из каменных квадратных труб. Тупые удары топора перекликались со стуком кузнечного молота и низкими голосами мужиков.

Всадник приободрился, нежно пришпорил коня. Жеребец охотно затрусил и, минуя лесопилки, мигом достиг селения. Путника встретили добротные избы, сложенные из массивных тщательно отёсанных брёвен. С высоких пологих крыш на гостя уставились фигурки причудливых животных.

Деревней владела суета. Жители активно заколачивали окна, укрепляли ставни и двери. Вдоль заборов лежали доски, охапки дров, мешки и бочки. Мужики таскали тяжёлые ящики, наполненные разным скарбом. Женщины убирали с улицы бельё, прятали сушившиеся горшки, запирали скот. Дети помогали взрослым: подавали инструменты, подбирали оброненные вещи. Во дворах горели костры. Тянуло гарью. По дроге ручьём стекала вода.

Крестьяне заметили богато одетого воина. Толпа окружила пришельца, не успел тот проехать и десяти метров от ворот. Конь недовольно заржал. Витязь остановился, хмуро оглядел людскую массу. Он увидел чумазые, уставшие, напуганные лица и глаза, полные мольбы. Дровосеки, бортники, свинопасы, гончары, корзинщики нерешительно зашептались. Из толпы вышел тощий седой старик.

– Мир твоему очагу, добрый молодец.

Народ умолк.

– И твоему, – тихо, но твёрдо ответил витязь.

– Куда путь держишь?

– Домой.

Старик замялся. Ледяной тон и грозный вид путника озадачили простолюдин.

– А сильно ли ты спешишь? – боязливо спросил седой.

– Нет.

– Это хорошо. Видишь ли... Видите ли, у нас тут… к тебе… к вам…

– Помоги нам, добрый молодец! – взвыла юная девушка и упала в грязь перед копытами скакуна. – На тебя одного надежда! Спаси детей наших от погибели!

Жеребец смущённо фыркнул. Витязь удивлённо взглянул на крестьянку. К девушке подскочили рядом стоявшие мужики и бабы. Они подняли заплаканную бедняжку и собрались увести её.

– Стойте, – сказал всадник и соскочил на землю.

Он уверенно подошёл, снял шлем.

– Что с твоим ребёнком?

– С нашими детьми! Погибель к ним пришла! – кто-то крикнул из толпы.

– Наши дети умирают! – вторил низкий громоподобный голос.

– От хвори! – пояснил третий крестьянин.

– От проклятья, от порчи, – добавил старик.

Народ загалдел.

– От порчи, говорите, – устало повторил витязь. – Покажите.

– Идёмте.

Седой отвёл путника в ближайшую избу под гробовое молчание собравшихся. В избе на полати между печкой и стеной лежала девочка семи лет, укрытая в несколько слоёв льняными одеялами. Больная тяжело дышала. Жалобный стон вырывался из маленького чуть приоткрытого рта. Красное личико лоснилось от пота. Возле ребёнка на табуретке сидела древняя бабка и причитала о горькой судьбе.

– Дело худо, – сказал витязь. – Срочно нужен лекарь.

– Нету лекарши, пропала, – ответил старик. – Ушла за травами и с концами.

– Ясно. И вы хотите, чтобы я её нашёл?

– Маруся мертва, это точно. Нас, видно, колдун какой али ведьма прокляла. Сначала дожди шли нескончаемо, что и посевы многие погибли, и работать не могли, и дороги размыло. Потом люди пропадать стали. А вчера ночью из лесу чудище вышло, большое, свирепое. Хату Жирка, охотника, вместе со всей семьёй порушило, и лесопилку в придачу.

– Не колдун это никакой – вставила бабка. – Духи мстят, что безбожники наши порубили священные деревья.

– Я могу защитить от чудовища. Но духи – не моё ремесло.

– Так ведь не об том попросить хотим. В соседней деревне живёт ворожея, что врачевание знает. Она поможет, только добраться до неё никак, уже пятеро юношей не вернулось.

– Мне привезти ворожею? – в вопросе прозвучали нотки сомнения.

– Умоляем вас, дабы Святая хранила. Любые деньги заплатим. Мы люди не богатые, но и не бедные. Соберём, сколько потребуется, никто в стороне не останется. Только прошу, помогите.

– Вам нечего мне предложить, – без тени гордости сказал путник. – Проблема не в оплате.

– Понимаю, лесовики, – закивал старик. – Я тоже не люблю этих… но никто кроме неё… кроме них нам не поможет.

– А вы не подумали, что лесовики и есть причина всех бед?

– Да откуда у них такая сила? – ответила бабка.

– Подсыпать яд в еду или питьё много ума не надо.

– Лесовики, может, и доставляют неприятностей, только они не подлые убийцы, –возразил старик.

Воин глубоко вздохнул. Посмотрел на изнеможенную девочку.

– Вам придётся принять любые их условия. Возможно, даже уйти.

– Мы на всё готовы.

– Хорошо. Как попасть к ворожее?

– Как доедите до корчмы, поворачивайте налево и скачите из деревни до развилки, там направо и дальше никуда не сворачивайте. Проедете мост и окажетесь на месте.

– Понял. Ждите.

– Спасибо Вам, добрый молодец. вы… Я не знаю, как вас отблагодарить. Храни вас Святая.

Сгущалась холодная мгла. Чёрный конь летел вихрем по дороге. Лохматые ели наваливалась с боков. Глухой топот растворялся в гнетущем безмолвии тайги. Тракт постепенно превращался в болото, непроходимое для пешего человека. Ноги жеребца с хлюпаньем погружались в топкую грязь. Витязь неустанно вертел головой, руку держал на мече. Он кожей ощущал движения во мраке, видел мерцающие огоньки. Сердце воина стучало ровно, с каменным безразличием.

Витязь подъехал к старому прогнившему мосту, перекинутому над бурлящим потоком. Конь осторожно ступил на хлипкие доски. Мост, словно живой, протяжно заскрипел. Деревянный настил просел под тяжестью всадника. Жеребец пошёл медленно, напряжённо, готовый в любую секунду рвануть вперёд. Верховой крепко вцепился в поводья. Из глубины чащи за спиной донёсся пронзительный вой. Путник обернулся. Конь испуганно заржал. Доски треснули. Щепки полетели в реку.

– Тихо, тихо, – успокоил наездник верного друга.

Скакун послушно тронулся и быстро преодолел остаток переправы.

Сразу за рекой начиналась деревня лесовиков. Перекошенные лачужки теснились на небольшом пяточке с колодцем в центре. Обнесённые невысокими оградами дома утопали в пропитанной влагой земле. Потемневшие от времени и сырости стены опоясывали заросли плюща.

В дверях дальней хижины показалась долговязая фигура с факелом. Рыжий свет озарил худое лицо с прямым вытянутым носом. На бледной коже незнакомца красовались серые разводы. Каштановые волосы небрежно спадали до локтей. В мешковатой рубахе и штанах зияли дыры.

– Мир твоему очагу, – поприветствовал витязь.

– Человек? Чего тебе тут надо в столь позднее время?

– Я ищу ворожею.

– Учитель спит. Приезжай утром. А сейчас проваливай.

– Мне некогда ждать, – всадник спешился. – Дети умирают. Нужен врачеватель.

– Нам какое дело до человеческих забот? Сами, небось, виноваты, варвары.

Витязь приблизился к лесовику тяжёлой поступью. Долговязый вытянулся и невольно сглотнул слюну. Высокомерие и наглость испарились под свинцовым взором.

– Веди, пока я сам её не нашёл.

Долговязый молча подчинился и поманил пришельца за собой.

Внутри скромной хаты витал резкий запах масел, смешанный с душистым ароматом трав. Шкафы, полки, заставленные сосудами, стулья и массивный стол источали ветхость и забвение. На подоконнике в узорчатых глиняных горшках стояли цветы. Ворожея сидела в пустом углу и что-то шептала, закрыв глаза. Вокруг горели свечи. На жилистой шее старухи висели обереги из камешков и шишек. Поблекшие фиалки украшали дряхлый тёмно-зелёный сарафан.

– Учитель, прости, что тревожу тебя.

Ворожея устало посмотрела на вошедших.

– Этот человек хочет…

– Я слышала, чего он хочет, – протянула старуха потусторонним голосом. – Мне нечего добавить. Ступай восвояси.

– Вот как. Стало быть, Вы тоже считаете, что дети виноваты? – спокойно спросил витязь.

– Они расплачиваются за грехи родителей. Так часто бывает. Это несправедливо, но это закон, нарушить который нам не позволено. Вы, люди, истребляете леса и их обитателей, загрязняете реки и озёра ради ненасытной мании величия. Ничего удивительного, что природа ополчилась против вас.

– Вы поощряете несправедливость?

Хозяйка дома опустила веки.

– Чего ты хочешь от меня? – произнесла она после недолгой паузы.

– Чтобы вы спасли детей.

– Ты требуешь помочь нашим заклятым врагам?

– Взамен крестьяне на месте каждого срубленного дерева посадят новый саженец. Ваше предназначение – хранить тайгу? Вот и сохраните.

Ворожея с трудом поднялась, неспешно подошла к окну. Цветы всех сортов протянули листочки. Старуха прильнула к нежным хрупким бутонам. Румянец покрыл морщинистые щёки. Уголки губ приподнялись.

– Умело торгуешься, – пожилая гадалка ухмыльнулась. – Но ради чего?

– Хочу помочь.

– Помочь. Знаю таких, как ты. Многое знаю. Судьбы живых мне открыты, как книги. Думаешь, что выручая слабых и обездоленных, ты борешься со злом? Нет, юноша, ты лишь приумножаешь его.

– Я не борюсь со злом. Я творю добро, по мере сил и возможностей. Понимаете разницу?

– Понимаю. И ты считаешь, что совершаешь нечто достойное? Посмотри на эти цветы. Они мои дети. Ты требуешь от меня принести их в жертву. Вырвать с корнем, ободрать стебли, растолочь лепестки. Ты ведь этого от меня хочешь?

Растения съёжились, будто поняли смысл слов хозяйки.

– Ради спасения большего приходится жертвовать малым, – парировал витязь. – Это не справедливо, но это закон. Так вы говорите?

– И что же я спасу?

– Лес. Крестьяне до скончания эпох будут взамен срубленных деревьев сажать новые. В благодарность и назидание.

– Лес может позаботиться о себе сам.

­ – Если так, для чего нужно ваше племя?

Ворожея промолчала. Задумчивый взгляд устремился в бездонную пучину чёрной ночи, главенствовавшей на улице.

­– Послушайте, – несколько смягчился пришелец. – Мир меняется. Человеческое племя становится сильнее любого другого. Как самое сильное, оно должно опекать слабых. Лес очень слаб. Только люди могут защитить его от себе подобных.

Старуха с печальной миной повернулась.

– Ты когда-нибудь убивал невиновных?

Витязь кивнул. Ворожея, смирившись, выдохнула.

– Тебя ведут благие намерения и ясный ум. Редкое сочетание. Что ж, предложение твоё хорошее, я его принимаю. Правда, жертва велика, но я верю, что ты исполнишь обещание.

– Как же можно довериться человеку, учитель? Это лживый алчный народ! – возмутился долговязый.

– Он не совсем человек.

Ворожея взяла похожий на одуванчик жёлтый цветок с раскидистыми листьями, расположенными у самого основания стебля.

– Это марва. Редкое растение. Тебе придётся собрать полную сумку таких.

– Предлагаете искать целебные травы в кромешной темноте? С факелом на это уйдёт целая вечность.

– У тебя есть, чем отпугнуть мрак, – заскорузлый палец указал на меч витязя. – А зверя… Зверя ты и сам напугаешь до смерти, – беззубый рот растянулся в улыбке. – Я ведь сразу узнала тебя. О твоих подвигах даже в нашем захолустье ходят легенды.

Ученик ошарашено схватился за лоб.

– Так это… он.

Воин внимательно пригляделся к цветку.

– Недалече есть луг, – продолжила старуха. – Там отличная марва растёт. Как выйдешь, иди по тропе прямо на север. Чтобы вернуться обратно, найди большой камень, покрытый мхом. Лёгкой прогулки не жди. Лес так просто тебя не пропустит. Милаш, – ворожея обратилась к долговязому, – отправляйся к людям, проведи обряды. Что делать, знаешь. Снадобья в кладовой. Не забудь обереги, дабы зверь тебя пропустил.

– Повинуюсь, учитель, – Милаш поклонился.

– Ступай, молодец.

– Спасибо тебе. И да хранит Святая тебя и твой народ.

– Постой. Вот, возьми это, – ворожея протянула маленький пузырёк с алой жидкостью. – Если станет плохо, выпей. Тут немного, но лишний час тебе дарует. Прошу, убивай как можно меньше.

Витязь понимающе опустил подбородок.

– Ещё раз большое спасибо, – гость поклонился в пол и вышел.

На улице ветерок играл с раскрытыми ставнями и неубранным тряпьём. Пели сверчки.

– Это правда? Про то, что твой меч светится? – благоговейно спросил Милаш, передавая сумку для сбора трав.

– Если я этого захочу, – ответил витязь, садясь в седло.

– И о том, что он питается энергией своего хозяина, тоже правда?

– Тоже.

– Но ведь ты сильно рискуешь. Что, если он заберёт всю энергию?

– Я умру. Выбора нет. Больные могут не дотянуть до утра. Правильные поступки дорого стоят, Милаш. Потому они и ценны. Не боишься зверя?

– Нет, меня защитят обереги.

– Со мной не поделишься?

– На людей они не действуют.

– Жаль.

Витязь подъехал к едва приметной тропинке, уводившей из деревни. Твёрдая рука обнажила меч. Клинок вспыхнул ярким пламенем. Белый свет рассеял ночной сумрак. В окнах лачуг показались сонные жители.

– Да хранит тебя Святая, Милаш, – сказал воин и двинулся навстречу зловещей тайге.

Угрюмая чаща отчаянно сдерживала визитёра. Тропинка терялась в подлеске. Немые сосны и ели цепляли кольчугу косматыми лапами. Дорогу преграждали лужи и потрёпанные временем стволы. Конь часто спотыкался о корни, словно те намеренно вырастали под копытами. Деревья грозно шипели, прогоняя непрошеного гостя. Хищники мягко шуршали в зарослях. Мелькали вытянутые морды и серые лоснящиеся шкуры.

Витязь вылетел на луг и развернулся, чтобы дать бой. Следом выбежала целая стая свирепых волков. Идеально круглые глаза сверкнули красным цветом. Обнажился плотоядный оскал. Шерсть вздыбилась на изогнутых мускулистых спинах. Адские псы с бешеным лаем кинулись на добычу. Всадник пришпорил коня. Завязалась сеча.

Волчья кровь обагряла поле жестокой битвы. Отрубленные головы катились по мокрой траве. Хищники дерзко нападали со всех сторон, ломали клыки о крепкие доспехи. Смрад палёного мяса витал в разогретом воздухе. Раненые скулили, звали собратьев. Витязь разил полыхающим мечом, стиснув зубы. Пот лился градом. Каждый удар отзывался острой болью в мышцах. Каждый взмах отнимал частичку жизненной силы.

Раздался оглушительный рёв. Лесная крона содрогнулись. Обеспокоенные птицы взмыли к небу. Волки разбежались в панике. На луг вышло создание с туловищем медведя, непомерно огромной головой лося и чернотой пустых глазниц. Ветвистые рога зажглись фосфорным огнём. Горячий пар вырывался из ноздрей мощной струёй. Тайга выкинула последний козырь – самого сильного, самого страшного своего бойца.

Измученный витязь смело повернул коня против очередной угрозы.

– Я не хочу с тобой драться, – крикнул он. – Я здесь, чтобы собрать целебные растения. Разойдёмся без ссор, и твои владения никто более не потревожит.

Зверь пророкотал в ответ и с диким грохотом ринулся в атаку. Жеребец проворно уклонился от саблеобразных когтей. Всадник рубанул чудище по загривку. Клинок отскочил от жёсткой шкуры. С третьей попытки остриё меча пронзило слой бурого меха и толстой кожи. Скупые светящиеся капли проступили в тонком порезе. Следующий удар отсёк половину левого рога. Из обрубка посыпались маленькие искорки. Неистовое чудовище зарычало, забилось в конвульсиях и всей массой навалилось на обидчика. Седок рухнул на раскисшую землю. Монстр навис над упавшим, раскрыл уродливую пасть и тут же получил копытом по сохатой морде. Преданный скакун защитил наездника от гибели, увёл зверя за собой.

Молодец грузно поднялся. Тело зазнобило, в горле пересохло. На лбу вздулись синие вены. Алый ручеёк закапал из носа, смочил губы, испачкал кольчугу. Зверь бросил погоню и вернулся неспешной развалистой походкой. Витязь демонстративно задрал подбородок, развёл руки, выказывая непоколебимую решительность. Он нагло призвал продолжить схватку. Монстр не выдержал и прыгнул в лютой ненависти. Воин резко вскинул оружие, вложил в удар всю имевшуюся ярость. Пламя клинка взорвалось ослепительной вспышкой. Чудовище упало на истоптанный луг, прочертив борозду, и застыло неподвижной громадой.

– Вот и договорились.

Страж природы лежал на животе и громко сопел. Когтистые лапы сжимались и разжимались в предсмертной агонии. Пустые глазницы смотрели в никуда. Голубая жидкость хлестала из шеи, растекаясь сияющим пятном. Рядом на ватных ногах стоял победитель.

– Прости, – молвил он. – Да хранит твой дух Святая.

Пламенный меч с хрустом пробил покатый лоб. Рога потускнели и тихо погасли.

Витязь отпустил рукоять, сел. Белый свет затух. Повисла гробовая тишина. Молочный лик луны проступил на небосклоне. Серебристые лучи слабо коснулись поверженных в бою сынов тайги. К месту схватки воротился конь, нежно тронул хозяина. Молодец стянул кольчужные рукавицы, защищавшие кисти, погладил по гриве бесценного товарища. Дрожавшие пальцы нащупали на поясе подарок ворожеи. Содержимое пузырька обожгло язык и нёбо. Нутро наполнилось живительным теплом. Ощутив прилив свежести, витязь встал, вынул оружие и взялся за работу.

Он терпеливо собирал крохотные цветы по всему обширному девственному полю. Луг простирался на многие километры. Марва пряталась среди жёлтых одуванчиков, бледноватых первоцветов и ранимых лютиков. Щекастые бурундуки и пушистые беляки с любопытством и опаской наблюдали за поисками. Метр за метром воин отдалялся от остывающих трупов. Немногочисленные волки ждали на опушке, желая унести погибших сородичей.

К рассвету марва плотно забила сумку. Край золотистого солнца показался из-за ёлочных макушек. Наперебой заголосили желтобрюхие зарянки, вестники восхода. Загудели трудолюбивые пчёлы. Муравьи засуетились под сводами травяного ковра. Никто из них и не заметил кипевшей ночью битвы. Изнеможенный витязь облегчённо убрал меч в ножны, с трудом взобрался на коня и пустился в обратный путь.

Взволнованные крестьяне высыпали на улицу, когда услышали приближение скакуна. Сквозь галдящую толпу пробился старик в сопровождении Милаша. Долговязый осторожно принял из рук всадника сумку. Мужики помогли воину спуститься.

– Спасибо тебе, добрый молодец, – торопливо проговорил седой.

– Вечно храни тебя Святая, наш спаситель! – подхватили жители деревни.

– Не меня благодарите, а лесовиков, – ответил витязь. – Что с детьми?

– Я дал им кое-какие снадобья, чтобы отсрочить конец. Мы снесли их в одну избу, – сказал Милаш.

– Хорошо. Ступай, делай, что должен.

– А что… что со зверем?

– Пал.

Милаш громко втянул воздух и ушёл, опечаленный вестью.

– Лесовик сообщил условия? – спросил витязь у старика.

Седой смущённо замычал, почесал затылок.

– Не вижу радости в очах.

– Ну, это, понимаешь…

– Нет, не понимаю, – грубо перебил воин.

Он вскочил на бочку, позабыв об усталости, и громогласно заявил.

– Слушайте все. Я говорю от лица Святой, что дала мне оружие и коня. С сегодняшнего дня и до скончания эпох каждый житель деревни должен оберегать лес, что его кормит. Срубив дерево, посадить новое. Лечить раненых зверей и птиц. Чистить реку. Кто не выполнит обязанности, возложенной на него Святой, от чьего лица я говорю, тот погубит всю деревню. Чтобы не забыть мои слова, до праздника солнцестояния вы поставите статую в виде зверя с телом медведя и головой лося. Каждый год в день солнцестояния вы будете зажигать рога статуи в знак благодарности Святой. В противном же случае вас ждёт жестокая кара, несравнимая с той, что вас уже постигла.

Толпа безмолвно выслушала своего спасителя. Одни с энтузиазмом восприняли речь, иные хотели возмутиться, но не посмели. Витязь слез с бочки, снова обратился к старику:

– Этой ночью умер последний защитник тайги. Умер, чтобы жили ваши дети. Не забывайте об этом.

– Не забудем, добрый молодец. Поминать и вас, и лесовиков, и святую будем столько, сколько мир простоит. Спасибо вам, спасибо.

Витязь обнял верного друга, прошептал на ушко несколько ласковых слов. Чёрный конь довольно фыркнул.

– Хорошо, – сказал воин. – А сейчас я очень хочу спать.

– Знамо дело. Ступайте за мной.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 2,67 из 5)
Загрузка...