Соль, песок и птицы

(восточная сказка)

 

***

В пустыни почти ничего нет, кроме песка. Поэтому люди здесь не живут. Только те, кто выбрал свободу от алчности и власти. Люди, живущие в пустыне, лучше умрут от жажды, чем согласятся подчиниться кому-то или вступят с кем-то в войну, как это случается на плодородных влажных землях.

В пустыне есть вода, очень немного, и она не принадлежала никому. Ее нельзя купить. Даже самые жадные до золота и власти люди не решаются присвоить себе воду в пустыне. Даже самые страшные хищники не нападают на водопое. Каждый пришедший к воде человек или животное имеют право на воду. И это - закон.

Пустыня дает людям золото и соль. Но в пустыни не нужно золото. Оно нужно только тем, кто несвободен. Золото и соль - то, что приводит в пустыню караваны жадных несвободных людей. Караванные пути проложены между золотыми минами и соляными копями. Огибая горы, они берут свое начало у невольничьих рынков и заканчиваются в портах. И оттуда уже набитые солью и золотом корабли идут по всему миру, привозя несвободу.

***

Город Тиз расположился где-то за пределами добра и зла. Здесь пустыня сменялась горами. Что было за горами – не знал никто. А к северу, за пустыней, было море, и на его берегах люди жили счастливо. Пили воды, сколько им вздумается, если столько, сколько хотелось – для этого достаточно было протянуть руку и сорвать плод с дерева. Еще они могли прятаться от солнца в тени деревьев с большими листьями.

В Тизе не было золота. Там не было ничего, кроме соли. Здесь не было воды, не было растений, не было пищи. Люди не жили здесь по собственной воле. По собственной воле здесь не жили даже люди, кожа которых имела цвет, будто была обуглена на солнце. Соль нужна всем. Она наполняет пищу и жизнь вкусом. Но особенно соль нужна в пустыне. Караван без соли умрет от жажды. Соль не дает человеку потеть, и с ней можно неделями путешествовать по пустыне, не теряя драгоценную влагу.

В Тизе жили только рабы, которых привезли сюда с невольничьих рынков и их надсмотрщики. Некоторых привезли сюда еще детьми, и они не помнили свободной жизни - жара и тяжелая работа иссушили память и убили воспоминания.

Тела рабов были пропитаны солью. Она пропитывала их кожу насквозь. Малейшая ранка не заживала месяцами и могла стать смертельной.

В соляной пустыне ничего не росло. Весной и осенью приезжал караван, привозил финики, вяленое мясо, просо, ковры, одежду и новых рабов. Чтобы заменить тех, кто умер. Уезжал караван груженый солью и направлялся в порт.

В Тизе не было ничего, кроме соли. Укрыться от полуденной жары и ночного холода можно было только в «склепах», построенных из соли. Так и проходила жизнь несвободных людей днем и ночью в соли. Ночью, изнуренные работой, они падали на соляной пол и забывались без сновидений.

Воду привозили раз в неделю из колодца, до которого было три дня ходу. Она хранилась в бурдюках и от жары портилась. Ее кипятили, чтобы пить. Если ты умираешь от зноя, тебе придется разжечь костер, чтобы вскипятить в чайнике воду. Это такая ирония Создателя. Еще одно испытание тем, кто осмелится жить в пустыне.

Вода в пустыне – это жизнь. Поэтому свободные люди, осмеливающиеся жить в пустыне, роют колодец. Семья – это колодец. Род – это колодец. Шейх – это хозяин колодца. Когда колодец иссекает, род снимется с места и ищет себе другое место.

***

Одной из копий Тиза владела семья Шаки. Они были сказочно богаты. Члены семьи Шаки жили в прекрасных дворцах на берегу моря. Их дети играли в садах с фонтанами, носили шелковые одежды и привыкли вкушать сочные яства.

Настало время, и вырос старший сын семьи Шаки - Саттар. Отец привез его смотреть, откуда берется богатство семьи и чем ему придется распоряжаться после смерти отца.

Отец и сын ехали верхом среди нагромождений соли. Они смотрели, как рабы выкапывают пласты и режут их на блоки, как ставят клейма и складывают блоки в штабеля.

Тела людей были покрыты язвами. Тела гнили заживо, и вокруг них роились мухи. Юный Шаки смотрел на изможденных людей и на его глазах наворачивались слезы.

Когда конные всадники подъезжали к копям, люди прекращали работать и покорно склонялись перед хозяевами, опустив глаза к земле. Точнее, к соли. И это было хорошо, потому что взгляды их были преисполнены таких страданий, что их не мог бы выдержать человек, душа которого еще не зачерствела.

Приказчик показывал хозяевам, как соляное озеро тянется дальше и дальше к югу, рассказывал, как озеро появилось, как добывают соль и как ее увозят. Жаловался, что тяжело управлять берберским сбродом, что ушлые торговцы привозят негодную еду и больных рабов.

Наконец, осмотр владений был закончен. Отец повернулся к сыну, чтобы узнать, преисполнилось ли его сердце гордости от созерцания источника богатства семьи. Но глаза наследника были полны слез.

Привыкнув к роскоши, наследник Саттар не подозревал, из каких людских страданий происходят его блага.

Наследник провел ночь без сна. На утро он пал ниц перед отцом и стал молить освободить рабов. Отец рассердился и отчитал сына, назвав глупцом:

- Копи были дарованы нашей семье за заслуги перед Всевышним и перед Султаном. Люди, которые работают здесь – рабы, и попали сюда во искупление грехов. Их наказали люди и судьба за воровство, разбой или дерзость. Их рабство – их наказание, а плоды их труда – награда семьи Шаки. И многие готовы на все, чтобы получить наши копи и наших рабов.

Дела в Тизе были закончены, и подходило время возвращаться домой. Саттар сел на коня и поднялся на гору, с которой видны были копи как на ладони. Повсюду лежала соль, и среди нее копошились изнеможённые голодные люди. Слезы катились по щекам наследника, высыхали на ветру и тоже превращались в соль.

Наследник не мог ничего сделать для этих людей. Освободить их пока не было в его власти. И тогда он начал молиться за них. Он просил, чтобы они получили освобождение от своих страданий хотя бы во снах, чтобы вдоволь смогли насладиться свободой, утолить жажду и голод, спрятаться от палящего солнца, смыть соль со своих тел и заживать раны.

Саттар и его отец уехали, и на Тиз снова опустилась ночь. Обессиленные работой, без дум, люди ложились на пол своих соляных хижин и засыпали. Впервые за многие годы им снились сны. Они вспомнили свои семьи, колодцы с чистой и прохладной водой, блюда полные сочных фруктов, вспоминали вкус молока и запах свежего хлеба. Они чувствовали себя птицами, летящими над пустыней, они видели всадников и летели вдоль караванных путей. Они видели прекрасные оазисы, окруженные песками, летели дальше и видели море. Они видели сочные пастбища и сады, видели рыбацкие лодки, полные улова, печи, выпекающие хлеб, слышали смех прекрасных женщин и счастливых детей.

На следующую ночь сновидцы снова почувствовали себя птицами, захотели взмахнуть крыльями и полететь к морю. Но, подняв свои руки-крылья, они горько заплакали, увидев, что на них нет ни одного пера, а лишь раны и язвы.

С первыми ударами медного гонга слезы на глазах рабов высохли и превратились в соль.

***

Мади был молодым и сильным мужчиной. Его привезли на копи несколько лет назад, но он уже не помнил, почему потерял свободу, и какова была его жизнь до соляной пустыни.

Один день сменял другой, а вокруг не было ничего кроме солнца, соли, тяжелой работы и таких же как он обреченных на каторжный труд людей.

Немощный старик поднял тяжелую кирку, замахнулся, не удержал равновесия и упал. Мади помог ему встать и дал воды из своего бурдюка. Упавший сделал глоток воды, к нему вернулись силы, глаза выражали признательность. Старик благословил своего спасителя.

В ту же ночь Мади приснился сон, будто он вытягивает перед собой правую руку, и видит, как на ней выросло перо.

Однажды, когда солнце уже клонилось к закату, и задул свежий ветерок, маленького сына приказчика одолело озорство. Он бегал среди верблюдов и гор соли, а в его руке, как флаг, развивалось длинное полотнище цвета индиго. Крича что-то на непонятном языке, за озорником бегала смуглая простоволосая женщина, безуспешно пытаясь его догнать.

Картина была трогательная. Он была как будто не из жизни соляной пустыни, а откуда-то из настоящего мира. Мади стало жалко мальчика, вынужденного в одиночестве играть в отцовском доме. Стало жалко служанку, которой попадет от хозяина за то, что она не уследила за мальчиком. Жалко было ее красивого палантина – единственного яркого пятна в этой белой соляной пустыне, который связывал ее с отчим домом. Мальчик разошелся не на шутку, оступился и выпустил палантин из рук. Порыв ветра подхватил полотнище и понес над прииском туда, где с остервенением работали кирками рабы, которые должны были до темноты успеть раскрошить большой пласт.

Мади бросил кирку, схватил платок, отряхнул его от песка и соли, аккуратно сложил и отнес женщине, которая боялась подходить к злым полуобнаженным мужчинам. «Да благословит тебя Аллах!» - потупила взгляд красавица из рода туарегов.

Ночью Мади увидел во сне перо голубого цвета, которое носилось на ветру. Затем она заняло свое место на его крыле, став белоснежно-белым. И так продолжалось каждую ночь. Если днем Мади слышал в свой адрес благодарность, ночью во сне на его руках вырастали перья.

Однажды Мади случайно уронил корзину с соляными кирпичами, и те рассыпались под ноги лошади приказчика. Лошадь испугалась, метнулась и опрокинула штабели соли, приготовленные к погрузке. Приказчик стеганул хлыстом, и велел Мади и еще четырем рабам восстанавливать штабели. Те поставили свои корзины и, осыпая Мади проклятиями, стали помогать разбирать завал на дороге. На следующую ночь Мади приснилось, что с его крыльев упало четыре пера.

Как-то на закате Мади возвращался на ночлег. Вдруг он услышал, что кто-то всхлипывает. В соседнем с ним соляном бараке плакал мальчик.

- Что случилось? – решил принять участие Мади.

- Вчера у меня сломалась ручка на кирке, и я взял кирку соседа, пока тот не видел. А свою ему подложил.

- А-я-яй, надо было приказчику сказать. Он бы тебе новую дал. С хорошей ручкой.

- Надо было. А он … меня…. – мальчишка зашелся рыданиями.

- Ударил? Сосед?

- Он заметил подмену и швырнул в меня кирпичом.

- Ну? Ты поранился? Бедолага, теперь будет долго заживать.

- Да нет, не поранился.

- А что тогда?

- Он на меня рассердился. Теперь выпадут перья.

- Перья? Какие перья? – не поверил своим ушам Мади.

- Перья. Тебе что, не снятся сны про перья? Они же всем теперь здесь снятся.

Люди в Тизе изменились. Они стали задумчивее и внимательнее друг к другу. Их взгляды стали наполняться жизнью, но они все еще боялись говорить друг с другом. Люди старались не толкать друг друга, делились едой, водой и начали помогать друг другу. В редкие минуты отдыха кто-то вдруг вытягивал перед собой руку и смотрел на нее заворожено.

***

Однажды на рассвете в Тизе появился странный караван. Он шел по гребню бархана, и восходящее солнце осветило силуэты вьючных дромадеров. На спине одного из верблюдов громоздилась странная конструкция, напоминавшая кокон гигантского шелкопряда.

Караван достиг дома приказчика и остановился. Из дома, навстречу гостям, чинно вышел хозяин, а вперед него выбежал его сынишка. Один из погонщиков спешился и опустил на колени верблюда, несшего загадочный кокон. Он аккуратно распутал его, извлек из его недр маленькую девочку и понес в дом. Руки и ноги девочки болтались как высушенные верблюжьи кишки, время от времени она заходилась кашлем.

Проходили день за днем. Теперь на рассвете и на закате слуги выносили девочку на руках, и на виду у рабов и надсмотрщиков укладывали на подушки среди соляного поля. Днем, в палящую жару, тщедушное тельце прятали от безжалостных лучей солнца в большом доме приказчика, который, как и все здесь, был выстроен из соли. Шли недели, и однажды девочка сама вышла на крыльцо нетвердой походкой, держась за руку служанки в синем тюрбане. Прошло несколько месяцев, и девочка, которую не так давно привезли на копи чуть живой, уже бегала наперегонки с сыном приказчика. Их звонкий смех раздавался среди соляных гор.

Мади смотрел на играющих детей, его сердце наполнялось любовью. Где-то за далекими барханами, у колодца, что стоит на пути караванов, играли и его дети. Мальчик и девочка, которым сейчас, должно быть, столько же лет, сколько этим сорванцам.

Однажды ночью Мади увидел сон. Он опять превратился в птицу и улетел далеко-далеко за тысячу барханов на восток. Он летел и летел, пока не увидел каменистую гряду, на вершине которой росло дерево с тремя сплетенными стволами. Эта гряда охраняла от ветров и недобрых глаз колодец, возле которого жила его семья. Птица-Мади кружился над шатрами из овечий шерсти, и смотрел, как дети внизу бегут и машут ему руками. Вдруг раскаленный воздух дрогнул, и фигуры исчезли, как мираж.

На следующую ночь Мади хотел полететь снова к тому колодцу, чтобы искать своих детей. Он было взмахнул крыльями, то они его не слушались. Он вытянул крылья перед собой и увидел, что на них почти нет перьев. Что крылья покрыты шрамами и язвами. И тогда Мади вспомнил день, когда он со своими тремя братьями и отцом решили напасть на караван, перевозивший золото. Им надоело палящее солнце в пустыни и тяжелый труд, они хотели достать много золота, забрать свои семьи и уехать жить к морю. Туда, где прекрасные тенистые сады, где жизнь легка и полна счастья.

И вот уже окровавленные тела его братьев и отца лежат на песке под палящим солнцем, предоставленные на съедение падальщикам. А он, Мади, связан и его везут на невольничий рынок.

Как всегда, разбудили его звуки ударов медного гонга. Слезы на глазах высохли и превратились в соль.

***

Однажды настала очередь Мади отправляться к колодцу.

Пять верблюдов с бурдюками, три раба, два охранника с ружьями за плечами - раз в неделю караван оправлялся за водой.

Ближе к закату, верблюды преодолели песчаную гряду, и взору наездников открылся колодец. Изредка попадались зеленые растения. Земля здесь уже не была пропитана солью, а несла глубоко в своих недрах воду, пригодную для питья.

У колодца уже было двое посторонних: один держал под уздцы лошадей, второй что-то искал в переметной сумке. Завидев караван, гости стали наблюдать за его продвижением.

В пустыне вода принадлежит всем. Охрана каравана не удивилась непрошеным гостям у колодца. Ее больше волновало, чтобы не сбежали рабы. Когда караван уже было приблизился к колодцу, конные гости вдруг выхватили карабины и почти одновременно прозвучали два выстрелила. Один из охранников упал замертво. Второй выхвати ружье. Снова раздались выстрелы. Теперь уже один из конных и второй охранник упали замертво.

В живых остались только трое: три безоружных раба и один вооруженный гость.

Рабы подняли руки вверх и, дождавшись команды человека с карабином, спешились с верблюдов. Так неожиданно изменилась их жизнь. Но что получили они от незнакомого вооруженного человека? Свободу? А может быть, их жизнь снова станет товаром на невольничьем рынке и их ждет новое рабство. Или даже смерть. Только что с ними может уже случиться хуже, чем было все эти годы на соляных копях?

 

***

Не дождавшись возвращения каравана с водой, люди на руднике забеспокоились, и приказчик послал вооружённый отряд к колодцу.

За песчаной грядой верблюды, навьюченные пустыми бурдюками, разбрелись по долине в поисках пищи. Хищные птицы раздирали три окровавленных трупа. Еще два бездыханных тела лежали у колодца, вцепившись друг в друга мертвой хваткой. Не смотря на огнестрельные раны на трупах, оружия нигде не нашли. Лишь на песке, в направлении на север, были видны свежие следы лошадей, которых гнали к морю.

Один из людей, лежащих у колодца, был мертв. Его лицо имело почти белый цвет и было обезображено страшной гримасой. Из уголка посиневших перекошенных губ вытекла пена. В руках он держал треснувший пузырек с жидкостью, которая пролилась ему на руку. Остатки жидкости вытекли на песок и окрасили его в бурый цвет. Тот, кто подошел поближе, почувствовал резкий неприятный замах.

Вторым из участников в страшной схватке, был раб Мади. Он чуть дышал. Он вцепился в руки бледного, державшего склянку.

- Болиголов - со знанием дела заключил кто-то из отряда.

- Болиголов?

- Яд. Если бы он отравил воду в колодце, всему прииску бы настала смерть.

Люди переглянулись.

Кто-то пнул ногой мертвого отравителя. Труп перекатился, и все увидели у него на поясе кожаный мешок с монетами. На кошельке было теснение в виде клейма известного богатого торговца.

- Эти люди пришли отравить наш колодец. Им за это заплатили. Этот раб спас нас всех.

Мади приподняли. Кто-то налил ему в рот воды из фляги, голову накрыли платком от солнца.

- Это он убил чужака?

- Нет. Думаю, раб просто хотел отнять склянку с ядом, чтобы не дать отравить воду в колодце. Чужака убил яд: склянка лопнула в его руках.

Спасителя на верблюде отвезли в лагерь и положили перед домом приказчика. Он лежал на самом солнцепеке.  Рабы собрались вокруг него и молча смотрели. Тут же стояли приказчик и охранники. Даже детям на минутку разрешили подойти посмотреть на того самого раба. Все передавали из уст в уста подробности ужасного происшествия. Все понимали, что обязаны жизнью этому человеку.

- Хотели отравить всех нас? И детей?

- Да, и детей.

- А ведь девочка уже совсем поправилась.

Солнце пекло, и жаркое марево накрыло толпу. Все увидели, что Мади превращается в птицу. Его руки вытянулись и вот они уже стали крыльями, покрытыми сверкающим оперением. И каждая благодарность сияла на них белым пером. Птица-Мади очнулась, расправила крылья и взлетела. Сделав круг и окинув взглядом толпу, птица направилась в сторону, откуда восходит солнце.

Мади летел двое суток, пока не увидел среди песков каменную гряду с деревом, имевшим три переплетенных ствола. Он нашел заброшенный колодец и остовы шатров. Едва не заплакав, он различил следы меленьких ножек, огибающие каменную гряду. Он летел и летел, осматривая пески между барханов и руслами пересохших рек. За очередным барханом он, наконец, встретил мальчика и девочку. Они увидели его, замахали руками и стали звать его к шатру из овечьей шерсти. Из него вышла женщина, закутанная в черные одежды. Женщина подняла к небу красивое лицо, слегка тронутое морщинками, и увидела огромную белую птицу.

Птица приземлилась на песок, широко раскинув крылья. Женщина и дети сели птице на спину, и Мади полетел в сторону моря. Туда, где тенистые сады, полные фонтанов и фруктовых деревьев.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...