Пролог

 

Девочки сгрудились вокруг бабки Аглаи. Лишь одно веретено продолжало неутомимо жужжать, тонкие пальчики Арины сучили белую кудель. У остальных девочек работа встала, девочки дрожали, хотя в избе было натоплено. Аглая, довольная произведённым эффектом продолжала рассказ, нарочно сгущая краски.

- А ещё в Дремучем лесу водятся сильфы. Это злые духи воздуха. Выглядят они что дым из трубы, а могут и совсем невидимками сделаться. Особливо опасны они для невинных девиц, а если дева к тому же собой пригожа... Вот где таится её погибель!

- Ой, - испуганно вздрогнула Тася, худенькая востроносенькая девочка с тощими пшеничными косичками.

На неё со всех сторон зашикали. Аглая понизила голос до зловещего шёпота.

- Перед девицей сильф предстанет в своём самом обольстительном облике - прекрасным юношей, зачарует девицу, уведёт за собой в лес, а там вырежет у неё сердце и съест. Сердце чистой девы для сильфа что для нас снадобье. От этого его колдовская сила увеличивается.

- Хватить, Аглая, головы морочить! - не выдержала Марфа Маркеловна, дородная женщина с мощными, как у мужчины руками. - Девочки совсем прялки забросили.

- А, чтобы неповадно было в Дремучий лес ходить, - проворчала Аглая. - Кто-то должен разуму учить. Ещё людей не было, а лес уже стоял. И там много кто из древних сущностей обитает, это правда.

- Правда-то правда, вот только пряжи у нас кот наплакал, - рассердилась Марфа Маркеловна. - Уши слушают, а руки дело знают. Неработящую девку никто замуж не возьмёт, - пригрозила она.

Девочки схватились за свои веретена. Марфа Маркеловна была скора на расправу. Могла и на мороз провинившуюся в одной рубашке выставить.

- А Аринушка - молодец, - похвалила наставница, - хорошая работа.

Девятилетняя девочка подняла серо-голубые, как вешние воды, глаза. Детство в поселении было коротким, мальчики - за плуг или другое ремесло, девочки - за прялку.

- Научу-ка я тебя вышиванию, девонька. Сдаётся мне, выйдет из тебя толк...

Глаза Арины загорелись, нежные щёчки зарделись. Девочка давно крутилась возле швей, замирала, внимательно разглядывая узоры. Она плохо слышала о чём рассказывала старая Аглая.  Жужжание веретена напевало другие сказки... Вот если бы все, что проносились мимо мысленного взора маленькой Арины воплотить на холстине...

 

1

Арина склонилась над рукоделием, равнодушно разглядывая рисунок. В поселении она слыла искусницей. Её работы охотно скупали заезжие купцы. В основном, Арина покрывала сложными узорами рушники, на скатертях и покрывалах расцветали дивные розы, казалось, невиданные птицы с ярким опереньям сейчас взлетят и озарят своим сиянием горницу.

Матушка прятала звонкие монеты в кованый сундучок и приговаривала: "Это тебе, донюшка, на свадьбу. Посватается добрый молодец, а у тебя уже и приданое готово". В качестве приданого на дне этого самого сундука лежало несколько рушников, постельное белье, чудное покрывало, над которым Арина трудилась ни один месяц. Райская куща, звонкоголосые птицы, ковер из золотых лилий, настоящая картина, а не покрывало.

- Откуда ты это берёшь? - удивлялась мать, Прасковья Фёдоровна.

- Я как будто вижу эти места, матушка, - объясняла Арина с мечтательной улыбкой.

- Ох уж эти фантазии, - бурчала Прасковья Фёдоровна, пряча очередную поделку дочери. - От лукавого это всё. Не доведёт до добра.

И да уж, не довело...

Девушки в селении выходили замуж рано. Едва исполнилось четырнадцать, и ты - уже невеста.

Арине миновало шестнадцать... Девка налилась, как спелое яблочко. Стройна, груди тяжёлые, живот упругий, две русые косы свисают ниже попы. Парни глаза сломали, выглядывая красавицу в окошко.

Прасковья Фёдоровна была сурова и непреклонна, отвадила всех. Даже сватов бабки Аглаи, которая слыла ведуньей. Говорили, что младший её сын, любимец, Стеня, иссох, страдая по Арине.

- Тебе, донюшка, мы найдём богатого. Будешь, как сыр в масле кататься.

- Матушка, я своим рукоделием всех прокормлю, - робко заметила Арина. - Вам на старость хватит.

Говорила она так, потому что приглянулся Арине молодец из соседней деревеньки Ярь, вихрастый, весёлый, как глянет ясными очами, так сердце останавливается.

Иванко, Ваня, сын кузнеца.

- И думать забудь! - отрезала Прасковья Фёдоровна. - Али уже хвостом с кем-нибудь крутила?

- Что вы, маменька, - поступив глазки, пробормотала Арина. - Я супротив вашей воли не пойду.

Только темная ночь, месяц и звёзды ведают сколько слезинок выкатилось из прекрасных очей Арины.

- Уйдём в лес! - уговаривал Иванко. - Я охотой промышлять буду, с голоду не помрем.

- И что за жизнь у нас будет? - возражала Арина. - Да и какая из меня отшельница? Вот если бы в Дремучем лесу найти клад! Ты стал бы богатым, и матушка меня за тебя отдала. Поговаривают там много старого золота запрятано.

- Клад! Хорошо же ты придумала! Прямо сейчас пойду в проклятое место и сыщу твой захорон! Туда нельзя! Забыла, что там обитают злые духи и древняя ведьма? Я буду ждать, - скрипнул зубами Иванко. - У нас в округе нет ни одного богатея, пройдет время, и я тебя возьму.

Арина вздохнула. Если девушке исполнится восемнадцать, а замуж она не вышла, то девица считалась переростком. Конечно матушка согласится тогда с любым сватом.

Но ждать этого так долго!

 

...Горючая слеза скатилась по нежной щеке красавицы. Умелая рука покрывала тонкую ткань золотым узором. Лилии по подолу, по широким рукавам и вороту, красивое будет платье. Нити шёлковые, дорогие. Для своей будущей жены Амадей Карлович привёз самое лучшее. Старый, богатый, как того и хотела маменька. Окуп такой, что свадьбу хотели назначить на ближайшее воскресение, если бы не время, которое требовалось, чтобы собрать невесту и приготовить все для пышного празднования.

- Ах, я - бедная, - сокрушалась Арина.

- Зато работать тяжело не будешь, как я, - отрезала Прасковья Фёдоровна.

- Маменька, он же старый, - прошептала Арина, бледнея.

- Ничего! Стерпится, слюбится. Главное, ты ему люба. Остальное - блажь!

И что ей оставалось? Шить это проклятое платье и плакать тихонечко, чтобы никто не заметил.

2

Свеча оплыла, яркая полная луна, окружённая красным ореолом, заглянула в открытое окно. В народе такую луну прозвали Кровавой, ночью закрывались все ставни, считалось, что нечистая сила выходит из Древнего леса и бродит по селению в поисках беспечной души.

Осталось - здесь вышить цветок, да пустить по подолу зелёные листочки. И тогда мать расплетет ей прилюдно косы, и под песнь девушек обведут её и жениха вокруг венчального дуба и прощай - девичество, родной дом и селение. Амадей Карлович обещал, что жить они будут в городище, в большом и просторном доме. Уже от одной этой мысли на глаза наворачивались слёзы. Родилась бы она мальчиком, не выпало бы на её долю столько страданий...

- Ах, - вздохнула Арина.

- Отчего грустна такая красавица? - раздался от окна голос, исполненный нежности и сочувствия.

Арина вскрикнула, выронила шитье.

- Не бойся меня, красавица.

В окно заглядывал юноша. Высокий, сложенный, как бог, синие глаза излучали мягкий приятный свет. Длинные белые волосы струились по спине и доходили до середины обнаженного бедра.

- Как тебя зовут? - прошептала Арина, сраженная его невероятной красотой. Сердце застучало гулко и тяжело. Появление прекрасного незнакомца отчего-то ее взволновало.

- Ариэль. А как твоё имя, чаровница?

- Арина.

- Я не видел в округе никого прелестные тебя, - заметил Ариэль.

- Люди называют меня первой красавицей.

Никогда в жизни Арина не произносила таких слов. Ей с детства внушили, что скромность девушки - одна из женских добродетелей. Но сейчас Арине хотелось утонуть в синих глазах юноши, казаться ещё более привлекательной, желанной.

Арина почувствовала внизу живота сладкое томление. Если бы рука юноши нырнула под подол платья... Или бы легла на грудь и сдавила её...

Ариэль наклонился вперёд и впорхнул в комнату. И, лесные духи, какие у него оказались мягкие и нежные руки! В дыхании юноши ощущался тонкий, едва уловимый букет лесных цветов.

Гибкие пальцы Ариэля расплели косы. Скользнули по спине девицы, задержались на талии.

"Его волосы гуще и шелковистее", - завистливая мысль быстро угасает. Главное, чтобы он гладил её, трогал, ласкал. Нет в мире большего счастья.

- Пойдем в лес, - Ариэль целует мочку уха. В шёпоте почудился шелест листьев.  - Нас благословит луна. Нашим брачным ложем будет трава. Знаешь какой она может быть бархатной?

- Пойду за тобой хоть на край света, - прошептала очарованная Арина.

В Древний лес ходили только самые отчаянные, редко кто возвращался оттуда прежним. Если вообще возвращался... Там водились злые духи, в Древнем лесу жила ведьма, которая питалась человечиной, звери жуткие, бешеные, деревья и те - монстры... Сейчас это казалось глупыми сказками.

В селении стояла удивительная тишина, закрыты ставни, двери, скотина заперта в хлевах, даже собаки молчат. Кровавая луна зорко следит за всем, что совершается внизу.

Ариэль не отрывал глаз от Арины, он словно летел по воздуху, белые волосы мерно колыхались за спиной. Она видела в глазах юноши далёкое синее небо, обещание счастья, наслаждения, свободы.

Они миновали селение, прошли золотые поля с вызревшей рожью. Наступила пора сбора урожая, а там и - новые свадьбы.

"Моя свадьба не случится, - отстранённо подумала Арина. - Вот мой настоящий жених".

"Я подарю тебе всё, о чём ты мечтала,"' - обещали синие глубокие глаза Ариэля.

Он увлекал девицу в лес. Строй берёзок сменили тяжёлые вековые дубы, мрачные ели с необъятными стволами. Всё здесь дышало первобытной угрюмой силой. Арина, околдованная юношем, видела перед собой лишь прекрасный облик. Ранее ей не встречалось видеть обнаженного мужчину, широкие плечи, узкие бедра, сильный, гибкий стан, нигде Арина не могла углядеть изъяна. И ей хотелось быть ближе к этому совершенному телу, слиться с ним.

 

3

Ариэль заключил в объятия Арину, с глубоким вздохом они опустились в холодную густую траву.

- Люби меня, - прошептала Арина, закрывая в сладкой истоме глаза. - Я твоя жена.

Протяжный вздох прокатился по поляне. Луна заглянула сквозь завесу переплетённых ветвей, ухмыльнулась и продолжила дальше свой путь по ночному небосводу. В эту ночь вершилось немало колдовских деяний, кровавые обряды и жертвоприношения не редкость в Дремучем лесу.

Арина выгнулась от неведомых ранних ощущений. Холодное семя ожгло её утробу. Это было и больно, и несказанно приятно.

Сверкнуло поднятое над головой лезвие кинжала.

Как пригвожденная лежала Арина, не в силах пошевелиться.

- Я вырежу и съем твоё сердце, - сказал Ариэль, сверкая холодными синими глазами. - Первая кровь девственницы в Кровавую луну, это древняя и мощная магия.

Наверху каркнула ворона. Ариэль соскочил с Арины, истончаясь и превращаясь в нечто, имеющее расплывчатые, неясные очертания.

- Крухне збарите кхуатуре! - завопила ворона, черной тенью опускаясь на поляну. Безобразная старуха в вонючих лохмотьях, выпростала костлявую руку с кувшином. Газообразное облако затянуло в узкое горло, с торжествующим криком старуха закупорила посудину затычкой.

- Вставай, Аринка, чего развалилась! Ишь ноги расставила, словно блудница!

Арина, дрожа, натянула платье. Испуганно за озиралась. Тёмный лес, ведьма, странные ощущения между ног.

Старуха с переворачивающим душу смехом наблюдала за сметением девицы.

- Как он тебя уделал! Ничегошеньки не помнишь?

Память возвращалась смутными образами.

...Вот Арина стоит у колченогой избушки. В нос бьёт отвратительный запах нечистот, гнили, разлагающейся плоти.

Её встречает мерзкая старуха, лохмотья лишь кое где прикрывают дряблое синюшное тело. Плоская, как блин, грудь, вообще не прикрыта, Арина изо всех сил пытается удержать себя на месте. Ноги так и хотят дать деру.

У старухи жадно трепещут ноздри.

- Сладенькое молодое мясцо само в гости ко мне пожаловало, - хихикает ведьма. - Будет мне сегодня вкусный супчик.

- Слушай меня, старая карта, - дрожащим голосом произносит Арина. Так научила её разговаривать бабка Аглая, к которой она обратилась за советом.

- Ну-ну, - проворчала ведьма, - послушаем, что скажет мой обед.

- Я помогу тебе изловить сильфа, а ты укажешь мне, где лежит клад.

- Сильфа? - ведьма задумалась. - Никто не может поймать сильфа, это дух воздуха.

- Ты ведьма, ты знаешь древнее колдовство, - Арина попыталась вложить в свой голос уверенности, которой у неё не было. Ибо она понятия не имела о чём шла речь. Она говорила то, что велела ей Аглая.

- Пожалуй, что и знаю, - ведьма окинула Арину оценивающим взглядом. - А ты девка хороша. Пожалуй, сильф на тебя клюнет... Узорчик на платье сама вышила?

- Сама, - вздрогнула от ужасного предчувствия Арина.

- Так и порешим. Есть в этот раз я тебя не буду, живой отпущу. Как будешь из леса выходить, кушачок свой урони. Перед этим проведи им несколько раз по женским органам, чтобы запах был. Сильфы на девственниц особенно падки, а если ещё и красавица будет... В разгар Кровавой луны сядешь с рукоделием у открытого окна. Свету будет достаточно, сиди, шей себе. А как не сделаешь, я тебя съем. Уж найду способ как дотянуться до твоей хрупкой шейки, и купец-то тебя не спасёт.

Арина побелела, как саван.

- А ты что думала? - гадко захихикала ведьма. - Я всё про тебя ведаю. Что замуж за нелюбимого отдают, золото-то ты для Иванко добыть хочешь...

- Он страшный?

- Сильф-то? К тебе красавцем явится, соблазнять будет... Мне за услугу отдашь то, что тебе сильф подарит, - ведьма в отвратительной усмешке искривила рот. - А теперь ответь мне на последний вопрос: кто надоумила тебя, девка, прийти ко мне?

- Бабка Аглая.

- Ишь, старая бесовка... Вернула должок... Всё, что стоишь! Пошла! - крикнула ведьма. -  Иначе передумаю и сожру тебя! Косточки молодые, сладкие, мясцо нежное, сочное...

Вне себя от ужаса Арина рванула в чашу леса. Наливное яблочко, которое кинула ведьма, катилось скоро, не остановишься, не передохнешь...

На опушке Дремучего леса Арина стянула с себя расшитый кушак. Стыдливо оглядываясь, она провела по интимному месту. Отвратительный хохот ведьмы всё ещё стоял в ушах.  Щёки заалели, будто старуха видела, чем занимается девица. Арина бросила кушак и помчалась через перелесок к селению. Яблочко затерялось среди валежника, то ли застряло, то ли не захотелось катиться дальше, мол, отработало своё. Но его помощь больше и не требовалась, эту дорогу Арина хорошо знала...

 

- Молодец, Аринка! Ты подцепила короля сильфов! Вот где они у меня теперь будут, мелкие пакостники! - довольная ведьма потрясла кувшином.

- Ты обещала золото, - произнесла Арина, стуча зубами.

- Какие вы людишки до богатств алчные! Держи свой клад, унеси сколько можешь!

Ведьма топнула ногой, и там, где Арина стояла, разверзлась земля, открылась крышка огромного сундука, в котором тускло мерцало древнее золото.

Его было слишком много! А у Арины ничего не было!

Стучало зубами от холода и от страха, девушка стянула платье, связала в тугой узел горловину с рукавами и принялась заполнять самодельный мешок золотом.

- Не надорвись, девонька! - потешалась ведьма. - Золото это для твоего Иванко. Откажется он его взять и превратится всё в прах! Отказ три раза, и золота не видно глазу!

Арина закинула на спину тяжёлый мешок, согнулась в три погибели под его грузом. Ох, и много же набрала! А в сундуке золота ни на гран не убавилось. Остался таким же набитым доверху.

- Помни, ты моя должница, - сказала ведьма. - Придёт время, и ты отдашь мне то, что тебе подарил сильф.

- Он мне ничего не дарил, - сказала Арина, не понимая, о чём толкует ведьма.

- Я же сказала - придёт время. Вот дура! - ведьма презрительно сплюнула на землю. - Всё, пошла!

Ведьма кинула наливное яблочка, и Арина помчалась за ним. Скорее прочь из этого жуткого леса, где со всех сторон слышатся жуткие завывания, а в темных ветвях что-то стонет, тянет к девице корявые конечности! Арина, сгорбившись, обливаясь потом, продолжала бежать. Лишь бы не упустить яблочко из вида!

Как и в прошлый раз на границе Дремучего леса яблочко нырнуло под корягу и затерялось. Арина пересекла просеку и свернула к деревеньке Ярь. Мысли были заняты одним: принести золото Иванко. О том, как она выглядит, и что подумает её суженый, увидя её в чём мать родила, Арина не думала.

 

4

Она пробралась к дому Иванко, поскреблась по закрытым ставням.

- Иванко, это я, - тихо позвала Арина.

Распущенные волосы спутались и едва прикрывали обнаженное тело. Арина ничего не соображала. Болели все мышцы, спина ныла, так что было не разогнуться.

- Арина! - Иванко выбежал в сад и застыл, поражённый видом девушки.

- Я принесла тебе золото, - прохрипела Арина. Она обессиленно опустилась на самодельный мешок, боковина платья разошлась, и в траву золотым ручейком полились монеты.

- Откуда столько?

Арина скривила в болезненной гримасе рот.

Иванко нахмурился, увидев испачканные кровью бедра подруги.

- Что ты наделала? - вскрикнул он.

Арина спрятала лицо в ладони.

- Я для тебя... Ты говорил, что любишь... Я поймала сильфа для ведьмы, она взамен дала золото... Там много... Мать не будет противиться нашему браку.

Она ждала, что любимый прижмёт её к груди, приласкает, скажет утешительное слово. Она так настрадалась сегодня...

Иванко застыл в обвиняющей позе.

- Как ты могла?

- Я не знала, - всхлипнула Арина. - Ведьма не сказала всей правды. Сильф очаровал меня. Я не понимала, что делаю.

- Не нужно мне такое золото, - Иванко гордо вскинул голову.

- Не говори так! - крикнула Арина. - Я это сделала ради тебя!

- И тебе понравилось? - криво усмехнулся Иванко. - Каково это быть под сильфом?

Арина покачнулась, словно ей дали пощёчину.

- Ты потеряла всякий стыд! Явилась голая и даже не пытаешься прикрыться!

- Я сняла рубашку, чтобы унести золото, - пролепетала несчастная девушка.

- Да не нужно мне твои деньги, - дважды отказался Иванко от дара. - Они нечистые и добыты нечестным способом.

- Ты же обещал...

- У тебя есть жених. А судя по твоему состоянию, - Иванко обличающе кивнул на голые с подтеками крови бедра - ещё и муж.

- Иванко, - умоляюще простерла руки Арина.

- Уходи! Отдай золото своему жениху, возможно, он закроет глаза на твое бесстыдство! А мне презренного металла и порченую невесту не надобно.

Арина протяжно застонала. Мешок, на котором она сидела, резко похудел, осел, и Арина упала на спину. В небо взметнулся чёрный прах.

- Ведьмины чары, - попятился Иванко. - Сохрани меня от злых духов...

Горькие слёзы потекли по грязным щекам Арины. Разбитое сердце ныло, не смолкая. Все мучения и страдания, что Арина перенесла, всё - зря. Она собственными руками загубила свою жизнь.

 

Не помня себя, добралась Арина до родного дома. Не видела она каким взглядом проводила её бабка Аглая, которая тоже не спала в ночь Кровавой луны.

- Что скажешь теперь, Прасковья Фёдоровна? - бормотала, ухмыляясь, старая Аглая. - Твоя красавица - рукодельница - не иначе как шлюха бесстыжая. Кто замуж возьмёт такую? А отдала бы за моего Стеню, глядишь, и по-другому дело бы обернулось.

 

5

Амадей Карлович бережливо одел в дорогу скромное платье. К чему лишние траты, если всё равно в дороге запылится? Да и особливо привлекать к своей персоне внимание чужих завистливых глаз не стоило. Едет себе мужичок обычный, чего на него нападать? Лошадка так себе, телега едва не разваливается, откуда у такой деньги? По жизни Амадей Карлович был скуповат и прижимист. Зато дом в Кий-граде отстроил белокаменный и среди своих купцов ходил в богатом кафтане и красных сапогах из самой тонкой кожи.

Единственное, на что Амадей Карлович не пожалел денег - на откуп Арины, красоты ненаглядной. Лишь только увидел девицу, сразу решил, что увезёт с собой. Даже пресветлая княгиня Аксинья Никитична была не столь пригожа, как Арина. А уж жена князя слыла первой красавицей в Кий - граде. Всем именитым горожанам разослал Амадей Карлович приглашения на свадьбу. А как расписал свою невесту: ладна, скромна, искусница, одни достоинства.

Прасковья Фёдоровна повалилась в ноги жениха.

- Не уберегла я невесту твою, прости, родимый, - заголосила, как по покойнику мать Арины. - Откуп тебе верну всё до копеечки.

- Что случилось? - нахмурился Амадей Карлович. - Если померла Арина, то почему на похороны не позвали?

- Хуже, чем умерла. Умом она тронулась.

- Где она? - досаду купец испытал великую. Вернуться ни с чем, меж тем как ходил, хвастался невестой-красой...

- Взаперти сидит. Дала ей рукоделие, чтобы хоть какая-то польза была.

- Веди к ней, - повелел Амадей Карлович.

Арина отложила шитье, низко поклонилась. Длинные волосы были заплетены в одну косу. Бледная, с горящими глазами, в простой рубашке до пола, она все равно была прекрасна.

- Целуй ручку, - толкнула Арину Прасковья Фёдоровна.

Арина послушно приложилась к холеной руке купца.

Амадей Карлович поднял рукоделие.

На него смотрело невероятно красивое лицо юноши. Особенно хороши были глаза - синие, как апрельское небо, глубокие, как лесные озера.

- Ариэль, - едва слышно произнесла бедная Арина. - Он один меня любил...

- Вот дура, - прошипела Прасковья Фёдоровна. - После всего что Амадей Карлович для нас сделал... Не слушайте её, батюшка, этот проклятый сильф ей голову заморочил...

Купец быстро произвёл расчёты. Даже в таком виде Арина произвела впечатление на Амадея Карловича. Сказки про сильфов он слыхал, мол приходят они к людям, преимущественно к красивым девам, обернувшись добрым молодцем, наложат чары, заведут в лес на погибель...

- В нечисть я не верю, - строго вымолвил Амадей Карлович. - И слова своего назад я не заберу. Товар порченый, сразу видно, но о своей невесте - красавице и рукодельнице я рассказал солидным людям, и на свадьбу придёт народу немало. С виду она тихая, а что для жены лучше? Будет в тереме сидеть да рукоделием заниматься... Эти образцы я заберу, - кивнул небрежно Амадей Карлович на рукоделие Арины. И приданное, разумеется.

- Целуй ручку благодетеля, что застыла, окаянная! - прикрикнула мать.

Арина послушно коснулась губами руки купца. Амадей Карлович погладил русую косу девицы.

- Будешь слушаться меня, не обижу.

- Как прикажете, - тихо отозвалась Арина.

- А что с откупом-то? - льстивым голосом осведомилась Пелагея Фёдоровна.

- Половину заберу, - отрезал купец. - За девкой смотреть надо было лучше.

- Как скажешь, батюшка, - залебезила Пелагея Фёдоровна. - Прикажешь ли стол накрыть? Живём мы скромно, но как говорится, чем богаты, тем и рады.

- Нет, мы поедем, - сказал, как отрезал Амадей Карлович.

- Ну, доня, исполняй волю своего мужа, да мать не забывай, - напутствовала Пелагея Фёдоровна и поклонилась в пояс той, которую только что продала.

 

6

Купец держал в руках рукоделие своей невесты. Синие глаза юноши невольно притягивали к себе внимание. Было нечто колдовское в этом взгляде. В нём хотелось утонуть, он засасывал, словно омут.

"Дорого продам". Амадей Карлович просчитал все выгоды. Рукоделие Арины будет иметь успех у всех городских барышень. Он быстро вернёт себе деньги, потраченные на невесту.

"Так даже лучше", - решил купец. Он терпеть не мог девичьих слёз и совершенно не выносил капризов.

"Красива, тиха, послушна, от иголки не оторвешь. Идеальная жена".

Арина, склонившись над пяльцами, несмотря на то, что телега отчаянно подпрыгивала на кочках, начала новый портрет короля сильфов. Она не отдавала себе отчёт куда едет и зачем. Иголка делала стежок за стежком. Она должна снова увидеть прекрасное лицо Ариэля. Только это во всём белом свете имело значение...

 

Прошло несколько недель. Осталась позади шумная свадьба. Драгоценности спрятаны под надёжными замками в ларцах, шёлковые наряды осели в больших сундуках. Арина облачилась в простой сарафан небесное голубого цвета и села за рукоделие. Горница была просторная, светлая, Арине полюбилось красное окно, большое, прорубленное в стене, затянутое твёрдым прозрачным материалом, которое здесь называли стеклом. К этому окну пододвинули столик, большой короб с катушками разноцветных ниток. Если бы Амадей Карлович не настаивал на регулярных ночных встречах, Арина чувствовала бы себя почти счастливой. Дивные цветы, сплетённые ветви хмурого леса, птицы с длинными веерообразными хвостами... И лицо Ариэля с глазами, затягивающими в магию синего цвета... Пальцы Арины не знали усталости. Каждый стежок мастерицы рождал неповторимый сказочный образ, Арина словно видела мир глазами короля сильфов.

...Солнечные лучи полуденного солнца щедро заливали горницу. Арина, вставшая с первыми петухами, заканчивала очередной портрет.

Улыбка лишь тронула красивые губы короля сильфов. Взгляд холодный, пронзительный. У кого угодно пошли бы мурашки от такого выражения глаз.

Арина провела пальцем по ярко-красным губам.

- Любимый...

Лёгкий толчок внутри чрева заставил улыбнуться Арину. Она нежно погладила округлившийся живот.

- Мой драгоценный сыночек, - проворовался Арина. - Ты будешь таким же красивым, как твой папа...

Арина закрыла глаза, грезя как она будет пестовать своего младенца, кормить его, купать, гулять с ним. Ни на миг Арина не усомнилась в отцовстве своего ребёнка.

- Мой королевич...

Арина спешно натянула на пяльцы белую ткань. В голове рождались новые образы, пальцы тянулись к игле, чтобы запечатлеть чудесные видения...

... а где-то в Дремучем лесу раздался раздирающий душу звук, то хохотала древняя ведьма.

- Придёт время отдашь мне то, что тебе подарил сильф!