Его зовут Сизый.

Он находится посреди бескрайней черной пустыни, покрытой толщами километровой сажи. Низко нависшие чернила туч стягивают долину спертой ядовитой гарью. Никакого ветра. Никакой растительности. Мир не для живых.

Но жить можно.

Единственным и оттого самым любимым занятием Сизого является лепка фигурок из раскиданной вокруг сажи - тут он Создатель, Мастер скульптур. Мужчина никогда не изменяет себе, – постоянно трудится над одними и теми же образами (а их всего восемь), при этом зеркальных копий не рождается. Иногда, в особом расположении духа, Мастер добавляет изваяниям крохотные детали: некоторые приживаются, другие нет. Но в целом композиции остаются без изменений, и если бы удалось воссоздать все копии, то мы бы увидели, как миниатюры шевелятся подобно глиняным персонажам малокадровых мультфильмов.

У Сизого в распоряжении имеется ограниченное количество времени, и все эти часы он посвящает статуэткам. Конечно, слепить восемь образов за раз человек не успевает, поэтому из сажи вырастает пара скульптур, живущих своей судьбой. Например, Белая Овца и Великая Башня не могут находиться друг без друга, и, начиная трудиться над Башней, Мастер предчувствует, что рядом не терпится вылупиться Овце. А вот Крестострел и Черный Крот категорически не переносят друг друга.

Фигурки получаются небольшие, едва достают до колен, и все для того, чтобы при приближении Соискателей Сизый смог быстро уничтожить свои творения. Каждый раз, приводя приговор в исполнение, опечаленный Мастер ощущает, как неподъемный груз вдавливает его в сажу. Но после казни силы вдвойне приливают к человеку – ведь через три часа миниатюры снова должны возродиться в темном мире.

Сизый знает, в каком направлении находится Замок, хоть никогда его и не видел. Сизый помнит, что Замок – рассадник зла, из-за которого наступила Вечная Ночь. По преданиям, именно Замок извергнул ужасных гонцов – Соискателей, ведомых ненасытным голодом, рыщущих по угольной пустыне в поисках выживших людей. Находясь возле тропы Соискателей, Сизый в совершенстве изучил время их появления на маршруте: предчувствуя гонцов, Мастер закапывается в сажу. И делает это необыкновенно ловко: раньше ему требовалось пятьдесят минут, теперь же – достаточно десяти. Соискатели проносятся рядом каждые три часа, поэтому человек научился спать между их появлениями, считая, что этот внутренний механизм является источником его спасения.

Очень редко Сизый отходит от своего неприметного квадрата и бродит невдалеке. Забравшись на небольшой холмик, он внимательно всматривается вдаль - но непробиваемый черный горизонт ничего не объясняет, не дает ответов, - и человек возвращается к обыденному ремеслу.

Но вот из сажи возрождается четырехрукий божок, которому некогда поклонялось забытое временем, обугленное огнем, стертое в песок и рассеянное по ветру племя. В который раз Мастер слепил эту композицию? В сотый? В тысячный? Или больший? Подобные вопросы не имеют значения, потому что сегодня божок расселся c небывалой величественностью.

Сизый обходит свое творение со всех сторон, восхищаясь безупречностью линий и изгибов. Ничто проявилось, обрело материальную форму, из бесконечности возможных вариантов воплотившись в четырехрукого божка. Но пройдут заветные два с половиной часа, и пепел снова станет пеплом. Ещё слишком рано, а божок уже превращается в ничто.

Мастер приступает ко второй миниатюре и с раздражением замечает, что к его логову приближается высокая фигура.

«Может спрятаться?» - первая мысль, пришедшая в голову Сизого.

- Неужели здесь ещё есть живые? – раздается звучный бас. Незнакомец, восхищаясь вылепленной скульптурой, подходит к Сизому:

- Вешний.

Мастер, не поднимая головы, разглядывает подошедшего. Особенно его интересуют высокие кожаные сапоги на каблуках, покрытые изрядным слоем пепла. Металлические заклепки широких лямок тускло бледнеют на упругих икрах. Сизый заворожено представляет, как измажет сапоги в саже для того, чтоб их блеск не выдал его Соискателям.

Незнакомец стоит с вытянутой рукой, не изменив своему терпению и добродушию. Скульптор нехотя вкладывает свою кисть в широкую ладонь путника, шепелявя гнусавым голоском:

- Сизый.

Вешний оказывается высоким мужчиной в расцвете сил, с развитым телосложением, в легких и гармоничных движениях которого скрыты недюжинная сила и холодная решимость. Он укутан в темный поношенный плащ с длинным капюшоном, из-под которого пылают, словно огни прибрежного маяка, два изумруда. Нельзя предугадать, какое выражение примет в следующее мгновение облагороженное аристократическими чертами лицо, но стоит едва заметной улыбке тронуть края его губ – ты понимаешь, что нет существа более доброго и благодушного, чем находящийся перед тобой человек.

- Чем ты тут занимаешься? – Вешний горячо пожимает руку Сизого и присаживается на снятую с плеча котомку.

Мастеру скульптур не нравятся подобные вопросы, как и то, что навязчивый гость бесцеремонно рассматривает его творения.

- Держи, – бродяга разрезает пополам яблоко и протягивает одну часть угрюмому собеседнику. - Давно ты здесь?

- Давно… - медлит Сизый, сворачивая плод в перепачканные обноски одежды.

- А я нигде надолго не задерживаюсь.

- Ясно.

Во время неуютного молчания прохожий внимательно разглядывает Сизого, смарагдовые огни пылающего взгляда прожигают Скульптора насквозь. Наконец Вешний не выдерживает:

- Ты не похож на сталкера, антиквара или мародера… что ты здесь делаешь? Местечко тут, прямо сказать, не самое удачное… не лучше ли тебе отправиться на запад? Я, например, направляюсь…

- Я ЗНАЮ куда ты направляешься, – резко перебивает его Сизый.

Незнакомец выжидающе рассматривает Мастера, его глаза наливаются непонятной одержимостью:

- И куда же я НАПРАВЛЯЮСЬ?

- В Замок.

***

- Хм… вот как вы называете его… - задумчиво улыбается Герой. - Все верно, я иду в Замок. Ты быстро догадался.

- Все идут в Замок.

- А был кто-то ещё? – интересуется Вешний.

Сизый пожимает плечами:

- Ты думаешь один такой?

- У меня особый случай.

- У всех особый случай.

Герой сочувственно выдыхает, долго размышляет, а затем тянется рукой к внутреннему карману верхней одежды:

- Ну, ладно, - смотри…

Внезапно сажа под ногами начинает дрожать.

Перепуганный скульптор принимается хаотически кружить по пятачку пепла:

- Слишком рано! Слишком рано!

Мастер подбегает к божку и трясущимися руками опрокидывает фигурку. Волны черной пыли тяжело стелятся у его ног.

- Слишком рано… - всхлипывает Сизый.

Вешний спокойно встает с мешка и глядит в даль.

В черноте горизонта, сквозь толщи тьмы, мерцает пока ещё неясный огонек. Но огонек стремительно превращается в жуткое пожарище.

- О, нет! – увидав огни, срывается навзрыд Скульптор. Мужчина падает словно подкошенный и начинает энергично загребать руками.

- Что ты делаешь? – удивляется гость.

- Прячусь!

- Да, но зачем?

- Потому что Они уже здесь!

- Кто?

- Соискатели!

- Соискатели?

- Не говори, что не знаешь их!

Совсем близко раздается резкий протяжный рев.

- Там, откуда я пришел, их называют по другому, – снова глядит вдаль Герой.

Побледневший Сизый понимает, что если Гонцы Смерти заметят Вешнего, то их обоих постигнет печальный конец.

- Беги отсюда! Быстрей! Спасайся!

Между тем гул нарастает, пламя уже наполняет безжизненную долину, горячий воздух раздирает ноздри, - вот-вот из бездны вырвутся Соискатели…

- Они не заметят меня, - уверяет гость, ложась возле Мастера.

- Чтоо?! – взвизгивает Сизый, осознавая, что у него не осталось выбора…

Скульптор наполовину привстает из пепла и начинает быстро, как никогда прежде, закапывать Вешнего в сажу.

Но уже слишком поздно.

Из темноты вырывается алое зарево – в этот же миг Сизый сворачивается в свой подкоп. Он замирает словно мертвец, и все его мысли сводятся к тому, чтобы неведомая сила направила Гонцов Смерти прочь.

Но неведомая сила не благоволит ему. Чудовище, учуяв источаемый жертвой страх, сбавляет темп и останавливается. Сердцебиение Скульптора учащается, хрупкую плоть пронзает ледяной пот. Как не пытается человек сдержать мелкую дрожь – с каждой секундой его колотит все сильней. Пульсирующая голова нестерпимо набухает, а мысли становятся настолько громкими, что выдают Мастера издалека. Сизый изо всех сил пытается ни о чем не думать.

Внезапно в двадцати метрах от персонажа пепел отражается мертвым светом – это Чудовище обратило дьявольский взор на пустыню. Гулкое утробное рычание раздается за спиной Скульптора. Невесть откуда у Сизого возникает необоримое желание вскочить из своего укрытия и броситься наутек.

«Вот сейчас!..»

- Закрой глаза … - то ли шепчет, то ли произносит он про себя чужим голосом. Его взгляд потухает, и вечная ночь возвращается. Оттого становится еще невыносимей. Мастер жаждет избавиться от слуха, навсегда укрывшись от происходящей действительности, но не может. Теперь он слышит, как Зверь крадется у него за спиной, упиваясь его страхом, подползая все ближе и ближе, ближе и ближе, пока не задышал рвотно-горячим, отдающим трупной гнилью дыханием прямо под ухом…

 

Отрезвляющий удар по лицу возвращает мужчину в реальность.

- Они уехали, – произносит Вешний, в полном здравии высящийся над ожившим Сизым.

- Кто? - хлопает глазами недоуменный Скульптор.

- Соискатели.

Мастер встает и оглядывается вокруг: в мертвом мире вновь воцарилась привычная чернота реальности.

- Они остановились там, – указывает Герой в темноту, – в ста метрах от нас. А потом умчались в сторону Зав… Запада. Умчались в Замок.

- Ты их видел?

- Нет, естественно, нет, – добродушно лжет Вешний.

- Они никогда не появлялись в это время… что-то пошло не так.

- Конечно… - энергично отряхивает плащ странник. - Соискатели искали меня. Я же говорил - у меня ОСОБЫЙ случай.

Сизый не обращает внимания на сказанное, он внимательно всматривается в пепел, силясь что-то отыскать.

- И у меня есть причины не попадаться … Соискателям на глаза, – наконец добавляет путник.

Сизый заворожено водит ладонью по саже.

- Ты укрыл меня от них… - продолжает Герой. – А я не забываю тех, кто помог мне однажды.

- Сизый, - Вешний кладет руку на плечо мастера фигурок,– мой путь на Запад очень долог, на нем таятся несчетные трудности и опасности. Но оставаться здесь – еще хуже. Это - верная смерть,  жалкое существование. Даже не существование, - а его тень, иллюзия жизни. Тебе незачем пропадать здесь… идём со мной. В новый мир!

Сизый встает и впервые за все то время глядит собеседнику в глаза:

- Думаешь, ты – Герой, да? Так слепо убежден в своей правоте, что не видишь, как мчишься навстречу смерти. Но не втягивай меня в гибельную авантюру. В СВОЮ гибельную авантюру. Мне незачем умирать ради призрачных идеалов. Это твой путь, а не мой.

Добродушие Вешнего испаряется. Его лицо искажает упрямая решительность, страшная по своей природе: очевидно, что человек не остановиться не перед чем.

Развернувшись вполоборота, Герой ожесточенно цедит сквозь зубы, ни к кому конкретно не обращаясь:

«Обещаю, что доберусь до рассадника зла.

До самого Сердца.

Обещаю.

За всех тех, кто родился и вырос в промышленных отходах Завода.

За тех, кто трясся и закапывался в сажу при каждом приближении поезда.

За тех, кто никогда не видел сини неба.

За тех, кто никогда не слышал плеска моря.

За тех, кто никогда не грелся в лучах солнца.

За тех, у кого вся жизнь – это жалкая пядь пепла под ногами.

Обещаю!»

Сизый раздраженно щурится вслед удаляющийся фигуре, а затем падает на колени.

Он уже нашел то место, где возродится Великая Башня.