В проходной нервно мигает лампа. Бледные стены обшарпаны и безлики, из-под ног уплывают квадратики пола. Фокусирую взгляд, думаю об Аарроа. В груди все завязывается в тугой узел. Повернуть бы время вспять, я б осталась дома, с ней. Поглоти цунами эту работу! Как только найду ее, сразу уволюсь, чтобы больше никаких разъездов. Чтобы никогда больше не метаться по горам и лесам, в отчаянии выкрикивая ее имя.

Но я уже близко. Я уже в проходной. За этим коридором – гостиница, а в ней – Аарроа. Ждет, когда я ее заберу. Рука по привычке тянется к волосам, но их, конечно, нет, - голова гладкая, как прибрежные камни. Сто один сантиметр на дорогу из Темноводья. Теперь придется снова растить. До дома отсюда понадобится не меньше ста пятидесяти.

Из-за стойки наконец выплывает пограничник. Глаза – как болотные лужицы, и волосы цвета серы. Темноводник. В нос бьет резкий запах тины, и я морщусь, но делаю вид, что закашлялась.

- Документы, - булькает он, не глядя на меня.

Роюсь в карманах, долго. Темноводник успевает смерить меня презрительным взглядом и отвести глаза. Наконец выуживаю завернутый в пластик пористый вулканический камень. Он берет его в руку, рассматривает. Почти так же долго, как я его искала.

- Приложите его к сканеру, - не выдерживаю я. – Он считает информацию по расположению отверстий. Где вас таких только набрали?

Последнее, правда, не говорю.

Темноводник молча копается в ящике, достает толстую тетрадь, что-то записывает. Рядом тонко пищит компьютер.

- К нам кто направил?

- Никто не направлял, - стараюсь говорить ровно. Осталось совсем немного, - я Ааллава Искрия, ищу свою сестру.

Брови темноводника ползут вверх.

- А ее кто направил?

- Никто не направлял. Ей пятнадцать. Она попала сюда случайно, и я хочу ее забрать.

- Случайно к нам никто не попадает. Тем более в пятнадцать.

Брови темноводника похожи на мох, и мне мучительно хочется их оторвать, но я держу себя в руках.

- А она попала. Только не рассказывайте мне, что пропавшие подростки рано или поздно находятся в Ветралии, я слышала это сотню раз. В Ветралии ее нет. И в Темноводье тоже. Знаете, сколько болот я прошла вот этими вот ногами? Просто потому, что один пограничник – такой же как вы – перепутал данные. Я целый месяц вязла в трясине, а она в Темноводье даже не появлялась. Она должна быть здесь, больше негде. Пожалуйста, посмотрите по картотеке. Она пропала 85 дней назад.

- У Вас есть документы, подтверждающие родство?

- Какие документы?

- Если документов нет, запрос должны оформлять родители.

- Подождите, запрос давно в системе. Пробейте по базе пропавших детей.

- Доверенность есть у вас? Подобную информацию мы выдаем только по доверенности.

Доверенности у меня нет. Документов тоже. Я смотрю в болотные лужицы и чувствую, что захлебываюсь.

- Ни в Ветралии, ни в Темноводье у меня ничего не требовали.

- Не знаю, где у вас там не требовали, а на Земле будьте добры следовать установленным правилам.

Думаю, не плюнуть ли в него громким именем обер-огнерала, но все-таки решаю его не вмешивать. Пусть уж глава мобильного отряда межстихийной полиции борется с организованной преступностью, а с мелкими шавками вроде зарвавшегося пограничника я разберусь сама.

- Хорошо, - говорю, представляя, как напишу на него жалобу в Пограничную службу. – Вы же все равно сейчас разместите меня в гостиницу, и я ее найду.

- Вот и отлично. Пойдемте, я провожу. Ваша палата – четырнадцатая.

 

Палата (интересно, почему он сказал «палата»?) у меня старая и маленькая, из мебели – кровать, шкаф, рукомойник и зеркало. Над кроватью – бумажка со сводом правил. Из-под крана не пить, на улицу не ходить, огонь не разводить и прочая ерунда. Этот свод – плод усилий коллег из отдела защиты землян от стихийной информации. Как говорит обер: земляне не умеют путешествовать, ergo им не следует о нас знать. Ergo нам следует их защищать. От самих себя.

Открываю кран, трогаю воду. Струя больно ударяет по пальцам, но кожа быстро привыкает. Вода здесь тяжелее, чем у нас в Пламении, но легче и прозрачнее, чем в Темноводье. Если она и замедляет рост волос, то только слегка. Значит, необходимую для перелета длину удастся отрастить дней за сорок.

Смотрю в зеркало. По углам оно пошло пузырями, и мои плечи под платьем растекаются в синюю лужу. Легкие внезапно сжимает жгутом, и я не могу вдохнуть. Фантомные волосы тяжелеют и тянут ко дну, будто я все еще барахтаюсь в пучине Темноводья. В голове пульсирует: а вдруг я опоздала, и Аарроа здесь уже нет? Стряхиваю наваждение, вперившись в блестящую лысину. Уже завтра она скроется под медно-оранжевым ежиком, а через неделю волосы достигнут щек с огненными вкраплениями веснушек. При мысли об этом дыхание выравнивается. Через пятнадцать минут завтрак, и я наконец увижу сестру.

Но на завтраке Аарроа нет. Есть группа ветральцев: легких, тонких, почти прозрачных. С горстями таблеток – им не хватает земного притяжения. У тучных синеватых темноводников в стаканах мутная вода с тяжелым осадком. В тарелках у всех разлагаются липкие островки каши. Но ни рыжих, ни лысых в здании нет. Красные капсулы для поддержания температуры тела выдали мне одной.

Возвращаю тарелку на кухню (спасибо, я такое не ем), стараюсь не паниковать. Может, она еще не вставала. Тучная кухарка в застиранном халате бросает в кашу кирпичик масла. Ее плотно сжатые губы пылают ярче, чем красные масляные буквы на серой кастрюле. Спрашиваю, не видела ли она здесь рыжую девочку, но она лишь сильнее поджимает губы и отворачивается. Стоит молча, мешает черпаком кашу. Поглядывает на меня из-под белого колпака, думает, я не вижу. Неужели землянка?

Иду до конца по длинному коридору. В одиннадцатой палате пусто. Проверяю двенадцатую, тринадцатую и пятнадцатую. Возле стойки информации – два белых халата, тычут в мою сторону. Слышу слова: «новенькая, шизофрения». Тоже землянки. Не обращаю внимания, иду мимо. Но все это очень странно.

Дважды обхожу все три этажа. Пять палат – стойка – пять палат. Всего – тридцать. Три душевых и  шесть туалетных комнат. Три сестринских и ординаторская. Процедурный кабинет. Две лестницы и вестибюль с проходной. Аарроа нет нигде, и никто никогда ее не видел.

Останавливаюсь на третьем этаже. От беготни по лестницам трудно дышать. Как будто я снова ловлю браконьеров в горах Ветралии. Моя первая миссия. Воздух разрежен и невесом. Волосы под платком стянуты в узел. В оптическом прицеле – человек. Ветралец. Немолодой, сутулый. Мечется. Обер дает команду стрелять: уйдет же! Смотрю сквозь прицел. Браконьер. Браконьер и убийца. Нет, просто цель. Сейчас или никогда. И я стреляю. В следующую секунду внезапная бурная радость – промахнулась. Но нет, он упал и не двигается. А ведь могла же я тогда промахнуться. Меня бы списали домой как негодную к службе. Я бы нашла невыездную работу и, может быть, вышла замуж. Но обер слишком хорошо меня обучил.

 

Два дня – и я уже знаю всех постояльцев гостиницы, персонал и каждую комнату, включая подсобки. Группа ученых из Темноводья изучает состав земной воды. Пятеро дипломатов всегда сидят отдельно и периодически исчезают, сверкая красными книжечками под кодовым названием «Паспорт». Трое ветральцев здесь в отпуске и все время играют в карты в холле возле информационной стойки.

Я не верю ни одному из них.

Каждый день за стойкой – новая землянка. Прикрывается монитором, будто щитом. Отвечает на вопросы коротко, не поднимая глаз. Нет. Не видела. Не мешайте работать. Если долго не уходить, появляется старшая медсестра. Темные кудри у нее на голове похожи на облезлую шапку.

- Опять эта лысая со своей сестрой? Ей что, Василич ничего не выписал?

Кудри негодующе подрагивают.

- Выписал. Не помогает.

- Так пусть еще выпишет! Я что, нанималась каждый день сюда таскаться? Шли ее в палату, да и все. Слышишь? Иди в палату, сейчас доктор придет.

Почему-то со мной старшая всегда на «ты». Появляется нянечка, берет меня под руку, тянет за собой по коридору. Она старая и горбится, я поддерживаю ее при ходьбе. Предлагаю уложить ее на свою кровать и накрыть одеялом. Она смеется и гладит меня по руке.

- У меня ведь, дочка, тоже была сестра. Махонькая такая, - показывает рукой, - еще меньше меня. Белокурая была, да такая смешливая. Что ни скажешь – сразу смеется. Да заливисто так. Как засмеется – глядь, и все за ней следом смеются. Прелесть, что за девчонка. Машиной сбило. Восемь годочков ей было всего. А водитель, говорят, пьяный был. Хотя кто ж теперь разберет?

- Разве его не нашли?

- Не нашли, дочка. А, может, и не искали. Знаешь, ведь как у нас все делается. Ну, да Бог им судья.

 

Замечая меня в коридоре, нянечка теперь грустно улыбается. Как будто мы одни понимаем глубину несправедливости этого мира, но ничего не можем с ней поделать. Кухарка по-прежнему таращится на мой ежик. Я спрашиваю об Аарроа, но ответ все время один и тот же.

Но я видела, как вспыхнули ее волосы! Как она закружилась в огненном танце. Как потом стремительно исчезла. Ведь могла бы и догадаться, что она полетит прямиком на Землю. Не сумеет остановиться - ни в Ветралии, ни даже в Темноводье. Она где-то здесь! Должна быть здесь! Если бы не моя медлительность… И если бы я с ней занималась! Не работала сутками, не прыгала с задания на задание, а научила ее управлять полетом…

- Вам нехорошо? – ко мне нагибается румяная землянка. Я – в холле возле стойки информации. Стою, вцепившись в кожаный диван. Дышу часто и жадно.

- Вот, выпейте, - протягивает мне круглую лимонную пилюлю.

- Что это?

- Актовегин. Вам доктор выписал.

Какой еще доктор?

Смотрю в конец коридора, вижу пограничника в синем. Машет мне рукой, исчезает за дверью. Я не успеваю сделать и пары шагов.

- Да ты не бойся, это кислород в таблетках, - бросает один из ветральцев, отрываясь от игры в карты. – Нам тоже дают.

Землянка с лучезарной улыбкой следит, как я глотаю пилюлю. И снова могу дышать.

Предметы приобретают четкие очертания, квадратики пола встают на место. Теперь ясно, почему первые дни прошли, как в тумане.

Обвожу холл новым, окрепшим взглядом. На стене возле стойки – схема со стрелками. «Корпус 2. План эвакуации при пожаре». Наверное, для землян (нам-то огонь не страшен). Снизу – приписка: при пожаре кодовые двери открываются автоматически.

Корпус 2? Значит, где-то есть корпус 1. Смотрю на схему еще раз, бегу на первый этаж. Вот она, тяжелая металлическая дверь в подвал. Посторонним вход воспрещен. Над ручкой призывно серебрится кратер магнитного замка. Ключ должен быть в проходной.

Несусь по коридору. Пограничник щелкает клавишами, что-то бормочет себе под нос. Связка ключей у него на поясе. Если он ее не снимает, мне их не достать. Может, на стойках есть запасные? Взлетаю наверх, но за стойкой – землянка. Ветральцы косятся из-за веера карт. На других этажах – то же самое. Пробую заглянуть через стол, напарываюсь на подозрительный взгляд. Отхожу, извиняюсь. Придется ждать ночи.

Внезапно перед глазами встает картина: мы с Аарроа играем в разбойников. Ночное небо над нами – как черная скатерть с редкими крошками звезд. Тишина густая и теплая, и мы беззвучно вылезаем в окно. Я показываю, как маскировать в темноте свои волосы, - все, как нас учили на сборах. Огибаем дом, и вдруг из-за угла - гигантская тень с горящими глазами. Лазутчик.

Мысли мелькают в голове, как солнечные зайчики. Странная форма тени – защитный термокостюм. Рост – выше среднего, телосложение крепкое. Темноводник. Последнее закрытое дело – о подделке вулканических камней-удостоверений. Мастерская в темноводье, арестовано 8 человек. Значит, взяли не всех. Меня выследили. Скорее всего, уже окружили дом. Бить надо быстро, тихо и наповал, чтобы не услышали остальные. На все это – меньше секунды.

Я прячу Аарроа за спину и сбиваю лазутчика с ног. Он неожиданно горячий и мягкий, и мой ботинок вязнет в какой-то липкой смеси. Аарроа хлопает в ладоши:

- Огневик повержен! Ааллава Искрия, вы награждаетесь орденом… Какие там у вас бывают ордена?

- Какой еще огневик? - Сердце стучит, как сумасшедшее, и я не сразу понимаю, что лазутчик – это пугало из лавы, которое слепила сестра. – Ты с ума сошла?

- Нет, - серьезно говорит она. – Я просто хотела проверить, правду ли говорит твой обер-огнерал.

- А что он говорит?

- Что ты всегда на работе. Даже когда кажется, что ты дома.

 

Ночь наконец наступает, и я крадусь босиком по холодному полу гостиницы. Землянки за стойкой нет, но ветральцы все еще сидят. Да они спят хоть когда-нибудь? Делаю вид, что иду в туалет, сама ныряю на лестницу. На первом и третьем ящики под стойками заперты на ключ. Спускаюсь к проходной. Там тоже нет ни ключей, ни пограничника. В мигающем свете снова смотрю на план эвакуации. При пожаре дверь открывается автоматически. Вот же оно, решение!

Бегу в душевую, открываю горячий кран, подставляю руки. Если добиться горячей влажности, как в Пламении, то огонь загорится легко. Руки зудят и слегка краснеют. Выключаю воду, тру ладонями друг о друга, - готово. Осторожно несу огонек к датчику на потолке. Срабатывает сигнализация, щелкает замок, и я внутри. Подумают, что ложная тревога.

Бетонные ступеньки уводят вниз, по стенам ползут толстые змеи труб, что-то глухо гудит в подсобках, а я бегу и бегу, не чувствуя ни холода, ни нехватки кислорода. Наконец снова ступеньки, тяжелая дверь и тусклый свет проходной. Здесь все точно так же, только лампа не мигает и никто не суетится из-за сработавшей сигнализации. Все-таки хорошо, что обер разбирал с нами устройство земных электронных систем. Жаль только, что больше они мне не пригодятся. Текст увольнительной уже крепко осел в голове.

Аарроа должна быть здесь, теперь я в этом уверена. Чтобы не поднимать шума, бегая по палатам, пытаюсь войти в базу, но компьютер пограничника защищен паролем. Нашариваю в ящике толстую тетрадь, пробегаюсь по списку имен, взгляд цепляется за что-то знакомое. Обер. Перечитываю его имя дважды, но никакой ошибки нет: Креазор Вулканит – 24.

В 24-й палате действительно сидит обер и смотрит на часы.

- 2 месяца, 26 дней, 8 часов 11 минут, из них 68 часов 11 минут – на Земле. Что скажете?

- Что вы здесь делаете?

- Коллеги из соседнего корпуса сообщили о сработавшей сигнализации. Ergo, я понял, что вы скоро будете.

- Ветральцы?

Обер довольно кивает.

- Я ничего не понимаю. Где Аарроа?

- Она сейчас придет. С ней все в порядке. Уверяю вас, она прекрасно проводила время в штабе. Кстати, из нее выйдет хороший стратег. Я могу написать ей отличную рекомендацию.

- Так она все это время была с вами? Вы что, пытались ее завербовать?

- Да нет, ну что вы. Завербовать мы пытались вас. Если так, конечно, можно выразиться, учитывая, что вы и так уже на нас работаете.

Смотрю на него молча. Один из нас явно сошел с ума. А может, мы оба.

- Ну, смотрите. У вас пропала сестра. Вы нашли ее за три месяца. Да, признаюсь, вы разочаровали меня, поведясь на непроверенную информацию пограничника в Темноводье. Но учитывая ваше эмоциональное состояние и полную неосведомленность о наших планах, готов закрыть на это глаза. Тем более что на Земле вы действовали безукоризненно. Не привлекали внимания на проходной, несмотря на незаконные действия пограничника, не обнаружили своего истинного происхождения перед медсестрами-землянками, не выходили за рамки поставленного «диагноза». Без актовегина вы продержались двое суток – это очень хороший показатель. Предстоящая нам земная операция носит высочайший уровень секретности. Ergo сотрудникам придется мириться с неумолимой бюрократией и жесткими условиями психологического диспансера. После долгих совещаний было решено, что для гостиницы это самая надежная маскировка.

- Вы хотите сказать, что украли мою сестру, чтобы посмотреть, как я буду действовать?

Несмотря на отсутствие обуви, мне становится страшно жарко. Так жарко, словно волосы сейчас загорятся сами собой, и огонь унесет меня в Пламению. Обер это замечает и открывает окно.

- Украли – слишком резкое слово. Но не буду отрицать, мы причастны к ее исчезновению.

- И после этого вы считаете, что я останусь на вас работать? Потому что вам кажется, что я показала хороший результат в вашем безумном эксперименте?

- Нет, я думаю, что вам всегда хотелось работать на Земле, и теперь мы уверены, что вы для этой работы подходите. И еще я думаю, что после всего пережитого вам захочется остановить подпольную торговлю огненными локонами, ради которых из Пламении в последние месяцы незаконно вывозят подростков. Только не так, как мы вывезли Аарроа, а по-настоящему.

Я не успеваю ответить, потому что дверь распахивается и на меня прыгает сестра. Ее волосы густые и горячие, и я с наслаждением зарываю в них лицо. Обер тактично молчит.

- Мой ответ по-прежнему нет.

Обер понимающе кивает.

- Еще один момент. Вы ведь заметили в книге пограничника регистрационные данные вашей сестры? Нет? Но вы увидели мое имя и сразу поднялись сюда. Хотя имя Аарроа там тоже было. Пятью строчками ниже, с указанием палаты.

- Я просто…

- Но до этого места вы не дочитали. Вы увидели мое имя, и вам стало необходимо узнать, что я здесь делаю. Это кое-что говорит о ваших приоритетах. Ведь вы могли бы посмотреть список до конца и сначала найти сестру.

- Разве она была бы в указанной палате?

- Нет, - качает головой обер. – Но это не имеет значения. Я знал, что вы туда не пойдете.

Мне хочется влепить ему такую пощечину, чтобы было слышно в самой Пламении.

- Да не злись ты, – Аарроа отстраняется от меня и смотрит так, будто она здесь самая взрослая. – Просто обер подсунул тебе огневика, чтобы ты наконец поняла про себя то, что всем остальным было ясно давным-давно.

Не знаю, что раздражает меня больше: ее внезапные наставления или то, что она позволяет себе называть его обером. Ни искры они обо мне не знают. Ну, да Бог им судья.

Разворачиваюсь, чтобы выйти и хлопнуть дверью, но перед глазами вдруг встает образ нянечки и ее белокурой сестры, которую никто никогда не вернет.

Моя рука ложится на ручку двери и так и остается лежать.