Не буди Лихо…

 

Наталья Петровна Пекалева 67-ми лет от роду, в прошлом – научный сотрудник одного из НИИ, была «запойной» страдалицей. Нет, разумеется, когда-то и она умела радоваться жизни, мечтать и строить планы. Ещё совсем недавно на неё оглядывались мужчины, ей ответно улыбались продавцы, а в местном салоне красоты она была любимой клиенткой.

На книжных полках в её уютной двухкомнатной квартире с творениями Гоголя, Чехова, Булгакова и Шекспира соседствовали книги Роулинг, Фитцека, Кинга, Коэльо и Дж.Р.Р.Толкина. Дорогая коллекция моделей гоночных мотоциклов разнообразила интерьер спальни этой энергичной женщины,  а в другой комнате рядом с телевизором Sony находилась игровая приставка PS4. Неудивительно, что внуки гордились такой «продвинутой» бабушкой, которая могла и их любимые пирожки испечь, и свитер связать, и сразиться с ними по сети в World of Tanks или в Call of Duty.  Что же касается сына Натальи Петровны, то он испытывал в этом плане несколько противоречивые чувства: с одной стороны, его, конечно, радовало, что мама до сих пор выглядит стильной дамой «в возрасте», а не стремительно стареющей теткой, но с другой – образ бабушки и ожесточенные сражения с внуками в компьютерные «стрелялки» как-то не совмещались в его голове. А мамину страсть к Кинговским ужастикам и к Роулинговским фэнтезийным небылицам он, вообще, категорически не понимал.

Но самой «бабе Тате» было безразлично и мнение сына, и ехидные комментарии близкой подруги Нюськи, уже лет с 40-ка безнадежно подсевшей на подгузники внуков, дачные грядки и свои болячки. Наталья Петровна наслаждалась каждым днем и жила в свое удовольствие. Одним словом, до поры до времени жизнь баюкала её в своих ладонях, а она отвечала ей своей безоглядной любовью.

Но вот однажды случилось то, мимо чего не проходит большинство смертных: Наталья Петровна Пекалева лицом к лицу столкнулась с пенсией. И чиновничье слово «дожитие», которое на торжественных проводах в ресторане зачем-то вплел в свой витиеватый тост начальник отдела Иван Семёнович, вдруг оглушило новоиспеченную пенсионерку, разом отбив у той желание и радоваться жизни, и мечтать, и строить планы.

Уныние, охватившее её после прощального застолья, многие посчитали тогда обычной пенсионной акклиматизацией. Мол, все мы там будем, а кто уже там – тот по себе узнал, как тяжело порой вживаться в новый ритм жизни. Только считанные единицы сограждан радуются пенсионной вольнице - да и те, как правило, занимаются этим лишь до первого поцелуя старости. Однако, понимая необратимость законов жизни, каждый новоявленный пенсионер, подавляя внутреннее несогласие с таким положением дел во Вселенной, старается всё же побыстрее приспособиться к заключительному отрезку своего пребывания на земле.

Так что, душевные страдания Натальи Петровны Пекалевой априори не должны были (по мнению её родни, соседей и бывших коллег) носить затяжной характер: в конце концов, любая акклиматизация имеет свой срок. Но, как оказалось впоследствии, свой срок имело терпение окружающих, а вот страдания начинающей пенсионерки оказались бессрочными.

День за днем Наталья Петровна с мазохистской въедливостью, не пропуская ни одной детали, вспоминала свое прошлое, категорически отказываясь возвращаться в настоящее, а уж тем более – заглядывать в будущее. Молодость и юность мелькали у нее перед глазами в жарком хороводе жизни, заставляя острее чувствовать весь ужас неотвратимо надвигающейся старческой немощи. Лицо Натальи Петровны осунулось, спина сгорбилась, а стильные домашние костюмы и тапочки капитулировали перед бесформенными халатами и шлёпками.

Вместе с обликом хозяйки как-то незаметно стал меняться и интерьер её жилища. Веселые занавески уступили место тяжелым темным шторам. Коллекция миниатюрных мотоциклов в спальне постепенно исчезла под натиском пузырьков и коробочек с лекарствами. Собрания сочинений Чехова и Кинга вместе с другими книгами отправились в ссылку в гараж к сыну, а их место на полках заняли медицинские справочники и увлекательные сочинения малоизвестных авторов о бессмысленности жизни. Портрет покойного мужа, перекочевав из недр тумбочки на самое видное место в комнате, стал наглядным доказательством подлости судьбы. Правда, судьбе в этом случае предъявлялись обвинения вовсе не в том, что та когда-то отняла любимого мужчину у Натальи Петровны, а наоборот – что ему было позволено слишком долго путаться под ногами.

На пятый год масштабных Пекалевских страданий даже Нюся, любившая делиться с Натальей Петровной проблемами со своим здоровьем и новостями о смерти каких-нибудь их общих знакомых, перестала к ней заглядывать. Внуки отказались от свиданий с бабой Татой ещё раньше, а сын навещал редко, посчитав, что раз у матери хватает энергии для превращения квартиры в прижизненный склеп, то уж дойти до магазина за хлебом она сможет и самостоятельно.

Такое отношение (разумеется, жестокое и несправедливое - с точки зрения самой Натальи Петровны) привело к тому, что её уныние окончательно приняло затяжной и максимально слезливый характер. Она даже решила стать мизантропом и разлюбила все человечество. Немного подумав, она заодно разлюбила и саму жизнь, о чем торжественно объявила вслух.

Случилось это перед большим зеркалом в прихожей, с которым баба Тата последний год активно общалась ввиду отсутствия у неё других собеседников. Точнее сказать, общалась она не с зеркалом, а со своим отражением и, кстати, была этим вполне довольна, ведь более терпеливого, внимательного и сочувствующего слушателя она никогда ещё не имела.

Сообщив своему зеркальному двойнику последние новости, Наталья Петровна уже собралась идти завтракать, как вдруг насторожилась и внимательнее пригляделась к отражению. Нет, с точки зрения геометрической оптики всё с ним было вроде бы нормально. Но вот непонятное чувство тревоги в груди бабы Таты не только не исчезло, но и начало стремительно нарастать.

Наталья Петровна нахмурилась, отошла от зеркала и снова вгляделась в своё отражение: определенно, с ним было что-то не так. Старушка Пекалева включила ночной светильник и поднесла его ближе к зеркальной поверхности. На этот раз сомнений у неё не осталось: прямо на глазах изумленной пенсионерки её зеркальный близнец неуловимо менялся, превращаясь в какое-то лохматое долговязое чучело в грязных лохмотьях, да ещё с одним блеклым глазом над переносицей.

Одним словом, новое отражение бабы Таты сохранило с ней общность только по половым признакам, а вот в остальном могло испугать кого угодно. Видимо, по этой причине случилась удивительная метаморфоза: Наталья Петровна, ещё буквально вчера разлюбившая жизнь, почувствовала, что жизнь она, все-таки, местами любит.

- Сюрприз! - ухмыльнулась, вылезая из зеркала, гостья, и театрально развела в стороны костлявые руки с обломанными ногтями. – Ну, здравствуй, страдалица! Вижу – заждалась ты меня...

Наталья Петровна готова была поспорить с выводом долговязой тётки, но промолчала, тем более что вероятность галлюцинаций и прочих психических отклонений у себя она отмела сразу. Да и старческие заскоки могли, по её глубокому убеждению, случиться у кого угодно, но только не у неё. С другой стороны, истории с призраками в зеркалах она считала настолько банальными и кинематографически заезженными, что даже обиделась. А обидевшись, сразу успокоилась и приняла единственно правильное в такой ситуации решение: вынудить это чудо в лохмотьях на более информативные откровения. Ждать долго не пришлось.

- Неужели не страшно? – оскалила кривые зубы тётка. – Или Лихо Одноглазое не признала? Тем более, что сама меня к себе позвала…

С последним утверждением Наталья Петровна была не согласна категорически, но снова промолчала. Незваная гостья продолжала демонстрировать ангельское терпение, игнорируя неприветливость хозяйки квартиры:

- Я ж Лихо Одноглазое! Я на человечье нытье и жалобы, как муха на патоку всегда лечу. У тебя, например, этого нытья тут целые залежи накопились – объесться можно! Жаль, что Недолю с Порухой не захватила. Ну да ладно – я и сама поразвлекаюсь. Вот возьму сейчас и руку тебе оторву. Афанасьева читала? Александра Николаевича? Вот то-то же!

- Во-первых, у Афанасьева кузнец сам отрезал себе руку, - блеснула знаниями русских народных сказок пенсионерка. – А, во-вторых, это народный фольклор. Выдумка, так сказать…

Блеклый глаз задумчиво покосился на неё, и Лихо искренне поинтересовалось:

- А я тогда кто?

Наталья Петровна растерялась. Микробиология, которой она занималась долгие годы, никак не объясняла ни появления одноглазой тетки, ни, вообще, её существования. Здравый смысл тоже отказывался приходить на помощь.

Одноглазая тетка, заметив смятение пенсионерки, ещё больше развеселилась:

- Вот и славненько! Заживем мы с тобой душа в душу! Ты мне о своих печалях-горестях будешь рассказывать, как до этого жаловалась зеркалу. А я буду ещё беды и бедки подкидывать: тебе – новая тема для страданий, а мне – новая порция десерта. Жаль, что всё рано или поздно заканчивается…

- Это в каком смысле? – встрепенулась Наталья Петровна. – Что значит - «заканчивается»?

Лихо Одноглазое даже поперхнулось от смеха.

- Так на одних несчастьях долго в жизни не протянешь. Либо в омут с головой, либо в петлю на осине. Выбор у тебя небольшой.

Наталья Петровна, наконец, рассердилась: бесцеремонность и цинизм всегда действовали на неё как красная тряпка на быка.

- Пошла вон отсюда! – прикрикнула пенсионерка на гостью и даже притопнула ногой. – И чтоб духа твоего в моей квартире не было.

Надо признать, что Лихо исчезло сразу. Сигануло обратно в зеркало - и как будто его и не было. Но вот дух в квартире, вопреки требованиям Натальи Петровны, всё же остался. Даже через неделю, когда к пенсионерке пришли проверять показания счетчиков, в коридоре пахло такой чудовищной смесью тухлой селедки и гнилой картошки, что проверяющие в квартиру заходить не стали, а показания приборов учета записали со слов хозяйки. Помявшись, старший из них намекнул бабушке о невыносимом запахе в помещении, видимо, полагая, что у Натальи Петровны от старости притупились все чувства, включая обоняние.

Захлопнув за ними дверь, баба Тата бросилась к зеркалу и стала яростно стучать пальцем по его поверхности – других вариантов вызова злого духа она придумать не смогла.

- Уже соскучилась? – раздалось у неё за спиной. Наталья Петровна от неожиданности подпрыгнула и резко обернулась: Лихо Одноглазое стояло в дверях кухни и что-то жевало. Под его грязными босыми ступнями растекалась зловонная лужа буро-зеленого цвета.

- Эй, ты! - не здороваясь, перешла в наступление хозяйка квартиры. – Первое – убери за собой запах! Второе – убери за собой лужу! Третье – не трогай мою еду!

Одноглазая тётка, качнулась и сипло пробурчала:

- Первое - твоя еда мне ни к чему, я людскими эмоциями питаюсь. Второе - лужу я убирать не буду, так как все равно скоро здесь всё грязью зарастет. Третье – запахом я мечу территорию, чтобы конкуренты на мою добычу, то есть – на тебя, не посягнули.

- Какие-такие «конкуренты»? – насторожилась Наталья Петровна. – Что ещё за «добыча»? Вы что – в моей квартире слёт нечисти решили устроить?

- Не мы, а ты. Уныние – грех. Не слышала никогда об этом? А уныние людей – это ещё и лакомство для некоторых из нас.

Шумно сглотнув, Лихо шутовски поклонилось хозяйке и снова исчезло: на этот раз в стенном шкафу. Заглянув туда, Наталья Петровна сразу почувствовала мерзкий запах и обнаружила, что её любимая шуба перемазана какой-то отвратительной слизью.

Это стало последней каплей. То, что мировоззрение бабы Таты дало ощутимую трещину, когда к ней заявилась реально осязаемая, но при этом – потусторонняя сущность, не взволновало её так, как взволновала вероятность нашествия в её квартиру соплеменников Лиха. Если учесть жуткий запах, зловонную лужу на полу и испорченную шубу от одного-единственного духа, то предполагаемый масштаб ущерба от нескольких таких же созданий вызвал у Натальи Петровны почти ужас.

Бабушка мгновенно сбросила с себя всю горестную апатию последних лет, слегка соскоблила с души накипь обиды на судьбу и даже выкинула на время из головы тоскливые думы о «дожитии». Включив ноутбук, уже отвыкший от человеческого тепла, Наталья Петровна углубилась в вопросы борьбы с нечистью и отыскала номер телефона местной «черной ведьмы» (разумеется, потомственной) Афиногены. Судя по послужному списку этой отважной женщины, она денно и нощно истребляла духов и прочую нечисть, прерываясь лишь на общение с новыми клиентами. К счастью, опасения Натальи Петровны по поводу того, что такая востребованная воительница, как Афиногена, не найдет времени на мелкую проблему старушки, оказались напрасными. Ведьма очень внимательно расспросила Наталью Петровну о деталях произошедшего и сообщила:

- Случай тяжелый. Но я справлюсь. Цена вопроса…

Стоимость услуг Афиногены показалась бабе Тате несколько завышенной. Но в условиях рыночной экономики законы бизнеса были суровыми, поэтому старушка согласилась опустошить свою пенсионную заначку «на черный день», тем более что добрая ведьма пообещала заняться её вопросом немедленно.

В предвкушении неотвратимой победы над духом, Наталья Петровна не могла устоять перед соблазном позлорадствовать по этому поводу. Она несколько раз подходила к зеркалу и совсем не интеллигентно высовывала язык, показывала кукиш и даже произносила вполголоса не очень хорошие слова.

Наконец, раздался звонок в дверь: потомственная ведьма оказалась невысокой пухленькой женщиной в черных одеяниях, с траурным маникюром и с потертым саквояжем. Особенно впечатлил бабу Тату тюрбан на голове дамы: он был огромен, как у мультяшного падишаха, и украшен замысловатой брошью в виде летучей мыши.

Кивнув молча Наталье Петровне, ведьма хорошо отработанным приемом проскользнула в квартиру, и остановилась как вкопанная. «Словно гончая моего деда, когда стойку на зайца делала», - машинально отметила про себя пенсионерка и тоже замерла: то ли из солидарности, то ли из чувства такта.

Голос Афиногены оказался хриплым и зловещим:

- Чую, нежитью пахнет… Чую, зло шевелится… Чую, беда подступает… Чую…

Что там ещё почуяла ведьма, Наталья Петровна слушать не стала, настолько увлек её сам процесс уличения нечисти. Афиногена грозно хмурила брови, разводила руками, приседала, что-то декламировала себе под нос утробным голосом и даже кружилась на одном месте. Потом она зажгла черные свечи немыслимой толщины и торжественно объявила:

- Знаю-знаю теперь, как врага твоего зовут…

Сделав эффектную паузу, ведьма выкрикнула с надрывом прямо в лицо опешившей бабы Таты:

- Лихо Одноглазое!!!

Наталья Петровна вмиг почувствовала себя неловко, словно уличила во вранье очень близкого и дорогого ей человека. Она была абсолютно уверена, что лично рассказывала по телефону Афиногене и как зовут духа, и как он к ней приходил, и о чем говорил.

- Уйди, Лихо, уйди тихо! – тем временем с придыханием ворожила впавшая в экстаз черная ведьма. – Лихо иссохнет, ослабнет и сдохнет! А Наталья Петровна расцветёт не во сне аки мак по весне! Всё так случится – словам моим сбыться!

- Браво! Браво! – раздались восторженные вопли и из зеркала выскочила одноглазая тётка в лохмотьях. – Мо-ло-дец!

Афиногена взвизгнула и упала в обморок. Лихо мгновенно перестало улыбаться и нахмурилось:

- Петровна, проказница ты этакая! Ты это что? Войну мне объявить решила или просто дурью маешься? Каким маком по весне ты расцветать задумала, старая ты карга? Или, может, мне, все-таки, Горе-злосчастье и Недолю сюда позвать?

С этими словами Лихо Одноглазое нырнуло обратно в зеркало, но тут же снова выглянуло оттуда:

- И, кстати, если ты собираешься и дальше ерундой заниматься, то имей в виду, что все эти интернетовские инструкции борьбы со мной – полная ерунда. Ни заговором, ни подношениями, ни «батюшкой баенником» меня не взять. Так что, лучше смирись. Покедова, страдалица! До новых встреч!

Лихо ухмыльнулось и исчезло, а черная ведьма зашевелилась на полу.

- Как Вы? – участливо спросила её Наталья Петровна.

Афиногена, не отвечая, прошептала:

- Значит, она всё-таки существует…

- Кто?

- Нечистая сила…

Наталья Петровна всплеснула руками:

- Здрасьте-приехали! Вы ж сами – ведьма потомственная! Кому, как не Вам, знать обо всех этих делах?!

Афиногена подняла глаза на свою клиентку и неожиданно призналась:

- Я думала, что опять какая-нибудь истеричка из ума выживает, вот ей повсюду черти и мере…

Тут ведьма снова взвизгнула: прямо перед ней внезапно возникла жуткая тварь. Она стояла, покачиваясь на своей единственной ноге, и с ненавистью глядела на Афиногену огромным черным глазом. Глаз, как и нога, был представлен во внешности монстра в одном экземпляре. Но больше всего Наталью Петровну поразила одинокая однопалая рука твари: она нелепо торчала прямо из груди и сжимала кожаный хлыст невероятных размеров. Завершал этот портрет задорный пучок темно-синих перьев на темени.

Монстр, ловко подпрыгнув, развернулся к Наталье Петровне и прохрипел:

- Лихо Одноглазое не пробегало?

Старушка попыталась что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни слова, поэтому просто показала пальцем в коридор. Тварь щёлкнула кнутом, оскалилась и прыгнула в зеркало. Женщины не успели выдохнуть, как из ванной комнаты осторожно выглянуло Лихо:

- Фахан ушел? Ну, и слава кикиморе болотной! Он всех ненавидит: и духов с бесами, и вас, людей. Так что, если в следующий раз увидите одноногого – молчите. А если у этого шотландского духа на голове перья дыбом встанут – бегите, не оглядываясь, пока он вас своим ядовитым хлыстом не огрел!

С этими словами Лихо разбежалось и нырнуло в зеркало. Наталья Петровна с надеждой прислушалась, не раздадутся ли там его предсмертные хрипы, но сладостных криков одноглазой тётки, погибающей от руки фахана, слышно не было. Баба Тата разочарованно вздохнула.

- Всё! С меня хватит! – наконец, прорвало черную ведьму Афиногену. – Я не собираюсь тут с ума сходить! Чертей не бывает! Призраки не существуют! Демонов нет! Ни одноглазых, ни многоглазых!

Потомственная воительница с нечистью на мгновение замолчала, а потом, окончательно возвращаясь в реальность, объявила:

- И деньги, кстати, я вам не верну. Мне ещё компенсация за моральный ущерб полагается. Ну да ладно - живите!

Наталья Петровна от возмущения даже не нашлась, что сказать на такое заявление. Сердце у неё защемило, и она почти не помнила, как черная ведьма покинула её квартиру.

Следующее утро началось как обычно, если не считать, что на кухне, куда хозяйка по привычке отправилась завтракать, она обнаружила Одноглазое Лихо, вальяжно раскинувшееся на стуле. Так как дух был очень высоким, то его костлявые ноги перегородили всё помещение.

- Ноги подбери, - грубо буркнула пенсионерка. – Ни пройти – ни проехать.

- А ты не злись, бабуля! – прищурило свой глаз Лихо. - Я тебе уже объясняла: ты сама меня привела к себе. Я ведь, например, не к Нюське твоей пришла жить. К ней не подступиться: каждое утро – променаж по магазинам, каждый вечер паззлы собирает, каждый выходной - или театр, или музей. А как в хоре ветеранов поет! Если бы мне по должности не было положено людям жизнь портить, то я бы её фанаткой стала!

Наталья Петровна почувствовала ревность, но Лихо Одноглазое не унималось:

- А вот ты – совсем другое дело. Старая, дряхлая, слезливая. Поперед смерти на тот свет торопишься. Одним словом, страдалица – то, что нужно. Так что, терпи и не командуй тут: как хочу, так и буду на твоей кухне сидеть!

- Ещё чего! Ты не у себя дома!

- А вот и ошибаешься - у себя! Как там у вас говорят? «Не буди Лихо, пока оно тихо»? Разбудила меня своим нытьём? Теперь твой дом - мой дом!

Резко развернувшись, баба Тата швырнула свою чашку в самозваную жиличку. Чашка, немыслимым образом изменив траекторию, определенную старушкой, аккуратно обогнула голову Лиха и вернулась к хозяйке, окатив ту горячим чаем. Наталья Петровна взвизгнула и под злорадное хихиканье духа бросилась в ванную комнату за мазью от ожогов. Когда она вернулась на кухню, Лихо исчезло, а на тумбочке, подобрав ноги, сидел маленький мужичок с длинной бородой и с длинными волосами.

- Ну, что? Допрыгалась? – проворчал незнакомец. – Это ж надо: Лихо Одноглазое разбудила!

- Не будила я никого, - устало опустилась на стул Наталья Петровна. – Сама не знаю, как так получилось.

Бабуля даже не заметила, что совсем не среагировала на появление нового персонажа на своей жилплощади. Видимо, события последних дней дезориентировали её настолько, что она уже почти смирилась с присутствием в своей квартире всяких посторонних личностей.

- Такое не получается, - назидательно сказал мужик и ловко спрыгнул на пол, придержав бороду. – Такое люди творят. Сначала сами ноют, а потом Лихо с Непрухой их ныть заставляют. Все силы жизненные вытянут из человека и умирать бросят.

Мужичок проковылял до стула и ловко, без разбега, на него вскочил.

- Вот что вы за создания супротивные! – буркнул он, оглаживая свою бороду. – Сначала говорите «Не дёргай Судьбу за хвост», а потом сами чуть ли не отрываете ей этот хвост. Твердите «Не искушай лукавого», а затем всю жизнь только этим и занимаетесь – искушаете. Учите детей «Не буди Лихо, пока оно тихо», а сами…

- Да я сто лет без этого Лиха жила и ещё столько бы прожила! – раздражённо перебила Наталья Петровна увлёкшегося пословицами и поговорками гостя.

- Ну, насчет сотни лет это ты, конечно, погорячилась, - проворчал мужичок. – Я тут, понимаешь, десять лет за тебя бьюсь, перед Хозяином отстаиваю, а ты, неблагодарная, своими причитаниями все мои труды на нет сводишь и жизнь свою укорачиваешь!

- Не поняла… Каким «хозяином»?

- Так перед домовым, конечно! Перед кем же ещё? – воскликнул мужичок и укоризненно посмотрел на Наталью Петровну.

- А я подумала, что ты и есть домовой, - искренне удивилась та.

Мужичок изумленно взглянул на старушку и рассмеялся.

- Во ты даешь, бабка! Ты бы ещё баечника за домового приняла! Того, кто кошмарные сны насылает. Ну, какой из меня домовой? Я всего лишь клетник.

Увидев озадаченное выражение на лице хозяйки, мужичок пояснил:

- Клетник. Тот, кто порядок в клетях да в кладовых поддерживает. Теперь-то моя специализация другая – холодильники да шкафы с припасами, но прозвище старое люблю. А что до Хозяина, то бишь – домового, так он уже давно махнул на тебя рукой, почти не появляется. Он и сейчас не хочет на тебя смотреть… Он жизнь любит, а ты – нет. Разошлись ваши дорожки.

- А ты чего тогда меня не бросил – «старую, дряхлую и слезливую»! – уныло процитировала слова Лиха Наталья Петровна.

Клетник улыбнулся, и всё его лицо как-то вмиг просветлело:

- Так твоей аккуратностью наслаждаюсь. Каждый раз, как в холодильник или на полку загляну – так праздник души наступает. Всё чистенько, всё по порядку лежит, каждая баночка надписана, каждый мешочек крепко завязан, нигде ни запаха, ни плесени. Умница просто! Такое бы сокровище да в жёны кому!

Впервые за долгое время Наталья Петровна засмущалась и почувствовала, как прекрасна жизнь.

- Ой, чего это я? Может, чаю? Пирогов, правда, нет, но печенье найду.

Клетник взглянул на неё и кивнул головой:

- С удовольствием. Но, может, сначала делом займемся?

Всё ещё продолжая улыбаться, Наталья Петровна обернулась к нему:

- Да какие тут могут быть дела! Сам знаешь про Лихо…

- Знаю! – кивнул озабоченно клетник. – Зло это великое. Совладать с ним невозможно. Только домовой справится, но он на тебя обижен. Он ведь любит, когда в доме радостно. А у тебя тут…

- Так с чего веселиться-то? Пенсионная жизнь это тебе не прыг-скок… - вздохнула баба Тата. – Когда-то и я козой горной по жизни скакала, а теперь вот… доживаю… Одним словом, отработанный материал…

- И что теперь? – нахмурился клетник. – Жизнь-то твоя пока не кончилась?

- Ну, это как посмотреть. Вроде ещё дышу… Но вот зачем? Смысл в чём?

Клетник даже замер на мгновение, а потом горячо возразил:

- А разве смысл жизни – это когда «прыг-скок»? Не обижайся, Петровна, но это ты от безделья сама себе голову морочишь! Пенсия всех ждет, даже нас.

Наталья Петровна рассмеялась:

- Бесы на пенсии? Это нонсенс.

- Нонсенс это то, что ты раньше смерти умереть решила, - строго сказал клетник. – А что касается пенсии… Сама посуди: дух привязан к месту. А если это место исчезает, то куда духу податься? Только на пенсию. Исчезли амбары и колодцы – пропали амбарники и колодечники. Снесли сараи с овинами – ушли на отдых сарайники с овинниками. Риг на селе больше нет – нет и ригачей. Вот только банники с обдерихами пока ещё держатся: любят люди в баньках попариться, ох, как любят!

- Сейчас всё больше по саунам ходят, - сообщила Наталья Петровна.

- А я и говорю – банникам с обдерихами повезло: они могут и в сауне обитать. А вот где, например, в городе дворовому поселиться, если этот дух только при одном хозяине на службе состоит? У вас теперь на каждый двор целый улей жильцов! Вот и уходят наши духи понемногу на покой. А кому на покое скучно становится, стараются себе другое занятие по способностям своим найти. Как я, например: были клети – был клетником. Исчезли клети – теперь в холодильнике обитаю.

Клетник помолчал немного, а потом заговорщицки прошептал:

- Я не хочу тебя Лиху отдавать, ты мне нравишься. Но когда из-за твоего нытья духи-помощники от тебя отворачиваться стали, на их место злыдни всякие устремились. А они мне, особенно Лихо Одноглазое, не по силам: без домового мне тебя не защитить.

Мужичок печально качнул головой и озабоченно взглянул на бабу Тату:

- Значит, так, хозяйка! С тобой домовой говорить не будет. Меня он уже не слушает. Надо подкрепление вызывать.

- Тоже духов? – уточнила Наталья Петровна.

- Ну, не ОМОН же с Росгвардией! – недовольно сдвинул брови клетник. – Позовем всех, кого найду - выбирать не приходится. Так что, вечером нас жди.

Наталья Петровна кивнула. Она уже не пыталась разобраться, где реальность, а где непонятно что. Не пыталась увязать в своем безнадежно атеистическом восприятии мира категорию пространства-времени с духами и прочими сверхъестественными сущностями. Она словно раздвоилась: одной частью сознания баба Тата всё ещё цеплялась за научное препарирование действительности, а другой, похоже, уже вернулась в детство, в котором феи, Змеи Горынычи и прочие сказочные персонажи были такими же реальными обитателями Вселенной, как и зайцы с ёжиками.

Вечер, которого с нетерпением ждала Наталья Петровна, наконец, наступил. Несмотря на то, что она тщательно прислушивалась к малейшему шороху вокруг, клетник появился на пороге её комнаты неожиданно, заставив пенсионерку вздрогнуть. За ним толпились существа, которых он стал поочередно представлять Наталье Петровне. Каждый из них церемонно кланялся хозяйке и проходил в комнату.

- Хохлик – помощник домового.

-  Баюнок и Дрёма – ночные духи.

- Барабашка – домашний хулиган.

- Попутник – дух успеха и удачи.

- Наши пенсионеры - дворовой со своей помощницей коловершей…

- Ой, а я хотела погладить кошечку, - смутилась Наталья Петровна и торопливо отдернула руку от огромной черной кошки, вошедшей вместе с духом по прозвищу «дворовой».

Все рассмеялись.

- Ну, ты даешь, бабка! – хмыкнул клетник и подмигнул коловерше. – Она такой вид только перед смертными принимает. Упаси тебя Перун истинный облик её увидеть! А в этом образе она – та ещё хулиганка! Ворует для своего дворового у соседей всё, что плохо лежит.

Коловерша изящно изогнула спину, поскребла когтями по паркету и громко мяукнула. Хохлик с клетником переглянулись и снова рассмеялись, а попутник прикрикнул:

- Ну-ка, прекрати тут кошку изображать! Не до шуток сейчас твоих!

Тем временем в комнате появилось ещё несколько крохотных существ, прозвищ которых Наталья Петровна не запомнила, но уяснила, что все они – домашние и дворовые духи, исстари живущие рядом с людьми.

Гости бабы Таты расселись поудобнее и замерли. Дворовой - видимо, на правах отставного духа - вышел вперед и открыл собрание:

- Я хоть и не у дел сейчас, но пришел! Если Лихо Одноглазое нашу Петровну со свету сживет, то всем нам конец. Мы ведь с ней повязаны. Её не будет, нам лишь одно останется – в леса уходить.

- Так леший тебя в лесу и ждет! – мелодичный голос принадлежал маленькой улыбчивой тётушке в белом переднике, которая выглянула из-за шкафа. – Леший и сам сейчас голову ломает, как ему со всей его свитой выжить, ведь лесов-то нормальных уже почти не осталось!

- Домовушка! А ты как здесь? – удивился клетник и представил её Наталье Петровне: - Это жена домового, наша любимица. Даже кикимора с мокрухой её не обижают никогда.

Домовушка улыбнулась и пожала плечами:

- А я с вами – мне жаль Петровну. Мой муженек не понимает, что такое для неё пенсия! Это ж личный апокалипсис! Ещё вчера она мчалась по жизни как скаковая лошадь, а сегодня наша хозяйка ощущает себя стареющей биомассой.

Наталья Петровна удивленно взглянула на домовушку, так точно описавшую её состояние. Проницательность этого духа не могла не поразить пенсионерку, ведь это был не человек, а всего лишь «существо из славянской мифологии», как сказал бы сын бабы Таты. Он, вообще, любил во всем точность, не засорял свой мозг всякой мистической дребеденью и неукоснительно следовал правилам, которые черпал в умных книжках с советами о том, как стать успешным, богатым и знаменитым. Окажись он сейчас вместе с Натальей Петровной на этом слете духов, то наверняка посчитал бы собравшихся карликовых персонажей галлюцинацией утомленного мозга, и просто зажевал бы свои видения какой-нибудь успокоительной таблеткой. А, может, даже вызвал бы «Скорую».

Наталья Петровна улыбнулась этим мыслям и взглянула на домовушку, чтобы поблагодарить ту за понимание и поддержку, но не успела: ей вдруг стало трудно дышать, страх сковал её по рукам и ногам. Старушка скосила глаза и обнаружила, что и домашние духи тоже словно застыли, и только клетник, превозмогая оцепенение, всё ещё пытался дотянуться до домовушки, которую волокло за собой Одноглазое Лихо.

Через мгновение комната опустела. Наталья Петровна огляделась и тряхнула головой, пытаясь понять, не наваждением ли всё это было: и собрание духов, и жена домового, и появление Лиха. Поверить в происходящее было сложно, но ещё сложнее оказалось заставить себя выйти в коридор. Тем не менее, решив поставить окончательную точку в своих сомнениях, пенсионерка встала перед зеркалом, с которого началась вся эта сверхъестественная катавасия, и заглянула в него в надежде, что события последних дней окажутся всего лишь игрой её воображения.

Отражение радостно улыбнулось бабе Тате и помахало рукой. Немного поколыхавшись, оно растаяло и в зеркале появился фахан. Шотландский дух недобро взглянул на старушку своим единственным глазом и объявил:

- Ты – моя приманка. Веди себя хорошо – мне надо до Лиха добраться.

«Для Лиха – дичь, для фахана – приманка, для домашних духов – спасительница», - подумала Наталья Петровна. – «То заняться было нечем последние десять лет, то теперь не знаю даже, с чего начать: или в бега подаваться, или клетника с его командой спасать»

В тяжелых ситуациях, когда требовалось успокоиться и привести свои мысли в порядок, баба Тата всегда прибегала к испытанному средству: шла на кухню и занималась готовкой. Вот и сейчас, увлеченно кромсая овощи и помешивая кипящий бульон, она на время отвлеклась от размышлений о злых и добрых духах, оккупировавших её жилплощадь. Причем отвлеклась настолько, что даже не заметила появления за спиной своего главного врага.

А главный враг, сглатывая слюни и алчно оглядывая пенсионерку единственным глазом, готовился творить пакости: Лихо Одноглазое проголодалось и ему срочно требовалась новая порция человеческих эмоций нерадостного содержания.

Развернувшись поудобнее, чтобы внезапно скинуть на пол любимый китайский фарфор бабы Таты, долговязый дух нос к носу неожиданно столкнулся со старичком в лаптях, который, не мешкая, прыгнул на голову Лиха и стукнул того по затылку огромной деревянной ложкой. И вот ведь что удивительно: одноглазый дух не только не прибил обидчика на месте, а даже напротив – испугался, бессильно обмяк и шумно опустился на пол. Наталья Петровна, вздрогнув, обернулась на звук и увидела своего главного врага поверженным.

- Ой, батюшки! – радостно воскликнула пенсионерка. – А ты, оказывается, не такой уж могучий, бес лохматый! А ещё тут…

Что хотела сказать хозяйка, так и осталось загадкой, так как в этот самый момент на кухне материализовался уже знакомый ей фахан и с плотоядным урчанием заарканил Лихо своей плеткой. Потом шотландский дух злобно взглянул на застывшую пенсионерку, на минуту замялся, фыркнул и исчез. Вместе с ним исчезла и одноглазая врагиня бабы Таты, корчившаяся в кожаной удавке.

- Вот так-так! – услышала Наталья Петровна и только сейчас заметила на кухне маленького старичка, который внимательно осматривал место, где ещё минуту назад лежало поверженное им Лихо. – С каких это пор фахан на чужую территорию заступать начал? Да и где это видано, чтобы, выбирая между человеком и духом, фахан выбрал духа?

Старичок озадаченно взглянул на Наталью Петровну, как будто пенсионерка могла объяснить, почему заарканили не её, а Лихо Одноглазое. Но баба Тата лишь пожала плечами и задала вполне резонный вопрос:

- А Вы кто? Дух, демон, бес? Или просто гном?

Старичок, проигнорировав хозяйку квартиры, громко позвал:

- Домовиха! Ты где?

Из-за мусорного ведра появилась тётушка в белом переднике:

- Тут я, тут! И перестань кричать – я, между прочим, у Лиха Одноглазого в плену недавно побывала, чуть не оглохла там. До сих пор уши болят от воплей-рыданий тех, кто у него в Яме Страданий мучается. Их там тьма-тьмущая, клубком гигантским в Яме катаются, кости друг другу ломают...

- Что-о-о?! – на мгновение Наталье Петровне показалось, что старичок от ярости стал втрое выше ростом. – Какой-то дух посмел на мою жену руку поднять? На жену домового?

Старичок был в бешенстве:

- Если б знал, то отдал бы Лихо фах… А, кстати, почему фахан Лихо утащил, нарушив правила? Что тут, вообще, происходит?!

- А это у моей коловерши спрашивай – её лап дело, - раздался голос дворового, который деловито пытался примоститься на углу столешницы. – Я давно тебе, Хозяин, говорил: не дело нам, дворовым, в городах обитать. Вот моя интриганка хвостатая и заскучала. А со скуки своей украла у фахана его цепь, а ему сообщила, что видела её у Лиха Одноглазого. Понятно, что тот обозлился, ведь цепь – его главное оружие. Так что, схватил наш шотландец плетку и начал гоняться за Лихом во всех плоскостях и лабиринтах…

- Да ты хоть понимаешь, как вы все рисковали?!!! – возмутился домовой. - А если бы фахан заодно и хозяйку квартиры этой убил?!

- А тебе-то что? – вмешалась домовиха и с вызовом взглянула на супруга. – Ты ж от Петровны отрекся, мои просьбы не слушал. Что тебе до её дел и жизни?

- Ну, знаешь… - покрылся багровыми пятнами домовой. – Это мои дела. А вы тут самодеятельность развели. Теперь один Великий Запрет уже нарушен: дух духа утащил. Но одно нарушение обязательно и другие потянет…

- Успокойся, Хозяин, - подал голос клетник, опять занявший место на тумбочке. – Это Лень-Матушка раньше человека родилась и с человеком намертво не связана. А вот Лихо Одноглазое сам человек породил, только с человеком оно и исчезнуть может. Так что, появится ещё, не волнуйся…

- Да упаси меня… - начала было Петровна, но осеклась под тяжелым взглядом домового.

- Никто тебя спасать не будет – ни от Лиха, ни от его приятелей. Сама себя спасай! – буркнул старик и растворился в воздухе.

- А «приятели» – это кто? – шепотом спросила Наталья Петровна у клетника.

- А это, Петровна, Недоля с Порухой, да Горе-злосчастье с Непрухой. Любят они вашего брата донимать. Таких вот… - клетник замялся, подбирая слово поделикатней.

- Пессимистов, - подсказал хохлик. – Но ты, бабуля, не волнуйся – я тебя предупреждать буду, коли они к тебе приблизятся. Ты только эти траурные шторы смени, я люблю прятаться за светленькими.

- А для меня на даче своей местечко найди, - попросил дворовой. – В городе мне совсем стало душно. Обещаю, что озоровать сильно не буду, хоть вы, люди, и считаете меня злым духом.

- Кстати, давно ты, хозяйка, за город не ездила, – поддержала дворового коловерша. – А там ведь и дышится иначе, и все проблемы мелочью кажутся. Окна бы на даче помыла, занавески бы постирала, по участку бы прошлась. Всё лучше, чем молодость свою прошедшую впустую оплакивать…

- Ох, сколько же дел тебя, Петровна, за городом ждет! – всплеснула руками домовуха. - Некогда будет тосковать-горевать!

Наталья Петровна невольно улыбнулась, вспомнив, как любила когда-то возиться со своими грядками и пить по утрам чай на террасе.

- Ну, так на даче не только дворовому с коловершей, но и сарайнику с овинником место найдется! Найдется ведь, хозяйка? – обратился к Наталье Петровне клетник.

Баба Тата кивнула и печально подумала о том, что выдернуть её из пенсионной апатии, наверное, могли бы и близкие ей люди. Наверное, они могли бы даже и не допустить этой самой апатии и тоски. Если бы, конечно, нуждались в Наталье Петровне так же сильно, как клетник и его компания.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...