Вегрик по прозвищу Два Гвоздя и Утопий Уховёрт шли по пыльной дороге. Лето едва началось, но уже обдавало жаром, будто в пекарне. Старый Утопий толкал тачку, и на его аккуратно залатанной рубахе проступали тёмные круги пота. Вегрик шагал налегке. Он насвистывал трактирную песенку и щурился от слепящего солнца.

- Вот помяни моё слово, - ворчал Утопий, - не стоит нам на Яловое поле идти. Нехорошая это затея.

- Да брось ты! – отмахивался от него Вегрик.

- А я говорю, нехорошая, - настаивал Уховёрт. – Яловое поле всегда скверным местом было. Если корова туда забредёт, так от неё потом три годя телят не жди.

- Так ты же не корова – тебе-то чего бояться?

- Скверное место, - продолжал Утопий, не обращая внимания на хихиканье приятеля. – А уж после того, как там Ларада Хвостатого повесили, лучше вообще близко не показываться.

- Подумаешь, повесили, - пожал плечами Вегрик. – На рыночной площади каждую субботу кого-нибудь вешают. Так что же, и туда теперь не ходить?

- Это не кто-нибудь, а Серый барон. Все говорят, что он в волка превращался. Оборотни – они просто так не умирают. Их надо две недели в бочке с уксусом вымачивать и только потом уже вешать. А эти неумехи как вздёрнули Ларада, так и оставили его на суку висеть. Утром смотрят – верёвка перегрызена, и тела нет. Не иначе, как барон волком обернулся и сбежал.

- Ага! - усмехнулся Вегрик. – Волком! А что уж сразу не слоном? Давно известно, что сплетни про Ларада распускал Ригудий Маленький, чтобы дядьку со света сжить да наследство прикарманить. Видать, неплохо он сейчас устроился в Вилирисе!

- Если не был барон оборотнем, так почему же архиепископ Тлирсский против него войско послал?

- Чтобы пошлины за проход по реке не платить – вот почему! Новый-то наследник сразу для Тлирса пошлины отменил.

- И все равно, это место нехорошее, - упирался Утопий. – Тысяча человек на поле полегла. Наверняка призраки там так и кишат.

- Хватит тебе жути нагонять! Перед битвой всех солдат причащают, так что они с миром упокоились. Вот Иглир Мизинец ходил на поле, и никаких призраков не видал. Полную тачку железа привёз и говорил, что там ещё много осталось.

- Врёт твой Иглир. Никуда он не ходил.

- А где же он взял столько денег, что всю неделю из трактира не вылезает?

- Кошелёк на рынке подрезал, а историю эту для отвода глаз сочинил.

- Может, и сочинил, - кивнул Вегрик, - да только мысль-то дельная. После битвы в поле куча доспехов осталась. А кузнецы за железо платят хорошо.

- Конечно. Держи карман шире! Оставят тебе доспехи в поле гнить! Небось, солдаты сразу всё забрали, - проворчал Утопий, вытаскивая застрявшую тачку из рытвины.

- Хорошие доспехи, конечно, забрали, - согласился Вегрик Два Гвоздя. – А пробитые да покорёженные кому тащить охота? Нам они в самый раз сгодятся. Вот наберём железа, сдадим кузнецу, и денег на целый месяц хватит!

- Всё-то вам, молодым, лёгких денег хочется, - бухтел Уховёрт, – а честным ремеслом зарабатывать никто не желает.

- Вот ты заладил: ремесло, ремесло! Я, к примеру, сапожник. А что мне толку с этого ремесла? Как ходил без гроша в кармане, так и хожу.

- Потому и нет толку, что сапожник из тебя, как из желудя корыто.

Старик был прав. С башмачным делом у Вегрика шло неладно. И прозвище своё он получил потому, что всякий раз, как прибивал подмётку, самое малое два гвоздя оставались торчать остриём внутри сапога.

- Ещё чего! – фыркнул Вегрик. – А кто тебе починил башмаки почти за бесплатно?! Разве плохо починил?

- Плохо.

- То-то я смотрю, ты в них ходишь и не жалуешься!

- Чего ж мне жаловаться? После твоей починки подошва на третий день отвалилась, так я и пошёл в приличную мастерскую. Теперь вот ничего, слава Богу, держится.

- Больно ты умный! – разозлился Вегрик. – Всё тебе не так! А чего ж ты тогда со мной попёрся?! Я силой тебя не тянул! Вот и зарабатывал бы ремеслом! Стоял бы сейчас на рыночной площади со своим дурацким ящиком! Скажи честно, сколько у тебя клиентов было на этой неделе?!

- Ни одного, - вздохнул старик. – Теперь люди глупые пошли. Никому не нужен чистильщик ушей.

- Конечно! Кто же захочет, чтобы у него в ухе палкой ковыряли?!

- Не палкой! – воскликнул Утопий. – Это не палки, а инструменты! Они из кипарисного дерева сделаны, и каждый для своей цели. Чистильщик ушей – ремесло тонкое. Тут надо точки особые знать. В ухе ведь всё наше тело будто бы отпечатано. Посерёдке в раковине – это точка сердца. Если чуть повыше подняться, там будет бороздка, которая за желудок отвечает, и так далее. Чистка ушей – это не просто там серу соскрести. Это всё для здоровья. Сейчас мало кто в таких вещах понимает. Вот и болеют все. А ты на меня посмотри! Я хоть годами стар, но бодрее вас, молодых! А это почему? Потому что понимаю, откуда здоровье берётся!

- Ладно! Будет тебе шуметь! Хорошее у тебя ремесло, спору нет, – примирительно улыбнулся Вегрик.

Злость его прошла. Всё-таки, нравился ему этот занудный старик. В Арентене не найдешь второго такого честного голодранца. Не случалось ещё, чтобы Уховёрт не вернул долг или же отказался дать взаймы, если сам бывал при деньгах. Только монеты у него появлялись редко. Говорят, ещё лет двадцать назад к хорошим чистильщикам ушей люди в очередь становились. Но теперь мало кто согласится на такую дикость. Вот и приходилось Утопию на старости лет добывать себе хлеб подённой работой: огороды копать, уголь грузить, нужники чистить. Он ни от какого труда не отказывался и всякое дело выполнял аккуратно. Вегрик жалел старика, потому и позвал его с собой на Яловое поле. Да и с честным Уховёртом хорошо добычу делить – не обманет.

Утопий тоже успокоился. По правде сказать, когда сапожник предложил пойти за поломанными доспехами, он согласился, не раздумывая. Деньги старику были нужны. В оборотней и призраков Уховёрт не очень-то верил, а ворчал больше для виду, чтобы молодые не думали, будто всё легко и просто в жизни даётся. Да и немного попугать Вегрика хотелось ради шутки.

Смахнув пот со лба, Утопий сказал:

- Что-то притомился я. Может, ты теперь тачку повезёшь?

- Ну, уж нет! – замотал головой Вегрик. – Давай-ка по уговору! Туда пустую ты катишь, а обратно полную – уже я.

- Ладно, - пропыхтел Уховёрт. – По уговору, так по уговору.

 

***

 

До Ялового поля они добрались за полдень. Вегрик огляделся и не заметил ничего подозрительного. Травяная зелень тянулась чуть ли не на три мили вперёд. Кое-где островками из неё выступал кустарник, а поодаль виднелся лесок. Самое обычное поле. Даже и не верилось, что на нём могло быть какое-то сражение.

Россказни про оборотней Вегрика не пугали. Его волновало другое. Что если их увидит кто-нибудь из местных и донесёт стражникам в Вилирис? Всё-таки здесь земли барона, и собирать на них железный лом – почти то же самое, что воровать. Но вокруг не было ни души, и Вегрик держал свои опасения при себе. Если о таких вещах говорить, так старик чего доброго совсем струсит.

Спускаясь со взгорка, Утопий подобрал ржавый гвоздь и бросил его в тачку.

- Вот и первая добыча! – заулыбался Вегрик. – Гвоздь найти – это к удаче!

- Чего городишь-то? – прокряхтел Уховёрт. – К удаче – это подкова, а гвоздь – к болезни.

- Сам ты городишь! Гвоздь – тоже к удаче. А к болезни – это когда тебе паук на голову упал.

 

***

 

Трава доходила почти до колен. Колёса тачки путались в ней, вязли. Вегрик и Утопий вот уже час рыскали по полю, но к добыче за это время прибавился лишь наконечник стрелы.

- Да, - ворчал Утопий. – Вот уж и правда: удача нам привалила – не унесёшь!

- А разве я виноват, что трава так выросла?! – оправдывался Вегрик. – В ней и лошадь не найдёшь! Вот бы нам сюда весной прийти, когда трава пониже. Слушай, я жрать хочу! Может, привал устроим?

- Нет уж! – возразил Утопий. – Раз притащились в такую даль, так давай искать твои железки! Как стемнеет - тогда и о привале подумаем. А пока пойдём к лесу. Там трава пониже должна быть.

По дороге Уховёрт нашёл в кустарнике обломанный меч длиной больше локтя.

- Вот это уже кое-что! - довольно сказал старик, взвешивая в руке трофей.

Вегрику на глаза попалась только большая кость. Вроде бы, коровья. А может, и нет.

Чем ближе товарищи подходили к редкому ольшанику, тем отчетливее пахло тухлятиной. У самой кромки леса они увидели растерзанную кабанью тушу. Всё нутро секача было выгрызено, и над тёмным мясом вились мухи.

- Видать, волки здесь бродят, - заключил Утопий.

- Они везде бродят. Чего б им не бродить?

- Давай-ка в сторону уйдём подальше, - предложил старик. – Волки к мясу вернуться могут. Зачем нам встречаться?

Впервые за сегодняшний день Вегрик согласился с Утопием.

Трава у ольшаника была не такой высокой. Пройдя вдоль деревьев, старик быстро отыскал помятый наплечник и ещё какую-то железяку. «Везёт деду! - думал Вегрик. – Недаром ему гвоздь счастливый в самом начале попался». Сам-то сапожник пока оставался без добычи. Впрочем, его это не сильно расстраивало – всё равно барыши договаривались поровну делить.

Вегрик решил, что надо бы зайти в лес подальше. Может там что-нибудь толковое отыщется. Внимательно глядя под ноги, сапожник зашагал между редких деревьев. То и дело он замечал на кустах клочки серой шерсти. На поваленной ольхе красовалась большая куча белёсого волчьего дерьма, из которой торчали куски щетинистой шкуры и раздробленная кость. «Здоровая, должно быть, зверюга, раз столько навалила! – подумал Вергик. – Хорошо, что дед кучу не видел, а то бы опять заладил про своих оборотней».

Кустарник в подлеске сменился высокими зарослями папоротника. Вскоре деревья расступились, и показалось небольшое озерцо. Стоячая гладь отсвечивала тускло-зелёным. Вегрик подобрал камешек и швырнул его в воду. Плюхнуло. Разошлись круги. В животе у сапожника заурчало. Поскорее бы уж пожрать чего-нибудь!

Взгляд Вегрика задержался на округлой кочке у самой кромки воды. Вроде бы, это горшок из ила торчит. Хотя, нет. Кажется, какая-то железная штука.

Чавкая дырявыми башмаками, юноша подошёл ближе, ухватился и потянул. В руках у него оказалась круглая железяка. Так это же шлем!

Вергик забрёл в воду и начал отмывать находку от ила. Вскоре в руках у него тускло поблёскивал округлый шлем с поднятым забралом. Матовую поверхность металла покрывали бледно-голубые разводы, которые так и зачаровывали взгляд. И ни пятнышка ржавчины, ни трещинки, ни царапинки – будто бы шлем только что принесли от полировщика. Даже ремешки внутри были как новые. Вегрик замер на минуту, любуясь шлемом, а потом закричал:

- Утопий! Иди-ка сюда быстрее!

Через некоторое время из зарослей папоротника показалась скрипучая тачка, а вслед за ней – старик.

- Отныне называй меня сэр Вегрик Два Гвоздя В Крышку Гроба Врагов Королевства! – дурачась, провозгласил сапожник и надел шлем.

За шиворот побежали струйки воды, а вместе с ними – холодное покалывание.

Утопий оставил тачку и подошёл ближе. Он постучал по шлему, и металл ответил гулким звоном.

- Знатная штука! – обрадовался старик. – За неё хорошие деньги дадут!

- Клянусь толстым брюхом нашего бургомистра и каблуками его женушки… - продолжал паясничать Вегрик. Он чувствовал, как по затылку покатилось странное жжение, будто бы от крапивы. Следующие слова пришли сами, из ниоткуда. – Клянусь светом Востока и пророчествами Запада, клянусь восходящим Солнцем и убывающей Луной, клянусь теплом дня в моём сердце, что я буду истреблять любое зло, какое только ни встречу. Клянусь, что встану защитой этому миру и буду стоять, пока смерть не опрокинет меня! Но и после неё – буду стоять!

На последних словах забрало шлема вдруг опустилось, скрыв лицо сапожника. Вегрик вздрогнул от неожиданности, тут же попробовал поднять забрало, но у него ничего не вышло. Наверное, петли заклинило.

- Дай-ка я эту каску изнутри погляжу, – попросил Утопий.

- Да не могу я! Заело что-то. Не снимается.

Вегрик двумя руками отчаянно дёргал шлем, но забрало замкнулось под подбородком и не двигалось ни на волос.

- Погоди! Дай я посмотрю! Может, там защёлка есть, - остановил его Уховёрт.

Старик поковырял петли ногтем, внимательно изучил шлем, потом попробовал стащить его с головы сапожника.

- Осторожнее! – глухо завопил Вегрик через забрало. – Ты мне челюсть сломаешь!

- Так ничего не выйдет, - заключил Утопий. – Упереться не во что. Ты лучше ложись, а я тебе в шлем сломанный меч пропихну, и попробуем рычагом подковырнуть. Главное – аккуратно, чтобы вещь не испортить.

- С ума сбрендил?! Куда ты меч собрался пропихивать?! У меня же там шея!

- Ничего. Я аккуратно, - сказал старик и направился к тачке.

- Нет! – прохрипел перепуганный Вегрик. – Лучше пойдём к кузнецу!

- К кузнецу нельзя, - покачал головой Утопий. – Шлем-то выглядит, как новый. Сразу вопросы начнутся, откуда у нас, у оборванцев, такая штука? Где украли? Ещё, не дай Бог, стражникам донесут. Тут надо подумать хорошенько.

- Так что же, пока ты думать будешь, мне в этом ведре ходить?! В нём не видно толком ничего, и дышать трудно!

- Коли сам думать не умеешь, так и походи немного – с тебя не убудет. Рыцари вон ходят и не жалуются.

С этими словами Утопий выбрал сухое место, уселся поудобнее и замер, подперев голову руками. Вегрик бродил вокруг него, то и дело пытаясь освободиться от шлема. Пару раз в отчаянии он даже стукнулся головой об ольху и подумал, что каска-то, в общем, неплохая – удары в ней почти не почувствовались.

- Не ломай вещь – она денег стоит! – сказал Утопий, поднимаясь.

- Ну что, придумал, наконец? – с надеждой спросил Вегрик.

- Да, - заявил старик. – Рыцари обычно в одном шлеме не ходят. Значит, надо рядом поискать – может, и остальной доспех найдётся.

Утопий пошёл к озеру, присел возле ямки, оставшейся после шлема, и начал раскапывать её руками.

- Так не о том надо было думать! – закричал Вегрик. – Надо было думать, как вытащить меня из этой железяки!

Старик не обращал на него внимания и разгребал ладонями тёмный ил. Сапожник со злости пнул тачку, и от башмака отлетела подошва.

- Да что же это за день такой сегодня?! – взвыл Вегрик.

Утопий меж тем вытащил из ямы какие-то металлические щитки, скреплённые ремешками и петлями.

- Вроде бы, это на руку надевается, - пробормотал старик. – Или на ногу. Ладно. Отмоем, а потом разберёмся.

Уховёрт швырнул находку к тачке и продолжил поиски. Злость Вегрика сменилась любопытством. Прихрамывая в ботинке без подошвы, он подошёл к Утопию и принялся расширять яму. Вот и ему попалась какая-то железяка. Вроде бы, это латная перчатка. А Уховёрт уже вытаскивал целый нагрудник.

Вскоре возле тачки образовалась внушительная куча перепачканных доспехов.

- Теперь мы богаты! – радостно восклицал Вегрик. – Теперь мы трактир сможем купить!

Уховёрт работал молча.

 

***

 

Солнце клонилось к закату. Вегрик и Утопий погрузили трофеи в тачку, отволокли её на полянку подальше от воды, развели костёр. Старик достал несколько вялых репок и принялся закапывать их в угли. Тут Вегрик вспомнил, как голоден. Он с жадностью смотрел на тлеющие уголья. Шлем, вроде бы, уже и не мешал ему. Сапожник быстро привык смотреть на мир через узкую щель забрала.

Тени деревьев росли, сливались. Наступала ночь. Утопий раскопал репу, потыкал в неё палкой. Ещё не готова. Вегрик сглотнул голодную слюну.

- Главное, - сказал старик, - хорошо продумать, как без лишних вопросов вещи сбыть. Вроде бы, в Вилирисе есть люди, которые такими делами занимаются. Думаю, за всё это железо нам гульденов двести дадут. А то и двести пятьдесят. Лишь бы стражники в городе доспехи не отобрали.

Двести гульденов?! Да за такие деньги Вегрик готов был не то что в Вилирис, а на край света идти!

- Но вот что странно, - продолжил Утопий. – Мы ни одной косточки не нашли от прежнего владельца доспехов. Будто бы железо само сюда пришло.

Вегрик только плечами пожал.

- Мало ли? Наверное, зверьё растащило.

Невдалеке раздался протяжный вой.

- Волки? – насторожился сапожник.

- Может, и волки, - кивнул старик и добавил с хитрой улыбкой. – А может быть, Ларад Хвостатый пришёл поискать то дерево, на котором его вздёрнули.

Вегрику не нравились такие разговоры. Ночной лес – не самое подходящее для них место. Да ещё из-за шлема этого дурацкого не видно, что по сторонам происходит.

- Ты опять за своё?! Не верю я в эту чертовщину! Да и не подойдёт зверь близко к костру.

- Волк не подойдёт, - согласился Уховёрт, - а оборотня огонь не пугает.

Ночная птица пролетела над головой, и сапожник вздрогнул от испуга. Утопий, глядя на него, захихикал.

- Ты помни, - выдавил старик сквозь смех, - оборотень воды боится и особых молитв!

Вегрик вскипел:

- Вот и полезай тогда в озеро и спасайся там от своих оборотней! Я что, ребенок малый, целый день эти сказки слушать?!

- Ладно, будет тебе, - примирительно заговорил Утопий. – Уж и пошутить нельзя.

- С бабами на сеновале такие шутки шути! Больше-то тебе с ними всё равно делать нечего! Доставай уже репу – готова она!

Старик вооружился веткой и выкопал из золы почерневшие репки, потом подбросил хворосту в костёр. Огонь вспыхнул ярко. Вергик подхватил репку, обжигаясь, разломил её пополам и только тут понял, что поужинать не получится. Прорезь в забрале была только для глаз, а в мелкие отверстия на уровне рта влезла бы разве только лапша. Рядом Утопий неторопливо счищал с репы обгоревшую кожуру.

Сапожник не привык сдаваться. Он раскрошил репку помельче и попытался забросить её через глазную прорезь так, чтобы попала в рот. Но первый же кусок пролетел мимо, расплющился между железом и подбородком, прилип к коже обжигающим крошевом. Вегрик подскочил на ноги и запрыгал, замотал головой, чтобы вытрясти репу из шлема. Тут босой ногой он наступил на выпавший из костра уголёк и взвыл так, что слышно было в самом Вилирисе.

Хохотать Уховёрт перестал только через четверть часа. Кое-как переведя дыхание, старик сказал:

- Да. Если и были в этом лесу волки, то от твоих воплей они точно разбежались.

 

***

 

Лес шелестел тихонько. Голодный Вегрик Два Гвоздя сидел, привалившись к дереву. Комары вились вокруг. Сапожник думал, что если эти твари залетят под шлем, то бороться с ними будет тяжело. Но комары и не думали приближаться к прорези забрала. Они садились на руки, на ноги, и Вергик едва успевал их смахивать.

- Что ты будешь делать с деньгами, когда мы железяки продадим? – спросил Утопий, доедая последнюю репку.

- Пойду в трактир и нажрусь до отвала, - пробурчал сапожник.

- А я, пожалуй, куплю фургон, всякого товара да поеду по деревням торговать, - мечтательно проговорил Уховёрт.

- Старый ты для этого.

- Не скажи. Я бодрее вас, молодых. Потому что знаю, откуда здоровье берётся. Сейчас-то никто не ходит к чистильщикам ушей…

«Посмотри назад!» - вдруг услышал Вегрик странный голос.

- …а вот в прежние времена знающие люди… - вещал Утопий.

«Посмотри назад!» - повторило что-то, и тут шея Вергика будто бы сама повернулась. Со спины, из темноты подлеска, на него таращились два огненных глаза.

- Оборотень! – заорал сапожник и рванул к ближайшему дереву.

Что-то клацнуло позади чуть ли не в дюйме от его шеи. Вегрик и сам не понял, как смог забраться по гладкому стволу, но через несколько мгновений он уже сидел на ветке в десяти футах над землей. Узкая прорезь шлема не давала посмотреть вниз, да сапожник и не особенно хотел видеть, что там происходит. Жуткого рычания и скрежета когтей, рвущих кору с дерева, ему было вполне достаточно. «Боженька, пронеси! Боженька, пронеси!» - бормотал про себя Вегрик, и холодный пот тёк по его спине.

В лунном свете на ровной глади воды он различал голову Утопия. Старик успел по шею забежать в озеро и стоял теперь там, замерев. «С чего он взял, что оборотни воды боятся?» - подумал сапожник.

Через некоторое время рычание стихло. Вегрик решился-таки посмотреть вниз. Он крепко обхватил ствол, подался вперёд и вытянул шею. От увиденного перехватило дыхание. Юноша раньше и представить не мог, что бывают такие волки. Свободной рукой сапожник хотел протереть глаза – уж не привиделось ли, - но наткнулся на тёплую сталь шлема.

Волк стоял возле гаснущего костра, вперившись в Вегрика красными глазищами. В холке он был чуть ли не четырех футов ростом, а в его огромную пасть человечья голова, наверное, поместилась бы целиком.

- Пошёл прочь! Изыди! Именем Святой церкви заклинаю тебя, аминь! – неуверенно пробормотал Вегрик потом зачем-то стянул с себя ботинок и бросил его в зверя.

Волк поймал башмак на лету и проглотил, не разжёвывая.

 

***

 

Прошло около часа. Костёр догорел, но света луны хватало, чтобы видеть волка. Зверь не трогался с места, ждал, вперив в сапожника горящие глаза.

У Вегрика началась икота, ноги онемели, да ещё донимали комары. «Всё не так уж и плохо, - утешал он себя. – Если это оборотень, то с восходом солнца уберётся восвояси. А уж до рассвета я как-нибудь тут высижу. Эх, и дурья моя башка! Зачем я только ботинок этой зверюге швырнул? Да ещё тот, у которого подошва целая была! Теперь, почитай, босиком остался».

- Вегрик! Ты живой? – раздался голос Утопия. – Он уже ушёл?

Зверь насторожился, повёл ушами, развернулся к озеру и скрылся в зарослях папоротника.

- Живой! – крикнул в ответ сапожник. – Волк к тебе идёт. Читай скорее свои особые молитвы!

- Я их не знаю! – жалобно пролепетал Утопий.

Вскоре зверь показался у берега, сунулся было дальше, но отпрянул. Видать, правду Уховёрт сказал, что оборотни боятся воды. Волк потоптался немного, потом лёг напротив того места, где виднелась голова старика. До него было шагов сто, и сапожник хорошо различал тёмный силуэт зверя в лунном свете.

- Вегрик! Эта тварь смотрит на меня! – прокричал Уховёрт срывающимся голосом. – Я так долго не смогу стоять! Мне холодно. И тут пиявки!

- Так плыви к другому берегу!

- Не умею я плавать!

- О чём ты раньше думал?! Надо было уходить потихоньку вдоль берега, пока зверь под деревом сидел.

- Я испугался. Думал, он тебя уже сожрал, а если я пошевелюсь, то и меня услышит.

- Испугался он! – проворчал сапожник. – Нечего было всю дорогу про Ларада Хвостатого болтать! Вот и доболтался!

- Вегрик! У меня мышцы сводит! Кажется, сейчас ноги отнимутся!

Уховёрта было жалко. В воде даже летом долго не простоишь – замёрзнешь насмерть. Но сапожник ничем не мог помочь старику. Разве что глаза закрыть, чтобы не видеть, как тот потонет.

Тут Вегрик вновь услышал странный голос:

«Как можешь ты оставаться безучастным? Немедленно спеши на выручку!»

- Вот я и сошёл с ума, - решил сапожник.

Голос звучал у самого темени и слова выговаривал странно, будто бы чужеземец:

«Спускайся и вступай в бой! Бросить друга в беде – самый низкий поступок из всех возможных!»

- Ну, Уховёрт мне не совсем друг, – ответил Вегрик. – Мы просто знакомые. А с дерева я не слезу! Эта зверюга меня в два счёта разорвёт! Да и кто вообще со мной разговаривает?

Тут что-то начало поворачивать его голову в сторону.

«Я разочарован! - вздохнул голос. - Ты дал великую клятву истреблять любое зло, какое только ни встретишь, а сам дрожишь на дереве при виде обыкновенного оборотня и спокойно смотришь, как погибает твой друг!»

Подбородок Вегрика уже поравнялся с плечом, шейные позвонки напряглись на грани прочности.

«Я не могу допустить клятвопреступления. Придётся свернуть тебе шею. Смерть лучше позора».

- Постой! – прохрипел Вегрик. – Я спущусь. Я сейчас спущусь.

После этих слов голова сапожника вернулась в обычное положение.

«Смелее в бой! – бодро заявил голос. – Да будет повержено отродье тьмы во славу Сияющих чертогов!»

- Ну, да, - пробормотал Вегрик, разминая потянутые мышцы. – Не понимаю, какая слава перепадёт этим самым чертогам, если меня разорвёт бешеная зверюга?! И как с ней вообще можно драться?!

«Предоставь это нам!» - ответил голос.

- Кому, нам? Могу я, в конце-то концов, узнать, с кем говорю?!

«Я – та броня, в которую облачено твоё чело».

- Шлем, что ли? – в изумлении заморгал Вегрик.

«Именно так. Но у нас нет времени. Твой товарищ не продержится долго. Облачайся же в моих братьев и спеши на выручку!».

- Так. А братья – это, видать, остальные железяки, которые мы у озера откопали, - рассудил сапожник. – Глупее штуки со мной в жизни не случалось. По совету говорящей каски я должен нацепить груду старого хлама и драться с оборотнем. Хорошее приключение – нечего сказать.

Шея его слегка повернулась.

- Ладно! Я всё понял! Уже спешу на эту самую, на выручку! – поспешно сообщил Вегрик.

Он толком не понимал, что происходит, но рассудил, что внизу, может быть, ещё получится как-то выкрутиться, а здесь, на дереве, точно шею свернут. Онемевшей ногой Вегрик нашарил нижнюю ветку и начал осторожно спускаться.

- Может быть, вы ещё передумаете? – с надеждой спросил сапожник.

Шлем молчал.

Крадучись, Вегрик добрался до тачки и в задумчивости замер над грудой металлических пластин.

- И как, интересно, всё это надевать?

«Отыщи хотя бы одну перчатку!» - посоветовал шлем.

Правая перчатка как раз лежала сверху. Вегрик осторожно засунул в неё дрожащую руку. Коснувшись пальцев, сталь мгновенно стала тёплой, и кисть перестала повиноваться юноше. Сама собой она извлекла из тачки вторую перчатку, и теперь уже обе руки с грохотом выволакивали металлические щитки, прилаживали их бёдрам и предплечьям, затягивали ремешки. Всё внутри у Вегрика от страха сжалось до размеров горошины.

- А нельзя ли это потише делать! – прошептал он. – Волк услышит!

Но на его слова не обращали внимания. Вскоре ноги и руки сапожника были закованы в броню.

«Итак, ты готов к бою! – провозгласил шлем. – Вперёд! И да узрит наши подвиги Сияющее солнце!»

- А остальные штуки разве не надо надевать? – засомневался Вегрик. – В нагруднике мне как-то поспокойнее было бы. Или, может, меч возьмём. Он, конечно, сломанный, но…

Но разговаривать было уже поздно. Зверь пришёл на шум.

Волк появился из темноты шагах в десяти от юноши. Глядя в горящие глаза зверя, сапожник подумал, что лучше бы, наверное, ему аккуратно сломали шею там, на дереве. Сердце замерло, и мышцы обмякли.

Волк бросился, и Вегрик зажмурил глаза. Но доспехи сами двигали его тело. Сапожник почувствовал, как резко уходит в сторону и сразу бьёт ногой. Что-то упало рядом, покатилось. Броня потащила его вперёд. Он прыгнул, прижал к земле косматое тело. От смрада перехватило дыхание. «Только бы в шлеме не стошнило!» - подумал Вегрик. А руки сами наносили удар за ударом, от которых трещали волчьи кости.

Зверь взревел, рванулся, отбросил юношу. Что-то царапнуло Вегрика по груди. Он покатился кубарем, но тут же поднялся и открыл глаза.

Волк стоял рядом и скалил клыки, роняя из пасти капли чёрной крови. Шерсть на звере висела редкими бурыми лохмами, и кое-где проглядывала голая кожа. Вокруг волчьей шеи шёл толстый бугристый шрам, словно бы у висельника от веревки. «Неужто, и вправду, это сам Ларад Хвостатый?! – подумал юноша. - Боженька, помоги! Но глаза-то у него уже не так ярко светятся. Видать, хорошо я ему бока намял!»

Доспехи двинули Вегрика в атаку. Тут волк развернулся и побежал прочь, поджав хвост. Сапожник совсем не хотел его преследовать. Но латы держались другого мнения.

Стальной каркас понёс его в погоню за оборотнем. Ветки хлестали по шлему, ноги легко перепрыгивали через канавы и поваленные деревья. Каждый камешек, каждая ветка на пути впивались в босые ступни.

- Больно же! Чёрт возьми, больно! Я же без ботинок! – причитал Вегрик.

Но доспехам не было до этого дела. Удирающий волк ни на секунду не мог скрыться от прорези забрала. И сталь бежала быстрее оборотня. Всё ближе становился поджатый хвост. Поножи согнулись, выпрямились, и Вегрик почувствовал, как его подбросило, будто катапультой. После длинного прыжка он приземлился точно на холку убегающего зверя, впечатал волка мордой в землю. Руки тут же руки начали молотить оборотня по загривку. Хрустнули кости. Волк захрипел, и его красные глаза погасли.

Тогда латы подвели Вегрика к ближайшему деревцу, выломали его под корень и с размаху вонзили ствол в сердце оборотня, намертво пригвоздив зверя к земле.

«Смешайся с прахом, Ларад Хвостатый! И да очистится земля от твоей скверны!» - торжественно произнёс шлем.

Не успел Вергик прийти в себя, как ноги уже несли его к озеру.

- А это что, на самом деле был оборотень? – бормотал юноша. – Ларад Хвостатый?

«Да», - коротко отвечал шлем.

- Так его же, вроде, повесили.

«Оборотень наделён двумя телами. Человеческое тело Серого барона повесили, но волчье осталось».

- И я, получается, его убил? Победил настоящего оборотня? За это, наверное, положена какая-то награда! Надо бы голову его отрубить и отвезти в город.

«Лучшая награда для рыцаря – торжество света!» - назидательно произнёс шлем.

 

***

 

Луна скрылась за рваными облаками, и теперь едва можно было различить старика, стоявшего по шею в воде.

- Выбирайся на берег! С волком покончено! – кричал сапожник.

- Он ушёл-таки? – тихо спросил Уховёрт.

- Нет. Я убил его.

- Будет врать-то! – не поверил старик. – Чем ты его мог убить?

- Руками.

- Ну, да. Конечно. А то чем бы ещё? – с сомнением проговорил Утопий.

- Выходи, говорят тебе! Или хочешь окочуриться в этом болоте?

Старик потоптался в нерешительности и потихоньку побрёл к берегу.

- Точно ушёл волк? – переспрашивал он то и дело.

- Говорю же, убил я зверюгу.

- А ты уверен, что он не вернётся?

Вегрик устал отвечать на дурацкие вопросы и отправился разводить потухший костёр. Теперь он сам мог управлять своим телом, и в доспехах каждое движение давалось легко, без усилий. Толстые ветки с хрустом ломались о стальные поножи, летели в огонь.

Когда Утопий, озираясь, доковылял до поляны, пламя уже пылало. Уховёрт уселся у самого костра. Его колотила дрожь. Трясущимися руками он шарил под одеждой, отрывал присосавшихся пиявок и бросал их в огонь. Вегрик разместился в тени, поодаль. Сталь доспехов и без того была тёплой, а от костра она слишком уж нагревалась. Юноша не чувствовал ни голода, ни усталости, ни боли в пораненных ступнях. Он прямо сейчас готов был вступить в бой с тремя или даже пятью такими же оборотнями во славу каких-то там чертогов и солнца.

Утопий понемногу приходил в себя. Дрожь уже не так сильно колотила его, и старик начал приставать с расспросами.

- Говорящий шлем? – переспросил Уховёрт, дослушав рассказ юноши. – А ты часом не рехнулся? От страха, знаешь, всякое бывает.

Вместо ответа Вергик подошёл к тачке, взял меч, без усилий отломил от него кусок длиной с ладонь и протянул оружие старику.

- Ух ты! – изумленно выдохнул Утопий, разглядывая клинок. – Теперь понятно. А можно мне эти доспехи померить?

«Нет», - сказал шлем.

- Нет, - повторил за ним Вегрик.

- Ну, нет, так нет, - развёл руками старик. Тут взгляд его задержался на груди сапожника. – Постой-ка! У тебя рана. Это он укусил?

- Где? Какая рана?

Вегрик хотел посмотреть на свою грудь, но узкая прорезь в забрале не давала этого сделать.

- Тебя укусил оборотень?! – повторил Утопий.

Юноша провёл рукой по груди, нащупал разорванную рубаху, поднёс ладонь к глазам и увидел кровь на тусклом металле перчатки.

- Ну, может быть, не укусил, а когтями задел, - проговорил Вегрик. – Я не помню.

Уховёрт неуверенно выставил перед собой обломок меча.

- Поверь, тебе лучше умереть прямо сейчас, - сказал старик. – Если тебя укусил оборотень, ты сам станешь оборотнем. Это всем известно.

- Что за чушь?! С чего я вдруг должен становиться?..

Ноги сами шагнули назад, и обломанный клинок прошёл в дюйме от живота.

- Ты чего, старый, совсем сдурел?!

- Лучше умереть, чем стать зверем! – вопил Уховёрт, размахивая мечом. – Я не дам тебе жрать людей и разносить заразу!

Перчатка перехватила клинок. Вторая рука тут же стукнула старика по затылку. Утопий охнул и повалился наземь.

- Проклятье! – проговорил опешивший Вегрик. – Ты зачем убил деда?!

«С пожилым крестьянином всё будет в порядке, - ответил шлем. – Через какое-то время он очнётся. А пока лучше убрать от него меч подальше».

Юноша снял перчатку, пощупал шею Уховёрта. Вроде бы, жилка билась. Значит, живой. Может быть, водой его полить, чтобы быстрее в себя пришёл? Тут Вегрик вспомнил про рану на груди.

- А меня что, правда, оборотень укусил? – спросил он.

«Да», - сказал шлем.

- И что же, я теперь стану оборотнем?

«Нет, пока мы с тобой. Но стоит тебе остаться без нашей защиты, и тёмный яд завладеет твоей кровью».

Вегрик уселся на землю рядом с Утопием, пытаясь сообразить, что же всё это значит.

- Получается, если я тебя сниму, то обрасту шерстью и начну по лесам бегать? – спросил он через некоторое время.

«Ты недалёк от истины».

 

***

 

Небо розовело в предчувствии восхода. Птицы щебетом встречали новый день. Уховёрт шамкал губами и бормотал что-то, не приходя в себя.

После долгих раздумий Вегрик поднялся с земли.

- Что ж, - сказал он. – Хорошо. Лучше уж в шлеме ходить на двух ногах, чем бегать на четвереньках. Но хотя бы забрало-то можно поднять? Мне ведь есть иногда нужно и пить.

Забрало тут же поднялось, и юноша вздохнул с облегчением, почувствовав свежий воздух.

- Раз уж получилось, что вот так нас жизнь связала, так давай знакомиться, что ли. Имя-то у тебя есть? – спросил Вегрик.

«Нет, брат. У нас пока нет имени. Но ты можешь называть нас Корпус», - ответил шлем.