Колдун


На дворе тысяча девятьсот… год.  Отпущенное мне время уходит. Я чувствую это каждым нервом, каждой клеточкой моего тела. И именно это предчувствие жуткого, но неизбежного конца и заставило меня забыть о поисках проклятого колдуна и взять в свои руки ручку. Пусть моя смерть, и то, что впоследствии ждет меня, послужит наглядным предупреждением всем тем невежественным глупцам, которые решаться последовать по моему пути и преступить тонкую грань отделяющую нас от неведомого.

Я пишу этот дневник, зная, что, скорее всего его никто и никогда не прочтет. А если и прочтет, то точно не поверит мне. И все же, то, что вы сейчас услышите, не является бредом сумасшедшего или исповедью несчастного наркомана. Все что случилось со мной, произошло на самом деле, и мое несчастное тело служит лучшим тому доказательством.

Все началось с того, что мой любимый старший брат - известный ученый Анри Лешар Форле пользуясь тем немалым влиянием, которое он имел на наше научное сообщество, организовал очередную экспедицию в бассейн Амазонки.

Его целью было изучение организации быта обычаев и верований первобытных племен. О! Если бы он только знал тогда, к чему приведет его решение! Если бы он только знал! Впрочем, я излишне забегаю вперед.

Спустя положенный срок экспедиция моего брата вернулась, но к сожалению без него. Оказалось, что мой брат пропал без вести. Участники экспедиции, которых мне удалось допросить, в один голос утверждали, что перед тем как исчезнуть мой брат поссорился с местным колдуном. Воспользовавшись деньгами и связями моей семьи, я вскоре организовал новую экспедицию, включив в ее состав себя.

Не стану подробно описывать вам бесчисленные красоты Зеленого Ада, сквозь который пролегал наш путь. Я помню высокие как колонны деревья, сплетающие свои ветви высоко над нашими головами в один сплошной непроницаемый зеленый полог. Помню огромные, пестрые, будто нарисованные рукой какого-то неведомого безумного художника цветы, поднимающиеся прямо из непролазной черной топи болот. Помню голоса невидимых глазу птиц. Помню цветы подобные бабочкам. И бабочек похожих на цветы. Помню жару и москитов, а еще дожди. Быстро ржавеющее железо. Мох, растущий на камнях и стволах деревьев.

Пользуясь путевыми заметками моего брата, мне, путем немыслимых усилий, удалось наконец отыскать то богом забытое племя.

Утром как только забрезжил слабый свет я подошел к хижине колдуна. Надо сказать, что она представляла собой самое причудливое место в деревне. Нет, хижина почти не отличалась от других ни своей формой, ни размерами, от остальных ее отличали разве что стоящие вокруг нее «скульптуры». Странные произведения искусства, которые логичней и естественней смотрелись бы на лужайке около дома какого-нибудь английского аристократа, чем перед хижиной шамана забытого богом племени.

Надо отметить, что материал, из которого были созданы эти фигуры, сразу заинтересовал меня, и, приглядевшись внимательно, я понял, что это – мох. Не удержавшись, я протянул руку и коснулся его своей рукой. На ощупь он казался плотным и гладким как бархат. Немного подумав, я решил, что сам был бы не против подобного украшения в моем саду. Вместе с трясущимся от страха переводчиком, нанятым мной за пару бутылок виски в этой же деревне, я вступил в обитель колдуна. Там было душно темно мрачно и грязно. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь многочисленные дыры в плетеных стенах. Около открытого нещадно дымящего огня сидел размалеванный сморщенный как высохшая слива старик.

С помощью переводчика я поприветствовал колдуна, вручил ему положенные подношения и подарки, и спросил его о моем брате.

Сначала старик всячески отнекивался, утверждая, что никогда и слыхом не слыхивал ни о каком белом европейце приехавшим изучать быт туземцев, но затем с хитрой улыбкой сообщил мне, что мой брат нанес ему смертельное оскорбление, и поэтому он проклял его. Превратил в одну из стоявших вокруг его хижины скульптур.

Услышав это, мой переводчик дико вскрикнул и в страхе выбежал из хижины, а я совершенно искренне рассмеялся колдуну в лицо. Мой жест, явно не нуждающийся ни в каком переводе, похоже сильно задел его самолюбие, ибо всего секунду спустя проклятый старик, прошипев какую-то фразу, резко поднялся на ноги, достал из вороха окружавшего его грязного цветного тряпья потрепанную деревянной коробочку и открыл ее.

В коробочке было серое порошкообразное вещество. Во всяком случае, так мне показалось, но точно разглядеть я не смог, ибо стремительно приблизившись ко мне и поднеся коробочку к губам, угрюмый морщинистый старик дунул мне в лицо.

Инстинктивно защищая глаза, я поднял свою руку, а когда окутавшее меня облако немного рассеялось, увидел, что хижина пуста!

Видимо, отвлекая мое внимание этим примитивным трюком, старый пройдоха (кто мог ожидать от него подобной прыти?!) сумел выскользнуть из своего дома!

Вытерев перепачканную серым порошком руку о собственные брюки, и ни секунды не мешкая, я бросился в погоню, но, разумеется, никого не нашел.

Бесцельно послонявшись по деревне час-другой, и вдоволь насмотревшись на местных, которые что-то говоря на своем языке, указывали в мою сторону пальцем, и шарахались от меня словно от прокаженного, я снова вернулся к знакомой хижине. Не найдя в ней ничего интересного я принялся изучать окружавшие ее зеленые скульптуры. Многие из них действительно были похожи на людей и животных, а чрезвычайно мягкий на ощупь мох, который покрывал их, чем-то неуловимо отличался от любого мха, виденного мной прежде.

Поняв, что сегодня в деревне туземцев больше ловить нечего, я неохотно вернулся на место нашей стоянки. Забравшись в палатку, я переоделся, запихав пропотевшую и грязную одежду в холщевый мешок, закурил, и вновь в который раз принялся перечитывать дневник моего пропавшего брата как ни когда сетуя на то, что кто-то вырвал в нем последние страницы. За этим делом я и уснул.

Ночью мне приснился странный кошмар, в котором я гонялся за проклятым колдуном. Причем, я преследовал его не в дебрях Амазонской сельвы! Вовсе нет! Все было гораздо причудливей и забавнее, ибо гонялся за ним по родным Парижским улицам!

В преследовавшем меня кошмаре нелепо раскрашенный полуголый мужик бежал в трех шагах перед самым моим носом, с невероятной легко лавируя в плотном потоке городского транспорта. Время от времени он, видимо, для того, чтобы удостовериться, что я все еще бегу за ним, оборачивался, и, смеясь самым безумным смехом, показывал мне язык.

Иногда он как бы случайно касался своей ладонью проходящих мимо людей, и они мгновенно превращались в зеленые скульптуры. А я все бежал и бежал за ним, пока вдруг не понял, что остался один. Один-одинешенек я стоял посреди города, заполненного истуканами, покрытыми мягким зеленым мхом!

Помню, что на этом моменте кошмара мой разум не выдержал, и я проснулся с диким криком. Поднявшись с влажной от пота постели, я зажег лампу и тут меня ждал первый неприятный сюрприз. Рука, которой я несколько часов назад прикрыл свое лицо, покрылась отвратительной розовой сыпью!

- Что за… - пробормотал я, увидев частички собственной кожи под моими ногтями. Видимо ночью, когда я уснул, моя рука начала чесаться. Не просыпаясь, я другой рукой принялся чесать ее, причинил себе боль, и это меня и разбудило.

Чертыхнувшись еще раз, и помянув самыми последними словами проклятого «колдуна», который с помощью своего «порошка из лягушек, пиявок и поганок» умудрился наслать на меня аллергию, я начал одеваться.

Облачившись в чистую одежду, я густо смазал мазью и перебинтовал мою многострадальную руку, а затем, найдя уже изрядно успокоившегося, хотя и немного пьяного переводчика, с помощью булькающего презента вновь убедил его отправиться вместе со мной в родную деревню.

Но как выяснилось, колдуна там никто не видел. Что впрочем, меня нисколько не удивило. Жутко чесалась левая рука. Сильно хотелось курить. Похлопав себя по карманам брюк, я вспомнил, что пачка с сигаретами осталась в кармане моих старых штанов. Пришлось возвращаться обратно в лагерь.

Он на этом неприятные сюрпризы, подстерегавшие меня, не закончились! Открыв мешок с одеждой, я с удивлением увидел, что и моя рубашка и штаны в тех местах, куда угодил дьявольский порошок, превратились в настоящий рассадник мха!

Невыносимо чесалась рука. Превозмогая дурное предчувствие, я размотал повязку и… и увидел как сквозь язвы в которые превратилась моя кожа робко пробиваются свежие ростки мягкого зеленого мха.