В Средние века, алхимики тратили годы на поиски чего-то неизведанного и необъяснимого, во имя всем понятных и простых целей: богатства и власти. История скрыла имя одного из тех немногих, кому удалось этого достичь: неизвестный немецкий алхимик получил титул графа после своих фундаментальных трудов с описанием некоего газа, который до него принято было считать магическим.

Свойства газа «Дубиум», его природа и способы применения остались загадкой, но алхимику удалось извлечь его из отвара множества ингредиентов и поместить в колбу, где тот источал свет и выглядел невероятно завораживающе. Естественно, за простой сувенир дворянином не стать – трактат о Дубиуме содержал множество вариантов использования, вплоть до размышлений об использовании в качестве оружия.

Трактат пролил свет на жизнь простых людей, у которых, по непонятным причинам, отказывали органы или части тела. Алхимик заявил, что причиной тому является «неправильная кровь, испорченная Дубиумом». Он стал первым, кто начал называть их «пестилентами», однако со временем, имя для них стало более простым: мутанты.

Много столетий прошло с момента, когда и алхимик, и его трактат, исчезли. Человек, очевидно, умер, но вот труд его пропал без следа, унеся за собой многие тайны. Желающие найти разгадку объединялись в коллегии, основывали академии, и в конце концов, добились результата – но тщетно. Ответ на главный вопрос алхимик унёс с собой: для чего этот газ вообще нужен?

По крайней мере, с его помощью сумели исправить положение мутантов: с его помощью, несчастным устанавливали протезы из металла, работавшие не хуже потерянных частей тела. Иных вариантов использования газа никому и в голову не приходило.

Давно кончились Средние века, а в своём зените находилась эра Индустрии. В двадцатом веке, места для магии попросту не осталось, но это совсем не означало, что никому не удастся найти применения для загадочного Дубиума.

***

Осенняя погода издевалась над жителями крупного города на западе Германской империи. Несмотря на промозглость ноябрьского утра 1907 года, Марин Хейг, обыкновенный заводской рабочий, проснулся в бодром расположении духа. Однако, серость картины за окном съёмной комнаты перестала иметь значение, когда у него внезапно отвалилась левая рука.

Мартин был мутантом, к тому же, уже потерявшим ранее правую руку. Данное происшествие его ничуть не испугало, и он даже отыскал в этом положительные стороны. Вариант отказа от протезирования он даже не рассматривал – будет тяжело работать с одной, пусть и стальной, правой, а ещё тяжелее будет в таком виде искать новую работу.

Потому, в общем-то, и не имея особого выбора, он наскоро перебинтовал остатки, и поспешил к доктору Эльсинору.

В любом городе, а уж тем более в гигантском промышленном центре, без труда удастся найти клинику для мутантов. Тяжелее найти дешёвого врача, и практически не встретить того, кто при низких расценках будет воспринимать клиента по-людски. Таким уникальным вариантом был доктор Эльсинор, добродушный и бодрый для своих лет старик. Много работяг побывало на его операционном столе, и никто ещё не был недоволен результатом.

Простой и быстрый процесс закрепления конечности заключался в приваривании протеза к телу при помощи «Дубиума». Благодаря его необъяснимым свойствам, он сращивал металл с плотью, превращая их в единое целое, при этом доставляя лишь лёгкую, неприятную боль, а не подвергая адским мучениям.

Доктор использовал самое дешёвое средство для отвлечения пациента от боли – разговоры. Мутанты были готовы поддерживать беседу даже стиснув зубы, и Мартин не собирался становиться исключением, когда старик спросил:

– Ты ко мне уже полтора года не заходил. Смотрю, ты до сих пор работаешь на Кипхайма?

– Иначе я бы не здесь прохлаждался, а торопился бы на завод. Спасибо нашему профсоюзу.

Много лет назад, по всей империи прошли забастовки рабочих со многих заводов. Требования были самыми разнообразными, но только граф фон Кипхайм, глава огромного промышленного концерна, пошёл с бастующими на соглашение. Поступок был странным, граф не показал себя ни другом всех рабочих, ни испуганным промышленником, он лишь сказал, что у него нет времени на такие пустяки. В любом случае, одним из условий договора был официальный и оплачиваемый отгул в день, когда мутант нуждался в операции, а мотивация была делом последним.

Им обоим было неприятно вспоминать те события, поэтому Мартин решил перевести тему:

– Док, слышал про магическую сущность из Западного леса?

– Слышал, но что-то я сомневаюсь в его реальном существовании. Наверное, «маги» просто хотят привлечь к себе внимание, вот и пустили слух.

Мутант попытался отшутиться.

– Ну ты скептик. А представь если так? Разумная и говорящая магическая сущность – это же удивительно!

Доктор усмехнулся.

– Удивительно, да. Ну а нам что с того? От этой «магии» никакого проку нет, только вас собирать помогает, и за то спасибо. Есть там эта сущность, нету – один чёрт лучше дела не станут.

– Да ладно тебе, док, может и станут. Мы же с тобой ничего не знаем, может, маги из Академии как-то связаны с Западным лесом? Может, Кипхайм что-то придумал? Может, магия – это нечто большее, чем просто газ, и люди смогут это использовать?

Старик вздохнул с едва уловимой ноткой тоски в голосе. Перекрыв подачу газа, он осмотрел закреплённый протез и сказал:

– Для человека с кусками металла вместо рук ты больно оптимистичный.

Мартин сжал и разжал пальцы, двигая при этом новой конечностью. В ответ он лишь рассмеялся.

– А чего мне горевать? Они ничуть не хуже обыкновенных. Нам, мутантам, не повезло, но ведь потенциала магии никто не отменял? Не списывай со счетов то, что человечество не поняло за сотни лет! Мы ещё увидим, что этот газ – не простая игрушка!

Доктор ухмыльнулся. Жизненный опыт не позволял разделить с Мартином его фантазии, но и обижать пациента совсем не хотелось. Безобидная мечтательность не мешала ему быть хорошим и надёжным парнем, так что, старик мог бы и не брюзжать. Улыбнувшись в ответ, он взял деньги и спросил:

– Что будешь делать сегодня?

– Вычищу комнату и что-нибудь почитаю, а вечером ко мне придёт глава нашего профсоюза. Бывай, док.

Прощаясь, доктор Эльсинор вышел вслед за пациентом в крохотную комнатку, служившую приёмной, где своей очереди ожидало несколько мутантов. Это было необычно, особенно в такое время.

Однако, честно говоря, доктора это совершенно не интересовало.

***

Предприятия концерна графа фон Кипхайма были самыми разнообразными, и охватывали практически весь город. Начиная от производства протезов для мутантов, и заканчивая секретными правительственными проектами.

Леопольд Буш, молодой и бойкий профсоюзный лидер, был начальником цеха по производству явно не самого значимого для финансовой империи графа: сувенирных стеклянных колб с небольшими фигурками внутри. Особенность их была в синем газе, который выглядел завораживающе, привлекая к себе внимание. Создавалось впечатление, будто в его клубах открывалось целое небо, и чем дольше в него всматриваться, тем больше удастся увидеть, от грозовых раскатов до созвездий.

Должность Буша была синекура, что поначалу связывали с его положением в профсоюзе и попыткой подкупить – это довольно частая практика. Но граф оказался необычным случаем, а назначили Марка за его ответственность и смекалку, позволившую быстро обучиться и привыкнуть к новой работе. Молодой начальник сразу же оправдал доверие исправным трудом, однако, подозрительность свою не отбросил. Странным стало выглядеть не назначение, а сама работа. Леопольд искал подвох, но делал это безуспешно.

После рабочего дня, он, игнорируя усталость, отправился в дешёвую закусочную, на встречу со своим добрым другом Мартином Хейгом. И хотя тема их разговора будет не из приятных, время в любом случае будет потрачено с удовольствием.

Поприветствовав мутанта, и сев с ним за дальний столик, Леопольд отметил новый протез:

– Смотрю у тебя обновка. Удобно?

Мартин показательно пошевелил пальцами.

– Как настоящая, только сильнее. Ты же меня не обмыть её позвал?

Лидер профсоюза отрицательно покачал головой. Выражение его лица было серьёзным.

– Боюсь, в другой раз. Есть проблема, которой я могу поделиться только с тобой, и которую решить мне поможешь только ты.

Лицо мутанта обрело заинтересованность.

– Выкладывай.

Леопольд нервно оглянулся по сторонам, после чего перешёл на заговорщический шёпот:

– Кипхайм открыл небольшой цех по созданию стеклянных шаров с газом, знаешь?

– Конечно знаю. Я даже пытаюсь их коллекционировать.

– Газ внутри них – «Дубиум».

Мартин удивлённо присвистнул.

– Так вот почему они такие красивые.

– Да. Суть не в этом. Я с самого начала подозревал, что что-то тут не так. Оборудование в цеху инспектируют до и после каждой смены. Всех рабочих, в том числе и меня, и тех, кто делает пластмассовые фигурки, и даже уборщиков, отправили на курсы повышения квалификации, где нас две недели готовили к катастрофам. При этом даже зарплату не вычитали! Кипхайм – олигарх и денежный мешок, а такие даже пфеннига не потратят без уверенности, что он окупится. Но он вбрасывает в цех с сувенирами огромные деньги! Но это ещё не самое страшное.

– Лео, ты параноик.

– Параноик? А как тебе такое: отходы производства сливаются в небольшую речушку, которая течёт прямиком в Западный лес!

Лицо Мартина исказило удивление. Мечтательная натура пробудилась с ещё большей силой, чем сегодня утром.

– Это же там возникла та самая магическая сущность?

– Именно. Кипхайм что-то замышляет, говорю тебе.

Мартин задумался. Граф слыл странной личностью, ни хорошей, ни плохой. От таких и стоит ожидать подлянки.

– Я тебя понял. Но как тебе помогу я?

Леопольд пристально посмотрел на друга.

– Когда начнутся протесты, граф обезглавит профсоюз. Я не боюсь, пусть он меня убьёт, пытает, всё равно. Но кто-то должен будет меня заменить, и кроме тебя, мне больше некому довериться.

Мутант удивился.

– Почему?

– Потому что ты надёжный, исполнительный, и тебе можно доверять. Этого уже достаточно.

Мартин был смущён, и он даже не пытался это скрыть.

– Ценю твою оценку, но не уверен, что буду готов. Пойми меня правильно, те протесты несколько лет назад были страшными. В каких-то городах рабочих разгоняла армия, было столько жертв, и мне просто не хочется повторения. Я боюсь оказаться слишком мягким, и заниматься переговорами в то время, когда нужна решительность.

Поступок Леопольда оказался неожиданным: он улыбнулся и положил руку другу на плечо.

– Нечего бояться, старина. Действуй так, как посчитаешь правильным, тебе хватит ума понять, когда и что нужно делать. В конце концов, не всё в этом мире решается забастовками, иногда можно просто договориться.

Сомнения одолевали его, но в глубине души, Мартин очень хотел согласиться. Взращенный на сказках про отважных героев, полагавшихся не только на меч и магию, но и на собственную отвагу и смекалку, мутант мечтал стать похожим на них. И именно желание оправдать надежды многих, желание изменить мир в лучшую сторону заставило его сказать:

– Ты прав. Я согласен.

Леопольд похлопал друга по плечу, и Мартин улыбнулся в ответ, скрывая глубокую задумчивость. Он ещё не знал, как будет справляться с возложенной на него ответственностью, и втайне надеялся, что гром над его головой загремит ещё очень нескоро.

***

Гром загремел меньше, чем через неделю, и похоже это было на настоящий ураган бед и проблем.

В такой же промозглый осенний день, пресса с самого утра мусолила волнительную новость. Дело в том, что вчера, концерн Кипхайма поглотил последнюю компанию, работавшую с «Дубиумом». Отныне, монополия на газ, незаменимый для протезирования, принадлежал той же корпорации, что производила абсолютно все протезы в стране. В зависимость от финансовой империи графа разом попали все мутанты, не способные избрать вариант лучше.

Чиновники, не способные, и не желавшие препятствовать планам промышленника, реализовали их без промедлений. Поэтому, с сегодняшнего дня, только лицензированные клиники имели возможность проводить мутантам операции, поскольку теперь только им продавали газ и протезы. И без того дорогие услуги стали стоить ещё дороже, а иных вариантов попросту не было. В выигрыше оказались все, кроме несчастных рабочих. Граф, до этого имевший нейтральные оценки, в одночасье стал ненавидим, но вряд ли ему вообще было до этого дело.

Леопольд ещё не знал этой новости, по случайности не встретив по дороге на работу ни одной газеты. В родном цеху его ожидал неприятный сюрприз: как оказалось, он тоже был мутантом. К сожалению, лидер профсоюза узнал это только неожиданно потеряв равновесие и рухнув на пол из-за отвалившейся ноги. Без лишних раздумий и никчёмных удивлений, он организовал себе из подручных средств костыль и в смятении побрёл в клинику доктора Эльсинора.

От пришедшего проведать старика Мартина Леопольд и узнал плохие новости. Втроём, расположившись в операционной комнате, лидер профсоюза спросил:

– Что теперь будем делать?

На вопрос ответил доктор:

– К счастью, у меня остались и газ, и подходящий протез, но надолго моих запасов не хватит. Денег на лицензию у меня нет, взять их негде, так что, я закроюсь через день-другой. И ничего с этим не сделать.

Слово взял Мартин.

– Жаловаться правительству бессмысленно, Кипхайм их наверняка скупил. Я отправлюсь в Академию магов, может, у них будут аналоги. Если нет, то устроим забастовку. Вот и весь план.

Профсоюзный лидер усмехнулся.

– Делать мало, а деваться некуда. Как только я отсюда выйду, то начну готовить рабочих. Я надеюсь, что у тебя получится, но очень сильно в этом сомневаюсь. Дипломатия не для него, и не для меня. Стоит подготовиться заранее, понимаешь? – Он перевёл взгляд на доктора. – Рано тебе ещё закрываться, док. Авось что-нибудь получится.

– Обязательно получится, док. Кипхайм не единственный, кто может работать с магией, даже если это обыкновенный газ.

Эльсинора растрогала такая забота, но внешне он был скуп на эмоции.

– Спасибо, парни. Я ценю вашу заботу обо мне. Если у вас хоть что-нибудь получится, то с меня причитается.

Когда за Мартином захлопнулась дверь, Леопольд застонал от фантомных болей.

– Проклятье, никогда не думал, что я мутант. Как я вообще смог прожить девятнадцать лет ни разу этого не заподозрив?

Старик не понял, что вопрос был риторическим, потому ответил на него, готовясь к операции:

– Феномен мутантов, или «пестилентов», если по-научному, не раскрыт до сих пор. Возможно, причина в климате, или с работой. Чем ты занимаешься?

– Контролирую производство стеклянных сувенирных шаров с «Дубиумом» внутри.

Доктор застыл на месте, едва не выронив металлическую ногу. С трудом, ему удалось выдавить из себя лишь бормотание:

– Господь милосердный… Если это связано, то мы все в большой беде.

***

«Академия магов» была не более, чем простой вывеской. Не было ничего волшебного в горстке стариков, просиживавших скупое жалование в разговорах о газе и наблюдении за стеклянными шарами от Кипхайма. Естественно, у них не было даже предположений о возможной замене, но вместо этого, «маги» имели целые полные расплывчатых понятий и абстрактных предположений лекции. Если что из них можно было чётко понять, то только полное отсутствие новых знаний о магии у титулованных лжеучёных.

Мартин был в отчаянии, он не знал, куда ему пойти. Шансов разрешить конфликт миром практически не осталось, и если срочно что-нибудь не придумать, то следующим шагом будет решительный протест, рискующий закончиться жертвами и ещё более тяжёлым положением, от которого ни одна магия не спасёт.

Воспоминание о магии породило в разуме мутанта мысль безумную, а оттого и довольно бесполезную, но приведшую в беспамятство. Мартин бросился в сторону Западного леса, желая получить помощь у обитавшей там магической сущности. Сквозь пелену сомнений, ему не удавалось разглядеть ни единого варианта, сулившего хоть какое-то подобие надежды.

Немного поплутав по лесным тропам, он встретил на своём пути нечто совершенно неожиданное. Земляную дорогу перекрыло заграждение, возле которого лениво читал охранник в потрёпанном кителе с опознавательными знаками Академии, встрепенувшийся при виде чужака:

– Стой! Паломничество разрешено только организованным экскурсионным группам! Кто ты такой?

Страшный удар был нанесён по мечтательной натуре Мартина. Старики из Академии дотянулись до магического чуда, и теперь вертят им как хотят. Разочарованный сильнее, чем когда-либо в жизни, он пробормотал:

– Я заместитель лидера профсоюза концерна графа Кипхайма…

Охранник вмиг переменился в лице, приняв гримасу учтивости.

– Раз так, то другое дело. Проходи.

На недоумение не осталось ни сил, ни времени, и мутант поторопился дальше, в самую чащу леса. Деревья скрыли его от посторонних глаз, а дорога привела в итоге привела к завораживающему и повергающему в благоговейный трепет зрелищу. Могучая река кончалась в небольшом озерке, всего метра три в диаметре, над которым возвышался огромный голубой шар, сиявший подобно звезде. В радиусе вокруг него зеленела трава и росли цветы, а попадавшие под его воздействия ветви деревьев украшали листья, контрастирующие со всем остальным сухим и безжизненным осенним лесом.

Ощутив присутствие незнакомца, сущность заговорила мужским голосом на чистом немецком:

– Приветствую тебя, странник. Надеюсь, ты здесь не ради бессмысленного поклонения?

Оставив после этих слов мысль рухнуть на колени, Мартин начал говорить. Взволнованный встречей, он невольно заговорил манерой, свойственной рыцарям из сказок:

– Приветствую тебя, магическая сущность! Моё имя Мартин Хейг, и я говорю от имени многих тружеников, нуждающихся в помощи и совете.

В голосе, отдающимся в округе тихим эхом, прозвучала усталость.

– Оставь свою высокопарность. Ты из профсоюза?

Мартин смутился, не ожидая от нематериального шара, парящего над водой, знания таких слов.

– Д-да.

– У тебя металлические кисти рук. Ты мутант?

Он невольно посмотрел на свои протезы, согнув их перед собой.

– Это так.

– Прости, но мне совершенно не нравится выражение «пестилент». В чём ваша беда?

– Граф Кипхайм захватил производство газа «Дубиум», и теперь продаёт его только клиникам с лицензией. Мы не можем пользоваться их услугами, у нас не хватит денег.

Сущность перебила его.

– Дай угадаю: ты хочешь найти аналог, который можно было бы использовать? – В ответ был дан лишь кивок. – Сожалею, но кроме графа никто даже понятия не имеет, как «Дубиум» работает. Придётся с ним договариваться, а я тут не помощник.

На лице Мартина, одолевшего царивший в голове хаос, возникло сомнение.

– А он станет меня слушать?

Сущность тихо посмеивалась над ним.

– Станет, конечно станет. С ним возможно договориться, это лучше траты сил на мятеж. Занятно, но мне из лесу виднее, что вам нужно делать в городе.

Мутант опешил. Он принял замечание без колебаний, постыдившись потерянного из-за витания в облаках времени, но в голове теперь царил неуёмный интерес. Помявшись несколько секунд, он нерешительно спросил:

– Кто ты? Тебе это всё известно благодаря магии?

Сущность засмеялась громче, но ощутимо добрее.

– Боюсь, правда куда прозаичнее. Моя форма, а после и сознание, зародились благодаря отходам «Дубиума», которые завод Кипхайма сливает в реку. Знания мои мне даровал человек, и это благодаря нему я понимаю, что происходит в мире. Легко и просто, да?

– А маги?

Вновь раздался смех.

– Они лишь исполняют мои прихоти, а я взамен притворяюсь, будто бы их Академия хоть что-то из себя представляет.

Мартин тоже засмеялся, вспомнив свой ранний визит, однако тоску ему скрыть не удалось.

– Не думаю, что они вообще представляют, для чего нужна магия.

– Это так. Но представь себе, я тоже этого не представляю. Дни напролёт я размышляю о смысле своего существования. Меня постоянно одолевают сомнения, но моя задача наверняка означает демонстрацию чего-то. Но чего?

Откровение застало мутанта врасплох, но он искренне попытался подумать и найти ответ.

– Может, что люди не должны загрязнять природу?

Вновь прозвучал тёплый смех.

– С другой стороны, если бы не загрязнение, меня бы не появилось, верно? Здесь главное знать меру, и увы, показать это предстоит кому-то другому. Но я тронут твоей попыткой помочь. Ты хороший человек, Мартин, и мои симпатии будут на вашей стороне. Теперь, оставь меня. Ты узнал достаточно.

На обратном пути, мутант обдумывал все услышанные слова. В разуме заняли свои места и впечатления от увиденного, и советы, но только одна беспокойная мысль не давала покоя. Магическая сущность нарекла его хорошим человеком – это наложилось на фантазии о волшебниках, благословлявших рыцарей на борьбу со злом. Тёмная сторона, присущая даже благодетелям, пробудилась, и выплеснулась в эгоизм, несущий праведную цель.

На обратном пути, Мартин решил, что он станет настоящим героем, не во имя славы, но во имя справедливости. Он решил, что лично отправится на борьбу с причиной всех бед – с графом Кипхаймом.

***

В большинстве случаев, выходцы из дворянских семей по всему миру либо занимались политикой, либо кутили, прожигая наследство и доходы. В этом нет никакого волшебства, это была обыкновенная закономерность. Всегда находились исключения, занимавшиеся чем-то большим, за что они оставались непонятыми для сливок общества. Обычно, их поведение ограничивалось перешёптываниями и безобидными сплетнями.

Но граф Иоганн фон Кипхайм слыл настоящей белой вороной в светских кругах. Нет, он не стоял у станка, и не являлся на бал в копоти и рабочей робе. Он просто был ведом идеей, понятной лишь ему.

Граф стоял посреди своего кабинета, рассматривая стеклянную колбу с циркулирующим подобно циклону газом. В отражении на него смотрел немолодой мужчина, в волосах которого пробивалась седина, стоявший в сером костюме и зачарованно смотрящий в одну точку. И очевидно, что этой точкой было отнюдь не отражение.

Внутри колбы была фигурка: бородатый мужичок в тирольской одежде весело улыбался, держа в руках кружку пива. Долгое время, как и подобает фигурке, мужичок просто стоял, однако сейчас он сидел на декоративной траве, окружённый синим газом, и явно не хотел улыбаться. Руки его двигались медленно и неуклюже, а кружка, намертво зажатая в кулаке, чесала не способные закрыться глаза. Милая улыбка казалась жуткой оттого, что ему явно не хотелось улыбаться.

Кипхайм ощущал потрясение, которое умело скрывал даже от самого себя. «Дубиум» оживил фигурку, но она была менее опытна и разумна, чем новорождённый ребёнок. Исследования стоило продолжать.

Двери раскрылись, и в кабинет осторожно вошёл рабочий. Едва слышный скрежет пальцев выдал, что это был мутант, который, по-видимому, волнуется. Развернувшись, граф встретился с гостем взглядом и неожиданно для него улыбнулся, протянув руку.

– Иоганн фон Кипхайм.

Заместитель лидера профсоюза ответил на приветствие. Металл его протеза был холоден, но граф не обратил внимания на эту мелочь.

– Мартин Хейг. Спасибо, что позволили встретиться с вами именно сегодня.

Сев в кресло напротив стола, и отказавшись от учтиво предложенных напитков, мутант начал говорить. Он боялся, но чувствовалось, что ему нетрудно будет проявить решимость, твёрдую, словно его неродные руки.

– Господин граф, мутантам не по силам пользоваться лицензированными клиниками. Они слишком дорогие. Я не намерен прибегать к забастовкам, и стремлюсь к мирному решению проблемы, но рабочие, как мутанты, так и люди, готовы выступить единым протестом против такой несправедливости.

Промышленник был спокоен, что не осталось для гостя незамеченным.

– Я вас понимаю, но эта мера вынужденная. Нам придётся ограничить продажу «Дубиума».

Следуя выстроенной в голове инструкции, Мартин повысил голос, заговорив твёрже и напористее:

– А как быть простым рабочим, потерявшим какой-то орган? Они не смогут работать, за что их выгонят на улицу! При всём уважении, мы знаем, какие у вас «вынужденные меры» – жадность. И мы не позволим наживаться на чужой беде!

Реакция графа была совершенно неожиданной: подобно магической сущности из леса, общавшейся с более слабым разумом, Кипхайм засмеялся, с долей злобы, но и с оттенком отеческого снисхождения. Встав, он сказал:

– Я вижу тебя насквозь. Ты говоришь о бунте, но боишься его, раз пытаешься идти на переговоры. Ты боишься не за собственную шкуру, раз явился сам, а за жизни своих товарищей. Но я слышу мечтательность в твоём голосе. – Граф вышел из-за стола и подошёл к мутанту. – Ты играешь роль. Я ведь для тебя безоговорочное зло, верно? А сам ты – герой, так?

Мартин был потрясён, ведь его прочитали словно раскрытую книгу.

– Но как вы догадались.

– Логика, опыт общения с людьми, но главное совсем не это. – Кипхайм внезапно положил руку мутанту на плечо, отчего того пробила дрожь. – Я ведь и сам такой, как ты. Не в укор, но только я умнее.

Мутант постепенно терял связь с реальностью, испытывая невероятное волнение. Всё пошло совсем не по плану.

– Господин граф… Что вы замышляете?

Губящее любопытство раскроет перед ним очередную тайну, которую простому рабочему знать было не положено. Кипхайм отошёл от гостя, доставив тому колоссальное облегчение, и начал свой рассказ:

– Знатность мой род приобрёл благодаря жившему столетия назад алхимику, сумевшему поставить под сомнение магическую и необъяснимую природу «Дубиума». Я с самого детства ставил целью превзойти его, и научился добывать газ в промышленных масштабах. Но этого мало, верно? – Граф схватил с полки стеклянную колбу, внутри которой была модель Нойшванштайна. – Знаешь, что это?

– Конечно. Я и сам такие собираю.

Кипхайм довольно улыбнулся.

– Значит, я верно угадал твой интерес. Газ внутри столь загадочен, необъясним… а оттого и интересен, правда?

Мартин кивнул, после чего осторожно спросил:

– Это ведь не просто сувенир?

Граф отрицательно покачал головой.

– Так мы изучаем поведение «Дубиума». Опасно, рискованно, но это того стоит.

Сказанные слова стали последним фрагментом головоломки, собравшейся в одно целое в голове Мартина. Тихим, но вкрадчивым голосом, от которого им обоим стало не по себе, он озвучил результат:

– Я всё понял… Я лично знаю человека, который работает в сувенирном цеху, и который потерял ногу даже не догадываясь о мутации. Я знаю, что нуждающихся в операциях мутантов становится всё больше, и я знаю, что все клиники теперь платят вам даже за существование. Это и есть ваш план? Спровоцировать потребность в лечении?

Кипхайм был удивлён, но ему потребовались секунды, чтобы осмыслить обвинение и разочарованно усмехнуться.

– Хитро, но это не так. Ты смотришь на меня как на злого колдуна из детской сказки, которому нужно больше золота, но это не так. «Дубиум» не делает людей мутантами, они уже были такими до контакта с ним через стекло. Ограничения на газ я ввёл лишь опасаясь его дефицита, а скидок не делаю потому, что мне необходим каждый пфенниг для моей настоящей задумки. Я докажу.

С этими словами, граф достал из стоявшего рядом шкафа необычную модель самолёта: металлический моноплан с непонятными трубками, торчащими из крыльев. Мартин, так и не уняв своё интерес, спросил:

– Что это?

– «Циклон». Самолёт, опережающий своё время, и использующий «Дубиум» как топливо. Я поступаю плохо, отнимая газ у нуждающихся, но разве это того не стоит?

– Это военный самолёт? Вы создаёте оружие?

Вновь прозвучал глухой смешок.

– Этот самолёт опыляет поля, стимулируя рост посевов. Я сотрудничаю с правительством не только в области медицины, но и сельского хозяйства. Вот, чем я превзойду своего далёкого предка, и всех самозванных «магов» – доказательством того, что «Дубиум» даёт жизнь! Что этот газ – не бесполезная игрушка!

Мартин застыл в изумлении. Человек, которого он считал злом во плоти, оказался таким же мечтателем, с умом и силами привести мечты в реальность.

– Я думал, что вы просто хотите набить карман… Я сомневался в вас.

Граф, нашедший близкого по духу слушателя, поделился с гостем одной из самых важных своих мыслей:

– Я не герой, и не злодей. Эти две противоположности борются друг с другом, заставляя других сомневаться в моей подлинной личине. Категории «добро» и «зло» должны жить на страницах сказок, потому что и в абсолютности добра, и в абсолютности зла, всегда можно усомниться. Но также наивно применять это только к людям, верно?

Кипхайм, всю свою речь бродивший по кабинету, застыл, смотря туда же, куда смотрел Мартин: на мужичка в тирольском костюме, попавшего в газовый циклон.

– Я всю свою жизнь верил в магию. Верил, что она станет благом. Но никто во всём мире так не считал. Для всего мира это либо бич мутантов, либо бесполезная ерунда. Мы с моим предком это оспорили. Недаром ведь этот газ зовётся «Сомнение».

Граф замолчал, мечтательно глядя на видимые только ему созвездия. Словно целая вселенная была закупорена в банке. Спустя минуты молчания, он пробормотал:

– По вашей проблеме я сделаю всё, что смогу. Теперь, оставь меня.

Мутант послушно покинул кабинет, сделав это и с радостью, и с неохотой одновременно. Слишком многое он сегодня узнал, слишком велики были его потрясения.

И слишком сильно перевернулся его внутренний мир.

***

Леопольд не внял словам Мартина, и на той же недели, все станки концерна Кипхайма остановились – менее, чем на час. Разгоном демонстрации занялась армия, которая хоть и сработала без жертв, но сумевшая донести послание самым жёстким путём.

Обесценило выступление рабочих согласие графа пойти на уступки. Имя промышленника украсило банки, кредитовавшее мутантов по всей стране для проведения необходимой операции. Жизнь от этого не стала проще, но стала хотя бы возможной.

Несколько лет спустя, «Циклон» совершил свой первый и успешный полёт. Весь мир пристально следил за взрастающими на графских полях посевами, после чего со всех концов света поступали заказы. Кипхайм достиг своей мечты – «Дубиум» доказал свою значимость, а никчёмные Академии закрылись за ненадобностью. Но оглушительный успех сделал его не только лучше, но и злее. Сердце его зачерствело, а разум возненавидел мир, состоявший из возможных предателей, мир, который сам его предал.

Граф Иоганн фон Кипхайм дожил до шестидесятых годов двадцатого столетия, будучи бодрым стариком. «Дубиум» поддерживал его физическую жизнь, но разум и остатки гуманизма погибли под грохотом пушек Первой Мировой войны, когда граф-мечтатель превратился в обыкновенного капиталиста, по привычке ищущий всевозможные лазейки для повышения своих доходов. Мечта принесла благо и беды как для людей, так и для него самого.

Забастовка избавила Мартина Хейга от фантазий. Его вера в магию оправдалась, но хорошего парня сгубил скрытый от всех эгоизм. Мутанту стало обидно, что величайшие открытия проходят без участия того, кто верил в них сильнее всего. Он озлобился на самого себя, и таил он эту злобу всю оставшуюся жизнь.

История двух противников, героя от трудящихся, и злодея с денежным мешком, окончилась тем, что ни один из них не оказался ни героем, ни злодеем. Этот вывод подвела магическая сущность из Западного леса, судьба которой сложилась печальнее всего: она умирала. Так и не найдя смысла своего существования, этот даровавший природе вокруг жизнь шар рассеялся через несколько лет. Возможно, последней его мыслью было обретение того самого смысла, но это было лишь утешение для терявшего в ту пору человечность Кипхайма.

В конце концов, он решил, что магическая сущность просто усомнилась в самой себе, равно как и сам граф.