Лель остановил лошадь и прислушался.

С макушки ближней скалы, в тех местах где не было мха и травы, напоминавшей слоеный гранитный пирог, сорвалась пылающая бочка и покатилась в сторону широкого ряда густого кустарника. Подпрыгнув на выступе у подножья, она взлетела, развалилась и рухнула в глубину. Сверху раздался радостный вопль Гая:

- Жги! Петрусь – поддержи?!

Хоть обзор и был затруднен, Лелю не требовалось видеть, к кому обращается поджигатель, он и так знал, что последует. С дальней скалы полетит точно такая же бочка.

- Я вернулся, - с удовольствием произнес, тряхнув уздечкой.

Он бросил взгляд назад. Стена кустов, по широкой дуге, огибала скалу глубоким клином, и следов возгораний было удручающе мало. До него только сейчас дошло, что дороги уже давно нет, а лошадь рысит через заброшенную пашню. Радужное настроение померкло. Накануне он едва не подрался с соседским старостой, убеждая жечь кусты по всей линии их владений, даже если земли пустуют. Вот и результат. Но, увы, выступить единым фронтом против неприятеля было невозможно. Слишком мало воинов и вообще людей осталось. Каждый защищал, как и чем мог, свою общину. Одной из причин, отчего Лель решился на столь долгую отлучку, и было желание заняться арифметикой. Печальной, как оказалось.

- Прочь плохие мысли, - велел себе, пришпорив коня. – Вот если все пройдет хорошо здесь…

Он не договорил. Слишком много «если». И избавляться от них придется именно ему. Сам взбудоражил и обнадежил соседей, теперь отступать было некуда. Отложенная путешествием ноша ответственности опять навалилась на его плечи. Уже сейчас придется действовать, да так, что голова кругом.

- Справлюсь ли? - позволил вырваться сомнению.

Лошадь всхрапнула, почуяв родные запахи, и Лель оставил, до времени, душевные терзания.

Двухолмье. Родина. Земля, в равной степени, политая потом и кровью. Местность, обрабатывать и защищать которую ты обязан самим фактом рождения человеком. За спиной лишь горы и гномы. Все просто.

С весны, а сейчас уже перевалило за вторую половину осени, он не был дома.

Перед глазами расстилалась треугольная долина, поделенная на ровные ряды полей. Урожай, кроме участка с пузатыми тыквами, уже собрали. Оставить их, до своего возвращения, он велел сам. Узкое острие, сжимаемое скалами, упиралось в кусты корявок – так их, за уродливый вид, прозвали общинники. Этот кусок не обрабатывался. В десятке локтей от стены кустов, за небольшой земляной насыпью, в канаве расположилась группа подростков с луками. Макая стрелы в котелок со смолой, поджигали и пускали их в гущу переплетенных веток. За непроходимыми кустами, в сотне локтей высился лес, в котором обитали вечные их враги – эльфы. Но источник людских бед и несчастий пока оставался в недосягаемости.

Он посмотрел на селение. Ветряная мельница весело крутила лопастями. Посреди площади мамки, рассевшись вокруг большой корзины, лущили кукурузу. Мычали коровы. Со скотного двора раздался предсмертный визг свиньи. Родные, привычные, уютные, надежные звуки.

Из амбара грянула обрядовая песня:

- Мать-картошка,

- поделись немножко.

- Мы тебе золицы,

- мы тебе водицы.

Тут, среди прочих, он расслышал голос Ланки, и сердце непроизвольно дрогнуло.

« Пора сватаний прошла. Интересно, какой ее увижу, с распущенными волосами цвета меда или уже в мужнем платке?» - подумал, ощутив на губах пахнущую разнотравьем сладость.

При расставании она твердо сказала свое слово, в очередной раз, не дождавшись ответа от него. Но прошло полгода, а для девицы это большой срок.

Навстречу, на жеребой кобылке, скакал растрепанный Горстка. На время его отсутствия, тот исполнял обязанности старосты.

- Заждался! - едва приблизившись, выкрикнул.

Леля терзал единственный вопрос, но он помалкивал, боясь уподобиться вечному торопыге-помощнику.

- Гномы прибыли? – пропустив мимо ушей последние новости, наконец, произнес.

- Братья Татлы с возчиками, только что, - радостно ответил тот. – Десять подвод. Весь наш заказ. Одна, - тут он понизил голос, - груженная бочками с чем-то смердящим.

Лель облегченно выдохнул. Сдержали слово!

- Ты в мой дом их поселил? – поинтересовался.

- Да.

- А покормить догадался?

- Ой, забыл, - расстроился Горстка.

- Учишь тебя, учишь гостеприимству, - сурово, но пряча в глазах улыбку, молвил. - Ладно, я сам. А ты пока кликни народ, пусть займутся тыквами. Уже можно. А завтра утром собери всех на площади.

Требовать от помощника прилично одеться и обуться, наконец, было делом бесполезным. Непременный участник любого события, к внешней форме Горстка относился безразлично.

Парень радостно блеснул глазами, ударил грязными пятками в бока кобылки и ускакал.

Лель не спеша двинулся следом.

***

Братья Татлы – Карбэ и Золт сидели в горнице, сурово изучая пустую столешницу. Похожи они были как жбан на мотыгу. Первый – коряжистый, плотный, низенький, заросший бородой, с пудовыми кулаками и бездонным брюхом. Второй – худощавый, медлительный, надменный. Соседка – баба Катря, - Лель забежал к ней в первую очередь, - ткнула в спину горячим чугунком. Посторонившись, заговорил:

- Здравствуйте, гости долгожданные! Потерпите, сейчас попотчую вас достойно. Сам только с дороги.

Как истинные представители своего народа, гномы очень серьезно относились к трапезе: разговор придется отложить, пока они не насытятся. Лель, специально, чтобы они расслышали, громко позвал вестового.

- Комарик! Дуй к Петрусю, пусть нацедит ведро самогона. Мои друзья желают утолить жажду.

Лица гостей смягчились. Их трепетное пристрастие к вонючему свекольному пойлу не имело объяснений. Леля валил с ног первый же ковш, а потом глушила головная боль, а им все нипочем.

Вскоре, - соседка позвала в помощь свою подругу – Мотрю, - стол переполнился снедью. Жареная свинина, щедрый кусок просоленного сала, толстая кровяная колбаса, еще шипящая на сковороде яичница, мятая картошка, пушистый каравай, похлебка с куриными потрохами, тугие луковицы насыпом, таз кислой капусты с ягодами клюквы, пшеничная каша со шкварками, мокрый сыр в холстине. Моченые яблоки Лель завернул обратно. Это пригодится наутро. Наконец, взмыленный Комарик, зажимая нос от смрада, принес заказ.

- Процветания общине, - буркнул Карбэ и немедля окунул ковш в самогон.

Брат решил обойтись без слов, лишь милостиво кивнув: все спиртное в гномьих чертогах было привозным. Лель всегда испытывал неловкость, обменивая алкоголь на нужные в хозяйстве предметы. За три ведра этого пойла, получил однажды девять башенных щитов. В остальном же, считал гномов безупречными.

Еще бы! Он, войдя в возраст, обучался именно у них целых три года: добывал руду, изучал геометрию и математику, долбил штольни.

Горный массив, в одном месте, образовывал скромную долину. Эльфы веками отъедали куски плодородной почвы у людей, а в последние годы их аппетиты заметно возросли, отчего гномы вынужденно занялись земледелием. От голода столь мизерный клочок спасти не мог, но все же…

Так вот, в той самой долине наружу выходила странная маслянистая жидкость. Ее изучением и занялись братья. Горючие свойства натолкнули их на умозаключения, которые полностью разделял и Лель. Совет гномов запретил, оберегая каждый локоть плодородной почвы, заниматься исследованиями у источника, поэтому это проделывали под землей. Братья не видели в той жидкости особой пользы, кроме как для обогрева подземелий. Соорудив гигантскую печь и замкнув систему воздуховодов, они обогрели жилые пещеры. Лель терпел, - веры в то, что людям удастся одолеть эльфов, у гномов было мало, - и склонял братьев изучать состав горючей жидкости. Уже тогда в его голове начал созревать план.

Вскоре ему пришлось их покинуть – в схватке с эльфами погибли отец с матерью, оставив меньших сестер сиротами. Через год повязал на голову мужний платок белокурой Зорюшке. На конец второго – потерял ее, - два волка из проклятого леса устроили резню в селении, - вместе с не родившимся ребенком. Он, виня себя, поклялся отомстить и остаться бобылем. А через пару лет, после очередной битвы, когда дали возможность использовать полученные в подземельях знания, народ выбрал Леля старостой.

Контакта с братьями он не прерывал.

«Мне нужна хорошая горючесть. Попытайтесь расслоить жидкость», - писал, отправляя подарки и самогон. Вскоре убедил их приезжать с обозами, чтобы увидели старания людей и чуточку размягчили сердца. Как ни странно, но это удалось. Снисхождение сменилось на участие. А когда этой весной получил от них долгожданную весточку о достигнутых успехах, он и затеял путешествие по всем общинам.

Лель собирался полностью раскрыть им свои планы. Гномы, как свидетели, ему нужны были, хоть тресни. Поэтому, наблюдая за быстрым убыванием самогона, он подумывал послать Комарика по известному маршруту еще раз. Карбэ, вероятно, читал его мысли, только вопрос задал с дальним прицелом.

- Почему самогон варят на скалах, боишься?

- Это сейчас они так выглядят, - усмехнулся Лель. – Когда селение возникло, холмы были зелеными и пологими, отсюда и название. А ответ прост. Почти весь алкоголь мы разливаем в треснутые глиняные кувшины, располагаем внутри наспех сколоченных бочек, а оставшиеся пустоты заполняем стружками и другими горючими материалами. Что происходит дальше, сами видели. Между прочим, это моя идея. И углы падения высчитал тоже я. Нам же нужно хоть как то бороться с корявками, пока вы возит… продолжаете исследования. А выпиваем мы, всего два раза в год.

«Только употребляем пшеничный, тройной перегонки. После весеннего и осеннего нашествия эльфов», - добавил про себя.

Прямого взгляда гном не выдержал. Слово взял Золт.

- Вы впустую тратите драгоценную древесину и железные обода, - недовольно покачал головой. – Мы вам предлагали катапульты…

– Где я возьму столько людей? - в который раз отказался Лель. – Для ее обслуживания требуется десять крепких мужиков. А работать, кто будет? Петрусь и Гай слишком немощны, чтобы участвовать в схватках, но пользы приносят немало. А обода плетут из ивовых веток, - напоследок уколол.

«Знали бы вы, как они страдают, делая вместо добротных бочек халтуру», - хмыкнул.

Подгорные жители в вековую схватку с эльфами не вмешивались, меняя материалы и изделия на продукты. Таким образом, они сотрудничали со всеми общинами. И на тот случай если люди потерпят поражение, готовились сами встретить угрозу.

Между горами и человеческими поселениями местность была овражистая, неплодородная, редколесная, вот они и принялись обломки из своих выработок вытаскивать наружу, превратив триста локтей открытого пространства в завалы. Только что делать с грядущим голодом? Кормили ведь их именно люди. Уходить вглубь было невозможно. Горный массив тянулся до бесконечности.

Гномы, того не ведая, завели разговор в нужное русло. Немедленно Комарик с ведром полетел по уже известному маршруту. Сам же вытащил из сундука рукописную книгу, а из сумки извлек кипу кожаных лоскутов – дорожные расчеты и записи.

- Это скрасит ваше ожидание, - сказал, убежденный, что жажда вернется к ним нескоро.

Летопись перешла ему по праву, как старосте. Ее завели три века назад. В одну из тоскливых ночей решил почитать прежние записи и на первой же странице обнаружил наспех набросанную карту. Проведя нехитрые подсчеты, вывел, что Двухолмье в незапамятные времена имело впятеро больше посевных площадей. Это и стало отправной точкой для всех последующих действий. Он решил высчитать, сколько за год теряла община. Вооружившись локтемером и башенным щитом, тренируя волю, вступил на почву разочарований. Если верить записям предков, раньше в лес даже ходили охотиться, мамки собирали грибы, ягоды и сухостой. Кустов-корявок в те времена не было, а эльфы встречались редко. Но постепенно все начало меняться в худшую сторону. Один из летописцев выразил соображение, что пробудилось дремучее чародейство. Домыслы нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть: остроухие на контакт не шли, а попав в плен - упрямо молчали. Другой, применив пытки, предположил, что они и есть дети леса: остроухие засыхали без воды, отлично горели, хрустели как сухие ветки, носили одежку, сплетенную из травы, а вместо крови в их жилах текла жидкость наподобие густого молочка. Пахло от них тоже соответственно – прелым сеном. Где-то, сто лет назад, они принялись совершать набеги, - два раза в год, - уже верхом на животных. Начали расти первые граничные корявки. Он и сам уже исписал, - дотошно и с массой подробностей, - несколько страниц наблюдениями и открытиями. Кусты, например, начали густо плестись и плодоносить острыми шипами с ядовитым содержимым, вызывавшим оцепенение. Мало того, они реагировали на приближение человека, выстреливая кончики с отравой. Игнорируя любые возвышенности, корявки неуклонно наступали, отбирая плодородную почву. Также, эльфы теперь нападали двумя волнами. Были и приятные записи. Впервые в поселении проживало больше трехсот жителей, а потери от набегов сократились до минимума. Раньше хоронили каждого шестого, а этой весной – всего семь человек. Благодаря поджогам кустов удалось значительно замедлить их наступление. Пять локтей за год – достойный результат. Но Лель решил обговорить с гномами не это. Он увидел, как глаза Золта, листавшего путевые заметки, полезли наверх, а Карбэ придушено сопит, мусоля последние страницы летописи.

- За полгода я побывал во всех сорока восьми общинах. По моим подсчетам, - дав знак Комарику, чтобы подождал в сенях, медленно произнес, - через три года останется лишь дюжина. Двухолмье в их числе. Если интересно, добавлю, что пять общин исчезнут уже завтра. Сами знаете, в одиночку, островками, мы не выстоим. Окружат корявками, и конец. Подсказать, когда начнется голод у вас?

На фоне богато накрытого стола последняя фраза прозвучала сильно и зловеще.

- Твои цифры, - угрюмо ответил толстяк, - слишком щедры. Через два года.

- Не пора ли принимать меры? – холодно спросил Лель. – Сами же меня научили считать, делать выводы и мыслить на перспективу. Вы смело можете выставить до тридцати тысяч соплеменников…

- Мы привезли прозрачную горючку, - прервал его Золт. – Каков твой план?

- Люди побьют эльфов, - уклончиво ответил. – А вы, с обозом, в это время будете на полпути от дома. Как всегда - кормим и защищаем.

Он намеренно говорил обидно. Знал характеры обоих и ожидал именно той реакции, к которой упорно подводил.

- Мы не прочь у вас погостить, - наконец выдавил Карбэ.

Лель, отрешенно наблюдая за скользящей по его бороде ленточке капусты с прилипшей ягодкой клюквы, мимоходом высчитав траекторию ее падения, не мог поверить в удачу.

- Летом нас приняли в члены Совета, - добавил Золт.

- Лес движется. За год, на пустом месте, вырастают исполины, подпирающие облака. Это отвратительное, растущее чародейство. Сегодня мы еще справляемся. А завтра? Корявки все труднее выжигать, и недалек тот час, когда их шипы станут смертельными. В летописи нет упоминаний о людях с той стороны леса… Так вот, нас осталось восемнадцать тысяч триста двадцать пять. Всего, - упорно гнул свое. - Не пора ли наступать самим?

- Поэтому мы здесь, - рявкнул Карбэ.

- Вот теперь, добро пожаловать! - ликуя, расплылся в радушной улыбке. – Комарик, долго тебя ждать?

Он вскоре их покинул. Задетые за живое, гости к разговорам были не расположены. Еще бы! Ситуация и человек настойчиво диктовали свою волю.

До одури нанюхавшись запахом из привезенных бочек, зачерпнул немного и поджег. Ошеломительно, горючка что надо! Звенящим от распиравшей радости голосом Лель подозвал помощника.

- Горстка, - попросил. – Вели затопить баню. Там и переночую. Гостям стелить не надо. У них сегодня бессонница.

***

Пока он поливал квасом горячие камни и готовился взобраться на полок в третий раз, пришла Ланка. С распущенными волосами.

«Дождалась. Любит», - дрогнуло сердце.

- Твоей вины в смерти Зорюшки нет, - шептала, целуя. – Это все проделки проклятого леса и эльфов. Они нас переигрывали, пока ты, со своей страстью к расчетам и цифрам, не преградил им путь.

- Я могу сгинуть в бою, - пытался сопротивляться, твердо решив завтра отправить ее на скалу к Гаю.

- Нельзя, - раздеваясь, смеялась девушка. – Я сына тебе хочу родить. Отец нужен.

Умный, логичный, расчетливый Лель, перед таким простым и естественным предложением оказался бессилен. Он лишь один раз забеспокоился, но смелая Ланка мечтательно зажмурившись, сама прижалась к нему и после не отпускала до утра.

- Все ты рассчитал, сухарь-счетовод, кроме главного, вот, прибила бы, дурака, - щекоча волосами и гладя его шрамы, притворно возмущалась в минуты короткого отдыха.

Лель, боясь расплескать счастье, помалкивал, облизывая сладкие губы. Меда качали очень мало, поэтому лакомство предназначалось только больным и детям. Он смаковал, возникший самым чудным образом, давно позабытый вкус.

 

***

Жители Двухолмья, кроме Петруся, Гая и дозорных из малышни собрались на площади. Полных семей почти не было. Люди всегда жили в жестоких условиях и относились к потерям со стойкостью, лишь теснее сплачивая свои ряды. Как таковое, будущее ограничивалось полугодием. Пережив весеннее нашествие – считали себя счастливчиками и готовились к осеннему.

- Наши союзники, уважаемые члены Совета, братья Татлы привезли новое оружие! – сразу объявил. – Сейчас я вызову тех, кто будет участвовать в бою. Лекари, вы сами знаете свои места. Мамки, девицы, старики и детвора – на скалы, как всегда.

После нелепой смерти Зорюшки, он это условие требовал выполнять неукоснительно. Сделав паузу, продолжил, уже адресуясь к калекам:

- Скот утром отведете в овраг. Лошадей на дальний выгон. Мелкую живность заприте по хлевам, овинам и амбарам. У каждого хозяйства, во избежание случайного пожара, должен находиться человек.

Такие речи он произносил перед каждым боем. Вроде ничего нового, но сельчане чувствовали себя увереннее. Деловитый, спокойный староста глушил в людях панику и убеждал в очередном добром исходе.

Лель выкликал имена, вглядывался в лица ища смятение или страх, и не находил их. Ему безоговорочно доверяли.

Обычно, они встречали врагов за чахлым забором селения. Хорошие деревья были только в проклятом лесу, а изводить на частокол скромные окрестные рощи было жалко. Все равно, эльфы атаковали верхом на волках, медведях и лосях. Этим тварям ставить преграды бессмысленно. Для боя он выбирал молодежь и мужиков постарше. Все они знали, как держать топор и куда пускать стрелы.

Но сейчас Лель готовил хитрость, и для этого ему, помимо основного отряда, требовались девять человек. По числу башенных щитов.

«Сгинет половина, если не все», - кольнуло в сердце.

Он отозвал в сторону Юрася – тугого на сообразительность, но исполнительного увальня. Затем, подумав, и его соседа – Крынку. Этот подковы гнул как прутья. Поискав глазами, махнул рукой Камешку и Сове – двум друзьям не разлей вода. Однажды, на спор, они впряглись вместо лошадей, и целый день пахали землю, а вечером, для отдыха, играючи повалили сосну. Пятым стал Пенько – уж больно крепок мужик. Также вызвал Скрута – этот забивал быков молотом в лоб и руками сдирал шкуру.

- А где Капелька? – спросил народ.

- Да вон он, - показали, - детвору тешит.

И действительно, толстый верзила тащил на себе полдюжины восторженных мальцов.

«Подходит», - решил.

Девятого выбрать не смог. Для задуманного требовались тертые, крепкие, могучие мужики с негибкими спинами. Чтоб удар выдержали и не дрогнули. Это было самым главным – выстоять.

- Чего задумался? – поинтересовался Карбэ.

Он поделился с ним заботой.

- Вместе со мной, только восемь набирается. Нет больше силачей, - озабоченно почесал затылок.

- Я буду девятым, - смерив взглядом худощавую фигуру старосты, тихо сказал гном.

Лель внимательно и остро глянул на него.

«Вот как дело обстоит?! Хорошо придумано, - оценил. – Один сражается, второй смотрит. А погибнет – тоже ничего. И Совету будет что предъявить, если рассказу не поверят. Да и раненый весомее прозвучит. Это получается, гномы решатся выступить с нами заодно?!»

- Буду рад сражаться вместе, - с достоинством склонил голову.

Золт резко отвернулся и пнул ногой камешек.

«Это они решили нынешней бессонной ночью», - догадался Лель.

Ланка, желая участвовать в бою, яростно подавала знаки. Она прекрасно владела луком и нередко помогала забивать лишенных наездников медведей или лосей.

«На скалу», - напомнил себе, отведя глаза.

- Кого не вызвал, идите на погрузку подвод, - отдал приказ.

До сих пор было неизвестно, наблюдают за ними из леса или нет, но атака всегда начиналась ровно через день, как убирался последний овощ с поля. Весной же – едва подсыхала земля. В общем, рисковать не стоило. А то, что враги дожидались, когда груженные едой для гномов подводы скроются из виду, вызывало определенные умозаключения.

«Боятся с гномами, до времени, связываться» - пришел к выводу.

И всегда в голову приходило одно и та же сравнение. Что враги, что друзья нуждались в продуктах. Только одним отдавали добровольно, на обмен, а другие брали силой. В их случае, пытались. Зачем эльфам человеческая еда, было неизвестно. Они же, как коровы, травоядные! Но их таинственный проклятый лес крепко хранил секреты.

- Подготовили кожаные мешочки? – отгоняя неприятные мысли, перехватил торопыгу Горстку.

- Четыре сотни мамки нашили, у Мотри в сенях, - не останавливаясь, четко отчитался.

- Подводу с бочками отведи за дальний длинный амбар, - попросил Золта.

Собрав всех бойцов, повел их туда же. Пусть тренируются пускать стрелы с дополнительным грузом. Завтра он решил испробовать горючку непосредственно в бою. Тем более что один гном будет внимательно наблюдать, а второй – участвовать. Такой удачей не разбрасываются!

До обеда возился с ними, потом закрутила круговерть: разливал в жбаны жидкость привезенную гномами, лично проверил все мешочки, дал особые задания Горстке и Комарику, отмерил девять кусков войлока, велел мамкам сгрести ботву на полях в кучи, успешно избегал встречи с разъяренной Ланкой. Тут помогла геометрия, хорошее зрение, углы домов и терпеливость. Напоследок, довел до белого каления кузнеца, мелочно обвинив его в экономии гвоздей для подков.

«Она права, - неохотно признал. – Я сухарь и зануда».

Перед заходом солнца проведал уже мужних сестер, сгонял к Гаю с наставлениями, а после – долго пытал молодежь из основной группы защитников о поправке на ветер, кучности залпа и скорости перезарядки. Про страх, увечья или смерть разговоров не было. Если кто и переживал, то молча. Затем, пока Золт и Крабэ провожали обоз, вернулся к себе и уложил в мешок туго связанный бечевкой тючок.

- Теперь можно, - сказал неведомо к кому и, подмигнув нетронутому ведру самогона, принялся за еду.

***

С первыми петухами собрал восьмерых крепышей, выдал каждому по башенному щиту, пересчитал стрелы, - у Крабэ, к его удивлению и зависти остальных, оказался небольшой, но очень тугой лук из рогов горного тура, - метательные топорики и проверил плотность одежды. Предупредил о возможном печальном исходе и долго слушал презрительный смех. Карбэ помалкивал.

«Шутка ли, - посочувствовал ему. – Первый бой все-таки!»

- Что будем делать, - раздавая каждому туго зашнурованные мешочки с горючкой, сказал, - узнаете на месте.

До земляного вала добирались ползком. Вот и канава! Лель шепотом распределил дружину, слева от себя оставив гнома, а справа Юрася – тех, за кем нужно присматривать.

- Снимаем щиты, кладем на землю и сверху накрываем войлоком, - по цепочке передал. - Ложимся и внимательно слушаем.

Мужики завозились, устраиваясь.

- Первую волну эльфов мы пропускаем и в бой не ввязываемся. Тихо! Объясняю, зачем.

Говорил он долго, часто повторял, указывал действия каждого, терпеливо отвечал на вопросы и чутко слушал лес.

- Это самая узкая часть треугольника. Мы ее с лихвой перекроем. Ты все понял? – тронул ногу соседа справа.

Юрась промычал что-то невразумительное. Следующий за ним – Пенько, пнул щит и прошипел:

- Повтори, чем будешь заниматься!

Тот виновато засопел:

- Я отвлекся.

Лель подкатил глаза и застонал.

- Короче, - потребовал. – Делай как я. Сможешь?

Юрась оскорбился.

Мужики еще долго сдержанно посмеивались.

 

***

Считая меркнущие звезды, Лель позволил себе немного помечтать.

«Тридцать тысяч! - перед глазами маршировали колонны закованных в железо гномов, - Они не воины – ну и что?! Пустить горящую стрелу, много ли умения надо? Корявки, как чародейская граница и преграда, вмиг перестанут существовать. Да с такой силищей и горючкой мы лес до пеньков выжжем. Всю мерзость перебьем. Жизнь настоящая начнется. Э-эх!»

- Приготовиться, - очнувшись от грез, прошептал.

Основной отряд молодежи уже занял оборону. Запахло дымком костров. На обе скалы взобрались, с самым ценным скарбом, старики, девицы, мамки и детвора. Гай, переругиваясь с кем-то, ожесточенно стучал молотком, сколачивая очередную кривую бочку.

«Ланка буянит», - мысль доставила удовольствие.

- Накрывайтесь щитами, - тихо приказал. – Доставайте мешочки, развязывайте тесемки и проткните стрелами под таким углом, чтобы жидкость не пролилась. Метательные топорики тоже держите рядом. Кто позабыл натянуть тетиву, - это он обратился к Юрасю, - пусть поторопится.

Увалень обиженно заворчал, устроил возню, что-то тренькнуло, но тут видимо на помощь пришел Пенько, так как последовал глухой удар, крепкое ругательство и звук заново сгибаемого древка. Лель отмечал это краем уха. Разрезав ножом бечевку на тючке, стащил рубаху и облачился в серую шкуру с белой полосой поперек. Таким образом, он хотел выманить второго волка, виновного в смерти жены Зорюшки. Запомнил их тогда, похожих как две капли воды, накрепко.

«Я восемь лет один!» - прорвало его.

Всем было прекрасно известно, что когда исполняется зарок, душа невинно убиенного отлетает в небеса для вечного блаженства.

Он искал встречи три года. С первым сражался долго и страшно. В одиночку. Тварь, ростом с доброго бычка, оставила жуткие отметины когтями на его груди. Он смог ее одолеть, лишь выколов глаза и оторвав язык. Шкуру, толщиной в пол пальца, снимал до вечера, и только потом сдался лекарям.

От воспоминаний стало холодно. Высокая цена за исполнение зарока не пугала. Так и должно быть в мире, готовом сгинуть под натиском проклятого леса.

Запах горючей жидкости быстро развеялся. Потянулось ожидание.

Тут раздался скрежет и хруст.

- Прекратить разговоры, - гулко прошептал, ткнув ногой и кулаком соседей. – Корявки раздвинулись! Сейчас начнется. Ни малейшего движения.

Насыпь, под которой они расположились, как препятствие, подразумевала прыжок. Эльфам на лосях, медведях и волках, по логике, незачем смотреть вниз, коль впереди сосредоточен неприятель. Плюс элементарная геометрия. Таков был расчет, и он оказался верным. Ни одно копыта или лапа не коснулась щитов, лишь монотонное «бам-с, бам-с, бам-с» комьев земли по железу над головой и вскоре зазвучал боевой клич:

- Убей эльфа! Сожги лес!

Люди вступили в бой.

Он осторожно приподнял край щита. Слишком узкий угол обзора не позволял видеть картину полностью, но и того что было, оказалось довольно. Бойцы держали оборону. Осыпали простыми стрелами врагов, метали топорики и нередко обнажали мечи. Один косолапый монстр с раскроенным черепом уже издох. Рядом валялась сломанная пополам фигурка эльфа. Два медведя хромали, а лось, с развороченным боком, бешено махал рогами, мешая приблизиться. Верный себе, Лель тщательно пересчитал противников, отметив отсутствие волка с белой полосой.

- Тридцать пять всадников! – ликуя, поделился радостью с Карбэ.

- И что?

- Их всегда, в первой волне, было столько, - удивился глупому вопросу. - Значит, ничего не заподозрили.

- Ну, это хорошо?! – неуверенно предположил гном, тяжело вздохнув.

Чутко уловив настроение гостя, он решительно произнес:

- Скоро вступим в битву и мы. Если есть важные слова – говори. Потом, возможно, их некому будет сказать. Или услышать.

Карбэ колебался недолго.

- На Совете мнения разделились поровну, - выдавил. – Одни предлагают дать вам всемерную помощь и увеличить добычу горючей жидкости, уничтожив, тем самым долину как источник продовольствия. Другие – хотят закупориться в горах, послать очередные поисковые партии вглубь массива, сократить рождаемость и ввести систему норм и ограничений для едоков.

Лель, покрывшись потом, молчал.

- У меня три дочери, - всхлипнул гном. – Маленькие.

«Вот в чем дело, - догадался он. – Золт - холодный бобыль, выступил на Совете против брата. Да уж. Теперь придется следить за Карбэ. Живой свидетель всяко лучше мертвого».

- Мы победим, - утешающе шепнул. – Я же все рассчитал. А большего сухаря - зануды нигде не сыщешь, ну, признай!

- Это точно, - хихикнул тот.

- Петрусь твоему брату устроил лучшее для просмотра, - напомнил.

- Надеюсь, сердце его размягчится, - легко выдохнул гном.

Лель снова посмотрел на поле боя и разволновался. Три лишенные седоков лося, утыканные стрелами, обезумев от ран, склонив головы, уверенно сминали левый фланг. Четыре человека уже погибли, пятый с распоротым животом, судорожно пытался запихнуть вываливающиеся кишки обратно. Люди, - сказывалось отсутствие опытных воинов, которых он забрал в свой отряд, - сбились в кучу, впустую растрачивая стрелы. Центр обороны держался, а правый фланг даже немного выдвинулся вперед.

«Девять звериных трупов, и едва половина всадников на оставшихся», - отметил.

Эльфы пользовались только луками. Стрелы были тоненькими гибкими, с наконечниками смазанными ядом корявок. Лекари уже оттащили к домам семерых раненых. Один мальчишка, выскочил с ухватом и зацепил рога ближнего лося. Ему в помощь прибежало еще несколько ребят. Сообща навалились и повергли тварь наземь. Стрелки сгруппировались, метнув, подряд пять топориков. Рогач пал. Расстановка сил мигом поменялась.

- Сейчас пойдет вторая волна из леса, - предупредил по цепочке Лель и снова не ошибся.

Бам-с, бам-с, бам-с по щитам и удаляющийся топот.

- Лежим, - уже громче приказал, - считаем до пяти, потом поднимаемся на насыпь.

Раз.

Со скалы Гая сорвалась пылающая бочка. Но упала она не на кусты корявок, а в поле.

Два.

Горстка метко поджег все кучи сухой ботвы.

Три.

За спинами обороняющихся, группа молодежи зарядила луки стрелами, утяжеленными мешочками с горючкой.

Четыре.

Петрусь повторил действия соседа, послав огненный шар к насыпи, под которой лежал засадный отряд.

Пять.

Они разом вскочили и воткнули щиты в рыхлую землю перед собой.

Теперь можно уже не скрываться. Ловушка захлопнулась.

- Убей эльфа! Сожги лес! – завопили в девять глоток.

Крайними были Капелька и Сова.

- Вынимайте из бочек головешки с углями и бросайте нам за спину, - велел им Лель, рыская глазами по полю.

Волков было немного, и все черные. Правда, мелькала какая-то серая тень, но ее постоянно заслоняли другие твари. Крякнув, сорвал фибулу с плаща из волчьей шкуры, обнажил покрытую страшными белыми шрамами грудь и отдал новый приказ.

- Все проткнули мешочки с горючкой? Юрась, - застонал, - чем ты слушал?! Ладно, маши уж секирой. Что, жеребчики, - оскалившись, обратился к остальным, - застоялись? Вот теперь и будет вам потеха. Ни одна тварь не должна вернуться в лес. Только ради этого мы тут отсиживались. Для дрогнувшего есть пути стыда и позора: к основному отряду и на скалы.

За последнее предложение мужики его попросту отругали. Даже гном.

Восемь подожженных стрел полетели во врагов. Мешочки с горючкой, проткнутые наискось занялись пламенем. Три десятка, слитно с ними, взмыли со стороны основного отряда обороняющихся. Жидкость из мешочка, встретив преграду, выплескивалась, и через мгновение по полю заметались объятые огнем твари. Их было все еще много, и рано или поздно они повернут назад.

Карбэ одним выстрелом уложил медведя. Стрела попала ему в разинутую пасть. Мужики сдержанно и ревниво вздохнули. Крынка сжег эльфа прямо на спине лося. Возбужденный Юрась, страдая от бездействия, непостижимым образом загорелся сам. Бдительный Пенько усердно засыпал его землей и даже притоптал. Скрут метнул три топорика. Все нашли цель. Камешек, порвав тетиву, яростно махал дубиной, вызывая тварей на бой. Изредка посвистывали эльфийские стрелы, но башенные щиты прекрасно справлялись с этой угрозой. Место боя нещадно дымило. Отовсюду доносился рев, визг, стоны, хруст, скрип, вопли, боевой клич. Фигуры мелькали и молниеносно пропадали, прицеливаться стало сложно. Наконец, показалась первая тварь. Все напряглись, но разглядев ее дружно расслабились. Жертва. Лось с отшибленными рогами хромал на переднюю и заднюю ноги. Юрась, сплевывая землю, отвел душу. А потом обе волны, смешавшись, растеряв напор и мощь, но прибавив ярость и бешенство, начали откатываться назад, на девять преград. В одно мгновение стало не протолкнуться. Каждый получил свою долю забот.

- Сшибайте всадников, - напомнил мужикам, пока они еще были способны, перед боевой горячкой, хоть что-нибудь услышать.

Самую большую опасность несли именно твари, но управлялись то они эльфами.

На него навалились сразу три исчадия проклятого леса: медведь, лось и волк. Израненные, тем не менее, представляли нешуточную угрозу. Скрипнув зубами, Лель обнажил меч.

- Карбэ, - приказал, увидев, что на него наседают аж пять зверюг. – Стань ближе, будем сражаться в паре.

До Юрася было уже не докричаться. Нарушив линию, он увлеченно размахивал щитом: секира намертво застряла между рогов лося, а лук, во избежание новых неприятностей, отобрал Пенько. Последнее что увидел Лель, перед тем как сосредоточиться на своих противниках, так это Сову. Тот, оседлав ослепшего медведя, направил его в гущу зверюг. Строй разрушился раньше, чем он рассчитывал.

«Запаздывает молодежь», - отметил, и дернул за рукав гнома.

- Ты понимаешь теперь, что я кладу людей ради вас? Совет, мнения, тьфу… Смотри теперь!

Карбэ, сердито раздув ноздри, оскалился. Лель кивнул, взволнованно вглядываясь вперед.

По задумке, после того как лавина тварей повернет назад, основной отряд должен был пуститься в преследование. Но за дымом и собственными заботами он не увидел причины их задержки.

Зверье и стрелы эльфов нанесли больший урон, чем ожидалось. Было много раненых. По полю рыскал обезумевший от боли медведь: сплошное обгорелое мясо. Тлея в нескольких местах, он бросался на всякого, кто попадался. Молодежь попятилась. И тут перед ним возник Горстка. Обхватив жбан с горючкой, парень подобрался ближе и выплеснул все прямо в морду медведю. К сожалению, клуб дыма не позволил дать прицельный залп. Увидев обидчика, тварь встала на задние лапы и широко взмахнула передними. Волна крови с ошметками мяса окатила ближних воинов. От Горстки мало что осталось. Свистнули две стрелы, и на поле запылал гигантский костер. Медведь, наконец-то, пал.

 

***

Ланка еле сдерживалась. Надсмотрщик Комарик ходил за ней тенью. В очередной раз, глянув на поле боя, закусила губу и огляделась по сторонам. Все следили за боем.

- Принеси мне квасу, пожалуйста, - смиренно попросила парня и, не выдержав, клацнула зубами.

Парень отскочил, вытер пот с лица и бочком пошел в домик Гая. Он был рад передышке.

Девушка, не медля, схватив первое, попавшееся под руку, молнией заспешила вниз, лишь на середине спуска обнаружив, что это коса.

- Значит, в шкуру волчью облачился, гад, - двигаясь, чтобы не упасть, зигзагами, бормотала. – Зарок довершить, собрался. Ради меня, конечно же. Все в кучу свалил. Справился, счетовод несчастный. Ишь, на скалу загнал. А обо мне подумал? Я его с двенадцати лет люблю. Если сегодня сгинет, как жить дальше?

Она так разогналась, что затормозила, лишь уткнувшись в бок медведя. Опешили оба. Первой пришла в себя девушка. Широко взмахнув косой, снесла ему голову и укоризненно проговорила:

- Мужик мой в опасности! Вечно лезет на рожон, понимаешь?

Подобным образом она отвлеченно выкосила еще нескольких тварей и, наконец, подобралась к Лелю достаточно близко, чтобы быть услышанной.

Маясь на скале, Ланка увидела именно ту меченую серую тварь, с которой ее сухарь-счетовод и собирался сразиться. Только тот хитро, ползком, воспользовавшись брешью в обороне, подбирался незамеченным.

– Волк за спиной!

 

***

Лель, без раздумий, внял предупреждению Ланки. В один миг проделал несколько действий: выдернул щит, отступил на шаг, развернулся, загородился, переложил в правую руку меч и толкнул увлеченно запускавшего горящие стрелы Карбэ:

- Держи мою спину.

Юрась неожиданно вспомнил приказ: «Делай как я», позабыв о наседающих двух косолапых. Все закончилось в миг. Пенько, с оторванной волком кистью левой руки, зарычал, принимая на себя дополнительную обузу. Бездыханное тело Совы лежало сверху мертвого лося, с разгрызенным горлом. Его друг – Камешек с проломленной копытом грудиной оказался погребен в достойной куче умерщвленных им тварей. Весь покрытый кровью Капелька с хрустом переломил последнего эльфа через колено и тяжело вздохнул, теряя сознание. Остроухий-таки успел вонзить в него отравленную стрелу. Строй держали лишь Скрут, Крынка и гном. Вскоре к ним присоединилась и девушка.

Лелю, благодаря своевременному предупреждению, удивительно повезло: волка он встретил в прыжке. Мгновенно приняв решение, выставил щит острием и упал на колени, изготовив меч таким образом, чтобы резко ткнуть снизу вверх. Серая тварь с белой полосой пропорола брюхо, а удар меча пришелся под челюсть, пронзив башку волка насквозь. В подергивающихся смертной пеленой глазах кровного врага он прочитал те же чувства, что и испытывал сам: удивление и разочарование.

Тем не менее зарок свершился, и растрачивать попусту подарки судьбы было некогда.

Сбросив труп, вернулся к остальным. Карбэ зажимал рану на плече. Лось достал-таки.

- Ланка, зараза! – кромсая мечом морду опрометчиво сунувшегося медведя, только и сказал.

К счастью, основной отряд уже спешил на помощь. Окруженные твари были обречены. Луки со стрелами отложили. Бой перешел в рукопашный. Ланка, по-девичьи закидывая руку, бросала подожженные мешочки с горючкой почти в упор. Вскоре, запылал один огромный костер.

- Кончено, - облизнул пересохшие губы Лель.

***

Гномы уезжали с последней повозкой. Их провожали лишь староста и насупленная Ланка. Как он ее отчитывал, слышало все селение.

- Слабо помогла тебе математика и геометрия, когда навалились твари, - уселся и накрыл дерюжкой жбаны с самогоном Карбэ.

Оклемался он быстро. Рана оказалась пустяковой.

- Ближний бой – это всегда сумбур и свалка, - пожал плечами Лель. – Все равно мы победили.

И действительно, задуманное им полностью свершилось. На эльфах и зверье испытали горючку. Впервые уничтожили весь вражеский отряд, что очень взбодрило сельчан. Видели или не видели из леса бойню, уже не имело значения, коль выживших участников нет.

Погибших оказалось целых тринадцать человек – завтра он с общиной будет оплакивать их и хоронить. Малая кровь ради большого дела. Уничтожили пятьдесят восемь эльфов. А еще множить на два! Но впервые ему не хотелось проводить приятные вычисления.

Рыдающий Золт встретил их прямо на поле боя. Он и сейчас изредка судорожно всхлипывал.

«Ты смотри, какой впечатлительный, - отметил Лель. – А мы беспокоились, что зачерствел».

О Совете гномов он решил не спрашивать. Братья теперь сломят любое сопротивление сторонников невмешательства.

- Жду обозы с горючкой и мощные отряды с первым снегом, во все поселения - напомнил. - А вас, снова приглашаю сюда.

- Хорошо, - покосился на брата Карбэ.

- Оба будем, - развеял последние сомнения тот, и смущенно отвернулся.

- Нас, а я говорю от имени всех людей, совершенно не интересуют тайны проклятого леса, - сказал напоследок. – Мы отберем свое и уничтожим гнойник. Что вам пожелать еще на прощание?

- Убей эльфа! Сожги лес! - разом ответили гномы.

- Этот клич, - пафосно добавил Карбэ, - давал вам силы держаться. Но скоро мы с ним окончательно победим.

Едва повозка скрылась с глаз, Лель вытащил из-за пазухи платок и сказал:

- Накрой волосы, и пойдем домой. Чего уж теперь скрывать.

Ланка взяла его под руку и счастливо выдохнула.

«Неужели я смогу вырастить детей, понянчить внуков и умереть своей смертью?» - изумленно подумал.

Судя по умиротворенному виду любимой, она была в этом уверена.