Но есть иное — тёмное спасенье,

Но есть иное — солнечное дно…

 

Марина Матвеева «Солнечное дно».

 

В метро они поснимали разноцветные шапки и отряхнули с них снег.

Флоринда подрабатывала в магазине «Красный куб» и за бесценок снабжала подруг прикольными вязаными вещами. У неё и Долорес шапки были ядовитых флуоресцентных цветов. А вот у Клары (и Флоринда этому особенно радовалась) — какого-то очень редкого и насыщенного оттенка: глубокий кобальт, в который подмешалась светлая бирюза.

Было поздно.

Подземка пела свою ночную песню. Поезд со свистом нёсся сквозь тьму по пустым тоннелям. Вагон сильно раскачивало. В открытое окно врывался воздух и носился повсюду. Напоминало полёты на метле. Или медленные прыжки через высокие деревья.

Флоринда закрыла глаза вслушиваясь, было из чего выбирать: металлический визг, ритмичный перестук, болтовня Долорес.

Флоринда с детства рисовала, её мышление всегда было образным, и теперь перед её закрытыми глазами сама собой рисовалась не то светомузыка, не то абстрактная живопись: визгливое скрежетание — это змеи-молнии, стремительно летящие откуда-то оттуда куда-то туда. Судорожно извиваясь, они несутся навстречу поезду вдоль каких-то проводов. А перестукивание — это быстрые мазки коричневой и чёрной краски. И посреди всего этого пляшет четырёхрукая Кали.

Долорес купила коллекционную куклу для своей племянницы и теперь изо всех сил ликовала:

— Это последняя модель «богиня Кали»!

— До чего дошло, а? Не побоялись тронуть индийский пантеон! — А это был голос Клары. Белой нитью он теперь тоже вплёлся в вихревой абстрактный танец.

— В наше время были только Барби-принцессы, — это проговорила сама Флоринда. А вот собственный голос почему-то не рисуется. Странно. — Помните, как Алинке такую же покупали? — Дочка Алиночка давно закончила ВУЗ и уехала работать в Штаты.

Нет, голос рисуется, но самому себя увидеть труднее, чем других. А если спеть?

И она запела тихонько себе под нос:

— Три красавицы небес

Шли по улице Мадрида

Донна Клара, Долорес,

Ну, а третия Флорида.

Этот шедевр детского фольклора она выучила когда-то в пионерском лагере. Ей тогда очень понравилась эта наивная песенка. А спустя годы судьба послала ей подруг с редкими для России именами: Клара и Долорес. И тогда, дождавшись совершеннолетия, она пошла в ЗАГС и поменяла данное родителями имя на экзотическое Флоринда.

-- Там на улице большой

Мальчик в бедном одеянье,

Мальчик грязный и босой

Попрсил о подаянье.

Но только в её случае это был не мальчик, что говориться, "муж".

-- Дувушка, женщина, идите сюда, я отдам вам мелочь! -- безногий мужик в тельняшке весело махал ей рукой из инвалидного кресла с противоположной стороны улицы. В пасмурный летний день его загорелое обветренное лицо сияло как солнце. И Флоринда развернула в его сторону коляску-сидячку с годовалой Алиночкой.

Мужик расположился рядом с табачным киоском и всяк проходящий чего-нибудь да кидал в его коробку. В середине девяностых курили много, и сигареты были ходовым товаром.

Жилистыми загорелыми рука протянула Флоринде пачку синих купюр (1)

-- Заберите. Мне эта мелочь не нужна, а вы молока купите. Или ребёнку что-нибудь, -- он серьёзно посмотрел на Алиночку.

-- Спасибо вам, -- проговорила Флоринда, принимая деньги.

Да, не каждый человек и не каждый день может получить милостыню от нищего.

Тот вещий дар ведьмы разделили между собой. Флорида позвонила подругам и они  примчались немедленно, купили три глазированных сырка и сожрали их как жертвенную пищу. А доченьке Алиночке купили чупа-чупс.

Флорида допела песенку до конца, но вместо художественной абстракции перед внутренним взором предстал средневековый Мадрид, счастливый нищий с букетом алых роз.  А ещё инквизиция... Бррр! Пора было открывать глаза.

А коллекционная Кали и в самом деле была хороша, и сразу было видно, что очень дорогая вещь. Своими изящными руками в зелёных перчатках Клара держала прозрачную пластиковую коробку и внимательно разглядывала её свирепую обитательницу своими раскосыми блестящими глазами:

— А похоже сделано! — Недавно они прочитали статью в журнале «Вокруг света» об индийской богине Кали, которую в древности изображали как худую темнокожую женщину с четырьмя руками, и её жетоких служителях тугах-душителях. А потом ещё и англиский фильм посмотрели про то, как один британский офицер переоделся индусом, чтобы войти в доверие к этим сектантам и выследить их, а в результате, покушав их ритуального жертвенного сахарку, чуть сам не стал тугом. В конце давалась историческая справка, что всё это было на самом деле, а люди в Индии продолжают пропадать до сих пор.

— Что и говорить! Коммерция двигатель всего! Money makes the world go round! «Надоели Белоснежки — получайте индийских богов!»

— Клара, дай посмотреть, — теперь уже Флоринда держала брендовую коробку со темнокожей красавицей. Кукла Кали была шикарной. Особенно пышные длинные нейлоновые волосы. В набор входила ещё и маленькая настоящая расчёсочка, и гирлянда из черепов, и кукольный трезубец. Не хватало только кукольных человеческих трупиков для полноты картины. Но как знать, может когда-нибудь производители и до этого додумаются.

Флоринда с благодарностью вспомнила как в самые голодные и трудные годы подруги купили для её дочери самую дорогую и статусную по тем временам куклу. В результате девочка выросла «с запросами» и смогла «пробиться в люди», уверовав, что ничего невозможного нет, и что «временные» материальные трудности ещё не приговор.

— Прекрасный подарок, Долорес, поздравляю!

— Ещё бы! Эксклюзив! Ограниченная партия!

 

И Долорес, и Клара, и Флоринда никогда не были замужем (тут не помогла даже внешность), потому что были невыносимыми. Абсолютно невыносимыми. И к тому же ведьмами.

А как узнать, что ты ведьма?

— Если тебя любят только бродячие собаки, маленькие дети и сумасшедшие, а все остальные терпеть не могут; если твои странности и причуды тебе дороже всего на свете; если ты никогда не выглядишь на свой возраст; если у тебя всё не как у людей и после сорока ты всё ещё несуразный подросток; и вообще, если ты живешь вопреки законам природы и здравого смысла, а встреча с тобой иной раз (даже против твоей воли) не сулит встреченному ничего хорошего, то можешь не сомневаться, ты она и есть — Ведьма!

Понимание этого приходит не сразу. Первый звоночек для Флоринды прозвенел в том же пионерском лагере, где она разучила песню про трёх красавиц.

Девочки из их отряда заперлись в туалете, чтобы вызвать Пиковую Даму. Они завесили окно байковым одеялом, намылили зеркало, зажгли какой-то огарок…

Флоринда так и не поняла, как и зачем прошла сквозь закрытую дверь, чего её вообще туда понесло, но свеча тут же погасла, девчонки жутко заорали, а зеркало упало и разбилось на мелкие острые осколки.

Она тогда их там всех до смерти напугала. Вернее, девчонки сами напугали себя этими ужасными воплями и безумными фантазиями. В результате одна девчонка попала в изолятор с высокой температурой. Её все жалели, а Флоринде объявили бойкот.

До конца смены с Флориндой никто не играл, потому что они всем рассказали, что в зеркале, прежде чем ему разбиться, отразилось ужасное чудище. Пиковая Дама!

Сами они чудища! Вот что!

Флоринда вздохнула.

Да, принять такое ей было не просто. Ведь маленькие дети вырастали и становились как все. Бродячих собак убивали. А сумасшедшие, они хоть никуда и не девались, но всё равно оставались сумасшедшими, и толку от них было не много.

Ну что ж, тем не менее, она и её подруги не пропали, совместно защищая свой волшебный мир, полный ослепительных солнц, который, однако непосвящённому мог бы показаться бездонным омутом. Что и к лучшему.

Но есть иное — тёмное спасенье…

Но есть иное — солнечное дно…

Молодец поэт! В точку!

И судьба была добра к ним, позволяя всякий раз пройти по лезвию бритвы не порезавшись и станцевать на гребне волны не замочив ног. Их ведьминская доля оказалась по-своему завидной. Даже счастливой.

«Солнечное дно… солнечное дно… солнечное дно…»

В такт перестуку уносит в детство предчувствие судьбы.

Звуки-змеи-молнии послушно свернулись в лупу, увеличительное стекло, в которое девочка Флоринда ловила солнечные лучи, чтобы направить концентрированного солнечного зайчика на гладь задумчивого пруда. Она ждала, что вода нагреется или даже закипит. А зайчик меж тем заскользил по дну — а какая в том пруду всегда была мягкая вода, какая мягкая! Никогда потом Флоринда такой мягкой воды не касалась! А дно тёмное, илистое — и вдруг так радостно и дружелюбно отразился от консервной банки, от жестяного жёлтого кружка. Солнечное дно…

А затем под водой разгорелся, почему бы нет, маленький костёрчик. К нему устремились русалки, головастики с ножками… в золотых коронах…

— Эй, Флоринда, Флоринда, ты уронишь мою малышку, дай сюда!

Долорес забрала Кали и шумно поцеловала прозрачный пластик коробки. Бесподобная Долорес! Она всегда была экстравагантна. Танцовщица фламенко в юности, теперь она вела танцевальный кружок. И они как раз возвращались из клуба «Мадрид» с показательных выступлений её подопечных.

— А у индусов это, на самом деле, принято — делать детям игрушечных богов. Вот одна девочка, принцесса, между прочим, как-то раз заигралась в игрушечного Кришну и не услышала, как её мать зовёт. А та и взяла и сказала: « — быть ему твоим мужем!» Так и вышло. Когда девочка, её звали Мира (2), подросла, её выдали замуж. А муж скоро умер и детей у них не было. И родные мужа хотели, чтобы Мира сожгла себя на погребальном костре. А она сказала, что её муж на самом деле Кришна и убежала из дома, бродила по свету и читала свои стихи. А однажды зашла в храм Кришны и не вышла. И никто её больше не видел.

— Значит, Кришна её съел!

— Вот, вот! И только сари её висело на статуе, а самой её нигде не было.

— Заткнитесь! — Взвизгнула Клара.

Флоринда и Долорес замолчали и посмотрели туда, куда с ужасом уставилась Клара.

Им вдруг показалось, что поезд как-то очень уж долго едет без остановок.

А наискосок от них на противоположном сиденье, как на диване, лежал и как-будто бы спал какой-то мужчина.

Он был чем-то похож на Карлсона: такой же коротенький, упитанный и не пойми, откуда взявшийся.

— Это туг. Он задушит нас платком, — прошептала Клара.

Флоринда присмотрелась.

Клара часто видела опасность там, где другие не видели ничего, но на её интуицию можно было положиться. В обычной жизни Клара занимала скромную должность психолога-почасовика в торговой фирме.

Но настоящей её стихией были числа. Она навсегда запоминала любую когда-либо увиденную или услышанную цифровую комбинацию, а так же могла вытянуть её из памяти любого человека. Забытые коды, адреса, даты, номера заказов. Если в чей-то мозг залетали какие-либо цифры, то Клара их с легкостью извлекала на свет божий. Масштабы и срок давности не имели значения. Клара не афишировала своих талантов, но всегда находились те, кому нужна была её помощь. И кроме того, никто лучше неё не мог составить надгробную речь.

Так что Флоринда присмотрелась ещё пристальнее.

Мужчина и в самом деле был индусом. Да, несомненно, индус. Но вот какой-то странный.

Не похож ни на актёра из индийского кино, ни на студента, ни на служащего фирмы или сотрудника посольства. И всё-таки на кого-то он был очень похож. О Господи! Да на них же, на них же самих и похож! Та же природа. А это означало, что бояться им было чего. И очень даже!

Потому что он был таким же как и они — не здешним, другим!

Рука Флоринды скользнула в карман, нащупав айфон в тяжёлом инкрустированном чехле. Ребром в переносицу, углом — в висок. Хотя против профессионального убийцы это не поможет. Он в любом случае окажется быстрее. Флоринда потихоньку встретилась взглядом с Долорес: та уже всё поняла и тоже приготовилась. Удар её ноги был воистину эпичнейшим пинком, но и это могло оказаться бесполезным.

И ещё, а какое оружие он использует? Если платок душителя, то они смогут накинуться на него втроём. Но если кинжал, то шансов у них было не много.

В студенческие годы Флоринда немного занималась ушу и стех пор привыкла видеть орудие самозащиты в любом предмете. Их учили превращаться в тень, чтобы проскользнуть на волосок от лезвия ножа. Но напасть и убить, это уже совсем другая наука, которой никто из них не проходил.

Но может, этот человек и не станет нападать? Может, он так и будет лежать и спать себе дальше. А они просто выбегут из вагона на первой же остановке? Мысленно Флоринда всячески отделяла и отдаляла спящего индуса от себя и своих подруг: он на другой планете, он на Луне, в другом измерении, он их не заметит, он пуля, летящая мимо, нож, который не заденет…

Мужчина открыл глаза, приподнялся на локте и… запел!

Он смотрел на них в упор и пел, нимало не тушуясь — а ведь не был пьян — какую-то странную песню, каким-то странным голосом, на каком-то странном языке. В котором слух Флоринды не выцепил ни единого слова на хинди или санскрите (сравнительное языкознание входило в университетский курс). Хотя это, безусловно, был один из языков Индии (что один из языков Индии они знали безусловно, хотя не знали, откуда они это знали), как знали наверняка, что он не фальшивит и поёт чисто и даже красиво. Хотя голос его как и язык никак не определялся: ни молодой и не старый, не высокий и не низкий, и как будто бы вообще без участия голосовых связок… так, просто появляется в пространстве и звучит себе…

Кроме того, незнакомец не выглядел маргиналом. А к русской зиме был даже более чем готов: тёплые ботинки на меху (весьма модные, между прочим), утеплённые спортивные брюки и пуховик, вязаная шапка. И всё ведь по размеру, чистенькое, аккуратненькое.

Казалось бы, честный семейный человек, труженик… но ведь… чёрт побери… туги такими и были!

Честными семейными людьми, тружениками. Весь год они честно исполняли все свои обязанности, но с наступлением особого священного месяца (ноябрь–декабрь, кажется) покидали свои дома, отправляясь куда-нибудь подальше от родной деревни.

Глухими ночами они таились на больших дорогах и убивали путников. Душили их специальными ритуальными платками, грабили и закапывали в заранее подготовленных могилах.

В глухих индийских штатах ещё много таких безымянных, никому не известных могил, где лежат сотни задушенных людей, и никто не знает сколько их было на самом деле. И возможно, не узнает никогда. А люди в Индии меж тем продолжают пропадать…

Флоринда сглотнула. Она с лихорадочным спокойствием продолжала вспоминать статью. Красочные фотографии храма с резной статуей богини на крыше, когда она ногами попирает труп мужчины, а руками потрошит лежащую на её коленях женщину. И пожирает кишки!

В одном английском семействе служил пожилой индус. Он был очень предан этой семье и особенно ласков к детям. Но однажды они увидели его среди арестованных тугов.

Для тугов было важно не ограбить, а именно убить. Лишить жизни как можно больше людей, не пролив при этом ни капли крови. Ибо так желала их повелительница — ужасная Богиня Кали!

Лишь немногим было суждено избежать подобной участи. Во-первых, прачкам. И ещё представителям каких-то каст, которые находились под особым покровительством Кали. А ещё женщинам, которые… которые путешествовали одни, на свой страх и риск без сопровождения мужчин и без их покровительства!

Индус легко поднялся на ноги. Всё лицо его (не особенно выразительное и красивое, исполненное какой-то оливково-табачной смуглоты, от которой он, тем не менее, казался бледным) осветилось такой молодой, такой открытой и доброй улыбкой!

Флоринда не могла припомнить, чтобы кто-либо из мужчин ей вот так вот улыбался!

Он подошёл к ним, наклонился и поднял с пола упавшую к ногам Клары её знаменитую кобальтовую шапку. Бережно положив шапку ей на колени, он ласково, как ребёнка, погладил Клару по гладким чёрным волосам и проговорил по-русски безо всякого акцента:

— Да освободишься ты ото всех своих оков! Мои благословения очень хорошие.

И тотчас же тяжёлые двери с грохотом сомкнулись за ним.

Подруги вышли на следующей остановке.

Это была их станция. Пустая, гулкая, красивая станция.

Эскалатор долго и торжественно поднимал их в просторный холл. Мрамор, полированный гранит, мозаика и строчки из стихов Маяковского на потолке.

Они переглянулись, всё ещё оглушённые случившимся.

— Он не убил бы нас, — проговорила Флорида, — все женщины, которые путешествуют без сопровождения мужчин, находятся под особым покровительством Кали!

Улица встретила мелким снежком.

Несколько мгновений они стояли молча. А потом в ночное небо полетели цветные шапки, одна кобальтовая и две флуоресцентные.

— Мы живы! В эту ночь мы не умрём! Ура!

Ведьмы весело запрыгали.

— Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк… — радостно пропели красавицы.

Долорес с разбегу проехалась на ногах по тонкому и прозрачному как стекло льду:

— У нас самая лучшая в мире покровительница!

Клара и Флорида полетели следом:

— Долорес, а может не будем отсылать Кали эксклюзив твоей племяннице? Пусть будет у нас, а ей купим что-нибудь другое?

--Нет уж! Первое слово дороже второго!

— Первое слово съела корова! Пусть останется у нас! А Людочке мы прямо завтра купим такую же! Вот прямо завтра!

— Ладно, пусть останется, но завтра купим непременно. Пусть будет и у неё покровительница… Или модная игрушка. Любимая кукла на память от тёти Долорес!

Долорес открыла сумку и проговорила ласково:

— Спасительница ты наша! У-тю-тю красавица!

 

 

1. Сотенные купюры начала девяностых.
2. Мира Баи, средневековый индийский поэт. Духовные песни (раги) на её стихи исполняются во многих храмах Индии.