Печать убийцы

Глава 1. Восточное побережье Герриндора, за час до наступления сумерек.  Эрр’нгрид.

Рэнни стояла на краю обрыва и рассеяно глядела вдаль, тонкие пальцы неторопливо перебирали поднятый комок суглинка, растирали, разминали, пересыпали из руки в руку. Со стороны казалось, что Рэнни любуются открывшимся видом, хотя он был так себе - ели и голые скалы, голубоватая дымка горизонта, но она искала след... Ментальный отпечаток давно пропавшего брата – близнеца.

Неуловимый и едва-едва осязаемый след его мысли, тонкого тела петлял, вилял, частенько заводил в тупик, оказывался ложным, и молодая женщина с трудом, но нашла подтверждение тому, что когда-то давно ее брат был здесь.

Нить, связавшая их с рождения, была крепкой и прочной. Поэтому странное на первый взгляд желание оставить карету, пройтись пешком, и подняться на утес принесло неожиданный отклик – застучало в висках, ускорилось сердцебиение, вспотели ладони…

Роунгарри даже по прошествии многих лет поняла, что ее брат стоял у самого края и так же, как и она, бросал мелкие камешки вниз, вдыхал влажный воздух леса, собираясь с духом…

И она улыбнулась ему, стоявшему здесь много лет назад.

В одном из миров она наткнулась на книжку «Что может быть проще времени?», по названию ясно, что ее писал человек, потому как только короткоживущие и почти ничего не видевшие за свою жизнь люди стремятся своим умишком объять необъятное, самонадеянно компенсируя недостаток опыта и недолгую жизнь своей иногда весьма недурной «нетленкой».

Кто-кто, но уж она-то понимала, что нет ничего сложнее этой категории мироздания. Рэнни знала, что время иногда вытворяет непонятные штуки, закручивается в петли, создает воронки, иногда время движется линейно, а иногда - скачками, и неясно, куда приведет скачок. Поэтому Касс, даже в прошлом, но находясь на этом же самом месте, обязательно почувствует ее поддержку.

«Ну, что же, если решился, не медли…»

Рэнни не любила лес, и Касс, - тоже, в конце концов, кому как не ей знать его вкусы, но след вел туда, и это было, мягко говоря, необычно, но отговаривать его не стала.

Вздохнув, Рэнни хмуро посмотрела на корявые стволы с опухолевидной чагой, белесые нитки склизкой паутины, вьющуюся мошкару, уродливые корни деревьев, впивающихся в каменную землю как будто за последней каплей влаги – лесу явно было нехорошо, и решительно повернула обратно, вниз, на дорогу, к ждавшему ее экипажу.

«Еще не время…»

Когда оно придет и придет ли, Рэнни не знала, но точно знала, что соваться в лес в длинной узкой юбке и изящных замшевых полусапожках с длинным тонюсеньким каблучком, подходившим для идеально подогнанных мраморных плит Нового Роунгарриона, небольшого, но очень богатого города, находившимся в двух часах езды, бессмысленно. А Рэнни не любила бессмылицы.

Ведь ей, как представительницей клана роунгарров - эльфов, в жилах которых текла капля крови самих Безначальных, двигал, прежде всего, расчет.

«Ни в одном из миров, по крайней мере, этой вселенной нет ничего невозможного», - часто думала она прежде, чем что-либо предпринять, «другой вопрос: зачем мы это делаем?»

Ловкость и проворство, присущее ее расе, стоило Рэнни оказаться на лесной, петляющей тропке, куда-то подевались. Спускаться было не проще, чем подниматься. Рэнни недовольно сопела, продвигаясь вниз, одной рукой придерживая юбку, а другой - хватаясь за ветки, чтобы не упасть. Обувь придется выбросить, она быстро пришла в негодность. Каблуки и тормозили ее, застревая во влажной земле, и не давали упасть

«Что же, если кому-то придет в голову проследить ее путь от кареты до утеса, то с этим справиться и пятилетний человеческий ребенок, даже опытного следопыта не надо нанимать», - усмехнулась она.

Далекая от науки поиска физических следов она даже не догадывалась, что путь можно будет проследить с закрытыми глазами только по запаху ее дорогих, но тяжелых духов, казавшихся намертво въевшимися в эту часть леса.

Дорогой назвать козью тропу было сложно, в лесу нет дорог, одни – направления, и, тем не менее, небольшая карета, запряженная четверкой беспокойных вороных, с трудом, но уместилась на крохотном пространстве между деревьями у подножия скалы.

- Если кони и обратно так будут себя вести, то большую часть дороги придется вести их под уздцы, - приятным баритоном, будто призванным смягчать плохие новости, сообщил встретивший ее Джуно, личный помощник, неплохо совмещающий обязанности слуги, кучера, телохранителя уже на протяжении четверти века.

Если бы Джуно был человеком, то, скорее всего, уже бы умер. Вот только ни человеком, ни эльфом он не был. Темнокожий мужчина на вид пятидесяти лет с курчавыми волосами, заплетенными в мелкие косички, и хищным резным профилем только производил впечатление спокойного и невозмутимого уроженца материка Падающих Звезд, одного из четырех континентов Ран-Тарра. В его темных глазах иногда загорался настоящий огонь, предвещая недоброе и заставляя простых людей спешно отводить глаза и избегать его общения.

Рэнни поджала красивые идеально очерченные губы и на полмиллиметра подняла левую бровь…

- Да…? То есть, вернемся к зиме?

- Немного раньше, - лукаво улыбнулся Джуно. Дурное место, дурной лес, кони это чувствуют.

- Они чувствуют драконью кровь, и это их, ммм, - она замолчала, подыскивая слово, - драконит.

Участок лесной дороги, которую им предстояло преодолеть расстоянием в пять с половиной километров до широкой скоростной и, естественно, платной магистрали, ведущей в Драконий город (хотя крылатые огнедышащие и ледяные ящеры к нему не имели ни малейшего отношения), и в самом деле был тревожным. Он навевал дурные мысли, неясные воспоминания обид, злых и подлых поступков, лжи, обмана, измен, несдержанных обещаний.

Словно здесь раскинул щупальца разжиревший на негативных эмоциях невидимый спрут, питающийся отбросами и шлаками нерешенных проблем, невыполненных задач и сбившихся с пути душ.

- Нет, они давно к вам привыкли, их беспокоит что-то другое.

Рэнни не ответила, протянув руку Джуно, она наконец-то села в свой экипаж, откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Устала, что ни говори - подъем и спуск ее вымотали. Хорошо хоть не напрасно.

Под неспешный перестук копыт, ощущая легкое, благодаря рессорам и дутым из драконьей кожи обручам на колесах потрясывание кареты, она смогла сосредоточиться на главном.

Главное же заключалась в том, что не пошла она в лес не потому, что пожалела юбку или ботинок. В конце концов, запасная одежда и удобная обувь (хотя в каких бы удобных сапогах по лесу не ходи, удобного мало) находились здесь же - в экипаже, помимо теплых вещей, одеял и небольшого количества припасов, на всякий случай.

Она не пошла потому, что совсем рядом начиналась граница р’аайэнне (r’aäʃȇɳe) - эльфийского клана Возлюбленных Бесцветной Девы (попросту Смерти), а что бы там ни говорили про роунгарров, они чужие границы не нарушали. Потому что их чувствовали и без приглашения не пересекали. А приглашали р'аайэнне кого бы то ни было ох как нечасто. К счастью.

«Неужели он пересек границы р’аайэнне?»

Наступали сумерки, осеннее солнце закрыли плаксивые тучи, вот-вот начнет накрапывать дождь.

Ветер даже не стих, а скорее, затаился в кронах высоких деревьев. Неясное чувство тревоги шевельнулось в душе, но роунгарри его отбросила: скоро должен показаться указательный знак на двух языках – общем и эльфийском, до человеческого и гномьего строители дороги не снизошли – и съезд на главную, а там и магические фонари зажгут.

Вскоре она вдруг поняла, что дорога до магистрали что-то уж очень затянулась. Пяток километров превратился в асимптоту, бесконечно долго стремящуюся к главной.

«…и никогда ее не достигающей», - услужливо подсказал внутренний голос.

Внезапно повозка остановилась. Рэнни прислушалась. Тихо. Затем неторопливо открыла дверцу и медленно вышла наружу.

Оставив дверцу открытой, она обошла карету. Никого. Пусто. Джуно нигде не было. Окликать его она не стала.

Кони негромко фыркали и прядали ушами. Перед ними тянулась дорога, позади - тоже, но с дорогой, которой они проехали пару часов назад, она не имела ничего общего.

Тот же осенний лес, те же опавшие листья, притихшая перед наступлением зимы природа, серое небо, промозглый воздух, но запах – вот запах был совсем другим. Он тянулся с тропы, уходившей вправо от дороги.

Ждать Джуно у кареты не хотелось, а ехать без него Рэнни не могла, и не только потому, что недолюбливала коней, запах не давал покоя, он сводил с ума, забивая ноздри и облепляя все тело, волосы, кожу.

Споро переодев обувь на сапоги, понадобились-таки!, она аккуратным движением достала из-за пояса небольшой блестящий револьвер, щелчком проверила патроны, и двинулась по тропке за запахом. Сильный, зовущий, тягучий и плотный он уводил в густые заросли валежника.

 

***

Семья Эрр’нгрид и Касс'дина Ссэйнрахаллов, а для друзей и родных - Рэнни и Касса, принадлежала древнейшему роду северных или ледяных роунгарров – эльфов с кровью самих Безначальных.

Безначальными называли драконов, поскольку, как гласят легенды, они существовали тогда, когда не было ничего, обитая среди пустоты на заре всего сущего.

По преданию, первые Безначальные, пришедшие в Ран-Тарр, обладали разумом, умели говорить и дали каплю своей крови населявшим мир перворожденным.

Зачем они спустились на землю, с какой стати им понадобилось делиться своей плазмой с предками роунгарров, легенды не поясняли, как и многое другое.

Каким-то образом за прошедшие тысячелетия разумные существа превратились в жутко злобных ледяных и огнедышащих тварей, по счастью, весьма немногочисленных и обитающих только на Северных и Южных Драконьих островах, и что весьма примечательно, никогда не нарушающих чужих границ, но яростно защищающие свои.

Рэнни часто ставила под сомнение, как само происхождение своего клана, так и то, что у Безначальных могут быть такие потомки. Хотя бы потому, что кровь драконов – самый сильный яд из всех возможно существующих, одна капля крови просто бы убила любого перворожденного, даже р'аайэнне, у которых, как всем известно, свои договоренности с Бесцветной Девой.

«Отсюда, возможно, несколько выводов, - часто размышляла она, - либо нынешние ящеры не прямые потомки Безначальных, если вообще стоят в ряду одной эволюционной ветви, либо никто с моими предками ничем не делился, а если и делился, вряд ли это был порыв щедрости, как об этом пишут».

Несмотря на то, что внешность роунгарров была весьма эльфийская, за исключением, пожалуй, цвета глаз с мигающим вертикальным зрачком, эльфами их никто никогда не называл. Вероятно, когда - то произошел перенос смежных понятий – с названия их предков – драконов – на них самих. А, может, их так стали называть, чтобы разделять один эльфийский клан от другого.

Так или иначе, а роунгарры были очень богаты, как предписывало быть настоящим драконам, ну, или их потомкам, высокомерны (еще бы – ведь среди перворожденных, они самые изначальные), и расчетливы, никогда ничего не делавшие просто так и везде искавшие выгоду, они не оставляли долгов. Никаких.

Не бери ничего у дракона даром и не отдавай ничего дракону даром – так гласила людская поговорка, плотно засевшая в умах всех обитателей Ран-Тарра.

Им и не могло прийти в голову, что роунгарры и сами бы ничего не стали брать даром. Принять услугу или подарок от незнакомца или постороннего, не входившего в ближний круг друзей, знакомых и деловых партнеров, просто так, безвозмездно, не назвав и не уплатив цены, грозило обернуться серьезными неприятностями. Для этого самого незнакомца. Словно само мироздание противилось этому, поддерживая кривое равновесие в пользу роунгарров.

Как за одной волной следует другая, так и неприятности следовали за бедолагой, сперва небольшие, вроде оторванной пуговицы или некстати прохудившегося башмака, потом покрупнее – от утерянного кошелька или проигрыше в верном деле.

А вести дела с нищими никто не хотел, роунгарры по своему заботились о благосостоянии населяющих Ран-Тарр народов, справедливо полагая, что чем лучше последние живут на своей земле, тем меньше будут интересоваться чужими территориями.

Когда же торговые сделки между роунгаррами и другими расами заключались и обе стороны путем долгих переговоров сходились в цене и условиях, то все оставались в выигрыше. Причем чем на больший срок заключался контракт, тем более крупную прибыль он приносил впоследствии. Как будто включался эффект мультипликатора, распространяя флюиды удачи и процветания и на другие стороны жизни рантаррцев.

И, тем не менее, драконов никто не любил - их терпели и относились к ним как к осознанной необходимости. Драконы принимали такое отношение как должное, устанавливая в мире хрупкий паритет.

Ледяные роунгарры населяли самый северный и самый маленький материк из четырех материков Ран-Тарра, а южные, или огненные, жили на Южных островах предположительно вулканического происхождения.

Между собой северные и южные роунгарры общались довольно тесно, заключая сделки и вступая в браки, тем самым вводя в ближний круг большое количество своих соплеменников.

Раз в пять лет на нейтральной территории, а таковой являлся самый крупный, самый густонаселенный и самый западный континент Ран-Тарра, Герриндоре, проводились встречи Совета великих домов роунгарров.

Сперва для этих целей собирались в больших человеческих городах, но поняв, что технический прогресс пока чужд людям и эльфам, отдававшим предпочтение только магии, основали на скалистом и поэтому незаселенном клочке восточного побережья небольшой город – Новый Роунгаррион, которому три года назад исполнилось тридцать лет. Рядом с городом были проложены, или правильнее сказать, выморожены настоящим нетающим льдом две дороги. Одна скоростная дорога была проложена вдоль восточного побережья, другая уводила вглубь материка.

Город застраивался совместно с гномами, обожавшими технические новинки, поэтому наряду с водопроводом и канализацией в невысоких, трех-, реже четырехэтажных домах причудливой архитектуры были свет и тепло.

В этом была преимущественно заслуга северных роунгарров. Поскольку на землях ледяных роунгарров дули постоянные ветра, а суровый климат не баловал жителей теплом, то очень быстро роунгарры переключились на паровое отопление, заключив в стальные трубы горячие гейзеры, с избытком бьющие в их долинах. От дров, которые завозили с Герриндора и которые в древние века стоили как полдракона, они отказались. А своих деревьев, которые можно пустить на дрова, у северян не было.

Зато совсем рядом, по соседству, водились ледяные ящеры, которые в свой аэйкаррон, брачный период, соперничая друг с другом за самок, гибли десятками.

По окончанию длящегося около года танца смерти, тела неудачливых соперников усеивали холодные негостеприимные пляжи Драконьих островов.

Роунгарры их подбирали, разделывали, изготавливая из кожи баснословно дорогие одежду и обувь, из очищенных и многократно пропущенных через перегонный аппарат крови и желчи - универсальные сыворотки от всех болезней, из костей – различные поделки (резные шахматы, сувениры, игрушечных дракончиков, столики и стулья) и полые медицинские иглы для инъекций и капельниц, из связок и сухожилий – перевязочные материалы и превосходные нервущиеся веревки.

Спрос на драконью продукцию, особенно медицинские препараты, был настолько высок, что заказы принимались на годы вперед, а учитывая, что брачный период наступал раз в семь лет, то счет шел на десятилетия. Звероящеры были не единственным источником дохода роунгарров, скорее, дань традиции и санитарным нормам, не более.

Исключительным даром клана было умение создавать различные математические модели, описывающие с поразительной точностью грядущие события финансовой сферы. Представители и северных, и южных роунгарров за огромный процент консультировали желающих, как правило, других представителей своего клана вложить деньги или активы на рынке ценных бумаг, драгоценных металлов, недвижимости, горно-рудного дела.

И Новый Роунгаррион стал негласной финансовой столицей всего Восточного побережья – его большим денежным мешком, а с открытием Университета Точных Наук грозил своим влиянием подвинуть старейшие высшие учебные заведения и академии прочих городов Герриндора.

Дед Эрр’нгрид по материнской линии, Шэйтардт Трайраскас, давно перебрался на Западный материк, основав благодаря своим состоянию и связям Драконий город и став его первым наместником. После скоропостижной кончины деда управление городом Ссейнрахаллы планировали передать Касс'дину, но тот отказался и отправился странствовать. Эрр'нгрид, последовала за ним, исчезнув из поля зрения родных почти на тридцать лет, и лишь недавно вернулась в Герриндор.

 

***

Рэнни медленно продвигалась вглубь леса, если не сказать, ползла. Время остановилось. Она давно заметила, что на их холодной родине время движется намного быстрее, словно, толкаемое волей к жизни, боится замерзнуть. Здесь, во влажных лесах Герриндора с умеренным теплым климатом, исчезает вовсе, уступая место безвременью, или правильнее сказать, межвременью – тому, что происходит между тем, как единица времени сдвинулась вперед, а вторая еще не подошла.

Лес будоражил ее, возбуждал, все инстинкты обострились, зрачок вытянулся вертикально, бело-синяя радужка растеклась по всему глазу, запахи стал тугими и крепкими как морской канат, звуки оглушали.

Отодвинув рукой колючие ветки, Рэнни ступила на небольшую полянку овальной формы. Совсем крохотная, она неведомой силой удерживала теснившиеся вокруг огромные стволы, плотными рядами сжимавшие ее в кольцо, но так и не решающиеся пересечь невидимую черту.

Кровь закипела, вернее, заледенела, температура тела понизилась до предельно допустимой для почти живого существа.

Просыпался ее внутренний вэйраш – страж, хранитель, наследие ледяных Безначальных, тот, кто живет внутри, и только в минуты опасности проявляется, захватывая все тело и подчиняя разум роунгарров своей собственной воле. Ему невозможно было сопротивляться.

Он здесь, значит, опасность совсем рядом. Рэнни замерла.

Звук капающей слюны был громче рева водопада и доносился справа.

Рэнни повернулась. Тварь сидела на камне у противоположного края поляны и смотрела прямо нее, длинный бугристый язык с фиолетовыми прожилками и синими сосцами вывалился из пасти, его конец обвивал чью-то ногу в высоком до колена сапоге. В высокой густой траве тела не было видно. Слюна, попадая на штанину шипела, оставляя красные следы.

Ядовитая!

Роунгарри выстрелила не целясь, все нажимая и нажимая на курок, а время опять провернуло свое любимое коленце – вдруг разогналось до световой скорости.

И полукошка - полуящерица с толстым чешуйчатым хвостом и роговыми наростами вдоль всего туловища прекрасно в нее вписалась, как будто была с ним заодно. Казалось, что она рванула вверх раньше, чем пули успели ее достать, но тут зверюга заревела от боли и ярости, и роунгарри поняла, что не промахнулась.

Ствол револьвера покрылся инеем, трава, где стояла Рэнни, побелела и пожухла, на глазах превращаясь в крошащийся лед, бело-голубые дорожки льда тянулись от сапог дальше, в заросли сухостоя, изо рта шел пар, а с неба падал настоящий колючий снег.

Вэйраш пробудился.

Мышцы напряглись, сердце стучало ужасающе редко, прожилки вен приобрели ярко-синий оттенок, по лицу пополз тонкий рисунок сосудов и капилляров, кожа побелела и покрылась тонкой ледяной корочкой. Окружавшее тело женщины облако из белого огня создавало защитный контур, соприкасаясь с которым все живое и неживое превращалось в лед.

Спавший долгое время вэйраш теперь жадно тянул ее силы, наслаждаясь такими сладкими и давно забытыми ощущениями. Рэнни показалась, что она даже слышит довольное чавканье.

Ее сознание, память, желания и чувства, все, что создавало ее идентичность, медленно погружалось в темные глубины подсознания, уступая место новому хозяину.

Вэйраш с удовольствием вдохнул, повел плечами и посмотрел в сторону, куда могла предположительно прыгнуть тварь. Вот только ничего, указывавшее на присутствие раненого зверя не было – ни крови, ни следов помятых стеблей, ни рыка боли. Тишина.

Постояв еще немного, страж плавно двинулся к неподвижно лежащему на опавшей листве телу. Не доходя пары метров, замер.

Одного беглого взгляда хватило понять, что р'аайэнне неопределенного возраста доживал свои последние мгновения. Широко раскинув руки и глядя вверх немигающими серо-голубыми глазами, он почти не дышал. Серая кожа натянула скулы, черты лица заострились. Дыхание было неровным и поверхностным.

Ран на теле за исключением кислотных ожогов на ноге не обнаружилось, да и те, вряд ли можно было считать смертельными. Одежда была в полном порядке, рубашка из плотной серебристой ткани у горла заканчивалась тугим воротом с витиеватой вышивкой. Поверх нее был надет камзол из темно-серой шерсти. Пояс перехвачен коричневым ремнем из телячьей кожи с тусклой пряжкой. Брюки были аккуратно заправлены в сапоги.

Прямо сейчас в строй, - хмыкнул вэйраш.

И, тем не менее, душа лежащего на земле эльфа собиралась уйти в вечность. Рэнни заворочалась в глубине сознания, пытаясь подвинуть стража, но он только усмехнулся.

Когда опасность пройдет, тогда он снова заснет, не раньше. Сейчас его задачей была безопасность своей вэйраш-им - подопечной.

Но нападать на них никто не спешил, тварь не объявлялась, умирающий эльф все так же с мукой смотрел вдаль, и белое сияние чуток погасло,

Не хватало его еще заморозить, - задергалась Рэнни, - р'аайэнне достанет ума догадаться, от чего умер их собрат, давай уж сразу мой адрес им оставим, хоть сэкономят время, разыскивая незадачливого роунгарра.

Вэйраш не ответил, белое пламя погасло совсем, и только тогда он подошел к эльфу, вероятно, нетерпеливо ждавшему встречи со своей Бесцветной госпожой, опустился рядом с ним, сделал неглубокий разрез на ладони, пара капель синей крови упали на лоб.

Капли ожили, свернулись в блестящие бусины и сползли в глаза и ноздри р'аайэнне. Серо-голубые глаза побелели, словно их закрыло бельмо. Эльф заворочался и захрипел.

Вэйраш капнул своей крови ему в рот.

– У тебя есть несколько минут, возлюбленный Бесцветной Девы, чтобы оставить послание тем, кто еще ждет своей встречи с Вечностью, - голос роунгарри прозвучал механически и неэмоционально.

Что бы там ни говорили, а не только р'аайэнне чтили последнюю волю лийоминне (уходящих к звездам), потому что нельзя нарушать негласные законы бытия. Никому.

– Нам …невероятно… повезло, - выдавил из себя эльф и протянул к сидящей рядом с ним белой девушке руку.

Вэйраш не торопился ее брать. Он застыл, задумавшись, и глубоко ушел в себя. Внутри роунгарри шла борьба, с одной стороны, тварюка была где-то недалеко, раненый зверь опасен вдвойне, а с другой, выпив сейчас весь резерв, страж не сможет провести частичную трансформацию тогда, когда это будет действительно нужно.

Целесообразность вновь взяла вверх, вэйраш отступил назад, в подкорку бессознательного, и Рэнни облегченно вздохнула - давящее на виски ощущение прошло.

Еще не полностью владея своим телом, она легонько тронула протянутую руку. Эльф слабо улыбнулся, ответив на пожатие.

Внезапно рукав куртки натянулся и вспучился, под курткой зашевелилось нечто.

Рэнни пыталась отдернуть руку, но умирающий эльф ее вдруг крепко схватил, как будто передумал умирать или решил забрать с собой.

С ужасом Рэнни увидела, как из-под края манжета показался круглый черный предмет с мелкой резьбой на плоской крышке. Резьба зашевелилась, обнажая лепестки – зубки, кругляш раскрылся, как личинка майского жука распрямляет тельце, вытягиваясь в линию, выросли ножки.

Металлическая сороконожка замерла, будто бы раздумывая, куда ползти дальше, но в следующую секунду дернулась, шустро перебежала на руку Рэнни и стала в нее ввинчиваться.

Роунгарри закричала от боли и омерзения, другой рукой она попыталась стряхнуть насекомое, но насекомое уже почти полностью погрузилась в руку и застыла, не оставив и следа.

– Не ...причинит вреда, не…бойся, не надо, – р'аайэнне уже не говорил, только шевелил губами.

Руку жгло невероятно, прислонившись к камню и теряя сознание, Рэнни только сейчас поняла, что уже в течение нескольких минут слышит торопливые шаги.

 

***

Очнулась Рэнни только в карете, рядом на сиденье лежала фляжка. Неуверенно улыбнувшись спине Джуно, Рэнни сделала пару глотков пряной жидкости, горькая дрянь, неужто и правда панацея от всех хворей?, и отвернулась к окну.

Рука болела уже меньше. Во всем теле была слабость. Укрытая теплым пледом, она смотрела в темноту.

Самое время все обдумать, но мыслей почему-то не было. Перед глазами стояла металлическая многоножка, теперь живущая в ее теле. Круговоротом мелькали события дня – подъем, спуск, остановка, лес, тварь, умирающий р'аайэнне и по новой.

Остановив себя на шестом или седьмом круге, она несколько раз глубоко вздохнула, задержала дыхание, и начала обратный отсчет со ста. Эта техника помогала успокоиться и сосредоточиться.

Экипаж въезжал на магистраль, поворот, еще один и вот они на сверкающей разноцветными огнями освещенной дороге. Еще пара часов и она будет дома.

Не доезжая сотни метров до Драконьего Зева – главных ворот города, названных так потому, что они были выполнены в виде огромной распахнутой пасти дракона, каждый зуб которой светился синим светом, а в глотке голубоватым маревом клубился туман, – экипаж съехал на боковую дорогу, ведущую к Прибрежному району.

Квартал был застроен фешенебельными особняками в голубовато-сероватых тонах. Каждый дом имел свое название – Северное сияние, Путь в Бесконечность, Туманные острова. Названия наносились на фасад дома по всему периметру, вязь вспыхивала оттенками синего и голубого спектра, когда кто-то проходил или проезжал мимо, и гасла, по мере удаления незнакомцев от дома.

Раньше роунгарры верили, что наделяя дом именем, наделяешь его своим собственным – вэйраш, стражем, тем, кто будет его охранять. Традиция сохранилась и в настоящее время.

В Прибрежном районе находились самые дорогие магазины, самые дорогие рестораны, да и вообще, что бы здесь ни находилось и ни строилось, становилось непомерно дорогим. Даже дорожная пыль на обочинах и собачье дерьмо под кустом.

Глядя на ярко освещенные улицы и парки, линию пляжа – город разрастался вдоль океана – не так уж и много изменилось за время ее отсутствия, она, наконец, успокоилась.

«Я была без сознания. Меня отнесли в карету. Сороконожка – последняя воля умирающего, скорее всего, какой-то амулет или артефакт, который надо было непременно передать непременно живому и, вероятно, непременно перед смертью, не прерывая цепочки.

Они и сами нас найдут, самое позднее – завтра вечером. Он сказал – нам невероятно повезло. Нам – это клан? Что же, и на этот вопрос скоро найдется ответ».

Ответ найдется на любой вопрос, главное – задать правильный вопрос.

 

***

Эрр'нгрид не ошиблась ни со временем визита р'аайэнне, ни с количеством визитеров. Они прибыли ровно на закате.

Накануне вечером все приходили в себя от незабываемой поездки.

Сидя в своем кабинете роунгарри рассеянно перебирала пальцами мелкую монету из звездного металла и курила сигарету за сигаретой. Так ей лучше думалось. Окружающие сказали бы, что она витает в облаках – и они бы не ошиблись: она витала в облаках сигаретного дыма.

Джуно, исчезнув вечером на своей любимой конюшне, домой не заходил и с хозяйкой не разговаривал. Переживал. А, может, просто отдыхал у себя. Для него позади дома, за парком, был выстроен отдельный уютный коттедж, со своей кухней и мини-бассейном.

Роунгарры ценили преданность своих слуг и безупречность их службы, поэтому, проработав долгие годы у своих господ, они накапливали целые состояния и могли позволить себе не работать.

Слуг, помимо Джуно, в доме было немного. Дворецкий, лакей, повар, горничная. Все были взаимозаменяемы и с разной степенью успешности выполняли обязанности садовника, конюха, разнорабочего.

Охраны в доме не было, поскольку Прибрежный квартал охранялся городской стражей и, собственно, людской молвой.

Вечер прошел спокойно в домашней обстановке. Ужин, ванна, книги.

Затем сон на пару часов, подъем, пробежка по пляжу за час до рассвета. Ее любимое время, когда не встретишь ни души. Только шум океана, соленый воздух с капельками холодной воды, мокрый и плотный песок. Можно было искупаться, но вода была холодной даже для роунгарри. Вернее, прожив много лет в теплых краях вдали от своей родины, вода в начале осени вдруг показалось ей такой.

«Это возраст, дорогая…»

На этих словах ехидный внутренний голос умолк.

А утро началось как обычно – с биржевых сводок – длинных столбцов черных цифр. Сводки доставлял специальный курьер прямиком с биржи еще горячими. По крайней мере, бумага пахла краской и невысохшими чернилами.

Эрр'нгрид обожала цифры. Они не предавали, не изменяли, не причиняли боль, не искажали факты – голая объективность. Это просто цифры – они скажут тебе истину. Наделять их смыслом, интерпретировать, связывая их с текущими событиями, преломляя через свой опыт и интуицию – это ювелирная работа, такая же, как из серого и непримечательного камня, коих тысячи в горе, узнать редкий алмаз и получить бриллиант.

Рэнни любила эту работу, но сегодня что-то пошло не так, цифры не поддавались анализу. Получалась какая-то ерунда. Как будто с ней кто-то шутил, иллюзионист или клоун или … ребенок.

Словно ребенку доверили составлять сводки, и он, повинуясь своей собственной логике, свел данные, которые никак нельзя было свести вместе. Казалось, самые верные дела, гарантирующие стабильный доход вдруг начали терять доходность, вложения с минимальным риском грозили стать высокорисковыми, спрос на товары падал, еще немного и на мировом финансовом рынке начнется истерика

Вряд ли бы на Драконьей бирже дали вести сводки малышу. Значит, это не ошибка, и значит…

Она встала с кресла и подошла к окну. За окном был Он, сотни раз Рэнни смотрела на океан и сотни раз он был разным – сокрушительный в своей мощи и непостижимый в своей глубине.

В кабинет неслышно вошел Джуно, встал за ее спиной, ожидая поручений – сходить в банк, затем на биржу: что-то продать, а что-то купить.

– На сегодня поручений не будет, Джуно. Что-то происходит, и я пока не знаю что, хочу воздержаться от любых действий, пока не получу ясную картину.

Джуно долго не мог поверить в услышанное – его леди Ри что-то не знала? За четверть века он услышал от нее немалого любопытного, интересного, невероятного, шокирующего, но никогда, никогда она не говорила, что чего-то не знала, не понимала или не могла.

– Так, мне не ходить в банк, миледи? – решил уточнить он на всякий случай.

Но Эрр'нгрид сочла, что всю необходимую информацию она уже сообщила. Ответом ему были ее удивленные глаза:

– Мне повторить то, что я уже сказала?

– Не стоит, я понял.

– К чему тогда вопросы?

Джуно поклонился и вышел. Раздражена. Это ясно. Не любит лишних вопросов, хотя она вообще никаких вопросов не любит. Ей почему-то кажется, что все должны понимать без слов.

К счастью, мир не разделял убеждений Эрр'нгрид и любил поболтать, посплетничать, позлорадствовать, поделиться новостями, обсудить и осудить – как во всех мирах и все эпохи.

День пролетел незаметно, а на закате к Чертогам Безмолвия подъехали двое всадников на серой и пегой лошадях. Миновав решетчатые ворота с вензелем в виде голубого дракона, пикирующего вниз – покровителя Дома Трайрасаксов, наследницей которого была Эррнгрид, они прямиком подъехали к Главному входу.

Их ждали, потому что высокие двери сразу отворились и выбежавший им навстречу лакей Хассе принял поводья.

Дворецкий Файссар, много лет прослуживший Дому Трайрасаксов, выверенным движением поклонился р'аайэнне, принял визитки и провел в кабинет, сказав, что леди Трайрасакс скоро подойдет. Оставив эльфов разглядывать кабинет, дворецкий также неспешно и также молча удалился.

Эльфы впервые жизни оказались в таком необычном рабочем пространстве, а за свою долгую жизнь повидали разных диковинок.

В кабинете не было стен, вернее, вместо привычных каменных стен с гобеленами, вышитыми оленями или, на худой конец, драконами, и занавешенных тяжелой тканью окон были вставлены стекла. Стекло было повсюду, открывая взору удивительную панораму накатывающих на скалы океанских волн и закатного солнца.

Вместо пола было толстое стекло, казалось, что ты стоишь прямо на воздухе – много света, много пространства, много пустоты.

Никаких картин, никаких больших или малых архитектурных форм, никаких привычных эльфам завитушек в виде бегущей виноградной лозы – только прямые линии стена, пола и потолка.

Стекла обрамляют небольшие несущие металлические конструкции из тугоплавкого звездного металла, являясь единственными украшениями кабинета.

Сбоку слева был письменный стол, сложный в своей простоте, к нему вела черная ковровая дорожка. На столе помимо чернильницы и стопки бумаг красовалось зеленое пятно – небольшое растение в стеклянном кубе. На прямом длинном стебле растения, у эльфа, привыкшему к бесконечному многообразию лесной флоры, не повернется назвать его красивым, была пара длинных листьев. Все.

Убранство пустотой и простотой, однако, не производило впечатление бедного. Каждый находящийся понимал и стоимость такого стекла, и стоимость звездного металла.

А уж одно то, что угол кабинета был выстроен прямо над скалой, внушая своей геометрией чувство опасности и хрупкости, с разных сторон характеризовало его хозяина. Пространство таило загадку, любителями которой были все без исключения роунгарры.

Р'аайэнне переглянулись, один повел плечами, другой неопределенно хмыкнул. Двое прибывших были одеты в приталенные сюртуки жемчужно-серого цвета с мелкой вышивкой вдоль ворота, штаны в тон и сапоги для верховой езды чуть ниже колена. Одинаковая внешность и одежда, однако, не ввела в заблуждение ни Хассе, ни Файссара.

К леди Ри приехали сам глава клана Возлюбленных Смерти и мастер над вестями.

Дверь отворилась. Эльфы повернулись к роунгарри и вежливо поклонились.

 

***

– Роуни Эрр’нгрид, вы ждали нас и вы знаете, кто мы. Тем не менее, чтобы соблюсти все формальности, позвольте представиться, меня зовут Наимил Рол Кастер, я – глава клана р’аайэнне, – негромко, но внушительно произнес эльф с голубым шелковым вышитым золотой нитью платком на шее. Это мастер над вестями – Рилайн Вэн Лунгим. Второй эльф с приколотой на отвороте сюртука булавкой в виде сокола, только казавшийся моложе за счет волос более светлого оттенка, улыбнулся и кивнул.

Эрр’нгрид, сама усаживаясь в кресло с высокой спинкой, указала на два черных стула около стола.

– Прошу. Не скрою, я ждала вас.

Оба эльфа заняли места. Еще пара секунд молчания.

Глава р’аайэнне снова взял слово.

– Мы знаем, что вы вчера вечером вы пересекли границу шойкуне.

– Шойкуне? – Эрр’нгрид, кажется, была удивлена.

– Это своего рода отстойник или свалка отходов психологической деятельности разумных существ. Все негативные эмоции, незалеченные травмы, незатянувшиеся раны души, а также много других не …после смерти эльфа, умирающего на нашей земле, оседают там. Жуткое место, – вступил в диалог эльф с соколиной брошкой.

– Туда мало кто заходит по своей воле. И туда мало, кто может войти. И единицы тех, кто способен выйти. А вы и вошли, и вышли, – продолжил Наимил, пристально глядя на нее. – Более того, мастер над монетой перед смертью передал Вам свой кхаари, – помолчав, возобновил свою речь глава р’аайэнне.

Вместо ответа Эрр’нгрид закатала левый рукав своего синего жакета и протянула руку Наимилу. На внутренней стороне предплечья, расползаясь в разные стороны черными нитями, красовалось темное пятно.

Она заговорила не сразу.

– Это было мерзко и очень-очень больно, – тихо сказала она, глядя в окно. – Всегда думала, что последнюю волю можно завещать иным способом. Тем более, когда лийоминне дают возможность достойным образом завершить земной путь.

Визитеры замолчали, подбирая слова, как будто кабинет не любил лишних слов, ведя им жесткий счет.

– Полагаю, Кириан в последние годы на своем посту мастера над монетой нашего клана совершил немало серьезных ошибок. Всю тяжесть его поступков нам лишь предстоит оценить.

Вероятно, его кхаари – в качестве эквивалента с нашего диалекта слово «печать» вполне подойдет – неоднократно предупреждал его об этом. Затем начал отравлять его тело и дух. И, в конце концов, его убил.

Однако ему повезло, Бесцветная Дева милостива к своим слугам – вы оказались в нужном месте в нужное время, и он смог, не прерывая преемственности и без потери знаний передать вам кхаари. Но, поскольку последние годы жизни мастера над монетой были весьма ….непростыми, – было видно, что р’аайэнне тяжело далось это слово, – кхаари ненамеренно причинил вам боль. О чем я весьма сожалею. Стало быть, теперь вы – наш мастер над монетой.

Наимил замолчал, давая ошарашенной Эрр’нгрид обдумать услышанное.

«Карта памяти. Это сороконожка – карта памяти мастера Кириана. Кхаари предупреждает и убивает, если мастер не считается с предупреждениями и плохо выполняет свои функции. Своего рода и хранитель, и контролер, и судья, и палач … Что же такого натворил Кириан, за что лишился жизни?» – лихорадочно соображала Рэнни.

Но внешне на ней это никак не отразилось.

– Хотите чаю? – неожиданно предложила она. – Разговор может затянуться. Или чего-нибудь покрепче, может, коньяка?

Не дожидаясь ответа, Рэнни встала со своего места, подошла к черному комоду, на котором стояли всевозможные бутылки, графины и бокалы, и щедро плеснула себе темно-вишневой жидкости в стакан. Не обращая внимания на своих собеседников, поболтала коньяк в бокале, вдохнула пряного запаха, а затем манерно его пригубила.

Эльфы, не скрывая своего любопытства, наблюдали за ней. Красивая, бесспорно, но непривычной эльфам красотой.

Ни северные роунгарры, ни эльфы не загорают, а кожа лица и рук роунгарри была покрыта легким загаром, что в лучах заходящего солнца делало ее похожей на золотую статуэтку.

На фоне загара еще ярче горели ее глаза, которые как холодные воды океана, были сине-стального цвета, не яркого, но и не тусклого, и которые как океан были переменчивы.

Приталенный жакет благородного синего цвета с острыми плечиками и неглубоким вырезом был одет, вероятно, на… голое тело! Едва заметная золотая цепочка на длинной шее с маленьким камушком неясно поблескивала на свету, никаких сережек, браслетов, колец или украшений. Пару жакету составляли брюки, расширяющиеся к низу.

Волосы не были распущены по плечам, а были подогнуты и заколоты невидимками, поэтому доставали лишь до плеч безупречно ровной линией.

Неброский макияж, духи с ароматом морской воды и ветра заканчивали образ.

Взгляд мужчин то и дело поднимался к шее, а затем, следуя за плавными изгибами тела, обрисовывал грудь воодушевляющего размера, спускался вниз к тонкой талии, а затем переходил к широким бедрам, выводя знак бесконечности.

На ее пластику действительно можно было смотреть бесконечно.

Тормознув себя на очередной перевернутой «восьмерке», Наимил попросил себе коньяка под удивленный взгляд своего спутника, а Рилайн остановил свой выбор на минеральной воде со льдом и кусочком лимона.

Некоторое время все молчали, глядя на свои бокалы.

– Все так плохо? – мрачно спросила Эрр’нгрид.

– Плохо, или еще хуже, – наконец-то взял слово Рилайн. - За последние несколько десятилетий кто-то скупил все наши долговые векселя на огромную сумму. Мы до сих пор выясняем, на какую. Их выписывали без разбора и без контроля.

– Все записи и бумаги Кириана были уничтожены им самим или его сообщниками. За время его пребывания на посту мастера над монетой наш некогда богатый клан теперь балансирует на грани краха, – Наимил презрительно выплюнул последнее слово. - Рано или поздно владелец всех наших долговых векселей объявится, скорее, рано, чем поздно, и мы не сможем ему заплатить. Мы – банкроты.

Как такое могло ускользнуть от вашего внимания? Как такое вообще могло остаться незамеченным? – изумлению Эрр’нгрид не было предела, ведь в их семье дела велись совсем-совсем по-другому.

– Ускользнуло лишь потому, что мастера над монетой стали что-то уж очень часто меняться. Когда наставник Кириана ушел в отставку, последнему волей-неволей пришлось принять пост. Вероятно, он не нашел лучшего выхода, чем продолжить его дело в том объеме и таким образом, каким вел дела его наставник. Он, кстати, бесследно исчез. А тот, который был до него, впал в безумие и теперь находится в Обители Отверженных, – будничным тоном, каким обычно говорят о погоде, продолжал Рилайн.

– То есть, Вы не знаете, с кого все началось? – резко перебила его Эрр’нгрид.

– Нет, пока нет, но мы это выясним.

– Круг знакомых?

Мастер над вестями внезапно преобразился – вместо вежливого и дружелюбного визитера, расслабленно и неторопливо потягивающего лимонную воду, показался хладнокровный и расчетливый наемный убийцы, четко выполняющий указания своей госпожи.

– Забавно, что вы спрашиваете, как стало известно, наставник тесно общался с вашим дедом. Да и Кириан приятельствовал с Касс’дином, если не сказать больше, дружили. Но ведь с драконами дружат только драконы, я не прав?

Напряжение повисло в воздухе.

За окнами солнце продолжало свой путь на Запад, окрашивая побережье и дома в оранжевые тона с багровой нотой. Плохой знак. Больше леса Рэнни не любила красные и охряные тона.

Океан вдруг разволновался, волны неистовствами, обгрызая своим пенным ртом угрюмые скалы.

– То есть, за последние десятилетия мастера над монетой, по разным причинам надолго не задерживающиеся на своем посту, растратили клановое состояние, выписав на неприлично большую сумму денег долговые векселя.

Каждый последующий мастер, принимая дела, не смог выправить ситуацию и продолжил поиски финансового дна, пока наконец-то его не достиг.

Перед смертью Кириан передал мне печать в виде омерзительной черной личинки.

В связи с этим, я хочу задать животрепещущий вопрос – когда я буду убита этим имаго?

 

ЭПИЛОГ

Рэнни стояла на краю обрыва и сосредоточенно глядела вдаль. Сжатые пальцы и спина выдавали ее напряжение.

Закурив и выпустив струю дыма, новоиспеченный мастер над монетой скривила красивый рот.

– Ну, здравствуй, Касс.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...