Легенда дорог

…Гитарные струны могут петь по-разному: весело и радостно звенеть, ловя разноголосицу весеннего полдня, гневно и решительно рокотать, вторя приближающейся грозе, вторить стуку человеческого сердца… В тот вечер они разговаривали – негромко, задумчиво, рассказывая о самом сокровенном – о том, что не передать словами… и струны гитары были струнами его души, которую он дарил Ей – всю, без остатка…

«Я люблю тебя…»

Ясные серые глаза, растрепанные светлые волосы…

«Я тоже тебя люблю… Больше жизни…»

Тонкие загорелые пальцы касаются его руки, и он непроизвольно прижимает ладонью струны… но они не обижаются – ведь сейчас звучит иная музыка…

Лучи заходящего солнца напоследок обливают алым золотом два силуэта, слившиеся в один…

 

…- Мне очень жаль, но случилось худшее. Примите мои соболезнования.

Парень, вздрогнув, поднял голову. Неужели он заснул – здесь, в больничном коридоре, съежившись в неудобном кожаном кресле?.. Впрочем, ничего удивительного – он не спал уже которую ночь, не отходя от ее постели…

- Простите? – Он провел рукой по лицу, тряхнул головой, отбрасывая за спину темные вьющиеся волосы вместе с остатками сна.

Лицо у врача усталое, под покрасневшими глазами залегли тени. И голос какой-то неживой:

- Сочувствую вам. Ваша… только что…

Парень уже не слушал. Пулей влетел в палату и упал на колени возле ее постели.

- Искорка…

Она лежит неподвижно, огромные серые глаза широко распахнуты… в них отражаются белые блики – лампы дневного освещения. Спутанные светлые волосы разметались по подушке. Он осторожно коснулся восковой руки – вместо тепла пальцы встречают неживой холод…

- Искорка…

Он не верил с самого начала, хоть и знал, что лейкемия неизлечима, что жизнь в таком случае – вопрос времени, и счет едва ли идет на десятилетия… Не верил, когда ее стали регулярно увозить в больницу – и без того нестабильное состояние резко ухудшилось. Не верил, просиживая ночи напролет возле нее, вспоминая все песни, которые знал, лишь бы подарить ей хоть час спокойного сна, а она шептала: «Флэш, я умру?..» Не верит и сейчас…

- Я сожалею… - Опять этот голос, покрасневшие глаза на сером от недосыпа лице.

- Почему? – глухо спросил он, не поднимая головы.

- Вы же знаете, лейкемия на такой стадии неизлечима… мы можем лишь облегчить страдания пациента, но продлить ему жизнь, увы, не в силах…

- Она не пациент!.. – Он взвился на ноги; сильные пальцы сгребли врача за халат. – Она – луч света в моей жизни, моя единственная!.. Она – Искорка!..

- Успокойтесь, пожалуйста… Я все понимаю…

- Ничего вы не понимаете!..

- Успокойтесь…

- В могиле будет покой! Вы ее уморили!

- Позвольте… - Врач отлетел к стене, отброшенный мощным ударом.

Вот потому-то его и прозвали Флэшем – за эту его особенность мгновенно загораться, как сухая трава, а, загоревшись, сносить все на своем пути.

На крик врача вбежали санитары и скрутили парня. Он бешено вырывался, и ему удалось освободиться – ловко пнув одного под колено, вывернул другому руку… тот завопил, а Флэш бросился к постели, где лежала Она, Единственная…

Но санитары быстро оклемались и снова оттащили его…

- Пустите! Убью! Пустите меня к ней! – Злые слезы застилали глаза, и в радужных каплях сгущался красный туман.

Он снова попытался вырваться; его швырнули на пол, и кто-то – случайно ли? нарочно? – наступил тяжелым ботинком на пальцы его правой руки… руки гитариста…

Звенящий крик взвился вверх… и, отвечая ему, где-то далеко-далеко жалобно завибрировала гитарная струна… и лопнула с почти человеческим стоном…

 

* * *

 

Дом… У него был дом – пусть маленький, неказистый, с рассохшимся крылечком и облупившейся верандой… с подвальчиком, в котором так хорошо попить холодного пивка летним вечером.

У него был дом. Больше его нет. Эта коробка с крышей – не дом. Из него ушла жизнь.

Правая рука не сгибалась в кисти и болела, поэтому парень делал все левой: вытащил из сарая канистру с бензином, методично облил крыльцо, стены, пол в комнатах; чиркнул зажигалкой и бросил ее внутрь. Вывел из гаража байк и, придерживая его за руль, стоял и смотрел, как освобожденно рвется в вечернее небо ярко-рыжее пламя…

- Пожар! Вызовите пожарных! – послышались крики от соседних домов. Парень быстро поднял воротник косухи, сел на байк и вылетел за ворота. Его никто не должен видеть – пусть все происходящее покажется им потом лишь страшным сном, кошмаром… который ожил и стал его судьбой… Его жизнью.

* * *

 

- «Тер-ра Ин-ког-ни-та»… Уф, язык свихнешь! Что это значит?

- «Неизвестная земля». Так в средние века называли еще не изведанные части суши. Это по-латыни, Роуди.

- Латынь? Ой, не напоминай! Она мне еще в колледже всю жизнь отравила! «Per aspera ad astra»… Тьфу, аж зубы сводит!

- Мы тоже ее изучали. По мне, так это язык, на котором зафиксированы величайшие заблуждения людей. Ладно, ты лучше сюда посмотри!

- Ой, Энджи, что это? Похоже на кляксу…

- Это не клякса, это Америка.

- Ничего себе! Тогда, наверное, кока-колы еще не было… И рок-н-ролла…

- Роуди, какая кока-кола?! Там еще индейцы вовсю бегали, на стадии родоплеменных отношений!

- Какой ты умный, Энджи! Я и половины этого не знаю.

- Да ладно тебе… Перехвалишь еще…

Шум приближающейся машины заставил парня и девушку оторваться от старинного атласа, купленного у старичка-букиниста в предыдущем городке. Широкая укатанная дорога идеально прямой стрелой убегала в обе стороны. До самого горизонта тянулась поросшая пожухлой травой равнина, а в стороне виднелся небольшой городок. Безоблачное высокое небо золотисто-жемчужно искрилось – садилось солнце.

По дороге стремительно неслась серебристая гоночная машина: легкая, обтекаемой формы, сияющая.

- Ничего себе! – Энджи сощурился, пытаясь разглядеть номер, и вдруг бросился к дороге, подпрыгивая и размахивая руками. – Роуди, иди скорей сюда! Это же Санни Бим, абсолютный победитель двух последних ралли!

- Вот фанат оголтелый… - добродушно проворчала его спутница, поправляя лямки рюкзака, и неторопливо пошла следом.

Автомобиль резко затормозил, из него вышел молодой мужчина в элегантном светло-сером костюме, с аккуратно причесанными волосами. К тому моменту, как подошла Роуди, Энджи уже горячо что-то ему втолковывал; тот слушал с добродушной усмешкой.

- Я Роуди, очень приятно, - вежливо представилась девушка. - Будем знакомы. Э-э… Санни… не подвезете ли вы нас до города?

- Не вопрос, садитесь! – Бим гостеприимно распахнул дверцу автомобиля.

 

Городок оказался тихий, зеленый, с неширокими, обсаженными деревьями улицами. Навстречу изредка попадались местные жители, круглыми глазами провожавшие незнакомую машину.

Остановившись на единственной в городе площади, Санни вылез из автомобиля и поспешил к двухэтажному домику с балкончиком и полуторной дверью, над которой красовалась вывеска «Храбрый ковбой». Энджи и Роуди, не раздумывая, последовали за ним.

Под окнами, прямо на земле, вытянув ноги в грубых ботинках, сидел кто-то с длинными черными волосами, в клетчатой рубашке и потертых джинсах и потягивал из бутылки какую-то дрянь.

- Крис? – неуверенно окликнул его Санни. – Это ты?

Патлатый поднял голову. На давно не бритом лице отразилось вялое узнавание.

- Санни Король Дороги? – хрипло спросил он. – Ты, что ль?

- Он самый! – Гонщик облегченно рассмеялся. – Узнал! Приятно, что обо мне тут еще помнят, уехал-то я лет пять тому…

- Так с лица-то все тот же, хоть и пижонски одет. Как там, в большом городе, деньжат прикопил?

- Да, и деньжат, и славы нажил, - Санни сел рядом, прямо в пыль. – Гонщиком стал, настоящим! Сбылась моя мечта! Вот приехал своих навестить… Как тут у вас?

- Помаленьку, - Крис откинулся к стенке. – Живем себе. Братья по дорогам гоняют, клуб вот недавно открыли…

- А… Флэш? – неуверенно спросил Бим. – Как он?

- Тут такое было… Подружка у него была, Искоркой звали; любил он ее без памяти, на гитаре ей играл, на байке везде возил… А потом померла девчонка от заразы какой-то, так Флэш в больнице погром устроил, халупу свою поджег и исчез. Как в воду канул. Жив, нет ли, никому не известно, - буднично сообщил Крис.

Гонщик побелел как полотно.

- И… давно это? – еле слышно проговорил он.

- Да уж месяца два прошло, - патлатый почесался и предложил:

- Может, пойдем выпьем? За твое возвращение?

- Прости, не сейчас. Я… я еще приду, – Санни встал, шатаясь, как пьяный, добрел до машины и уткнулся лбом в ветровое стекло.

- Что-то мне не по себе, - шепнул Энджи, сжимая руку Роуди. – Видно, горе у человека, помочь бы надо…

Внезапно Санни Бим рванул на себя дверцу автомобиля, прыгнул внутрь и сорвался с места прежде, чем молодые люди успели дернуться за ним.

 

Нового знакомого они нашли на окраине городка. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и его последние лучи красными лентами скользили по обугленным изломанным стенам – всему, что осталось от некогда стоявшего на этом месте дома. Пустые провалы окон щерились почерневшими осколками стекол; железный гараж был почти цел, но покореженная дверь висела на одной петле, жалобно поскрипывая, словно жалуясь на судьбу…

Санни сидел на обгоревшем крыльце, прижимая к себе какой-то предмет. Приблизившись, Энджи и Роуди узнали гитару: огонь пощадил лакированный желтый корпус, но струны полопались и завились в колечки.

- Санни… - тихонько позвала Роуди. Тот поднял на нее покрасневшие глаза. – Пойдем отсюда…

- Может, есть хочешь? Или отдохнуть? – неловко предложил Энджи.

Тот покачал головой:

- Нет, спасибо… - Он обвел взглядом пепелище. – Здесь жил Флэш, мой друг… лучший друг… Господи, что же с ним случилось?!

Энджи обнял его за плечи и повел к машине.

- Предлагаю вернуться к дороге, – тихо сказал он.

- Черного байкера не боишься? – попыталась пошутить Роуди. Известно же, если заночуешь у дороги, не миновать встречи с байкером, продавшем душу дьяволу за скорость и после смерти ставшем призраком и кошмаром ночных дорог.

Энджи только отмахнулся.

 

* * *

 

…- Мы всегда были вместе, сколько я себя помню, - негромко рассказывал Санни. Они втроем сидели на траве, прислонившись к блестящему боку автомобиля. На небе уже вовсю высыпали звезды. – Многих удивляла наша дружба: настолько мы были разные. Флэш – порывистый, страстный, решительный; я рядом с ним тихоней казался… Я мечтал стать знаменитым гонщиком, он – знаменитым музыкантом. Гитара в его руках говорила человеческим голосом…

Он умолк, Энджи и Роуди тоже молчали, молчали и небо, и земля… и в этой абсолютной тишине огненным бичом хлестнул по нервам визг тормозов, сопровождаемый странным гулом. Совсем рядом с ними.

Девушка ахнула от неожиданности; Энджи вскочил и увидел мотоцикл, замерший посредине дороги. И байк, и фигура седока были непроницаемо черными, лишь контуры их обрисовывало мертвенно-белое свечение. И запах… Парень сморщил нос: характерный запах серы ни с чем не спутаешь.

Видимо, заметив Энджи, неизвестный повернул голову в странном рогатом шлеме в его сторону, и в ночи зловеще сверкнули рубиново-красные глаза…

- Что это, во имя неба?! – прошептала Роуди. Она и Санни встали рядом с Энджи.

- Это он… - хрипло проговорил гонщик. – Кошмар Ночных Дорог.

И тут…

- Ложись! – заорал Энджи, прикрывая собой Роуди и попутно толкая Санни. Они упали за машину; над их головами пронеслись два огненных сполоха, и пожухлая трава метрах в пяти мгновенно вспыхнула.

- Убирайся, исчадие Ада! – Роуди отважно швырнула во врага попавшийся под руку ком сухой земли. Санни под прикрытием машины пытался вытащить из багажника огнетушитель.

Энджи, шаря вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, наткнулся на гитару. Да, она была теперь бесполезной деревяшкой, на ней полопались все струны – все, кроме одной…

Парень тронул ее – и она зазвенела, завибрировала, наполняя равнину чистым серебристым звуком, который не стихал, а наоборот, усиливался…  и ему издалека ответил слаженный треск двигателей…

Проклятый байкер, материализуя огненный шар и готовясь запустить им в людей, вздрогнул, обернулся… и был сметен сияющим металлическим вихрем.

Снова взвизгнули тормоза – не одного, а множества байков, слабо светившихся в темноте. С ними прилетел прохладный ветер, погасивший пожар на равнине.

Приехавшие – и молодые парни, и мужчины в самом расцвете сил, и более пожилые – молча разглядывали гонщика и его спутников. Разные лица, разные глаза, волосы и одежда, но у всех – отрешенно-задумчивые взгляды и неестественная бледность…

- Флэш!..

Санни Бим бросился к байкерам. Те расступились, и вперед вышел высокий человек в косухе и джинсах, с темными вьющимися волосами.

- Флэш! – Санни схватил его за руки. – Это ты! Слава богу, ты нашелся!

Спокойное бледное лицо чуть дрогнуло.

- Санни? – разомкнулись губы. – Друг?..

- Это я, Флэш! Я вернулся! Господи, дружище, где же ты был?..

- Лучше тебе не знать.

- Почему?.. Ну ладно, теперь ты здесь! Пойдем домой?

- Домой? У меня больше нет дома.

- Да, я видел… Не беда, мы построим новый!..

- Нет, Санни, – лицо Флэша на мгновение исказилось от душевной муки. – Я не вернусь. Не могу… да и не хочу.

- Что?! – Друг отшатнулся, недоуменно глядя на него. – Флэш, что… Кто эти люди?

- Это те, кто добровольно отрекся от прошлой жизни и выбрал свободу и дорогу. Им нечего было терять, а теперь у них есть ночь и ветер в лицо. Я останусь с ними, Санни. Я больше не одинок. Прости… и скажи другим, чтобы не поминали лихом.

- Флэш… А как же наши мечты? Я… я вот стал гонщиком, как и хотел… А ты?

- Не надо, не жалей меня. – Рука музыканта сжала плечо гонщика. – Ты знаешь, я всегда хотел двух вещей – счастья и свободы. Пока была жива Искорка, у меня было и то, и другое. Теперь у меня осталась только свобода – я обрел ее там, где не искал. А ты живи дальше, тебе еще много предстоит сделать…

- Тогда я поеду с тобой!..

- Тебе нельзя, Санни, ты еще жив. У тебя теперь есть что-то свое, есть, что терять. Ты должен остаться. А мне уже думать не о чем.

- Флэш, нет… А твоя гитара? Твоя музыка?

- Посмотри, - гитарист поднял правую руку. Кисть была забинтована. – Я больше не могу играть. А моя гитара… - Он легко приблизился к своему бывшему инструменту, сиротливо лежавшему в траве, наклонившись, коснулся раненой деки и… Энджи и Роуди не верили своим глазам, но все струны были снова целы!

- Возьми на память обо мне, – Флэш подал гитару другу.

- Господи, как же это?.. – Губы Санни дрожали.

- Так. Прощай, брат. Мне пора. Нам нельзя долго оставаться на одном месте, наша жизнь – в движении. – Крепко обняв друга, он направился к своему байку. Бим сел, где стоял, прямо в пыль. Сорвавшись с места, байкеры помчались по ночной дороге, унося с собой ветер и призрачный свет.

Не решаясь подойти к горестно замершему Биму, Энджи присел и провел пальцами по струнам.

- У меня когда-то была похожая, - тихо сказал он. – До того, как отец запил и в доме остались только голые стены.

- Возьми ее себе, - глухо отозвался Санни. – Ей нужны руки, которые знают, и душа, которая помнит.

- Благодарю, это щедрый дар, – парень бережно поднял гитару. – Как насчет песни об ангеле? Ангеле, летящем вдаль по ночным дорогам?

- О тебе, что ли? – дружелюбно хмыкнула Роуди.

- Пойдемте, ребята, - Санни уже пришел в себя и встал. – Подвезу вас до Нью-Йорка, у меня там знакомые рокеры есть, пристроят к делу, с жильем помогут. По дорогам хорошо колесить, когда есть куда вернуться. Прощай, Флэш, - тихо добавил он, глядя вдаль, в ночь. – Нет, все-таки – до свидания...


Другая жизнь - не сон,
Всё ближе горизонт...
И в час ночных дорог
Никто не одинок.
Ария «Свобода»
 
(White Lion «Cry for Freedom» cover)


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...