Альманах Коннома Гюдрена

Сорок лет назад знаток волшебства Конном Гюдрен Синеокий решил безвозвратно отправиться в Фé; теперь же он располагал всеми знаниями и инструментами, чтобы претворить это в жизнь. В нужный день выспавшись как младенец и выпив арабского кофе, он в сопровождении пса — давнего компаньона — без дальнейшего промедления покинул свой дом. В специально подобранном месте Гюдрен в последний раз проверил расчеты, убедился в целостности снаряжения — и применил необратимые заклинания.

 

Родная твердь навсегда растворилась. Вместо нее из дыма, кропотливо синтезированного Гюдреном, проявилась чудесная чаща. Вдруг налетевший ветер растревожил высокую траву на опушке, ветви массивных деревьев хлестнули друг друга, а в вышине за ними выгнулась черная линза контрастного неба, телескопически приближавшая звездные смерчи.

 

Как и предсказывала теория, завихряющийся вокруг Гюдрена воздух — живой воздух Фé — был перенасыщен волшебством. Без лишнего удивления, но и не без удовольствия путешественник заметил, что и его питомец, и, главное, сам он с легкостью дышат в этом мерцающем смерче газообразного колдовства; Гюдрен подозревал, что имел такую способность от самого рождения.

 

Даже не считая смерчей, лес вокруг полнился потусторонним присутствием. С одной стороны в сумраке за деревьями можно было различить каменные колонны, и за одной из них кто-то словно бы спрятался — хотя капюшон это мелькнул или тень пробежала по камню сказать было трудно; лицом сюда Конном Гюдрен поставил невидимого стража. В другом направлении виднелось озеро: на воде среди отражения звездного вихря покачивалась лодка, деревянный нос которой закручивался, как хоботок бабочки; кто-то спал в этой лодке, свесив через борт волосатую руку. С третьей стороны лес расступался — и там, в отдалении, на вершине холма вдруг появилась, словно сгустившись из звездного света, серебристая лиса. На спине зверя был ремень, на котором болтались ножны, украшенные драгоценностями. Несколько мгновений лисица смотрела на Гюдрена, а затем вновь исчезла; несмотря на волнение, умный пес волшебника не издал ни единого звука.

 

Разместив в воздухе давно заготовленные заклинания, среди которых было нескольких стражей и целая россыпь измерителей и диагностиков, волшебник достал из походной сумки наиболее важный инструмент, его главное детище, — "Альманах", дистиллятор знаний и пророчеств, без которого Гюдрен не сунулся бы в такой турбулентный мир, как Фé. Этот "Альманах", впечатляющий шедевр алхимии, на основе места и времени способен любому просителю — даже несведущему в ремесле — поведать с высокой степенью надежности, как поступить, чтобы достичь максимального благополучия лично для Коннома Гюдрена.

 

Реагируя на заклинание-ключ, "Альманах" ожил и обратился к сознанию своего активатора с такими пророчествами: "Прямое отношение к тебе, мой автор, имеет Флокс, которая пройдет в будущем, идет сейчас или прошла ранее по этому месту. Ее целью является Блуждающий порт. Следуя через холмы к западу, Флокс встретится со следопытами и будет узнана их предводителем. Внемли видению, Гюдрен!"

 

В уме волшебника возникла группа звероподобных существ. Они сидели на ветвях и, лениво прядая ушами, тайно провожали наконечниками наложенных на тетиву стрел пару путников, шагающих по дороге. Когда путники были прямо под ними, одно из существ мурлыкнуло, жестом просигналило соратникам, прижало треугольные уши и с мускулистой грацией спрыгнуло с ветки — на ветку — на землю, преградив путникам дорогу.

 

— Добрый день! — воскликнул звероподобный стрелок, кланяясь. — При всем уважении, сообщаю, что дюжина стрел нацелена на вас, и мои следопыты не промахиваются! Прошу объяснить, кто вы, откуда, и что забыли в тревожной провинции Каменного Философа.

— Добрый день, друг! — сказал путник-мужчина. — Можно ли заключить, что вы служите Философу, и сейчас происходит наше пленение?

Стрелок поймал на себе блоху и съел ее.

— Нет и нет, мой друг, — сказал он, сплюнув между желтых клыков. — Мы тоже путешествуем через эти злосчастные холмы, надеясь поскорее покинуть их. Однако прошу вас назвать себя и цель похода, поскольку это соответствует моим желаниям.

— Да пожалуйста, — сказала женщина. — Я нимфа Флокс, а это мой приятель Корранте. Мы собираемся выйти из этих тошнотворных холмов прежде, чем нас схватят живодеры Философа. А направляемся мы к блуждающему порту, где планируем поймать корабль на Плутон. Кажется, все рассказала. Вы довольны, плешивые нелюди?

Шерсть на морде следопыта вздыбилась, а его соратники как один зарычали. Флокс сделала шаг назад, а ее спутник Корранте наконец поднял копье, которым был снаряжен. Оба путника были красивы, как античные герои: женщина походила на богиню плодородия в ипостаси "странницы", а мужчина на солнцеликого бога в юности. Мужчина сказал:

— Друзья, мы очевидно не желаем вам зла и конечно же являемся союзниками в этих печально известных землях.

— Это не соответствует действительности, мой друг Корранте, — сказал стрелок, дергая ухом. — Должен признаться, что мы не союзники, но враги. Все встанет на свои места, когда я проясню свою биографию! Сейчас я предводитель отважных следопытов, до этого был юным бродягой, но еще раньше, совсем котенком, я был питомцем ветренной нимфы, которая за детскую шалость низвергла меня в пучину...

— Как! Ты тот комок пуха? — сказала Флокс.

— Тот самый.

— Ты был мне по пояс.

— Я вырос.

— Ха-ха! И как же ты выплыл, поганец..?

— Как неудачно! — перебил ее Корранте, выходя чуть вперед. — Это импассе, мой друг следопыт! Что же здесь можно сделать? Прошедшее не вернешь; перед нами грядущее!

— При всем уважении, никакого импассе здесь не вижу, а дальнейшие действия диктуются соображениями мести, — сказал следопыт. Тут же все стрелки спрыгнули на дорогу и окружили его и Флокс. ИХ предводитель продолжил: — Неподалеку в зарослях разбит наш шатер: там вы встретите свою участь!

 

В разразившемся вихре насилия Корранте и Флокс обездвижили, обезоружили и в конце концов оттащили к шатрам, где, сорвав с них одежду, обоих подвергли фамильярному обращению. У шатров их продержали до заката, а затем, когда взошла колдовская луна, выгнали в лес и, сделав вид, что отпускают на волю, использовали для стрельбы из лука. Самые проворные хищники побежали следом, чтобы игриво выскакивать из темноты с когтями-кинжалами наголо. Флокс упала первой, пронзенная дюжиной стрел, но Корранте еще долго бежал через лес на радость своим преследователям и пробежал довольно далеко.

 

Утром, когда следопыты устали от охоты, снялись с лагеря и исчезли в печальных холмах, к месту, где стоял шатер, вернулась, ворча себе под нос, нимфа Флокс. Выдергивая из тела стрелы, она стала искать в стоптанной траве разбросанные стрелками вещи. Большая часть ценных и волшебных предметов осталась, но самое важное — Миражирующие иглы, с помощью которых двое путников планировали избежать всадников Каменного Философа — оказалось похищенным; осознав кражу, Флокс поклялась "выхолостить этих ﹡﹡﹡﹡﹡﹡".

 

Спустя некоторое время, когда солнце уже припекало и над дикими цветами зажужжали толстые пчелы, вернулся Корранте. Получив от Флокс одежду, копье и порцион шкворчащего неодобрения, Корранте тем не менее вознес молитву своему божеству и, утешенный, стал всматриваться в бесконечные холмы, пересечь которые по-прежнему предстояло. Когда же путники позавтракали дичью, зажаренной на широких кусках хлеба, и закусили сыром и вином из возвращенных запасов, приободрилась и Флокс; расчесывая янтарные локоны посреди запятнанной высохшей кровью солнечной поляны, она запела легкомысленную песенку.

 

Вскоре Флокс и Корранте отправились в путь. Во все стороны простирались холмы, по левую руку поросшие плешивым лесом, по правую кустарником. Впереди блестели на солнце озера. Иногда из рощиц взмывали и гомонящими тучками носились над холмами стаи птиц: это ходил под землей Философ.

 

С большим интересом Конном Гюдрен следил, как путники пробирались вперед. Помимо естественных преград вроде глубоких, холодных ручьев и заросших ядовитой травой оврагов, Флокс и Корранте следили за двумя угрозами: ползучим землетрясением, обойти которое, впрочем, не представляло большой трудности, и группами всадников, снующих среди холмов на многоногих скакунах; от последних должны были защитить Миражирующие иглы, ныне похищенные.

 

Однако Флокс и Корранте выработали следующую нехитрую тактику: с возвышенности высматривали, нет ли всадников, а если те обнаруживались, меняли маршрут и таким образом оставались недосажденными. Так продолжалось некоторое время, пока, огибая один патруль, они не натолкнулись лоб в лоб на другой.

 

Всадники Каменного Философа тут же разразились воплями; их скакуны засеменили тонкими ногами и защелкали челюстями. Путники бросились в овраг. Отряд палачей ринулся следом, без труда спускаясь по заросшему колючей травой крутому склону, и в результате короткой погони настиг их. Печальный итог был неизбежен. Однако тут нимфа швырнула под ноги скакунов предмет силы — "Убегающий имитатор", непристойные ундуляции которого отвлекли всадников, заставив их долго преследовать ложную цель.

 

Когда, скрывшись благодаря подобной уловке в одной из диковатых рощиц, путники остановились, чтобы перевести дыхание, Флокс сказала, при этом опасливо озираясь:

— Чем ближе граница, тем больше тут всякой сволочи!

— Действительно, нам не помешает план, моя очаровательная Флокс.

— Да уж, не помешает! До чего же ты бесполезный, Корранте, — воскликнула Флокс, но тут же улыбнулась и примирительно коснулась ладонью его щеки, затем мускулистой груди, затем потискала за ягодицу. — Не куксись, бестолковый. Есть идея. Теперь я припоминаю историю о нимфе Оргоне, которая однажды выбралась из этих самых холмов. Она со своим приятелем, импом Ког, была схвачена и казнена, а когда спустя некоторое время вылезла из бутона, она еще и нашла этого импа на обломках его бутона в объятьях одной из всадниц. Ну, тогда Оргона говорит всаднице: "Сдается мне, кто-то из твоих предков был более близок со скакунами, чем следовало: я вижу лишние суставы в твоих оконечностях." Всадница отвечает: "Твои слова не лишены разумности, но и окончательных доказательств им я не вижу." Конечно, Оргона пришла в ярость и швырнула целую сюиту заклинаний, от которых конечности всадницы выкрутились, голова вывернулась. Она — Оргона — седлает всадницу и едет на ней. Потом они с импом помирились и Ког тоже сел верхом, а сначала он шел рядом молча. У всадницы аж ноги подогнулись, но благодаря заклинанию она так и трусила с двумя наездниками и не жаловалась.

— Поразительная и стимулирующая история, — сказал Корранте.

— Ты не представляешь, как смешно Оргона рассказывала. Но интересная часть впереди. Коротко говоря, устав везти их обоих, бывшая всадница — ныне скакун — говорит: есть в холмах мастер по имени Мегастомо, который торгует волшебными предметами и знает выходы из страны Каменного Философа. Я готова выдать его секрет, если только это испытание завершится. А именно, он живет там, где пять озер образуют правильный пятиугольник, в роще за северным озером. И оказалось, что всадница не врет, так что Оргона в итоге действительно выбралась из холмов. Вот я думаю, Корранте, не поискать ли и нам то место?

 

Посовещавшись немного, путники решили проверить этот слух за неимением лучших идей, и стали искать возвышенность, чтобы осмотреться. Найдя особенно высокий холм, они скрытно поднялись на пик, огляделись, нашли другой холм, взобрались на него и оттуда, когда солнце ужа опускалось к горизонту и жесткая трава на холмах сияла золотом, увидели пять озер, расположенных правильным пятиугольником, и за дальним действительно виднелся лесок на болотце. К сумеркам добравшись туда, путники углубились в рощу и на одной из полян, ощетинившихся осокой, хлюпающих и квакающих, увидели вросший в холм дом. Флокс и Корранте постучались в украшенную резьбой дверь из черного дерева, и в окне слева показалась и исчезла лохматая длинная морда. Громыхнули засовы, дверь приоткрулась. Появилось существо, которое жестом когтистой лапы поторопило путников внутрь и захлопнуло дверь за ними.

 

Щелкая на ходу острыми зубами, сгорбленное чудище пересекло скупо обставленную и разящую псиной, но в остальном опрятную комнату, вытащило пару полусгнивших плетеных стульев для гостей, а само село на пол и произнесло:

— Я Мегастомо. Наверное, вы друзья моих друзей. Чем могу быть полезен?

Дальняя часть комнаты тонула в полумраке, но за приоткрытой дверцей сияли свечи и виднелся массивный книжный шкаф. Корранте сказал:

— Добрый вечер, уважаемый Мегастомо! Я эльф Корранте, а это моя спутница Флокс. Мы надеемся с твоей помощью выйти из этих холмов.

— Мы друзья Оргоны, — добавила Флокс.

— Не помню такой, но это и не важно, — сказал Мегастомо, щелкая зубами на каждом слове. — В каком направлении вы идете?

— К сияющей роще, — сказала Флокс. — Слушай, кто это там на кровати?

Действительно, в темном углу стояла кровать, в которой кто-то неподвижно лежал.

— О, это мой хозяин, — сказал Мегастомо. — Он вам уже не поможет. Но я — помогу. Так зачем вам к сияющей роще? Не в Блуждающий, случаем, порт?

— Именно, — сказала Флокс. — Я собираюсь совершить путешествие на Плутон и там усилить свое волшебство. Мой спутник Корранте поклоняется какой-то гадине, которой Плутон священен.

— Что за "гадина"? — сказал Мегастомо, клацая зубами. — Никак, ഷആഭ?

— Именно так, уважаемый Мегастомо, — сказал Корранте, искренне удивленный. — Но теперь я должен пропеть гимн, без которого нельзя поминать это имя. "О ഷആ, великий ഘഊറ, покойся вечно во мраке, мой бог..."

Через минуту, когда Корранте закончил сипеть тошнотворные звуки гимна, Мегастомо сказал:

— Ну и хорошо. Перейдем к делу. А уж позже займемся оплатой. Хе-хе-хе. Итак, вам нужно выйти из холмов, по возможности миновав всадников и тем более самого Каменного Философа.

— О да, — воскликнула Флокс.

— Это значит, что дорога по земле или под землей для вас закрыта. Следовательно, вам нужно двигаться или по воздуху — и, значит, подвергнуться нападению философских корвидов...

— Это уж точно нет.

— ...или покинуть провинцию досрочно.

— "Покинуть досрочно", господин Мегастомо? — сказал Корранте.

— Это значит, что вы выйдете из провинции здесь и сейчас... покинув Фé. Не волнуйтесь. Вы выйдете из нее временно, отойдете насколько потребуется и вернетесь обратно уже за холмами. Для этого я готов снарядить вас необходимыми инструментами. А плату обсудим позже... хе-хе-хе.

— Не хочу я "выходить из Фé", — сказала Флокс. — У нас были Миражирующие капли, но их украли. Может, есть что-нибудь в этом роде?

— Миражи могут обмануть всадников, но не их многоногих скакунов. Ваши капли бы вас погубили. Нет, вам лучше покинуть холмы как таковые.

— Слушайте, я все хочу спросить, — сказала вдруг Флокс. — А чего он все лежит?

— Кто? Ах, мой хозяин? Он подвержен особому проклятию, свойственному всем существам во Фласцидии — моем родном мире. Фласцидия, к слову, и есть то место, через которое я предлагаю вам обойти всадников: по очевидным причинам я о ней многое знаю. Вам проклятие не грозит, — добавил он.

— И твой хозяин тоже оттуда?

— Именно.

— А в чем проявляется проклятье, учитель Мегастомо? — сказал Корранте.

— Эффект его выглядит именно так, как вы можете видеть. — Мегастомо указал на тело в углу. — Большинство фласцидян поддается ему рано или поздно. Мой хозяин был амбициозным волшебником, наделенным колдовством от рождения, но над совершенствованием ему еще предстояло поработать; а я к тому времени, когда он меня принял в свой дом, силой собственного духа уже умел откладывать действие проклятья, хотя еще и не достиг той ступени самосовершенствования, когда существам моего вида открывается разумность. В любом случае, амбицией моего хозяина было — отправиться в Фé, что он однажды и сделал при помощи своего искусства, немалого по меркам Фласцидии. Вместе мы пережили интересные приключения. К сожалению, хоть он и добился определенных высот в развитии духа, мой хозяин так и не постиг духовной вершины — в отличие от его питомца, меня; иронично, не правда ли: волшебник, несмотря на усилия, так и не постигает мудрости, которая открывается его псу.

Пока Мегастомо говорил, Флокс несколько раз зевнула.

— ﹡﹡﹡ с твоим хозяином, — сказала она, махнув рукой. — Как нам выбраться из холмов?

Мегастомо поднялся и молча вышел из комнаты, но вскоре вернулся, неся в когтистых лапах пару вычурных предметов, которые вручил Флокс.

— Возьмите: вам потребуются этот "Проржавленный секатор" и вещь, которую я называю "Аламбик с дымом". Отойдите немного от моего дома и рассеките секатором воздух — и окажитесь во Фласцидии. Это дикое, грустное место, но вас его тяготы не касаются. Двигайтесь по дороге, пока не выйдете к сгоревшему лесу, там используйте Аламбик, и снова окажетесь в Фé. Вот и все. Секатор рассыплется после первого использования (он и так еле держится), а Аламбик не выбрасывайте. Только не кипятите его где-либо кроме Фé. Ну-с, перейдем к оплате?

— Перейдем, — сказала Флокс и поднялась из плетеного кресла. — Что мы должны?

— На самом деле, наша беседа была так приятна, что я удовлетворюсь символической платой — я согласен на прядь янтарных волос нимфы Флокс.

Флокс хрюкнула и загоготала. Корранте тоже залился смехом. Присоединился к ним и Мегастомо.

— Что ж, две ртутные монеты за Секатор и девять за Аламбик, — сказал он наконец. — Попытка не пытка, господа!

Флокс бросила ему кошель.

— Здесь десять, плюс сама сумочка.

Мегастомо поймал кошель и одобрительно прикрыл глаза.

 

Вскоре путники уже находились в какой-то хлюпающей низине неподалеку от дома. Из трясины выглядывали и сипло смеялись живущие в ней пустоглазые бесы, болотные цветы распустились и, источая приторный аромат, жадно всасывали из воздуха лунный свет. Источая студеное колдовство, небосклон подавляло ночное светило.

 

За день путешествия Флокс и Корранте изрядно устали, но задерживаться в холмах не собирались. Флокс обеими руками взяла секатор за ручки, взглянула на спутника, пожала плечами и щелкнула лезвиями. Тут же свет звезд побледнел, трава утеряла упругость и хищность, цветы растворились в воздухе, а луна из колдовского гонга превратилась в желтоватое пятно. Секатор хрустнул и распался на две части; волшебные оси осыпались черной пылью.

— Ну, Фласцидия, — сказала Флокс. Где-то послышался волчий вой. — Ты помнишь, куда дальше?

— Мы должны найти дорогу, а по ней добраться к сгоревшему лесу, моя янтарноглазая нимфа. Там мы вернемся в Фé и окажемся в сияющем лесу. Оттуда до Порта рукой подать: мы будем там до рассвета.

— И тогда — Плутон! — воскликнула Флокс, оживляясь. — В путь! Но сначала я найду себе скакуна, а то мои ноги сейчас отнимутся.

 

Она огляделась, приложила руки ко рту и, подняв лицо к небу, завыла. Вскоре из темноты заблестели желтые глаза.

— Подойдите, — сказала Флокс. — Кто из вас самый сильный и, главное, мягкий?

Матерый вожак, крупный, как волкодав, подошел к ней и склонил голову. Почесав его за ухом, Флокс села верхом по-женски; волк поднялся на лапы — и они двинулись в путь.

 

Вскоре стая вывела их на дорогу. Обрадованный тем, что идти стало легче, Корранте достал флейту и заиграл; для волшебника Коннона Гюдрема, внимавшего Альманаху, его музыка была странной и отвратительной. Волки же сначала жеманились, чуть покачиваясь в такт, но вскоре пустились в пляс, вертя мордами и задами, топоча лапами и прыгая друг через друга. Так они двигались некоторое время, поощряемые Флокс, хлопающей в ладоши, пока впереди не забрезжил медленно приближающийся огонек.

 

Корранте убрал флейту, а волки насторожились. Постепенно стал слышен храп лошади, скрип повозки и какие-то необычные звуки, словно позвякивала струна; навстречу им кто-то ехал.

— Кто это впереди? Ты чувствуешь? — прорычала Флокс волку на ухо.

— Да. Трое, — рыкнул вожак: — теплый, большой и холодный.

 

Вскоре стала видна повозка с одним пассажиром и ящиком в качестве груза. Лошадь похрапывала, но человек на облучке, не видящий стаи впереди, успокаивал ее, приговаривая: "Не голодные, не голодные летом, не бойся." В руках у него была лютня. Какое-то время он лениво перебирал струны, о чем-то задумавшись, и вдруг запел сначала сипло, а затем все более чистым голосом, не без сноровки аккомпанируя:

 

Когда я был молод,

Был я влюблен в красавицу и слыл поэтом.

Все это в прошлом,

Иная работа теперь у меня.

 

Незнакомец

Меня нанял доставить

Тело жены ее старому мужу.

Взглянул я в лицо покойницы.

 

Год к году, миля к миле, грош к грошу, —

Как обычно я еду вперед, везя чужой груз.

Кобыла тянет, я правлю —

Сколько лет колесим без загвоздок, а тут вдруг

Впервые за долгое время сложил я стихи.

 

Он то ли хохотнул себе под нос, то ли вздохнул — и тут увидел стаю, Корранте и Флокс верхом. Окриком остановив лошадь, он неподвижно смотрел, как процессия рассеялась, объезжая его, и снова собралась позади телеги. Еще какое-то время мужчина глядел путникам в след. Наконец он остался позади.

 

Спустя какое-то время показалось селение. Волки боялись домов, но сходить с дороги Корранте и Флокс не пожелали, так что, миновав столб с названием, стая с поджатыми хвостами в полном составе вошла в деревню. Вокруг стояли убогие дома, в дряблом воздухе висел запах дыма и еды, из построек за черными навозными кучами слышалось встревоженное похрюкивание и поблеивание. В центре деревни на небольшой площади возле шеста, на котором были повешены два крупных пса, спал закованный в колодки бородач. Когда стая приблизилась, он рывком проснулся, поморщился, выкатил глаза, но затем зажмурился и так стоял на коленях, дрожа всем телом, пока Флокс и Корранте не покинули площадь.

 

Позже, когда процессия покинула деревню, несколько молодых волков попросили для себя разрешения вернуться.

— Вы же боялись домов, — сказала Флокс.

— Мы передумали и хотим вернуться, если позволишь, — проскулили они и, облизываясь, потрусили в темноту.

Спустя некоторое время они возвратились в отличном настроении. К этому времени Корранте уже снова достал флейту, и молодые волки заплясали еще бойче, чем прежде. Особенно весело скакала молодая волчица, кокетливо облизывая кровавую морду; даже вожак не без удовольствия наблюдал за ее вертежом.

 

Так они ехали, пока луна не начала спускаться вниз по небосводу. Тут вожак задрал морду и сказал:

— Там вдали, на холме, сгоревший лес, который вы ищите.

— Ну так веди нас туда и не болтай, — сказала Флокс.

Они ускорились, но вдруг снова замедлились. Флокс воскликнула:

— Что теперь?

— Навстречу нам бегут двое: один внутри другого...

— Они представляют опасность?

— Нет.

— А чего же тогда мы точим лясы? — гаркнула Флокс и, схватив клок шерсти на загривке, крутанула так, что вожак завизжал.

 

Тут из темноты впереди выскочил человек и чуть не споткнулся о замерших на дороге волков. Звери попятились и зарычали. Человек — это была женщина в накидке с капюшоном — вскрикнул, затравленно оглянулся и задрожал.

— Чем вызвано подобное бегство, мой друг? — сказал Корранте, впрочем, схватившийся было за копье.

Флокс поморщилась. Женщина тем временем воскликнула:

— Господи, что за видение? Ваши глаза светятся в темноте. А она — она едет на волке. Господи, что это значит? Я не вынесу этого.

Корранте шагнул вперед и протянул руку.

— Отбросьте тревогу... — начал он, но женщина отскочила и, распахнув накидку, из-под которой показалось богатое платье, выхватила блестящий кинжал.

— Ни шагу, демон!

— "Демон"! — воскликнула Флокс, начинавшая злиться. — Я наказывала и за меньшее!

— Назад, Флокс! — воскликнул вдруг Корранте. Выхватив копье, он попятился. — У нее серебро!

— Ничего себе! Ты что, обалдела?! — воскликнула нимфа, тоже пятясь. — Вот как ты отвечаешь на дружелюбие, ﹡﹡﹡﹡! Ну, хватит с меня на сегодня! Держись-ка!

 

Подняв руку, Флокс сделала знак силы, и женщина замерла. Нимфа спрыгнула в волка, ногой отпихнула другого и, обогнув кинжал, подскочила к оцепеневшей беглянке.

— Ну-ну! И как мне тебя наказать? — сказала Флокс. — Любишь красивые кинжалы? А как тебе этот?

Нимфа сделала ладонь горстью, уловила в нее лунный свет и изящно повернула руку, так что свет вытек в форме лезвия и застыл. Этот полупрозрачный кинжал Флокс поднесла к горлу женщины. Та стояла без единого движения — только горькая слеза прокатилась по щеке и упала в темноту. Флокс щелкнула пальцами:

— Говори.

— Я... Отпусти... — полным ужаса голосом прошептала женщина.

— А что мне будет за это? Стерва! Так просто я тебя не выпущу. Я рассержена, но не удивлена! Много я вас повидала! Чуть что — серебро. Тошнит меня от таких..!

— Что...

— Да, что?

Корранте сказал:

— Серебро это действительно не игрушка..! Как насчет "самого ценного, что у нее есть с собой"?

Волки, по-своему мудрые от природы, засмеялись, тряся язычищами. Флокс подавила заговорщицкую мину и сказала:

— Хорошая идея! В наказание за то, что ты наставила на моего любимого Корранте поганое серебро, я возьму самое ценное, что у тебя есть с собой. Согласна с таким наказанием?

— Д... — выдавила женщина, но язык ее не слушался.

— Чего? — сказала Флокс и, приложив руку к уху, театрально наклонилась вперед.

— Да...

— Молодчина! На самом деле, мне твое согласие и не требуется, но раз уж мы совпали во мнениях — вот твое наказание от нимфы Флокс: беру "самое ценное, что у тебя есть при себе". И как думаешь, что это?

 

Перехватив поудобнее лунный кинжал, Флокс рассекла платье женщины. Та дернулась, но Флокс, щелкнув пальцами, возобновила столбняк. Затем нимфа рассекла золотой шелк, из которого было сделано платье; лунный свет упал на набухшую грудь и едва округлившийся живот, отразившись от нежной кожи сверхъестественным заревом. Флокс приноровилась, проколола кожу, углубила острие и потом уж одним движением рассекла живот от паха до груди. Затем она запустила внутрь руку и вынула лиловый ссутуленный плод, истекающий соками.

— Ничего себе, что это? Это так у них выглядят дети? — сказала нимфа, разглядывая свою добычу.

Женщина тоже разглядывала нерожденного младенца, а по ее неподвижным щекам одна за другой катились слезы. Вдруг она задрожала несмотря на заклинание, и ее лицо стало резко бледнеть.

— Что с этой дурой? — сказала Флокс, отшатнувшись.

— О! Это должно быть то самое проклятье Фласцидии! — воскликнул Корранте.

Флокс вгляделась в лицо женщины: дрожь стала реже и глубже; глаза, устремленные на зародыш в руках нимфы, поблекли; слезы словно иссохли. Тут же затрясся и нерожденный младенец, болтая убогими лапками, по-рыбьи раскрыл рот, как будто хотел сделать заявление...

— Эй! — окликнула его Флокс.

Повинуясь странному, незнакомому ей чувству, нимфа встряхнула младенца, вгляделась, насупилась, а затем наклонилась к нему и подула в лицо. Зародыш дернул крохотным носом и втянул воздух; дыхание чуждого Фé покатилось по его венам; младенец задвигался — и вдруг на мгновение открыл глаза — иссиня, неестественно голубые. Подозвав молодую волчицу, Флокс с помощью заклинания поместила зародыш в ее утробу, сказав:

— Доноси-ка и выкорми. Сделаешь?

Поставив передние лапы вместе, волчица, беременная человеком, прижала морду к земле в знак субмиссии. Затем Флокс повернулась к женщине, все так же стоявшей посреди дороги.

— А ты, дура, в другой раз будешь знать, как грозить нимфе Флокс! Запомни мое имя!

Она щелкнула пальцами и не оглядываясь села на волка; без лишних проволочек стая двинулась в путь. Позади, больше не сдерживаемое заклинанием, тело женщины повалилось на землю. Двое волков остановилась, желая лакать кровь, но передумали и поспешили за остальными.

 

Вскоре навстречу путникам опять — опять! — показались фласцидяне — на этот раз верхом на конях. Волков, Корранте и Флокс они, конечно же, заметили в самый последний момент, удивленно перекликнулись и начали было окружать, но их предводитель, однако, тревожным окриком приказал двигаться дальше; его авторитет был так велик, что всадники тут же повиновались.

— Что это было? Она сидела на волке! — послышался крик одного из них.

— Прочь, прочь отсюда! — воскликнул предводитель.

Они ускакали во мрак. Позже, в некотором отдалении, они спешились и, светя факелами, собрались над чем-то у дороги. Флокс и Корранте не уделяли этому внимания, потому что Фласцидия им ужасно надоела — а главное, впереди показался сгоревший лес!

 

Действительно, черные деревья торчали из сухой почвы как гвозди, оставшиеся после пожарища. Здесь Флокс спешилась и жестом, понятным любому волку, отпустила стаю. Затем она вынула из чехольчика "Аламбик с дымом".

— Ну и как это использовать? — сказала нимфа.

— Я думаю, что его нужно просто открыть. Скажи, моя янтарноглазая Флокс: говоря с той беглянкой, ты упомянула "своего любимого Корранте"...

— Ни слова больше под угрозой наказания.

— Вполне справедливо, моя нимфа, — сказал Корранте, делая витиеватый поклон.

Затем он взял Аламбик и легко откупорил крышку. Тут же из сосуда потянулся густой дым, чуть сладкий на вкус, который во мгновение ока заполнил все поблизости, стал подниматься — и сквозь этот туман проступили огни сияющего леса.

— Фé! Ну слава богам! — воскликнула Флокс и со смехом крутанулась вокруг себя, непристойно махнув юбками.

 

Никаких горелых стволов не было, а вместо них взметнулись и забушевали на колдовском ветру вековечные кроны. В сумеречных зарослях показались старинные колонны и руины какого-то здания. Холмы, знаменовавшие владения Каменного Философа, остались позади, а перед путниками, за просторным озером, словно зеркало отражавшем завихренния и пертурбации звездного неба, сиял золотыми огнями Блуждающий порт: из-за пестрых зданий как раз поднимался, качая дюжиной магнифических крыльев, очередной небесный корабль; он повернулся носом в нужном направлении и двинулся в путь. Как известно, этот порт, периодически меняющий свое положение благодаря древнему заклинанию, соединял с Фé некоторые из миров — Лу́ну и Мену, Юпитер, потайной Колоб, Марс, далекую Линнунрату, Геспер и другие — включая холодный Плутон.

— Замри, моя нимфа! — шепотом воскликнул Корранте и опустился в высокую траву.

Флокс последовала его примеру. В ответ на уместный вопрос Корранте указал на деревья, за которыми можно было различить покрытый грязью шатер...

— Вот это да! — прошептала Флокс. — Вот так встреча!

— При этом лишь трое из них на ногах, а остальные дремлют в носилках или отсутствуют. Разумно заключить, что Миражные иглы действительно не защищают от всадников, как и сказал учитель Мегастомо!

— Это наводит меня на мысль..! — сказала Флокс.

Она поманила спутника рукой и что-то зашептала ему на ухо, но что именно волшебник расслышать не смог. Свою фразу Флокс закончила жестом, при котором ее указательный палец и безымянный несколько раз ударились друг о друга. Нимфа и эльф обменялись кивками и, хищно осклабившись, двинулись к лагерю своих обидчиков. На этом видение Альманаха, собравшее злободневные знания и пророчества о его создателе, завершилось.

 

Конном Гюдрен Синеокий снова сидел на опушке волшебного леса. Возможно, Флокс и Корранте были в тех зарослях прямо сейчас. Не исключено, однако, что к этому моменту они уже неслись на борту одного из небесных кораблей; или все это случилось очень давно: временны́е течения в Фé не всегда параллельны.

 

Пророчество же нуждалось в интерпретации.

 

Закрыв "Альманах", Конном Гюдрен задумался.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 2,00 из 5)
Загрузка...