Застрял в бутылке


Свернись в себя самого

 

Марк Аврелий

 

- Принесите вина.

Уголки губ неестественно дернулись и сложились в печальную улыбку. О, если бы оно, вино, могло вернуть мне душу, то я бы ночевал в винном погребе счастливый и опьяненный жизнью зеркального мира. Сырость, громадные тени от стеллажей, одиночество - мне были бы нипочём. Наедине только я и воспоминания. Принесите вина. И вот я не один. Со мной моя красивая и вечно задумчивая жена в синем, словно небесная гладь, платье. Нежно смотрит на меня из зеркала, и ее отражение касается легкой рукой моей щеки. Я вдыхаю нотки душистого мыла и весны, и сердце наполняется солнечными зайчиками. Вы знаете, как пахнет вскрытая ото льда и снега земля? Это и есть аромат весны, и он заполняет нашу светлую уютную комнату. В хрустальной вазе стоят еще не распустившиеся желтые тюльпаны. Но вот я задеваю ее рукой, и она падает на пол, разбиваясь на мозаичные осколки, как и наш мир. Принесите вина.

Я прогоняю это воспоминание в голове вновь и вновь. Это вечная пластинка моей памяти.

- Ах, и вы здесь!

Дрогнули свечи, и в зале стало немного темней. Тени заплясали по изумрудным портьерам. Рядом со мной присела темноволосая девушка в черном бархатном платье. Я наблюдал за тем, как змейкой струится блеск ткани от воротника до самых щиколоток.

- Что тебе нужно, Надин? - Устало спросил я.

Тонкие брови, прищур морионовых глаз, улыбка. Девушка ответила:

- Ничего. Только, скорее, все совсем наоборот. Может, тебе что-то нужно? Например, путевка в зазеркалье. У меня есть. Не хочешь?

- С чего ты решила, что я желаю вновь оказаться по ту сторону?

- К чему притворство, Алиан?

Протянула она и, сменив тональность медового голоса, добавила:

- Я знаю, что там тебя кто-то ждёт, и эта мысль не дает мне покоя.

Бокал в моей руке тихонько хрустнул. Капелька вина, просочившись сквозь едва заметную трещинку, скользнула в рукав.

-Да? - Усмехнулся. - Что, Надин? Неужели тебе не спится по ночам? - Я отставил бокал и посмотрел прямо в ее черные глаза. - Зачем мне кто-то в Зеркальном мире, если здесь есть ты.

Дочь главы бегло окинула мое лицо безразличным и строгим взглядом. И то по-бархатному мягкое впечатление, которое она обычно производила на людей, испарилось.

- Скучаешь по ней?

- Скучаю по пивному бару в Зазеркалье. По пятницам там подавали бесплатный херес. Нет, не думай, что я скупердяй. Он был не только бесплатным, но и довольно-таки приятным на вкус.

Она откинулась на стул.

- Знаешь, Алиан, я бы пропустила твою иронию мимо ушей, но вот незадача: я знаю, кто она.

- И кто же? Сколько бессмысленности в нашем разговоре, Надин! Скажи уже прямо, если тебе, конечно, есть что сказать.

На душе было беспокойно. Огонек свечи зловеще мигнул и потух.

- Скучаешь по своей девушке-сирени?

Меня словно окатило арктическими водами, но я все еще надеялся, что она не знает, о чем говорит. Это мог быть простой вопрос без намека на власть, которой она никогда не обладала.

- Помнишь двенадцатую ночь, когда впервые за двадцать лет пошел ливень и колодец наполнился дождевой водой. Не ты один ходил к нему. Я видела, как ты наблюдал за отражением.

- Это всего лишь воображение. Тебе привиделось, Надин.

- И когда ты нашел создателя? - С интересом спросила она.

Скомканная салфетка ударилась о стол, отскочила от него и упала на пол. Я не стану дергать ногами, как бы крепко меня ни связали невидимые нити Надин.

- Слушай меня.

Тихо сказал я.

- Если хоть одной душе в совете станет известно...

Шепот.

- То я убью тебя, Надин. Я приду к тебе во сне с тенью. И тогда, поверь, это будет твое последнее сновидение.

Она слегка изменилась в лице. Но я знал, что она не поверила в мою угрозу. А это самое страшное, что могло произойти. Теперь она знала, что создатели не исчезли. Осталась моя Вивьен.

Я встал из-за стола.

 

Лишь один наблюдательный завсегдатай заведения , последний пропойка и забулдыга Хрон, заметил, как человек в темном пальто закрыл глаза и в одно мгновение исчез, растворившись в черной пыли. До чего же это был мрачный и страшный мир! Хрон сплюнул противное вино на пол и тут же забыл о странном посетителе. Да и чему было удивляться? Люди здесь пропадают каждый день: утопают в бутылке.

***

 

Внутри все дрожало из-за быстрого переноса. Я шел через дубовую рощу. Обычно я любил ходить там (если, конечно, возможно любить хоть что-то в этом мире) но сегодня падали листья и шептали:

- Не вернешшшься.

На душе было гадко. Странно, что Надин объявилась так поздно. Дождь шёл два месяца назад. До этого я двадцать долгих лет не видел Вив. Был занят созданием одностороннего перехода. А теперь, выходит, за десять минут разговора с ней я, возможно, расплатился её жизнью. Всё испорчено в один миг. Где же мне найти отражение, чтобы предупредить Вивьен? Я возвращался к колодцу неделю спустя после того, как видел её, но он уже пересох, что меня ни капли не удивило: древние создатели этого мира не захотели, чтобы здесь была вода. И все же произошло чудо - дождь! Но в который раз я убеждался, что мир без чудес лучше. Дар Вивьен - такая же редкость, как осадки в Темном мире.

Я долго и напряженно думал, а вокруг шелестели золотые листья.

И вдруг, как по щелчку пальцев, мысль:

“Да, все переходы закрыты, кроме тех, что находятся в совете”.

Зеркало! Как я мог забыть?

Неожиданно солнце скрылось за полуночной простыней неба. С Междумирья потянуло ледяным ветром. Стало темно, холодно и мрачно. Казалось даже, что многовековые деревья сжались и привалились к дороге. Что-то будет. Прямо на моих глазах земля, как по шву, пошла зигзагом и взволнованная чуждой силой встала на дыбы. Края раскола могучими глыбами из мерзлой земли и камней, сшитыми корнями дубов, возвышались надо мной. Из-за резких порывов ветра было трудно держаться на ногах. Далекая черная точка неслась ко мне с безумной скоростью. Еще секунда и я понял, что это была воздушная волна. По аллее прокатилось черное пламя, сжигая до тла желтые листья-облачка, и дорогу начало засыпать пеплом. Ужасный треск наполнил мои уши.

Совет приближался. Без сомнений, Михаэль отдал приказ, и сейчас меня ждала нелегкая встреча.

Палачи главы вызывают отвращение. Они совершенно лысые, их тело обтянуто дряблой кожей, колени вывернуты в другую сторону. Глупые, лицемерные твари, готовые облизывать сапоги Михаэлю за дарованную им силу.

Мимолетную тишину разрезал громкий голос.

- Судьей и главой Совета Темного мира вы, граф Алион, приговаривайтесь к смертной казни. Встаньте на колени для исполнения приговора.

Чтобы хоть как-то выиграть время я исполнил приказ и встал на колени.

- Я не хочу умирать, -

И тут же эхо мертвого мира заунывно донесло - рааать-рать-ать.

- А кто хочет, граф? - Мерзко пробулькал стражник, и из его рта потекла гниль . - И у жизни есть свой предел.

Темный город наполнился шумом и гамом, казалось, всего Междумирья . Взмах правой руки, и могучие дубы, натянув корни, пока те не порвались, как старая нить в руках швеи, стали медленно вылезать из земельных пристанищ. Я провел по воздуху левой, и деревья со всех сторон обрушились на стражников. Дубовые солдаты остервенело рвали мешковатых чудовищ Михаэля. Мертвая деревянная армия меня не подводила. Однако недолго мне пришлось ждать ответного удара. Черная пыль въелась в белки глаз. Казалось, я ослеп. Затем раздался какой-то невероятно противный хруст. Через мгновение я почувствовал боль: правая рука была сломана, но это было не самое страшное. Я чувствовал, как постепенно парализует тело. Это проклятие действует недолго: полчаса, не дольше. Но время имело сейчас ту же цену, что и жизнь.

Во время перехода мне удалось бы восстановиться немного. Треть сил я сохранил для Вивьен. Одна треть, чтобы она жила. Я закрыл глаза и представил холл совета.

***

Все те же крючковатые статуи стражников по кругу возле стен, нелепые неровные колонны, и серый каменный свод над головой. С виду ничего не изменилось с тех пор, как я впервые оказался в здании совета. Но все же что-то было не так. Я вдохнул, и сердце мое забилось, будто пичужка, пойманная в силки. В воздухе витал нежный ментоловый аромат. Так пахли ирисы, растущие в нашем с Вивьен саду. На секунду мне даже показалось, что мелькнуло голубое платье в коридоре. Быстрее марафонца, услышавшего свисток, я бросился вперед и закричал:

- Постой! Вивьен, куда же ты?

Но произнеся ее имя, я осознал, что видение - ложь. Настоящая Вивьен обладала даром создания, но не умела перемещаться в другие миры. Потрясенный разум возвращал меня к реальности. И она твердила мне, что я попал в мираж-комнату. Все пропало. Найти выход отсюда ровно то же, что найти хранителя тьмы в Зеркальном мире. Я закрыл глаза в надежде на перемещение. Как и ожидалось: не сработало.

Я не знал, как настроены по отношению ко мне видения. Духи комнат-миражей были не подвластны магии. А сами комнаты редко открывались, так как они были на границе Темного и Зеркального мира. Я заметил серое свечение на стене. Появилась стальная витая ручка, а потом глазок. Затем кто-то постучал в искусственную дверь и секунду спустя отворил её. В воздухе по-прежнему пахло цветами. Аромат становился все насыщенней.

Я перешагнул порог и очутился в новом зале. То, что я видел, никак не вязалось с миром Тьмы. Вокруг меня цвели ирисы, фиолетовые и голубые, желтые и нежно-зеленые. Я кружил по залу, и под моими ногами хрустели нежные сочные стебли.

- Кто здесь? - испуганно спросил голос Вивьен.

Я рванулся вперед. Все двери были заперты, кроме той, через которую я вошел.

- Где ты? Где же ты! Я не вижу тебя, Вивьен!

Ответом мне было лишь молчание. Руки трясло. Голос сорвался на хрип.

От бессилия и тупого отчаяния я начал крушить все вокруг. Под руку попала ваза. Я бросил ее об стену, и она разлетелась на крупные осколки. Я схватил один из них и со всей силы швырнул в большую бронзовую люстру. Она покачнулась, но всё так же осталась висеть, привязанная к потолку. Селена, как я устал! Даже цветы были мне ненавистны в эти минуты. Казалось, они в насмешку источают терпкий аромат. Я подошел к столу и каким-то диким и озлобленным движением смахнул их рукой на пол.

Поверхностью стола оказалось зеркало. И оттуда на меня глядела испуганная Вивьен, такая же прекрасная, вот только очень и очень грустная. Ее глаза в одно мгновение стали ярче, чем луна, а по щекам потекли хрустальные слезы.

- Алиан. - Произнесла она, сдерживая рыдания. - Алиан, ты же обещал! Когда ты вернешься домой?

- Милая моя, дорогая, хорошая! - Теплыми пальцами я касался холодного зеркала, и мне казалось, что я смахиваю ее слезинки.

Я не мог ей врать:

- Я не знаю. Не сейчас, Вивьен. У меня не осталось сил для перехода. Ты в опасности.

А она все повторяла, как заведенная, не обращая внимания на мои последние слова:

- Ты же обещал, обещал, обещал. Посмотри на себя, Алиан! Ты ли это? Этот мир ломает тебя.

- Да, я не тот, и не передать словами, как мне жаль, Вивьен.

Продолжать было тяжело. Слова не шли.

- Прости. Я все испортил. Я больше не смогу открыть односторонний портал. Мне не хватит времени.

Вокруг нее закружились осенние листья, вырисовывая в воздухе траекторию ветра . Он обнимал ее за плечи, осушал слезы и легонько подкидывал волосы. Она молчала.

- Ну же, поговори со мной, Вивьен.

Она отошла от зеркала, и я увидел за ней наш сад. В Зеркальный мир пришла осень. На большой раскидистой яблони красовались румяные плоды. В воздухе парили серебристые бабочки. Они то исчезали, то появлялись вновь, и трудно было отличить их от падающих листьев. Светило нежно-розовое солнце. Вивьен, кружась, обвела все это руками. Она создала эту прекрасную природу сама.

- Ни в одном из миров мне не дорог наш сад, если там не будет тебя. Ты мое единственное вдохновение. Этот мир не мой, а твой, Алиан.

- Я бы хотел, чтобы не существовало миров. Тогда мы бы стали близкими частицами одного созвездия и жили в вечности.

Я не успел договорить. На моих глазах серые стены падали и крошились. В двух шагах от меня упала люстра, а затем, как праздничный салют, разорвалась на блестящие искорки. Я видел воочию, как за считанные секунды засыхают ирисы, любимые цветы Вивьен. Бессознательно я пытался собрать в охапку их мертвые стебли, но они тут же ломались. Мираж-комната рассыпалась. Пространство модифицировало форму, превращаясь из куба в сферу. Завершив изменение, комната со стремительной скоростью начала сужаться.

Все закончилось внезапно. Остался только я и все тот же холл, пустой и холодный.

Я шел к заветной двери. Как и не было никаких ирисов! Воздух был тяжелым, всюду меня преследовал легкий и едва заметный дух плесени.

- Так не заканчивают разговоры.

Прозвучало где-то за мной.

- У меня появилось неотложное дело, Надин. Ты открыла мою тайну Михаэлю.

Я обернулся. Она выставила вперед свою тонкую изящную руку и начала шептать заклятие. Тьма сгущалась вокруг девушки. Надин звала дьявольских гончих. Как же подло!

У меня не было выбора. Я призвал к себе силу мертвых. К моим ладоням, крича проклятия и извиваясь, слетались серые тени и тут же проникали в них. Получив силу, я направил на Надин мортем, но она тут же испарилась. И секунды не прошло, как она показалась совсем не далеко от меня. Рядом с ней стояло четыре пса. Они смотрели на меня, и из их глаз текли черные слезы. Гончие принадлежали мне, когда ещё были щенками. Я был их полноправным хозяином, пока Надин не отняла их у меня.

Хейвар первым метнулся ко мне, но я успел увернуться от его клацающих челюстей. Он не мог обойти приказ хозяина: чары сковали сознание. Стремительным движением руки я достал нож и вонзил его в шею моего любимого пса. Я почувствовал, как по руке потекла теплая кровь. Он жалобно заскулил и упал. Огонь в его умном взгляде померк. Прежде чем закрыть глаза, Хейвар лизнул шершавым языком мою ладонь. Я убил друга. Немедля, не давая мне ни минуты, чтобы оправиться, набросились остальные. Я вовремя успел отскочить, но Мерна чуть было не задела меня. Она схватила меня за рукав, но он порвался. Дьявольская гончая проехала вперед, и на паркете остался протяжный след от ее острых когтей.

Я всегда носил с собой камень-медальон, в народе его называют Сонный камень. Он очень маленький, размером с ноготь, не больше. Сорвав сон-камень с нити, я сжал его в кулаке, и он тотчас же обратился в дым. Голова закружилась, мучительно хотелось спать. Злобный рык гончих затих. Зал наполнило мерное сопение. Надин стояла и смотрела на меня. Её глаза были широко раскрыты, а взгляд был холодным и жестоким. Спящая Надин выглядела, как мертвая, только ресницы, обрамляющие пустые глаза, слегка подрагивали. Когда-то я уважал и любил ее, и каждый раз, когда я видел ее прекрасные черты лица, вспоминал тот день, когда она предала меня.

- Memento mori, Надин. - прошептал я. - Я ценил в тебе друга, пока ты была им.

С тяжелым сердцем я вышел из зала. Тень уже шла за Надин. Я никогда не бросал слова на ветер.

***

Крупный ворон влетел сквозь распахнутое окно и присел на плечо статуи-стражника. Голова птицы вертелась на триста шестьдесят градусов. Всклоченные черные перья отливали синевой. Я шел к зеркалу и боковым зрением видел, как он провожает меня мудрым взглядом белых, как жемчужины, глаз. Никогда я еще не видел таких жутких тварей. Кар-р-р-р зазвенело в ушах, а мне все отчего-то чудилось, что тот произнес:

- Твое место здесь, проводник.

В зеркале никого не было.

- Вив? - Тихо позвал.

Один лишь я и больше никого.

Давно мне не доводилось видеть свое отражение. А теперь, я заметил, что постарел: седые волосы от виска паутинками тянулись к затылку, в глазах читалась усталость. Кожа не то чтоб стала дряблой, но уже не была гладкой и ровной. Пару лет назад, увидев нынешнее отражение, я бы, наверное, сказал, что это не я.

Я решил заглянуть в Зеркальный мир. Прислонив ладони к зеркалу, начал читать заклятие. От пальцев тянулись белые нити, сквозь отражение проникая в мир Вивьен. Шепот печальной мелодией исходил из самого сердца, как вдруг нечто невероятно сильное схватило меня за руки и потащило за собой в зеркало. Раздался хруст. Я больно ударился головой об стекло. Было трудно дышать. Я просто захлебывался в потоке темной энергии, пьющей из меня жизнь. Лицо болело. Я упирался руками в зеркало изо всех сил, но не мог вернуться ни в Темный, ни в Зеркальный мир. Из Междумирья сверкали белые глаза. Тогда-то я и понял всё. Михаэль допустил ошибку.

“Недолго тебе осталось глядеть на меня ” - подумал я.

- Запомни, глава, птицы отражаются в зеркале! - с этими словами я схватил пальцами мерцающие глаза и вырвал их из глазниц. Зеркало отпустило меня. Еще живые белые шарики вертелись на ладонях. Я поджег их. Яркое пламя жадно поглотило глаза Михаэля. В комнате раздался не то плач, не то вой.

- Ах-аааа-ааа! Тьма! Алиан, не думай, что тебе удастся уйти. Теперь ты слеп больше, чем я.

Я не шевелился. Движение сейчас значило лишь одно - смерть. Я ждал, когда он снова заговорит.

- Зеркальный мир. Там ты спрятал создателя, не правда ли? Открой его, и я разрешу тебе уйти в Междумирье.

- Хорошо, Михаэль. Но помни о своем обещании. - Ответил я.

“Голубое зеркало, как глаза Вивьен”. - Подумалось мне. “Чем я лучше Надин, если предал ту, кто дорога мне? Я никогда не вернусь к тебе, моя хрупкая и серьезная жена. Прости меня”. Я начал читать заклятие на мертвом языке, который знала лишь она. Окно перехода засветилось. Я не ждал, что Вивьен придёт, но она показалась в зеркале. Отражение было расплывчатым, но я отчетливо видел, как буря бушует в её глазах. В Зеркальном мире наступила зима. С деревьев посыпались замерзшие яблоки.

Она кричала, но я не мог разобрать слова. Звуки её голоса становились все тише и тише. Переход становился по-настоящему далёким. Я понял лишь одно слово, которое ясно прозвучало, перед тем, как портал сузился до размера дверной щели.

- “Почему?” - прошептала Вивьен.

Я надеялся, что она простит меня когда-нибудь. Но я не был готов ответить на её вопрос, потому что любые слова звучали бы, как оправдание бессилия. “ Почему?” Они бы использовали твою силу, Вивьен. “Почему?” Я больше не мог создать одноразовый переход к тебе. Рано или поздно совет нашел бы нас обоих в зазеркалье. “Почему?” Просто твои волосы пахнут ирисами. Я вдыхаю его и чувствую свободу.

Зеркальный мир окончательно захлопнулся. Я сам закрыл его навеки.

***

За окном упала одинокая голубая звезда, но я как обычно не успел загадать желание. В ресторане было шумно. Посетители за неказистыми столиками весело разговаривали, шутили, смеялись. Официанты то и дело приносили вино. И, поверьте мне, этот чудесный напиток был за каждым столиком, в каждом бокале, в каждой глотке. Сюда стеклось все вино Тосканы, Умбрии и даже Калабрии.

Некрасивый юноша сел за громадное концертное пианино. Он казался очень маленьким по сравнению с величественным инструментом. Щеки мальчишки пылали, пальцы дрожали от неистового желания приступить к игре, лицо его теперь же казалось очень и очень приятным. В нем не было красоты, но была какая-то тайна, сила духа и воодушевление.

- Играй, Степа. - Сказал хозяин заведения и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, похлопал мальчика по плечу.

Я услышал, как полились первые и оттого немного нервные и дрожащие аккорды. Если б музыка Степы обладала человеческими качествами, то я бы назвал ее обаятельной. “Хорошо играет” - рассуждал я про себя. “Жаль только, что не “Лунную сонату”.

- Такой ты задумчивый, Алианов! - Воскликнула моя собеседница, красивая девушка в нежно-голубом платье. - Тридцать семь бывает раз в жизни! А ты тут печалиться вздумал. Ну же, что нос-то повесил?

- Послушай, Надежда, - тихо начал я. Вот так бывает...Ты сидишь в каком-то и знакомом, а вроде бы и незнакомом месте. Вокруг грохочет музыка! Одни улыбчивые лица! Весело, одним словом.

Она слушала меня очень внимательно, но в глубине голубых глаз сквозило непонимание.

- И вот ты знаешь, - продолжал я, - мне все кажется, что нет меня. А где я? Где же я? Застрял в бутылке. А кто-то там сверху, в небесной вышине, заткнул эту самую бутылку пробкой. Только вот она не пропускает кислород, и оттого мне нечем дышать. Вот и всё.

К нашему столику торопливо подошёл официант, готовый принять заказ.

- Принесите вина.