Перт ткет песнь


«Есть ли время для песни?

Натянуты ли струны? Созваны гости?

 

Слово вспорхнет с губ – улетит, рассекая нарисованный город.

 

В простор превратит убогость кварталов

Хлипким промерзлым дорогам покажет на небо, на бесконечность.

 

Заденет крылом лепестки ночной фиалки, те обронят пыльцу,

Улыбнутся земле, поцелуют ей ноги».

 

Еще одна звонкая золотая монета, брошенная щедрым королем, покатилась по мраморному стертому полу к ногам странствующей жрицы. Перт – ее имя. Видеть и слышать ее у себя на празднике - было честью даже для короля. Перт ответила изящным поклоном. Юноша-музыкант, искусно перебиравший серебряные струны арфы, продолжал петь. Его грустная песня, наделенная чарующей магией, обретала крылья, проносилась по тронному залу над гостями и слугами. Лаская уши короля, по спирали, отталкиваясь от стен, уносилась в сажистую черноту сводчатого потолка и оседала там кусочками слоистой слюды.

 

«Поэтов средних веков называли убийцами, а мне не хватает смелости

говорить о любви.

 

Есть где-то место такое недосягаемое, недоступное, невероятно прекрасное. Ярко-радостное, куда стремится каждая клеточка, весь организм. Преобразовывается, летит, клокочет, буйствует.

 

Тебя называют убийцей, а мне не хватает смелости говорить о любви.

 

Каждому времени – Я, каждому времени – Ты, но тебе идти по этой дороге, а мне по другой.

 

И слово на самом деле молчаливо, оно просто порхает, и все, кто способен разглядеть мотыля, приветливо машут рукой ему вслед.

 

И эти строки – лишь наивные сравнения и знаки, все для того, чтобы не называть вслух имена частичек души.

Мне не хватает смелости…

 

Жернова остановились, звездочки потухли, превратились в пепел мечты».

 

- Наслаждаюсь впечатлением, - сытый и довольный король Харальд отпил из кубка. Захмелевший, он поддался тонкому чародейству странников. Правление его уже много лет было мирным, годы урожайными, обеды веселыми, но утехи плотские переставали услаждать и радовать. Тоска все чаще навещала стареющего короля и по утрам, сразу после пробуждения, и по вечерам, которые не редко переходили в бессонные ночи.

С чаровницей Перт король встречался уже много раз, но она так и оставалась для него неразгаданной загадкой. «То, что скрыто» - это и было ее имя. Пути Перт таинственны и неисповедимы. И встреча с ней – всегда награда. Перт отвечала на незаданный вопрос. Она была зовом Судьбы.

Серебряная арфа, казалось, сама рождала звуки, а слова песни жили своей особенной жизнью. В каком-то своем измерении, а жрица Перт просто выманивала их из сверкающей реальности.

 

«Есть где-то место. Куда стремятся все мотыльки и имена.

Куда-то в недосягаемое, в недоступное, в невероятно-прекрасное»

 

Король уже слышал эту песню. Каждый раз он все глубже погружался в себя, бесцельно блуждая в ускользающих воспоминаниях. Наверное, это Смерть меня манит, думал король, хмелея.

- Что скажешь, Перт? Вижу, ты пришла с дарами!

- Дай себе добро на страдание. Ведь страдание – это глубина проживания боли, - ответила жрица с поклоном. - Острота ума находится внутри. Именно оттуда, из-за грудной клетки, смотрим мы на мир, узнаем его сложность. Оттуда нельзя мыслить оценочно, навешивая ярлыки. Только пропуская через чувства, не пугаясь нового, мы обретаем ощущение проживания.

Заныли старые раны короля. А юноша-арфист все продолжал перебирать волшебные струны.

 

«Я начинаю блуждать и путать, какой сейчас срок, каков отсчитанный час судьбы.

Да, тебе идти по этой дороге, а мне – по другой»

 

«Морок!» - услышал король Харальд горячий шепот. Он с трудом открыл глаза. Песня кружила над тронным залом, солнце в закате било в витражи, цветные стеклянные рыцари сходили с оконных резных проемов и разноцветными бликами рассыпались между пирующими. Зазвучали скрипки и трубы. Свора собак погналась за лисой. За белкой, за куницей, за соболем.  Осенняя листва золотыми монетами посыпалась на мерзлую землю.

- Не мы бросаем вызов судьбе, а она бросает нам вызов. Хватит ли смелости его принять? – шептала где-то близко Перт. – Я расскажу тебе историю, а ты ищи глубже. Открой эту невозможность. Ты борешься с судьбой, ты отрицаешь страдание. А нужно просто идти дальше. Глубже.

- Почему именно вечером приходит тоска? – застонал король. - Будто чей-то зов. Куда мне собираться? Что взять с собой в дорогу?

- Расширить, расширить пространство, отвоевать землю обетованную, - звенела под черным куполом Перт, - лаской и заботой, теплом и тихой грустной песней. Ты все сможешь. Все будет хорошо.

- Дальше, дальше тоскует по мне настоящее. Как мне отвоевать теплую маленькую постель в своем сердце? Когда я был воином, я разорял прогретые семейным очагом дома, там больше никто не жил. Только смерть. Теперь же смерть всегда со мной. Я разоряю свою душу. Тоскую о жизни. И раскаянье теперь не поможет, только испить эту чашу лечебного яда до дна. Когда же? От силы моего вопля и от глубины моей тоски быстрее изживается Судьба? Хочу в этой жизни воплотиться. Еще - который раз – родиться заново.

- Слушай! - голос волшебницы растворился в крови, побежал по венам, ударил в голову. Слуга поднес кувшин и плеснул еще вина в кубок короля.

- Да продлятся годы славного правления мудрого короля Харальда! – закричали пьяные гости. – За короля!

 

- Есть ли время для песни? – весело прокричал молодой музыкант на площади, созывая зрителей. -  Натянуты ли струны? Созваны гости? – и заиграл на дудочке, зазвенел бубенцами. Его сестра рассмеялась, ударила в ладоши и пошла в пляс под нестройные звуки мелодии. Бродячие музыканты  - им всегда были рады в городе. Сегодня будет представление – маленькая радость для детей и взрослых.

Мальчик-подмастерье по имени Ясень, как только услышал звуки мелодии и смех на площади, понесся бегом на башню, что с колоколом. Разгоняя глубей, по винтовой скрипучей лестнице, на самый верх. Отсюда площадь видна как на ладони. Мальчик, не дыша, уставился на приезжих: «Новые люди! С ними я еще не знаком! Ох, как интересно! Так, посмотрим – самый громкий – в белом облаке. Значит, не привязан ни к чему. Его сестра – мутное облако, с бордовыми прожилками – скоро умрет. Младший – так, мечтает о богатстве, их отец, вышел из шатра – тоскует по умершей жене, но собирается жениться. Вот еще двое, женаты недавно, так, что между ними? - вражда, обманутые ожидания».

Мальчик был сиротой. Его нашли у корней священного дерева, сочли это хорошим знаком и отдали добрым людям на воспитание. А имя так за ним и осталось - Ясень. Сейчас он жил у старого ткача и был всеобщим любимцем. С готовностью он выполнял разные поручения, всегда был в курсе городских новостей, хорошо знал всех жителей. Он всегда был там, где был нужен. Обласканный городской ребенок.

Но у Ясеня была своя тайна. Правда, он не знал, что то, что он видит – волшебно. Он думал, так могут все. И всегда удивлялся тому, что люди поступают, как слепцы. Ведь это было очевидно. Он видел души людей. И связи между ними. Ему не доставляло труда избегать неприятных ситуаций, он знал, как понравиться, он чувствовал, что человеку надо. Его сердечно благодарили за мелкие услуги и за легкий приветливый нрав, отдавая частицу своей души. Эти сияющие частицы он приносил в свой сарай, складывал в заветный горшочек, а по утрам умывался из него. Отчего волосы его и кожа наполнялись сиянием, и эту солнечную благодать он раздавал обратно жителям города. «Маленький принц-найденыш, дай я тебя обниму!» - слышал Ясень каждый день.

Насмотревшись на приезжих, Ясень быстро потерял к ним интерес. Он сгреб хлебные крошки из кармана и бросил их голубям. Сидя в тени башни, мальчик впитывал шум города всем своим телом. Смех и музыка на площади, скрип телег, ржание вьючных лошадей, звон железа, стук подков о мостовую, скрежет ворот. И человеческая речь, порхающая над городом. Сейчас над площадью было раскинуто полотно из разноцветных нитей. Этот причудливый узор никогда не повторялся. Потому что нити эти тянулись из душ горожан, и бродячие музыканты ткали красиво. «Хороший день, - сказал воркующим голубям мальчик, - но мне уже пора».

Ясень выскочил на улицу и побежал к обувных дел мастеру. Он должен был взять заказ и отнести его в восточную часть города, туда, где цвели розы. Носясь по городу, мальчик пытался избегать прикосновения с невидимыми нитями, что густой сетью обволакивала улицы - жутко неприятно. «Вот вляпаешься в чью-то зависть или ненависть, чье-то отчаянье или даже похоть, потом только благодатью и отмоешься». Поэтому Ясень бегал очень быстро по знакомым безлюдным улочкам, чтобы не зацепить чужих эмоций.

Знакомый обувщик похвастался своей искусной работой: «Они достойны принцессы!» Да, было на что посмотреть! Легкие туфельки из красной парчи с расшитыми золотыми цветами и бледно-голубыми птицами. «Для кого же они?» - мальчик терялся в догадках. В восточной части он бывал не часто – здесь жили самые богатые горожане. За высокими стенами. У них были слуги. «Здесь все немножечко не так», - окунаясь в облако розового аромата, на бегу размышлял Ясень.

Он без труда нашел нужный ему дом и  девушку по имени Солль. Мальчик подал ей сверток. Она примерила туфельки и улыбнулась. «То, что надо!» - но как-то невесело сказала, просто изобразила радость. Или это только показалось? Ясень смотрел во все глаза - какое незнакомое чувство!  Девушка погладила Ясеня по голове, дала мелкую монетку и скрылась в своих покоях. Мальчик выскочил на улицу. Он приметил неподалеку высокое дерево, залез на него и с волнением стал вглядываться сквозь густую крону во двор, откуда только что выбежал. Что его так взволновало?

«Вот конюх, у него два мальчика помощника – их я знаю, на кухне три знакомые девушки, во двор въезжают всадники – ничего необычного. Вот родной дядя Солль, это его дом. Во дворе – старая няня. Посмотрим внимательнее – она много знает, ей лучше не показываться на глаза. А вот и Солль – необычная сверкающая нить из сердца, я такой еще никогда не видел! Похоже, она связанна с кем-то. И кто же это?» Ясень внимательно всматривался в пульсирующее золото нити: «Кто бы это ни был, он сейчас далеко, нить тянется куда-то и растворяется там». Чем дольше мальчик всматривался в сверкающее далеко, тем яснее видел – нить входила в грудь юноши. «А я его знаю – это сын конюха. Он уехал. Поговаривают, что он поступил на службу далеко за пределами королевства. И что лет через десять, если его не убьют, он получит надел земли, а если отличится в бою, то даже титул. Вот в чем дело!»

Огромный белый лебедь, пролетая, больно хлестнул мальчика крылом. «Тебе сюда нельзя!» - сказал он человеческим голосом. Ясень очнулся. Он все также сидел на дереве. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая город густо оранжевым уютным светом. «Бегом домой, пока не стемнело», - мальчик спешно слез, царапаясь о кору и ветви, и помчался в сторону дома самой короткой дорогой, не догадываясь, что сегодняшние приключения еще не закончены.

 

«Здесь кто-то есть», - сердце Ясеня сжалось в жутком предчувствии. Черное пространство его сарайчика растворилось в темноте. Почти погасший очаг слабо алел несколькими точками уснувшего огня. Дрожащей рукой мальчик нащупал восковую свечу и, раздувая угольки, протянул ее к спасительному свету. Свеча неохотно разгорелась, раздвигая пустоту ночи. Вот он – столик из полена, кровать в углу из соломы и спасительные стены. Фух, можно перевести дух.

- Здравствуй, Ясень!

Мальчик вскрикнул от неожиданности. Метнулся к стене, дрожа всем телом. Перед ним стоял незнакомец. И не просто человек, а уродливый карлик.

- Не бойся. Я долго тебя искал. И только сегодня ты проявил себя. Наконец-то, ты вырос! А это значит, что мои странствия окончены.

- Кто ты и что тебе от меня нужно? – мальчик искал взглядом нож, но его нигде не было видно. «Просто так не дамся», - взгляд Ясеня упал на камень у очага, и он, не сводя взгляда с уродца, потихоньку туда передвигался. Карлик хмыкнул, достал из ножен клинок и с силой воткнул его в земляной пол.

- Я всего лишь посланец. Гонец. И я пришел сообщить тебе хорошую весть! – незнакомец вытащил из-за пазухи щепотку порошка и швырнул ее себе под ноги. В сером облаке появился дубовый стул, украшенный резными узорами. Карлик сел на него и криво улыбнулся.

- И ты присаживайся, Ясень. У меня к тебе разговор.

Мальчик еще никогда не сталкивался с настоящими чудесами. Волшебство его так поразило, что страх тот час же сменился на любопытство. «Ух, ты, надо же! - ну, хорошо», - и он уселся на появившийся из серого облака стул.

- Меня зовут Ивар Верткий. Я служу королеве подземного царства Омелле. Тебе от нее подарок, - карлик положил у ног Ясеня дорожную сумку. - Тебя ждет причина.  Сегодня ты открыл дверь в небесную твердь. А это значит - готов. Ничто внешнее не имеет никакого значения, кроме того, как оно тебе представляется. Поэтому открывай скорее книгу, она поведет тебя.

Мальчик достал из дорожной сумки потрепанный древний фолиант. Настоящее сокровище! На массивном дубово-медном футляре рунились бороздки незнакомых знаков, в слабом свете мерцали красные, зеленые и синие камни. Ясень взял ключ из рук Ивара, открыл серебряный замочек, осторожно достал книгу. Задыхаясь от волнения, открыл ее. И тут же карлик обернулся серым пеплом, верткой змейкой растворился в темноте. «Тебя ждет причина», - вдохнула ночь в приоткрытую дверь.

- Сегодня пляска кровавой Луны, Ясень, - произнес женский голос. – Тебе нужно спешить. Возьми горшочек с благодатью, иди за город на перекресток пяти дорог. Залезай на неподъемный камень и вставь в его макушку большой рубин, что на книжном футляре. Зажми в одной руке горсть благодати, а в другой – отрезанный локон своих волос. И жди. В назначенный час мы встретимся.

Юный подмастерье не стал ничего спрашивать – казалось, вся его жизнь шла именно к этой ночи, и то, что происходит невероятно важно. Ясень сделал все так, как велел голос, - он примчался к перекрестному камню, вскарабкался на него и уставился в кровавый лик полной Луны.

- Протяни ко мне свои руки, сынок!

Ясень, глотая слезы, раскрыл ладони с приношением.

- Мама, где ты? Покажи, что следует мне знать о своей жизни!

- Сон мой тяжел, подданные осиротели. Угасло мое могущество. Задержись на мгновение и окинь взором прошлое – в твоих венах течет кровь великого творца. Прояви упорство и ты сможешь вернуть мне жизнь. Мы снова будем вместе, как девять лет тому назад. Мне больно, Ясень! Торопись!

- Скажи, что мне делать!

- Швырни Луне свои дары, и она подарит тебе драконий коготь, это твое главное оружие. Ты встретил девушку, что с золотой нитью жизни. Поддерживай воспоминания о ее женихе, и она полетит к нему. Любовь возвышает ее над всеми смертными. Она может проникнуть туда, где живут ангелы. Там они встречаются. Всего несколько мгновений. Следи зорко внутренним зрением, как только они прикоснутся друг к другу, сверкающим когтем цепляй нить, что между ними. Закрой глаза и не дыши всего чуть-чуть. Помни:  волшебникам туда нельзя. Но ты сможешь. Ты еще ребенок - чист как ангел. Мы скоро встретимся, сынок. Помоги мне!

Мальчик тотчас же сделал, как велел ему голос. В его руках появился коготь, видимый при свете Луны, а рубин, что лежал на перекрестном камне, превратился в пульсирующее сердце.

- Это сердце Солль. Теперь оно в твоих руках. Наполняй его тоской, она чаще будет думать о нем. Есть сотни способов пасть на колени и поцеловать землю. Не упускай ни одной возможности свести влюбленных в доме ангелов.

Набежавшая туча скрыла полную Луну, беззвучно пролетела сова, выпала предутренняя роса. Ясень очнулся. Рубиновое сердце мерно билось в горшочке с благодатью, - мальчик возвращался домой. Прошел по мосту через ров, пролез под городскими воротами мимо уснувшей стражи. За ним увязалась ласковая сука, услужливо виляя хвостом, ища влажным носом его ладонь. «Теперь у меня нет волшебных тайн – я сделал свой характер волшебной тайной».

 

Солль проснулась на влажной от слез подушке. Она так и лежала бы в кровати, если бы не вошедшая няня.

- Вставай, девочка моя. Третьи петухи уже пропели. Слышишь?

Няня Рагна поставила на пол кадушку со студеной водой.

- Сама не своя. Умойся, душечка, расчешу льняные твои волосы, вплету в косы листья княженики, которые я собрала сегодня в лунной росе. Славный денек выдался! Для праздника первого урожая самое то! Король велел прошлогодние запасы вина из его погребов доставить на площадь. Ох, веселье сегодня будет! Бродячие актеры уже разбили цветные шатры, город гудит! Все готовятся к празднику! Видела, как через городские ворота целое стадо свиней гнали для торжества. Вечером, при свете факелов, самые ловкие твердорукие мясники заколют и разделают свиные туши! Никто не останется голодным! Собирайся, девочка моя, улыбнись новому году!

Солль вздохнула, - да, жизнь продолжается! Долгих десять лет разлуки нужно заполнить и праздниками, и буднями. Константин выбрал правильный путь – только так, через службу, в бою, можно получить имя и титул. И тогда – основание нового рода. И счастье, которое длится. И здоровые дети. Дядя не торопит с замужеством. Пока Солль не родила мальчика в законном браке, он распоряжается всем ее имуществом, которое оставили ушедшие в иной мир родители. Он хороший хозяин, плодородная земля радует изобилием, и всем от этого хорошо.

И все-таки! Десять долгих лет! Как? Когда тело живет обыденной жизнью, душа рвется и плачет. Прожить еще один день. И еще один – мучительный, без него. И еще много дней. И все, что напоминает о нем, отзывается болью в груди. Тоской. И все вокруг – чужие. И никто не знает, как это. Когда все чувства там, с ним. А здесь холодно и одиноко. А надо жить. И эта щедрая жизнь, усыпанная цветами, дарами, становится тюрьмой. Только потому, что он далеко.

Подаренное Константином простое серебряное колечко с капелькой янтаря Солль никогда не снимала. Единственный поцелуй на прощание и клятва. Вот и все, что было у девушки.  Мудрая  Рагна говорит: «Когда рыбаки не могут войти в море, они чинят свои сети», - ее отец был моряком, и она знает. И еще она сказала, что вынужденное промедление позволяет лучше узнать себя, и чего ты хочешь. Так закаляется характер.

 

Когда спала полуденная жара, нарядные горожане с песнями, с корзинами фруктов, двинулись к главной площади. К ним присоединилась и Солль с няней Рагной. Главные дороги города были освещены свечами, украшены цветами, бегали нарядные веселые дети, отовсюду слышался смех и пение. Молодость – сегодня на площади по традиции юноши в танце подарят кольца своим избранницам. Год назад Константин сделал свой выбор. Это был дерзкий шаг, ведь Солль была богата, а он просто слуга, а это значит, что любовь их была обречена. Но Константин не сдался, - свято веря в свою судьбу, он отправился в военный поход, - поступил на службу к соседнему ярлу. Хорошая цена за преданность – богатство и почет.

«Есть где-то место такое недосягаемое, недоступное, невероятно прекрасное. Ярко-радостное, куда стремится каждая клеточка, весь организм. Преобразовывается, летит, клокочет, буйствует.

Тебя называют убийцей, а мне не хватает смелости говорить о любви» - пела девушка на площади, перебирая струны мандолины. Ее голос утопал во всеобщей радости – сегодня природа и король щедры. Луна сменила кровавый лик на серебристый, летний зной сменился на осеннюю свежесть, месяцы труда и ожидания на изобилие.

- Константин! – сердце Солль забилось в тесной грудной клетке. Она устремилась за юношей, протягивая к нему руки, но водоворот хмельного танца подхватил ее и понес прочь от жениха.

- Константин! – вырываясь, в отчаянье, крикнула девушка. Но ее голос терялся, сливаясь с тысячью звуков. Уклоняясь от обнимающих ее рук, Солль выскользнула из шумного потока человеческих тел.

В толпе мелькнул знакомый силуэт, девушка подбежала к своему суженному и успела схватить за рукав. Юноша обернулся. Это был не он! Улыбаясь, незнакомец поцеловал Солль, но увидев в ее глазах разочарование, пожал плечами и исчез в людском потоке. Солль стояла, как вкопанная, ее пихали, задевали руками, плечами, увлекали в танец, но она оставалась равнодушной к чужому веселью - все это казалось пустым и бессмысленным. Одиночество. Среди людей.

Праздник был в самом разгаре, вино текло рекой, повара уже разделали свиные туши и натирали их пряным розмарином и острым перцем. Поварята крутили вертела с поджаристыми поросятами, дубовые столы на площади ломились от еды. Горели факелы, пелись пьяные песни, запах жареного мяса щекотал ноздри веселящихся людей, а Солль брела к своему дому.

«Каждому времени – Я, каждому времени – Ты, но тебе идти по этой дороге, а мне по другой», - стонало в груди девушки в такт песне.

«И слово на самом деле молчаливо, оно просто порхает, и все, кто способен разглядеть мотыля, приветливо машут рукой ему вслед.

И эти строки – лишь наивные сравнения и знаки, все для того, чтобы не называть вслух имена частичек души.

Мне не хватает смелости…

Жернова остановились, звездочки потухли, превратились в пепел мечты».

Солль прислонилась к стене незнакомого дома. Свечи тихо догорали в безветренной ночи.

- Как же мне тебя не хватает, - сказала уставшая Солль. И полетела к нему. Туда, в сияющий дом ангелов. Константин шел навстречу. Такой же – сильный и уверенный. Желанный и родной.

«Хочу согреться в твоих объятиях и собрать заново свой хрупкий мир», - прошептала девушка. Всего несколько мгновений неземного счастья. И тут кто-то подцепил сверкающим когтем ее золотую нить, исходящую из сердца, резко дернул. И все исчезло.

Солль открыла глаза. Eе тело стонало от жуткой тупой боли. Небо посветлело. Выпала холодная роса, мощеная улица была безлюдна. Огарки свечей, растоптанные цветы и ленты были разбросаны на ней и казались окаменевшими. Девушка с трудом поднялась, ей казалось, что она чужая в этой жизни, всеми брошенная и ненужная. Как прожить эти десять лет разлуки?

 

Ясень не заметил, как наступило утро. Далекий одиночный звон колокола на площади оторвал мальчика от волшебной книги. «Как быстро пролетела ночь», - изумился Ясень. Он не владел грамотой, но книга читалась сама. Будто бы он уже знал, что в ней написано, - просто вспоминал. И это внезапно обретенное уютное чувство родного дома и защищенности. Силы и теплоты. Он ощущал прикосновение нежной руки, он знал, что его мать теперь с ним, хоть и бестелесная. Она с благодарностью гладила его золотисто-русые волосы, и мальчик понимал, что теперь - он часть удивительной истории, которая началась давно, задолго до его рождения. И ему предстоит вписать самые главные страницы в книгу своего рода.

Украденное сердце Солль едва билось в горшочке. Ясень наклонился над ним, раздувая своим дыханием благодать. На несколько мгновений оно утонуло в золотистом сиянии, когда же тот рассеялся, Ясень с улыбкой заметил, что сердце налилось рубиновым светом и стало мерно биться.

- Вот и славно! А не послать ли к Солль соловья? – едва мальчик подумал об этом, волшебная книга сама раскрылась на нужной странице. Он прикоснулся пальцами к начертанным рунам и, окунувшись в появившееся облако, увидел, как серая птаха села у раскрытого окна в комнате Солль и запела переливчатую грустную песню.

Сквозь сон девушка услышала тоскливый зов, ее тело стянуло алыми лентами. Она задыхалась. Рывок – и Солль открыла воспаленные глаза. А соловей все не унимался, старался на все лады, окутывая девушку дурманом дивных звуков. «Вечность - она холодная…» - звучало в голове Солль. И она опять полетела к Константину...

И не было ни земли, ни неба. Только белый свет отовсюду. И щемящая тоска в груди.

«Есть где-то место. Куда стремятся все мотыльки и имена. Куда-то в недосягаемое, в недоступное, в невероятно-прекрасное»

Совсем близко. Вот он. Раствориться в его объятиях и, наконец-то, отдохнуть. Забыться. Еще один мысленный шаг навстречу. Солль протянула руки к Константину. И -  захлебнулась болью.

 

- Девочка моя, ты неважно выглядишь! – суетилась вокруг своей воспитанницы няня Рагна. – Эх, праздник удался на славу! Кривляки с гримасниками так веселили гостей, так чуть животики все не надорвали! Может и грешно смеяться столько, но вот чувствую, что скинула целый год с плеч. А музыканты, что за диво! И поплакали мы немножко. Ну, и за здоровье короля выпили. К вечеру опять гуляние! Так что поспи, моя хорошая, набирайся сил. Мне тут шепнули на ушко, что кое-кто будет тебя там ждать!

- Няня, оставь меня. Все тело ноет, тяжело что-то. Иди сегодня без меня.

- Поспи, а к вечеру, вот увидишь, лучше станет! Что ты, нельзя такое пропустить! Я отвар приготовлю целебный, враз поставит на ноги!

- От тоски, что-нибудь приготовь. Или чтоб заснуть на десять лет, а потом проснуться такой же молодой, как сейчас, - Солль слабо улыбнулась. – Как мне жить в этом ожидании?

Няня задумалась. Присела у изголовья девушки, гладя по ее волосам.

- Используй пустые ладони, чтобы отыскать воду. Оставь прошлое. Забудь Константина. Десять лет – это страшное испытание. Его ведь могут убить, он может встретить другую, он может вернуться ни с чем. А может, - вернется калекой! И реку времени не повернешь вспять! Ты будешь страшно жалеть, что умирала от тоски все это время в разлуке.

- Я не могу иначе, няня. Он будто бы ждет меня и зовет. Я закрываю глаза и оказываюсь рядом с ним. Он так близко! Я даже чувствую, как он дышит, как он рад нашей встрече!

- Так, постой, о какой встрече ты говоришь, моя милая?

Солль приподнялась на подушках, ее глаза засверкали, слабый румянец заиграл на щеках:

- Мы встречаемся в доме ангелов!

- Девочка моя, туда нельзя! Ты уверена? Это смертельно опасно!

- А зачем тогда мне крылья?

- Оборви свои крылья и просто живи! У тебя есть все для счастья! А Константин – это всего лишь воспоминания!

- Со своими воспоминаниями я могу делать все, что захочу! –  крикнула Солль и упрямо поджала губы. Казалось, она сейчас расплачется от отчаянья. Она понимала, что жизнь утекает из нее, что няня права. Что в жизни много всего – ускользающего и  хорошего. И это ожидание – просто безумие. – Я ничего не могу с собой поделать, няня.

Рагна с грустью посмотрела на девушку, да, никогда не знаешь, как обернется жизнь. Через что приходится пройти, чтобы обрести себя.

- Нелегкую судьбу ты выбрала, моя девочка. Это дерзкий шаг – открыть ту дверь, за которой мир мгновенно сужается до ничтожной величины проблемы. Это как заново родиться. Но ведь сначала надо умереть…

 

Солль проснулась в хорошем настроении. Она старалась ни о чем не думать, чтобы не спугнуть такую редкую в последнее время тишину. С легкостью дыша, Солль рассматривала убранство своей комнаты, будто бы впервые, - как в детстве. Резной полог кровати, легкость вуали над головой, на стенах гобелены, на которых ткачи искусно, нитями разных цветов, рассказали о славной охоте короля Блюма. Солнце клонилось к закату, сладкий аромат роз и лаванды дурманил сквозь открытое окно и манил искупаться в безветренной тайне уходящего дня.

Благодатную тишину грубо разрубила вошедшая няня. Она хлопотала и что-то рассказывала, громко смеясь, ничего незначащие слова сыпались и сыпались из нее как из рога изобилия. Солль с сожалением расставалась с утраченным покоем.

- Няня, я не пойду сегодня. Мне нужно отдохнуть и собраться с мыслями.

- Эх!  Просто ты не видела диковинных зверей, что привезли сегодня в город. Все уже о них говорят! И деток горных троллей покажут. Ох, и силища в них! И еще предсказательница будет в колдовском шатре. Кто к ней заходит, потом рассказывает всякие небылицы. Как это не хочешь? Не упрямься, девочка моя! Ну, что ты будешь сидеть тут в одиночестве? Караван заморских торговцев развернул свои прилавки. Чего там только нет!

Солль подошла к окну. Пустынная в будние дни улица опять ожила – музыканты прошли веселой гурьбой, мимо пробежали дети, стайка смеющихся девушек в разноцветных платьях и в венках пролетела мимо. Какой-то незнакомец прогарцевал на породистой лошади. Все направлялись к главной площади.

Мимо шел паяц в ярком бархатном камзоле. Он остановился у окон Солль и заиграл мелодию на флейте. Шумная Рагна побежала на кухню за травяным отваром, а в комнату незаметно вползла вместе со звуками флейты змейка, сотканная из тоски и ожидания, ласково обвила грудь Солль и тихонечко ее сдавила. У девушки закружилась голова, она подошла к кровати и рухнула в небесное облако перины.

- Я устремляюсь за твоими ускользающими эмоциями, я погружаюсь в твое прошлое, я нахожу там себя. Себя одинокую, ждущую, уязвимую. Я рада встрече. Пусть даже не реальной. Ты тоже ищешь меня где-то внутри себя. Мы оба погружаемся внутрь сокровенного. Мы выходим на орбиту. Где-то там, во вселенной, светит наша путеводная звезда. Слышишь ли ты меня? Не надо бояться брать у Бога обещания. Не надо бояться!

Ясень зорко следил за влюбленными. Как только Константин коснулся Солль - еще шаг и он заключит ее в свои объятия – Ясень, крепко сжимая в руке драконий коготь на невидимом древке, ловко подцепил золотую нить и резко дернул. Он закрыл глаза, как научила его мать, - но все же – жутко ведь интересно, что происходит дальше.  И, вопреки запрету, - открыл их.

Перед взором молодого колдуна текла, переливчато извиваясь,  чешуйчатая беззвучная река. Дракон! Волшебным когтем Ясень впился в тело чудовища и полетел вместе с ним на огромной скорости в бездну. Кровь гулко пульсировала в голове, и не было сил смотреть по сторонам – казалось, если вдруг сорвешься, то навсегда заблудишься в пустынном чреве мертвой тишины. В забвении.

Но вот и конец безумной спешки. Яма, похожая на гигантскую могилу, хранила в себе сокровище – хрустальный гроб, в котором покоилась женщина. Дракон, как верный пес, принес своей хозяйке добычу - жизнь влюбленной девушки.  «Ешь, мама!» - слова сами возникли в тишине. Колдунья резко открыла глаза и увидела сына!

Ясень страшно испугался и рывком вернулся в свое тело. Кровь все так же, бешеной пульсацией лишала сознания, страхом, сквозь поры, вырывалась наружу и превращалась в соленый липкий пот.

- Ты все правильно сделал сынок! Мы скоро будем вместе! – бестелесная мать потрепала мальчика по голове и обняла. – Да прибудет с тобой ясность!

 

Вошедшая няня, вскрикнула, когда увидела лежащую девушку на полу.

- Ах, ну, что же это! Меня не было всего ничего! Поднимайся, девочка моя! Что случилось? Неужели ты опять полетела к нему?

Рагна опять начала много-много говорить, сетовать на упрямство и безрассудство Солль, укладывая ее в кровать. Придерживая за трясущиеся плечи, напоила горячим отваром из душистых трав с медом. Солль сразу же полегчало. Мелисса, плакун-трава и чабрец.

- Все хорошо, няня, я справлюсь.  И я верю, что мои мечты осуществятся. Потому что мечты, я думаю, это божественный Завет. Обещание. И если делать все осторожно и правильно, уметь ждать, верить и двигаться в том, нужном направлении, то все возможно.

- Какая же ты упрямая! Если так дальше дело пойдет, то боюсь, ты и года не проживешь! Стоит ли он того? Безродный, каким колдовством он тебя охмурил?

- Это сердце, няня, может тебе и не понять.

- Ну, да! Мудрая и старая Рагна, думаешь, не была молодой? Вот, послушай, я тебе сказочку про несчастную любовь расскажу…и про смерть…

- Не надо, няня! Я слышала уже все твои сказочки, - Солль начала терять терпение.

- Ну, хорошо, девочка моя, давай-ка я немного покудесничаю. Надеюсь, что поможет. И луна как раз убывает.

Рагна достала клубок суровой нитки, уселась у ног девушки и, что-то быстро нашептывая, распустила его и начала вязать узлы. Она накручивала спирали, ловко пропуская сквозь петельки основную нить, создавая лабиринты: «Это жизнь, не имеющая ни начала, ни конца. Это цикличность, ритм, а вот и дороги, которыми мы идем. Вот развилки, ловушки, тупики. И мы блуждаем, блуждаем от рождения до самой смерти». Потом шепот плавно потек в протяжную песню, потом подул ветер, няня прервалась, встала и закрыла ставни.

- Вот, моя хорошая, тебе узелок. Теперь тебе нужно его развязать. Ты пока займись этим, а я продолжу.

Солль с детства любила нянины загадки, и распутывать узлы тоже любила – это как путешествие. Или как следить за потоком реки не отрываясь, река уносит мысли, а ты смотришь на себя откуда-то сверху, птичьими глазами, а душа парит над речкой, над лугом, над лесом, над городом. И кажется, что связь с телом совсем утончилась и вот-вот порвется.

Рагна тем временем уколола палец, пустила каплю крови и давай чертить руны.  У окна на ставнях, у изголовья кровати на деревянном пологе, на резном столике, у двери.

- Зачем это, няня?

- Чтобы уберечь тебя и сил придать. В дом ангелов не летают без защиты.

Но няня лукавила – она чертила руны, разрывающие связь, заковывая чувства. Многие благоприятные события таятся под личиной потерь. Просто Солль не в силах отпустить сама, она молода, ей нужна помощь мудрой Рагны.

 

Ясень оторвался от книги. Его привлекло сияние сердца Солль:

- Ух, ты! Сколько же в нем силы! – немного полюбовавшись рубиновым блеском, мальчик крепко сдавил его в своих ладонях.

Тоска, зеленой гадиной, развернулась в душе девушки. Наблюдая за ритмическим течением суровой нити, Солль взглядом стремилась к центру узла. И не заметила, как проскочила и спирали, и лабиринты сплетенной судьбы, ррраз – и она уже там, где нет ни начала, ни конца, ни неба, ни земли. В белой бесконечности.

- Я верю, что мы еще встретимся, - прошептала Солль Константину. Только шаг разделял их. Ясень был уже здесь, он приготовил драконий коготь, и вот-вот подцепит золотую нить.

Рагна закончила с начертанием рун, и только сейчас заметила, что Солль едва дышит. Она выглядела спящей, но няня ведь знала, что она там.

- Ну, что ж, посмотрим, куда ты летаешь, - няня взяла девушку за руку, закрыла глаза и начала дышать ей в такт. Сначала у няни сдавило грудь, потом она рывком выпрыгнула из тела и, слушая биение сердца Солль, пыталась ее там найти. Промелькнула тревожная мысль, что нужна защита, но медлить было нельзя. И тут Рагна невольно вскрикнула – перед ее взором разыгрывалась настоящая драма. Она увидела, как Ясень вырвал нить из груди Солль, та упала, тут же беззвучно появился дракон, схватил свою добычу из рук мальчика. Пролетавший белый лебедь, с человеческим лицом, грозно посмотрел на Рагну и крылом оборвал ее связь с миром.

Солль рывком, будто бы из омута, делая глубокий шумный вдох, вернулась в тело. У ее ног лежала мертвая Рагна.

 

- Ищи среди пепла, - бестелесная Омелла окутала мальчика облаком королевского обожания. -  Ты все правильно делаешь. Совсем скоро у тебя будет настоящий дом, ты не будешь ни в чем нуждаться. Конец пути уже виден.

За несколько последних месяцев  Ясень вытянулся, стал бледным и худым, как трава, растущая без солнца. Он редко выходил из своего сарая, его перестали узнавать на улице. Он уже не был тем лучезарным мальчиком, который вызывает всеобщее умиление. Оставшаяся благодать шла на поддержание жизни в сердце Солль. Его волосы отросли и спутались, длинные руки и ноги нелепо торчали из-под прохудившейся одежды. Он все также выполнял поручения горожан, но уже без радости. Лицо он прятал, не желая ни с кем разговаривать. Ему платили едой и мелкой монеткой, на это он и жил.

Выполнив все поручения, Ясень спешил в свою каморку. Единственное место, его дом – там, где была волшебная книга и его бестелесная мать.

Я в центре паутины. Я – паук.

И у меня есть восемь ловких рук.

Я в центре паутины. Я – ловец.

Людей и беспокойных их сердец, -

Ясень познал тайну своего рождения. И свое значение. И силу.

 

Ослабевшая Солль грелась у камина. С наступлением холодов окна заперли ставнями и завесили гобеленами. Комната погрузилась в густую долгую тьму, зима – это время для ухода внутрь. «То, что было полным, должно стать пустым. То, что возрастало, должно пойти на убыль. Покориться этому – значит проявить мужество и мудрость», - так говорила старая Рагна.

Тоска вытеснила почти все чувства в груди Солль. И ей не хотелось ничего, только запредельные встречи с Константином имели смысл. Только они давали надежду на счастье. Когда Солль выходила на улицу, она невольно удивлялась тому, что там все также неизменно текла жизнь, казалось, что никто даже не замечал ее отсутствия. И это неумолимое течение прибило ее к берегу выжженной пустыни. Слышат ли меня небеса? Или я все также скитаюсь в лабиринтах неразвязанных узлов?

 

Молодой колдун в своей нищей каморке пытался отогреть сердце Солль. Его пугала его бледность и слабое биение. «Ты должно жить!» - умолял его мальчик. Благодать в горшочке почти потухла, волшебное дыхание Ясеня не могло разжечь ее. Серым пеплом разлеталось оно по земляному полу и забивалось в углы. «Живи!» - Ясень взял рубиновое сердце в свои ладони. «Вот-вот потухнет», - тревожился мальчик.

Волшебная книга зашелестела страницами. Ясень заглянул в нее и все понял. Он уколол палец, выдавил немного крови и начертил руну Кано на сердце.  Раскрыть источник энергии, расширить его, разжечь. Вдохнул в него немного чародейства и, наконец то, - сердце мерно забилось. Теперь мальчик сильно сжал его и приготовил драконий коготь…

 

Солль вдохнула полной грудью. С интересом посмотрела вокруг. Она стояла в уснувшем саду роз и ладошкой ловила редкие снежинки. «Как же здесь хорошо!» - изумлялась девушка. Свет солнца прорывался сквозь облака и легко касался увядших прошлогодних цветов. «Скоро весна», - затрепетало в радостном предвкушении чего-то нового сердце. Но тут грудь сдавило. В спине появилась невыносимая тяжесть, которая требовала поскорее забыться. Едва передвигая ноги, Солль добралась до своей постели и рухнула в сияющую бездну.

Сердце гулко и требовательно колотилось в груди. Ему было невыносимо тесно в этой вселенной. Тесно! Впервые захотелось крикнуть небесам проклятия, сжечь все тут дотла, перекопать русла рек, повернуть движение жизни вспять. Сердце горело, полыхало – рождалась злость, ярость. Из этой горячей ненависти возник острый клинок, Солль сжала его в руке – еще шаг - и она вонзила его в грудь Константину.

 

- Что я наделал! – мальчик в ужасе метался по комнате. В его ушах стоял звон от протяжного крика матери. Ее жалобы и стоны скрипели в дверных петлях, звенели в разбитых глиняных горшках, горько чавкали грязью у порога, яростно свистели сквозь щели сарая. – Как тебя спасти?

- Еще не все потеряно, сынок! Солль разорвала связь, но Константин жив. Свяжи их нити. Осталось совсем немного. Торопись.

Выжженная благодать, потревоженная отчаяньем мальчика, поднялась и кружила по всей комнате, отталкиваясь от пола, взлетала вновь, не желая затихать. Отмахиваясь от едкого пепла, мальчик заглянул в книгу.

 

Солль открыла глаза. Она лежала в холодной постели, гудящее, будто после побоев, тело стонало, а в душе поселилась пустота. Что теперь делать? Где найти смысл? Солль вспомнила о кольце, подаренном Константином, сняла его с пальца и швырнула в темный угол.  «Несовместимые с жизнью сочетают себя со смертью. Слышала я, что король собирается в поход. Что ж, теперь можно примерить судьбу воина и заглянуть в глаза смерти -  нельзя отказываться от погружения во тьму. Раз идти больше некуда. Оказавшись на большой глубине, стать искателем жемчуга».

Солль быстро приняла решение. Будто бы оно давно ждало назначенного часа. И вот время пришло. Девушка острым клинком отрезала косы, тяжелыми змеями рухнули они на пол, а с ними и прошлая жизнь. Вздохнув с облегчением, нарекла она себя новым именем Вирд – Неведомая, и отправилась в оружейную подбирать для себя доспехи и оружие.

 

Пустота есть конец, пустота есть начало.  Гулким галопом, подхлестывая вороную лошадь, Вирд торопилась. Королевское войско было уже в пути. «Обрести волю через действие, но без привязанности. Постоянно помнить, что все, что мы действительно можем, - это не стоять на пути у самих себя и позволять воле Небес течь через нас. Так ли это, братья?»

 

Медлить было нельзя. Да, это опасно. Но другого выхода нет. Ясень, глубоко вдыхая волшебный пепел благодати, призрачным когтем дракона начертил вокруг себя круг, внутри него магические гальдраставы. Выпрямился во весь рост. В голове гулко пульсировала кровь, горло раздирало от едкого пепла. Сейчас свершится! Сердце – тук, тУК, ТУК – когтем резко по запястью. Густая кровь, стекая по пальцам, заполняла прочерченные бороздки в земляном полу. Еще немного потерпеть. Голова кружится. «Покуда знать тебе, что в каждой птице, в небе круг чертящей, скрыт бесконечный мир блаженства?» Мир вывернулся наизнанку. Ясеня швырнуло об острые камни преисподней, и он белкой выпрыгнул из человеческой ловушки.

Сначала он помчался к Солль. Через заборы, по крышам, ловко цепляясь за ветки деревьев, напрямик. Ставни оказались распахнутыми, камин остывший, на полу лежали две мертвые девичьи косы. В углу Ясень заметил теплое свечение – кольцо - это был сердечный подарок Константина. Ясень схватил его в зубы и понесся догонять королевский отряд.

Дорога еще хранила гулкое тепло лошадиных копыт, отыскать их не составляло большого труда. Белкой, цепляясь за шершавые стволы сосен, лисой прячась в траве, куницей, срезая путь звериными тропами, соболем, хоронясь в кронах лиственниц. И, наконец, Ясень прыгнул на круп вороной лошади и схоронился под шерстяным плащом Солль.

 

Ужас прожить, страх переждать.

Ужас прожить, страх переждать, - несколько дней пути оказались пыткой для Вирд. Пустота все не отступала, доспехи были не для нее. Дорога оказалась вникуда. Правильно ли я поступила? – хрупкое тело девушки, измученное долгим ожиданием любви, как непроросшее семя, было едва живым. Повсюду холод. Вирд тосковала по дому, кляня себя за безрассудство. Вернуться назад! Сердце девушки учащенно забилось, – какая теплая мысль! Она уже слышала, как галопом несется домой, не останавливаясь, чувствовала, как протягивает озябшие руки к огню родного очага.

Свист летящих стрел, протяжный вой боевого горна и лязг железа. «На нас напали!» - испуганная лошадь встала на дыбы,  крики, стоны, Вирд успела надеть шлем, обнажила меч. Но лошадь не слушалась, шарахалась из стороны в сторону, девушка еле держалась в седле. Какой из меня воин? Толчок из ниоткуда, боль в левом плече – Вирд упала на мягкую мшистую кочку.

Это были мятежники. Быстрые, в легких доспехах, они не стали ждать боя, а напали сами. Главное – выбить рыцаря из седла, а там дело не хитрое – стащить шлем и тяжелой булавой разбить голову. Вирд едва смогла подняться на ноги, опершись на меч. Все происходило, как во сне – это была человеческая бойня. Она ничего не слышала - вороньим проклятием упала на нее тишина. Сплошной гул тревожной пульсации бился в висках. Пролетел белый лебедь, задевая ее крылом: «Минута покрывает вечность!»

Вирд кто-то схватил, швырнул о морщинистый ствол сосны.  Она не успевала ничего разглядеть. Махала неподъемным мечом, рассекая воздух, едва держась на ногах, окунувшись в бессмыслицу происходящего. Ясень в собольем обличье, трепеща, наблюдал  за резней в кроне лиственницы. Если Солль убьют в бою, погибнет его мать.

Воин занес над головой Вирд шипастую булаву и вот-вот жизнь девушки оборвется. Но тут Ясень увидел сияющую рану в груди у воина. Неужели? Он узнал в нем Константина. Не колеблясь ни секунды, держа в зубах кольцо, он прыгнул на шлем девушки, которая едва была жива от страха. «Вечность поглощает минуту!» - зловеще прозвенела пустота. Тело само решило. Всего мгновение – Вирд вытащила маленький клинок из ножен – секунда замешательства - Константин узнал свое кольцо. «Солль!» - прозвучало в гробовой тишине, но клинок уже нашел свой путь к сердцу юноши. «Нет, только не это! Нет! Не может быть!» Трясущимися руками, в ненавистных латах, девушка стянула шлем с головы упавшего воина. Константин мертвыми глазами смотрел на Солль.

 

Это был не крик. Это земля задрожала от боли. Это тысячи потревоженных ворон кричали свои проклятья небесам. Это обезумевшие молнии били в землю, будя замерзших червей. Это живое девичье тело обращалось в камень. Это неправедно добытое золотое свечение жизни терзало высохшее тело колдуньи Омеллы. Рубиновое сердце Солль рассыпалось на тысячи осколков. Дракон, запертый в могиле Омеллы, в корчах завязывался в узлы, изрыгая едкую бешеную злобу. Король Харальд упал, скованный судорогой.

В тронном зале кроме него и жрицы Перт никого не было. Мягкий дневной свет проникал откуда-то сверху, - тягостное ожидание смерти обратилось в детское будничное воспоминание. Простое и ясное:

В конце концов, почему бы и нет?

На семь граней распавшийся свет.

На семь (а может и больше),

На выбор дорог.

Допивай скорей эликсир от тревог…

 

- Скорее сюда, королю плохо! – слуги и гости, выхваченные из перебродившего ночного застолья, сбежались на крик. Лежащий на полу король Харальд, держался за сердце, держался за жизнь, слабым стоном убаюкивая внезапную боль.

- Не доблесть красит рыцаря, а удача, - Перт втирала пахучую мазь, легонько касаясь лица короля. – Сегодня тебе повезло, смерть задела тебя своим крылом, она открыла в тебе новое. Она забрала часть твоей боли, на ее место придет жизнь. Но теперь тебе потребуется смирение, для того чтобы дальше править, нужно научиться служить. А вот какому знанию служить – это уже твой выбор.

Перт поклонилась и скрылась в догорающей сутолоке праздничной ночи.

 

- Сегодня у меня такое настроение, когда всякая мелочь вызывает чувство бесконечного, - поделился своими мыслями юноша-арфист. Придерживая за узду лошадей, шурша высохшей осенней листвой, направлялись они со жрицей Перт к южному морю, примкнув к торговому каравану.

- Хорошее настроение и есть – бесконечность и безвременье, - ответила Перт. – Чем больше в тебе света, тем лучше ты можешь видеть.

- Есть ли время для песни, Перт?

- Да, - улыбнулась жрица. – Что ты хочешь узнать?

- Что же стало с Солль?

- Помни, это всего лишь история, рассказанная для короля. Я просто наблюдаю движение души - все русла уже проложены. Я иду на зов, сплетая узор из разноцветных нитей тайных желаний.

 

Ломкие осенние листья покрывали скованную первым морозцем землю. За неспешным караваном в ветках придорожной сосны наблюдал осторожный соболь. Молодые олени и косули протоптали тропинку к плачущему камню, они лизали его соленые щеки, нещадно вытаптывая ароматные ягоды княженики на мшистой кочке. Небеса, что над головой, и земля, что под ногами, соединились в душах путников. Мы выбираем дороги или дороги выбирают нас?