Небесные рельсы

 

В депо погас уличный фонарь, и Трамвайчик открыл глаза. Уже через полчаса придет машинист, и дневная карусель начнётся по новой. Резкий, мучительный ток пройдёт сквозь его тело, рельсы будут жечь колёса, люди битком набьют его утробу и станут до боли сжимать поручни-сосуды. Свой маршрут Трамвайчик знал наизусть, и хорошего в нём видел мало. Те же узкие улицы, покрытые разноагрегатной грязью, одинаковые фасады старых домов… Даже народ был тот же самый. Крикливая кондукторша снова будет вопить: «За проезд готовим!», да так, что у него закладывало уши.

Зачинался рассвет. И чем светлей становилось вокруг, тем более мрачнел Трамвайчик. Рядом мирно похрапывали старые трамваи, которые при желании могли рассказать многое – о небольших домах, хранивших душу в лепной облицовке, о путях, проходивших по старым кварталам; а самый древний трамвай даже говорил про бесконечную Водную Дорогу, уходящую к горизонту… Трамвайчику никогда не суждено увидеть это. Он будет ездить по своему опостылевшему маршруту, пока не износится, и его не спишут в расход. Впрочем, даже мифическое кладбище трамваев или перспектива быть разобранным на металлолом казались более привлекательными, чем рутина его дней. И он обречён влачить её до старости, только если не…

Воровато стрельнув глазами-фарами по сторонам, Трамвайчик поднапрягся, дёрнулся, и его дуга с негромким щелчком отошла от проводов. Он почувствовал слабость, но затем – странную лёгкость во всём корпусе; осторожно переступив рельсы колёсами, он дал ход вперёд. Механическое сердце стучало ровно и тихо, а не в том истерично-оглушающем темпе,  как когда он был вынужден следовать рельсам. Опьянённый необычными ощущениями, Трамвайчик совсем забыл об осторожности, спокойно проехав мимо сторожа  – к счастью, тот не заметил, что водительское место пустовало. Двери депо были уже открыты. Трамвайчик выехал за ворота параллельно рельсам и на первой же развилке свернул в сторону.

Поначалу Город не слишком отличался от той его части, знакомой нашему герою; но потом ему стали встречаться скверы и деревья вдоль дорог, грустно кивавшие куцыми ветвями ему вслед. «Им ещё хуже, - подумал Трамвайчик, - Они всю жизнь вынуждены стоять на одном месте…» Он понял, что, должно быть, едет по центральной улице – дома на ней отличались не размерами, а искусной отделкой и статью. Постепенно светлеющий Город обретал новое лицо – оно нравилось Трамвайчику больше, чем знакомые места,  но душа всё равно просила иного. Он решил отыскать ту самую Водную Дорогу; раньше он никогда не видел много воды, разве что когда их отвозили на мойку. Пошёл снег, тая маленькими капельками на его разогретом лбу. Он прибавил ходу и проблуждал какое-то время по лабиринту улиц. Город оживал, выходящие из домов люди уже начинали странно на него коситься. Мимо с воем промчалась красно-белая машина. «И куда она так несётся? Неужели и у неё есть свой маршрут?» Он попробовал так же завыть, но сумел издать только мелодичный звон. Наконец он выехал на улочку, круто уходящую вниз; весело прокатившись с такой горки до конца, он неожиданно для себя упёрся в Водную Дорогу.

Но вместо множества воды Трамвайчик увидел путь, укрытый серебряным, испещрённым множеством глубоких трещин стеклом. Восходящее сквозь облака солнце разливало нежно-опаловые лучи по его поверхности, заставляя каждую снежинку сиять маленьким огоньком. Это было даже красивей заснеженной ночной дороги, искрящейся в свете уличных фонарей! Затаив дыхание, Трамвайчик следил, как солнце всё выше поднималось над горизонтом, пока не скрылось из его поля зрения – он ведь не мог поднять голову. Стекло, покрывавшее Водную Дорогу, потемнело и казалось непроницаемым. «Видимо, она тоже закрывает окна на зиму…» - догадался Трамвайчик. Вдоль бесконечного стекла шла проложенная в снегу тропинка, и он двинулся по ней; потом, подумав, что это чересчур напоминает рельсы, выехал на нечищеную сторону дороги. Снег полностью закрывал колёса, приятно холодил дно-брюшко и замедлял движение. Ехать, преодолевая его сопротивление, оказалось занятным. Увлёкшись этим и солнечным блеском на Водной Дороге, Трамвайчик проехал несколько километров, пока не уткнулся носом в бетонный забор. Может, Водная Дорога и была бесконечной, как про неё рассказывают, однако тропа вдоль неё таковой точно не являлась… С тоской взглянув на уходящее к горизонту стальное сияние, он развернулся, чтобы искать выход.

Вернувшись в центр Города, ему случилось проезжать там, где находилась трамвайная остановка чужого маршрута. С интересом глядя по сторонам, он даже не заметил, что едет рядом с рельсами. Под навесным козырьком столпилось порядочно народу; завидев Трамвайчик, люди, как по команде, бросились вперёд, а один умник даже выскочил на пути и замахал руками, требуя остановиться. Трамвайчик обуял ужас. Он в панике шарахнулся в сторону, чуть не сбив при этом машину, и что есть силы припустил ходу, подальше от страшного скопления людей. О! Те самые люди, которые набиваются в таком количестве, что распирают изнутри рёбра, больно вытаптывают брюшко и дёргают за сосуды, а ещё и мусорят в нём! Да будь он проклят, если ещё раз впустит в себя эту ораву!.. Гоняясь по ставшим более оживлёнными улицам, Трамвайчик понял, что люди повсюду. Часть из них вовсе не проявляла к нему интереса, часть бежала врассыпную, заслышав истеричный звонок, но остальные упорно рвались навстречу, требовали остановиться и впустить их, а на одном из светофоров пара мальчишек даже пытались залезть на подножку! Появившуюся было идею проследить чужие маршруты сменило твёрдое решение бежать. Бежать, бежать прочь из центра, из города, из толпы людей и мелких, бросающихся под колёса машин! Бежать за все пределы, найти Водную Дорогу, не стянутую берегами, или что-то ещё – Трамвайчик не знал, куда ведёт его ужас, однако понял, что находиться в городе больше не может ни секунды.

Быстро миновав центр, он ехал по окраинам, вроде тех, где раньше пролегал и его маршрут. Пейзаж вокруг становился всё более серым, а воздух – всё более густым и спёртым. С грохотом проносясь по перерытому сорок раз асфальту, Трамвайчик поднимал вокруг облака тёмной пыли. Резко выехав из-за поворота, он еле успел затормозить перед сидящим на дороге семейством собак.

- Дзынь-дзынь! – возмутился он.

- Гав, –  ответил самый большой пёс, а один из его щенков печально поддакнул:

- Ау-у!

«Нет, так дело не пойдёт!» - решил Трамвайчик и припомнил странные звуки человеческой речи.

- Кто вы и почему сидите на дороге?

- Я – Джек, вот жена моя Белла, а это наши щенки – Первый, Второй и Третий. Они никогда не жили с человеком, поэтому имён у них ещё нет…

- Нас выгнали из дома, –  прервала мужа Белла. – Вернее, со двора, где мы жили. Люди завели себе домашних собак, откормленных и злых, и позволяют им бросаться на нас. А нам и так тяжело живётся.

- Я тоже не люблю людей! – радостно подхватил Трамвайчик.

- А ещё нам часто нечего есть, – пожаловался Первый щенок. – Люди нас почти не кормят, а подбирать объедки с земли запрещает папа…

- Кто-то разбрасывает отравленную еду, – понизив голос, доложил Джек. – Двое моих друзей уже умерли в муках от таких угощений. Они решили истребить всех бродячих собак!

- Но почему? – недоумённо спросил Трамвайчик. – В людях, конечно, приятного мало, но чтоб такое?..

- Понимаешь, в Городе стало много бездомных псов. Люди выбрасывают нас на улицу, мы собираемся в семьи, и нас становится больше. Трудно выжить в одиночку… – грустно рассказала Белла.

- Мы обходим много мусорок, чтобы найти съестное. А ходить тоже непросто. Ты знаешь, что такое «реагент»?

- Нет…

- Это такая гадость, которой мажут улицы, чтобы они не покрывались льдом. Тебе хорошо, у тебя вон колёса железные! А нам реагент разъедает лапы – приходится потом вылизывать их долго-долго.

- Какой ужас! И что же вы собираетесь делать?

- Мы не знаем, – обречённо вздохнул Второй. – Мы как раз думали об этом, когда ты на нас налетел.

- А куда ты держишь путь? – спросил Третий. – Никогда не видел здесь раньше трамваев. Да здесь и рельс-то нет!

Все дружно уставились Трамвайчику под колёса, впервые заметив, на чём он стоит.

- Я тоже раньше жил с людьми, но мне надоело, и я сбежал. Я не знаю, куда, но точно знаю, откуда: я бегу из Города в поисках лучшей жизни. Хотите поехать со мной?

- Хотим! – хором ответили собаки, и Трамвайчик впервые в жизни открыл двери для тех, кого действительно хотел впустить.

Семейство с удобством разместилось у него внутри. Джек занял место, где прежде сидел машинист, и зорко следил за дорогой; уставшая Белла свернулась на мягком троне кондуктора и задремала; щенки, само собой, тут же устроили весёлую возню в салоне. Пробираясь по неезженым дебрям промзоны, Трамвайчик уже и не верил, что выберется на волю – Город казался поистине бесконечным.

- Как ты думаешь, что находится за Городом?

- Лес? Другой Город? – предположил Джек.

- А что такое Лес?

- Видел деревья? Лес – это когда их очень много, больше, чем во всех парках города, вместе взятых; конца и края им нет. Бежишь по тропе – а кругом деревья, кусты, птицы поют повсюду, а поймать не получится: высоко. Мыши и жуки всякие возятся в траве… Когда я жил с людьми, маленький хозяин часто водил меня в Лес гулять, – Джек погрустнел. – Я ловил ящериц и валялся в опавших листьях. Там столько разных запахов! И почти никого нет из людей.

Ностальгия передалась и Трамвайчику:

- А что случилось? Как ты стал бездомным?

- О… Раньше хозяева жили в совсем маленьком домике, он стоял на опушке Леса. У меня был двор и даже собственная будка! Я охранял территорию и верно служил им… Но потом они решили переехать в дом побольше, – пёс повёл головой в сторону мрачных многоэтажек. – Вроде этих уродцев. А меня с собой не взяли… Говорили, я не уживусь в квартире. А чего это я не уживусь?! Я, чай, не дурак! – в голосе Джека звучала старая горькая обида. – Маленький хозяин так плакал, когда они уезжали! Я бы тоже заплакал, если бы мог… Я пытался искать хозяев потом, чуть не весь Город обегал  - но нигде больше не встречал их запаха. Я стал им не нужен… – он печально положил голову на приборную панель.

- А я сразу жила в квартире, – подала голос из салона Белла. – Меня подарили маленькой хозяйке на день рожденья. Она была так рада! Кормила, выгуливала и играла со мной… Первую неделю. Потом этим занимались её родители, и сильно злились. Маленькой хозяйке я быстро надоела, а большие не захотели со мной возиться, вот и выгнали на улицу.

Трамвайчик замедлил ход:

- А я ведь возил этих людей всю жизнь… Вот так работаешь и не знаешь, кто в тебе едет!.. Как хорошо, что мы сбежали!

Дома появлялись по сторонам всё реже и реже; и вдруг дорога, которая вела их, вышла на открытое пространство: слева и справа, куда ни глянь, простирались бело-золотые поля – то снег укрывал длинные травы. В воздухе больше не было пыли и зловония, он пах холодом и свежестью; облака рассеялись, и краем фары Трамвайчик видел нечто невыносимо-голубое над горизонтом. Он открыл двери, и собачье семейство гурьбой высыпало наружу. Они носились по полю, кувыркались в искрящемся снегу, гонялись друг за дружкой и радостно тявкали.

- Пооолюшко-поооле… Полюшко широко поооле! – завыл Джек человеческую песню.

Трамвайчик присоединился к игре и выехал в свободу на самом тихом ходу, чтобы собаки могли его догнать. Сухая трава с шелестом расступалась перед колёсами, ярко сияя в лучах солнца. Иногда кто-нибудь из семейства равнялся с ним  и шутливо прикусывал за сцепку.

- Я вернусь, – бросил он и, оставив заснеженных собак играть, двинул быстрее. Насколько видели его глаза, путь был свободен; вернее, здесь были миллионы путей – можно ехать в любую сторону, и везде была свобода! Никогда прежде он не видел такого белого снега, и столько не сковывающего взгляд пространства. Мчаться по полю было необыкновенно легко, несмотря на сопротивление снежного покрова. Ветер бил в лицо и свистел в ушах. Пронзительно зазвенев, Трамвайчик описал широкую дугу – так, что его занесло набок, и поехал обратно за собаками.  Запустив их внутрь – мокрых, лохматых и счастливых, он включил печку, и они тронулись дальше прямо по полю.

- Жаль, я не могу поваляться в снегу, – с сожалением протянул он. – Если я упаду, меня уже ничто не поднимет…

Какое-то время они мчались навстречу пустой белой неизвестности, пока на горизонте не замаячило тёмное пятно. Подъехав ближе, они поняли, что это ёлки – они росли близко друг к другу, окружённые высоким железным забором.

- Это и есть Лес?

- Не думаю, – недоумённо отозвался Джек. – Что-то их маловато… Да и забор откуда?..

Остановившись у него, долго никто из них не мог произнести ни слова. Ели и сосны стояли в безмолвии, понуро опустив ветви, не шевеля ни иголочкой, несмотря на ветер. Высоких и старых между ними не было – лишь трёхлетние небольшие деревца и совсем молодняк. Дальше простирались только пеньки.

- Кто вы? – наконец осмелился подать голос Второй.

- Мы – смертники… – глухо протянули ёлки хором.

- Кто же собирается вас убить? – возмущённо спросил Трамвайчик. «Неужели и за пределами Города продолжает твориться зло?»

- Скоро Новый Год, – начала рассказ ближайшая к ним ель. – Нас выращивают специально к празднику. А по истечении трёх лет срубают и увозят в город. Нас покупают люди, ставят в доме и украшают игрушками; а после двух недель их радости мы отправляемся на свалку.

- Точно! Я помню, к нам в дом приносили ёлку, – припомнил Джек. – А потом выкидывали…

- То есть, – медленно произнесла Белла, – люди украшают и держат дома ваши трупы?

Да и сам Трамвайчик встречался в прошлом году со срубленными ёлками. В декабре частенько какой-нибудь человек затаскивал внутрь одну из них, осыпая всё иголками, а затем с трудом продирался обратно.

- Да. Скоро за нами приедут и срубят. Мы обречены… – протянуло хвойное разноголосье.

- А вы видели Лес?

- Откуда? Мы рождены и умрём здесь.

- Я вас спасу! – внутри Трамвайчика закипала святая ярость. Деревьям изначально приходилось несладко – они обречены всю жизнь оставаться на одном месте – а тут их ещё и вырубали. Безнадёжность, хуже, чем в оковах города.

Деревья лишь с горьким смешком покачали ветвями. Трамвайчик открыл двери и спустил собак.

- Разойдитесь! – ёлки боязливо прижались по сторонам забора. Разогнавшись, он понёсся прямо на него; преграда казалась страшной, но гнев придавал силы. Чем выше становилась скорость, тем слабее – страх; наконец, на полном ходу с жутким грохотом он проломил высокий, но тонкий забор! Одна фара отлетела, по лобовому стеклу пошла трещина, но препон был сломлен! Сквозь пролом радостно выбежали ёлки, перебирая корнями, как ногами; трёхлетки быстро обогнали молодняк, путавшийся внизу.

- Мы свободны!!! Свободны!!! Свободны!!! – песня победы звучала над деревьями, затухая в одном конце толпы и тут же вспыхивая на другом. – Свободны!!! Свободны!!! Свободны!!!

- Куда же вы теперь, братья? – растроганно спросил Трамвайчик. Их слаженный клич передал ему удивительное чувство единства.

- Ты спрашивал нас про Лес? Мы никогда не были там, но это не значит, что у нас нет дома. Мы будем бежать, пока не сотрём корни в сок, но найдём наш Лес!

- Детки ваши далеко не убегут, – скептически заметила Белла. – Рогатый друг, помоги-ка им!

Трамвайчик открыл двери, и гурьба зелёных саженцев рванулась внутрь, неумело цепляясь за поручни. Это тоже было больно, но Трамвайчик терпел, понимая, сколько боли испытали эти юные смертники. Набитый молодыми ёлками, он помчался вперёд, прочь от проломанного забора и смирения обречённых на гибель; ёлки постарше дружно бежали рядом. Один росток даже забрался к нему на крышу и исполнял роль вперёдсмотрящего. Это было незабываемое шествие! Деревья передвигались на удивление быстро – упругие корни касались земли и тут же взмывали вверх, перенося их всё дальше. За процессией стелилась вытоптанная снежная дорога и зелёный флёр обронённых иголок.

- Я свободееен! Словно птииица в небесах! – Джек выл очередную людскую песню.

Наконец перед ними замаячил настоящий смешанный лес, где голые ветви лиственных деревьев дружески переплетались с мохнатыми лапами хвойных. Ряды их уходили вдаль, куда хватало глаз, в густой и таинственный сумрак.

- Здесь мы останемся, – сказала одна из сосен. – Спасибо тебе, брат! Наше племя никогда тебя не забудет!

Трамвайчик выпустил молодняк, сразу смущённо попрятавшийся за стволами старших, и ёлки ушли вглубь леса, оставив после себя терпкий привкус триумфа и запах хвои.

Поле повело нашу компанию дальше в пустоту, периодически встречая с одиночными деревьями, приветственно вздымавшими ветви, и суровыми молчаливыми птицами, спешащими на север. Друзья погрустнели.

- А куда мы едем? – наконец спросил Третий.

- Я думал, мы едем откуда

- Но мы уже приехали откуда, – согласился Первый. – Теперь нужно куда, а у нас его нет. Даже смертники-ёлки знали, что найдут свой Лес. А нам… Нам тоже нужен дом.

Трамвайчику это даже не приходило в голову. Раньше казалось, что сбежать с чужих рельсов достаточно, чтобы быть счастливым. Впереди среди искрящегося поля как раз возникла серая трасса.

- Я слышал, все дороги куда-нибудь, да ведут, – сказал Джек. – Мы можем выехать на эту и посмотреть, чем это кончится. Нам нельзя жить в лесу, но и вечными странниками быть не выйдет.

- Живым стоит быть с живыми, – поддакнула Белла. – Даже деревья собираются в стаи.

Они добрались до дороги – широкой и довольно оживлённой. Машины проносились мимо, даже не давая себе труда заметить необыкновенное на пути. «Они как слепые, – думал Трамвайчик, - неужели скорость ослепляет?» Он с опаской залез на трассу.

- Брр, машины… Не люблю их.

- Неужели боишься? – удивился Джек.

- Но их так много! Летят и ничего кругом не видят. Шагу не проехать. Они берут измором…

- Глупо, – спокойно отозвалась Белла. – Ты такой большой и сильный, а боишься машинок, которых в тебе поместится штук десять! Они слабые, только и умеют, что бибикать громко. А сильные – молчат, им не нужно убеждать в этом всех вокруг.

Трасса была гладкой и ровной, заставляла мчаться вперёд и ни о чём не думать. Трамвайчик машинально разогнался и ехал вровень с автомобилями, которым, впрочем, не было до него дела. Как вдруг на обочине показался человек с велосипедом; он выглядел растерянным и пытался голосовать, но никто не желал тормозить.

- Я обещал бежать от людей… Но, кажется, у него случилась беда, – с этими словами Трамвайчик остановился и распахнул двери перед взъерошенным парнем.

- Опа! Трамвайчики ходят непредсказуемо… – ошарашенно улыбнулся тот.

- Мимо рельс, ага! – радостно добавил Джек, высунув голову. – Кто ты и что случилось?

- Я еду домой в деревню, и тут вел сломался – колесо отлетело. И никто не остановится, представляете? А дома уже ждут… Я Серый, кстати. А вы?

- О, круть, я знал четверых псов по кличке Серый! Я Джек.

- Я Белла, – та показалась из окна.

- Первый!

- Второй!

- Третий! – щенки выбежали на обочину и выстроились рядком.

- И, как ты уже заметил, Трамвайчик. Мы можем тебе помочь?

- Ну, дела! – Серый глядел во все глаза. – Не знаю, у вас есть инструменты?

- Нет… Механики приходили в депо редко, а я ещё ни разу не ломался…

- Тогда увы, куковать мне тут до морковкиного заговенья. Вам случайно не в сторону Деревни?

- Мы не знаем, где это, и вообще не знаем, куда держим путь. Но если ты покажешь дорогу…

Серый и велосипед с радостью залезли в Трамвайчик, и компания двинула дальше, делясь своими историями.

- А как выглядит твоя Деревня? Расскажи!

- Ну, небольшие домики с садами и огородами… Людей у нас мало, и все друг друга знают… Машин нет почти, больше простенькие мотоциклы и велосипеды. Мой, вот, десять лет уже со мной, – Серый любовно погладил его по раме.

- А собаки у вас есть? – как бы между прочим поинтересовался Джек.

- Есть, куда ж без них! Собаки, коровы, кошки, куры, мыши… Собаки охраняют участки, коровы дают молоко, кошки ловят мышей, а куры яйца несут. У каждого есть дело.

- А мыши? – недоумённо спросила Белла.

- А мыши… Мыши усложняют жизнь, чтоб сахаром не казалась.

Собаки сосредоточенно думали одну мысль на всех, не решаясь её озвучить.

- Айда к нам в деревню! Работёнка вам найдётся. Будете спать в тёплых будках и есть здоровую пищу.

Семейство оживилось и принялось с воодушевлением обсуждать подробности их будущей жизни.

- А трамваи вам там не нужны? – с надеждой спросил Трамвайчик.

- Не, не думаю. У нас ведь такие узенькие улочки. И машинам бывает сложно разъехаться, а ты такой громадный… Прости. Тебе лучше в города податься.

Всем стало неловко. Впрочем, щенки не умели долго грустить, и вскоре уже строили хитроумные планы по захвату кошек.

- Погода хорошая, – подал голос Серый. – Не возражаете, я окно открою?

- На здоровье! – обрадовался Трамвайчик. – Открой все окна, чтоб ветер свистел!

Серый с улыбкой выполнил его просьбу, и шумные потоки воздуха, ворвавшись внутрь, постепенно выдували из него хандру. Тем делом привычную равнину степей постепенно заменяла собой холмистая местность.

- Какое небо синее! А ведь так долго пасмурно было…

Трамвайчик резко остановился, да так, что едва не пропахал носом асфальт; велосипед рухнул набок, а щенки попадали с сидений.

- Ты чего?! – удивился Джек.

- Эй, чувак, ты бы не делал так на трассе! Вот врежутся в нас сзади, до ночи тут проторчим! – обеспокоенно сказал Серый. – Съедь хоть на обочину!

Трамвайчик медленно сполз с дороги:

- Я тут подумал… Я ведь никогда не видел небо.

- Серьёзно?! – хором спросили щенки.

- Я вижу горизонт и немного того, что над ним. Но небо ведь намного больше, так?

- Да уж, больше, – усмехнулся Серый. – Солнце, луна, звёзды, облака, всё такое… Рассветы, закаты. Молнии!

- Я должен его увидеть, – категорично заявил Трамвайчик и стал раскачиваться вперёд-назад, пытаясь встать на попа. В салоне начался кавардак.

- Ты хоть нас сперва выпусти!!!

Выбравшись, пассажиры встали рядом и смотрели на его безуспешные попытки.

- Серый, ты бы мне помог! Потяни за сцепку.

Тот осторожно обошёл его сзади, как брыкающуюся лошадь. Скоро стало ясно, что помощь Серого ничего не изменит – его веса было явно недостаточно, чтобы поставить Трамвайчик вертикально.

- Бесперспективняк, – вынес он вердикт. – Попробуй на горку, что ль, какую заехать…

- Точно! – Трамвайчик радостно помчался к ближайшему холму. Экипаж покорно побежал за ним следом.

Но и эта идея оказалась не очень хорошей: поднимаясь по склону, Трамвайчик пытался замереть мордой вверх, но беспощадно скатывался назад. Попытки следовали одна за другой, пока он вконец не выдохся, а на склоне не образовалась приличная колея.

- Ну? Увидел что-нибудь? – спросила Белла.

- Нет. Разглядишь чего, когда вниз катишься!

- Ладно, забей. Подумаешь, неба не видел! В сущности, даже то, что видим мы – это не всё небо, а только его нижняя, так сказать, шкурка, – философски заметил Серый.

- Легко тебе говорить! Нет, я этого так не оставлю! Обязательно найду способ его увидеть, – команда взглянула не него умоляюще. – Ладно, поехали дальше.

Ещё несколько километров по трассе, и впереди показалось селение. Маленькие домики с приветливыми окошками, ухоженные сады, узкие ленты улиц – всё, как и описывал Серый. Собаки не скрывали энтузиазма и с трудом сидели на местах, виляя хвостами.

- Дальше не надо, ты оттуда потом не выберешься, - он заботливо закрыл рогатому окна. – А то простудишься ещё...

Трамвайчик остановился на повороте у таблички «Деревня» и выпустил друзей.

- Ну что ж, приятель… Спасибо, что подвёз! – замялся Серый.

- Спасибо! – вместе прогавкали собаки. – Куда ты теперь?

- Не знаю. Может, на поиски горы? Я вот раньше ничего не искал, а столько всего нашёл! Вас, поле, ёлки, Серого. Друзей и свободу… Посмотрим, куда выведет путь. Спасибо, что разделили со мной дорогу!

С грустной улыбкой Трамвайчик следил, как его спутники уходят навстречу кто привычной, а кто новой жизни. «Домо-о-ой! Снова остаётся бесконечный простор за спиной» – выл Джек на пару с Серым. Наконец они скрылись за поворотом.

Ехать дальше по трассе было бессмысленно и грустно, поэтому Трамвайчик снова свернул на бугристое одеяло полей. После всего, что связывало его с командой, опять остаться  одному оказалось тоскливо. Он уже не боялся машин или случайных попутчиков; но какая-то часть его души будто изжила себя, или навеки осталась там, у верстового столба на подходе к Деревне. А неизвестности ведь бояться глупо – она в любом случае подстерегала повсюду, питательная и неизбежная, как воздух.

Катящееся к закату солнце периодически скрывалось за облаками. Петляя между невысоких холмов, Трамвайчик видел, как порой его путь вспыхивал золотом, но затем случайное облако вновь отнимало у него свет и надежду. Прежде страх был его движущей силой; теперь же, когда прошлое не гнало от себя, а условная цель не манила вперёд, он словно завис в пустоте, в заснеженном настоящем. А может, он и не движется вовсе? Сердце в его механическом нутре звучало еле слышно… Трамвайчик и сам не замечал, как постепенно сбавлял ход, пока не замер в тени между двух холмов. Время остановилось.

Впереди, на границе его зрения намечалось нечто чёрное – должно быть, прежде там бушевал пожар. Две крылатые точки, отделившиеся от черноты, пронзительно каркнули: «На Север!» и устремились прочь. Вздохнув, Трамвайчик двинулся за ними. Поднявшийся ветер свистел в ушах, не проникая в салон; нутро хранило траурную тишину. Чернота впереди оказалась выжженным полем. Снег лишь частично прикрывал его, образуя пятнистый узор, как… Как шкура далматинца. Вспомнив о собаках, Трамвайчик горько усмехнулся. Горелая стерня со скрежетом царапала брюшко, а щедро сдобренная золой почва проваливалась под его весом. Вскоре он весь так перепачкался, что стал наполовину чёрным.

Слева от поля возвышался холм, значительно превосходивший все окружающие в размерах. Трамвайчику он показался горой; он решил взобраться наверх и взглянуть с высоты на свой непутёвый путь. Ехать вверх под таким углом было тяжело, порой он думал, что не справится с управлением и покатится вниз. Наконец он достиг вершины и окинул взглядом простирающуюся перед ним картину. Слева виднелась трасса и теряющееся вдали пятно деревни; справа расстилалась бескрайняя степь, уходящая в белое ничто; позади темнело выжженное поле и пестрели холмы; а впереди Трамвайчик увидел солнце. Оно уже плавно клонилось долу, по мере приближения к горизонту наливаясь сияющей кровью, и небо вокруг обретало волнующие тёплые тона. На земле под солнцем виднелась лишь одинокая высоченная сосна. Трамвайчика охватило странное возбуждение – он решил во что бы то ни стало достичь западного горизонта, пока солнце не закатилось за край мира. Выбрав ориентиром сосну, он закрыл глаза и помчался с горы, не разбирая дороги. Ветер бил в корпус так сильно, что сдувал в сторону. Трамвайчик то проваливался в ямы, то взлетал на кочках, боясь посмотреть, куда катится. Он понимал, что даже при всём желании не сможет сейчас остановиться; отчасти он даже хотел поскользнуться и кубарем рухнуть вниз, расшибившись в груду металлолома под лучами заката… Но дороги были к нему благосклонны, и он сумел невредимым спуститься с горы.

Он мчался на запад так быстро, как только мог, уже не глядя по сторонам, уподобляясь бешеным, вечно спешащим машинам. «Интересно, а то, к чему торопятся они – это тоже так важно?» Но, как ни велика была его скорость, солнце падало быстрее, обливая беспокойное поле рыжим огнём. Когда Трамвайчик наконец достиг сосны, последний луч уже скрылся за горизонтом.

Но сосна была не так одинока, как казалось издалека. Вокруг торчали короткие пни, а к ней привалилась целая куча длинных брёвен. Брёвен, которые прежде тоже росли соснами… Это было кладбище.

- Здравствуй, странник, – глухо донеслось с высоты. Самое высокое дерево, которое только видел Трамвайчик за свою жизнь, шелестело ветвями далеко за гранью его видимости и чуть ли не слуха.

- Что здесь произошло?

- Мы – корабельные сосны. Мы растём сто лет, пока нас не срубят и не свезут на верфь: лучшие из нас становятся мачтами кораблей, плывущих за край мира и дальше… Пред тобой мои павшие братья; я осталась последней. Так странно, что наша смерть даёт начало чему-то  новому…

- Мне так жаль, что я не успел вам помочь! – огорчился Трамвайчик. – Неужели все деревья в этом мире обречены?!

- Ты ничего бы не смог сделать. Но ты спас новогодних смертников, и за это наш род будет благодарен тебе вечно!

- Откуда ты знаешь про нас?..

- О, деревья знают всё, – рассмеялась Сосна. – Я вижу, как тропические ливни хлещут лианы на жарком юге, и как снежные вьюги треплют ягель на севере. Я знаю, что чувствует самая малая травинка на лугу за тысячи лиг отсюда,  и красная водоросль под толщей воды в океане... Мы знаем, что ты для нас сделал, и хотели бы отплатить тебе добром за добро. Моё время здесь подходит к концу; жизнь не вечна, и когда-нибудь придёт и твой срок. Чего ты хочешь?

- Ну… Я хотел бы посмотреть вверх и увидеть всё небо, – робко сказал Трамвайчик.

- Что ж… Пусть тела моих братьев станут твоей лестницей в небо.

И тогда Трамвайчик аккуратно поднялся по сложенным брёвнам: задние колёса остались на земле, а передними он упёрся в ствол Сосны. И впервые устремлёнными вверх глазами он увидел небо. Розовые лёгкие облака перьями кружились по голубому пространству; огненное зарево запада плавно перетекало в мягкую синеву востока, где уже восходила бледная луна; а по центру с юга на север ползли две белые параллельные линии, похожие на рельсы.

- Что это?

- Должно быть, следы, что оставляют два летящих рядом воздушных корабля. Но ты знаешь ответ лучше…

- Это небесные рельсы…  – зачарованно произнёс Трамвайчик. – Конечно, они могут пролегать и по небу! Я сбежал от рельсов, проложенных мне людьми, ибо сам хотел выбрать путь. Если правду говорят, что каждому есть свой дом, то должна быть и своя дорога! И я знаю, что делать теперь: я найду самую высокую гору, заберусь на её вершину и оттуда въеду в самое небо. Я отыщу свои небесные рельсы!


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 8. Оценка: 4,63 из 5)
Загрузка...