Роман Кукушка

Мост

 

 

Жил был тролль. В пещере под мостом. Тролли из давно жили под мостами, охраняя и ремонтируя их, и взымая плату с каждого кто хотел пройти.

Нашего Тролля звали Олаф, совсем еще молодой, но ни в чем не уступавшим взрослым троллям. Олаф огромен, даже для своего народа, не то, что для людей. С копной рыжих, вьющихся волос и маленьким добродушным лицом. Чистые голубые глаза, густые темно-рыжие брови и маленький кругленький носик. Вечно одетый в свою фиолетовою жилетку. Тролли явно не поняли бы таких одежд. Самое необычное что им доводилось носить, так это куртки из кожи. Людской кожи.

Услышав отдаленный стук копыт, Олаф с тяжелым вздохом поднялся из своего глубокого кресла, и пошел к выходу из пещеры. Олаф, странный тролль. Как вы наверно уже смогли заметить. Огромный и сильный, способный носить двух тонные камни. Он шел по своей пещере, неся на мизинце маленький масленой фонарь. Его мягкий свет падал на стены, покрытые книжными полками и самими книгами, в разнообразных переплетах.

Мост под которым он жил, назывался Ротбриг. Так его назвали и построили первые северяне пришедшие в эти края множество лет назад, в честь багровылистных кленов, растущих только в этом месте, по обоим берегам реки Флюсэйс. Поговаривали, что это место не обычно. Зачаровано. Ну как еще человек может объяснить клены, растущие в сосновом лесу?

Река омывала их белые корни. Холодный поток уносил за собой талый снег и багровые листья. Весна уже была в своем разгаре, но на горах от куда неслась Флюсэйс лежал вековой снег. Мягкая трава прилегала к самой воде, множество маленьких жучком парили у воды. Чуть дальше моста, река разделялась надвое, если бы вы поплыли направо, то через час уже вышли бы к вечно мерзлому северному морю. Над которым стелился густой туман, пришедший суда три сотни лет назад, с десятилетней зимой, не дающий увидеть насколько на самом деле мало это море. А если бы вы повернули налево, то не более чем через час вы бы увидели каменные башни и дома города Флюсберг. Необычайно высокие здания стелились по обе стороны от реки. Город этот был построен вокруг озера Крейснорден, в которое впадала Флюсэйн. На севере этого озера росло гигантское поместье, хозяев города, семьи Лакштейн. Филип Лакштейн, в кротчайшие сроки смог построить один из самых прекраснейших городов странны Лэндкифен. Но мы увлеклись, вернемся к мосту.

По дороге в город шел человек, ведя за собой черную как уголь лошадь, запряженную в телегу. Маленькая совсем черная как ночь лошадь, еле справлялась с телегой набитой до отказа рыбой. Она время от времени спотыкались, и каждый раз старик нежно гладил ее по гриве, успокаивая.

Это был рыбак Уэндел, пожилой человек с белыми как снег волосами, сухими тонкими губами и черными как его лошадь глазами. Простодушно шедший по каменным плитам дороги. И вот только ступив на первую плитку моста, как из-за каменной ограды показалась голова огромного тролля. С невероятной силой он перевалился через ограду и закрыл собой всю дорогу.

- А нууууу! - протянул он - Если не хочешь быть съеденным… Плати!

- Хех. Олаф, это же я, Уэндел.

Старик улыбнулся, обнажив последние пять зубов.

- А, это ты старик, - Олаф улыбнулся в ответ, засунул руку в нагрудный карман жилетки, покопавшись там пару секунд он достал очки и надел их. -прости не признал…

Олоф оперся одной рукой на каменную ограду.

- Да ни чего. Как дома? Погреб сделал?

- Еще не закончил, доски из липы кончились. Ты же знаешь как приятно ходить по липовым доскам.

- Да, - мечтательно произнес Уэндел. - а. Погоди, я же могу привезти их тебе из города, когда буду возвращаться к берегу, тебе нужно?

- Это было бы очень мило с твоей стороны. Ну так, где твоя монетка?

- Эх, Олаф, Олаф. Мало того что я делюсь с тобой рыбой, ты еще и монетку у меня клянчишь.

- Таковы правила, прости. Но ты можешь отплатить мне и чем-нибудь другим… - великан подмигнул Уэнделу.

Старик закатил глаза, и проворчал с упреком.

- Такими темпами ты разоришь меня, ну так и быть. Я понял тебя. Иди и возьми из телеги бочку рыбы.

- Спасибо.

Олаф с широкой улыбкой обошел телегу, и задрал одеяло чтоб взять бочку. Но как только он отдернул его, он с удивлением увидел лежащего между бочками с рыбой человека, с надвинутым на лицо капюшоном.

- Эммммм. Уэндел, ты в курсе что у тебя есть пассажир?

- А? - Уэндел застыл, пытаясь понять, что ему хочет сказать Олаф. - А! Да в курсе. В порту ко мне подсел этот старик. Дал свои последние деньги за то, чтоб я подвез его в город. Я хотел с ним поговорить, но он тут же улегся спать. Ну и вот…

Как только Уэндел произнес эти слова, Старик зашевелился, его блестящие зеленые глаза блеснули под капюшоном. Странно, они были необычной формы. Его зрачок был узким и горизонтальным. Как у козла. Он сел, и стал изучающе глядеть на Олофа. Взгляд этих зеленых горизонтальных глаз, очень сильно пугал Олофа. Когда он поднялся, капюшон слетел с его головы, и Олаф увидел сильное волевое лицо. Тонкие как стрелы белые брови, и коротко постриженную голову. Его страшные изумрудные глаза, казалось зачаровывали Олафа. Он не мог сказать и слова.

- Хм… Тролль. Олаф если не шибаюсь?

У Олафа все-таки нашлись силы. Он прошептал, но голос его был усилен ни известно чем.

- Да…

Олаф стоял пораженный. Лицо мужчины было молодо. И только по полностью седым волосам, было понятно, что он уже в возрасте.

- Очень приятно познакомится, меня зовут Август. И у меня для тебя подарок.

Старик, назвавшийся Августом, раскрыл свою кожаную сумку, он долго копался в ней. Олафу показалось что она бездонна. Он услышал шелест книг, бульканье вина в бутылках и звон монет, постукивающих в кошельке. Тем не менее старик нашел что хотел. Он достал оттуда совсем маленькую книгу, в красном переплете.

- Я знаю, что ты любишь читать книги, хотя это без спорно очень странно для тролля, ведь вас создавали исключительно как рабочую силу. И умом обделили. Я даю эту книгу тебе, думаю тебя заинтересует ее тема. Ты очень интересный тролль, сохрани это. не становись как отец. Прости, у меня дело к Филипу. Но перед тем, как уйти, я вот что скажу тебе. Будь осторожен, ряды твоего народа редеют. Я не знаю точно, из-за чего это происходит, но я слышал, что некий «Яйцеголовый», на пути в Флюсберг. Будь осторожен, надеюсь еще увидимся. До встречи.

Олоф стоял не в силах ни чего сказать, он был поражен. А старик, закончив свою речь, щелкнул пальцами один раз, и бочка с рыбой, стоящая рядом качнулась и будто ее толкнули, хотя никто этого не делал. Скатилась и упала на землю рядом с Олафом.

Второй щелчок пальцами, и вот Олаф уже не может двинутся с места, он стоит будто скала, не движимый. Не способный двинуть ни одним мускулам.

И с третьим щелчком, лошадь пошла к городу. Уэндел хотел ее остановить, но она не слушала его и просто шла, и шла. Не способный бороться с волей своей лошади, Уэндел залез в повозку и подчинился ей. Август посмотрел на Олафа и улыбнулся.

- Надеюсь ты со всем справишься Олаф, пиши больше, мне очень понравился «Кровавый Лист».

Олаф похолодел.

«От куда он знает?»

Он не давал никому кроме Мари читать его рукопись. ужели она рассказала про этого старика.

«Да нет. Она не могла так поступить. Но все-таки… от куда он знает?»

Эти мысли роились в его голове, а телега все удалялась и удалялась с мерным стуком колес о камни моста, и затем и по сырой земле. Олаф смог снова двинуться только когда телега скрылась за поворотом. Сжав книгу в руке, он побежал туда чтоб понять, что все это значит. Но добежав до поворота он с удивлением обнаружил, что там пусто. Не телеги ни даже ее следа там не было, она просто взяла и испарилась.

В глубоком раздумье, Олаф пошел обратно. Книга была приятна на ощупь, ее шероховатый переплет привлек его внимание. Он прочел название

«Тайное Искусство»

Открыв ее он зачитал в слух…

- «Эта книга существует преимущественно для тех, кто только начал или собирается изучать тайные искусства. Для тех, кто уже владеет «Магией», она будет не интересна. В этой книге, я, Август Вандер, один из «Богов». Расскажу вам как сам познавал тайные искусства. Как научится основам.»

Он был заинтригован началом, так пафосно и странно. Он слышал о магии, и «Богах», но отрывочно и туманно. Взяв бочку под мышку, он пошел в низ под мост. Войдя В неприглядную с виду пещеру, прикрытую ветвями багроволистного клена, и пройдя немного в глубь, он оказался перед тяжелой черной дверью, вырубленную в камне.

Открыв ногой дверь, он присел чтоб не зацепить дверного проема. Его пещера представляла собой странное зрелище, чистая и красивая. Липовые доски источали приятный запах, теплый свет камина освещал его комнату, да и его масляной фонарь добавлял света. На стене же весел разрисованный вручную календарь. Его дом, был лучше, чем у многих людей несмотря на то, что это был дом тролля. Когда-то давно Олаф гостил у своего дяди, тролля Лироя…

«Ууууух вот это пещера так пещера.» Его передернуло от неприятных воспоминаний.

Лирой был самым грязным и не опрятным троллем которых видел Олаф, но им восхищался его отец. Чего Олаф решительно не понимал. Дойдя до, своего кресла он упал в него. Мягкое почти бездонное, оно представляло из себя прекрасное резное кресло. Самое странное, что Олаф сделал его сам. Открыв бочонок, он достал оттуда сухую рубку. Откусив ей голову, он волшебно протянул.

- Ууууууум.

Рыба была его самой любимой едой, не способный есть людей. Он ел рыбу, и со временем эта еда стала его любимой. Поднявшись, он решил, что ему нужен чай. И ища последний чайный лист он перевернул вверх дном всю пещеру, и наконец нашел последний, в самом конце погреба. В ожидании пока чайник закипит он размышлял о том, когда же к нему снова придет Мари…

Но вот чайник закипел. Теперь все было готово, горячий чай стоял рядом с любимой рыбкой. Он взял книгу, которою ему дал Август, и продолжил читать там же где остановился. Он слегка поправил спавшие на кончик носа очки. И в слух прочел…

- «Когда мне было десять. Моя мать умерла от вируса магического дефицита. И мне пришлось взять ответственность за свою маленькую сестру. В попытках заработать еще больше денег. Я решил обучиться тайным искусствам. И может даже помочь людям, страдающим от болезни моей матери. Так я и встал на путь тайных искусств.»

Олаф усмехнулся и подумал про себя.

«Хех, забавно как причины совершения поступков у всех одни и те же, и это…»

И именно в это момент. Он не успел закончить мысль, его размышление прервал громкий голос, раздавшийся из-за маленькой пыльной двери. В темном углу коридора.

- Олаф, ты наконец съел того назойливого старика?

Данный голос принадлежал отцу Олафа, Харальду.

Отец Олафа был жутко консервативным, тролли должны есть людей и жить под мостами. Это их единственное предназначение в мире. Олаф с большой неохотой поднялся и направился в комнату к отцу. Тихонька приоткрыв дверь он заглянул внутрь. По ту сторону двери, в кровати лежал маленький тролль с седой бородой. Но, все еще острыми и пронзающими на сквозь глазами и густыми черными как уголь бровями. Пухлые алые губы, недовольно скривились. Может он и был маленьким троллем. Но для людей он все еще оставался гигантом.

- Ты съел того деда, который так часто докучает нашему мосту?

Голос отца был резок и серьезен, как и всегда. Олаф всегда хотел сказать отцу что думает. Но этот взгляд не давал ему ни чего сказать. Он боялся отца.

- Я его напугал, он… - Олаф запнулся, придумывая хорошую ложь.

- Почему ты не съел его?! Сколько раз я еще буду говорить тебе. Ты Тролль ты должен есть людей, а не вонючую рыбу.

Отец и не заметил лож, его разум был уже в плачевном состоянии. Но его сыну это не помогало. Олаф потупил взгляд, он не мог выдержать давление глаз отца. Заметив грусть сына, Харальд смягчился.

- Ладно. Ты взял с него деньги?

- ... Д… Да, я оставил их в коридоре.

-Так неси скорей.

Олаф побежал в коридор и стал судорожно искать какую-нибудь монету, Уэндел так и не дал ему монетку. А сказать, что ему отплатили рыбой, было нельзя. Ему на глаза попалась золотая монетка, которую люди обычно кладут в кошелек на счастье. Он с невероятной тяжестью взял ее и побрел к отцу. Это был подарок Мари, отдавая ее отцу, Олаф будто отрывал кусочек от своего сердца.

Отец вытащил из-под кровати сундучок с огромным замком, открыл его, и оттуда полилось золотое сияние… Он добавил еще одну монетку к сотне другим, и сунул его под кровать.

- Сынок, ты должен понять. Я не желаю тебе зла, я хочу, чтоб ты жил правильно.

Он делал ударение на каждом слове.

- Ты же понимаешь меня верно?

- Да отец.

- Чудно, тогда принеси мне пожалуйста ножку…

Олаф побледнел, медленно, с трудом переставляя ноги он направился на самый нижний уровень пещеры. В самом конце была огромная каменная дверь. Закрыв глаза, он вошел внутрь. На крюках, вбитых в потолок, весели тела, людские тела. Каждый шаг отдавался эхом в пещере, он шел и не чего не видел, но запах вызывал у него приступы рвоты. Пройдя до дальней стены, он взял одну лежащую на полке ногу. С отвращение Олаф взялся за пятку, и поспешил к отцу. Увидев ногу, отец начел лучится светом. Из его рта полилась слюнка.

- О сынок, спасибо. Давай ее сюда, быстрее.

Папа вгрызся в ногу, дико как изголодавшийся собака он рвал жили, и глотал мясо. Он с удовольствие пил кровь, еще остававшуюся в ноге… Олафу стало дурно, и он поспешил выйти из комнаты. Закрыв дверь, он упал на колени, и с ужасом вспомнил, что именно так… отец съел маму. Не в силах больше сдерживать слезы, он заплакал.

*****

На следующее утро, Олаф сидел на поляне неподалеку от своей пещеры, и читал всю ту же книгу. Она знатно его заинтересовала. Истории из жизни, практические советы, и история тайного искусства, в простонародье зовущуюся «Магией». Как он рассказал, ее оригинальное название звучит как «Яно-Аснер», переводящееся как «тайное искусство». Олафа расстроил один единственный факт. Тайное искусство доступно только людям, и существам связанными с людьми. Например, «Гули», вампиры на языке младших народов. Владеют магией, потому что, были созданы из человека. И Олоф не сможет ей заниматься. Он даже попробовал одно базовое заклинание. Выставив вперед руки, он напряг свое сознание, казалось что-то должно произойти. Но нет, ни чего. Он расслабился, смерившись со всем.

Зеленая изумрудная трава мягко щекотала его пятки, а он сам находился под тенью гигантского клена. Но сидел он тут не просто так, он ожидал встречи. Он и не заметил, что за ним уже четверть часа наблюдала пара пронзительно голубых глаз. Устав ждать, когда он ее заметит, из-за камня появилась Мари и подошла к Олафу.

- Здравствуй мой милый и добрый гигант.

В удивлении он повернулся на нее. Прямо перед ним стояла девушка в белом воздушном платье. Ее черные волосы, кстати редкость для этого края, длинными волнами стелились по ее плечам. Она унаследовала их от своей мамы, южанки. Острый точеный нос, тонкие розовые губы. Одним словом: самая красивая девушка города. Но Олаф любил ее отнюдь не из-за внешности.

- Мари! Ты наконец пришла, а я и не заметил, как ты подошла.

- Разумеется, ты так увлечен чтением. - она улыбнулась улыбкой ангела, Олаф весь задрожал. - Ты принес новую рукопись?

У Олафа с Карлой были исключительно рабочие отношения, хотя он, конечно, и верил всем сердцем что это не все. Он писал для нее, хотя это и было всего лишь предлогом для общения с ней. Ей жутко нравилось его творчество, Олаф же считал, что его подделки ничего не стоят.

- Да, - он вытащил из сумки толстую перевязанную нитью рукопись. - Мари… я хотел у тебя кое-что спросить…

- Да? - она с жадностью развязала узел и принялась читать.

- Ты же никому не давала читать «Кровавый Лист»?

Она отвлеклась от рукописи и вопросительно посмотрела на него.

- Не давала, а у тебя есть повод сомневаться?

- Ну, тут один человек сказал, что она ему понравилась… и я подумал. Что ты дала ему почитать.

- Не глупи. Я же знаю как для тебя это важно. Я не давала ее никому. Не знаю от куда он мог узнать, хотя бы о названии. Но мы можем выяснить.

- Не нужно. Все в порядке.

- Ну и отлично, не отвлекай меня сейчас. Хорошо?

- Угу.

Она принялась очень внимательно читать. «Кровавый лист», было его самое первое произведение. И хоть оно и было к нее, но он попросил ее, чтоб она никому ее не давала.

- Боже… Боже! Гениально! Олоф ты просто самородок! - в чувствах она чмокнула его в щечку. Тень, лежавшая на ней после разговора, мигом испарилась. Олоф залился краской. - Я отнесу это в город, нужный человек все перепишет и размножит. Олоф, ты станешь известным. Вот еще что, тебе нужен псевдоним. В прошлый раз мне пришлось самой его придумывать.

- Псевдоним? Хм я не знаю…

Ее взгляд посерьезнел, она сурово посмотрела на него.

- Олаф, не знаю в который раз я уже спрашиваю у тебя. Ты же хочешь, чтоб тебя читали?

- Да.

Но он думал и хотел совсем не этого. Мари удовлетворенно покивала головой. К ней снова вернулась улыбка.

- Ладненько, давай так, ты подумай, а я приду завтра, постучусь как обычно в дверь. И ты мне скажешь, что придумал. Хорошо?

Олаф не смог сдержаться, и на его лице отобразилась радость.

- Хорошо, я придумаю себе псевдоним. А сейчас… - Олаф потупил взгляд – может присядешь и почитаешь со мной, как раньше? Это очень интересная книга, тут про тайное искусство.

- Ой, я бы с удовольствием милый. Но у меня куча дел. - она взяла рукопись и высоко задирая ножки побежала к городу - Пока мой милый, добрый гигант.

Помахав на ходу ему рукой, она скрылась за соснами. Олаф с грустью помахал ей в ответ. Раскинув руки, он упал спиной на землю. И углубился в воспоминание с вопросом как же так вышло что он тролль дружит и общается с человеческой девушкой. Да еще и какой девушкой… Наследницей рода Лакштейн. Самой красивой девушкой города, и исключительной леди?

Однажды, когда Олаф был еще маленьким, он в очередной раз нарушил наставление отца и отправился в город людей. Он был похож на большого ребенка, поэтому не кто ни обратил на него внимания. Город был на редкость красивым, Олаф никогда не видел других городов. Но он сразу понял, что это самый красивый город из всех земных мест. Высокие трех четырехэтажные дома из прекраснейших камней росли отовсюду как тысячелетние деревья. Люди же резко контрастировали с красотой их города. Злые, вечно всем недовольные, они даже не замечали какой их город красивый. И без колебаний и угрызений совести поливали его грязью. Словесно, и, к сожалению, в прямом смысле, еще, как назло, шел противный осенний дождь. Слишком короткий чтоб насладится им, и слишком сильный чтоб не замечать его. Дойдя до угла улицы он взглянул на невероятную громадину церкви. Это зрелище навсегда отпечаталось в его сердце, и он понял, что теперь будет стремится к подобной красоте. Вот и дождь кончился, приятный запах, всегда остающийся после дождя, нежно щекотал нос, закрыв глаза он мечтательно подумал, как прекрасно было бы жить здесь и наслаждаться свежестью после дождя. Неожиданно выехавшая из-за угла карета облила его грязной водой. Его мечтательное настроение в миг испарилось, потеряв равновесие от он упал лицом в лужу. Карета остановилась, и сойдя на меленькую ступеньку из нее высунулась маленькая девочка. Она была в широко полой шляпе небесно-голубого цвета, и в платье того же оттенка, и с черными как угольки волосами.

- Ты в порядке мальчик? - она соскочила со ступеньки и подошла к нему, и присела одно колено. - Прости, мой кучер не заметил тебя. Залезай в карету, отвезу тебя в поместье. Там ты вымоешься и переоденешься.

- Но мне надо идти домой… - Олаф опустил глаза. - Папа будет злиться.

- Ерунда, такого тебя, даже мать не узнает.

Олаф вздрогнул, и всхлипнул. Белки его глаз увлажнились.

- Эй? Ты чего?

Она была не в силах успокоить его. Из-за повозки высунулась голова кучера.

- Миледи, нам надо ехать.

- Да, я уже сажусь. - она взяла Олафа под руку и посадила в карету.

- Поехали!

- Слушаюсь! - кучер взмахнул поводьями, и они поехали по каменной дороге.

Едя по дороге они очень быстро объехали все озеро. И вот они уже въезжают на огороженную невысокими каменными стенами территорию, всю усыпанную различными экзотичными деревьями и разными статуями. Когда карета остановилась, девочка вытолкнула Олафа и повела к себе. Приказав приготовить ванну, она сама без какого-либо смущения раздела его. Мыла, старательно отмывая грязь, она, конечно, приметила некие особенности его тела, но не стала задавать вопросов чувствуя, что он и так на грани. Отдав ему полотенце, и одежду. Белые брюки, рубашку и как вишенку на торте: фиолетовую жилетку. Джина присела на кровать закрывая глаза рукой, пока он одевался, чтоб не смутить его. После этого, они сидели друг на против друга и молчали. Тут уже и ей самой стало не ловко. Она уже собиралась что-то сказать, но неожиданный стук в дверь прервал ее.

- Миледи? - из приоткрывшейся двери показалось лицо служанки. - Ваша матушка прислала письмо, мне велели тут же принести его вам. Сказали там что-то очень важное.

При этих слова, Олаф залился краской, и опустил голову. Заметив это, Карла энергично взмахнула рукой, и приглушенно крикнула.

- Кристина! Уйди.

Служанка поспешно удалилась. В попытке как-нибудь успокоить его она металась по комнате, увидев на тумбочке рядом с кроватью книгу, схватила ее и принялась читать в слух.

- «Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек со своей женой и двумя детьми; мальчика звали Гас, а девочку - Грен. Жил дровосек впроголодь; вот наступила однажды в той земле такая холодная зима. У него не было денег даже на хлеб. И они голодали, без еды.»

Постепенно, он перестал грустить и стал слушать. Рассказ о двух детях и про их родителей тронул его до глубины души, и увлек его. Закончив со сказкой, он еще долго сидел пораженный. Сам-то он читать не умел. И эта маленькая, добрая и умная девочка поразила его.

В друг в комнату вбежал человек в одной рубашке, с черной короткой бородой и бритым черепом.

- Мария! Ты здесь?!

- Да папочка, что случилось?

- В город свирепствует тролль. Я молил бога чтоб ты уже вернулась оттуда.

Олаф все тут же понял, вскочив он побежал в город. Мария кинулась за ним, и уже на крыльце она окликнула его.

- Постой! Ты куда?

Олаф остановился и неохотно раскрыл уста.

- Мне нужно в город отец волнуется.

- Эх. Хорошо, но как тебя зовут то хоть?

- Олаф.

Прибежав в город, Олаф кое как успокоил отца, и они вернулись в пещеру. Отец очень разозлился на сына, и очень много лет ругал его за не послушание, так как закономерно что после такой рекламы. Приходило очень много «Героев» пытавшихся убить злого тролля. Те, кто находили их мост уже не возвращались обратно.

Мари долго искала его и наконец нашла. С тех пор они часто виделись, она учила его писать и читать. Узнав, что он тролль, она удивилась, но еще сильнее заинтересовалась им. Они общались много лет. И Олаф закономерно влюбился в нее. Он не мог не влюбится в девушку, которая так идеально дополняет его. Но он понимал, что абсолютно не как не привлекает ее. От этого ему, конечно, было тяжело, первое время. Но со времен он привык, и стал воспринимать это как должное. Однако это совершенно не мешало тихо и не заметно любить. Но она, разумеется, все понимала.

Но, пожалуй, хватит на сегодня воспоминаний, мне нужен псевдоним.

Через пять минут он уже сидел в кресле, и напряженно думал. По полу были разбросаны листы с набросками псевдонима. Его мысли путались, он напряжённо думал.

«Хмммм, может «Хаган» - высокий сын? Нет, не правильно поймут.

Или «Эберхард» - сильный боров? Не-а глупо звучит.

Тогда наверное «Рейнер» - сокрушающий? Уже не плохо.

А может мне стать женщиной «Леонора» - странная? Мммммммм, надо еще подумать.»

В конце концов он без сил упал в кресло. Мысли роились в его голове, он так устал. Он посмотрел на календарь, весящий на стене. Сегодня было 17 апреля. Канун праздника «Возрождения», года не было указанно. Тут он услышал стук в каменную дверь. Наконец она пришла. Он со скоростью ветра рванулся к двери что бы отец ничего не услышал. Бесшумно распахнув дверь, он жестом попросил ее молчать. Тихо закрыв за собой дверь, они отправились на тот луг, где были вчера. И именно в этот момент приоткрылась дверь отца, и он выглянул в коридор.

- Олаф, нам в дверь звонят, Олаф! - зовя своего сына он шел к его комнате, и увидев разбросанную по комнате бумагу с именами, он с недоумением посмотрел на коридор. Его взгляд уходил дальше и упирался в дверь.

- Ну так что Олаф, - сказала она с блестящей улыбко. - ты придумал псевдоним?

Сегодня она была особенно красива, у него перехватило дыхание. Она была в своем обыкновенном голубом платье, но оно не становилось от этого плохим. Оно безумно ей шло. И в шляпе того-же цвета…

Он так и смог выбрать каким псевдонимам подписаться. Много имен и слов роились в его голове. Он побагровел, по его лбу стекал пот…

- Олаф? Все хорошо? Ты не заболел?

- Нет. - отрезал он.

- Хорошо, я рада. Так ты придумал его?

Медлить больше было нельзя, он сказал… нет, выкрикнул, первое что пришло ему на ум…

- Юрген!

«Что я вообще только, что сказал?! Я же даже не рассматривал это имя…» А Мари как на зло, долго смотрела на него, не выказывая никакой реакции.

- Пхм. - она пыхнула, и заливисто рассмеялась. - Хахаах, Юрген? Хех, ты только что это придумал, ведь так?

Олоф залился краской, а она с игривой улыбкой смотрела на него.

- Не смущайся, мне на самом деле нравится.

- Правда?

- Ну конечно малыш. Хех

Она устремила на город мечтательные глаза.

- Представь сколько всего ты сможешь им сказать через сухие страницы.

- Я не знаю Мари, я уже давно хотел тебе сказать… Я сомневаюсь, что меня вообще кто-либо будет читать. Я же пишу ради… - он чуть не сказал то, о чем мог бы жалеть всю оставшуюся жизнь.

Она со злостью обернулась на него.

- Как ты можешь так говорить? Ты единственный, никого таков же как ты нет и не будет. Каждый может сказать что-нибудь новое о том, про что уже говорили тысячу раз.

Олаф недоумевающе смотрел на нее. Ее выражение лица смягчилось.

- Ладно, ты еще совсем глупый. Но это не страшно. Просто… Пиши и пиши, и рано или поздно, все получится. Тем более если у тебя есть талант. А он есть, я-то знаю.

Она улыбнулась одной из тех улыбок, против которых он был бессилен. Да он и не сопротивлялся.

- Ладно, мне нужно идти. Слуги уже возможно обыскались. До встречи.

- Постой... - он нежно чтоб не ранить, придержал ее.

- Когда ты придешь снова? - он прошептал, почти про мямлил эти слова. Но Мари кажется не заметила.

- Давай… Через три дня.

Она обняла его, и пошла по направлению к городу.

Олоф мечтательно смотрел ей в даль. Она прыгала по камням, как молодая лань. В ней было столько силы. Возможно столько-же сколько во всем его существе. Может быть, когда-нибудь, что-то и получится, думал он, и понимал. Что ничего не получится.

Надо бы вернуться в пещеру. Но когда он собирался уйти в пещеру, его окликнули.

- Олаф! Эй Олаф!

Это был голос Уэндела.

- Я принес тебе, как и обещал доски.

- Хорошо... Давай их сюда. - Олаф взял доски под мышку и уже хотел уйти даже ничего не сказав.

- Постой! - Уэндел соскочил с сиденья повозки перегнулся через ограду, свесившись в низ головой. Олафу пришлось обратить на него внимание, хоть и не хотя.

- Сегодня в город приехал странный иностранец с дальне северным акцентом. В начале я не понял кто это, но потом поспрашивал. И выяснил. Это знаменитый охотник на троллей, и прибыл он по твою душу.

- Хм. Ну и ладно, раньше же с ними справлялся.

Он хотел уже уйти, но старик схватил его за плечо.

- Ты не понимаешь. Ты раньше сталкивался с дилетантами. А это профессионал, знаменитый, непобедимый Хардир. Он не станет тебя слушать, он убьет тебя и не моргнув глазом.

- Ты преувеличиваешь.

- Олаф! Будь пожалуйста осторожней.

- Да, да, конечно.

Он почти ничего не слышал и не обращал внимания на старика. Его мысли сейчас были очень далеко. Он прошел в свою комнату и увидел весь свой творческий хаус.

- Ой, я забыл убрать тут все…

И уже про себя добавил.

«Пока отец не увидел...» Он присел и начал собирать все листики в стопочку.

Дверь в его комнату закрылась, за ней, вопросительно смотря на своего сына стоял Харальд. Он молча наблюдал, а тот его не видел. Наконец он решил дать о себе знать.

- Кхм, кхм, - покашлял он, Олаф тут же застыл - и что ты делаешь?

- Эм… я.

- Хммм. – Отец принюхался к воздуху. - Человек! Клянусь богом человек. Мой сын наконец съел своего первого человека! - Он радостный подбежал к сыну. И хоть его старое тело было уже немощно, он все же смог поднять своего сына в объятьях. Так велика была его радость.

Но обратив внимание на выражения лица сына он сразу же все понял.

- Погоди. Ты его не съел, так?

Не в силах ни чего сказать, Олаф просто смотрел, как его отец загорается яростью.

- Это была та девка, которую я видел с тобой так часто. И я не чего ни делал, как я мог быть так слеп?!

- Отец…

- Что отец?! Каков отец таков и сын. Мало было мне связаться с той… Так еще и сын наступает на мои грабли! И что это вот все?! - Он указал на комнату.

- Я придумывал себе псевдоним…

- Что?! - отец был красный от злости, - Боже! Чем только занимается мои сын?! Ты понимаешь?! Почему ты занят такой ерундой, вместо того, что действительно нужно? Чтоб я больше не видел той женщины.

Олаф ни чего ни ответил.

- Ты понял меня?!

- Да, папа.

- Вот и отлично. Сиди здесь. Не выходи на улицу.

Он захлопнул за собой дверь и запер ее с той стороны.

*****

Олаф, долго сидел смотря в одну точку, не думая ни о чем. Он был опустошен, воспоминания о печальном детстве. Постоянно преследующая его, своеобразная любовь отца. И страх. Отец никогда не бил его, даже пальцем со злости не касался. Однако, его аура, давила и не давала сказать и слово в протест. На несколько дней он погрузился в депрессию. Раньше он читал, писал каждый день, а сейчас… Он напряжено думал, не замечая течения времени. На третий день его заключения, без причины бродя по комнате он наткнулся на весящий на стене рукописный календарь. На нем был открыт месяц апрель, и последнее зачеркнутой датой было 17. Тут, в его голове что щелкнуло, и он очнулся от забытья. Мари собиралась прийти к нему через три дня. А вовремя слепых блужданий по комнате, он ничего не зачеркивал. Он пытался вспомнить сколько прошло дней, чтобы определить какой сегодня день и число. В неспособности вспомнить он решил, что надо-бы выйти и идти искать Мари. Если она придет, как всегда, не ожидая угрозы… Олаф и подумать не мог что с ней сделает отец. Собрав вещи и прихватив с собой плащ он тихо выбрался из пещеры. И пошел через лес.

Тихо чтоб не сломалась ни одна ветка под ногой он пробирался через густой лес сосен, прилегавший прямо к городским стенам. Уже подходя к поместью, он думал, как по-тихому в него пробраться, как в друг не заметив животного, он наступил ногой на хвостик вепря. Видимо вепрю было очень больно, он завизжал так громко что все, кто мог услышать его визг уже неслись сюда, в том числе и стража. Вепрь пулей вылетел из-под ног великана и скрылся в ближайших кустах. Не имея желания сталкиваться со стражей Олаф тоже побежал, через пять минут он уже оказался у стены поместья. Стена была из резного белого камня, невероятно прочного камня, а на вершине стены в этом месте он видел виноградную лозу. Это послужило ему доказательством того, что он находится там, где надо. Было слышно, как городская стража гремит своими доспехами в погоне за ним. Одним махом он перемахнул через стену и тихо прошествовал в сад. Внутри он оказался райским садом: виноградные лозы, фруктовые деревья и прекрасные цветы. Нарвав букет он стал искать окно в комнату Мари. Найдя нужное окно, он пододвинул к стене клумбу с цветами, поднялся на нее и заглянул в спальню к ней, расположенную на втором этаже. Там убиралась ее служанка Кристина, Олафу уже приходилась с ней сталкиваться, да и Мари часто рассказывала ей про него. Он подумал, что с ней можно будет поговорить.

- Кристина… - тихо сказал ей он, чтоб это услышала только она.

Посмотрев в окно она вскрикнула и попятилась, споткнувшись о полог ковра она упала на пол.

- Олаф, чтоб тебя! Зачем ты меня пугаешь?! - ее лицо перекосилось гримасой раздражения. Она всегда его недолюбливала.

- Прости Кристина, я не хотел тебя пугать… - Олаф виновато опустил глаза. Но тут е вскинул их. Медлить было не льзя.

- Конечно же не хотел, еще бы ты хотел. Ну, так что ты хотел?

Он не стал тратить время на разглагольствование и сразу спросил, о чем думал.

- Я хотел узнать, где Мари, мне очень надо ее увидеть.

- Хех, - она улыбнулась. - ну вы с ней разминулись. Госпожа как раз пошла к тебе.

- Что?!

Олаф побледнел от осознания какая ей грозит опасность. Сойдя с клумбы, он хотел уйти, так же как пришел. Но тут ворота вдалеке распахнулись и на территорию поместья хлынули люди и стража, увидев его они закричали в ужасе. В мгновение ока решив, что бежать через город будет быстрее, и он может успеть. А раз его уже обнаружили. Чего таится-то? И он побежал на толпу людей, те в страхе сжались.

*****

А в это время в таверне, «Пьяный Банкир» об стол с грохотом обрушилась кружка, осушенная до дна.

- Хе, хе.

Беззубая улыбка прочертилась на лице Калена Обенштегена, постоянного клиента таверны. В этот вечер он играл на кругленькую сумму с одним новым лицом в «Кто кого перепьет». И был полностью уверен в своей абсолютной победе, так как был ветераном этой игры. Еще не кто не перепил его в этой таверне.

Представлял он из себя самого обычного разнорабочего, таких во все времена было много. Низенький, с выцветшими от долгого пребывания на солнце волосами, в черных плотных брюках на лямках. Жизнь Калена представляла из себя цикл. Работа, таверна, кровать. И снова.

А вот его соперник представлял совсем иное зрелище. Высокий, в кожаной куртке с вкраплением железных пластин, с ремнем на поясе и вторым от правого плеча до левой стороны бедра. В черном меховом плаще и опущенным капюшоном. Белая как мрамор кожа с вздувшимся как от болезни венами, покрасневшие от бессонных ночей глаза и сверкающая как яйцо голова. Этот путник приехал несколько дней назад, и все время провел в своем номере, щедра рассыпая золотыми на лево и на право. У его ног лежал большой кожаный сверток,

- Ну что Хар… - пьяница запнулся... - Хардир, черт ну и имя. Признавайся кто придумал, не уж то мать?

- Нет. Я сам его придумал.

- Уже чувствуешь, что ты проиграл, зря связался со стариной Каленом.

На столе перед ними по две стороны друг от друга стояло 8 пустых пинт из-под самого крепкого Черного пива. Со стороны пьяницы стояло три, а со стороны Хардира пять. И наблюдателю было сразу же понятно кто лидирует. Кален был пьян в стельку, слегка покачиваясь, он мог в любой момент упасть. В то время как его оппонент трезв как стеклышко.

- Еще по одной! - крикнул пьяница. - Ну эта уж точно будет твоей последней кружкой на сегодня…

К ним подошел человек в костюме и поставил перед ними еще две пинты. Хардир даже не стал прикасаться к своей это определено лишнее в данной ситуации. Кален только подвел кружку ко рту и сделал один глоток как замер. Он упал лицом в стол, пиво растеклось по столу и полу.

- Глупо было ожидать другого исхода.

Хардир собрал золото со стола и бросил все в кошелек

- Как по мне. - человек за барной стойкой поднял глаза, он был чуть-чуть знаком с Хардиром. - Это был заведомо не честный поединок.

- Сам виноват, надо было поинтересоваться как у его с соперником с метаболизмом.

Бармен с гримасой непонимания продолжил начищать рюмку. За барной стойкой сидел старик, заинтересованный происходящим, он обернулся на Хардира.

- Послушай-ка, Хардир а почему ты стал убивать монстров?

Донесся голос из угла таверны, лица, произносившего было не видно за толпой пьяниц.

- Да, да. А еще зачем вы приехали к нам в город?

А вот лицо этого вопрошателя было видно уже куда лучше, он сидел прямо рядом, стройный высокий красавец. Хардир всегда таких не любил, в принципе красивые лица. Сам то он был далеко не красавцем.

Белая кожа, пульсирующие вены, бритая голова. И глаза. Страшные глаза. Ядовито-зеленый цвет и зрачок. Как у змеи.

- Я не буду отвечать на ваши вопросы.

Он уже взял в руки сверток, лежавший у его ног, и хотел уйти к себе в номер. Как с улицы вбежал человек и закричал на всю таверну, что по улицам города в нашу сторону несется тролль, давя всех на своем пути. Он будет здесь через пять минут. Все мигом умолкли с гримасами ужаса на лице. Один только Хардир улыбался.

- Ну раз у нас тут такое дело. - он смел все кружки со стола, они посыпались на пол и звонко побились, привлекая внимания всей таверны к нему. Он положил свой сверток на стол и начал разворачивать его.

- Думаю я могу и рассказать немного о себе. - он разворачивал сверток, обнажая все новое и новое вооружение. Мечи, кинжалы, цепи…

- Во-первых, я убиваю не всех монстров, а только троллей. Эти грязные твари убили всю мою семью. А затем и мою новую семью Егерей из твердыни Кельтис-Ай. На самом деле, причина невероятно банальная, но от того не легче. Я убил почти всех троллей в этой стране, сейчас их численность идет буквально на десятки, сам король мне щедро платит за работу. Я не иду на переговоры и разговоры как другие Егери, я убиваю, не давая шанса на спасения. Без компромиссов. Тролль не заслуживает спасения и прощения. Это просто чудовище.

Проговаривая все это как будто он играл на сцене, он одевал амуницию. Вложив два ножа в ножны, он повесил на спину меч. Обкрутив во круг пояса цепь, подозвал прислугу.

- Принеси мне полную бокал вина.

Слуга удалился, а он продолжал.

- А в ваш город я прибыл чтоб убить этого тролля. Из вашего города он больше не выйдет.

Слуга принес бокал вина.

- Пожелайте мне удачи господа.

Он запрокинул голову и осушил рюмку одним глотком. Несколько секунду он стоял недвижим в ожидании эффекта. Единственное что могло опьянить его, вино, он не когда не ходил в бой не опрокинув бокал. Хардир уже направился к выходу, как его окликнули.

- Генри.

Хардир замер в изумлении. На секунду на его лице появился страх, но он тут же сменился гневом. Он обернулся. Эти слова принадлежали старику, сидевшему прямо за барной стойкой.

- От куда тебе известно это имя?

- Мне много что известно, но я не намерен оглашать это сейчас. Скажу лишь одно. Не иди туда, ни убивай этого тролля. Спаси свою душу и его.

Хардир, оскалил свои белоснежные зубы.

- У той твари нет души, а я и сам могу решить, как мне стоит поступить старик. Но все же мне кажется, что мне стоит укоротить твои язык.

Он вытащил нож и направился к старику.

«Убить старого козла! И прикрыть рты всем, кто вздумает говорить. Мне все-таки не в первой»

- Тролль уже тут!

Хардир остановился, и подумав, вложил нож в ножны.

- Сегодня твой счастливый день старик.

С этими словами он вышел на улицу и стал смотреть в сторону от куда слышался грохот. К окнам таверны прильнули все люди. Кроме Августа.

- Эх, еще две души пропали зря…

Он допил свою кружку, и с ударом дерева о деревянную стойку. Исчез. И никто даже не заметил этого.

Увидев Егеря тролль на секунду приостановился, но продолжил бежать. Хардир обнажил меч, и опустил в низ.

И вот уже тролль в четырех метрах от него. Он бросает меч в небо, и он, достигнув апогея, зависает и начинает вращаться. Схватившись за один конец цепи, он стал вытягивать ее, она как по маслу легко сошла с его пояса. Извернувшись, он со скоростью раскрывающийся пружины шагнул под ноги гиганта, набросив на них цепь. Обвязавшись во круг его ног, она волшебным образом сцепилась концами и сомкнулась на ногах гиганта. И он ошеломительно рухнул на землю завопив от боли. Цепь была выплавлена из особого материала, который приносил троллям необычайную боль. Да еще и зачарована. А меч тотчас упал прямо в руку Егеря.

Он не стал тратить время попусту и бросился на гиганта. Освободившись от цепи, Тролль с невероятной силой махнул своей ногой. Герхард еле-еле успел отскочить, чудище успело стать на ноги.

Теперь будет сложнее подумал он, ну ладно тогда план «Г».

Взяв меч в одну руку, он махнул им так чтоб монстр увернулся, и одной своей рукой закрыл для своего взгляда Хардира. Так и вышло, и когда Егерь пропал из видимости чудовища, он выхватил из-за пазухи нож и метнул его в то место, где должен был находится глаз чудовища.

Но тварь увернулась и попыталась поговорить.

- Постой, я не хочу с тобой сражаться…

Поняв, что это не поможет он решил по-другому.

- Я не съел за свою жизнь не одного человек!

Хардир продолжал неистова атаковать в ожидании, когда чудище ошибется.

- Пожалуйста!

Взмолился демон.

- Тебе не обмануть меня, чудовище!

Вот то, что точно тебя убьет.

Герхард прыгнул и перекатился, и оказался прямо позади чудища. Он нанес ему удар в бедро. Монстр взвыл от боли. Отлично, теперь рубануть по ноге чтоб он упал, и не теряя инициативы добить его.

«Шах и мат тварь!»

Но монстр оказался быстрее. Монстр даже не коснулся Хардира, но невероятная сила откинул его. Егерь тут же влетел в стену на другой стороне улицы, и потерял сознание.

*****

Пока Олаф сражался с Хардиром, на мосту стояла Мари, в ожидании его. Она сидела на оградке моста свесив свои ножки в низ, смотря на камни под мостом. А в пещере под мостом бродил в слепой ярости от неподчинения собственного сына, Харальд.

- Как он посмел?! Почему не послушался меня?

По дороге к ней ехал Уэндэл, с обозом новой рыбы.

- Здраствуйте моя госпожа. - поклонился он.

- Привет Уэндел.

Мари не стала улыбаться, чем дольше Олафа не было, тем больше ее одолевала тревога.

- А вы ждете Олафа?

Стук копыт лошади уходил глубоко в землю, привлекая внимание Харальда.

- Да.

- Ну тогда удачи вам миледи.

- Спасибо Уэндэл.

Она даже не пожелал удачи в ответ, так было велико ее беспокойство.

А Харальд, решил что пора бы покончить с надоедливым Рыбаком. Дверь открылась, камни терлись о камни. Мари узнала этот звук. И в радости воскликнула.

- Олаф, а вот и ты, поднимайся скорей на верх!

Харальд замер не чего ни отвечая, но тут же продолжил подниматься на верх.

Не рыбак, так девчонка разрушающая жизнь моего ребенка.

Он поднялся на мост, она сидела на ограде не оборачиваясь. Он подошел к ней и встал сзади, в ожидании когда она повернется. Пусть осознание придет к ней само.

- Ну ладно, - она начала поворачиваться на него. - почему так долго не приходил, что-то случи…

Она запнулась на полу слове. Не узнавая Олафа, она не могла понять, что случилось. Ее лицо исказилось в гримасе ужаса. Она поняла, что перед ней стоит другой...

*****

Олаф же, отбившись от Егеря сломя голову несся по дороге к мосту, он чувствовал, что, если он не успеет произойдет что-то ужасное.

«Но все-таки… что это было??? Как ему удалось произвести магию толчка? Он же Тролль… разве не так» С волнением обдумывал Олаф.

В далека он заметил черную, как уголь лошадь Уэндела. Метнувшись к нему как стрела он затормозил прямо перед лошадью. Та в страхе, встала на дыбы и заржала.

- Тихо, тихо Беатрикс. - рыбак утешающе погладил лошадь по гриве. Лицо Уэндела изобразило крайнюю степень удивления.

- Уэндел! Ты не видел Мари?!

- Видел, и тебя видел…

- Хорошо, где она? - Олаф не сразу понял, а когда до него дошло удивился - В смысле и меня видел?

- Она сидела на мосту в ожидании тебя. И когда я уже от ехал, и она не могла меня видеть. На мост поднялся тролль и встал позади нее. Я думал это ты…

В ужасе Олаф молнией кинулся к мосту. Он думал, что во всем виноват тот Егерь. Если бы он не задержал Олафа, если бы послушал то, что тот хотел ему сказать то он бы успел. Он чувствовал, что произошло то, чего изменить уже было нельзя. Олаф воспылал холодной яростью к этому человеку. Но вот уже и поворот, а за ним и мост.

Когда он увидел мост на нем стоял уже только Харольд, на лице его изобразилась растерянность.

- О, а вот и непутевый сынок. Где шлялся?

Не обращая ни на что внимание. Олаф выкрикнул единственное что его сейчас интересовало.

- Папа! Где Мари?!

- А, та девчонка. Увидев меня, она в страхе бежала к морю.

У него отлегло от сердца,

«…повезло, она убежала от него…»

Но ему все равно нужно было поговорить с ней. Если им повезло сегодня, это не значит, что повезет и в следующий. Он уже хотел бежать дальше, как его отец взял его за руку.

- Куда собрался?

- К ней, мне надо с ней поговорить.

- Дурак! Почему ты ни когда не слушаешь меня?!

Олаф на секунду потупил взгляд, но вся та же мысль пронзила его мысли.

- Мне нужно идти, потом поговорим.

Отец еще сильнее сжал его руку.

- Нет. Мы поговорим сейчас. Я столько раз пытался спасти тебя, но ты все и норовишь согрешить.

Олаф хотел промолчать, и опустить свой взгляд. Но он устал от этого, сегодня он ответит отцу.

- Почему ты все время так говоришь! Это ты съел маму… - слезы слетели из глаз Олафа, - Она тебе ни чего ни сделал, а ты съел ее у меня на глазах. Если ты допустил ошибку, это не значит, что я тоже допущу ее.

- Замолчи, щенок! - у Харальда скрежетали зубы, он был в ярости - Ты не чего не знаешь про свою распутную мать… - у Харальда защемило сердце, слеза казалось хотела скатится по его щеке. Но он удержал ее. - В тот день, она пришла и сказала мне… - лицо отца почернело от грусти и гнева - Что изменила мне с тем пастухом…

Харальд замолчал, а Олаф, не понимая ни чего стоял не движимый.

- Она была человеком?

- Да! Как ты мог это забыть?! Она хотела забрать тебя у меня и уйти к нему. Моего единственного и любимого сына. Уйти с тобой к людям, таким же как она… Боги! - отец взмолился небу. - Зачем я женился на людской женщине?!

Олаф не знал, что сказать, разом все стало ясно.

- Она была самой красивой женщиной, которую я видел в жизни. И мне было горько, но я должен был отомстить за свою честь. Я съел ее, а потом пошел… - лицо отца исказилось дьявольской улыбкой - И съел всю семью того пастуха. Мать, отца, и маленьких детей. Всех пожрал. Ах… Ахахах.

Отец засмеялся как безумный и упал на колени, Олаф без сил стоял и плакал.

- Теперь понимаешь? Пожалуйста, сохрани себя и свой рассудок…

Олаф хотел промолчать, остаться в покое, и не возражать. Как всегда. Но у него было что сказать.

- Мама была с тем пастухом, потому что ты был тираном.

Отец оцепенел, и стеклянным взглядом посмотрел на сына.

- Ты убивал ее каждый день. Ей было плохо с тобой. И она нашла того, кто любил ее по-настоящему. И мне она хотела дать лучшего отца.

Харальд молчал, и это придавало Олафу силы. Он приосанился, и грозно возвысился над отцом.

- Как же так… - он поднялся с колен. - Мой единственный и любимый сын, которого я воспитывал так как мог. Теперь придает меня…

- Что?

Олаф не понял, что он имел в виду. Но отец не дал ему шанса спросить что-то еще. Громовой удар отца, обрушился на своего сына. Сбил его с ног. И Олаф полетел через ограду вниз на камни.

Такой удар об камни который выпал на его долю мог убить кого угодно. Но Олаф выжил, лишь длинный порез, разрезала его голову. Олаф лежал на камнях, его ноги омывал ледяной ручей, а на лицо падали кровавые листья.

- Да как ты смеешь так говорить?! Я любил твою мать больше жизни, и тебя тоже! А ты говоришь, что я мучил ее?! Нет, ты просто ненавидишь своего старика, и хочешь ранить его в самое сердце. Это не может быть правдой… она любила меня.

Отец кричал с верху, а к Олафу потихоньку возвращалось зрение. И он увидел то, чего никак не ожидал и не хотел увидеть. Прямо перед его глазами, с выражением ужаса на лице, залитом кровью. Лежала Мари.

- Нет…

Ее голова была разбита, и ручей уносил прочь ее кровь. Листья падали на нее и уносились в месте с кровью. В отличии от него, она не пережила того падения.

- Нет…

Он положил руку ей на голову, погладил прекрасные волосы, и закрыл ее глаза. Теперь ее лицо излучало спокойствие. Кровь осталась на его руке, он поднес ее к лицу и прислонил к самым губам. На лице остался отпечаток кровавой ладони.

Отец все продолжал кричать проклятия, но Олаф его не слышал.

- Нет. Нет. Нет. - Затараторил он. -Нет!!!

В дикой животной ярости он вылетел из-под моста, мигом очутившись на мосту стоя над маленьким отцом. Его разум был затуманен кровавым туманом. Он ничего не видел, но знал, что должен сделать.

- Сын… - Голос отца разом переменился, теперь в нем отчетливо слышался страх. - Я не хотел, чтоб ты это увидел.

Громовой удар Олафа не дал ему продолжить. Каменная кладка, на которую пал удар Олафа, рассыпалась в пыль.

- Я не виноват…

Удары Олафа все сыпались и сыпали на Харальда, стирая камни в пыль.

- Она сама упала.

Все новые и новые удары. И вот Харальду было уже не куда деться. Олаф занес было кулак, но остановился. Кулак застыл в воздухе.

- Олаф, я не хотел этого. Прости. - Он обнял сына.

Олаф опустил кулак, он еще никогда не чувствовал такой нежности. Кровавый туман развеялся, он очень хотел простить и забыть…

Но некоторые вещи простить нельзя.

Взяв отца за его маленькую голову, Олаф с силой сжал ее. И приложил о каменный мост.

 

С тех пор, больше никто ни сторожил мост через реку Флюсберг. И только кроваво листные клены помнят истории.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...