Бессмертные страшатся умирать

 

Завтра привычный мир рухнет. Он понял это совершенно отчётливо.

Иладрис коснулся еловой лапы, растёр пальцами иголки, вдохнул терпкий аромат. Побрёл по увитой трещинами каменной дорожке, прошёл ажурным мостиком в маленькую беседку. Облокотился о мраморные перила, привычно поискал в воде золотых рыбок – прудик был пуст. Закинул голову.

Он любил это место – отсюда хорошо видно небо. Полуденная синева густо перемежалась жемчужного цвета облаками. В листьях уже просвечивал багрянец – осень вступала в силу. Древесные исполины окружали маленький прудик, а сквозь кроны виднелись белые шпили дворца королевы эльфов.

Сердце Леса дышало первозданной мощью. Деревьям всё равно, кто здесь станет править завтра, через год, через века. Но не все равно клану Севера.

Как просто начать ценить то, что раньше не замечал. Ещё утром он беспечно бродил по знакомым тропам, вдыхая ароматы, слушая птиц, не зная, что в привычных буднях сокрыто счастье.

Разом всё изменилось.

Никогда он не получал официального вызова во дворец, но когда сотни маленьких крылатых существ закрутились вихрем, образуя вокруг тела золотистый кокон, кольнуло неприятное предчувствие. Вскоре он узнал, что созван Большой Совет.

Большой Совет! Сколько зим назад его проводили последний раз? Иладрис не мог знать: весной ему исполнилось лишь семнадцать. Мысли унеслись прочь, на несколько часов назад, когда  он, не помня себя от волнения, спешил во дворец. Рой фаэри вокруг не иссякал, напоминая – медлить нельзя. Чем ближе Иладрис подходил ко дворцу, тем больше появлялось рядом таких же фигур, окутанным зеленоватым сиянием – все члены многочисленной королевской семьи спешили узнать, что же произошло.

Он поднялся по старой каменной лестнице, пробежал по изящному мосту, нависающему над оврагом, оставил слева Звёздный водопад, как обычно окутавший прохладными брызгами, согнал стайку птиц со статуи Вечного короля,  промчался под тёмной аркой переплетённых ветвями дубов и выскочил на белую брусчатку к подножию дворца. Построенный в самом Сердце Леса, он величаво устремлялся ввысь шпилями тонких белых башен.

Иладрис взошёл на величественные каменные ступени, поклонился серебристой статуе королевы у фонтана, миновал снежного цвета колонны, и здесь фаэри оставили его.

Они брызнули в стороны золотыми искрами, заставив Иладриса замереть в нерешительности. Достоин ли он войти как равный? Раньше он присутствовал лишь на Малых Советах, выслушивая с подобающим видом донесения о будничных делах. Его всегда приводили старшие, теперь же он один.

Он пропустил вперёд двух командиров стражи, одетых в сияющие доспехи, уступил дорогу стайке девушек из младшей ветви, поклонился степенному старейшине. Тот посмотрел с непониманием, и Иладрис поспешил войти.

К счастью, никто не обратил на него внимания: зал был непривычно полон. Исполинское круглое помещение, опускающееся уступами к площадке с троном, было забито. Похоже, все члены королевской семьи сегодня в сборе. Произошло нечто действительно важное.

Иладрис привычно поискал взглядом Эленвен. Вон она, на своём месте, сидит всего на одну ступень выше королевы.

Королева Вилвариэнь была сама не своя. Глаза её смотрели в одну точку, руки вцепились в подлокотники трона. Мысли правительницы блуждали где-то далеко.

Иладрис присел с краю скамьи, стараясь никого не задеть, и тут мелодичный перезвон возвестил, что все члены Большого Совета в сборе. Зал наполнился мягким сиянием.

В центр вышел черноволосый эльф в мантии Советника. Гомон стих, и Советник произнёс слова, которых все ожидали, и которых не ожидал никто.

Долгие века после Войны Отчаяния клан жил в мире. Пограничная стычка семнадцать зим назад, унёсшая жизнь короля, не в счёт – слишком нелепо и быстро всё произошло. В покое и изоляции от внешнего мира жили эльфы Севера, лишь в особых случаях обмениваясь сведениями с другими кланами. Так привыкли.

Сегодня же всё изменилось.

Прибыл посланник другого клана. И какого! Сам король Подземья, края тёмных эльфов лорд Шерегор лично прибыл, чтобы сообщить свой ультиматум.

– Северному клану надлежит изъявить покорность и преданность Высшему Королю рода эльфов и принести ему присягу пред ликом Девяти Сфер, – бесстрастным голосом сообщил Советник. – Как повелитель трёх кланов – Подземного, Янтарного и Горного – лорд Шерегор провозгласил себя Высшим Королём. Согласно древнему закону он имеет на это право. Если же наш клан не согласен, он имеет право оспорить слово лорда Шерегора в соответствии с тем же законом.

Зал взорвался возмущёнными криками. Какая наглость! Да кто он такой, этот Шерегор?

Слово брали один за другим Старейшины и военачальники, и пыл собравшихся стал утихать. Да, Шерегор сказал правду. Он первый за много зим король Подземья, сумевший в жестокой междоусобной войне объединить враждующие Дома тёмных эльфов в единый клан, как раньше. Его армия сильна и многочисленна. Более того, они уже выходили на поверхность: Шерегор покорил два наземных клана. Настал черёд Севера.

События внешнего мира давно не интересовали Северных эльфов, и теперь они с недоумением переглядывались. Опять война? Зачем? Шерегор жаждет возвращения величия рода эльфов, чтобы – что? Развязать кровавое побоище, как семь веков назад?

Но выход есть. Закон позволил Шерегору предъявить права на власть над кланами, но закон же и даёт право клану ответить. Слово за слово, вызов против вызова.

Самоуверен Шерегор – не явился со своим грозным воинством, а значит, не желает войны. Быть тогда поединку – священному бою между претендентом на корону и бойцом клана. Кто победит, того и правда. Стар тот закон, покрыт пылью времён, словно ветхий свиток древней библиотеки, и мелочны претензии Шерегора. Но клан тоже не хочет воевать.

Стало быть, поединок. Любой может принять вызов – это великая честь и слава. Но и ответственность небывалая. Судьба клана на чаше весов, и воину надлежит быть не только храбрым, но и умелым. Сила, опыт и знания должны быть у воина, а также мудрость и смирение пред судьбой. Мало таких в клане. Давно не воевал клан всерьёз.

Так молвил Советник, и лица собравшихся мало-помалу обращались в сторону кано Тиллуриэля. Кому, как не ему, лучшему воину и командиру, принимать вызов? Так будет правильно.

Кано молчал, лишь слегка кивая, когда слышал своё имя.

Завтра утром Шерегор на площади Девяти Владык бросит вызов клану. И Тиллуриэль его  примет.

 

***

 

Рыба плеснула по воде, и Иладрис очнулся от мыслей.

Что-то смущало. Странное чувство, беспокойство, ощущение чего-то неправильного. Нет, всё глупости! Просто разыгрался страх перед странным гостем. Тиллуриэль – много веков лучший воин клана. Он не может проиграть.

Но почему же при мысли о завтрашнем дне внутри словно распахивается бездна, и становится так тоскливо?

А если?.. Иладрис поёжился. Интересно, Тиллуриэль посмеялся бы над его страхами?

Нужно его увидеть. Он ведь не сказал ни слова напутствия. Глупость какая… Конечно, воину это меньше всего нужно.

Но это надо ему самому.

Где же его искать? Скорее всего, Тиллуриэль сейчас в тренировочных залах, оттачивает и так безупречные умения. Не дело ему мешать, конечно.

Он только посмотрит.

Тренировочный зал был пуст. Огромная комната полнилась тишиной и покоем, свет крохотных огоньков в узорчатых светильниках на стенах слегка разгонял тьму, теряясь в высоком своде. Замерли в стойках учебные мечи и шесты, дремали, привалившись к стенам, круглые щиты, застыли изваяниями  иссечённые чурбаки. Никого.

Иладрис фыркнул. Ну, конечно, зачем великому воину тренироваться? Он и так всё умеет. Разумеется, он спит дома, набираясь сил. Либо же королева беседует с ним, давая последние напутствия перед сражением.

Перед лицом закружилась крохотная фаэри, трепеща прозрачными крылышками. Иладрис дунул на неё, но она со смехом взмыла вверх и осыпала золотистой пыльцой.

– Тиллуриэль, – шепнул он скорее наудачу.

Но фаэри тут же прекратила озорничать и устремилась в полумрак маленькой тропинки среди деревьев. Зависла, оглянулась. Иладрис поспешно двинулся за ней.

Крохотная спутница привела его к Залу Совета. Странно.

Зал был тёмен – давно погас чудесный свет волшебных колонн. Но внутри неровно мерцали отблески фонаря, и Иладрис робко вошёл.

Тиллуриэль был здесь. Он сидел, охватив себя руками, спиной ко входу на одном из мест в нижнем ряду.

– Не думал, что меня найдут здесь, – сказал он, не оборачиваясь.

– Фаэри помогли мне, – смущённо ответил Иладрис.

– О, – голос потеплел. – Они любят тебя. Я всегда находил это необычным.

Иладрис развёл руками, словно Тиллуриэль мог это видеть.

– Что ты делаешь? – задал он глупый вопрос, чтобы сказать хоть что-то.

– Думаю.

Иладрис помялся, но ничего более не пришло на ум. Зачем он здесь? С чего он взял, что Тиллуриэль не в порядке?

– Я… Прости меня. Я не хотел мешать твоим размыщлениям, лорд Тиллуриэль. Я пойду.

– Останься, раз пришёл. Ты не мешаешь.

– Но… я не хочу отвлекать тебя от мыслей о битве.

– Я думаю не о битве, Иладрис.

Иладрис осторожно присел.

– А о чём?

– Есть вещи важнее завтрашнего поединка.

– Что может быть важнее?!

– Неважно, что случится завтра. Важно, что будет потом.

Иладрис ощутил знакомое чувство вины, но тут же усилием воли подавил.

– Я не умею загадывать далеко вперёд.

– О, – странным тоном отозвался Тиллуриэль. – Речь не о том. Я говорю о ближайших годах, Иладрис. Наступают тяжёлые времена. Я пытался сказать об этом королеве и старейшинам, но они не слышат. Победи тёмного, твердят они, и всё образуется. Но опавшие листья не вернуть на деревья. Шерегор явился за победой, и победа эта случится, чем бы ни закончилась схватка.

Ветер забрался Иладрису за шиворот, пробежал по спине холодом.

– О чём ты говоришь? Какая победа?

– Как бы завтра ни повернулось, это в планах Шерегора. Будь иначе, он не явился бы. Он всегда рассчитывает на годы вперёд. Я понял, что он опасен, много веков назад, во время войны Отчаяния. Тогда он был лишь главой мелкого Дома и не имел большого влияния в Подземье. Но прошли столетия, и вот он связал Дома в единый клан. Он – король всего Подземья, но ему мало. Он желает стать владыкой всех эльфов и поэтому явился на поверхность. Ты ведь слышал, что Янтарный и Горный кланы уже покорились ему?

– Это правда?

– Да. Знаешь, чем он их одолел?

Иладрис пожал плечами.

– Воинским искусством?

– Нет. То есть… Видишь ли, побеждать можно не только силой оружия.

– О чём ты говоришь? Он побеждает колдовством?

Тень Тиллуриэля заколебалась, он издал смешок.

– Да-да, – промолвил он. – Знаменитая магия Тёмных. А также их непревзойденное воинское искусство, изощрённое коварство… слухи, Иладрис. Все боятся образа, который сами и создали. Но тёмные эльфы такие же, как и мы. Тебе это трудно понять. Просто знай.

– Тогда как он побеждает?

– Он использовал их собственный страх. Пришёл в Янтарный клан и бросил вызов. Убил воина Янтарных, объявил себя главой клана. Никто не осмелился прекословить. И когда он появился уже в Горном клане, те сдались сразу. Знаешь, почему? Если уяснишь, то поймешь, отчего побеждает Шерегор.

– Завтра? Подожди! Но ведь ты не сдашься?! Не откажешься сражаться?

– Я не могу отказаться. Королева, старейшины, Совет – все ожидают от меня одного – чтобы я ответил на вызов Шерегора. Чтобы победил его по всем правилам древних законов. Чтобы отвёл угрозу. Они не понимают, что Шерегор предвидит и это. Значит, всё идёт по его плану, и он победит.

– Разве он сильнее тебя?

– Кто знает? Думаю, да. Он пришёл, когда стал готов. Будь иначе, ещё бы подождал. Куда ему спешить?

– Ты так спокойно об этом говоришь?!

– Всё, что я мог, я уже сказал королеве и Совету. Они не слышат. Они ничего не желают знать. Бейся за честь и свободу клана – вот и все слова.

– Но… разве это неправильно?

– Что правильно? Ответить на вызов более сильного и хитрого противника? Погибнуть в схватке и покориться захватчику? Или же отказаться от вызова и сразу преклонить колени? Итог заранее известен. Так что бы ты выбрал, Иладрис?

Иладрис помотал головой.

– И то, и то ужасно, – сказал он. – Надо выбрать то, что позволит не уронить чести,

Тиллуриэль хмыкнул и надолго замолчал.

– Чести… Запомни, что я скажу, Иладрис. Настоящий воин – не только боец, но ещё и стратег. Таков Шегерон. Таким должен быть я. И мой опыт говорит мне: если оба пути ведут к поражению, не выбирай ни один из них.

– Как это?

– Так. Шегерон поставил клан перед выбором. Но кто сказал, что мы должны выбирать?

– А как же?

– Оставить его вызов. Не отвечать. Отказаться. Наплевать на традиции. Пусть Шегерон катится  восвояси. Но Совет не сделает этого.

– Ты предлагал это?

– Разумеется. Но они боятся. Думают, если оскорбить Шегерона отказом, он вернётся с войском. И будет война. Многие эльфы погибнут. А бессмертные страшатся умирать. Они готовы уже сейчас склониться перед Шегероном, лишь бы не было войны. Но традиции велят блюсти честь, и честь не будет уронена, ведь поединок состоится.

– Так ты хочешь отказаться завтра? – выдохнул Иладрис.

– Не могу. Вызов брошен не мне, но всему клану. Если завтра я не поднимусь, ответит кто-то другой. Ты видел, как горели глаза у молодых принцев сегодня на Совете? Они жаждут поквитаться с обидчиком. Королева боится этого. Она так и не пришла в себя после этой нелепой гибели короля. Семнадцать зим уж кануло, но потрясение оказалось слишком велико. Она запретила молодым членам клана отвечать на вызов. Тебя это тоже касается, кстати. Но запрет – ничто. Они примут вызов. Этого королева допускать не желает. И этого не могу допустить я. Не стану отсиживаться за спинами других. Я – кано, мне и сражаться. Но я боюсь не этого. Мы совершаем ошибку. Завтра мне суждено погибнуть, но война всё равно случится, и когда это произойдёт, вы не будете готовы.

Он помолчал.

– Но выбор сделан, и нет смысла рассуждать об утраченном. Пусть я буду не прав. Завтра Шегерон объявит вызов, и я готов ответить. По условиям я волен выбрать оружие и время схватки. Я выберу полдень – тёмные не любят яркого солнца.

– А оружие?

– Всё, что угодно, только не меч. С мечом Шегерон непобедим. Думаю, выберу лук и стрелы. Успею сделать хоть один выстрел.

Он резко поднялся.

– Идём, Иладрис. Ночь коротка, а нам нужно поспать. Запомни, что я сказал.

 

***

 

Иладрис провёл рукой по шероховатой коре и взглянул в искрящееся звёздами небо.

Тиллуриэль словно бы сдался, заранее приготовился к поражению. Так ли всё ужасно? Что он хотел сказать на самом деле?

Чем же ему помочь?

Напасть на посольство тёмных прямо сейчас? Убить Шегерона? Слишком очевидно. Тот самый повод к войне, которого так боится королева. Оставить всё, как есть? Как хочет Тиллуриэль? Совет уже отказался.

Спит ночной Лес. Дремлют могучие кедры, покачивая лапами; тихо скрипят цикады в траве; ухает где-то далеко ночная птица. Лёгкий ветер холодит лицо. Нет им дела до распрей эльфов.

Зачем всё это? Тиллуриэль говорит убедительно, но разве королева и Совет слепы? Неужели дело лишь в страхе? Бессмертные страшатся умирать? Но Тиллуриэль не боится за себя, он радеет за судьбу клана. Если клан лишится кано, это станет тяжёлым ударом ещё до начала войны.

Вот оно. Раз война неминуема, рисковать Тиллуриэлем нельзя. И если поединок предрешён, то биться должен кто угодно, только не он. Опыт и мудрость Тиллуриэля должны жить.

Как просто. Впрочем, просто ли? Кто из бессмертных решится заменить Тиллуриэля, зная, что погибнет? Принести себя в жертву клану – благородно, но страшно. Впрочем, горячие головы всегда найдутся. Каэладрим и Баэлдар не упустят шанса ответить обидчику на вызов, да и другие принцы тоже. Королева всё понимает, поэтому и приказала завтра молчать. Ни один эльф клана не поднимется в ответ на вызов.

Они не оставили Тиллуриэлю выбора.

Впрочем, есть ещё путь. Где-то глубоко внутри заныло, и то, что зрело в виде предчувствия, превращалось в решение.

Иладрис вздохнул.

Он самый молодой из членов Дома. Самый неумелый в воинских искусствах. Толком не научился фехтовать – с клинком он, как медведь с бревном. Но какая разница, если всё одно погибать? Спасти Тиллуриэля и выиграть время для клана! Он умрёт, но заслужит вечную славу. Тиллуриэль благороден и не может открыто предложить этого. Но это наилучший путь.

И, может, хоть тогда Эленвен обратит на него внимание?

Эленвен… Сердце наполнилось трепетной нежностью. Самая прекрасная, самая желанная… Им не суждено быть вместе, но сама возможность видеть её, слышать переливистый голос, чувствовать запах её волос, когда она идёт мимо – всё это составляло маленькие мгновения счастья. Почувствует ли она, что он думал именно о ней в последние минуты жизни? Догадается ли, как была дорога для него?..

Не узнает, если он сам не скажет! Чего уж теперь? Раз решил жертвовать собой, нужно признаться в чувствах. Завтра уже будет поздно!

Путь к дому Эленвен Иладрис преодолел как на крыльях. Что ему ночная тьма! Он прошёл бы сюда и с закрытыми глазами. Вот и окно её покоев, горит свет. Что ж, многие в эту ночь не спят. Тем лучше.

Иладрис неслышно взобрался по стволу растущего рядом вяза, уселся на привычное место – отполированную им же самим ветку. Отсюда его не увидят, но и он сам может лишь слушать. А вот если спрыгнуть вон туда, то вполне можно дотянуться до окна.

Иладрис привстал, примериваясь поточнее и… замер.

В комнате разговаривали. Эленвен была не одна.

– Я бы сказала, что завидую, если бы это не было неприличным.

Лиссаэль, лучшая подруга Эленвен.

– Тогда молчи, – а это уже голос возлюбленной.

Обе звонко расхохотались.

Иладрис нахмурился. Чему они радуются в такой момент?

– Уверена ли ты, Эленвен? Или это лишь плод твоих фантазий?

– Не говори глупостей, Лиссаэль. Я уверена в нём, потому что люблю его. А он любит меня. Завтра он выйдет на бой и победит.

Сердце болезненно сжалось: значит, у Эленвен есть избранник. И завтра он собирается сражаться ради неё! Ну, почему всё так несправедливо?

– Значит, тебя можно называть «Ваше Величество»?

– Можно, – голос Эленвен излучал удовольствие. – Всё произойдёт сразу. Как только бой завершится, Шегерон объявит о нашем с ним союзе. Он по праву станет королём клана, а я – его королевой. Никто не посмеет перечить. А дальше… кто знает? Шегерон намерен покорить все кланы и стать Высшим Королём. Впервые за семь веков.

– О, – промурлыкала Лиссаэль. – Но вы же не забудете верную подругу, о, моя королева?

– Будь верна мне, и тебе воздастся.

Они снова расхохотались. Иладрис сидел, окаменев. Вот оно, значит, как. Значит, всех всё устраивает, да? Шегерон станет королём, Эленвен – королевой, старейшины сохранят свои драгоценные жизни, а Вилвариэнь – своих сыновей. Честь клана не будет опозорена, а бедного Тиллуриэля принесут в жертву.

– А вдруг Шегерон не одолеет Тиллуриэля? Наш кано – великий воин.

– Шегерон сильнее, и я верю ему. Слава Тиллуриэля в прошлом, он давно не воевал. А Шегерон своей рукой объединил все Дома Подземья. Он долго готовился и всё рассчитал.

– А если выйдет не Тиллуриэль?

– Кто, если не он? Королева строго запретила членам Дома высовываться. Разве что Увалень захочет героически погибнуть. Это в его духе.

– Было бы здорово, – Лиссаэль фыркнула. – Надоел, проходу от него нет.

– Это точно.

Это было выше его сил. Иладрис медленно, стараясь не шуметь, спустился и побрёл во тьму.

Горячая волны стыда и унижения захлестнула его. Увалень… Как же он ненавидел эту детскую кличку. По сравнению с другими он всегда неуклюж и неловок. Но разве он виноват? Повзрослев, он научился быть с другими на равных, упрятав обиду глубоко внутри, а поумневшие принцы давно не дразнят его. Думал, что прошлое не вернётся? Оно всегда рядом!

Какой же он глупый! Думал, что Эленвен ничего не замечает, а она всё понимала, и смеялась ему в спину. И не только глупый, а ещё и предсказуемый. Как они точно всё предугадали. Завтра Увалень-Иладрис выйдет на поединок, чтобы пасть от руки будущего Высшего Короля Шегерона. Шегерон объединит кланы, и стяжает великую славу. А об Иладрисе никто не вспомнит.

Его всего трясло. Хотелось упасть на землю и заплакать. Нет! Не дождутся! Всё внутри кричало, но сквозь стиснутые зубы не вырвалось ни звука. Он купался в боли, черпая в ней силу, как поступал в детстве. Если обидели, не показывай, что больно. Переплавь обиду в ярость, а ярость – в силу. Только так можно сохранить достоинство. Тиллуриэль любит повторять, что гнев мешает, что воин должен быть безмятежен. Плевать!

Он пнул подвернувшийся под ногу гриб, и тот разлетелся мелкими кусочками. Увалень, значит?! Ну, посмотрим!

Он резко развернулся, выбираясь из чащи на тропу. Кружащиеся в танце фаэри шарахнулись в стороны, почувствовав его ярость. Прочь, все прочь! Времени до рассвета немного.

Эленвен желает, чтобы он вышел на ристалище и покорно сложил голову во славу Шегерона? И всех это устроит! Нет уж, он не доставит такого удовольствия!

 

***

 

Оружейная, разумеется, охранялась: слишком много горячих голов могут попытаться свести счёты с Шегероном прямо сейчас. Они же не знают, что всё уже предрешено! Но как насчёт тренировочных залов? Пусть оружие и учебное, оно всё равно остаётся оружием.

Иладрис медленно шёл вдоль стоек, касаясь пальцами оружия. Деревянные мечи и кинжалы, обмотанные тканью шесты, копья с круглыми наконечниками. Много не навоюешь. Но зато можно подумать. Итак, что говорил Тиллуриэль?

Шегерону почти тысяча лет. Мнится всеми величайшим воином, владеет любым оружием. Годами вынашивал планы, готовился, всё просчитал, предусмотрел каждый шаг.

Как его победить?

«Если оба пути ведут к поражению, не выбирай ни один из них». Правильно. Но что, если противник предусмотрел и это? Тиллуриэль выберет лук и полдень. Неужели Шегерон глупее? Наверное, он знает, как уберечь глаза от слепящего солнца. А угадывать с оружием бессмысленно – за сотни лет Шегерон научился безупречно обращаться с чем угодно. Тиллуриэль не может этого не знать, но цепляется за малость. Тогда где выход?

Если всё против тебя, сделай вид, что так и надо. С детства он пришёл к этой истине. Когда дразнили, научился смеяться со всеми, и обидчики теряли интерес. Если усилить недостатки, выпятить их – они становятся бронёй.

Бронёй?

Он – увалень. И сражаться станет, как увалень.

То, что ему нужно, не здесь.

 

***

 

– Прости, Иладрис, – покачал головой стражник. – Приказ королевы – никого не подпускать к оружейной.

– Я только посмотрю.

– Все так говорят! Баэлдар уже пытался вынести мечи, пока его братья заговаривали мне зубы!

– Они были здесь? – опешил Иладрис.

– А то! Вся ваша шайка рядом крутится! Знаю, о чём думаете. Зря. С тёмным если кто и сладит, так это кано Тиллуриэль.

– Я тебя обманывал когда-нибудь, Ринолаль?

Стражник фыркнул.

– Ну, ладно, – смутился Иладрис. – Я только посмотрю, обещаю. Можешь меня потом обыскать.

– Да? – Ринолаль подозрительно оглядел его. – И зачем?

– Кое-что посмотреть. Очень надо!

– Ладно. Иди.

Он посторонился и распахнул кованую створку.

– Только я и в самом деле обыщу! – крикнул он вслед.

Сойдя по винтовой лестнице, Иладрис вступил в царство оружия.

Сталь и золото, железо и бронза, серебро и обсидиан, дерево и кожа. Мечи, кинжалы, секиры, копья, булавы, луки, щиты, молоты, глефы, ятаганы, кистени… Всё, что крушит и убивает. Тяжёлые фламберги и изящные стилеты, громоздкие алебарды и невесомые ножи. И броня: лёгкие кольчуги и несокрушимые чешуйчатые панцири, закрытые шлемы и стёганые шапки. Всё это сверкало и переливалось в мерцающем свете настенных фонариков. В воздухе стоял горький запах металла и оружейной смазки.

Шаг, шаг, шаг. Выбирай, что хочешь, Иладрис-Увалень. Всё оружие мира перед тобой. Но выбирай правильно. Цена ошибки – жизнь.

Вот кривой меч – излюбленное оружие фехтовальщиков клана. Клинок с двойным изгибом, длиной в полторы руки, односторонняя заточка и узкое остриё. Опасная штука в умелых руках. Тиллуриэль с двумя такими мечами способен отбиваться от восьми противников. Выглядит это весьма эффектно.

Оружие для ловких и проворных. Не для увальней.

Серебристая секира с широким лезвием в виде полумесяца. Работа гномов. Обух на треть окован бронзой с вкраплениями драгоценных камней. Рукоять инкрустирована золотом и серебром. Оружие королей.

Не то.

Иладрис остановился возле длинной стойки. Здесь не было изяществ и роскоши. Тёмное железо, простые формы, никаких украшений. Оружие легионов империи людей – прямые одноручные мечи и громоздкие ростовые щиты. Небогатый выбор – эльфы не приветствовали столь грубое оружие.

Иладрис приподнял один из щитов, продел руку в скобы. Если пригнуться, закрывает в полный рост, а выпуклая форма защитит сбоку. Основа из редкого на севере ясеня, слой войлока и толстая сталь. Тяжёлый и неповоротливый. Ни один эльф не выбрал бы подобное оружие.

В самый раз.

 

***

 

Площадь Девяти Владык всегда вызывала трепет у Иладриса. Древние развалины старого дворца ещё таили в себе отпечаток славы и величия эльфов, о временах, когда все кланы были едины и управлялись Высшим Королём. В древности все судьбоносные решения и события вершились здесь. Несмотря на то, что пользовались этим местом крайне редко, лишь в особенных случаях, когда велись переговоры с другими кланами, площадь содержалась в безупречной чистоте.

Когда-то здесь был огромный зал, подобный нынешнему залу Совета. Но войны и время сделали своё дело, и от величественного сооружения осталась лишь основа. От круглой площадки, вымощенной жёлтым камнем, поднимались ступени, образуя огромную арену под открытым небом. Не осталось ни стен, ни свода, ни резных колонн. И словно вызов всемогущему времени высились по краям центральной площадки девять разноцветных каменных обелисков, а наверху каждого – хрустальная Сфера.

Сейчас места были заполнены, и взоры многих обращались туда, к Сферам. Иладрис проследил за взглядами.

Что ж, этого следовало ожидать.

Сферы лучились светом, как в былые времена. Восемь сфер, восемь кланов. Все высокородные эльфы будут видеть всё, что произойдёт сегодня здесь. Серая, Рубиновая, Янтарная, Серебряная, Морская, Облачная, Песчаная и… Чёрная.

Чёрная Сфера сияла впервые за многие годы. Значит, Подземье тоже следит за событиями.

Иладрис занял место в последних рядах. На него не обратили внимания. Собравшиеся оживлённо переговаривались, многие кивали в сторону сидящего внизу Тиллуриэля. Кано сидел с отрешённым лицом, сложив руки на груди. Рядом с ним восседала королева, напряжённая, кусающая губы.

Нашлась и Эленвен. Она сидела в окружении подруг, и по лицу её нельзя было прочитать чувства. Если бы Иладрис не слышал ночного разговора, ни за что не догадался бы о её желаниях.

Большинство пришедших было наряжено в лучшие одежды. Значимое событие – говорить с сородичами посредством обелисков. Велика слава Шерегора: так или иначе он привлёк внимание всех кланов. От сегодняшнего дня зависит очень много. Одержит Шерегор убедительную победу – станет верховодить в Северном клане, и никто не посмеет оспорить его право. Древний закон будет исполнен. Если же отказать, ответит Подземье войной, и ужаснутся кланы, и склонятся сами пред Шерегором.

В центр вышел высокий эльф с длинными серебристыми волосами – Асатиэль, старейший член клана. Он поднял руку, и разговоры смолкли.

– Клан Севера, – провозгласил он. – Сегодня, согласно древнему закону, король подземного клана Шерегор обратится к нам. Он говорит, мы слушаем.

Стало так тихо, что Иладрис слышал дыхание соседа. В наступившей тишине раздался стук подошв по камню. По широким ступеням к площади спускался Шерегор.

Высокий, стройный, в чёрной обтягивающей одежде, он шёл уверенной поступью хозяина. Лицо его и руки были тёмными, почти чёрными; коротко стриженые волосы – снежно-белыми. Узкие глаза светились жёлтым огнём.

Он встал в самый центр круга, воздел руки, словно собираясь охватить весь мир.

– Эльфы Северного клана! – хриплый голос лучился волей и мощью. – Я обращаюсь к вам. Я, Шерегор, король Подземья, говорю вам: наступают новые времена. Долгие века кланы были разобщены. Так случилось, но так было не всегда. И я говорю вам: настала пора вернуть былое величие.

По толпе прокатился удивлённый ропот. Не то ожидали услышать. Шерегор виделся большинству кровожадным захватчиком, алчущим власти. Но он обратился к величию былого – поговорить об этом эльфы любили.

– Пришёл тот день, когда можно вернуться к древним истинам. Кланы должны быть едины, как раньше, и управляться Высшим королём. Таким королём собираюсь стать я. Но Высший король говорит от лица всех кланов, и я говорю вам: покоритесь. Принесите присягу и станьте частью нового эльфийского королевства. Я приведу народ эльфов к истинному величию!

Он сделал паузу, убеждаясь, что слова достигли цели.

– И поэтому, согласно древнему закону, я предъявляю права на трон Северного клана. Вы должны принадлежать мне. Откажетесь – и я возьму своё войной; не ради крови, а в угоду великой цели. Склонитесь – и обретёте славу. Если же клан не согласен, скажите это сейчас, и мы выясним правду в поединке.

Всё. Слова сказаны. Эльфы переговаривались, качали головами. Никто не хочет менять привычный уклад ради призрачного величия, но и согласие не означает для большинства катастрофы. Многим всё равно, кто станет править; слова же – всего лишь слова. Кто знает, что скажет Шерегор, став королём? Но древнее право есть не только у него: клан может и должен ответить. И всё больше лиц обращалось в сторону Тиллуриэля.

Тот медленно стал подниматься.

Иладрис шумно выдохнул и вскочил.

– Я! – крикнул он. – Я отвечаю на твой вызов. Я буду биться с тобой!

Площадь замерла, а потом взорвалась изумлёнными возгласами. Сотни лиц повернулись к Иладрису, широко распахнулись глаза королевы, побелело лицо Тиллуриэля.

Шерегор посмотрел на Иладриса, огляделся, словно подозревая подвох. Взглянул снова, прищурился.

– Что это значит? – слова падали в тишину, как капли в пустой колодец. – Кто ты такой? Ты не эльф!

Внутренне Иладрис возликовал – сумел удивить чужака.

Что, не ожидал встретить в Сердце Леса человека?

– Кто тебя пустил сюда, человек?

– Я член клана!

– Ты не эльф, – повторил Шерегор. – Ты человек. Ты не можешь отвечать на вызов.

– Могу. Я член клана. У меня есть право.

Тишина звенела, как морозный воздух зимой.

– Понятно, – прошипел Шерегор. – Сын Леса.

Сын Леса… Он привык. Свой, но всё равно чужой. Член клана, но отверженный. Последний среди равных. Взятый из жалости на развалинах сожженной деревни, что лежала у границы Леса, в память о погибшем короле и как знак будущего мира. Взращенный в традициях эльфов, но никогда не ставший одним из них, потому что это невозможно. Потому что не такой. Потому что увалень.

Шерегор медленно ухмыльнулся.

– Таков ваш ответ, славный Северный клан? Значит, столько в вас чести? Спрятались за спиной человеческого детёныша? Выбрали, кого не жалко? Сколько зим тебе, мальчик? Знаешь ли ты, где у меча клинок? Я не стану драться с тобой – ты не выстоишь и минуты. Это бесчестье. Где же ваши прославленные бойцы? Тиллуриэль, где ты? Трусливо прячешься за чужими спинами?

Лицо Тиллуриэля исказила гримаса. Он медленно стал подниматься.

– Нет, – крикнул Иладрис. – Ты будешь драться со мной. Вызов брошен, и я на него ответил. Если ты отказываешься, то ты проиграл.

– Это ты должен отказаться, несмышлёное дитя!

– Нет.

Шерегор с шипением выдохнул и прикрыл глаза. Лицо его словно закаменело

– Да будет так. Хорошо. Выбирай время поединка.

– Мы будет драться прямо сейчас.

Удивление пробилось сквозь каменную маску.

– Оружие?

Гул голосов прокатился по рядам. «Лук и стрелы» – тихо сказал Тиллуриэль.

Иладрис прикрыл глаза.

– Меч.

Толпа разразилась криками: худший выбор из возможных!

– …и щит.

Шерегор смотрел с подозрением, не веря своей удаче.

– Быть по сему, – сказал он надменно.

Иладрис с трудом кивнул.

 

***

 

Кучка брони и оружия, что он приготовил ночью, лежала нетронутая. Стальные сапоги и наручи, железные перчатки, открытый шлем. Ростовой щит и короткий пехотный меч. Никакой кольчуги или панциря – в них он устанет. И пусть в нём нет ловкости и изящества эльфов, с таким снаряжением главное – сила; а уж силой он не обделён – спасибо неизвестным родителям.

Иладрис облачился, взял оружие и поднялся. Стража безмолвно расступилась.

Шерегор будто не уходил. Но исчезла чёрная туника – эльф был обнажён по пояс, тёмную кожу испещряли белые татуировки в виде паутины. Мускулистое тело казалось оплетённой живыми сетями, выглядело это жутковато. Рука сжимала длинный, слегка изогнутый меч с узким клинком.

Иладрис прошёл в круг, и железные подошвы скрипели о камень. Смешно, наверное: стройный эльф с изящным мечом и громыхающее железное пугало, похожее на древнего голема из легенд. Смейся, Эленвен! Веселитесь, собратья!

Но никто не смеялся.

Шерегор оглядел облачение соперника. Поднял бровь, покачал головой.

– Я решил не брать щит, – сообщил он. – И доспех мне не нужен. Поединок и так не равный, но вы сами решили. Ты не продержишься и минуты.

– Я готов, – ответил Иладрис.

К ним подошёл Асатиэль.

– Поединок ведётся до смерти одного из участников, – сказал он. – Либо же пока кто-то не запросит пощады. Бой должен вестись только выбранным оружием. Никакой магии. Старейшины всех кланов через восемь великих Сфер будут следить, чтобы правила выполнялись…

Шерегор запрокинул голову и помахал мечом.

– Приветствую, старейшины! – ухмыльнулся он.

Асатиэль нахмурился.

– Начинайте, – буркнул он и удалился за круг.

Вспыхнули на миг восемь Сфер – и погасли; взволновалась толпа, зашептали, забормотали голоса на разный лад – и умолкли.

– Вот мы и остались вдвоём, человеческий детёныш, – сказал Шерегор ласково. – Признаю, я удивлён выбором клана. Они поступили хитро. Но мне всё равно, кого убивать. Ты же ещё можешь отказаться и останешься жив, хоть твой клан и проиграет. Он всё равно проиграет.

Иладрис молчал, стараясь следить за рукой соперника.

– Не хочешь? Продолжишь стоять на своём? Настолько глуп, что мнишь себя воином? Во время Войны Отчаяния я убил многих твоих сородичей. Да, мой маленький враг, я уже жил тогда. Тебе не понять.

Разговаривая, он расшагивал, словно без цели, обходя Иладриса по дуге, и Иладрис поворачивался следом. Он выставил левую ногу вперёд, укрывшись за щитом. Правая рука держала меч.

– Что же ты не нападаешь, сын Леса? Вот он я, без брони и щита. Не хочешь? Ладно.

Будто молния свернула пред глазами: выпад был столь быстрым, что Иладрис едва успел пригнуться – клинок лишь скользнул по шлему. В голове зазвенело. Иладрис потряс головой и тут же почуял опасность слева – не глазами, лёгким дуновением. Развернулся, щит задребезжал от удара. Ещё, и ещё! Но Иладрис уже справился. Упёр левое плечо в щит, принимая удары один за другим.

Когда всё стихло, осторожно высунул голову.

Шерегор стоял в пяти шагах. Лицо его кривилось в ухмылке.

– Неплохо защищаешься. А дальше?

Иладрис молчал, стараясь выровнять дыхание. Сознание было словно в тумане. Будто бы издалека он слышал выкрики: кто-то подбадривал его, кто-то давал советы; но он смотрел только на соперника.

Шерегор плавно шагнул, и Иладрис живо спрятался за щитом. Однако удара не последовало. Сзади прозвучал мягкий шлепок, и спину прошибло холодным потом: Шерегор перепрыгнул его.

Иладрис вслепую отмахнулся мечом, разворачиваясь и переставляя щит. Сталь содрогнулась. Сверху повеяло ветерком – опять прыжок. Шаг назад, щит на плечо – удар! Тело отозвалось болью, рука словно онемела. Ответный выпад – пустота.

Тихий смех. Иладрис вновь выглянул.

– Знаешь, на кого ты похож? – смеясь, спросил Шерегор. – когда мы учим своих детей сражаться, то первое, что делаем, ставим удар. На высохшую корягу цепляют куски железа – старые доспехи, цепи. И маленькие эльфы рубят старое дерево. Оно не даст сдачи, но нужно быть внимательным, чтобы не зацепиться за ветку или ржавую железку. Так и ты, будто та коряга – такой медленный, что я два раза успею отойти, пока ты размахнёшься.

Это хорошо, что он много болтает. Есть время передохнуть. Ничего… Эльф тоже не из стали. Рано или поздно и он устанет прыгать, как белка.

Однако Шерегор имел иное мнение. Вновь он молниеносно приблизился и осыпал Иладриса градом ударом. Большую часть принял на себя щит, дважды вражеский клинок скользнул по шлему, и один раз задел стальной сапог. Несколько уколов коротким мечом ушли в пустоту – эльф даже не утруждал себя парировать. Он нападал снова и снова, с небольшими передышками, и на краях щита уже имелось по дюжине зазубрин. Пот лился по спине, левое плечо онемело, а рука нестерпимо болела от напряжения. Шерегор больше не произносил пылких речей, только рычал от разочарования, когда очередной удар бессильно разбивался о защиту.

Атаки эльфа стали медленнее. Стиснув зубы, Иладрис считал между ударами. Два раза – левый край, шажок назад, удар в центр, теперь Шерегор должен развернуться и рубануть справа. Но на этот раз он не подставит щит.

Бум! Мощный толчок обрушился в середину щита.

Пора.

Засипев от натуги, Иладрис оторвал ставший неподъёмным щит и шагнул вперёд и вправо, а не назад. Удар эльфа попал в ребро щита серединой клинка, не получив должного размаха, а Иладрис, шагнув в сторону, всей силой рубанул справа наотмашь.

Он ожидал зацепить хотя бы руку, но эльф непостижимым образом извернулся и, падая на землю, подставил свой меч. Клинки выбили искры, по руке побежали мурашки – казалось, удар пришёлся по стволу столетнего дуба. Не обращая внимания на боль, Иладрис неуклюже ткнул остриём в ногу противника, но смог лишь оцарапать. Шерегор изогнулся и вскочил на ноги, будто лесной кот. Отпрыгнул, кинул взгляд на порезанное бедро. Оскалился и зашипел.

– Зря я пожалел тебя, детёныш, – сплюнул он. – Шутки кончились.

– Так его, Иладрис! – завопили сверху. Баэлдар, кажется.

– Молодец! – это Тиллуриэль.

Шерегор испустил вопль, Иладрис невольно пригнулся. Щит сотрясся – казалось, в него били тараном. Стонала ясеневая основа, гулкой болью отдавался в голове каждый удар, стал уже привычным вкус железа на ноющих зубах. Сколько таких атак он уже выдержал? Сколько нужно отбить ещё? Ясно только, что нужно стоять, и держать щит. Только не опускать щит, только не сдаваться! Бум. Стоять! Шаг влево. Разворот. Бум! Опустить край щита на плечо, дать миг передышки одеревеневшей руке. Шаг назад. Сгруппироваться. Бум! – в нижний край. Шаг вправо. Бесполезный выпад мечом – клинок находит лишь воздух. Подтянуть щит, присесть. Бум! Разворот. Бум. Бум. Бум! Стоять!

Град ударов прекратился. Иладрис хватал воздух, радуясь неожиданному отдыху. Он кинул взгляды по сторонам и повернулся спиной к одному из обелисков, выглянул над щитом.

Как бы ни был силён Шерегор, однако же, и он – живое существо и умеет уставать. Кожа его блестела от пота, штанина пропиталась кровью, волосы промокли. Поймав взгляд Иладриса, он сплюнул и двинулся вперёд. Медленно и расчётливо.

Вот теперь опасно по-настоящему. Зверь ранен и очень разозлён. Теперь он не станет тратить силы на потеху публике.

Поняли это и эльфы. Вновь наступило безмолвие, и эхом звучали шаги Шерегора.

– Ты поступаешь нечестно, – услышал Иладрис совсем рядом. – Я думал, мы станем сражаться. Но это – не бой. Ты прячешься за железным корытом. Разве это достойно воина?

Говори, говори. Солнце уже высоко, а твоя победа всё ещё далека, Шерегор. Ты собрал клан и заставил остальные кланы смотреть. Ты хотел лёгкой победы, которая заставит убедиться в твоей силе, но не можешь одолеть слабого человека. Пусть смотрят те, кого ты мнишь своими вассалами. Пусть запоминают.

Понимал это и Шерегор. Болтовня – лишь манёвр. Лезвие скользнуло по шлему справа! Иладрис отпрянул, поднимая щит. Шерегор кольнул сверху – как ему это удалось? Подпрыгнул? Значит, теперь?..

Иладрис опустил щит – вовремя! Нижний удар сотряс защиту.

Пауза. Где он?

Щит вдруг налился тяжестью. Только не выпускать! Что происходит? Иладрис в панике закрутил головой. Точно! Рука! Шерегор схватися за край и тянет на себя, вынуждая открыться. Иладрис от души боднул стальным лбом по пальцам. Вскрик, тяжесть исчезла. Пора! Пока противник ошеломлён!

Иладрис отвёл щит влево, шагнул вперёд и кольнул замершего эльфа в грудь.

Время словно остановилось. Невероятно медленно полоса стали стремилась к разрисованной плоти, распахнулись от удивления жёлтые глаза и, когда остриё уже приготовилось пронзить грудь, враг  непостижимым движением изогнул спину, и клинок прошёл в каком-то пальце от кожи. Слишком силён был выпад, и Иладрис чувствовал, что руку заносит слишком далеко, но не мог остановить движение. А сложившийся чуть ли не впополам Шерегор, уже падая, рубанул своим мечом по клинку Иладриса.

Время вернуло привычный ход: шлёпнулся на спину Шерегор, зазвенело железо о камень. А Иладрис ошеломлённо уставился на обрубок меча в руке. Опомнившись, попытался пнуть кованым сапогом лежащего противника, но тот уже вскочил и отпрыгнул назад. Взялся за свой меч обоими руками и оскалился.

– Мой клинок ковали в подземном пламени лучшие мастера, – сказал Шерегор, тяжело дыша. – Твоим сородичам никогда не сравниться с ними – жалкая железка сломалась от настоящего удара. Вот и конец, сын Леса. Ты достойно держался, но теперь всё. Ты можешь сколько угодно прятаться за щитом – это вопрос времени. Сдавайся. Обещаю – ты останешься жив.

Иладрис откинул обломок меча, выпрямился. Отовсюду смотрели сочувствующие взгляды. Асатиэль кивал, королева впилась зубами в ладонь, лицо Тиллуриэля напоминало ледяную маску.

– Он прав, Иладрис, – промолвил Тиллуриэль. – Ты сделал, что мог.

Иладрис вынул левую руку из скоб, сжал и разжал кулак. Как же больно! Остались ли там целые кости?

– Молодец, – кивнул Шерегор. – Бросай щит, и покончим с этим.

Иладрис просунул в скобы правую руку.

– Продолжим, – просипел он.

Лицо Шерегора перекосилось от ненависти. Подняв меч, он бросился вперёд.

Дальше всё слилось в бесконечный град. Края щита превратились в пилу, он трещал, но держался. Иладрис упирался двумя руками, стараясь успевать за рывками противника. Больше никаких изысков – Шерегор, не в силах достать ненавистного человека, просто лупил мечом по щиту. Расчёт верен – раз не устоял клинок, рано или поздно сломается щит. Сжимая зубы, напрягая последние силы, Иладрис мечтал только об одном – как бы не упасть.

Сознание словно плыло в тумане, и казалось, что эта бесконечная битва растянулась в целую жизнь. Они бились всегда, и будут биться вечно. Но побеждает не всегда тот, кто самый сильный или умелый.

Велико искусство тёмных эльфов. Веками они сидят в пещерах, копя силы, вынашивая планы. Нет нужды спешить: бесконечно много зим отмеряно эльфам, и старость обходит стороной их. Не замечая времени, куёт мастер меч – месяцами и годами; и достигает совершенства; и рубит созданный клинок и сталь, и конский волос. В упорных тренировках воин проводит годы; и воин становится непобедим – нет того приёма, что не изучил бы он; нет того противника, что сравнился бы с ним в опыте. Строит планы полководец, сталкивая мысленно армии, просчитывая все ходы – и достигает триумфа, ибо любой исход предусмотрен, и каждый шаг лишь приближает победу. И когда выходят воины Подземья из глубин, сотрясается земля от страшных войн.

Но как бы ни были искусны и умелы бессмертные эльфы, всё же не они правят миром. От северных лесов до южных морей, от западной пустыни до восточных гор раскинулась империя людей. Обширны земли их, провинции враждуют друг с другом, города и страны соперничают в богатстве и влиянии, а правители далеки от простого народа. Семь веков назад объединённое войско эльфийских кланов вышло из лесов, чтобы провозгласить своё господство, и сам Танлорн, вёл их, Высший король, лорд Золотого клана, самого могущественного из девяти. Буйным вихрем они пронеслись по землям людей, растаптывая жалкие гарнизоны. Беспомощны люди против искусных бойцов бессмертного народа, и пали одна за другой человеческие крепости, и недалёк был триумф эльфов.

И тогда люди объединились. Забылись распри и обиды пред лицом общего врага, и сплочённое войско союзников встретило сияющую эльфийскую рать. И… остановило её, как грубая насыпь из земли и брёвен останавливает разлившуюся реку. Велико искусство эльфа в бою, и никто не сравнится с ним в поединке. Но в войне нет правил, и бессильны оказались танцующие клинки пред железной фалангой. Коротко бытие человека, и не боится он смерти в бою, не страшится жить отчаянно и храбро. Вновь и вновь разбивались волны атакующих о несокрушимый стальной строй; а потом латники, сомкнув щиты, двинулись вперёд. И дрогнули эльфы, вспомнив, что и бессмертный может умереть, и стали отступать, но было поздно. Окружив с трёх сторон лесное воинство, железные рыцари безжалостно раздавили его, и позорно бежали выжившие до самого Золотого Леса. И вступили люди следом, и достигли Сердца Леса, и сожгли его, и канул в небытие Золотой клан, и утрачена память о нём, и угасла навеки хрустальная сфера на вершине Золотого Обелиска. И названа была война Славы войной Отчаяния…

Немало зим прошло с тех пор, коротка людская память, но среди эльфов ещё живы те, кто помнит былое. Не забыли они ужас, охвативший кланы; но находятся и те, кто желает отомстить.

Бум! Бум! Хрясь! Подземный клинок изрубил сталь и добрался до ясеневой сердцевины. Велико терпение Шерегора, некуда Шерегору спешить. Изрубит ненавистный щит, доберётся до жалкого выскочки, объявит о победе, и преклонят колени эльфы Севера, а потом и все остальные кланы. И станет Шерегор Высшим королём, и объединит кланы, и вновь поведёт эльфийский народ к славе.

И последующему падению. Ведь побеждает не самый сильный и умелый, а тот, кто преодолел страх и готов к неизбежному.

Брызнули щепки, с хрустом разорвалось дерево, и узкое лезвие вошло в прореху.

Торжествующе вскричал Шерегор. Иладрис выбросил щит вперёд как мог, но клинок уже вонзился в тело, а крепкая темнокожая рука, продолжая движение, вошла через брешь, погружая сталь в плоть по самую рукоять.

Иладрис посмотрел на пронзённый бок – рубашка стремительно набухала кровью.

– Вот и всё, – сказал Шерегор.

Нет. Ещё не всё.

Не отпуская щита, Иладрис ухватил правой рукой эльфа за запястье. Попался!

Теперь они стояли, разделённые щитом, но сцепленные. Шерегор почуял неладное, рванулся. Дёрнулся клинок в теле, бок пронзила невыносимая боль. Иладрис захрипел, из глаз брызнули слёзы. Черпай силу в боли! Черпай в боли!!!

Изо всех сил он сжал запястье Шерегора, и тонкая рука хрустнула. Эльф взвыл и разжал оружие. Иладрис рванул руку на себя, впечатывая врага в изодранную сталь, и, держась на остатках воли, поднял щит вместе с эльфом.

Затуманенные слезами глаза углядели рядом один из обелисков. Стиснув зубы, Иладрис шагнул и с размаху приложился щитом с распластанным телом о камень. Оторвал неподъёмную ношу, чувствуя, как в боку растекается жидкий огонь, ударил снова. И снова. Ещё! Получай!

Обмякла чужая рука, и Шерегор кулем свалился под ноги.

Пронзительно закричала Эленвен, ахнула толпа. Иладрис выпустил щит из онемевшей руки, и тот грохнулся грудой искорёженного металла. Спасибо тебе, верный друг! Как же болит рана. Смертельна ли? Неважно.

Нужно закончить начатое.

Иладрис медленно, словно пьяный, опустился на колено и перевернул тело Шерегора.

Он был ещё жив. Лицо превратилось в кровавое месиво, но глаза глядели осмысленно. Смотри внимательно, Шерегор, пока можешь смотреть, и помни, кто тебя победил, пока можешь помнить. Тебе не стать Высшим Королём. Ты не выйдешь из лесов и не начнёшь новую войну. А если твои сородичи сделают это, их остановят те, кто не страшится умирать.

Пальцы вцепились побеждённому в горло и сомкнулись железной хваткой. Скрипнула латная перчатка, треснула шея. Взгляд Шерегора остекленел.

Превозмогая боль, Иладрис поднялся, и в зловещей тишине показал потрясённым собратьям изломанное тело. Швырнул на камни.

Смотрите и вы, дорогие сородичи. И запоминайте, кто победил вашего врага. Пока можете помнить.

Ноги подломились, и Иладрис рухнул на колени.

Жаль, не видел никогда других людей. Какие они? А здесь ему не место. Почему качается земля?.. Если выживет, уйдёт. Непременно надо уйти.

Туда, где не страшатся умереть и не боятся жить.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 12. Оценка: 4,25 из 5)
Загрузка...