Рабыня для ведьмы

В комнату для собеседований, отгороженную тяжёлой плотной портьерой, решительно вошёл высокий мускулистый парень с глуповатым лицом. Пробыл он там недолго, но обратно не вышел. Украшавшие портьеру красные самоцветы сменили цвет на зелёный.

Её очередь!

На непослушных ногах она двинулась вперёд. На пороге сотворила знак на удачу и, собрав волю в кулак, вошла.

Внутри обнаружился массивный письменный стол с аккуратно разложенными бумагами, свитками, плотно набитым перьями стаканчиком и двумя чернильницами. В углу вышитая цветочным орнаментом ширма, прямо напротив двери окно из кусков разноцветного стекла. В двух других стенах – одинаковые с виду двери.

За столом сидел щуплый немолодой мужчина с залысинами и затёртыми нарукавниками на локтях. На посетительницу он глянул без особого интереса, пододвинул к себе лист бумаги и почти равнодушно спросил:

– Имя?

– Илайна.

– Возраст?

­– Девятнадцать лет… скоро будет.

Вопросы продолжились. Девушка начала послушно рассказывать о себе всё, что интересовало писаря, а тот старательно шоркал пером по бумаге, изредка уточняя и делая дополнительные пометки.

Дочь мясника. Не замужем. Детей нет. Колдовских способностей тоже. Ничем серьёзным никогда не болела. Припадками и слабоумием не страдает. Грамоте не обучена.

– С какой целью решили продаться в рабство?

– Деньги нужны.

– Это понятно, – утомлённо, с ноткой раздражения отозвался писарь. – На что именно?

– Матушка у меня больна, – торопливо заговорила Илайна. – Ноги у неё отказали. Травники и лекари руками разводят, мол, ничего им с этим не поделать. А господин чародей говорит, что на ней порча. Снять можно, но деньги нужны.

– Они, милочка, всем нужны и всегда. С того мы и кормимся… В какую сумму себя оцениваете?

– Чего?

– Денег, говорю, сколько хотите получить?

– Пятьдесят золотом он с нас требует.

Писарь недоумённо фыркнул, но вписал в бумагу очередную закорючку.

Дальше он спрашивал её про игру на музыкальных инструментах, пение, рукоделие, ведение хозяйства и многое другое.

Илайна отвечала честно, как на духу. В детстве играла на сопелке. Петь любит, но при звуках её голоса кошки начинают орать, а собаки – выть. Рубашку заштопать может, а вот вышить толковый узор у неё ни разу получилось. Умеет готовить похлёбку и печь пироги, хотя у младших сестёр и подружек получается ни в пример вкуснее. Вести хозяйство обучена, пусть матушка всегда и шутила, что даже рак с одной клешнёй управился бы не хуже.

– В любовных утехах искусны ли?

Илайна покраснела как упомянутый рак. И отчаянно замотала головой.

­– Девственница?

– Да, – зардевшись ещё больше, едва слышно шепнула она.

– Хорошо, – писарь покосился на хрустальный шар, в котором, точно светлячки, кружились маленькие зелёные огоньки. ­– В смысле, что не врёте… Да, милочка, с такими скромными талантами вам сложно будет подыскать хозяина. Или хозяйку. Вы, кстати, кого бы предпочли?

– Хозяйку, конечно же! А то будет ещё позволять себе всякое.

– Ну, на то он, собственно, и хозяин… Хотя наша фирма всегда учитывает пожелания потенциальных рабов. Но, может быть, вы ещё подумаете? Некоторые готовы заплатить за невинную девушку вдесятеро большие деньги. Многие уважаемые ныне в обществе дамы начинали свой путь к финансовому благополучию именно с этого.

Илайна вздрогнула, едва вообразив себе подобное будущее. Ну уж нет! После обретения свободы она собиралась выйти за кого-нибудь замуж и жить нормальной жизнью.

­– И, наконец, последний вопрос. На какой срок вы согласны расстаться с независимостью?

– С кем расстаться?

– На сколько, говорю, в рабство сходить желаете?

– Да я даже не знаю… На долго бы не хотелось. Месяц, ну два…

– Для тех, кто пользуется нашим посредничеством впервые и не обладает выдающимися талантами, минимальный срок – год. Начиная с момента заключения сделки с будущим частным владельцем, разумеется. С возможностью дальнейшей пролонгации при взаимном согласии обеих сторон.

Половину сказанного девушка попросту не поняла. Целый год жить неизвестно в чьём доме, где ей будут как угодно помыкать или даже издеваться?!

– Так долго? А поменьше никак-никак нельзя?

– Можно. Если в частном порядке договоритесь с вашим будущим владельцем. А также при нарушении им условий договора купли-продажи или ненадлежащего исполнения вами своих обязанностей. Но тогда вы должны будете вернуть ему уплаченную за вас сумму и компенсировать моральный или материальный ущерб.

­– А если меня там вдруг бить будут? – задала Илайна давно мучавший её вопрос. Подружки, с которыми она обсуждала свою идею, просто завалили её историями о лютых на расправу хозяевах-самодурах.

– За определённый взнос мы можем предоставить вам гарантии физической, моральной, ментальной, магической и других видов неприкосновенности, – снова забубнил уже порядком утомлённый клерк. ­– Но вы, я так понимаю, возможностью оформить страховку не располагаете… Барышня, у меня по расписанию уже обед. В трактире столик заказан. Или вы подписываете стандартный контракт, или я буду вынужден попросить вас покинуть помещение.

– Хорошо. Я согласна.

– Ну наконец-то, – чуть громче, чем приличествовало бы, проговорил писарь. ­– Вот документ, приложите палец к цветку…

– Ай! – вскрикнула девушка, когда шип нарисованной на бумаге розы проколол ей палец, оставив на пергаменте пятно крови.

– Поздравляю тебя. Отныне ты официально являешься рабыней. Сумма в пятьдесят золотых монет сегодня же поступит в распоряжение твоих родных по указанному в договоре адресу. Осталась лишь одна деталь, – мужчина достал из ящика стола серебристый предмет в форме полумесяца. Затем встал и подошёл к Илайне. – Будь любезна опуститься на колени. Я, признаться, этого не люблю, но такова традиция.

Тут до сих пор подкашивающиеся от волнения ноги девушки неожиданно сослужили добрую службу. Уговаривать себя не пришлось. Через миг кожи Илайны коснулся прохладный металл, в мгновение ока превратившийся в сплошной ошейник без замка.

Писарь помог ей подняться и самым будничным тоном произнёс:

– А теперь, девка, раздевайся.

Илайна обомлела. Как так? Перед незнакомым мужчиной? Да как он смеет?!

– Что?

– Оглохла? Пока тебя не купили, ты – собственность фирмы. А я – её законный представитель. И я только что тебе что-то приказал.

На глаза навернулись слёзы, но дрожащие пальцы уже потянулись к завязкам на платье.

– Всё. Достаточно. Твоя строптивость в пределах нормы. Проходи в правую дверь… Ах да, совсем забыл предупредить. Пока на тебе эта штука, бежать не советую. Тут на прошлой неделе один аферист, взяв деньги за самого себя, пытался… так потом дворники замучились копоть с мостовой счищать.

 

Теперь она жила в помещении фирмы «Золотые Оковы». Спала на удобной кровати в общей женской комнате, три раза в день сытно ела и один – мылась в бане. Единожды за всё время, согласно составленной очерёдности, вымыла полы в коридоре. И дважды в день – до и после обеда – по четыре часа стояла на улице за отдельной загородкой, на которой висела табличка со всеми сведениями о ней.

Читать Илайна не умела, но цифры знала. Но даже при этом не сразу поняла, что крупно написанное число «сто пятьдесят», которое красовалось на табличке в первый день – это цена товара. На следующий день она возросла аж на пять золотых. Изумлению девушки не было предела, но, как рассказали потом более опытные товарки, продавшиеся в рабство не в первый раз, в эту сумму входила стоимость магического ошейника, охраны, питания и услуг лекаря.

К ней приценивались, разглядывали, расспрашивали стоящего рядом приказчика о достоинствах предлагаемого товара. Тот честно отвечал, и откровенно разочарованные покупательницы уходили.  Приказчик тягостно вздыхал и награждал Илайну многозначительными взглядами. И девушка всерьёз начала беспокоиться.

По правилам, если «товар» залёживался дольше определённого срока, фирма могла в одностороннем порядке пересмотреть условия договора в угоду первому заинтересовавшемуся покупателю или даже расторгнуть контракт. В последнем случае несостоявшийся раб был обязан вернуть фирме деньги – да ёщё и выплатить неустойку в размере суммы, потраченной на его проживание в общежитии.

Вечерами, перед сном, рабыни вовсю сплетничали, обсуждали покупателей и охранников, делились друг с другом рецептами выпечки, а также гадали о своей грядущей судьбе.

Далеко не каждую из них, подобно Илайне, загнала сюда бедность. Кто-то спасался таким образом от пьяницы-мужа, кто-то надеялся найти богатого покровителя или просто хоть какого-то мужика, а кое-кто попросту сдуру поспорил с подружками на желание, да и проиграл. Были даже те, для кого продажа себя в рабство стала приносящим деньги способом поразвлечься.

Илайна в таких разговорах участия почти не принимала. Цена на неё всё росла, а покупателей по-прежнему не находилось. А на неё целый год никто не позарится? Эдак всей семье придётся в рабы податься, чтобы долг уплатить. Либо торговцы контракт заставят переподписать, а там в наложницы отдадут, уже не спрашивая согласия. Или магу какому, на опыты.

Однако вскоре жизнь, как показалось Илайне, повернулась к ней светлой стороной.

Как-то раз, во время послеобеденного торга на неё нацелилось аж две покупательницы.

Первой была дородная, разодетая в меха и бархат дама. Девушка, пусть и не сразу, узнала её и похолодела. Это была известная на весь город содержательница заведения с говорящим названием «Ночная Фея». Сопровождавший даму слуга внимательно изучил все таблички и, прочитав сведения об Илайне, радостно просиял и вскоре уже что-то шептал на ухо госпоже. Та, выслушав, скабрёзно осклабилась и, вальяжно колыхая телесами, направилась к ней.

Вот и всё. Пусть и женщина её купит, но с мужчиной спознаться придётся. Причём, не с одним. Затея с продажей в рабство показалась Илайне настолько скоропалительной и глупой, что девушка была бы рада сама себе голову оторвать.

Она готова была заплакать, но толстуху опередила согбенная старая бабка. Подслеповато щурясь, она поводила пальцем по табличке и разулыбалась наполовину беззубым ртом.

– Беру я эту девку, – прошамкала она, обращаясь к стражнику. – Кому тут деньги отдать?

Тут же прилетел опрятный, сияющий белозубой улыбкой управляющий.

– Наличными платить будете, почтенная? Или векселями? Можно кредит оформить.

– Да какая она тебе почтенная?! – взвилась подоспевшая «мамаша». – Не видишь разве, что она сама ошейником щеголяет? А рабам рабы не полагаются. Иди-ка ты прочь, руина ходячая. На кой тебе такой редкий товар?

– Правила вообще-то не запрещают, – справедливости ради заметил распорядитель.

– А я не для себя. Я для хозяйки беру, – засуетилась старуха. ­– А она у меня, может, тоже редкости собирает. И вообще, кто первый влез – тот и жених. Берите, берите золотишко, господин мой, сдачи не надо. Вина лучше за мою красу выпейте.

– Да тут, старая, надо поминальную бочку того вина выкатить, – усмехнулся управляющий, пересчитав и ссыпав в кошель монеты. – Спасибо за покупку. Вот эти документы передашь своей хозяйке. Она знает, что делать.

Затем загородка открылась, и немного ошалевшая Илайна шагнула к поманившей её рукой старухе.

 

Идти до нового дома пришлось долго. Сначала за город, а потом в густой, мрачного вида лес. Всю дорогу старуха заливалась соловьём, убеждая девушку в том, как ей на самом деле повезло.

– Хозяйка у тебя будет – просто сказочная. Добрая, ласковая, худого слова никогда не скажет. Работой не утомляет, за палку не хватается. Будешь сыта, одета, обогрета – на свободе не все так живут.

– А кто она? – отважилась спросить Илайна.

– Ведьма.

– Ведьма?!

Воображение девушки тут же в красках нарисовало кипящие котлы, острые ножи и пол, усеянный человеческими костями.

– Ну, это она сама себя так называет. Из скромности. На самом деле – целый магистр чародейных искусств, королю была в своё время представлена. В партии имени Марта Восьмого председательствовала. Наградных кубков и медалей не счесть. Даже орден Неувядающей Женственности первой степени имеет.

За разговором они незаметно дошли до укрытого со всех сторон деревьями уютного двухэтажного домика с декоративными башенками, украшенного богатой лепниной, как пряник – глазурью.

Его – а теперь уже и самой Илайны ­– хозяйка оказалась стройной белокурой красавицей, которая встретила девушку, словно самую дорогую гостью. Приложив к её ошейнику перстенёк, появившийся из пергамента после поставленной ею подписи, колдунья отомкнула его и надела на шею новой рабыни тонкое ожерелье.

– Я решила, что классический ошейник уже не эстетичен, хоть из золота его делай и украшай алмазами. А так и тебе комфортней, и моим вкусам ближе. Платья тебе я подберу. И домашние, и праздничные, и даже бальные, если потребуется. Жить будешь в отдельной комнате. Можешь пользоваться библиотекой – там есть книжки с картинками. Гуляй по лесу, если хочешь, ни разбойники, ни звери тебя не тронут. Работать тебе не придётся. У ведьмы и еда сама варится, и вёдра сами за водой ходят, и щётка сама пол моет, да ещё и с танцами. У тебя контракт стандартный? Тогда я тебя обрадую. Прослужишь мне тридцать дней и ещё три – отпущу домой, да ещё и подарков дам. Или жениха хорошего подберу.

– А в чём служба-то, госпожа? – недоверчиво спросила Илайна.

– Звать меня, кстати, можешь тётушкой Аллой. А что до службы… правила нужно нехитрые выполнять. Во-первых, ночевать только дома и только в своей комнате. Во-вторых, никакого общения с мужчинами – ни словом, ни взглядом. В-третьих, когда у тебя над кроватью ворон мёртвый трижды прокаркает – сразу ко мне поспешай… Ну и буду ещё каждое утро брать у тебя один волосок, в полдень – слезинку, а на закате – капельку крови.

– Порчу наводить станете? – ужаснулась Илайна, вспомнившая участь своей бедной матушки.

– Вот же ты глупая! – рассмеялась колдунья. – Стала бы ты сама, к примеру, тарелки просто так бить, подушки рвать или стены грязью мазать? Так что не беспокойся. Будешь и жива, и здорова, и облик человеческий сохранишь… А теперь, милые дамы, прошу к столу.

Тут подала голос скромно молчавшая в углу старушка-рабыня.

– Мне бы, госпожа, просто яблочка. Кусочек. Маленький.

– У тебя завтра с утра срок выходит? Вот утром и возьмёшь. На дорожку.

 

На следующий день Илайна хотела поблагодарить заприметившую её на торгу старушку, но той уже не было. Зато тётушка Алла подарила ей прекрасное зеркало в изящной дорогой оправе. Повинуясь тайному слову, оно могло становиться то маленьким, с ладошку, то высотой в человеческий рост, как в домах у богатых. Илайна крутилась перед ним с утра до обеда и всё никак не могла собой налюбоваться.

Служба, если праздное и совсем нескучное времяпровождение заслуживало такого названия, и в самом деле оказалась слаще мёда. Заколдованная домашняя утварь сама делала всю работу. Печка готовила вкусно, быстро и сытно. Картинки в книжках оказались интересными и красочными. Илайна даже попыталась учиться читать, но потом забросила, потому что увлеклась волшебным блюдцем, которое, если правильно попросить, могло показывать разные разности.

Один волосок с утра? Да обычный гребень в её собственных руках порой вырывал куда больше, чем ловкие аккуратные пальцы колдуньи. Слезинка в полдень? Ну, подумаешь, поднести к носу половинку луковки. А капелька крови? Неприятно, конечно, когда палец иглой колют, так ведь не смертельно же.

Через какое-то время девушка поймала себя на мысли, что готова нести такую службу хоть целый год. И даже два. Замуж выйти ещё успеется, да и от родительских попрёков теперь отдохнуть можно. И от назойливых младших сестёр, и от глупых подружек.

Разглядывая себя перед сном в чудесное зеркало, Илайна видела, что она – не иначе, как от такой жизни – расцветает на глазах. Волосы стали только гуще, подросла грудь, постройнели ноги. Чище и белее сделалась кожа, приобрели жемчужный блеск зубы, похорошели ногти. Исчезла даже ненавистная родинка на виске.

А вот хозяйкой творилось что-то неладное. С каждым днём колдунья выглядела всё хуже. Сначала – просто усталой и осунувшейся, затем – недомогающей, а потом и вовсе стала походить на тяжело больную. И будто бы даже состарилась.

В конце концов, не на шутку беспокоившаяся за такую замечательную женщину Илайна отважилась спросить:

– Тётушка Алла! Вы что, заболели?

– Можно, девочка, и так сказать, – вымучено улыбнулась та.

– Тогда вам к лекарю срочно нужно. Хотите, я в город сбегаю? К вечеру обернусь, честно!

– Не поможет мне лекарь. Само пройдёт, только подождать надо. Ремесло у меня такое, иногда слишком вредное.

– А то не вредное? На метле-то летать. А ведь в воздухе, как мне знахарь один говорил, как раз всякая зараза и носится, – девушка шмыгнула носом безо всякой луковицы. – А вот случится с вами что, не ровен час? Мне-то потом как, а? Я ж вас и вправду как родную тётку полюбила.

– Добрая ты девушка, Илайна. И честная. Немного сейчас таких, – с заметным сожалением произнесла чародейка. – Штучный, можно сказать, товар попался. Но ты не бойся, милая. За меня – так уж точно.

Но, несмотря на заверения колдуньи, той становилось заметно хуже. К вечеру тридцатого дня, когда Алла брала у девушки кровь, она выглядела древней старухой. Настоящей, просто вылитой ведьмой, какими их в сказках описывают.

Вся испереживавшаяся Илайна кое-как сумела заснуть лишь к полуночи, на мокрой от слёз подушке. И тут же чучело ворона над её кроватью, к которому она привыкла так, что и замечать перестала, три раза хрипло прокаркало.

Вскочив с постели, девушка прямо как была раздетой, так и бросилась опрометью в опочивальню колдуньи. На широкой кровати под роскошным балдахином лежало похожее на скелет существо. Сухая дряблая кожа обтягивала по-птичьи тонкие кости, на голове топорщились жидкие пучки седых волос.

Рядом стояла деревянная кадка с яблоней. На украшенных прежде лишь сухими листьями ветках теперь тёплым золотистым светом сияли небольшие плоды.

– Пришла, всё-таки? Не забыла? Ну и умница. Бери меня да тащи в подвал, иначе мне смерть, – прохрипела ведьма. – Помочь хотела? Вот и поможешь. А я уж тебя так награжу, что вовек не забудешь.

Илайна, подхватив на руки лёгкое старческое тело, по узкой винтовой лестнице спустилась в подвал, куда прежде ей настрого запрещалось входить. В центре маленькой комнаты кипел над зелёным огнём большой чёрный котёл.

– Опусти меня на пол, девка, а сама зачерпни зелья и дай мне напиться.

– А черпак где? – Илайна отчаянно заозиралась по сторонам. Ничего похожего в комнате не было.

– В ладони набери, – в глазах колдуньи начало разгораться безумие. – Быстрей, дурёха!

Девушка колебалась лишь мгновенье. Затем метнулась к котлу, сложив ладони ковшиком, зачерпнула. Но ничего не почувствовала. Ни холода, ни тепла. Хотя переливающееся всеми огнями варево продолжало бурлить у неё в руках.

– Живее, дрянь!!!

Илайна, костеря себя во все корки, кинулась к своей госпоже. Поднесла руки к жадно приоткрытым губам, стараясь не пролить мимо ни капли.

Хозяйка выпила зелье и, блаженно прикрыв глаза, трясущейся рукой погладила её по щеке.

– Хорошая… девочка…

Свет в глазах Илайны померк.

 

Проснулась она в своей постели и облегчённо выдохнула. Сон. Всего лишь сон. Не было ни карканья ворона, ни бурлящего котла. И не превращалась тётушка Алла в кошмарное чудище. Любопытно, а если б колдунья, там, во сне, всё-таки умерла?

Илайна села и охнула от острой боли в спине. Оглядела комнату. В ярком утреннем свете всё расплывалось, словно в полутьме. Кое-как переставляя отчего-то ставшие непослушными ноги, она проковыляла к любимому зеркалу.

Оттуда на Илайну смотрела незнакомая старуха. Хотя почему незнакомая? Месяц назад именно она купила в городе молодую глупую девку.

Тётушка Алла была у себя. Стоя возле кадки с яблоней она любовно поглаживала золотистые плоды тонкими девичьими пальцами. По обнажённым плечам водопадом струились чёрные как смоль волосы.

– Доброе утро, бабуля, – повернувшись, произнесла тётушка Алла своим прежним голосом.

И посмотрела на рабыню глазами Илайны.

– Вы же обещали, что… не навредите мне, – из-под дряблых век потекли слёзы.

– А разве я кому-то навредила? – небрежным тоном отозвалась хозяйка лесного домика. – Или ты собиралась быть молодой вечно? Так для этого вот такое яблочки нужно кушать. Я корни деревца целый год кровью своей чародейской пою. А потом продаю урожай тем, кто в состоянии заплатить. С того и живу. Потому что сорвать их с ветки могу лишь я.

– А что ж сама-то тогда их не жрёшь?!

– Придержи язык! – красивое лицо исказилось злобой. Из-под молодой маски на миг словно проступило лицо живого скелета из сегодняшней ночи. – Я, как-никак, тебе всё ещё госпожа. Впрочем, за твою былую верность и простоту, на сей раз тебя помилую. А не ем я их потому, что для магов они бесполезны. Но тебе они вернут молодость и прежний облик. Только твой, природный, без прикрас… Хочешь, угощу? Я ведь обещала тебя наградить.

– А можно? – жалобно, напрочь забыв о гордости, спросила Илайна. Впереди, в казавшемся беспросветным мраке отчаянья забрезжил лучик надежды.

– Только сослужи мне последнюю службу, ­– её собеседница небрежно повернула какой-то рычаг. Часть стены отъехала в сторону, и глазам девушки-старухи предстала комната, доверху набитая золотом. Сундуки, ларцы, кувшины и просто кучки монет на полу могли бы внушить трепет даже богачу. – Возьми, сколько унести сможешь, пойди в город и купи мне рабыню. Молодую и, главное, невинную девушку без чародейских способностей. Обязательно красивую или хотя бы миленькую. И, желательно, не умнее тебя. Сроку даю – три дня.

– А если я такой не найду?

Возможность остаться в таком виде и вскорости помереть пугала Илайну до одури.

– Не бойся, ты всё равно его получишь. И, возможно, не раз, – небрежно отмахнулась ведьма. А затем, очаровательно улыбнувшись, добавила. – Просто контракт будет продлён до тех пор, пока мне не наскучит эта внешность.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 9. Оценка: 4,11 из 5)
Загрузка...