Охота на грифона

Прозошла волею судеб вся эта история на пути в Венгенберг в одной заурядной деревушке у речки Дыфни.

- Здрав будь, милсдарь ведьмак, - бросил мужчина, косящий высокую траву у пыльной дороги, проезжающему мимо седоволосому воину, - за работенкой пожаловали, али проездом через нашу деревню?

- А есть что? – сухо спросил ведьмак, остановив лошадь.

- Поговаривают, что гнильцы завелись на старом кладбище. Надобно их разом изрубить, пока не разжились тут, - ответил мужичок, опираясь на свою косу, и свободной рукой указывая на узкую извилистую тропинку.

- Я в Венгерберг путь держу, - сказал Геральт, - Но могу заняться, если орены или марки у старосты имеются.

- Имеются, я и есть староста, - улыбнулся мужчина, - Загодя говорю, что я мешочек с воробьиный нос наберу токмо. Но вся деревня в долгу будет у тебя, ведьмак, ежели помочь решишь. Выпивка будет задарма в местном кабаке. Да и я давеча тут живу, ажно рассказов у меня за пазухой не меряно, не считано.

Ведьмак неохотно кивнул мужичку, оказавшемуся по воле судьбы местным старостой, и свернул на тропинку, ведущую к нужному месту.

- Вот же ты прыскучий, ведьмак – радостно воскликнул староста, обращаясь к ведьмаку, появившемуся на пороге таверны в крови и грязи меньше, чем через час.

Ведьмак молчаливо опустился на скамью напротив старосты, бросив на стол голову безобразную монстра, напоминающего дряхлую старуху.

- Знаешь, - начал рассказывать староста с неприязнью поглядывая на останки чудовища, - а я тоже к борцам с нечистью помышлял податься, но после одной заварушки вмиг охота пропала. Дело то благородное, да шкуру подставлять под злобных зверюг не хочется. Эх, не для людей эта работенка, не для людей. Хоть многие знаться с ведьмаками не хотят, но хорошо, что вы в мире есть.

- Ты вроде собирался мне интересную историю рассказать, - усмехнулся ведьмак, забрав с кабацкого стола крохотный мешочек с монетами, - и, между прочим, гнильцы были на кладбище наименьшей проблемой. Кладбищенская баба могла принести деревне много несчастий, так что история должна быть стоящей.

- Ах, точно, есть такая, аккурат про ту заварушку. Человеку твоей профессии придется по вкусу, - мужичок отодвинул выпивку от себя, повернулся к ведьмаку и тихо сказал, - Был тут у нас самый, что ни есть всамделишный пернатый и крайне злобный гриф.

- Был? – удивился беловолосый, сделав глоток местного пойла из деревянной пивной кружки.

- Ага, уж давеча как нету его, - засмеялся староста, - Ну, слушай, ведьмак.

***

Два худых мальчика медленно шли через пашню, прикрывая свои глаза руками от яркого полуденного солнца. Один из них вел старую кобылу, крепко держа её за узду. Плуг издавал глухой звук, оставляя борозды на сухой почве.

- С этакой-то клячей бороздить до завтра будем, - с грустью произнес один из мальчиков, тот, что был помладше.

- Выдюжим. Ты поменьше балакай, да побольше работай, авось и на Дыфню матка отпустит, - второй мальчик был старше, и именно он тянул лошадь за собой. После недолгой паузы он добавил: Держи уздечку. Я за плуг, а то набороздим сейчас, потом обоих выпорют.

- Ежели, мы тут управимся, то кто ж нас на Дыфню отпустит. Солнце то уж зайдет, а топляков я боюсь, - мальчик даже вздрогнул, когда подумал о настоящей встрече со страшными монстрами из сказок.

- Ты про утопцев что ль? Брехня. Я не видал их, ты не видал, а старые вестимо из ума повыживали, вот и зреют злыдней в каждой болотной коряге, - уверенно заявил старший, одновременно умело управляясь со старым плугом.

Они продолжали идти и трудиться под палящим солнцем, страдая от жары и усталости. Таков удел тех, кому не повезло родиться смердом на этой забытой Мелитэле земле.

Солнце уже прошло свою пиковую фазу и теперь клонилось на запад. Два брата присели у старого и одинокого дерева, откуда открывался прекрасный вид на речку, наполненную прохладной и прозрачной водой. А кобылка отдыхала рядом, уставшая, как и её хозяева. Старший достал из кармана наполовину гнилое яблоко, обтер его об рваную штанину и бросил своему брату. Затем он сложил руки в замок за головой, опершись на могучий ствол дуба, и стал глядеть на вяло текущую Дыфню. Казалось, что сегодня даже она изнывала от палящего солнца.

- Ярек, - окликнул старший своего брата, жующего остатки яблока, - что ж это получается, мы тут орываем с рани до зари, а николи нельзя даже окунуться в Дыфне без позволения матки.

- Ты старшой, тебя и пенять будут, - с детской и непринужденной улыбкой говорил Ярек, плюясь яблочными косточками в кобылу, - хотя однова мы с тобою ослушались матки, а батька это узнал и гонял нас обоих нагайкой по всему деннику, - младший потер свою руку, - фофан тут доселе болит.

- Ты сам фофан, потому и болит, - грубо ответил брат, - надо же было этакое выдумать! Правду сбалакать батьке, что мы овцу не устерегли и та, как кур во щи, в капкан попалась.

- Это токмо тебя совесть николи не зазрит, Мариус, - обиделся младший брат, - не было ж волков никаких, так зачем небылицы выдавать за чистую белку.

Старший только хмыкнул и вновь посмотрел на речку и солнце, стремящееся поскорее упасть за горизонт. Затем поднялся с земли и начал заботливо привязывать кобылку к ветке старого дуба.

- Поздно уж опамятовать, мы от старопашни за версту ушли, - вздохнул Мариус, закрепив кобылу, которая начала размеренно жевать низкие листья и веточки дуба, - да и кобылке то узда намяла морду, ажно кровит.

Ярек с недоверием смотрел на брата, пока тот скидывал с себя поношенную льняную рубашку и старые обутки. Но когда Мариус побежал к речке, его младший братец недолго думая схватил ветку, лежащую на сухой траве возле дуба, и направился вслед за ним. По пути он размахивал ей в разные стороны, представляя себя храбрым рыцарем какого-нибудь ордена со сложной геральдикой и красивым названием.

Пока Ярек на берегу сражался с невидимыми сказочными чудовищами, его старший брат наслаждался прохладной речной водой, избавляя себя от грязи и пота.

- Дивишь ты меня! С рани горбатимся, а ты с дубовым батогом носишься, словно воробей прыскучий, - со смехом кричал брату Мариус, плескаясь в Дыфне, - запрыгивай сюда, топляков тут и в помине нет.

- Нам не в первину, - отвечал Ярек, парируя вымышленный удар, и контратакуя своего противника, - я за Белкой пригляжу, отсюдова её хорошо видать. А погодя сменимся.

Мариус кивнул, широко улыбнувшись. Доплыв практически до середины речки, он задержал дыхание и ловко нырнул под воду. Там он легко коснулся рукой каменистого дна Дыфни и начал быстро всплывать, чувствуя нехватку воздуха. Уже выходя из воды, мальчик заметил, что его младший брат перестал играть с палкой и неподвижно стоит, вылупившись в сторону Синих гор.

Ярек не двигался словно парализованный, не отводя испуганного взгляда и совсем не обращая внимания на бегущего к нему по берегу брата. Мальчик даже забыл про свой импровизированный меч и просто разжал руки, от чего тот тихо упал на мягкую траву.

- Где Белка?! – кричал напуганный Мариус, тряся брата за плечи, - Ярек! Ты видал, кто увел её?

Он не мог проронить ни слова. Образ ужасного летающего чудовища, схватившего своими лапами кобылку и унёсшего её кровоточащее тело в сторону гор, снова и снова представал перед глазами мальчика. Мариус прижал брата к себе и тоже посмотрел на горную гряду вдалеке, но не увидел ничего кроме бликов уже приближающегося к горизонту солнца.

Смеркалось. На небе уже виднелся яркий силуэт месяца, а солнце оставляло свой последний след в виде узкой красной полоски над горизонтом. Невысокий коренастый мужчина с густой темной бородой стоял на узкой тропинке и прищуривался, вглядываясь вдаль. Вскоре он тяжело вздохнул и зашагал по направлению к небольшой деревянной избе. У порога его ждала дородная женщина со светлыми волосами, заплетенными в длинную косу, и добрым, даже доверчивым лицом, которое сейчас выглядело обеспокоено.

- Коль не явятся, бездельники, покамест лучина в горнице не догорит, запри хату, - грозно произнес мужчина, обращаясь к своей жене. Он уже собирался зайти в дом, но женщина осторожно коснулась его плеча.

- Небось, прилучилось что, толь с мальчиками, толь с кобылкой. Тобишь мы же им сказали хранить Белку паче зеницу ока и не ворочаться без нее, - тихо произнесла мать, вытирая рукой накатившие слезы, - Ежи, ты погляди сызнова, авось отыщешь.

Мужчина посмотрел несколько мгновений на свою женушку, развернулся и снова стал вглядываться в открывающуюся его взору равнину. Густой вечерний туман и сгущающиеся сумерки скрывали от него то, что находилось дальше половины путевой версты.

Он сделал несколько шагов по тропинке, ведущей к старопашне и речке, однако, уловив глазом движение среди тумана, он остановился. Вдалеке вырисовывались очертания, напоминающие его сыновей. Они практически ползли по тропинке, низко склонив головы от стыда и переутомления, а также от того, что тащили за собой тяжелый поломанный плуг.

Ежи молчал, но нельзя было не заметить, как изменилось его лицо. Все мускулы напряглись, челюсть плотно сомкнулась, а вена на виске вздулась и начала пульсировать. Мужчина крепко сжал кулаки, но остался на месте, вглядываясь в приближающиеся фигуры.

- Поганцы треклятые! Бес вас подери, вы почто за Белку не уберегли! – изрыгал проклятия рассерженный отец, когда два мальчика остановились в нескольких шагах от него, - Ничего-то поручить нельзя эким остолопам. Вечно у вас все как бык нассал!

- Отец! Похитники окаянные увели кобылку! Мы токмо плуг сберегли, - оправдывался Мариус, отпихнув в сторону младшего брата.

- Перед батькой и маткой брехать удумал, подонок, - кричал на сына Ежи, держа его за левое ухо, от чего то покраснело и растянулось, - Токмо совсем пустоголовый бы старую кобылку умыкнул, местные сразу прознают про татьбу, ежели у кого волос в волос этакая же пахотная кобылка в хозяйстве заведется.

- Неместные они были, неместные…- кричал старший из братьев, безуспешно пытаясь освободиться от хватки отца.

Мать закрыла лицо руками, заливаясь слезами. А Ярек внутренне разрывался, не зная, что делать, то ли убежать и ждать, пока отец не успокоится, то ли рассказать правду про чудовище и хоть как-то помочь брату. Он прекрасно понимал, что тогда и ему самому может достаться. Мальчик осторожно вытащил из кармана большое серо-коричневое перо, найденное им под дубом у речки после долгих поисков доказательств существования летающего монстра. Ярек пристально смотрел на него, не обращая внимания на крики брата и отца. Он вновь уверил себя, что оно и правда, могло принадлежать тому зверю, унесшему кобылку. Перо было уж слишком крупное и неестественно грубое.

- Выслушайте меня! Видел я, что с Белкой вправду прилучилось, - выкрикнул Ярек из последних сил, чего к счастью, хватило, что бы обратить на себя внимание разъяренного потерей собственности отца, плачущей матери и его брата. Ежи направился к своему младшему отпрыску, отпустив Мариуса, который сразу схватился за свое ухо и начал качать головой в разные стороны, обращаясь к напуганному брату.

- Говори Ярек, да что б все как на духу, - промолвил отец, угрожающе подходя к младшему сыну, - Идеже вы с братом кобылку бросили то? Или, небось, загнали её, черти! Мы ж с маткой вас…

- Дай ему хоть словцо проронить то, что ты токмо кричишь, как белуга, - бросилась мать на защиту сына, который от испуга боялся даже пошевелиться.

- Вот охота тебе, Агнешка, дабы он не мужиком, а бабой плаксивой вырос. Пускай сам за себя стоит, – отвечал грозный и неумолимый отец. Однако взглянув на своего испуганного сына, он заметно смягчился и добавил: Рассказывай, Ярек, да ни аза от нас не утаивай.

- Мы с Мариусом к Дыфне пошли к старому дубу, не лытать, а воеже дух перевести от пахоты - начал быстро лепетать Ярек, стараясь не смотреть на лица своих родителей и брата, - Покамест я в дозоре стоял, увидал, как летучее чудище, подхватило Белку, подвязанную к дереву, и к горам унесло. Было оно обло, огромно и стозевно. Страх обуял, не понесешься же за этаким в сугон.

- Что за хреномуть мелишь, - снова начал злиться отец, - Идеже это видано, что б чудище горазд было кобылок к небу подымать, словно кудель.

- Ярек наш с душой нараспашку, невмоготу ему врать, да не краснеть, - воскликнула мать, подойдя к своему сыну и заботливо приобняв его, - Покажи, сынок, что так дюже стиснул в деснице.

Мальчик осторожно протянул отцу перо, которое он до этого от испуга сжимал в руке со всех оставшихся сил. На ладони даже остались алые капли крови. Ежи принялся внимательно осматривать перо. Его брови сначала хмурились, но потом поднялись от удивления.

- Отродясь не видывал перьев этаких. Вострое и жесткое, ажно впору масло резать, - заключил, впавший в замешательство, Ежи, - С рани я со старостой побалакаю. Ублюдок он знамо дело. Но как-никак герой войны с Темерией, песка морского паче его житье-бытье поносило. Поглядим, что поутру скажет. А ныне уж почить пора. Живо, все в хату!

***

Мужчина и мальчик молча шагали по мокрой от утреннего дождя тропинке, ведущей в деревню. Главная и единственная улица пока пустовала. Только грязные ступни старого пьяницы торчали из высокой травы возле кабака. Вскоре отец и сын остановились у жилого дома в центре деревни. Он выглядел куда лучше покосившихся соседних лачуг, однако назвать его по-настоящему роскошным или ухоженным язык тоже не поворачивался.

Ежи со всей силы постучал в дверь, но ответа не последовало. Тогда он стал вновь бить по ней, пока оттуда, наконец, не показался средних лет мужчина, который являлся обладателем голого черепа, грозного взгляда, полуседых густых усов и небольшого пивного брюха, образовавшего в результате чрезмерного употребления крепкого Каэдвенского стаута. Вид у этого человека был, мягко говоря, недовольный.

- Холера, Ежи, что надо тебе в рань этакую, - грубо начал разговор староста, - проваливай отсюдова!

Из избы послышался звонкий женский смех, а староста начал закрывать дверь в свой дом, совсем забыв про своих нежданных гостей. Однако Ежи крепко схватился за дверной косяк, не дав ему совершить задуманное. От чего хозяин дома насупился еще сильнее, чем раньше.

- Кондрат, по всему вероятию ядрёное чудище завелось в околотке. Ярек, видал, как оно Белку мою недалече от речки утащило в горы, - сказал отец, указав на своего сына и протянув странное перо в руки старосте.

Тот несколько секунд колебался, но потом все-таки взял его и стал внимательно изучать. Это продолжалось несколько минут и за это время угрюмый староста не проронил ни слова.

- Коли уж взялся за косьбу, так, будь добр, до конца покос вести, - воскликнул Ежи в надежде убедить старосту исполнять взятые на себя должностные обязанности, все еще крепко держась за косяк двери.

- Все, я понял, токмо не ворчи, как кила. Есть тут один теребень кабацкий, приезжий, из Вергенберга кажись. Заливал мне в уши те же щи, токмо пожиже. Я то думал, что брешет пентюх. Ныне вона ждет манны небесной, да пьет, как слепая кобыла. Теперича, я вывешу объявление на доску. Мол, как зенки продерете, так в кабак подите. Будем обтолковывать. И пускай там твой малой расскажет, что за чудо он видал у Дыфни.

Ежи кивнул и отправился к старому безымянному трактиру, единственному помещению, которое могло вместить всех жителей и укрыть их от моросящего дождя. Именно в этом сомнительном заведении, в скором времени должна была решаться судьба всей деревни.

***

Дождливое утро давно сменилось на ясный и солнечный день, однако шум и голоса, исходящие из старого деревенского трактира, ни на мгновение не утихали. Здесь собрались совершенно разные люди, с разными взглядами и убеждениями. За столами кабака можно было увидеть кого угодно, от удалых молодцев до совсем дряхлых стариков. Во главе всего этого находился местный староста, Кондрат, прошедший ни одну войну Северных Королевств и теперь в мирное время возглавивший управление родной деревней. Рядом с ним стоял Ежи и его сын Ярек, недавно рассказавший свою историю, стараясь не упустить ни одной важной детали. Возле старосты сидел тщедушный и явно городской, хотя и не богатый человек, беспокойно вертя в своих руках перо загадочного чудища. А самый дальний и темный угол занял молчаливый эльф. Он с нескрываемым презрением глядел на окружающих, однако в тоже время внимательно вслушивался в каждое слово местных жителей.

- Я…я видел ваше чудище, - быстро и нервно начал рассказывать городской, расположившийся на стуле возле Кондрата, - Иногим зовется. По-вашему просто гриф. Оно с неба рухнуло на мою повозку, когда я с Венгерберга в Новиград торговать ехал. Все, остальные померли, а я чудом живой остался. И староста ваш ничегошеньки делать не стал. А я говорил! Говорил, что надо охотников нанять. Есть в Венгерберге славные ребята, в миг бы справились с вашей бедой. За хорошую плату разумеется. А пока вы тут толкуете, грифон вашу скотину ест, а скоро и за вас примется!

Смех горожанина разлетелся по всему помещению. Среди людей в свою очередь пробежал тревожный шепот. Кто-то ахнул, вспомнив о недавних пропажах коз, овец и других животных. Большинство присутствующих было напугано таким известием и совершено растерянно. Разговоры и перешептывание остановил глава деревни, с силой опустив кулак на кабацкий стол.

- Прекращай говор и слушай, люд, мал и стар! - громко и уверенно начал говорить староста, обращаясь ко всем присутствующим, - Коли оный градской не брешет, то гриф резво мызником себя почувствует в околотке. Посему надо нам свои зубы твари показать, а не хорониться по хатам и трястись, как хвост заячий! Я по младости у Дыфни утопцам тянул жилы в одиночку и нынче черт те какой злыдни не устрашусь!

- Да ты своротился с ума, Кондрат. Неужто будешь самочинно воевать с грифом, ибо другие за тобой в сыру землю не последуют, - прервал старосту Ежи, - надобно возьмакам золота занести, али охотникам, градской подает здравую мыслю. Вестимо сие влетит нам в кучу монет, но всяко лучше, не иметь в хате каши горшок, чем получить рогача в бок.

- Ежи, у нас словно корова комолая у колоды, сам своего дерма боится, – усмехался староста, слыша гул одобрения в свой адрес, - У моих предков обычай был таков: не залезать в долги, коли самому все порешать по плечу. И я не буду! Потому соберем бравых молодцев и убьем эту падлу диавольскую! И пес с возьмаками, колдунами и оной нечистью!

- Дабы погань извести со света, надоть еще знать как – снова пытался возразить и образумить людей Ежи, - На авось с вилами, мотыгами, да камнями пойдете к чудищу? А вдруг сребро или экая ворожба потребуется. На голом месте плешь ажно знать не знает, а мы всего-навсе смерды немудреные. Кондрат, ты уж изволь огласить люду, коли ведаешь, как на грифа охоту вести.

- Знамо дело нет. Однакож мне в догад, кто сумеет рассказать про летучую паскуду, - сказал староста, указав на горожанина, - Девиуш уже выложил прозвание пернатой твари, коя у нас завелась. Инда и как извести её ведает, дабы нам дров не наломать.

В кабаке повисла гробовая тишина, все пристально смотрели на городского жителя, который стал нервничать еще больше, чем раньше.

- Значится… смерды часть моих пожитков с разбитой повозки растащили по хатам, а их староста даже слушать не захотел, и теперь они помощи ждут? Ха! Ишь чего захотели! – воскликнул Девиуш, осторожно наблюдая за реакцией людей, - Я не какой-то там пустобрех! Я ученый и алхимик и к тому же довольно известный в Венгерберге и в других крупных городах. Потому мои услуги и советы стоят немало монет.

- Думается мне ты кой-чего другого волишь за рассказ? - спросил староста, с нескрываемой неприязнью смотря на бледного горожанина.

- Хм, - задумался Девиуш, почесывая свой затылок, - Сердце грифона! Да, оно бы мне наверняка пригодилось. Ценный ингредиент для моих исследований. И едва ли оно будет полезно кому еще. Так что тушу грифа меняю на совет. По-моему вполне честная сделка.

- Коли так, то срядились, - сказал староста, однако руку алхимику протягивать не стал, - балакай нам, где у грифов изнанка.

- Любят они скотину разную, - начал рассказывать Девиуш, - лошадей, овец, коз и другим не прочь полакомиться. Кровушку их свежую чуют за несколько верст. С приманкой у вас проблем не должно возникнуть. В старом трактате читал, что проще всего сразить иногимов можно огнем. Повезло же вам, что я припас склянки “Мечты Дракона”. Эта смесь в миг грифона убьет. Ну или, по крайней мере, сильно покалечит, но придется за нее заплатить, я благотворительностью не занимаюсь. Еще бы пригодился, кто-то меткий и с луком умеющий обращаться. Что бы вас самих не задело.

- Градской, ты в свой черед тоже грифа травить будешь. Сам черт с твоими бомбами возиться не решится. Ежели отчураешься, словно пыжик сикушный, то и туши и тебе вовек не видать, - непреклонно заявил староста, заставив Девиуша растеряться, а затем кинул на стол несколько оренов.

- Но ведь…Ладно, пускай, по-твоему будет, - тихо и неуверенно пролепетал алхимик, смотря на блестящие монеты.

Староста не удостоил своим вниманием эти слова. Вместо этого он стал внимательно изучать всех присутствующих в этом заведении. Его взгляд вскоре остановился на странном эльфе в лохмотьях, который как раз являлся обладателем длинного лука.

- Гей, эльф, подь сюда, - подозвал Кондрат необычного посетителя, - Ты волею случая не оный, что у Синих Гор живет с семейством? Коли так, то слыхивал, что руки у тебя откудова надо растут.

Эльф лишь уверенно кивнул ему в ответ.

- Яко хочешь вписаться в охоту на грифа? – уточнил глава деревни, сомневаясь в том, что этот эльф отчетливо понимает его слова.

В ответ на очередной кивок от эльфа староста лишь усмехнулся: Поди, ни аза не знати по-нашему. Уповаю, что из лука хоть палить сумеет.

Dh'oine, D’yaeb ichaer fa luned i beanna, - твердо начал говорить эльф на своем языке, - Essea va i spar а d'yaebl aep arse murvudd!

Последние сомнения в навыках загадочного гостя тут же отпали, когда он приготовил лук и выстрелил. Стрела пролетела в одном дюйме от лысой головы старосты и попала в нарисованное солнце на старой кабацкой картине.

***

Первые лучи светила появились над горизонтом, освещая окрестности деревни и уставшие лица охотников на грифа. Уверенный в себе, как никогда, староста, Девиуш, паникующий от каждого шороха, молчаливый эльф с луком и смоляными стрелами и пять добровольцев, вооруженных старыми копьями и мечами, которые остались у Кондрата в качестве трофеев после войн, заняли старые каменные руины.

Говорили, что когда-то в очень давние времена это была высокая башня, но теперь от нее осталась лишь груда раскрошившихся и покрытых мхом камней. Благодаря расположению на возвышенности отсюда открывался потрясающий вид на Синие Горы, речку Дыфню и саму деревню.

Остальные жители - в основном старики, женщины и дети - попрятали свою скотину и заперлись в хатах, иногда приоткрывая ставни и осторожно выглядывая, что бы убедится, что на руинах все в порядке. Среди них были Ярек и Мариус. Уже второй день, лишь изредка отрываясь на сон и еду, они наблюдали за развалинами башни, надеясь увидеть грандиозное падение летающего чудища.

Эльф, находясь внутри руин, следил за жаровней и внимательно вглядывался вдаль, стараясь не упустить приближение грифона. Он мог наблюдать, как один из охотников быстро возвращался из деревни с новой упитанной овцой, так как труп прошлой уже точно не мог приманить даже самого заядлого падальщика. Девиуш закрепил на ней мешки со своей взрывной смесью, а староста полоснул ей ножом по горлу, отчего кровь забрызгала его самого и траву вокруг.

Вскоре все снова оказались на втором этаже башни, с грехом пополам уцелевшем от беспощадного времени. Надежда на то, что чудище клюнет на их приманку, постепенно угасала в сердцах добровольцев. Однако стоило им взглянуть на твердого и грозного Кондрата в своих старых боевых доспехах, имеющих множество отметин, подтверждающих его опыт, как их уверенность в победу над грифоном сразу возвращалась.

- Поди, летит он! – выкрикнул один из смердов, прервав молчаливое ожидание остальных.

Эльф приготовил свой лук и поджег в жаровне просмолённую стрелу, пока остальные готовились к тому, что бы в случае необходимости добить монстра. Грифон действительно появился и теперь красиво и беззаботно парил по небу. Сделав круг вокруг руин, он начал снижаться, наверняка учуяв свежую кровь овцы. Через несколько мгновений гриф быстро подхватил труп животного своими лапами и ринулся вверх. Выдержав паузу, эльф выпустил в него свою стрелу. Она попала в бедро чудовища.

- Брыдлый эльф! Чтоб тебя бес разорвал и холера! – закричал в гневе староста.

Однако лучник не растерялся и вновь натянул тетиву. Не сбивая прицел, он выпустил вторую стрелу в грифона, поднимающегося в воздух. Эта стрела попала точно в мешок с горючей алхимической смесью.

Яркий взрыв осветил небо, а горящее тело грифона упало на траву рядом с разрушенной башней. Зверь извивался и издавал ужасные звуки боли и отчаяния.

- Покончим с тварюгой! – призвал к сражению староста своих людей.

Первым к умирающему грифону ринулся эльф, яростно пуская стрелы в плоть чудища. Вскоре и остальные добровольцы окружили его, пытаясь накинуть сеть, однако грифон не желал так просто сдаваться. Мощным ударом клюва он поразил в грудь одного из смердов, который слишком рьяно попытался добить монстра. На лицах его товарищей застыла гримаса ужаса.

В это время староста зашел к грифу со спины и вонзил меч в спину разъярённому чудищу, практически по самую рукоять. Гриф яростно зарычал и ударом горящего крыла сбил его с ног.

Хотя бой продолжался, смерды стали бояться подходить близко к грифону, держась от него на почтительном расстоянии. Девиуш и вовсе от страха замер у полуразрушенной стены башни, сжимая в руках клинок, который он сейчас с удовольствием бы обменял на возможность оказаться дома в своей постели с бутылкой дешевого вина в руках.

Грифон постепенно оправлялся от полученных ожогов и становился сильнее с каждым мгновением. Он осторожно расправил крылья, было явно видно, что это давалось ему с большим трудом. И вскоре гриф решился на полет, одновременно схватив когтистыми лапами эльфа, оказавшегося на пути монстра, ломая ему кости и разрывая плоть. Серьезные повреждения крыльев не дали подняться так высоко, как он рассчитывал. Поэтому чудище столкнулось с руинами башни, окончательно разрушив второй этаж и оказавшись в ловушке.

- Едрёна вошь! С каких щей вы встали, как вкопанные. Остолопы треклятые! – кричал в бешенстве на смердов староста, - Коли живо к вышке не похерачите, сам вам кишки выпущу!

Под эти крики поднявшегося с земли старосты испуганные добровольцы все-таки решились последовать к развалинам, что бы настичь чудовище. Сам Кондрат же отвлёкся, заметив, как Девиуш пытается уползти с места схватки.

- Далече ты собрался, падла бздошная, - крикнул староста алхимику.

- Уйди! В пекло тебя и грифа поганого, - голосил Девиуш, держась за покалеченную ногу.

- Думал в деревне токмо смерды неотесанные, коли ни полушки за душой, то и в главе пусто. Ободрать меня, как липку решил, - прохрипел староста, подняв клинок алхимика, - Я то сей же час почуял, почто ты околачиваешься в кабаке, да своих градских охотников предлагаешь за шальные деньги. Ясно же, как день, что свежая туша грифа спроста на большаке не валяется, ажно сам сплавлю её.

Староста воткнул клинок алхимику в живот, а затем обтер его об траву и быстрым шагом отправился к развалинам старой башни. Внутри перед его взором предстала ужасная картина: труп эльфа и человека, растерзанные чудовищем, и еще один смерд, жалобно стонущий у стены. Даже сам глава деревни почувствовал, как его охватывает страх перед этим существом, однако собравшись с силами, он кинулся на грифа.

Еще одному смерду чудище оторвало руку, неуверенно державшую меч, кровь хлестала, забрызгивая каменный пол руин. Другой доброволец, оставшийся пока еще в живых, начал медленно отступать, повторяя про себя какую-то молитву. Кондрат поднял с земли копье и метнул его в грифа, удар пришелся ему прямо в грудь. Тот издал хриплый звук и начал быстро наступать на старосту, однако Кондрат в последний момент уклонился от умирающего чудовища. Грифон выбил ненадежную стену руин, выкатившись на землю. Из-за этого остатки башни окончательно начали разрушаться, а один из камней упал прямо на голову, сидящего у стены раненого смерда.

Староста выскочил из руин вслед за грифом, который лежал неподвижно на мокрой от своей крови траве. Кондрат подошел к телу и нанес решающий удар клинком в сердце чудища.

Да! Тварь то померла! – радовался староста, - И без всяких эких ведьмачих трюков и волшбы!

Затем Кондрат прислонился спиной к туше, почувствовав, что в сражении грифон его все-таки задел. С бока по доспеху медленно стекала густая кровь. Осмотрев теперь кажущееся таким спокойным поле битвы, староста тихим голосом проговорил: "Неужто полегли все… "

Гриф издал оглушающий предсмертный крик и своим окровавленным клювом схватил из последних сил старосту от ключицы до грудной клетки. Кондрат успел выкрикнуть: “Ах, ты…курва!” Прежде, чем жизнь покинула его.

***

- Занимательная история, - сказал ведьмак, уже допивая херес.

- И довольно поучительная, - добавил староста, - Ибо всяк должен своим делом заниматься, ведьмак, я так считаю. Одни книжицу осилят и мнят профессионалами себя, а оные и без того на рожон лезут, еще и других, что поглупее, с собой в могилы забирают. Денно и нощно человек должен свою голову на плечах носить, да пользоваться ей хоть время от времени.

- С этим не поспоришь, - согласился Геральт, - если бы все это понимали, то можно было избежать множества глупых смертей.

- И знаешь, ведьмак, покамест малой был, считал Кондрата героем, как и остальные в деревне. Но от той поры много воды утекло, и теперича я почасту предаюсь раздумью, а все ль храбрецы из сказок, да легенд – это герои . Что не говори, но подлинным героям не должно руководствоваться банальной глупостью, жаждой мести, честолюбием или алчностью.

- Тогда настоящие герои куда более редки, чем мы думаем, - ответил беловолосый.

- Твоя правда, - сказал мужичок, - К слову, я тоже намедни Венгерберг посетить собирался. Ты против не будешь, ежели бок о бок направимся в путь?

- Не буду возражать против хорошей компании в дороге, - ответил Геральт, вставая из-за кабацкого стола и направляясь к стойлам.

Вскоре староста отвязал лошадь и залез в седло. Он потрепал её по морде и тихо прошептал: “Ну, снова в путь, Белка”. Ведьмак едва заметно улыбнулся, услышав эти слова. Затем оседлал Плотву и отправился вслед за мужичком. Вскоре, они вдвоем ехали по большой дороге в Венгерберг, продолжая вести непринужденную беседу.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,33 из 5)
Загрузка...