Лучшее волшебство, на которое я способна

 

 

Грон

 

Она опаздывала, и Грон маялся от безделья. Смотрел, как призрачные официанты принимают и разносят заказы, разглядывал посетителей и откровенно зевал. Он всё в толк не мог взять, почему девицы – особенно из этих, фабричных – так любят опаздывать на деловые встречи. Грон готов был поставить на то, что Ниньян – кажется, так её звали? – явится накрашенной и в платье. Женщины. Они совершенно не умеют отличать свидания и встречи по работе. Вечно заигрывают с боссами. Глупо хихикают, краснеют, несут чушь… неудивительно, что они так и не выбираются со своих фабрик. Дуры потому что. А дур – зачем жалеть?

Дверь паба открылась, впуская пушистые снежинки, а следом – девушку. Её голова и плечи были припорошены снегом. Ни шапки, ни тёплых штанов. Холодно ведь – но нет, обязательно нужно вырядиться не по погоде. Грон тяжело вздохнул. Вот зачем?! Одно слово: женщины…

Стерев с лица недоумение, Грон встал из-за стола и, улыбаясь, пошёл навстречу девице. Та просияла в ответ: щёки раскраснелись от мороза, глаза блестят.

– Простите, я немного задержалась… – смущённо пробормотала она.

Грон вежливо улыбнулся:

– Ничего-ничего. Давайте я помогу вам раздеться.

Под пальто, разумеется, обнаружилось платье. Грон проводил Ниньян до столика, протянул меню. Девушка заказала самый дешёвый чай, а потом, смущённо улыбаясь, произнесла:

– Это было так неожиданно… ну, получить от вас приглашение. Я не думала, что мои игрушки кого-то заинтересуют. В училище мои способности не особенно ценили… ну, вы догадываетесь, я думаю, – Ниньян подняла руку и показала регистрационный браслет мага. Белый, разумеется. “Годна только для работы на конвейере”. – Но я продолжала делать котов… я верила, что однажды их кто-нибудь оценит!

Грон улыбнулся, стараясь не вспоминать криво ковыляющих котов Ниньян. Просто у кого-то есть талант и трудолюбие, а у кого-то их нет. Но чем меньше мозгов, тем больше самомнение, не так ли?

 

Грон за свою жизнь успел насмотреться на магов-неудачников. Да что там смотреть? Все истории как под копирку написаны.

Вкус к магии появляется в детстве. Это неудивительно: детский мир пропитан волшебством. Книжки с красочными иллюстрациями, ярмарки с дешевыми фокусами, живые игрушки и бытовые чудеса – магия кажется частью сказки, а в сказке хочется жить.

Дальше – школа, которая лишь подкидывает дров в топку фантазии: на истории изучают великих волшебников, на литературе – романы о волшебниках, на обществознании – влияние волшебников на законы… Куда ни плюнь – везде магия, и кажется, что кроме неё ничего в жизни и нет. На практических занятиях детишки создают простенькие иллюзии на пару секунд, левитируют спички – и ощущают себя настоящими магами. Заклинания поначалу даются легко, и каждый верит в своё великое предназначение. Нет, вот так: Великое Предназначение. Да и что может сравниться с магией? Любая другая работа требует, как ни странно это звучит, работать. Где-то надо мешки таскать, где-то – расчёты проводить. И только в магии две руки, воображение, минимум усилий – и вуаля, твой плюшевый медвежонок пошёл гулять самостоятельно. Не работа – мечта.

В тринадцать лет все эти не очень умные, но очень тщеславные детки бросают школы и устремляются в магические училища. Потому что начинать обучение нужно как можно раньше, иначе момент будет упущен. Только вот беда: никто заранее не предскажет, что вырастет из юных волшебников. Таланту (или его отсутствию) нужно время, чтобы раскрыться. И потому пять лет детки учатся… а в восемнадцать сдают экзамены и получают браслеты. Красные – для боевых магов, синие – для изобретателей, зелёные… эх, все и не вспомнишь. Но самый страшный браслет – белый. Никуда не годный маг, которому только на конвейере стоять, на магической фабрике.

К сожалению – а может быть, к счастью? – белые браслеты достаются большинству. В этом таится большое горе для тщеславных детишек – и большое благо для страны. Ведь в мире всё работает на магии: машины ездят, фонари горят, специальные шкафы защищают продукты от протухания. Даже чай на кухне подогревается с помощью амулета. “Белые” маги слабы по отдельности, но вместе, на конвейере, они способны сотворить что-то стоящее. По крайней мере, что-то получше… котов.

Часть волшебников, получив белые браслеты, отказывается от магической лицензии и ищет себе работу получше. Но большинство – то ли от лени, то ли от тщеславия – сдаваться не желает и отправляется на фабрики и заводы. Некоторые продолжают по вечерам плести заклятья: оживляют игрушки, зачаровывают амулеты, ткут иллюзии. Толку от этого ноль, разумеется. Но попробуй скажи самовлюблённому дураку, что он бездарен.

 

– А почему вы не захотели переучиться? – спросил Грон. Он любил этот вопрос. Так он ставил все чёрточки под “тау”. И успокаивал совесть.

– Но ведь нужно следовать за мечтой! – хлопнула ресницами Ниньян. – И не сдаваться!

“А мечта у тебя, значит, косолапые коты”, – подумал Грон. Но вслух сказал другое:

– Следовать за мечтой – это очень отважно. Немногие на такое решаются!

– Именно! – ещё шире заулыбалась девушка. – Бабушка всегда говорила…

Ой-ё… Ну всё, если речь зашла про бабушку, то рыбка заглотила наживку. Дело за малым.

 

Ниньян

 

Манапоезд увозил Ниньян прочь из центра. Он нёсся сквозь заснеженные поля, мимо домов и пролесков. Внутри было тепло: поезд обогревался магией. Где-нибудь в хвосте вагона стояли цистерны с заряженной водой: её наполняли энергией на конвейерах, а потом разливали в ёмкости и продавали – для поездов и машин, для плит и фонарей.

Магия нужна всегда, везде, всем. Пока стоят города – будут конвейеры.

Ниньян смотрела в окно, на запорошенные снегом поля, на проносившиеся мимо дома – и вспоминала разговор с Гроном. Сперва – на какую-то долю секунды – он ей не понравился, показался неприятным, но потом улыбнулся, заговорил тепло и участливо – и Ниньян растаяла.

Грон искал сотрудников для фабрики игрушек – как раз то, о чём Ниньян всегда мечтала. Значит, не зря она столько сил вкладывала в своих котов, не зря верила и надеялась.

– Я буду говорить начистоту, – сообщил Грон. – Ваша магия недолговечна. Сколько коты двигаются от одного заклятия?

День-два – а потом падают, уткнувшись носом в пол – и их нужно перезаряжать. Ниньян несложно, она перезарядит, соединит распавшиеся нити заклятия, подлатает – и кот снова начнёт бегать. Но покупателям такое не нужно. Потому и играют с её котами только соседские дети. Играют – и прибегают через день со словами: “Ниньян! Он опять сломался!” И она, разумеется, чинит. Как не починить?

– Так может, вам стоит начать с игрушек, не требующих таких сложных заклятий?

Ниньян знала, что талантом обделена, – но слова Грона ее расстроили. Как будто врач – светило науки и последняя надежда – подтвердил смертельный диагноз и посоветовал молиться богам.

– Ведь есть игрушки, которым не нужен длительный заряд, – добавил Грон, мягко улыбаясь. – Хлопушки. Фейерверки. Небольшая вспышка в ответ на импульс со стороны. На одну вспышку твоих сил хватит, не так ли?

– Да, заклинание простое.

– Вот, это хорошо. На фейерверках можно заработать. А потом, когда дела пойдут в гору, мы найдём кого-то, кто поможет тебе с котами.

– Правда?! – воскликнула девушка. – Честно-честно?! Вы обещаете?

– Обещать я не могу, но мы приложим все силы, чтобы твоя мечта сбылась.

В сумке Ниньян теперь лежала парочка механизмов, которые нужно было зарядить, и схема заклинания. Маленькая искра по команде, небольшой локальный взрыв – это и правда несложно. Сделать, отдать Грону – и ждать его решения. Возьмёт он её в команду или нет.

Перед уходом Ниньян спросила: “Скажите, пожалуйста, а почему вы выбрали меня? Ведь эту работу может сделать каждый”.

“Я люблю упрямых мечтателей”, – ответил Грон.

 

Ниньян вышла на конечной. Солнце уже почти село, и небо было лилово-сизым. Вокруг тянулись поля, перемежаемые пролесками. Снег на закате казался голубоватым, а вдалеке мерцали жёлтые окна жилых домов.

Ниньян съежилась под порывами ветра. Она не любила этот район. Люди здесь жили не самые приятные: местных парней не раз судили за использование магии в уличных драках, соседи частенько кричали друг другу по пьяни “Зарежу!” и “Чтоб ты сдох!” Фасады домов облупились, лестницы скрипели. Ниньян пыталась как-то договориться с местными, чтобы прикрыть стены домов простейшими иллюзиями – но всем было плевать. Но пусть снаружи дома старые и страшные – ты всё ещё можешь создать уют внутри. Ниньян сама отремонтировала свою квартирку, покрасила стены и изобразила на них холмы и замки. На полках она усадила котов: часть ещё шевелилась, в них магия не иссякла, часть пялилась круглыми стеклянными глазами в пустоту. На столах и подоконниках лежали выкройки, наброски и изображения игрушек.

Когда девушка открыла дверь, ей навстречу выбежали кошки – Мау и Ава, её любимые натурщицы. А вот бабушка в коридор не вышла. Ниньян разулась – и услышала тихий, слабый голос из комнаты:

– Эйра! Эйра…

– Иду, бабушка, иду!

На самом деле, Гвен приходилась Ниньян не бабушкой, а троюродной тётушкой. Судьба у неё сложилась непростая: рано овдовела, единственную дочь Эйру похоронила и отдушину нашла в племянниках. Когда Ниньян была маленькой, Гвен водила её в цирк, рассказывала сказки и кормила пирожками. Но время шло – и прежде бойкую и остроумную бабушку разбил артрит. Она уже не могла спуститься по лестнице и с трудом передвигалась по квартире. Родственники, узнав о болезни Гвен, ухаживать за ней отказались, придумали отговорки. Ниньян же искать оправдания не пожелала: собрала вещи, да переселилась на окраину, к бабушке. Каково же было её удивление, когда спустя пару месяцев дальняя родственница высказала ей презрительно: “Конечно, у Гвен квартира хорошая, я бы тоже туда переехала”.

От бабушки с каждым днём оставалось всё меньше, словно неумолимая сила стирала её личность. Гвен забывала, что случилось вчера, всё чаще звала Эйру, а иногда, словно очнувшись, начинала поучать племянницу: “Плюнь ты на своих котов. Замуж тебе надо. Замуж…”

Вот и сейчас, стоило Ниньян зайти в комнату, бабушка уставилась на неё с подозрением:

– А ты кто такая? Где Эйра?

Она сидела на полу, в уже наполовину высохшей луже чая, рядом с разбитой кружкой. Неподалёку лежали опрокинутые ходунки. При падении в них раскололся кристалл – придётся менять. Юбка бабушки сбилась, волосы растрепались и торчали во все стороны, но взгляд казался совершенно ясным, и оттого ещё страшнее прозвучали её слова:

– Эйра только что тут была. Где она? Куда ушла?

– Эйра ушла, но ведь не ждать же её на полу, правда? – спросила Ниньян. – Лучше же пересесть в кресло. Эйра придёт – а ты в кресле её ждёшь. Правда, хорошо?

– Правда, – слабым голосом ответила Гвен. Ниньян опустилась на пол и закинула руку бабушки себе на плечо:

– Хорошо, а теперь помогай мне. Одна я тебя не подниму. Вот-вот, потихоньку...

 

***

 

Дружба – странная штука, думала Ниньян, отправляясь на встречу с Уллой. В приключенческих романах друзья всегда благородны и готовы жизнь друг за друга отдать, в театральных постановках они произносят высокопарные речи, а в жизни… всё сложнее. В жизни бывает так, что друга и любишь – и в то же время устаешь от него, обижаешься, злишься. Но продолжаешь общаться – потому что дружба ценнее, чем мелкие дрязги.

Ниньян с Уллой познакомились в магическом училище, сидели за одной партой, вместе мечтали открыть своё дело. Ниньян хотела магазин игрушек, Улла – лавку с амулетами гламора – теми самыми, что зрительно увеличивают грудь или уменьшают нос. Но мечты разбились о жестокую реальность, когда обеим ученицам после выпускных экзаменов выдали белые браслеты. “Ваша магия недолговечна”, – сказали преподаватели.

Ниньян перенесла поражение стойко. Она не заплакала, не стала спорить, просто подписала документы и забрала браслет. “Я буду бороться, – решила она. – И добьюсь своего”.

А вот Улла выдержкой не отличалась. Она тут же разревелась – прямо там, на оглашении результатов. Закатила скандал. В провале обвинила окружающих и ушла, хлопнув дверью. Ниньян побежала следом. Когда она догнала подругу, Улла стояла на лестнице возле окна и печально смотрела на радужный пейзаж – иллюзорный, разумеется. Стояла – и шмыгала носом. Увидев Ниньян, вытерла слёзы и срывающимся голосом пробормотала: “Извини, мне нужно побыть одной”. “Почему ты не подписала бумаги?” – спросила Ниньян. “Не нужна мне их паршивая лицензия! Не нужен мне белый браслет! Лучше вообще без волшебства, чем так!” “Но ведь… твоя мечта…” “Какая мечта? Какую лавку можно открыть с белым браслетом? – возмущенно крикнула Улла. Губы у неё дрожали, нос покраснел. – Я не пойду горбатиться на завод!” “Но ведь это не конец… многие люди ходят на завод, колдуют по вечерам, и иногда им удаётся добиться успеха. Вспомни Миля и его сыновей…”

Улла в ответ только скривилась. “Это когда было. Сейчас всё иначе”.

С того дня Ниньян и Улла пошли разными дорогами.

Улла отказалась от лицензии и получила юридическое образование. Теперь она жила в центре города, в квартире с эркером и арочными окнами – маленькой, но очень уютной. В спальне в резных шкатулках Улла хранила россыпи подвесок, серёжек, перстней и браслетов. На большинство из них была наложена магия гламора, самая разная, от увеличения губ до уменьшения талии, но больше всего подруга любила те подвески, что увеличивали грудь.

Улла сильно изменилась – в её манерах появилась медлительность и томность, она смотрела на окружающих немного свысока, но порой, когда её задевали, превращалась в ту самую Уллу, что давилась слезами возле радужного окна в магическом училище.

С Ниньян они виделись редко, в дешёвых кафе, которые Улле обычно не нравились. Сегодня пришёл черёд “Ворчуна Бо” – любимого заведения Ниньян. “Ворчун” находился в старом здании, в полуподвальном помещении. Стены из необработанного кирпича, потемневшие от времени деревянные перекрытия над головой, крохотные окошки, за которыми блуждали золотые огоньки, а иногда, внезапно, появлялась физиономия тролля. Тролли, призраки, странные шепотки над ухом – всё это было фирменным знаком “Ворчуна Бо”. И отправляясь в уборную, посетитель не знал, кого увидит в зеркале. Но Ниньян ничего не боялась: в здешних страшилках было что-то шутливое, несерьёзное. Призраки могли тебе подмигивать, тролли казались скорее смешными, чем пугающими, а завывающие голоса, если прислушаться, частенько рассказывали анекдоты.

Ниньян любила это место за атмосферу лёгкого абсурда. Уже на пороге её развеселил призрак, который вылез из стены, вздрогнул и с криком “Помогите, живые!” спрятался обратно в стену.

Улла с отстранённым видом сидела за столиком и, судя по всему, была не в восторге от заведения. На столе перед ней стоял стакан с каким-то загадочным напитком: несколько разноцветных слоев.

– А мы можем пойти в другое место? – спросила подруга. – Я не могу пить после того, как из стакана вылезла призрачная рука.

– Но ведь это же иллюзия, – удивилась Ниньян. – Она не испортит напиток.

– Знаю. Но не могу.

Улла выглядела непривычно: видимо, она наложила какой-то новый гламор. Нос, что ли, укоротила?

– Давай я возьму твой коктейль, мы закажем тебе другой и попросим призраков не трогать наш столик.

В тот же миг за окном появилась морда тролля. Улла взвизгнула и выскочила из-за стола.

– Ну ты чего? – заулыбалась Ниньян. – Он же ненастоящий.

– Я в этой паршивой забегаловке не останусь! – воскликнула подруга и поджала губы. Выражение лица у неё было такое, словно ещё чуть-чуть – и расплачется.

– Хорошо. Одевайся, уходим.

Когда Улла направилась к выходу, из стены выползло очень расстроенное приведение и попыталось погладить Ниньян по плечу.

– Не расстраивайся, я ещё приду, – улыбнулась она.

– Нет, ну ты ещё и с иллюзиями разговариваешь! – возмутилась Улла.

 

***

 

Кафе, которое выбрала Улла, было беленьким и почти стерильным на вид. Вышколенные официанты. Иллюзорные бабочки, порхавшие под потолком. Пол был зачарован, и казалось, что он стеклянный, а под ним плавают пёстрые рыбки.

– Тут, по крайней мере, никто не поскупился на ремонт, – гордо сказала Улла.

Ниньян улыбнулась и, мысленно вздохнув при виде цен, заказала самый дешёвый из местных напитков.

– Ты не хочешь есть? Тут замечательные блюда из рыбы…

– Спасибо, я неголодна, – соврала Ниньян, надеясь, что желудок не забурчит в самый неподходящий момент.

Едва они сделали заказ, Улла начала жаловаться на своего любовника. Она всегда на него жаловалась: он то изменял, то пропадал, то вновь появлялся. Улла злилась, выгоняла его, потом принимала и прощала – классическая история. Ниньян не могла этого понять, но с советами не лезла: она считала, что каждый волен сам выбирать свою жизнь.

– Ладно, что мы всё обо мне, – спохватилась подруга. – Ты всё ещё работаешь на заводе?

Ниньян не любила этот вопрос, потому что после него, как по нотам, всегда разыгрывался один и тот же разговор. Сейчас Улла начнёт раздавать советы, а Ниньян нужно будет слушать и кивать.

– Да.

– Зарплату так и не повышали?

– Нет, всё та же.

– Ты посмотрела курсы, которые я тебе скидывала?

– Нет.

– Ниньян, подумай уже о будущем! Найди себе нормальную работу!

– Я не хочу нормальную.

– Ниньян! Пора слезть с дохлого грифона!

Улла никогда не стеснялась лезть с советами. Она этим утомляла, злила, выводила из себя. Но сегодня Ниньян было, что ответить.

– Я нашла заказчика.

– Ты? – удивилась Улла. Даже не обрадовалась – просто удивилась, как будто с ней заговорила тумбочка.

– Я.

Ниньян охватило странное торжество. Словно теперь она может отыграться за все те дни, месяцы и даже годы, когда Улла высокомерно смотрела на неё и требовала слезть с дохлого грифона.

– Его зовут Грон, и у него фабрика игрушек. Он дал мне первый заказ, – Ниньян говорила медленно, наслаждаясь каждым словом. Она описывала фабрику, рассказывала про заказ, про обещание помочь с кошками. Она говорила и все ждала, когда же Улла наконец обрадуется, когда предложит отпраздновать – но подруга становилась все мрачнее.

– Это мошенник, – сказала она наконец.

– Что за ерунда? – возмутилась Ниньян. – Зачем мошеннику игрушки?

– Не знаю, но так не бывает. Это плохо пахнет.

– Плохо пахнет?! Мне наконец-то что-то удалось, а для тебя это плохо пахнет?!

– Ниньян, послушай…

– И слушать не желаю! – воскликнула Ниньян, вскакивая на ноги.

Ей хотелось крикнуть еще многое: что она не Улла, и от мечты не откажется, что она же поддерживает подругу, и та могла бы проявить хоть немного такта. Но неведомая сила сжала ей горло и заставила замолчать. “Это будет слишком”.

Улла посмотрела на подругу снизу вверх.

– Хочешь быть дурой, что купится на удочку мошенника – будь! Но я тебя предупредила.

И тут Ниньян прорвало. Нет, она не сказала ничего лишнего, хоть и очень хотела, но она долго и возмущенно кричала, что ее утомили советы, вопросы про работу, требования пойти на какие-то курсы, как достала критика и хотелось бы услышать слова поддержки, просто слова, неужели это так сложно?! Неужели нельзя хотя бы раз просто порадоваться за друга?!

Улла изумлённо смотрела на неё снизу вверх. Аккуратно сложила салфетку, сунула руку в сумку, достала кошелек и бросила на стол пару купюр. А потом встала и молча отправилась к выходу.

– Улла, ты куда? – ошарашенно спросила Ниньян.

– Не желаю слушать истерики. Успокоишься – приходи, – бросила подруга, и, не оглядываясь, пошла к гардеробу.

 

Грон

 

В то, что вольный маг Куллан принесёт заказ, Грон не верил до самого конца. Но – вот приятная неожиданность – ошибся. Куллан явился, как всегда, подшофе, растрёпанный, заспанный, кажется, даже с пёрышком в волосах. Вдаль смотрел затуманенным взором, дышал перегаром, лез обниматься и обещал вместе с Гроном свернуть горы.

Грон аккуратно отстранился от мага-неудачника, взял заказ, проверил нити заклинаний, довольно кивнул и сказал:

– Это даже лучше, чем я ожидал, – “Я не вру, учитывая, что я не ждал ничего”.

Взгляд Куллана прояснился, глаза загорелись. Глядя в точку над головой Грона, маг принялся рассказывать, что он придумал концепт самоходной машины, и будет эта машина и лучше, и быстрее, и экономичнее обычных.

Грон кивал. Он платил своим “работникам” сущие гроши. Потому что знал: они шли к нему не за деньгами. Они шли за мечтой, надеждой. За обманом и иллюзией. Им очень хотелось поверить в себя – хотя бы на секундочку. Они отмахивались от голоса рассудка – потому что не за разумными предложениями приходили, а за сказкой.

– Давайте на следующую встречу вы принесёте мне чертежи, – попросил Грон.

– Да-да, конечно, чертежи, да-да, конечно, – кивал Куллан. – Дома расскажу, пусть жена знает, что я не неудачник!

У одного жена, у другой – бабушка, когда уже эти детишки научатся думать своей головой?

– Ну и замечательно. Давайте тогда ровно через неделю на этом же месте в это же время.

Глаза Куллана сияли.

– Буду! Обязательно буду! А праздновать… мы не будем праздновать?

– В другой раз, – мягко ответил Грон, протягивая руку для прощания. Он знал, что не вернётся. Через неделю Куллан придёт в бар, никого не встретит, напьётся, потом поссорится с женой – но Грона это не касалось.

Глупость должна быть наказана.

Через пару минут он уже был на улице. Поднял повыше воротник пальто – такие пальто носил каждый третий. Брюки у него тоже были самые обычные, и ботинки. Так проще затеряться в толпе.

Грон пересёк заснеженную площадь, свернул в переулок и пошёл по безлюдным улочкам. На одной из таких улиц, оглядевшись, он незаметно перещёлкнул кристалл на браслете часов – и одна из его фальшивых личин сменилась на другую. Изменились черты лица, цвет волос и глаз. Через несколько кварталов Грон поменял лицо снова – на третье. И уже с этим, третьим, лицом отправился на склад.

Сила каждого мага – уникальна. В каждом заклятье маг, хочет он того или нет, оставляет свой след. След, по которому его можно отследить. Потому так дорого стоит запрещённое оружие: ведь всегда можно понять, какой маг его изготовил.

Одно только радует – в мире хватает глупцов. Этих глупцов ставят на конвейеры и разделяют между ними заклинания: каждый создаёт свою часть, и потом части скрепляются и начинают работать, как единое целое. Грон действовал также: он делил работу между разными людьми. Встречался с ними в разных местах, надевая поддельные личины. Риск – минимальный, хотя и его нельзя сбрасывать со счетов.

Куллан выполнил свою часть работы – а значит, можно начинать сбор оружия. Если и глупышка Ниньян выполнит заказ – то будет и вовсе замечательно. Но и без неё деталей уже достаточно.

Полиция может сбиться с ног, расследуя преступления, но следы приведут их к магам-идиотам – к Ниньян, Куллану и прочим таким же. И даже если полиция догадается, что идиоты не виноваты – Грона им не найти, ведь никто не видел его настоящее лицо.

 

Ниньян

 

Ниньян злилась. Сидела над заготовками Грона, плела заклинания и чувствовала, что пальцы дрожат от обиды. Рядом крутились кошки – и живые Мау с Авой, и игрушечный, сшитый буквально вчера кот, в котором заклинание еще не иссякло. Бабушка Гвен причитала:

– Ну что у тебя случилось? Расскажи, может, я что-нибудь посоветую.

Ниньян качала головой и складывала пальцами очередную руну.

“Улла просто завидует, – повторяла себе Ниньян. – Она ошибалась, я была права. Ей трудно это признать. Трудно”.

Но выкинуть из головы слова Уллы не получалось. Ниньян бросала заготовки и принималась ходить по комнате. Отгоняла котов. Хваталась за заготовки. Вспоминала слова Грона, его лицо, перебирала в голове мельчайшие детали встречи. А потом, не выдержав, накинула на плечи пальто и выскочила на улицу.

По прямой через поле – к справочному центру. Там в окошечках горят магические кристаллы, нажмёшь на них – появится полупрозрачное изображение феи-помощника. Фею можно расспросить – узнать о зарегистрированных организациях, о лицензированных магах и обо многом другом.

На улице в пол-неба разливался закат. В справочном центре было пусто. Ярко горели лампы, матово поблёскивали кристаллы. Ниньян подошла к одному, накрыла его ладошкой. В тот же миг поняла, что глупейшим образом забыла фамилию Грона – но отступать было поздно.

– Грон… Кажется, Грон Телани.

Кристалл издал мелодичную трель, появилось изображение улыбающейся феи, которая произнесла:

– Информация не найдена.

– Тогда просто маги, лицензированные, по имени Грон. Примерно от двадцати до сорока лет.

Фея выдала пачку полупрозрачных портретов. Ниньян перебрала их – ни одного совпадения. Тогда она попросила показать все городские компании по производству игрушек. Взяла пачку табличек от феи, начала их просматривать – и на мгновение застыла, увидев своих котов. Она сама занесла их в базу около года назад, даже заплатила за изображение. Так и нашёл её Грон. Впрочем, он был единственным, кто заинтересовался её котами.

Наверное, с час Ниньян искала. Изучая компании по производству игрушек, она нашла только одну подходящую – “Игрушки О’Делани”, владелец – Грон О’Делани, “синий” маг. Лица его у феи, к сожалению, не нашлось, зато нашёлся домашний адрес.

“Ну ведь всё нормально, всё совпало”, – говорила себе Ниньян. Но что-то продолжало её тревожить.

– Вам выдать карточку с адресом? – нежно спросила фея.

– Да, пожалуйста, – кивнула Ниньян.

Действительно, почему бы не съездить. Нагло, нахально и глупо – явиться к заказчику на дом. Но зато будет, что сказать всезнающей Улле: она всё проверила, фирма существует, владелец – лицензированный маг.

Ниньян взяла карточку с адресом и побежала к манапоезду.

Всю дорогу она гадала, что же скажет ей Грон. Она представляла, как тот удивится, разозлится, накричит на неё, а она будет оправдываться и рассказывать о своих сомнениях. Ниньян прокручивала в голове монолог, подбирала аргументы, старалась быть вежливой. Погружённая в свои мысли, она не заметила, как вышла из манапоезда, как добралась до нужного дома. Она очнулась лишь на пороге, когда позвонила в колокольчик.

Дверь открыл не Грон.

Нет, Грон, конечно. Но не тот Грон. Мужчина, который дал Ниньян заказ, был молодым, привлекательным, с тонкими чертами лица и светлыми волосами.

На пороге же стоял немолодой, уже обрюзгший мужчина, носатый, седой, с пышными бакенбардами и внимательными карими глазами. На руке у него был браслет мага.

– Ой, здравствуйте, меня зовут Ниньян Нинэв, а здесь живёт Грон Делани…

– О’Делани, – невозмутимо поправил её маг. – Это я.

– Это вы владелец фирмы по производству игрушек? Новой фирмы?

– Да. Что вам нужно?

Он был не очень-то вежлив, этот Грон.

– А у вас не было коллеги, молодого, с тонкими чертами лица, блондина? – Ниньян всё не хотела сдаваться.

– Извините, нет. Но почему вы заявились ко мне домой? Что вы вообще хотите, юная леди?

Ниньян замотала головой.

– Извините. Я, видимо, обозналась. Простите, – и с этими словами она бросилась прочь.

Она очнулась уже дома, с плюшевым котом в объятиях. Вроде не было повода для грусти. Никто ещё не доказал, что Грон обманщик. Ну нет его в базе – и что? Но Ниньян откуда-то знала, что это конец. Что Улла права. И чувство было – словно кто-то умер.

 

***

 

На следующий день Ниньян пришла к Улле и извинилась. Призналась, что искала Грона в справочной и не нашла, а значит, тот может быть мошенником. Не обязательно мошенник – но может быть, правда? Томность подруги будто ветром сдуло: теперь она казалась деловой, собранной и непроницаемо-спокойной. Ниньян, глядя на неё, впервые вспомнила, что Улла – юрист, а не простая работница фабрики.

– Значит, так. Я поговорю со знакомыми полицейскими. Дашь мне одну из заготовок. На неё поставят заклятие слежения. Заклятие никто не засечёт и никому оно не помешает. Если этот твой Грон…

– Он не мой!

– …и не мой тем более! – огрызнулась Улла. – Если Грон действительно делает игрушки, слежение хлопушке не помешает. Но я сомневаюсь.

Ниньян лишь кивнула. Она ничего не понимала. Кроме одного – мир опять поворачивался к ней спиной. Она столько лет боролась – но всякий раз проигрывала. Белый браслет, годы бесполезных трудов, Грон… Хотелось бы услышать слова поддержки и сочувствия – но Уллу больше волновало возможное преступление, чем чужие мечты.

– В следующий раз сразу слушай меня! – сказала Улла. Она сияла, потому что оказалась права. – Я дурного не посоветую.

Ниньян выдавила из себя улыбку.

– Спасибо.

 

***

 

Дальше всё было, как в тумане. Отдать заготовку. Забрать заготовку. Отправиться на встречу с Гроном. Слушать его обещания, его комплименты, улыбаться, смотреть в глаза и думать: а вдруг? Вдруг он не врёт? Может, Улла перестраховалась? Она всегда была осторожной. Может, фея в справочной ошиблась?

А потом Грон, на мгновение отвлёкшись, посмотрел куда-то вдаль. Улыбка сползла с его лица, как вторая кожа со змеи, и его глаза показались Ниньян пустыми и стеклянными. Мёртвыми.

Это длилось лишь мгновение. Грон повернул голову, посмотрел на Ниньян и, кажется, всё понял. И она поняла.

– Ну я пойду, – сказал Грон. – Я ещё свяжусь с тобой.

– Конечно, – улыбнулась Ниньян. И подумала: “Не свяжешься”.

 

Грон

 

Грон сразу заподозрил неладное. Для обманутой дурочки Ниньян была слишком спокойной и грустной. Она старалась улыбаться и кивать, но эта идиотка была бездарной актрисой.

– У вас всё хорошо? – спросил Грон на всякий случай.

– Да… Бабушка болеет просто, – вздохнула Ниньян.

И продолжила на него пялиться. Вот он, типичный провал актрисы-неудачницы: когда у тебя болеет бабушка, ты не вглядываешься в лицо собеседника, будто пытаешься что-то на нём прочитать. Нет! Ты погружаешься в собственные мысли. Когда у тебя болеет бабушка, ты не пытаешься изобразить фальшивую радость. Зачем? Тебе не до того.

Бездарная дурёха.

Бездарная во всём.

Если её отправили сюда “под прикрытием”, остаётся лишь посочувствовать прикрытию.

Но Грон и бровью не повёл. Ни словом, ни жестом не показал, что раскусил эту игру. Он заливался соловьём, играл от начала до конца. А потом забрал заказ, вежливо попрощался и ушёл. Только на выходе завернул в туалет. Выкинул работу Ниньян в урну, а сам, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, щёлкнул камушком на браслете – и вышел на улицу с новым лицом.

На улице показательно скучали двое мужчин: один читал газету, другой курил у окошка справочной. Возможно, полицейские в штатском, хотя тут можно и ошибиться. Они едва удостоили Грона взглядом: конечно, ведь ждали мужчину, а из бара, элегантно виляя бёдрами, вышла длинноногая блондинка.

Грон неторопливо – он ведь девица на прогулке, ему некуда спешить – пересёк улицу и скрылся в подворотнях. Теперь нужно на склад, забрать заготовки – и переехать. Он ещё найдёт себе новую Ниньян. Но пока безопасность превыше всего.

 

Ниньян

 

Дома Ниньян достала список курсов, которые нашла для неё Улла. Сидела, роняла на них слёзы, а бабушка Гвен видела это и волновалась.

– Кто тебя обидел, деточка? – спрашивала она. – Мужик? Да пошли ты его. Другого найдёшь.

– Я не потому плачу, – качала головой Ниньян. – Никому мои коты не нужны.

– Как не нужны? Очень красивые коты. Нужны-нужны! Пусть стоят! Эйра возражать не будет!

Ниньян улыбнулась, достала коробку и стала складывать в неё котов. Нужно было начинать новую жизнь. Другую жизнь. Серьёзную и взрослую.

Через пару минут в дверь постучали. На пороге стоял Бели – мальчишка, живший по соседству. К груди он прижимал плюшевую игрушку.

– Ниньян, кот опять сломался, – пожаловался он – звонко, на весь подъезд. – Почини!

Ниньян смотрела на него – и по её щекам потекли слёзы.

– Эй, – вдруг растерялся Бели. – Ну ты не плачь. Мне нравится твой кот. Он хороший. Ломается – ну и ладно. Но хороший.

– Я не обижаюсь, – помотала головой девушка. – Вовсе нет.

Через несколько минут Ниньян вернулась в комнату, посмотрела на убранных в коробку котов – и поняла, что нужно вернуть их на полки. Улыбка мальчика – это ведь тоже волшебство? Детский смех – это ведь тоже волшебство?

 

Улла

 

Улла и сама не поняла, зачем пришла. Просто есть такой долг – поддерживать друзей, быть рядом, когда им плохо. Тем более, не так уж много у Уллы друзей.

Улла никогда прежде не была у Ниньян в гостях. Не видела бабушку Гвен – и разрисованные дешёвой краской стены. И знаменитых плюшевых котов не видела со времён училища. Коты изменились в лучшую сторону: милые, забавные. Только двигались совсем не по-кошачьи.

Когда Улла взяла одного в руки, тот тихонько заурчал – видимо, это означало мурчание – и замахал лапами, словно пытался идти. Ниньян тут же начала оправдываться:

– Я ещё учусь привязывать правильные движения, не всегда получается, вот иногда вот так, но я обязательно научусь…

Улла примирительно улыбнулась и поставила кота на место. Тот продолжил идти, шлёпнулся с полки на пол и закрутился на боку.

Ниньян подхватила его, погладила – и кот утих.

– Грона поймали? – спросила она.

Улла покачала головой.

– Это только в книгах злодеев всегда ловят. В жизни такие типы часто ускользают. Он словно и не выходил из бара. Возможно, сменил лицо.

– Значит, он правда преступник? – неуверенно спросила Ниньян.

– Конечно, преступник! Ты ещё сомневаешься?

Хотелось сменить тему разговора, заставить Ниньян отвлечься. Улла оглядела комнату: замки, поля, облака, дракон в небе. Как это похоже на Ниньян: сказочно и по-детски. Как тот… “Ворчун Бо”. Ей бы повзрослеть, получить образование – но Ниньян не переделать. Она как маленький упрямый манапоезд: увидела рельсы и прёт вперёд, не видя, что с выбранной колеи можно свернуть. Злится ещё, если к ней лезешь.

– Может, ты всё-таки уйдёшь с завода? – спросила Улла.

Ниньян помотала головой.

– Я не смогу. Я думала, но поняла недавно – не смогу. Такая уж я, меня не переделать.

– Но что, если ты никогда не откроешь магазин игрушек? Ты об этом думала?

– Пока с моими котами играют дети – остальное неважно, – улыбнулась Ниньян. В глазах её стояли слёзы. – Хочешь, я и тебе кота подарю?

В любой другой день Улла бы возмутилась, но сегодня – не смогла.

– Давай. Пусть и у меня будет кот.

Уже на пороге она тихонько уточнила:

– Слушай, кто такая Эйра, о которой постоянно вспоминает твоя бабушка?

– Это… ну в общем, Эйра давно умерла. – Видя удивление подруги, Ниньян пояснила: – Не могу же я ей об этом сказать. Да и не нужно. Так что я вру – и словно бы воскрешаю умершего. Понимаешь? Иногда мне кажется, что это как магия. Лучшая магия, на которую я способна.

 

***

 

Когда Улла вышла из подъезда, она сразу приметила этого странного мужчину: слишком уж он выделялся. Он словно сошёл с картины, вынырнул из сказки. В нём всё – от изящной деревянной тросточки до седых пушистых бакенбард – кричало: я неместный, я нездешний. И синий браслет на руке. Что делает “синий” маг в этой дыре? Только глаза у мужчины сказочными не были: цепкий, холодный взгляд. Ищущий.

– Здравствуйте, вам помочь? – спросила Улла у мага.

Маг повернулся, оглядел её с интересом, задержавшись взглядом на коте. “Чувствует, что заклинание бездарное”, – подумала Улла и мысленно скривилась.

– Да, подскажите, пожалуйста, пятый дом – это… ?

– Вот он. Я только что оттуда вышла.

– А вы случайно не от Ниньян Нинэв?

Улла кивнула.

– Именно от неё. Она моя подруга.

– На каком этаже её квартира?

Улла всегда была очень любопытной и крайне недоверчивой. Поэтому, увидев, что уже второй странный мужчина проявляет подозрительный интерес к её подруге, она предложила:

– Давайте я вас провожу.

 

Уже через несколько минут, оказавшись на пороге квартиры Ниньян, Грон О’Делани – а это был именно он – произнёс:

– Я бы хотел поговорить о ваших котах.

Улла решительно добавила:

– А я бы хотела поприсутствовать.

Ниньян выглядела так, словно перед ней появился древний, восставший из могилы Мериддин. Она засуетилась, побежала накрывать на стол, но О’Делани, хоть и согласился выпить чаю, к кружке едва притронулся.

– Вы меня в тот вечер серьёзно озадачили, юная леди, – сказал О’Делани. – Вы всё не выходили у меня из головы, и я решил заглянуть в справочную. Назвал ваше имя, увидел ваши игрушки. И у меня возникло несколько вопросов. Могли бы вы на них ответить?

– Да, конечно. Какие вопросы?

О’Делани интересовало всё: как Ниньян придумывает модели котов, её выкройки, наброски, эскизы. Всё – кроме магии. Ниньян, разумеется, всё рассказывала и показывала. Улла же, чувствуя смутную тревогу, добавляла:

– Права на все модели защищены, – хотя и понимала, что Ниньян вряд ли об этом позаботилась.

– Что ж, – сказал в итоге О’Делани, – я бы хотел купить права на ваши модели.

– На мои модели? Котов?

– Да, я заплачу, – и он назвал приличную сумму – где-то около двух или трёх окладов Ниньян.

– Коне… – начала та обрадованно, но Улла влезла:

– Ни в коем случае.

Оба – и Ниньян, и О’Делани – уставились на неё с удивлением.

– Сперва мы определим перечень прав, которые вы хотите получить, – сказала Улла. – Потом обсудим условия и оплату.

– Извините, а вы вообще кто? – не очень-то вежливо спросил О’Делани.

– Я её консультант по правовым вопросам.

– Я хочу получить эксклюзивные права на выкройки и модели котов. И цена, которую я назвал, очень хорошая для никому не известной раскройщицы.

Если в чём-то Улла и разбиралась, так это в своей работе и в людях. Она с порога видела мошенников и хитрецов, что решили поживиться на дурачках. От хорошенькой, всей окутанной гламором Уллы никто из них не ждал подвоха. А зря, очень зря. Она щёлкала этих ушлых проныр, как орешки, защищала права своих клиентов, выискивая тонкие места в договорах. Вот и сейчас она почувствовала: пахнет деньгами. Большими деньгами. Где большие деньги и где коты Ниньян? Хороший вопрос. Но если бы О’Делани не почуял выгоду, он бы не пришёл.

– Вы будете шить игрушки по выкройкам Ниньян и зарабатывать на них всю оставшуюся жизнь, а она останется с жалкими грошами? Ну уж нет, нашли дуру, – Улла скрестила руки на груди. Ниньян уставилась на неё в немом изумлении.

– На меня, как на владельца бизнеса, ложатся все риски, связанные с этим предприятием. Никто не знает, принесут ли коты хотя бы грош… Я скупаю множество разных моделей, потом занимаюсь их усовершенствованием, доведением до идеала. Вы ведь понимаете, что в таком виде эти коты никому не нужны? Заклинание ужасно, ткань – дешёвка, саму модель, возможно, придётся править. Например, слегка увеличить морду…

Ниньян покраснела и опустила глаза.

– Дешёвка, да, – кивнула Улла. Она начала понимать. – Но вы покупаете не ткань – ткань вы найдёте в ближайшем магазине. Вы покупаете не заклинание – тут вы кому угодно дадите фору. Хороших тканей – море, магов, способных заворожить игрушку, – полные фабрики. И эти фабрики клепают одно и то же – одинаковых зайцев, мышей, медвежат… А вам нужно что-то эксклюзивное, не так ли? Уникальное, с характером. Что-то такое, чего у них нет. А тут тканью и заклинанием не обойдёшься. Ну купите вы эти модели. Через год-другой их продажи начнут падать. Вам потребуется искать новых художников, новых раскройщиц…

– Что вы предлагаете?

– Платите Ниньян процент с продаж. И наймите её на работу. Когда коты разлетятся по всему городу, вам понадобятся другие игрушки. И она вам их нарисует, сделает раскройки, сошьёт...

Они заговорили одновременно. О’Делани воскликнул: “Это исключено!” Ниньян вскочила: “Шить?! Я – волшебница!”

Улла улыбнулась. Она не собиралась отступать.

 

Ниньян

Спустя время

 

Было тепло и солнечно.

Ниньян вышла на крыльцо и глубоко вдохнула летний воздух. Улочки здесь были прекрасны: ряды изящных домов с лепниной и вычурными окнами. Всё это было иллюзией – разумеется, делать настоящую лепнину слишком дорого, да и не нужно, когда вокруг толпа магов. В дорогих кварталах кто-то, может, и старался, но мастерская была в одном из тихих городских закоулков. И всё же, иллюзия была так хороша, что Ниньян едва удерживалась, чтобы не прикоснуться к стене дома. Знала, что пальцы провалятся и нащупают лишь шершавую поверхность, – но всё равно не верила своим глазам.

У двери за её спиной висела табличка “Игрушки О’Делани”. Ниньян потёрла запястье – всё не могла привыкнуть, что браслета на нём больше нет.

Мечты сбываются – но не так, как это видится. Совсем не так. В мастерской трудились волшебницы, швеи, дизайнеры игрушек. И Ниньян была лишь одной из многих. Делала наброски, эскизы, подбирала ткань, слушала пожелания клиентов и хозяина фабрики.

Не волшебница – нет. Художница. Раскройщица. Автор “тех самых” котов. Прежде всеми отвергнутая, она наконец-то получила признание. Журналисты писали про неё восторженные статьи, покупатели восхищённо отзывались об её игрушках, дети выпрашивали их в подарок на День Рождения. В модных журналах воспевали узнаваемые морды котов, а лавочки с сувенирами продавали открытки и плакаты с их изображениями.

Теперь, когда игрушки О’Делани стали популярны, никто не критиковал Ниньян. Наоборот: журналисты хвалили её за упорство и несгибаемую волю. Соседи, раньше презрительно фыркавшие, признавались, что всегда видели потенциал её игрушек. “Дети сразу всё поняли, – писали в газетах, – они сразу полюбили котов. Играли с ними, хоть те и ломались. Они первыми разглядели талант Нинэв”.

Неказистая и неуклюжая история жизни Ниньян вдруг превратилась в сказку об успехе. В ослепительную сказку, вдохновляющую детишек поступать в магические училища.

 

Неподалёку раздался стук каблуков – это шла Улла. С новым гламором: волосы сделала рыжими.

– Ну что ты тут стоишь, когда я там тебя жду! – воскликнула она, подходя.

Ниньян рассмеялась. Они теперь работали неподалёку, и порой выбирались на обед в центр: посидеть в кафе, пройтись по магазинам.

Они вышли из тихого переулка на центральную улицу. Вдоль дороги тянулись яркие вывески магазинов и кафе. На перекрёстках стояли полицейские: совсем недавно в стране появилась новая преступная группировка. Неизвестные нападали на банки, грабили их – и исчезали. Отпечатки заклинаний указывали на простых “белых” магов, которые оправдывались тем, что когда-то сделали простенькое и невинное заклинание на заказ. Судебные разбирательства ещё шли, но положение у бедняг было печальное.

– Как там тот… Куллан он или как его? – спросила Ниньян.

– Его могут посадить, – вздохнула Улла. – Преступники снесли заклинанием стену банка, просто разнесли её в клочья и оплавили. А единственный след указывает на Куллана. Как ты понимаешь, нашим судам этого достаточно. И плевать, что бедняга похож на преступника не больше, чем я похожа на бородатого мужика.

Они пошли по аллее. На небольших возвышениях на обочине показывали трюки уличные кудесники. Они ходили на руках, ненадолго зависали над землёй, выпускали снопы искр из рукавов.

Возле одного, одетого в жёлто-зелёный комбинезон и шляпу с бубенчиками, Ниньян задержалась на мгновение. Кудесник был уже немолод, и лицо его покрывал жирный белый грим.

– Здравствуйте, юная леди, – улыбнулся он. А потом извлёк из кармана белого плюшевого зайца. – Хотите игрушку? Продам недорого.

Заяц неестественно пошевелил лапами: заклинание было кривое, неправильно наложенное и – Ниньян видела это даже на расстоянии – слабое.

– Нет, спасибо, – покачала она головой. – А вы почему тут работаете? Почему не найдёте себе место получше?

– Мне нравится тут. Всю жизнь мечтал быть волшебником. А вы не мечтали?

Ниньян улыбнулась и потёрла пустое запястье.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 22. Оценка: 4,18 из 5)
Загрузка...