Джин

Анисимов Петр Иванович закрыл за собой старую деревянную дверь и после нескольких безуспешных попыток вызвать лифт был вынужден спускаться вниз пешком. Прогресс человечества то ли сам по себе не работал, то ли кнопку опять сломала местная шпана. Утренний поход по лестнице многоэтажного дома, расположенного в не самом благоприятном районе Москвы, не сулил Петру Ивановичу ничего приятного. Все еще усугублялось и стойким похмельем, а также нежеланием собственного организма быть бодрым и дееспособным. Старый потертый пиджак не мог скрыть от глаз любого заинтересованного тяжелое положение Петра Ивановича. Только ближайший ларек и бутылка дешевого крепленого пива по пути на смену могли сгладить недостатки окружающей действительности. На одном из пролетов были какие-то следы жизнедеятельности местной шпаны. Пройдя еще, Петр Иванович снова остановился и отдышался. Мало того, что голова болела, а руки и ноги были словно ватные, так еще и этот смрад выбивал из колеи. Он снова попытался вызвать лифт, но тот не захотел идти и на другой этаж. Проблема значит была не в кнопке, а в самом лифте, и еще пять этажей вниз Петр Иванович должен спускаться пешком.

Каким выдалось утро стало совсем не важно, когда в кровь снова поступил алкоголь. А еще одна бутылка пива, бережно уложенная в старый портфель, даже делала его немного позитивным. Двадцать минут пешком, потом на автобусе еще столько же и Петр Иванович оказался у себя на работе – Заводе Имени Какого-то советского деятеля по производству не слишком высокотехнологичного оборудования. Впрочем, как и этот деятель, в честь которого еще остались заводы в Москве, так и сам завод, да и изделия, производимые на нем, вы вряд ли где-нибудь найдете. Никому они не нужны. Больше половины территории завода сдавалось сторонним организациям, из-за чего весь комплекс потерял свое единообразие и целостность. Петр Иванович же был из тех немолодых людей, кто застрял в ушедшем прошлом Советского союза и не сумел адаптироваться к реалиям современной жизни. Именно поэтому, когда он вышел на остановке с характерным названием, то пошел не напрямик к центральной проходной, а направо, вдоль забора и до конца. Завод теперь ютился именно там, на небольшом клочке земли в дальнем углу общей территории.  Новая проходная представляла из себя небольшую будку, вделанную в кирпичный забор. Подобные заводы стали отличным местом, чтобы законсервировать собственный уклад вне зависимости от внешних условий.

Люди на улице активно спешили по своим делам и лишь Петр Иванович не торопился. Он всегда точно рассчитывал свое время и не любил опаздывать, делал все вовремя и четко. Однако, менталитет и тяга к пагубным напиткам заставили его досиживать свои годы до пенсии на загнивающем заводе. Жена от него ушла, когда у них были уже взрослые дети, а он после этого не смог восстановить свое семейное положение. До проходной оставалось еще метров триста, как вдруг Петр Иванович увидел в мусорке напротив большую, даже огромную кучу металлолома. Там явно был кусок от мотора, валялась пара дисков от колес и прочие детали непонятного на первый взгляд происхождения. Петр Иванович на секунду остановился, чтобы оценить обстановку и принять правильное решение. Металла там много и при хорошем раскладе денег от его сдачи хватит не на одну опохмелку, но сам он все это не утащит. Надо было звать мужиков. Поделиться, конечно, придется, но он как старший смены и человек, который это нашел, возьмет себе чуть больше. Вдруг, Петр Иванович опомнился, что такое добро могут и «спереть», а это означало, что действовать надо быстро.

В эту секунду и далее, уважая интересы любознательного и культурного читателя, автор позволит себе не прибегать к приемам реалистичного изложения речи работников завода, коя насыщена фразеологизмами и ненормативной лексикой, но суть диалогов автор обещает передать полностью.

Пока мы отвлеклись, Петр Иванович уже успел вприпрыжку добежать до проходной и позвонить оттуда на свой участок:

- Василич, это я! Я это! Анисимов! Да! Да! Помолчи, Василич! Бери трех бойцов и бегом к проходной. Только не вашим бегом, а чем быстрее, тем лучше! Ничего не случилось, помощь нужна.

Петр Иванович бросил трубку на старенький телефон и удалился с проходной обратно сторожить находку. Пока его «бойцы» спускались из цеха на улицу, он стоял у мусорки, в полной боевой готовности биться за черный металл с любым желающим его забрать. Прошло совсем немного времени, но никто из небогатых служащих местных контор так и не напал на него, а «бойцы», сначала дружно столпившиеся у проходной, уже заметили его и шли прямиком к мусорке.

-Иваныч! Да ты, прям, наш кормилец! Здесь же металла не на одну ходку, – восклицал некий человек, которого Петр Иванович по телефону называл Василичем.

- Значит понесем в две. Надо будет и три, и четыре сделаем. Я на стороже стою, а вы таскаете. Складывайте все в подвал № 7.2. Вот ключ.

Петр Иванович протянул Василичу ключ с картонной биркой, на которой красовались цифры 7 и 2. Мужики с некоторой грустью посмотрели на Петр Ивановича, который явно не собирался таскать эту тяжесть. С другой стороны, металл нашел он, да и негоже уже практически пенсионера заставлять спину рвать, а то сляжет еще потом. Все повздыхали, перекурили, да и принялись за дело.

Работа шла полным ходом, мужики сделали уже две ходки и предстояло им нести, видимо, еще две, не меньше. Петр Иванович внимательно следил, чтобы никто не халтурил и тщательно запоминал, что они уже утащили, чтобы потом, при дележе, не было жульничества и обмана с их стороны. Когда все скрылись в недрах завода, он заметил среди металла странный, тускло зеленый цвет, который так разительно отличался от обычной ржавчины. Петр Иванович наклонился разобрал небольшой завал и извлек медную масляную лампу. Не то что бы он удивился найти на мусорке в Москве в век, когда балом правят технологии, старую масляную лампу, но все-таки решил, что подобная вещь не достойна быть просто сданной в металлолом. В старом портфеле, рядом с бутылкой крепленого, свое место нашла и эта вещица. Остальное мужики благополучно перенесли в подвал, где после беглого осмотра сокровищ, было решено сдать все добро уже следующим днем, а выручку поделить по-братски.

Смена шла своим чередом. У Петра Ивановича, как у начальника смены все было отлажено до автоматизма, так что он успевал и сам поработать руками над никому не нужными деталями. Вопросы - ответы, задачи и их решения, несколько перепалок со смежным цехом и с Галочкой из бухгалтерии, и вечер не заставил себя ждать. Мужики уже активно обсуждали дальнейшие «культурные» планы на вечер, но вопреки их ожиданиям Петр Иванович отказался сегодня поддерживать компанию, сославшись на уже немолодой организм и тяжелые последствия вчерашнего застолья. Застолье и возраст конечно имели место быть, поэтому мужики уговаривали его только из уважения, но вскоре согласились с подобной версией и удалились. Главной же причиной была безделушка, найденная сегодня утром и непочатая бутылка пива, томно ждущая своей участи.

Все двери были закрыты, рабочие разбрелись по своим делам, начальство ушло ровно в шесть, а бухгалтерия и того раньше – на заводе задержался только Петр Иванович. Сидя за своим столом в полумраке цеха, освещаемый лишь старой настольной лампой, он бережно оттирал медную вещицу от следов безжалостного времени. Обстановка была располагающая к неторопливому и скрупулёзному процессу. Пиво потихонечку убавлялось из бутылки, спрятанной в глубокий ящик стола, а лампа постепенно приобретала свой некогда первоначальный вид. Вся зелень, которой покрывается медь на воздухе, была стерта, а сама лампа натерта и отполирована, ведь для этого у Петра были все необходимые инструменты под рукой.

С чувством выполненного долга Петр Иванович допил свое пиво и откинулся на спинку кресла, любуясь на проделанную работу. На столе, словно только купленная, стояла медная старинная масляная лампа.

-Красивая, – медленно протянул Петр Иванович.

-Ага! – раздался у него из-за спины мужской голос...

Петр Иванович так и подпрыгнул на стуле, матерясь последними словами столько не на того, кто его так безобразно напугал, сколько на вселенную, что заставила его испытать подобный шок. Хорошо еще сердце не остановилось – человек то он уже не молодой. Все время, что Петр Иванович приходил в себя, незнакомец молча стоял в полумраке, немного освещаемый настольной лампой. Петр Иванович понемногу отдышался от испуга, и начал было приходить в себя, как вдруг ощутил непреодолимое желание проснуться или наоборот побыстрей забыться. Перед ним стоял молодой мужчина лет двадцати девяти, блондин с белоснежной улыбкой и голубыми глазами, чистой кожей и в одной лишь набедренной повязке. Непониманием и изумлением, граничащим с безумием, был наполнен взгляд Петра Ивановича, а немой вопрос так и не смог сорваться с его губ. Этот тип, больше походящий на Аполлона из музея пристально вгляделся в лицо Петра Ивановича, и даже немного подался для этого вперед. В нависшей тишине внезапно раздался пронзительный и звонкий хохот незнакомца. Он смеялся от души, ничуть не стесняясь замешательства своего оппонента, смеялся так, будто не делал этого уже тысячу лет. В момент Петру Ивановичу стало так обидно, что какой-то наглый юнец, подкравшийся исподтишка смеется ему прямо в лицо! За такое в бытность его службы в советской армии, а потом и работы на этом самом заводе активно били лицо обидчику. И Петр Иванович не сдержался, вскочил, сжав кулаки и с нецензурной бранью пошел в стремительную для его образа жизни атаку. Но когда правосудие в виде сжатого кулака уже должно было достигнуть смазливого лица, наглец исчез и снова из-за спины указал на свое присутствие в данном помещении:

- Я здесь.

Он и вправду вальяжно восседал на деревянном стуле для посетителей. На этот раз Петр Иванович решил не показывать своего смущения, да и не особо хотел. Думать над всем происходящим было выше его сил. Он снова кинулся на своего обидчика, но тот в мирном жесте поднял обе руки, призывая к спокойствию и, видимо, диалогу. Воинственно настроенный Петр Иванович даже и не намеревался прекращать атаку, но внезапно отяжелевший, как заводской пресс, взгляд незнакомца остановил его, а ноги сами собой подкосились, он снова сел в кресло.

- Вот так чертовщина, – хрипло выдавил из себя Петр Иванович.

- Ага, – согласился с ним незнакомец и продолжил, - в номенклатуре можно было бы и поковыряться, но происходящее для вас, Петр Иванович, точно должно выходить за рамки обыденности.

Этот странный индивидуум оживленно ерничал, в то время как нашему герою пока никак не становилось лучше.

- Позвольте, я вам немного разъясню ситуацию.

Этот тип явно хотел сгладить обстановку и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил:

– Меня зовут Афрат. Я джин. Да-да, тот самый джин, о которых снимают фильмы, пишут сказки и рассказывают о возможных трех желаниях...

Блондин сделал многообещающую паузу и призывно посмотрел на Петра Ивановича, но, как и пять минут назад, тот скорее напоминал стопку кирпичей. Одухотворенности и понимания происходящего было столько же. Джин перестал улыбаться и продолжил:

- Я понимаю, сегодня не те времена, чтобы доверять всяким проходимцам свои самые заветные желания, соответственно, нам, так сказать, необходимо некоторое доказательство моего происхождения.

Тут он максимально попытался привлечь к своей речи внимание Петра Ивановича, и через достаточно длительную паузу, когда все слова улеглись в голове, тот смог кивнуть в знак согласия.

-Да-да, надо что-нибудь заколдовать и так сказать проверить…

Джин начал оглядываться.

- О! – воскликнул он, – Знаю!

Блондин встал, хлопнул в ладоши и с небольшим треском исчез прямо в воздухе, а на его месте появилась фигуристая нимфа, прихватив с собой весь гардероб своего предшественника, то есть лишь маленькую набедренную повязку. На этот раз сердце Петра Ивановича не захотело ни останавливаться, ни выпрыгивать, а усердно начало биться, разгоняя кровь по старым артериям и венам. Белокурая нимфа захохотала, сильно хлопнула в ладоши, и перед ним снова возник предыдущий собеседник. Такая встряска хорошо прочистила Петру Ивановичу сознание. Он снова стал обретать рациональность происходящего и даже смог выдавить из себя:

- Так ты значит джин и можешь исполнить любые мои желания?

- Ага! – произнес Афрат, явно удовлетворенный своей шоковой терапией.

Он пододвинул к Петру Ивановичу кружку с хорошим холодным немецким пивом, белоснежная пенка которого мягко покрывала верх и лишь чудом не переливалась через край. Петр Иванович, решивший чуть полегче относиться к происходящему и не задумываться через чур много, взял кружку и окунулся в блаженство, которое никакое «крепленое» не в состоянии подарить, «немного» переутомившемуся человеку.

- Так ты значит джин, – утвердительно и окончательно подытожил Петр Иванович.

С такой же уверенностью джин снова кивнул ему в ответ.

-И что теперь? - как бы даже не к джину обращаясь, спросил Петр Иванович.

Джин оживился, что диалог все-таки пошел, и начал тараторить:

- Ну как что!? Ты меня из лампы достал? Достал! Теперь я обязан выполнить любые твои три желания.

Джин появился у Петра Ивановича за спиной, приблизился и более настойчиво повторил:

- Три совершенно любых твоих желания…

Женская рука мягко скользнула по шее Петра Ивановича.

- Так стало быть я тебя вызвал, когда лампу потер? – не унимался Петр Иванович с вопросами.

- Ну да... – томно ответил ему из-за спины женский голос.

- Сразу?

-Да, – еще более прельстительною лаской шепнули ему прямо в ухо.

-Так я же ее тер часа полтора, а потом еще и химикатами обрабатывал. Когда именно? – не унимался заслуженный начальник цеха сборки высокоточной, но никому не нужной продукции.

Джин выругался, снова возник на уже насиженном стуле, сложил нога на ногу и закурил.

- Я появился в этой комнате в тот же миг как ты ее только начал тереть.

Он вызывающе посмотрел на Петра Ивановича, а тот в свою очередь резонно бросил джину вопросительное негодование, подкрепленное логическим:

- Так за чем же я с ней мучился столько времени?

- Так ты же, Петр Иванович, живешь не на помойке, а в ухоженной однокомнатной квартире и убираешься в ней регулярно. Почему же я должен себе отказывать в удовольствии жить в чистенькой лампе? - с обидой в голосе произнес джин.

Петр Иванович смутился и даже начал что-то мямлить с извинениями, но джин вдруг взорвался хохотом и сквозь выступившие слезы, задыхаясь от смеха, выдавил, что так забавно смотреть, как человек трудиться на благо джина, да еще и раболепно извиняется за это потом. Джин сотрясался, пытаясь совладать с нахлынувшим на него весельем, когда, брошенная Петром Ивановичем кружка из-под баварского пива, растворилась в сантиметре от лица джина. Магия, как никак. Кружка-то растворилась, а вот немного пива, что было на дне, и о котором джин опрометчиво не задумался, никуда не исчезло и благополучно заляпало, искаженное в саркастической гримасе, лицо. Золотые волосы и белая кожа были все испачканы, липкие капли остатков пива стекали с подбородка джина. Ничего смешного он уже в подобной ситуации не находил. Джин вытерся, успокоился и твердо произнес:

- У тебя, дорогой Петр Иванович, три желания. Загадывай что хочешь!

Потом он, видимо, смягчился. Немного самоиронии прибавили ему сил, и он продолжил:

- Ладно, ладно. Не будем ругаться. Предлагаю тебе стандартный вариант. Женщины, деньги, власть.

Он подмигнул Петру Ивановичу.

- Как тебе такой расклад?

- Нет! – твердо ответил Петр Иванович, встал из-за стола, молча оделся и выходя из комнаты окликнул джина и приказал: - Пошли, я не собираюсь здесь ночевать.

Джин, конечно, опешил от такой перемены настроения, но все же проследовал за Петром Ивановичем до самого дома. Подобное поведение вызвало у джина лишь секундное замешательство, и он всю дорогу домой предлагал Петру Ивановичу разные варианты. Так сказать, «ТОП 10» желаний за последние десять тысяч лет. Болтал не умолкая, рассказывая о разных злоключениях людей, коим он исполняет желания с незапамятных времен. То так выйдет, то эдак - да все не просто, а с издевкой на действительность. Попросит человек богатство, а его на следующий день разбойники украдут. Женской любви попросит, так джин ему такую нимфу найдет, что после ночи с ней, человек не может уже ни с кем ничего и разделить. Уровень не тот! Остается только мучиться всю оставшуюся жизнь.

- Был у меня один королек, – не унимался джин, – захотел он властью императора обладать!

Джин хлопнул себя по колену в знак удовлетворенности от содеянного.

- Так дал я ему статус императора, и ты знаешь… - Он привлек внимание Петра Ивановича к своим словам, - тот, и вправду, стал императором, и даже правил достаточно долго, но не сказать, чтобы счастливо и справедливо... Хотя власть и счастье в принципе не совместимы, но все же надо было видеть, как он мучился и во что превратился к своим сединам. А у смертного одра его ждали лишь горячка, одиночество и груз за убийство всех тех, кого он когда-то любил. Зато император.

Джин вздохнул. Петр Иванович остановился и резко повернулся к спутнику.

- Так стало быть, зачем же мне загадывать тебе желания, если либо ты, либо само мироздание все выворачиваете на изнанку?

- А ты загадывай осторожно, с умом, точно высказывая, что хочешь. Это игра такая: ты пытаешься загадать правильное желание, я его исполняю, а вселенная уже воплощает так, как она его воплощает. Лотерея!

- И ты этой вселенной никоим образом не помогаешь, чтобы желание исполнилось «как-то не так»? - с подозрением спросил Петр Иванович, подкрепляя свое сомнение характерным знаком кавычек.

Джин заулыбался, притворно застеснялся и кокетливо кивнул головой.

- Ну если только самую малость.

- Тогда я повторю свой вопрос: зачем же мне загадывать у тебя какие-либо желания?

- Ну как зачем?

Джин даже немного смутился

- Игра, азарт, шанс добыть себе кусочек лучшей жизни. Плюс я буду с тобой намного более лояльным. Вижу, ты то серьезный человек...

- Ага, и скольким тысячам людей ты говорил, что будешь с ними более лояльным?

- Ну...- протянул джин, – бывало конечно такое.

Он помахал указательным пальцем перед лицом Петра Ивановича

- Мне нравиться твой подход!

Джин улыбался всеми своими тридцатью двумя зубами.

- А ты кстати джин или ифрит? – Неожиданно спросил Петр Иванович и тут уже наступила очередь джина удивляться.

- Что? - тот лишь сумел спросить.

- Ну я где-то читал, что существуют разные виды вас: ифриты, джины и еще какие-то там. Помню, было написано, что ифриты самые опасные и самые могущественные, а джины ну так: опасны да не очень, могущественны, да не совсем…

В глазах у джина появилась озлобленность, легкость движений куда-то исчезла, зубы заострились, а сам он сделался на две головы выше Петра Ивановича.

- Это все людские выдумки и классификации, не имеющие к действительности никакого отношения. Ни один ифрит мне и в подметки не годиться по могуществу.

Он развел руками в стороны, создавая вокруг себя поле искр и клубов темноты. Петр Иванович безразлично взглянул на это и начал демонстративно оглядываться по сторонам.

- Что значит это твое ерзание головой из стороны в сторону? - все также демонстрируя всю свою нечеловеческую природу, спросил джин.

- Да вот смотрю, нет ли тут неподалеку какого-нибудь ифрита, чтобы он подтвердил твои слова.

Джин тоже оглянулся по сторонам, дернулся от такого трусливого поступка и еще более грозно посмотрел на человека. Тот стоял безучастно к данному процессу. Прошли пару секунд и джин вновь расхохотался, но уже не над человеком, а над самим собой. Он смеялся долго и от души, на этот раз даже немного с добротой и пониманием, как глупо попался на человеческую уловку. Смех прошел и джин примиряюще сказал:

- Ладно, Петр Иванович, обманул ты меня, дальше пойдем в тишине, обдумывай свои желания, я не буду тебе мешать.

Старый подъезд, серый дом, неработающий лифт, потертая входная дверь и обветшалая однокомнатная квартира. Петр Иванович аккуратно разулся, переоделся и ушел на кухню готовить себе ужин. В холодильнике оказались только замороженные слипшиеся пельмени.

- Я из-за тебя в магазин забыл зайти, – проворчал Петр Иванович.

- Так загадай пир на весь мир, и мы тут устроим такое! – оживился джин.

Петр Иванович посмотрел на него безо всякого интереса.

Ели молча. Джин терпеливо ждал решения Петра Ивановича, но его никак не следовало. Потом Петр Иванович умылся и лег спать, решения не было. Следующий день также прошел без решения. Неделя прошла, а джин терпеливо продолжал ждать. К концу недели, вечером, дома, сидя возле Петра Ивановича на кухне, который в очередной раз ел ненавистные пельмени, джин все-таки не выдержал и уже было открыл рот задать интригующий его вопрос, как в тот же миг Петр Иванович опередил его и твердо сказал:

- У меня есть желание!

Джин так и остался сидеть с открытым ртом. Потом прищурился, пытаясь понять специально человек так сделал или это досадная случайность выставила его дураком. Петр Иванович никакого виду не подавал, что ситуация была спланирована и джину пришлось довольствоваться догадками, что сделало эту оплошность еще более унизительной.

- Я тебя слушаю, мой повелитель, – справившись с собой, подобострастно произнес он.

- Хочу, чтобы ты изменил один миг в моей жизни, – сказал Петр Иванович.

- А я знаю такое желание!

Джин заулыбался.

- Хорошее желание умных людей. Оно входит в десятку самых распространенных, хочу тебе сказать.

Петр Иванович повернулся к нему с вопросительным взглядом.

- И что же, тут тоже обманешь?

- Нет, вот тут-то я чист! Тут сама вселенная тебя обманет.

Он улыбался и даже не скрывал своего удовлетворения.

- Как?

- А ты загадай и узнаешь!

Джину эта игра снова начала доставлять удовольствие.

- Ну хорошо. – сказал Петр Иванович и продолжил, – желаю, чтобы ты изменил один миг в моей жизни, когда я так и не осмелился позвать на свидание одну очень хорошенькую девушку, а ведь она могла бы стать моей женой и жизнь у меня бы сложилась совсем по-другому.

Петр Иванович позволил себе немного расчувствоваться.

- Миг, девушка, свидание, свадьба. Все ясно! – сказал из-за спины до боли знакомый женский голос, донесшийся от куда-то из глубины прошедших дней.

Его, молодого, только вернувшегося из армии обнимали за шею руки, о которых он так мечтал в те годы. Армия, сделавшая его «настоящим» мужчиной, так и не смогла выбить застенчивость перед женщинами. Он встал со стула на своей кухне и обернулся. Перед ним стояла девушка, о которой он когда-то грезил. Она его повлекла в спальню, а он даже и не думал сопротивляться. Ни на этот раз.

Все прожитые годы вспыхнули огнем воспоминаний, событий и последствий. Ночь с этой девушкой, ночь мириадов мгновений, что прошли за эти годы без нее вспыхивали пламенем страсти и сгорали дотла, а на их месте джин и Вселенная ткали новую реальность человека, который с трудом вспоминал свое имя и свое происхождение. Однокомнатная квартира на окраине Москвы превратилась в изумрудно-лиловой букет искр и красок волшебства и мироздания, который разливался то на бескрайние просторы бытия, то сжимался до зрачка джина, оставляя пустоту и тьму вокруг себя. Пространство и время потеряли свои границы и очертания, а душа человека, что осмелился просить подобное желание, простиралась над всем сущим.

Это была тяжелая ночь. Человек открыл глаза. Сначала он попытался вспомнить, кто он такой. Вспомнил. Потом где находится. Голова с трудом приподнялась, и он огляделся – это была его квартира, а сам он лежал на своей кровати. Судя по ощущениям, такого похмелья он не испытывал очень и очень давно. Голова и все его тело испытывали непереносимую боль и усталость. Петр Иванович подумал, что на этот раз ему все-таки придется завязывать со спиртным. Потом прислушался к внутренним ощущениям и пришел к выводу, что к столь радикальным действиям несомненно можно будет приступить только после качественного опохмела. В голове была какая-то каша. Ему было даже немного страшно в ней разбираться, а попытка понять где быль, а где плод его воображения просто не представлялась возможной. В данный момент его все же не очень радовало полное отсутствие одежды, даже трусов. Наверное, он вызвал вчера проститутку. Петр Иванович так иногда поступал после развода с Наташей, но... Тут явно что-то не совпадало. Он ведь четко помнил, что Наташа вчера приезжала.

- Да при чем тут джин!? – вслух прохрипел Петр Иванович.

Он снова попытался восстановить предыдущий день. Там явно была его бывшая, хотя он и не понимал, зачем она к нему явилась. Они ведь уже как семь лет развелись. Алкоголь. Несомненно, там был алкоголь, без него никак не могло быть.

- Наверное она осталась на ночь, – в пустоту произнес Петр Иванович, пытаясь выложить в логическую цепочку все имеющиеся у него данные.

Правда данных этих было очень много, и они никак не могли уложиться ни в ночь, ни в день, ни в неделю, и даже в год он не мог все это запихнуть. Для начала, он решил расставить по полочкам предыдущий день, а все остальное впихнуть в пьяные разговоры за жизнь с бывшей женой. Только факт наличия каких-то бредней о гадостном джине не давали ему покоя. Все это было настолько явно, что просто на алкогольный бред не походило.

- Белая горячка! – с придыханием выдавил он из себя, как вдруг услышал из кухни звук скворчащего на сковородке масла.

Как мило с ее стороны было приготовить ему завтрак, а не по-тихому улизнуть, как это иногда бывало. Он встал с кровати и еле удерживая хрупкое равновесие направился вдоль стенки коридора на кухню.

- Джин. Ну при чем тут джин, - все не унимался Петр Иванович.

Придерживаясь за косяк, он протиснулся на кухню.

-Натаха...

Он замолчал, увидев хозяйствующего за плитой джина. В глазах у Петра Ивановича все поплыло, ноги подкосились и тело плавно сползло по косяку на пол. Джин бережно усадил его за кухонный стол, поставил перед ним тарелку с яичницей. Петр Иванович ненавистно взглянул сначала на яичницу, потом на джина, потом снова на яичницу и даже не шелохнулся.

-Как тебе ночка? – с издевательской бодростью спросил джин и протянул с удовольствием, -хороша! Да и ты был ничего так. Редко встретишь человека с такой готовностью кроящего свою собственную жизнь!

Джин не скрывал своего восхищения. Петр Иванович же сидел все также неподвижно.

- Я понимаю! У тебя много вопросов. – не унимался ненавистный собеседник.

- Я тебе все объясню! Понимаешь, мы вчера взяли и изменили один момент в твоей жизни и дальше череда событий, как под взмахом крыла бабочки, понеслась изменяться и лавиной нахлынула на действительность. Но!

Он многочисленно поднял указательный палец вверх, а Петр Иванович в первый раз обратил на него взгляд.

- Но, ты понимаешь, судьба штука такая гадостная, если суждено быть тебе нищим алкашом без гроша за пазухой, так значит ты им и будешь.

Тут он весело и даже вроде бы без злобы рассмеялся.

- Ты женился, нарожал детей, а потом по накатанной развелся и превратился в то, чем всегда и был. Ну, да ты не расстраивайся! Сыграл в лотерею, ничего не выиграл, но ведь ничего и не проиграл!

Джин радовался как ребенок, а вот Петр Иванович сидел неподвижно, тяжело слушая наглеца.

- А хорошо мы с тобой вчера повеселились. Считай бонус за первое желание.

Петр Иванович с ненавистью посмотрел на джина.

- Водки желаю! – зло выдавил он из себя.

- Водки!?

Джин радостно удивился.

- Это все твое желание? Точно водки? Не боишься, что паленую тебе достану или еще какой-нибудь фортель выкину?

Джин явно радовался боязни Петра Ивановича попросить что-то более сложное.

- Ведь так не интересно! – восклицал тот.

- Мое желание: водки сюда давай, да поживее, джин! – громко приказал Петр.

- Да ладно… Водки, так водки.

Он успокоился и достал из-под стола неоткрытую бутылку «0,7». Гордо поставил ее на стол, будто совершил какое-то действительно важное волшебство. Петр Иванович поднял взгляд и прочитал на этикетке выгравированное золотыми буквами: «Надежда». Его лицо исказила гримаса отвращения к бытию, а джин, как ни в чем не бывало снова разразился хохотом.

- С этой бутылкой Вы отлично повспоминаете прошедшие деньки, Петр Иванович. Ну ладно, мне уже с Вами начинает надоедать, давайте свое третье желание, и я пойду, пожалуй. Кстати, Петр Иванович, а Вы знаете какое желание у людей на первом месте? Вы, знаете? Я Вам скажу, я Вам подскажу! Смерть быстрая и безболезненная. Тут уж ни я, ни вселенная не смеем насмехаться над бедными человеческими душами. Так что просите, не беспокойтесь. Все будет сделано по высшему сервису, так сказать. Ну же, просите, Петр Иванович, – подобострастно, участливо и даже немного с любовью произнес джин.

- Желаю! – твердо начал Петр Иванович.

- Да-да, – нетерпеливо заглядывая в глаза Петру Ивановичу, поддакивал джин.

- Желаю, гаденыш ты эдакий, чтобы ты сам себе изменил тот миг в жизни, о котором так страстно мечтаешь, чтобы существование свое повернуть в другое русло.

Джин в ужасе открыл рот.

- Желаю, а ты исполняй, джин.

Джин выпрямился. Он уже не смеялся, а лишь с презрением смотрел на своего собеседника.

- Ну! Что же ты от сюда не исчезаешь? Почему не бежишь исполнять мое желание, раб лампы?

Последние слова Петр Иванович протянул с особой издевкой.

- Я уже исполнил твое желание, человек.

Джин был зол, и хоть пытался это скрыть, у него плохо получалось.

- Что, бедненький, не судьба стало быть тебе ифритом сделаться?

Петр Иванович участливо заглядывал в глаза к джину. Точно также, как тот пять минут ранее проделывал с Петром Ивановичем. У джина от злобы начали расти клыки, сам он стал покрываться струпьями и язвами, появилась неестественная худоба, так что кожа где-то обвисла, а где-то неестественно натянулась на кости. Петр Иванович не зря прожил свою жизнь и не стушевался перед клоунскими выходками джина.

- Да ты так не расстраивайся, все у тебя в жизни наладиться! На, лучше выпей водочки...

И пододвинул Петр Иванович джину водку с характерным названием «Надежда». Тот несколько мгновений пристально вглядывался в нее, потом в Петра Ивановича. Гримаса разочарования, обиды и ненависти исказили лицо Афрата, и он в тот же миг исчез.

- Эх, лучше б лифт этот дрянной починил, виртуоз треклятый!

Петр Иванович вздохнул и открыл бутылку.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...