Хорошие слова, плохие слова

Место действия: большой дом, обитый деревянными панелями. Забытый, а значит, куда более устойчивый, чем хрущевки-дыры, и даже более прочный, чем Колизей. В светлой столовой – разномастные шкафы, где хозяева хранили те редко используемые и в большинстве случаев специфические вещи, которые удалось утащить у вечноживого сословия приятных людей, живущих ближе к окраине. В одном шкафу блестели кубки, на стенах висели, запылившись, Джоконда и Модильяни – кроме тех, что с голой натуры. Там было не перечесть сколько чего: золотые зубы, и даже меха с лисьим скальпом, даже список кредиторов завалялся вместе с совестью. Чудак на букву «М» как раз расставлял на длинном столе серебряные приборы. Центр стола заняло блюдо с уткой – поваром он был знатным.

Самка Собаки (входит): О, сегодня утка? Он щедр!

Чудак на букву «М»: Не поспоришь. Он забыл про рабу свою утку, а я ее нашел. Уже приготовленную.

Самка Собаки: Везет тебе на деликатесы.

Самка Собаки – женщина в черном фраке. Фрак в ее случае – униформа, поскольку, в отличии от одежды с более прозаичными названиями, гораздо реже исчезает с тела. Как и фиговый лист: им как раз любит прикрываться Хрен Моржовый – говорит, ему нравится вентиляция. Самке Собаки, как и всем остальным здесь, скоро сорок лет, но выглядит она максимум на двадцать: у нее черные волосы и глаза с поволокой, а рот изогнут, как лук разящий. Самка собаки исчезает стабильно всякий раз, стоит Ему встретить строптивую, по Его мнению, даму. Самка Собаки садится за стол, стелет на колени льняную салфетку. Ее муж, Чудак на букву «М», порывается отрезать для нее кусочек утки, но природная вежливость заставляет его подождать. Он наливает в ее бокал воды из графина.

Вбегает их сын, Щенок, и запрыгивает на свободный стул. Самка Собаки гладит его по голове.

Чудак на букву «М»: Подождем всех?

Самка Собаки: Ну конечно.

Он целует ее в обе щеки прямо над столом. На столе есть еще фуа-гра и какие-то совсем уж экзотические фрукты. Алкоголя нет – сухой закон не позволяет.

Они ждут минут десять. Щенок скребет по донцу пустой тарелки ложкой. Тут появляются запыхавшиеся Хрен Моржовый и Девушка Легкого Поведения.

Чудак на букву «М»: Выглядите так, будто заново родились.

Девушка Легкого Поведения: Очень смешно. Он снова в баре. А там женщин много…

ЧМ: Так ведь Он спит.

Хрен Моржовый: И видит сны. Тяжела наша доля.

ДЛП: Ого, курочка!

ХМ: Курица бы здесь надолго не задержалась. Он сам ее уписывает за обе щеки. Это индейка!

ЧМ: Это утка.

ДЛП: Главное, чтобы Он про нее вдруг не вспомнил. Надеюсь, не стухнет.

Чудак на букву «М» отодвигает стул для Девушки Легкого Поведения, она садится. У нее очень пухлые губы со вмятинками, белые волосы с черными корнями и низкое декольте. Из-за короткой юбки ей неудобно сидеть.

Самка Собаки: Ты бы переоделась.

Девушка Легкого Поведения: Зачем? Чую, скоро он опять упомянет меня всуе!

СС: В нашей спальне, в шкафу, висит сари.

ДЛП: Эта хламидомонада?

СС: Если хочешь, есть еще паранджа…

ДЛП: Лучше уж сари. Спасибо.

СС: И точку на лбу нарисуй.

Девушка Легкого Поведения уходит, покачиваясь на каблуках. Самка собаки потягивает из бокала воду.

Самка Собаки: Не везет ей.

Хрен Моржовый: А кому сейчас легко?

Деликатный стук в дверь отвлекает от трапезы Чудака на букву «М». В столовую входит Господин Нетрадиционной Ориентации. Он гладко выбрит, на нем отлично сидит темно-синий брючный костюм. Он достает из кармана пиджака губку для обуви и начищает свои туфли. И он, и туфли выглядят блестяще.

Самка Собаки: Как поживаешь, дорогой?

Господин Нетрадиционной Ориентации: Устал что-то. В последнее время все больше работы. О, утка.

Чудак на букву «М»: Это все из-за белой горячки.

ГНО (хохочет): Это гнев господень!

ЧМ: Кстати, все божественное тут, на удивление, цело. Особенно священники.

Самка Собаки: Я, между прочим, своими глазами видела, чем эти господа друг с другом занимаются.

ГНО: И чем, интересно?

СС: В покер играют. Чифир распивают. Забыл наш Лучезарный про чифир, ему что поприличнее подавай.

ЧМ: У них там, наверное, и девушки есть.

СС: Только приличные. Одним словом, монашки да библиотекарши.

ГНО (вздыхая): Эх, мне бы к ним.

СС: Слышала, хлещут сидр, будь здоров. Славные старушки.

Господин Нетрадиционной Ориентации давится манговым соком. В столовую возвращается Девушка Легкого Поведения, закутанная в зеленое сари. У нее на лбу помадой поставлена красная точка. В руке у нее толстая книга, на книге пыль.

Самка Собаки: Вот, другое дело.

Девушка Легкого Поведения: Можно? В комнате взяла. Это откуда?

СС: Это я принесла вчера. В заброшенной библиотеке нашла.

ДЛП: «Тайны политиков, или как Америка …». И много там такого?

СС: Навалом.

Хрен моржовый: Дайте две! А то нечем топить сарай.

СС (ДЛП): Сходи на раскопки, может, найдешь себе что-то по вкусу.

ДЛП: Хотелось бы, но некогда. Каждый день одно и то же.

СС: Понимаю. Собачья работа и то лучше.

ЧМ (СС): Не завидуй своей мохнатой тезке. Она не реже тебя попадает под раздачу. Соседская собака Его, видите ли, не устраивает. И поделом гадит Ему под дверь.

Щенок: Я голодный!

ГНО (тактично): Я так понимаю, мы больше никого не ждем?

ДЛП: Да, можно начинать. Надеюсь, обойдется без происшествий.

Хозяева вместе с гостями занимают все шесть стульев вокруг стола. Чудак на букву «М» делит утку, каждому достается по еще горячему куску. Когда Щенок, обглодав птичью ножку, просит добавки, у утки чудом оказывается еще одна. Они жуют мясо, запивают его водой.

Чудак на букву «М» поднимается из-за стола, чтобы тотчас вернуться с большим шоколадным тортом.

Чудак на букву «М»: Время десерта, друзья.

Девушка Легкого Поведения: Как замеча…

Тут Девушка Легкого Поведения исчезает, на ее стуле остается кучкой ткани сари. Никто из присутствующих не роняет ни слова, только Самка Собаки, сидящая рядом, аккуратно вешает ткань на спинку стула. Кто-то за столом шумно вздыхает. Щенок жалобно смотрит на мать.

Щенок: Я хотя бы успею доесть?

***

Бар был полон, как муравейник. Музыка била по ушам, бармен больше походил на завсегдатая захолустного отдела выпивки, с зычной буквой «гэ» на устах и помятым лицом. Прямо у стойки обосновалась что-то бурно отмечающая компания: пятеро мужчин на вид за тридцать в рубашках и галстуках, и еще один – явный иностранец в легкомысленной джинсовой куртке поверх красной футболки. Все уже были навеселе; иностранец хихикал и что-то бормотал по-английски.

- Чего-чего? Кирюха, переведи, что там Джон бормочет? – проревел самый рослый из выпивох и самых охмелевший. Его звали Василий, и по-английски он знал только «хэлоу» и «хау мач», что не мешало ему вести бизнес.

Джон повторил сказанное. Кирюха перевел, как мог:

- Напомнил, что у него в семь утра самолет в Денвер.

- В Денвер? Че, правда? И как ты, Джоник, поедешь в Денвер? Нет такого рейса! Спроси его!

Кирюха спросил. Джон развел руками.

- Так он через Киев полетит в Нью-Йорк. А там и в Денвер.

Василий хохотнул так, что слегка оросил коллег своей слюной.

- Это ж долго! Оставайся, Джоник! Чем тебе тут не нравится? Пошли, потолкуем… Да не боись, успеешь, сам тебе такси возьму…

Он увлек вяло сопротивляющегося охмелевшего американца дальше в зал. Пододвинул ему еще стакан.

- Угощайся, Джоник! Ты че невеселый? Ну да, скука в твоей Америке, охота с нормальными людьми отдохнуть! От ваших… А то устроили трындец в своих штатах со своими ружьями, наркотой, в других странах насрали, теперь в своей некому убирать, а, чувак? Ай райт?

- Итс окей, – улыбнулся Джон и закивал; в его желудке болталось достаточно алкоголя, чтобы он забыл даже те русские слова, которые знал.

- Окей… Хрен там, а не окей. – Василий разразился нецензурной тирадой, с азартом перечисляя заслуги США и лично Джона перед остальным миром. – Давай-ка еще по одной, гнида…

 

***

Кусок торта сиротливо лежит на тарелке Девушки Легкого Поведения. Чудак на букву «М» пару минут молчит, после чего взрывается гневной тирадой:

Чудак на букву «М»: Нет, это все-таки невозможно! Посреди сна! Во время обеда! Даже помереть, наверное, спокойно нам не даст.

Хрен моржовый: Не кипятись. Не первый год живем.

ЧМ: Раньше было терпимо. Если исключить студенческие годы. Но сейчас это выходит за рамки приличия. Чуть что не по Нем – плюется, что твоя плевательная машина! Ни вздохнуть спокойно. Нам что, терпеть это? Посмотрите хоть на тех, городских. Живут себе.

Самка Собаки: Ты только причитать и можешь. К тому же, не тебе хуже всех приходится. Бедная девочка…

ХМ: Скорее, бабушка.

ЧМ: Так о ней и речь! Совсем затаскал. Любую женщину увидит, так сразу тянет Девушку Легкого Поведения к себе. Что ни слово, то она. Да она же за троих работает. Где справедливость?

ХМ: Что поделать…

ЧМ: Не знаю. Везде, гад, нас достанет. Но, когда я говорю об этом, мне почему-то легчает.

Господин Нетрадиционной Ориентации: А кому легко? Он меня вызывает, как только кто-то ему не по нраву. Между прочим, тоже незаслуженно. Путает понятия. Я-то сам женщин люблю.

ХМ: Истинно так? А я уже думал, грешным делом, предложение Вам сделать, милсдарь. И перстень изволил найти-с.

ГНО: Тогда пройдите к заднему выходу. Я самых строгих правил.

Тут в комнату входит Девушка Легкого Поведения, появившаяся на этот раз на кухне. На ней все та же униформа: декольте и короткая юбка. Вид у нее уставший. Она молча берет сари и уходит в другую комнату. Возвращается переодетой, втыкает в свой кусок торта ложку, как шпагу, но не ест.

Господин Нетрадиционной Ориентации (осторожно): Как прошло?

Девушка Легкого Поведения: Будто не знаете. Что Ему снится, то и городит. (запускает пальцы себе в волосы и опускает голову). – Ну в чем я виновата?

Самка Собаки: Просто не повезло.

ДЛП: Пропади все пропадом!

Она снова исчезает, будто ее, наконец, услышали. Чудак на букву «М» звонко бросает ложку о пустую тарелку. Через пару секунд исчезает и Хрен Моржовый.

Чудак на букву «М»: Да что за аншлаг сегодня?

Самка Собаки: Еще одна удачная сделка.

ЧМ: Это разве повод?

СС: Для Него и собственные похороны – повод.

Тут снова появляются Девушка Легкого Поведения и Хрен Моржовый. На этот раз она не переодевается. Хрен Моржовый и вовсе не одет, но все уже к этому привыкли. Он прикрывается салфеткой и снова садится за стол.

Хрен Моржовый: Все, теперь точно уснул. Пару часов он нас точно не потревожит.

Он хватает еще один кусок торта и горсть изюма из вазы. Пища все не кончается. Девушка Легкого Поведения роняет голову на ладони. Самка Собаки предлагает ей воды, но та отказывается. Щенок, набив, наконец, бездонный желудок, подходит к Девушке Легкого Поведения и кладет голову ей на колени.

Девушка Легкого Поведения: Хороший мальчик.

Хрен Моржовый (всем): Угадайте, кого мы встретили?

Чудак на букву «М»: Говори, не томи.

ХМ: Страшилище.

Самка Собаки: Что случилось на этот раз?

ХМ: Ему не понравилась кассирша.

СС: Надо же. Я думала, мы его уже не увидим.

ДЛП: Это она. Оказалось, Он просто реже ее использует. Слишком большое для Него разнообразие, проще использовать меня. Так что они с Экскрементусом залегли на дно.

ЧМ: Где они теперь обретаются?

ДЛП: Я не уточняла. Но пригласила их зайти.

В подтверждение ее словам раздается стук в дверь. Чудак на букву «М» открывает, и в столовую входят высокий Экскрементус в черной робе и исхудавшая Страшилище с усталым лицом. Они не виделись с остальными присутствующими несколько месяцев, и никто не высказывает бурной радости от встречи, кроме Щенка. Тот бежит к гостям и тараторит:

Щенок: Страшилка моя… А я думал, ты мальчик!

Страшилище: Это как фишка ляжет.

Она протягивает ребенку леденец-петушок. Тот исчезает у мальчика во рту, наружу торчит только палочка.

Страшилище: Что у вас нового?

Хрен Моржовый: Ничего не изменилось с тех пор, как вы изволили покинуть нас, господа.

Чудак на букву «М»: Предатели. Свалили, и в ус не дуете. А нам за десятерых, значит, отдувайся!

Самка Собаки: Не брюзжи. Лучше расскажите, как у вас получилось сбежать?

С: Пока вы злитесь, я ни слова не скажу.

СС: Я не злюсь. На него не обращайте внимания.

Экскрементус (хрипло, будто давно не разговаривал): Решение было спонтанным. Скорее даже, экспериментальным. Мы нарочно вам не предлагали. Знали, что откажетесь.

ЧМ: Звучит оскорбительно!

Э: Уж извините. Но и мы лиха хлебнули.

СС: Так где же вы были?

С: Долгая история.

СС: Он спит. Спешить некуда. Чаю?

Э: Да, пожалуйста.

Чудак на букву «М» приносит две чашки с чаем, слишком громко ставит обе перед гостями, наливает до краев фруктовый чай цвета марганцовки. Он окрашивает им языки в красный.

Страшилище: Ностальгия… Расскажу вкратце. Когда Он начал использовать меня по отношению ко всем, что видел, а Экскрементуса – ко всему, что видел, мы решили сбежать. Без вас. Но мы знали, что, если все получится, мы найдем способ и вас с собой утянуть.

Чудак на букву «М»: Но вы этого не сделали.

С: А у нас и не получилось.

Девушка Легкого Поведения: Но куда вы ушли?

СС: Мы думали, вы ушли в Нехоженые земли. Пока я не отправились туда на разведку. На том месте остался один экзотический зверинец да Эйфелева башня.

Экскрементус: Мы думали об этом. Но там, как выяснилось, скрыться невозможно. Он хоть и забыл половину всего, что знал, но в поисках нужных выражений изворотлив, как толковый словарь. Поэтому мы решили спрятаться, так сказать, на поверхности. В самих Исчезающих трущобах.

ЧМ: Да Он бы вас оттуда сразу вытянул! Вместе с самими трущобами!

С: Тут дело не в том, где прятаться, а в том, после каких действий.

Хрен Моржовый: Так не ходите вокруг да около! Что вы сделали?

Э: Мы прыгнули с трамплина.

ЧМ: Сами?!

С: Это несложно. Но какие будут последствия у самостоятельного прыжка, мы не знали. Было неприятно, мягко говоря. Прыгать. Десятки раз подряд, если не сотни Ему это сильно не понравилось. Помню, орал, что у него Экскрементус изо рта лезет – а он и правда лез, и чем больше Он орал, тем больше лез... Снилось Ему это. Он нами просто захлебывался, а мы все прыгали с трамплина. А потом Он заткнулся.

Девушка Легкого Поведения: Но ведь без Его призыва прыгнуть невозможно.

Экскрементус: Хитрость в том, что на самом деле Он постоянно хочет использовать нас. Куда чаще, чем действительно это делает.

Самка Собаки: Что вы делали потом?

С: Прятались. В самых часто используемых районах. В забегаловках и барах. В офисных туалетах. Мы не просто отвыкли от роскоши… Мы повидали все, что Он видит. Каждый день. Его жизнь, быт. Окунулись в худшие воспоминания, самые грязные, которые вам не по зубам. Он вспомнил о нас впервые сегодня.

ДЛП: И нам пришлось выполнять в два раза больше работы. Особенно мне.

Э: Если ты нас простишь, мы постараемся искупить этот грех.

ДЛП: О, вы искупите, не сомневайтесь. Я объявляю забастовку. Такую же, как устроили вы. И вы покажете мне путь к трамплину.

Э (смиренно): Как скажешь. Но путь туда неблизкий.

ДЛП: Лучше, чем эта адская сансара.

 

***

Вечный день пересекался подобием ночи только в районах Вечного Исчезновения. Они (оставив дома Щенка и Чудака на букву «М», чтобы за ним присматривал) шли, не чувствуя усталости; время от времени кто-то из них исчезал. Чаще, конечно, это была Девушка Легкого Поведения. Когда такое случалось, остальные члены группы останавливались и устраивали привал до той поры, пока отставший не появлялся снова.

Местность менялась: группа быстро отдалялась от своего коттеджа, окруженного садом и озером, и, через поля, направлялись к Центру, и, чем ближе становился Центр, тем более знакомым и неприятным становилось окружение. Они прошли природный круг, погодный, узкий космический – фиктивный, полудетский, в котором можно было дышать. Попадавшиеся им на пути склады диковинок и странных предметов: музеи, лаборатории, темные залы театров и целые шахты золота, и экзотические земли навевали спокойствие, но вскоре остались позади, уступив место районам, которые впору было бы назвать пропащими. Отсюда люди и предметы отзывались Им только по необходимости. Тут располагались заводы, крупные рестораны, гостиницы и казино, на посещение которых у Него не было времени. Они чаще всего оставались на месте, вместе с крупье да кассирами. Казино теперь навещали сами жители Предцентровья, в том числе медики и служивые. Еще ближе к Центру располагались казематы: концентрированные воспоминания об армии отзывались Им редко, и обычно в нетрезвом виде, с обязательным сопутствующим призывом Девушки Легкого Поведения или Самки Собаки.

Чем ближе они были к Центру, тем сильнее становился запах перегара и прокисшей капусты, как в дешевой столовой, и тем больше вокруг становилось грязи. Самка Собаки, Девушка Легкого Поведения и Господин Нетрадиционной Ориентации хоть и прожили большую часть жизни именно здесь, все же никогда не приближались к Центру по своему желанию, помня жестокость и обязательность Трамплина, который, в момент Его нужды, тотчас же притягивал к себе, точно магнит или черная дыра, того, в ком возникала необходимость.

От удивительных зданий, порой плоских, взятых с римских открыток, они пришли к безрадостности многоэтажек и зданий промышленного и государственного назначения, которые были похожи на ассиметричные блоковые развалины. В окнах некоторых из них виднелись люди в форме: пара солдат, офицер, хмурые синие таможенники, несколько офисных клерков. Большинство из них просто сидели на местах или играли в покер. Воздух вокруг был пронизан копотью: все виделось будто сквозь мелкую серую решетку. Света становилось все меньше. Члены группы исчезали все чаще – и их возвращение требовало все больше времени.

Страшилище: Опять пьет. Зуб даю. Не сидится ему спокойно.

Девушка Легкого поведения: Ничего, недолго ему осталось. Есть у меня одна мысль, как устроить Ему незабываемый вечер.

Самка Собаки: Попытаешься в его глотку пролезть, чтобы он про тебя и думать забыл, как этих? (кивает в сторону Экскрементуса и Страшилища).

ДЛП: Не буду даже времени но это тратить. Не поможет. И там постоянно меня мусолит – значит, не подавится. Мой план получше будет.

Они подошли вплотную к подвалу, в котором располагался Трамплин. Было темно, точно ночь, и было много асфальта, дома вокруг были низенькими и редкими, и они постоянно исчезали и появлялись на том же самом месте, прямо на глазах у путников. Тем ярче выделялся среди них большой песочного цвета пентхаус, в котором Батюшка, пара Монашек и еще черт знает сколько Добросовестных (читай, редко поминаемых) граждан нашли свое постоянное пристанище, никуда не исчезая и живя в удовольствие. Из пентхауса доносилась громкая музыка.

Господин Нетрадиционной Ориентации: Откуда тут это здание? Впервые вижу.

Страшилище: Было когда-то дело. Так он тут и остался, а стервятники облюбовали.

Девушка Легкого Поведения: Туда и пойдем.

ГНО: Зачем?

ДЛП: Местные жители нам пригодятся.

Буквально в тридцати метрах от пентхауса, освещенного ярче, чем любой другой объект Центра, находился подвал с трамплином – если можно было именно так назвать пропасть шириной около двух метров и бесконечной глубины. Каждый из присутствующих летел по этому тоннелю вниз и наружу всякий раз по Его нужде столько раз, что и не вспомнить. Девушка Легкого Поведения подошла к бездне, заглянула в нее одним глазком и, вместо того, чтобы окунуться, подбежала к двери пентхауса и ударила по звонку. Дверь открыл веселый пузатый Батюшка.

Батюшка: Чем обязан, люди добрые?

Девушка Легкого поведения: Русь будем крестить, батюшка.

И крикнула через плечо:

ДЛП: Хватайте его!

Экскрементус и Господин Нетрадиционной Ориентации быстро сориентировались и скрутили Батюшку по пухлым рукам. Пришлось повозиться: Батюшка был силач.

Батюшка: Вы что творите? Окститесь!

Самка Собаки: Вы пойдете с нами.

Девушка Легкого Поведения: Вернее, перед нами.

Тут из пентхауса выплыла Матушка с бокалом мартини в руке.

Матушка: Что тут происходит?

Самка Собаки: Не переживайте. Вас мы тоже возьмем с собой.

Господин Легкого Поведения аккуратно связал руки Матушке шейным платком. Экскрементус потянулся было к ней, но она заверещала:

Матушка: Только не этот нечистый!

Экскрементус: Увы, матушка.

Он взял стакан из ее руки и поставил его на пол.

Господин Нетрадиционной Ориентации: Закончим дело прямо сейчас?

Девушка Легкого Поведения: Подождем. Сперва осмотрим помещение на предмет других подходящих лиц. Если никто не возражает.

Поп: Я возража…

Он не успел договорить. Господин нетрадиционной ориентации зажал ему рот и приложил палец к губам.

Они входят разношерстной группой в широкие ворота дверей. Убранство внутри не соответствует Центральному району: вокруг сплошь ар-деко, кожаные диваны и дорогое вино; по полу ползает маленький аккуратный аллигатор. За широким столом сидят послушница и полуобнаженный худой мужчина в терновом венце. Увидев процессию, человек в венце смеется. Отчасти это толкает Девушку Легкого Поведения не бросить с трамплина и его тоже, а ограничиться священнослужителями.

Девушка Легкого Поведения: К трамплину! Время пришло!

Они подходят к трамплину, похожие на труппу уличных клоунов гротескного жанра. Холод трамплинного подвала морозит им кости. Господин Нетрадиционной Ориентации и Экскрементус подводят к самому краю и толкают в пропасть сначала сопротивляющегося Попа, а за ним и Матушку. Они оба исчезают в пустоте, не оставляя за собой даже эха от криков.

 

***

В квартире Василия был бардак; евроремонт никак не оправдывал визуально свое название и оно казалось издевкой, стыдливо прикрывающей купленную в кредит мебель благородного цвета венге, стеклянные панели встроенного шкафа да натяжные потолки. Среди этого великолепия на диване, обтянутом темным велюром, развалился сам Василий, даже не снявший рубашку, только швырнувший галстук на широкое окно телевизора. Василий не верил в приметы вроде «чешется нос – будет пьянка», но одно правило в его жизни действовало безотказно: после сделки будет фуршет, после фуршета – выходной. Вернее, отсыпной и даже опохмельной, больше ни на что этот день не годился. Годы брали свое, и ближе к сорока годам Василию все сложнее было приходить в себя после возлияний, но он смирился с этой напастью, не чаркой, так бутылкой. Храп Василия был единственным звуком в ночи, к нему присоединялось разве что гудение холодильника с кухни, и тем более эффектными казались редкие возгласы, которые он транслировал в окружающее пространство. Чаще это была нецензурная брань, эхом напоминавшая в красках обо всех приключениях минувшего дня, однако сегодня эта традиция получила неожиданное прочтение.

Сквозь сон, едва приоткрывая рот и роняя из него паутиной слюну, Василий бормотал:

«Батюшки! Матушки!»,

И, сразу:

«Отче наш, иже еси на небеси…»,

И цитировал бессмертное даже в его забитой до отказа голове произведение вплоть до десятой строчки и достаточно близко к оригиналу несколько раз подряд.

 

***

Батюшка с Матушкой то возвращалась, то прыгала снова; путники ожидали их в коттедже. Стоило только им подумать, что план возымел действие, Он тотчас опроверг это предположение, вызвав одновременно Девушку Легкого Поведения, Самку Собаки и Господина Нетрадиционной Ориентации.

Девушка Легкого Поведения: Все пропало. Гнить мне в Его глотке до Его же последнего вздоха.

Экскрементус: Подожди. Батюшка, есть тут подвал у вас? Ой, забылся… Откройте ему рот!

Господин Нетрадиционной Ориентации освобождает Батюшкин рот, и тот снова может говорить.

Батюшка: Изверги… Ироды…

Э: Так что с подвалом…

Б: Есть, пропади он пропадом… И вы пропадите…

Хрен Моржовый: А зачем тебе?

Э: Есть одно предположение…

Они спустились в подвал пентхауса. Страннее места они не видели: он было огромным, с окнами, выходящими на улицу, которой снаружи быть не могло. Тут было чисто и много свободного места, только возле стен и меньше – по центру стояли стеллажи с банками, аквариумами, сосудами, наполненными желтоватой жидкостью. В формалине плавали младенцы разного срока развития. Самка Собаки долго рассматривала свое отражение в стенке аквариума, в котором поместился в полный рост ребенок лет восьми. Отражение ее глаз отпечаталось на его закрытых веках.

Они обошли зал по нескольку раз. Экспонатов в этом музее был ни один десяток, и чем дальше забиралась группа, тем старше становились экспонаты. Самому старому было на вид лет тридцать пять.

Самка Собаки: А вы заметили?

Господин Нетрадиционной Ориентации: Что?

СС: У них всех одно и то же лицо.

Откуда-то слышалось тиканье, перебивавшее навязчивую музыку, тянущуюся сверху. Заметив приоткрытую дверь в конце зала, Девушка Легкого Поведения толкнула ее, и, войдя, позвала остальных за собой.

Они вошли в Зал Невостребованных. Он оказался еще более просторным, чем зал-музей. Освещение было скупым и точечным, так что казалось, что группы, сгрудившиеся вокруг ламп, находятся каждый в своем помещении, только без стен. Члены каждой из многочисленных Групп были очень похожи между собой, будто семьи. Некоторые группы насчитывали человек двадцать, другие, будто растерявшие своих людей, выглядели выжившими в бою.

Самка Собаки: Лучше их не трогать.

Девушка Легкого Поведения: Почему?

СС: Бесполезно. Он не заменит нас ими. Только зря потратим время.

Господин Нетрадиционной Ориентации: Не понимаю, как они еще не разбрелись.

СС: Большинство-то распались. Их осталось совсем мало. А целой группы сейчас тут, наверное, и не сыщешь. Одни обрывки.

ДЛП: Никогда не понимала, как они могут работать…

Буря 1: (около десяти человек во фраках): Все очень просто. Мы всегда вместе. Если необходимо, то частично или целиком прыгаем с Трамплина.

Буря 2: Хотя мы давно уже не исчезаем в силу некоторых причин.

ДЛП (своим): А что, если?..

СС: Ничего не получится. Ты же Его знаешь.

ДЛП: Я слышала, что Группы, иногда, могут человека из трясины вытащить. Я в успех, конечно, не верю. Но почему бы не попробовать?

ГНО: Думаешь, Он в трясине?

СС: Спорим, Он кое в чем похуже.

Экскрементус: Не поминайте лихом.

Буря 1: Мы давно уже забыли, каково это.

ДЛП: Хотите вспомнить?

Буря 2 (пожимает плечами): А почему бы и нет?

Долго их уговаривать не приходится.

 

***

Нога в черном ботинке наступает на острый камень. Сквозь тонкую подошву камень дает ноге сдачи. Василий собирается выругаться, но с его рта вместе с привычными выражениями срывается:

- Буря мглою небо кроет…

Будто он учил это только вчера. Василий дивится своей памяти.

Когда он не успевает вечером зайти в магазин за спиртным до закрытия, и вместо того, чтобы послать все к матушкам, цитирует Лермонтова, он думает, что заболел.

Все болезни Василий привык лечить с помощью одного народного метода.

Рядом с его домом есть заведение, в которое он не пошел бы, если бы не толкнула нужда. Внутри почти темно, он плюхается на высокий стул у барной стойки. В силу того, что заведение расположено в захолустье, цены кусаются не до крови. Василий косится на недопитое содержимое чужих стаканов, пока ему не приносят его собственный. Он заказывает самое дешевое, что находит, но скорее от скупости, чем от нужды. Василий пьет, а музыка бьет его по ушам.

Вокруг снуют люди, как змеи, но никто не спешит раздавить его в своих кольцах. Он сидит в одиночестве долго. Перед ним строятся в ряд стопки. Он думает, что, если поднажмет, то сможет заставить ими целую шахматную доску, но тогда проиграет.

Внезапно из толпы танцующих к нему подходят близняшки. Каждой лет по двадцать пять. Он не сразу понимает, что дама одна, а у него просто двоится в глазах. Он представляется. Она смеется. Он заказывает ей коктейль. Она не возражает. Она что-то говорит и смеется. Низкий вырез ее платья кажется ему бесконечным, тянущимся до пупка, лобка, пробивающим землю по эклиптике. Он не помнит, что такое эклиптика. Она зовет его танцевать, но он отмахивается и заказывает ей коктейль. Он пьет ее коктейль. Пьет ее пиво, текилу, виски. Он отходит отлить, но на самом деле его рвет. Он возвращается, удивляется, что она еще не ушла. Когда он открывает рот, из него изрыгается то, что он не собирается говорить:

- Вы говорили, нам пора расстаться, что вас измучила моя шальная жизнь…

Он хочет захлопнуть рот и открывать его только затем, чтобы сделать глоток. Она просит его говорить еще.

- А мой удел – катиться дальше вниз…

Ему страшно. Он не может сказать то, что хочет, и пьет еще. Даже когда кто-то выбивается из танцующей толпы и наступает ему на ногу, он говорить что-то вроде «этой грусти теперь не рассыпать звонким смехом далеких лет», и он думает, что, наконец познакомился с белой горячкой. Девушка говорит, что это чудесно, и напрашивается к нему домой. Он не попадает ключом в замок. Она открывает дверь его квартиры, сбрасывает туфли. Он засыпает сразу, выплюнув еще пару поэтичных фраз, и во сне решает, что женится на ней завтра, и что не возьмет больше в рот ни капли. Сквозь сон он слышит чьи-то шаги, будто по дому шагает рота солдат.

Когда он просыпается утром, в квартире уже никого нет. Как нет и его бумажника. Как и всего мало-мальски ценного в квартире.

- Ну №#%дь, – говорит он.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...