Посудный Человек

Кто ж не хочет тискать мягоньких барышень, попивая молодое винцо под сладкое бренчание лиры, в местечке весёлом и людном, будучи славным героем?

Вот и Грегор, сын деревенского кузнеца, тщивший себя мечтами увидеть свет, не был исключением. Правда, в его мечтах смотрел он на тот самый желанный свет со спины могучего и выносливого рыцарского жеребца, обученного кусаться и топтать врагов копытом. А на самом Грегоре при этом полагалось блистать и ладному нагруднику, и внушительным наплечникам, а уж честной меч!.. Тот и вовсе был обязан сеять панику и ужас среди тех, кому Сэр Грегор, прославленный воин, рыцарь Антавиана, приходился не по нраву. Однако...

- Не всё сразу, Грег, не всё сразу ладом. - одёргивал себя молодой крестьянин, старательно вытирая плевки и следы табачной жвачки со стола таверны.

- Ты, рыжий! А ну шевелись, снулый что ль?

В общем-то говоря, хозяин постоялого двора не был дурным человеком. Грубоватым и жадным до наживы и посетителей - да. Но Грег не был даже и старшим из детей в многолюдной крестьянской семье, потому лишь привычно хмыкал, кивал, одергивал передник и знай старательнее орудовал тряпкой. Да и вообще казать норов, когда ты наёмный работник - дело глупое и повсеместно не принятое. Вон и конюх, старый Джим, вовсе советовал не допускать до разума всего того, что там ворчит хозяин, а просто делать своё дело. Норовистые кони постояльцев, как говорил он, и то иной раз толковей своих ездоков. А уж с ними-то нелюдимый старик, пахнущий сеном и возрастом, ладил и обращался дюже толково, не особо-то и прислушиваясь к наказам клиентов.

А вот кто не терпел подначек от трактирщика Голко, так это Тринки. Ух, Тринки!..

Грег сам видел, как повариха отходила хозяина черпаком по лбу на кухне. Вот уж дельная девка, даром что пришлая в Раздорье гнома. И готовит - с пальцами проглотишь.
Вот и сейчас эта мелкорослая и крепко сбитая девица павой плыла по залу "Левого Копыта", неся перед собой тяжело уставленный поднос к столику в углу. Там, на длинной скамье, как раз расположились наёмники, больше смахивающие на ватагу разбойного дорожного люда, у коего никогда не бывает на лбу писано, кому на сей раз они служат за звонкую монету.

- Чево, Верзила, нравится тебе вольная жизнь? - гнома с чего-то повадилась намеренно смотреть сквозь Грегори, как мимо пустого места.

Ну ещё б. С вечера, когда ложкомоя-увальня одарила улыбкой и медяком за расторопность посетительница-эльфийка, стройная и белокурая, Тринкетт и не смотрела иначе. Даже на задний двор с чего-то больше не заявляется, как бывало обычно. А Грегу нравилось с ней сумерничать. Иной раз какое неслыханное словцо подхватишь на язык, а то и просто чего интересного расскажет: про другие земли, рудни папки своего под землёй, про зелёные диковинные лотмарские холмы, лишь с виду такие дикие и привольные, а на самом деле полные гномьих жилищ в своём каменном нутре. Да и сам Грегори, "медный лоб" и не самый складный сказитель, нет-нет да невольно делился с кухарочкой мечтами о ратных подвигах, рассказывал и об отчем доме, о братьях, о кузне. Да только вот с того вечера девка к нему точно подменилась, - вона, и нос воротит, как фифа какая. Невдомёк.

- Ну да. Я ж чево, разе думал с папкиной хаты соскочить - и сразу в дамки? - добросовестно и просто отвечал посудомой. - Ясно дело, эдак-то не бывает, коли не в семье рыцаря родился. Другим надо с малого начинать. Вот как скоплю я монет, а там и... А ты это чего вдруг интересуешься?

Со стороны стола, занятого наёмным людом, послышались грубое улюлюканье, свист, топот.

- Эй, недомерок в юбке, а ну живей! Где моё пиво?

- Распустила хвост! Потом намилуешься! Работай!

Эти посетители, нарочно отсевшие подальше от горстки эльфов у окна, явно не были самыми любезными гостями трактира. И таких видали, и не таких. Грегори за без малого год работы в кабаке среди Ничейных Земель Раздора уж точно видывал и пообвык. И кухарочку узнал довольно недурно, а потому уже догадывался, что следующие же кружели с пивом для этих гостей будут содержать в себе изрядное количество плевков. Да и... Кого только не наносило.

Раздорье. Самый край самого его бездорожного захолустья. Отголоски войны Антавиана и Ривелли дотягивались даже сюда, а уж сколько встречалось и мимохожего отребья, наживающегося мародёрством, грабежами, спекуляцией еды, ценных камней и лекарств! Сновал и просто шалый разбойный люд. Но все они нуждались иной раз в ужине и ночлеге. К каждому приставай со своей правдой - эдак и головы не снесёшь.

Вот и сейчас в зале были и настороженные эльфы, и хамоватые наёмники людского народа, и там, в другом углу, два молчаливых антавских монаха, один их которых совершенно точно был монахиней. Да, пусть немалого роста и сложением с самого Грега, но... Такое щедрое от природы женское дородство не упрячешь и мешковатой рясой.

Сейчас Сестра-богатырица мрачно уставилась на шумных тяжким взглядом, и второй "клобук", смахивающий на тощего безусого юнца, предостерегающе опустил руку на её локоть.
Гнома презрительно сощурилась в сторону столов, хмыкнула, поведя носом вверх, с достоинством поплыла дальше, словно и не было никакого разговора или окриков. Поднос уже был готов опуститься на заплёванную ладонь стола, как один из ватаги со звучным шлепком огрел разносчицу пониже спины и довольно захохотал.

- Чего зыркаешь змеёй, коротышка?

- Эй, эй! Ты, молодчик! Не у себя дома, не забывайся. Как приютил, так и порог покажу! - поднял голову хозяин Голко, но звон и грохот опрокинутого на стол подноса поглотил его слова. Тринки, привыкшая к большим казанам неподъёмным подносам, со всего размаха отвесила заводиле тяжёлую и весьма увесистую оплеуху.

- Ах, дрянь!

Рука не ожидавшего такой затрещины наёмника вывернула девичье запястье, заставив гному вскрикнуть и согнуться, припав грудью на мокрый стол.

- А ну пусти девку! - грозно рявкнул корчмарь, берясь за хлыст. - Собирай манатки и вали отсюда, пока цел!

Разбойник поднял голову. В масляном свете показал себя оскал его щербатого рта.

- Да что ты?

- Вон, кому говорю. Покамест я тут хозяин, ноги твоей тут не будет. Грег!

Грегори, стряхивая оцепенение, отложил тряпку, повёл бурыми от загара плечами. Невзирая на частые нашествия то ривеллийских, то антавских забияк, вышибалой работать доводилось не особо часто, - скорее, приходилось казаться таковым, благо, сложение и рост позволяли. До ближайшего постоялого двора были вёрсты и вёрсты, и мордобои-побоища негласно если когда и устраивались, то меж собой и на дворе. Даже отъявленные задиры чтили слово трактирщика.

- Хозяин, говоришь? Ты? Ты просто вонючая кабацкая свинья. Не тебе тут указывать! Это земля антавского лорда, а мы его люди! Понял, кусок навоза?

- Раздор теперь вольница. А это - мой трактир и мои люди. Убирайся живо с-под моей крыши, бандитская рожа!

- "Вольница"? "Люди"? Слыхали, парни? Этот пёс считает недомерков за людей! Ну-ка всыпьте ему! А тебя, голубушка, я сам выпорю!

Разбойники, уже и без того похватавшиеся за сабли, повскакивали: трое из них рванули через зал к хозяину, один толкнул было с дороги Грега, но тот проскочил между столов, пятясь назад, сцапал тряпку и швырнул её в лицо наёмнику, затем туго сплотил кулак и ударил того в висок. Но тут...

Истошно завизжала Тринки, и Грег, мельком обернувшись, увидел как хозяин Голко ополз на пол. Под ним густо забагровели деревянные доски. Посудный грохот раздался со стороны угла - кухарка опрокинула стол на поднимающихся наймитов и дернулась, но злопамятный главарь держал крепко. Эльфы похватали кинжалы и короткие мечи, ложкомой мог только услышать скрежет и звон оружия. Кто-то опрокинул масляный светильник локтем.

- Эй вы, отребье! Что вы о себе возомнили? Хозяин был прав! Ни мы, ни Антавиан, ни тем более вы здесь не указ! -один из ривеллийцев откинул капюшон, Грег же узнал голос недавней щедрой посетительницы. Эльфы сорвались с мест, рассредотачиваясь против света и топорщась кинжалами.

Не отпуская Тринкетт, щербатый главарь развернулся к эльфийке, щуря мутноватые глаза.

- Опа-па! Баба! Тебя тоже выпороть, ушастая потаскуха?

- Я - гражданин и законный землевладелец Раздорных Земель. И я лично вздёрну тебя за разбой.

Бандит загоготал.

- Ну, попробуй! Парни, бей их!

Наёмники словно ждали приказа и теперь дружно сорвались, с задорными воплями окружая эльфов. Где-то уже скрестили оружие. Пламя, ползшее по луже масла на полу, перебралось на занавеску, отделяющую внутренний кут кухни от зала. Затрещал огонь, потянуло горелым деревом...

Всё происходило так быстро!

Тринки ткнула главаря локтем в бок и снова попыталась вывернуться, но без толку. Грегор, не поспевавший пониманием за происходящим, нашёл себя охватившим ладонями скамью.

- Куда собралась, голуба? На коленях у меня ползать будешь!

Девка зашипела от боли в вывернутой руке и начала сползать, разбойник же, оборачиваясь к ней, невольно повернулся к ложкомою затылком.

- А ну-ка, гость, отпусти-ка её. - с нежданной и такой несхожей с нравом смирного увальня тяжкой угрозой низко сказал Грегор.

- Да? А то чево? Проткнешь меня вилами, вшивое крестьянское отродье? Я служу лорду, хозяину этих земель! И буду делать, чево хочу, понял?

Грегор, каштановые брови которого сошлись острым клином, внезапно сжал деревянную скамью до беления костяшек, в два больших скачка оказался рядом и со всего размаха здоровенных бычьих плеч наотмашь огрел обидчика по уху. Разбитая голова кракнула, как орех, мотнулась, как тряпочная, разбрызгивая кровь.

- Это в поле я тебе крестьянин. А здесь я - посудный человек.

Наёмник, закативший глаза и выпустивший девицу, рухнул окровавленным лицом в пол. Тринки, будто онемев, метнулась в сторону.

Орава завопила разом, скидывая оцепенение.

- Бей его!

Кто-то оказался поблизости, и Грег видел искаженные гневом лица, вытаращенные глаза, плевки слюны у рта. Затем не взвидел ничего. Что-то обожгло ему бок, но разбойники падали, отлетая от лавки и разбрасываясь зубами. Что-то остро впилось в ногу. Горько и едко пахнуло гарью.

- Горим! Мамочки, горим! - возопила гнома и метнулась куда-то под стойку. Где-то там с нарастающим шумом пламени обрушилась почерневшая перекладина.

Перед глазами Грегора, словно сквозь красную пелену, вдруг ярко, нестерпимо сверкнуло. Кто-то рядом взвыл, вцепившись ладонями в лицо, но крестьянский сын не успел понять, что произошло. Несколько близстоящих наймитов слепо смотрели сквозь него, из их глаз катились крупные мутные слёзы, кто-то прижал веки руками так, словно они горели.

- Ослепил! Ослепил, выродок!

Тощий монашек стоял за спиной Грега, раскинув руки, и с ладоней ещё сыпались злые красноватые искры. Из-под капюшона на миг показалось золотистое магическое сияние.

 

- Моё имя Сестра Веритас, и я уполномочена властью независимых земель Раздора арестовать вас, как зачинщиков беззаконного разбоя. Вас будут судить. Бросайте оружие.

Грегори попятился, невольно обернувшись и с грохотом роняя скамью. "Монашек" откинул капюшон рясы, являя худое острое лицо, и впрямь больше подошедшее бы белобрысому безусому юнцу, стриженному под оруженосца. Но голос совершенно точно принадлежал женщине.

- Шлюшья дочка! - один из разбойников, которого миновало болезненное огненное заклятие, рванулся было через зал.

Глаза приверженницы Света ослепительно сверкнули, между ладоней сплотился золотой сгусток живой магии и вырвался в полёт, ударив нападавшего в грудь. Тот с криком рухнул на пол и застыл.

- Ах да. Прошу прощения. Также я имею особые полномочия казнить вас на месте без суда. Оружие на пол. Все.

Эльфийка примирительно подняла руки, кивнула своим востроухим воинам, затем медленно вложила длинный кинжал в ножны:

- Будьте разумны, выслушайте на...

- Пожар! - вдруг пискнула Тринк, спешно рывшаяся под стойкой, - Красный петух!

- Гретт!

Огромная монахиня на удивление живо метнулась к гноме, оттеснив ту от бочки с водой, в боковой прорези грубой рясы мелькнула кольчуга. Ложкомой-тугодум невольно сообразил, что такую монашку наверняка с руками оторвали бы в любой антавской казарме воинов-мечников. Хотя бы потому, как легко она ухватила тяжеленную бочку с водой и опрокинула её содержимое на тянущиеся языки пламени. Из внутреннего кута повалил дым, следом выскочил старик Джим, конюх, с вилами наперевес. Выскочил и застыл, непонимающе уставившись на тело хозяина, распластанное по полу, и вопящую ватагу разбойников. Не помня, как это вышло, Грегор на негнущихся ногах оказался у стойки и выволок оттуда кухарочку, прижимавшую какой-то кожаный мешочек к груди.

Эльфийка положила руки на пояс.

- Мы с тобой отчасти знакомы, антавская Сестра-дознавательница. Я тоже была на подписании договора о вольности этого края, как представитель поселений эльфов Ничейных Земель. Я леди Элланиэн Инориан. И я имею право казнить этих преступников своей властью. Но если ты захочешь суда по всем правилам, в Раздоре или в Ангресте, я не буду против. Если верить их словам, формально они - люди антавского лорда.

Тощая монахиня близоруко прищурилась, разглядывая эльфийскую леди, одетую теперь в простые и добротные дорожные одежды, затем кивнула, признавая.

- Верно. Я издали видела тебя на всеобщем собрании, госпожа Инориан. Теперь они под моей ответственностью. Но сперва я должна узнать и ещё одно мнение. Мнение хозяина этого постоялого двора.

На миг повисла пауза, только шаркали по доскам чьи-то грязные сапоги. Все зрячие глаза устремились к телу Голко.

- Наш лорд - хозяин округи! Вы не имеете права! - завопил вдруг, скидывая оцепенение, один из наёмников. Молчание пугало его, это было уловимо в каждом звуке его голоса. - Мы не под вашей крышей, поняли вы? Хозяин мёртв!

Трактир настороженно замолчал.

Огромная боевая монахиня медленно и тяжко приблизилась к говорившему и, ухватив ладонью за горло, приподняла того над полом. Сестра Веритас нехорошо свела тонкие белёсые брови. Затем обвела взглядом притихшую гному, ложкомоя и старика-конюшенного.

- Хочешь честного суда, подонок? Будет. У хозяина есть дети?

- Никак нет, Госпожа-Сестра! - спешно ответил Джим. - У Голко не было семьи или наследника. Но у него были действительные бумаги...

Тринкетт суетливо сунула спасённый из огня мешочек в руки прикрывавшего царапанный бок от её глаз Верзилы.

- Бумаги! Грегор! У него все бумаги! Он здесь главный!

Крестьянский сын непонимающе уставился на кожаный лоскут, развернул. Даже не особо разумеющий грамоту крестьянин мог понять, что за бумаги, вопреки всем домыслам о златолюбивых гномах, бросилась в первую очередь спасать повариха. Не кошель с монетами, нет. Пергамент. Пергамент, который она сунула в его ладонь, потыкивая ложкомоя коротким пальчиком в бедро.

Сестра Веритас бросила на бумаги всего один взгляд.

- Всё верно, подтверждаю. Этот человек - хозяин постоялого двора. На твоей земле и под твоей крышей был совершен преступный разбой. Каково будет твоё слово, господин?

Последнее слово так и застряло в покрасневших ушах, явно не торопясь дойти до разума. Перед глазами посудного человека мигом пронеслось видение с латниками, горячими боевыми конями, сиянием тяжкого меча, несущего справедливую кару... И он, Грегор, сын кузнеца Тура, не щеголял в отражающей солнечный свет броне, не взирал грозно на виноватых сверху. Он стоял, сжимая в руке тряпку, а рядом несла тяжкий поднос Тринки, а где-то там, в тёплом от лошадного дыхания сенном сарае, привычно орудовал вилами старина Джим.

Пальцы ложкомоя крепко охватили бумагу.

- Я хочу, - голос Грегора сипло просел, и он откашлялся, затем продолжил уже увереннее, - я хочу чтобы их судили за разбой и убийство по закону Антавиана в Ангресте. Но чтоб так же и там же судили с ними и того лорда, отдавшего им приказ бесчинствовать на Вольных землях Раздора.

Белокурая голова эльфийской леди обернулась к Грегору, и он встретился глазами с её светлым, зелёным, как листва, изумлённым взглядом. А рядом, под боком, крепко сжала его локоть пятерня кухарочки.

Ясные, ещё таящие в себе отблески магического сияния глаза Сёстры Веритас также поймали вопрошающий взгляд ложкомоя. Затем устремились на дрыгающего ногами пленника.

- Будет по-твоему, хозяин. Эти люди отправятся со мной в Ангрест на суд, но прежде... Назови мне имя своего нанимателя, разбойник.

- Ничего не знаю! Ничего не скажу!

- Сестра Гретт?

Могучая монахиня приподняла бандита ещё на локоть и крепче сцепила пальцы на горле.

- Тогда я скажу, а ты... И все вы, слушайте. Будете моими свидетелями. - худосочная волшебница Стези Света сделала несколько шагов к пойманному наёмнику:

- До меня и раньше доходили сведения, что кое-кто из лордов Антавиана наводит здесь свои порядки, пользуясь тем, что руки законников не доходят до дальних пределов. Но у Антавских Орденов Магии руки намного длиннее. Я принадлежу ордену Отца Света Эдернана - ордену дознавателей, - и была отправлена убедиться, верны ли слухи... Убедилась. Скажи мне по-хорошему, наёмник, не то Сестре Возмездие из ордена Небесного Кулака придётся раздавить твою глотку и спросить у кого-то поразговорчивее.

Из горла разбойника послышался хрип.

- С-сэр... С-седрих Морвальд!

Сестра Веритас сделала жест своей напарнице, и могучая женщина-богатырь нехотя отпустила свою жертву.

- Вот как. Очень хорошо. Сэр Морвальд давно у нас под подозрением в финансовых связях с некромантами Тар-Маана. И мне известно, что он был оповещён о подписании мирного договора о вольнице. А значит, приказы он вам отдавал незаконно. Гретт, мы уходим в Ангрест.

Сестра Возмездие молча отвязала с пояса моток верёвки.
Во дворе "Левого копыта" сиял белоснежными сполохами магический портал.

Грегори никогда ещё не видел воотчию такого великолепия: сквозь потоки воздуха серебрились острые башни, золотистые шпили сверкали на солнце острыми иглами, могучие белокаменные стены гордо возвышались на фоне небесной синевы... Стольный Ангрест, сердце Антавиана! Подумать только, всего один шаг отделял крестьянского сына от этого неописуемого, немыслимого в ближайшем будущем чуда! Мудрые генералы, суровые, но справедливые командиры, рыцарские ордена и казармы для обучения, верные товарищи, ратные побратимы!..

Тринкетт тоскливо косилась на ложкомоя-антавца, заминая в пухлых ладошках грязный окровавленный передник.

Сестра Гретт, спроваживая связанных бандитов в портал и не скупясь на оплеухи и пинки, в этот миг обернулась, ища взглядом свою спутницу. На мгновение Грегору показалось, будто она вопросительно скользнула взглядом и по его лицу. Сестра Веритас протянула ему какие-то бумаги.

- Поставь крестик, Посудный Человек. - на тонких сухих губах показало себя что-то вроде улыбки доброжелательности, серые ясные глаза колдуньи смотрели на увальня с приязненной заинтересованностью. - Ты теперь голова, а у головы всегда есть лицо. И лицо это теперь официальное. Поэтому будь добр, засвидетельствуй преступление, совершённое под твоей крышей.

Грег слепо накорябал протянутым угольком какую-то "г"-образную закорючку.

- Будь здоров. И спасибо тебе за содействие, хозяин. Если будут беспорядки или занадобится какая помощь, шли птицу в Ангрест, в Приют ордена Отца Эдернана, - адепт Стези Света обернулась к эльфийке, -  я надеюсь на твою помощь, госпожа Инориан.

- Мы со следопытами Ривелли прочешем округу по лесам на случай, если этот негодяй оставил здесь ещё людей, - плавно кивнула в ответ эльфийская леди. Затем, немного выждав, пока разбойники будут переправлены, дала своим стрелкам команду опустить луки.

- Разве ты не хочешь присоединиться к своим, Грегори?

 

...В призрачной дымке таяли сияющие башни, таяли и видения о дивных доспехах, честном мече - защитнике правды, снежногривый и свирепый в бою конь...

- Я слышала, что хорошие воины, чистые помыслами и храбрые, ценятся там на вес злата. К тому же ты помог задержать преступников, и свидетельство Сестёр Света могло бы решить дело в твою пользу. Такому человеку наверняка бы нашлось место в казармах, невзирая на происхождение.

Посудный человек обернулся, - эльфийка приложила тонкопалые ладони к его оцарапанному ножом боку и проколотому бедру, прошептав что-то: по телу пробежала прохладная, словно струйка родниковой водицы, дрожь... И вот кровь перестала мочить рубаху, стянувшийся порез зачесался, заживая и обрастая тонкой розовой кожицей, в ноге засвербило.

А Тринки, вцепившись пальчиками в тряпицу, не сводила с него медово-карих глаз. Старый конюх Джим влажно высморкался.

...Разве стояли бы сейчас на вольной земле Раздорья мелкая девчушка и немощный старец, если бы славный рыцарь Грегор совершал героические и достойные лиры деяния в городе с золотыми шпилями, а не протирал столы в "Левом Копыте"?

Бывший ложкомой помолчал, затем медленно, словно взвешивая каждый изворот мысли, помялся ногами. Усмехнулся чему-то.

- Так я уже при своём месте, госпожа Элани. Разве ж бывает трактир без посудного человека?

Врата таяли, дивно переливаясь закатным розовым перламутром.

- Что ж, твоя правда. И твой выбор, хозяин Грегор.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...