На закате


Морана разбудил плач. Он смотрел в темноту, лежа на своей постели из овечьих шкур, и слушал жалобные стоны, доносящиеся из-за стен хижины. Первым порывом старика было встать и выйти наружу, в поисках рыдающего создания. Он уже опустил ноги на земляной пол, но тут его, еще затуманенную сном, голову посетил вопрос. Кто же будет плакать, здесь, на холме, близ озера Клур, в эту черную дождливую ночь и не пытаться войти в дом? Моран задумчиво посмотрел на несколько рдеющих угольков в земляном очаге. Какой бы призрачный свет и тепло они не давали, все равно это было лучше леденящей тьмы снаружи. В которой… Всякое могло случиться!

Плач прекратился. Моран подождал некоторое время, но рыдания не возобновились.  Старик снова улегся в постель и закрыл глаза. И тут холодной стрелой, через уши, мозг пронзил громкий тоскливый вой. Моран вдруг вспомнил, как стенали женщины на белом берегу Финнтрай. С факелами в руках, в ночь после битвы, они разыскивали своих павших мужей и сыновей. И даже тогда совместный плач женщин уступал этой песни без слов, песни горя и тоски, что заполнила все пространство хижины.

К вою создания из тьмы  присоединил свой голос волк, с пустошей у подножия холма. Затем  стал подпевать еще один. За ним третий. Моран свернулся под одеялом, накрывшись так, чтобы ни одна частичка тела не оказалась снаружи. Он закрыл уши руками, но все равно слышал холодную песню смерти...

***

Моран  наклонился за посохом, и поясницу  прострелила привычная боль. Он все же схватил палку, с неприязнью  отметив, что пальцы, некогда крепко сжимавшие и рукоять меча и древко копья – мелко дрожат. Старик снял со стены бурдюк, перекинул лямку через плечо и вышел наружу.

Шел мелкий холодный дождь. Сверху донеслись жалобные крики. Моран поднял голову и увидел в сером небе клин диких гусей, летевших на юг. Старик посмотрел вниз. Папоротник, покрывавший склоны холма, пожелтел. Моран вдохнул промозглый  осенний воздух и начал неторопливый и осторожный спуск.

По дороге к ручью  старик наткнулся на группу валунов, сплошь покрытых серым лишайником. Моран не один год ходил этой дорогой, но никогда еще не видел этих камней. Он перехватил посох, словно копье и стал осторожно приближаться к  загадочному явлению. Когда до валунов оставался десяток шагов, они отрастили ножки, противно заблеяли и засеменили прочь с тропы. Моран от всей души пожелал овцам быть сожранными волками. Но задорные слова его отдавали горечью – зрение становилось все хуже.

В низине, по которой протекал ручей, растения еще сохранили зеленый цвет. Моран отодвинул ветви, полностью скрывавшие поток, и зачерпнул ладонью холодную воду. Старик глотал ледяную влагу и смотрел на ручей. Возможно, осень изменила и его цвет – теперь его воды были красноватыми. Ровно как у той речушки, что протекала по полю битвы при Габхаре…  Моран отогнал воспоминания и снял  с плеча бурдюк.

***

 

Ронан  появился на дороге в полдень. В  то самое время, когда нескольким солнечным лучам удалось пробиться сквозь стену туч. Светящиеся клинки коснулись вершин гор Каррайга, заставили заиграть желтым и красным лес Фарадруим у их подножия, превратили в серебряный щит озеро Клур, перебрались на другой берег, поднялись по холму и ослепили выцветшие глаза Морана. Старик радостно рассмеялся и прикрыл глаза рукой. Ронан услышал смех и помахал в ответ.

Моран с улыбкой смотрел, как худощавый рыжеволосый мальчик, одетый лишь в красно-черную клетчатую рубаху до колен, ловко ступая босыми ногами, быстро взбирается на вершину. Старик вспоминал, как в возрасте Ронана, такой же быстрый и гибкий он мчался среди деревьев священной рощи Неметон, во время состязания за право называться воином.

Ронан добрался до вершины и, поклонившись, положил рядом с Мораном  сверток, что нес все это время в руках. Старик развернул ткань. Мальчик принес обычный обед – несколько овсяных лепешек, круг сыра и фляга пива.

- Благодарю, юноша, - сказал Моран. – Вряд ли из-за этого обеда воины начали бы каурадмир – состязание героев. Помнишь, я рассказывал тебе? Когда добывали кабана, из-за его туши начинался спор – кому достанется лучший кусок. Воины сначала шутливо задирали друг друга, потом оскорбляли, а потом могла пролиться кровь и полететь головы. Но в голодные времена и из-за лепешки люди могут схватиться за ножи. И я благодарен, что могу спокойно отведать твоего угощения на вершине одинокого холма.

Моран глотнул пива, затем отломил кусок лепешки и немного сыра. Жуя, он смотрел на Ронана. Юноша был необычно тих и молчалив, и все время смотрел себе под ноги.

- О чем же мне поведать в этот раз, мой друг? – спросил старик, утолив голод. – Может об одноглазом великане – фоморе, по имени Голл? Мы заманили его на обрыв Ат Клайат. А потом сбросили вниз, с помощью длинных копий. И чудовище полетело прямо на скалы, торчащие из морской пены. А может, лучше о карликах? Мерзкий народец. Их называют клуриконами. Они столь малы, что могут ездить на собаках. А свирепы, словно бешеные крысы. Мы столкнулись с ними в лесу Друим-да-Район. Мы долго не могли справиться с ними – поди, попади по мелким вертлявым тварям! И тогда Конн Плешивый предложил сшить наши плащи вместе. И этим покрывалом мы накрыли всех клуриконов разом. Или тебе по душе история о ведьме Домну? Она жила близ Шин Абхала. У нее были козлиные рога, а одевалась она в шкурыживотных. Мы заткнули уши воском, чтобы не слышать ее заклинаний, и подожгли ее хижину на расстоянии – огненными стрелами. Когда начался пожар, ведьме уже было не до колдовства – будь уверен! И если тебе нравится огонь  - то есть у меня и еще история. О Фэр Дорхэ. Это темное создание из Народа-в-Холмах повздорило с королем Лейтер Руаха. И тварь эта своим огненным дыханием спалила дворец короля. Дворец потом отстраивали несколько раз – и каждый раз приходил Фэр Дорхэ  и сжигал его. Никто не мог остановить чудовище. Кроме Бейнна из наших. Этот воин завернулся в мокрые кожи и так пережил очередной  пожар . А когда пришел Фэр Дорхэ  и наклонился, чтобы посмотреть и поглумиться над мертвецами – Бейнн вонзил ему свой меч прямо в глаз. А вот самое страшная из тех историй, что я знаю.  О демоне Дуллахане.  Свою голову он носит подмышкой. Его повозка из человеческой кожи  запряжена черными огнеглазыми конями.  А кнутом ему служит человеческий позвоночник.  Мы видели его повозку с фонарями из черепов. Но только издали. Говорят, что победить  Дуллахана можно – если выкрасть его голову… Но ты не слушаешь меня, Ронан?

- Нет, что ты! – ответил мальчик, не глядя на Морана.

- Послушай, малец, - сказал старик, сдвинув седые брови. – У тебя что-то случилось. Я воин и умею читать по лицам. Без этого я не прожил бы так долго.  Скажи правду.

- Абран не велел говорить, - тихо ответил Ронан.

Этот песий сын? Жрец Нового Бога? – Моран зло усмехнулся. – Не позволяй ему залезть в душу, парень. Кто твой настоящий друг?

- Кто-то украл нашу свинью, - Ронан впервые посмотрел на Морана.- И это не человек. И не волк. Следы очень странные. А остатки туши мы нашли на берегу озера.

- Берег озера и странные следы? – Старик выпрямился на своем камне. – Я хотел бы взглянуть на это.

Солнце снова скрылось за тучами. Поднялся ветер и заиграл с белой бородой и длинными волосами Морана.

- Может не стоит? – робко спросил Ронан.

Старик встал. Расправил плечи. Сейчас, за частой сеткой морщин, в его лице можно было разглядеть того воина, которым Моран был раньше.

-Я услышал плач баньши –предвестницы смерти ,сегодня ночью. И я из фениев, мой мальчик, - сказал старик. – Хоть и последний. И в наших обычаях платить долги. Ты каждый день лез на этот холм, чтобы поделиться едой со своего скудного стола. Я же расплачивался лишь старыми историями. Теперь пришло время рассчитаться по-настоящему.

***

Деревня близ озера Клур состояла из одинаковых хижин, сложенных из необработанного камня и крытых тростником. Старый воин шел по залитой грязью улице, не глядя по сторонам. Одной рукой он держал посох, а другая покоилась на плече шедшего чуть впереди Ронана. Мужчины, идущие им навстречу, останавливались и молча смотрели на странную пару. Из окон хижин выглядывали женщины. Дети стайкой бежали за Мораном и Ронаном. Один мальчишка вырвался вперед и, пошел перед ними, изображая походку старика. Ронан изловчился и пнул тощий зад парнишки.

Дом Ронана находился почти на самом краю деревни. Старик и мальчик прошли вдоль бугристой стены хижины  и вышли на задний двор. Здесь Ронан показал сарай, сколоченный из жердей. Земля под стеной свинарника была раскопана.

- Он делал все невероятно быстро, - сказал парень  старику.- Свинья не успела даже завизжать. А до этого пропадали овцы из тех, что паслись у озера.

Из дома вышла коренастая  широкоплечая женщина с красным лицом. Она скрестила руки на своей необъятной груди  и стала насмешливо следить за Мораном, расхаживающим по двору. Старый воин разглядывал следы, ведущие от сарая. Казалось, кто-то прополз от стены на брюхе, оставляя отпечатки лап похожих на кошачьи, но в разы больше.

- Это дханбар-ку, - уверенно сказал Моран. – Водяная собака. Так мы называли гигантских выдр, встречающихся в озерах Запада. Но я думал, что последнюю убили двадцать лет назад у Иннеса.

- Ох уж эти убийцы чудовищ, - насмешливо сказала женщина. – Благодарение богам старым и новым, что их время прошло.

- Я убью зверя, - сказал Моран, глядя ей в лицо.

- Возвращайся на свой холм, старик, - буркнула женщина. – Я знаю, мой сын носит тебе еду. И я не мешаю ему, ибо это доброе дело. А добрые дела вознаграждаются на том свете. Но если ты будешь продолжать мутить здесь воду, то не увидишь больше ни моего сына, ни моей еды.

- Я убью зверя, - упрямо повторил Моран. – И брошу его голову к твоим ногам, добрая женщина.

***

Моран сидел на пороге хижины и камнем правил меч. Плечи, руки и спину ломило. Полдня он выкапывал тупым ножом оружие из земли в круге из шести монолитов. Что стояли на холме Уир, в миле от дома старика.

- Бог в помощь, сын мой, - раздался насмешливый голос.

Моран поднял голову. Рядом с ним стоял худой мужчина, одетый лишь в бурую хламиду, подпоясанную куском веревки. Капюшон наполовину скрывал его лицо со впалыми щеками и короткой редкой бородой. Разозленный Моран – раньше никто бы не смог подойти к нему незамеченным – проворчал в ответ:

- Я Моран, сын Мавеса из Корневила, сына Брихана Хромого из Брекнока, сына...

- Я понял, довольно, - жрец Нового Бога  примирительно поднял руку.-  Я слышал, ты собрался охотиться на чудовище.  Не стоило утруждаться. Я уже отправил гонца к королю. На днях прибудут его воины.

- Я фений и это моя работа - защищать людей.

- О да! Я слышал. Братство воинов, куда принимали только лучших юношей. И они посвящали себя защите людей. Но что же говорят эти самые люди о фениях? Что-то вроде того, что без разрешения братства нельзя было не убить оленя, ни поймать лосося.  Не заплатив пошлину, нельзя было пройти из одного поселка в другой. А на девушке нельзя было жениться, не показав фениям. Ведь если она красавица – то первая брачная ночь за славными воинами.

- Мы защищали нашу землю от врагов!

- Может, я ошибаюсь, но вы участвовали только в междоусобицах  жалких корольков, все владение которых – овечье пастбище. Да еще угоняли скот. Да устраивали драки на пирах, убивая друг друга из-за куска свинины. Вы, конечно, совершили  одну мудрую вещь – прикормили бардов. Отсюда  все эти сказания о ваших подвигах.

- Чего тебе надо, жрец Нового Бога? – холодно спросил Моран.

- Ты ведь наверняка слышал о нашем учении, - ответил с улыбкой Абран.  – В нем, помимо прочего, говорится о том, что всякая тварь может быть спасена. Ты последний язычник в этих краях. Я желаю, чтобы ты слез с этого холма и отправился в монастырь Дромора, замаливать грехи, свои и своих побратимов.

- Пошел вон! – заревел Моран, вскакивая и замахиваясь мечом. – Я умру воином, мразь!

Абран развернулся и стал поспешно спускаться по склону. Моран неотрывно смотрел ему вслед.  Его рука, державшая меч, дрожала.

***

Моран устроился на груде камней у  берега озера. Здесь начинался самый короткий путь от Клура до деревни. Старика била дрожь. Но это был не холод и не старческая немощь. То было предвкушение схватки. Как в те времена, когда он сидел в засаде, плечом к плечу с братьями-воинами.

Время медленно текло. Небо темнело. Солнце опускалось к западу. Дул ветер. Шелестел тростник. Плескала волна. Морана стало клонить в сон... Истошный птичий крик заставил его встряхнуться. Он посмотрел на озеро. Какое-то темное пятно поднималось из глубины к поверхности вод. Появился пенный бурун и устремился к берегу. Мгновение, и на прибрежную гальку скользнула длинная и узкая тень.

Моран встал, подхватывая щит, лежавший у ног. Со звоном извлек меч и прыгнул с валуна. Ноги его подкосились, и старик упал на колени.  Моран сразу же прикрылся щитом, ожидая удара противника. Потекли мгновения. Но выпада врага так и не последовало. Моран чуть опустил щит, выглядывая поверх края.

Прижимаясь брюхом к земле, на берегу распластался дханбар-ку. Длинное гибкое тело сотрясала дрожь от круглой головы до кончика толстого хвоста. От дрожи волны  проходили по короткой, с частыми проплешинами и пятнами седины, шкуре. Чудовище повернуло голову и Моран заметил, что один из глаз его затянут белой пленкой. Дханбар-ку зашипел, обнажая редкие, обломанные зубы.

Моран опустил щит, а потом и вовсе бросил на землю. Тяжело поднялся – поясницу привычно укололо болью.  Прошел пару шагов и сел на ближайший камень. Меч он воткнул в землю и оперся о крестовину рукояти руками. В воздухе затанцевали первые снежинки.

- Что же, ты? – с укоризной спросил дханбар-ку Моран.

Чудовище мяукнуло и неуклюже повернулось к своему дому – озеру. Кажется, похищение свиньи было его последним подвигом. В горле Морана застрял горячий ком. Он отвел от дханбар-ку глаза полные влаги и посмотрел на озеро.

Ветер стих. Огромное красное солнце торжественно опускалось в тихие воды Клура. Его лучи подсвечивали розовым тяжелые снежные тучи и чертили красную дорожку по поверхности озера. Два старика, не отрываясь ,смотрели на закат. Первый снег этого года ложился на них и не таял.