Логово некроманта


 

Пещеру окружало полукольцо шатров третьего корпуса Вана. Возвышающийся над равниной грот, точно разверстая пасть огромного чудища, приковывал взгляды.

Вот и караульный Уилл, засмотревшись на кривые ряды клыков-сталактитов, пропустил мимо ушей слова Линтира.

— Простите, что?

Снующие среди палаток оборванные солдаты напоминали мышат, подобравшихся к змеиному логову. Линтир машинально отметил, что бойцы все еще носят летнюю форму. Хотя кому сейчас есть дело до формы?

— Я спросил, куда запропастился Ван? — с нажимом повторил лейтенант. Он помчался сюда от самой Красной Звезды, едва получив известие, что Ван достиг пещеры, чуть не загнал коня и даже не смахнул дорожную пыль. Малейшее промедление выводило его из себя.

— Отправился с патрулем. Убедиться, что нет других выходов... оттуда.

— Ясно. Все спокойно?

Караульный переступил с ноги на ногу.

— Ну... Как вам сказать... Спокойно. Разве что...

Его дыхание, дотоле формирующееся аккуратными облачками пара, сделалось обрывистым и частым, едва различимым.

Офицер молчал, опасаясь сорваться на крик.

— Мы... Воро́н, кажется, многовато. Второй день кружат, каркают, глазеют. Чего им тут?

Как бы подтверждая слова караульного, над их головами пронеслась пара чернокрылых птиц, оглашающих окрестности унылым скрипучим карканьем.

— Н-да. — Покачав головой, лейтенант взглянул на тусклое солнце, мелькающее среди туч. — Не слышал, когда должен приехать маг?

Уилл разом оживился:

— Так он еще утром прискакал, господин офицер. Группа уже отправилась...

Линтир резко повернулся, всмотрелся в чрево пещеры. Среди сталагмитов действительно мельтешили крохотные фигурки.

— Проклятье!

Лейтенант рванулся к гроту, точно ошпаренный.

Прихотливый ветерок проносил над лагерем рой золотистой и багровой листвы, щедро рассыпая украшения среди потрепанных палаток. Линтир бежал, рвался сквозь этот листопад, а в голове крутился припев старой, знакомой с детства песенки:

 

Листопад и дожди — ты грустить подожди,

Ведь в рубины оденется лес.

Полной грудью вдохни и вокруг посмотри:

Разве осень — не время чудес?..

 

Солдаты глядели вслед офицеру. Даже незнакомые с ним легко узнавали лейтенанта по куску выцветшей, когда-то сиреневой материи, обмотанной вокруг горла на манер шарфа. На блеклом фоне повязки красовалась россыпь белых цветков, похожих на ромашки.

Краем глаза перехватывая их взгляды, Линтир понимал, в чем дело, и ему снова становилось не по себе. Чихать он хотел на чужое мнение, плевать на мнимую славу, которую ему приписывали, но... В ушах снова зазвучал заливистый, радостный смех Мартина, резанувший его, словно ножом.

Через несколько минут он был уже у пещеры, кинулся внутрь, за удаляющимся отрядом, огибая первые конусы сталагмитов.

*А они и в самом деле напоминают зубы*

— Постойте! — крикнул офицер.

Процессия замерла. Первым обернулся здоровяк Снорре. Как всегда закутанный в шкуры и вареную кожу, он с любопытством щурил единственный глаз на покрытом шрамами лице. На плече рубаки покоилась верная обоюдоострая секира.

Да, война жестоко обошлась с ними. Пал великий Главк, не стало могущественного Мариона (казалось, смерть не властна над ним). Мясорубка поглотила больше половины тех, кто выступил против скверны и встал под знамена. Но, как видно, на ногах еще достаточно знаменитых бойцов. И едва ли не все они собрались здесь. Вот из-за очередной колонны показался облаченный в боевую синюю форму Гларио. Чистильщик держал огромный светящийся клинок в широких ножнах у пояса.

— Какими судьбами, лейтенант? — воскликнул улыбающийся Том, лучший боец третьего корпуса, а может, и всего легиона. Кажется, юноша искренне рад.

— Теми же, что и ты: хочу поохотиться на нежить. — Линтир замер, уперев руки в бока, стараясь скрыть отдышку. — Кто ведет группу?

— Я.

Вперед выступил ряженный в боевую узорчатую форму Майз. Вокруг его плеч монотонно крутились сотканные из рун кольца, тускло светящиеся в полумраке грота.

Майз. Можно было догадаться. Нестарый еще, но вполне впитавший спесь и надменность, присущие старшим членам Ордена магов. И все же он не чужд рационального подхода. Пожалуй, лучшее, на что мог надеется Линтир.

— Приветствую. Я хочу...

— Думаю, тебе лучше уйти, — прервал его Майз.

— Разве вам не нужны бойцы? — поднял брови офицер. — Ты же знаешь, я могу...

— Можешь. Но не стоит. Мы справимся.

Линтир оторопел.

— Да что на тебя нашло? С каких это пор ударный отряд отказывается от помощи?

— С таких, — донеслось откуда-то сбоку.

Холодный, сухой голос. Лейтенант сразу все понял. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. В груди начал заниматься пожар гнева. Линтир медленно обернулся.

Небрежно прислонясь к ближайшему сталагмиту, неподалеку стоял высокий сухощавый мужчина с соломенными волосами, сосредоточенно осматривающий собственные ногти. На нем сиял новый, без царапинки сегментный доспех сапфирового отлива; спину закрывал в тон подобранный плащ. Мужчина встретился взглядом с Линтиром, и в его глазах лейтенант прочел отражение собственных чувств: брезгливость, презрение, ненависть.

Винс. Значит, из-за этого стервятника ему отказывают в том, ради чего он ехал сюда с другого конца провинции? Перед взором Линтира медленно сгущался красноватый туман, затмевающий рассудок.

— Я вижу, ты подсуетился. Даже доспехи подыскал по случаю. Дай угадаю: ты и дырку в мундире уже просверлил в предвкушении ордена?

Винс скривился, как от пощечины. Щеки пошли красными пятнами.

— Может, и тебе бы не помешала толика суетливости? Тогда бы не потерял половину людей под Желтой сопкой.

Кровь ударила в голову Линтира. Он готов был наброситься на эту падаль, и только усилие воли, многолетняя военная выучка удержала его.

— Довольно, лейтенанты! — провозгласил Майз. — Вы оба имеете право участвовать в походе. Но, как всем хорошо известно, вместе вы не уживаетесь. Поэтому тебе придется уйти, Линтир. Он прибыл первым.

Лейтенант, скрипя зубами, повернулся к выходу, перехватив сочувственный взгляд Тома и безразличный — Гларио. Винс же, как и прежде, рассматривал  ногти, словно неприятной сцены не было вовсе.

— Бывает, служивый, — прохрипел Снорре, глядя на офицера сверху вниз.

Оставить все из-за проклятого Винса, который рвется в подземелье, пытаясь продвинуться по службе! Это в самом деле, или он попал в абсурдный кошмар и не может проснуться?

Линтир в горькой усмешке задрал голову к каменным иглам под потолком. Не успел он войти, пасть уже выплевывала его, словно горький кусок.

*Показалось, или они двигаются?*

Но сталактиты действительно шатались. И в следующий миг обрушились.

— В укрытие! — вскричал Майз, бросаясь вглубь хода.

Отряд устремился в пещеру. Попытайся Линтир выбраться — обломки раздавили бы его, как муху. Он кинулся вслед за остальными. Грохот рушащегося свода стал оглушительным. Мир утонул в темноте.

Среди черной пустоты и многоголосого кашля тускло кружились рунические кольца, выдававшие местоположение Майза. Только теперь лейтенант разглядел, что рядом с ним присутствует еще один предмет. Нечто размером с флягу, мерцающее и дивное, похожее на узорчатую клеть, в которой росло крохотное сотканное из света деревце.

Чародей что-то шепнул, и в воздух взмыл холодно пылающий шар, осветивший пещеру.

— Все целы?

Бойцы разномастного отряда поднимались, кашляя и отряхиваясь от пыли.

— Похоже, пасть все-таки захлопнулась, — подал голос Том, самый младший из присутствующих. — Глядите, до самого верха завалило!

*Ему, наверное, и двадцати-то нет*

— Много шума, вот порода и обрушилась, — проговорил Винс, пытаясь очистить запачканный плащ. При этом он бросил красноречивый взгляд на Линтира.

— Да они толщиной с бревно! — Снорре плюнул на ближайшую глыбу. — Их бы и драконий рев не сорвал!

Майз, подойдя к завалу, дотронулся до одного из обломков.

— Все верно, — сказал он через мгновение. — Барьер Отражения.

— Это еще что? — выпучил глаз северянин. — Опять ваша колдовская хрень?

— Нет. Его. — Майз ткнул пальцем в убегающий во тьму тоннель.

Какое-то время все молча смотрели, как оседает поднятая пыль. Тогда Майз продолжил:

— Барьер работает, поглощая направленную на него энергию, любая эманация подпитывает чары. Пытаться разобрать завал бесполезно. Чтобы разрушить это заклинание, нужно убить создавшего его мага.

— Тратит остатки сил на бесполезное колдовство? — Гларио с недоброй усмешкой погладил рукоять страшного меча. — Похоже, не так он умен, как говорили.

— Не стоит недооценивать некроманта. — Майз создал еще один "светильник", направил его вперед, освещать дорогу, махнул остальным, и первым шагнул в темноту. Вокруг, во мраке коридора беспрестанно звенела капель. Повсюду виднелись крохотные лужицы, в которые то и дело срывались новые водяные бусинки, скапливающиеся на кончиках медленно отрастающих "клыков". Из тоннеля тянуло сквозняком. Мрак высасывал тепло.

— Он лишился остатков разума, говорю тебе, — настаивал чистильщик. — После поражения в Черепашьей Долине он потерял могущество, которым когда-то обладал. У него не осталось ни армии, ни книг, и, как видно, здравого смысла тоже. Мы бы все равно не пошли назад.

— Но теперь не сможем получить помощь, — поморщился Майз. — Согласен, Крифф... — Маг сделал паузу, впервые назвав некроманта по имени. Казалось, окружавшая отряд темнота ловит каждое их слово. — Крифф — не самый могучий чернокнижник, но самый коварный. И если подумать, самый опасный. К началу войны их было десять, и все же каждое третье поселение уничтожил именно Крифф. Это из-за него наступление откладывалось целых полгода. Никто столько не мог противиться мощи Ордена.

— Говорят, — встрял Том, — говорят, в Черепашьей Долине именно он убил Мариона.

Майз оставил последние слова без ответа. Но, кажется, чуть побледнел.

— Вспомни, какого труда и скольких жизней нам стоило отрезать его от остальных и загнать в эту дыру. Так что до тех пор, пока его голова не будет насажена на пику, давай не станем повторять ошибку новичков.

— Немалых трудов. И многих жизней. — Чистильщик ловко выхватил широкий клинок, полыхающий синевой. Держа меч в опущенной руке, двинулся вперед. Глаза его горели фанатичным огнем. — Тем слаще будет его смерть.

Гларио рвался в бой, несмотря на опасность. Впрочем, у всех чистильщиков мозги набекрень. Может, поэтому Гларио — один из последних представителей их цеха. И все же причина его нетерпения крылась не только в верности учению. Похоже, он рьяно стремился вернуть несколько потускневшую в последнее время славу истребителя нежити.

Линтир отвлекся от мыслей, прислушался к разговору. Говорил Том:

— ...что это — важнейший поход после Черепашьей Долины. И я тоже так считаю...

— К чему ты ведешь? — спросил волшебник.

— Почему на столь важное задание мы отправляемся только вшестером? Да нас было бы даже пятеро, кабы не обвал! Почему не пойти на некроманта целым корпусом, смять его числом?   — Ох, молокосос, — проворчал Снорре, поводя мускулистыми плечами, — много ты знаешь! Раньше, в самом начале этой чумы, так и делали. Загоняли чернокнижников, точно лис, в какую-нибудь нору и перли в подземелье всем скопом! И дружно, как стадо баранов, нарывались на расставленные для нас подарки. И выходила из пещеры уже не боевая группа, а орда нежити, а следом — улыбающийся магик, чтоб его! Поверь, малыш, ему только того и надо, чтоб мы ломанулись очертя голову.

— А коли нас шестеро, мы в ловушки не попадем? — допытывался юноша.

— Я вас проведу. — Майз следил за покачивающимся впереди шаром, расцвечивающим угольный мрак. — Если заслоны вообще будут. Я просанировил подземелье перед тем, как мы двинулись — никакой магии до самого дна. Он ослаб и бережет остатки сил. Разумеется, как к себе домой, мы туда не войдем. Но большее, что он сможет — один барьер. Скорее всего, перед самым логовом. Чтобы узнать о нашем приближении.

— Думаешь, он не знает? — мрачно улыбнулся Снорре.

Остальные молчали. Вопрос навевал дурные мысли.

— Хорошо. — А этому Тому не занимать упорства. — Но тогда разве не разумнее прикончить некроманта силами Ордена?

Майз глубоко вздохнул, одарил приставалу долгим взглядом.

— Чтобы выполнить иную работу, мало одного инструмента — требуется целый арсенал; каждая вещь — для своей задачи. Так и здесь, юный легионер. Может выйти так, что магия окажется бесполезна в бою, и тогда, сойдись с Криффом лишь мы, чародеи — станем добычей его зверушек. Я неспроста выбрал вас. Каждый уже имел дело с нежитью, знает, что и как делать. Вы получили лучшие амулеты, какими располагает Орден. А кое-кому они и вовсе не нужны.

Майз одарил Линтира легкой улыбкой. Тот не ответил на похвалу. Его заслуги в том не было.

Молва о Линтире пошла с того далекого декабрьского утра, когда он с отрядом напал на черного мага. Колдун легко перебил всех, но не смог убить его. Линтир просто прошел сквозь заклинания. Он до сих пор помнил вытаращенные в изумлении глаза некроманта, когда он рубил колдуну голову. Оказалось, он обладал чем-то вроде иммунитета против магии. Не всякой, разумеется, и не любой силы, но все же это дорогого стоило. Линтир не знал, врожденное это или появилось позже, если так, то когда. Ему не было дела. Только одно волновало лейтенанта: мертвые должны покоиться в земле. Радостный детский смех. В груди снова защемило.

— К тому же, — продолжал маг, — мы не останемся одни. Нам поможет Орден.

Он с нежностью прикоснулся к фигурной, похожей на бутон клети, в которой цвело крохотное деревце.

— Что это? — вопросил Снорре.

— Семя жизни. — Майз любовался светящимся предметом, как мать — первенцем. — Часть великого Древа Мудрости, что хранит и питает весь мир. От него берет могущество и наш Орден. В Семени великая сила. Будь Крифф хоть на пике формы, могущества Семени хватит, чтобы испепелить его. Но это в крайнем случае. Иные ворота лучше не открывать.

Линтир отметил, что чародей довольно ловко выпутался из щекотливой ситуации. Хотя, может статься, все обстояло именно так, как говорил Майз, и один маг в сопровождении нескольких бойцов действительно ловчее справится с некромантом, чем несколько колдунов. Может, вовсе он и не пытался скрыть упадок Ордена. Утаить, что в той страшной битве в Черепашьей Долине победа досталась людям слишком высокой ценой. Что Орден сломал там хребет, и теперь лишь вяло тащится, ползет, волоча беспомощные культи, пытаясь закончить войну, чтобы потом обессилено лечь и умереть. Может, это и не так. Недаром говорят: чужая душа — потемки; душа волшебника — мрак катакомб.

Задумавшись, лейтенант замедлил шаг. Идущий позади Винс, отвернувшись, протиснулся, едва не двинув ему локтем в нос, и поспешил вперед. Линтир никак не отреагировал на это, поглощенный мыслями.

Пещера оказалась угрожающе глубокой. За один бросок нечего было и думать добраться до чернокнижника. Для ночевки выбрали небольшую извилину, округлую полку в стене коридора, на фоне бесконечного отсыревшего тоннеля выглядевшую почти уютно.

Расположились, жуя твердую как древесная кора — и столь же вкусную — солонину.

Чистильщик устроился, подобрав под себя ноги, положил перед коленями грозный светящийся клинок и впал в некое подобие транса.

Винс деловито, пластину за пластиной, протирал доспех. Очистить небесного цвета плащ ему так и не удалось.

Линтир наблюдал за остальными, и в голову против воли лезли причудливые образы, рождаемые тревожными мыслями, переполнявшими сознание.

Машина войны. Уродливая громадина, чей ржавый лязг до тошноты похож на ужасающее чавканье. Ее кошмарный механизм каждый из них испытал на себе. Прожорливая махина затягивала людей, и дальше ничего нельзя угадать. Кого-то перемололо. Кто-то исчез. Немногие выбрались наружу. Но следы пребывания остались у каждого, хоть и не всегда зримые. Из этого правила нет исключений.

Снорре подсел ближе к Тому, устраивающему подстилку из шерстяного плаща и плотного одеяла, выданных перед спуском. Шерстяной плащ! Одеяло! Сейчас, почитай, во всем королевстве не наберется и двух десятков таких сокровищ.

Испещренное шрамами лицо Снорре служило подтверждением мыслей Линтира. Северянин, в отличие от большинства, изуродован внешне. Ужасная участь: выбирать между увечьем души и тела. Литнир попытался думать об этом, и не смог.

Когда Снорре улыбался, казалось, он хочет сожрать тебя живьем.

— Тяжело, небось, поначалу приходилось? С малолетства-то.

Том посмотрел на собеседника с глубоким почтением.

— Тогда, да и сейчас — не больно-то выбирал.

— Понимаю, — кивнул северянин. — Я ведь ничего не умел, и голова была другим забита. Утки, куры, скот. Сенокос. И тут — во все это! Не поверишь: как убил своего первого — меня наизнанку выворачивало. Три дня руки тряслись. Заснуть не мог. Страшно представить, каково ребенком в это мокнуться.

Том мотнул головой.

— Я не больно-то другую жизнь и знал. В сиротском приюте, потом на улицах — всякого навидался. Знаете, если б не набор, меня б давно вздернули.

Северянин простодушно покосился на юношу.

— За что это?

Том красноречиво провел пальцем поперек собственной шеи. Без выражения добавил:

— Думаете, почему меня считают лучшим в корпусе? Я когда сюда попал, даже удивлялся по первости, как легко все выходит. Но вам ли не знать?

— Дела-а, — протянул Снорре.

Здоровяк отодвинулся, и вскоре отсел от юного легионера. Еще пару раз он бросал на того взгляды, похожие на те, какими плотник одаривает треснувшую доску.

Том же, пользуясь тем, что маг сделал свет ярче, достал какую-то книжицу и углубился в чтение.

Гларио настаивал, чтобы они, едва заглушив голод, двинулись дальше, но Майз оставался непреклонен: нужно отдохнуть и набраться сил для броска.

Готовясь к ночлегу, чародей пустил вторую светоч летать по периметру их пещеры, освещая окрестности. Сам маг, условившись, что смены будут по часу, остался дежурить первым.

*Одеяла. Много ли их осталось в королевстве? А кусков солонины? Мы живем в пору, когда за вещи платят кровью, а не золотом*

                Да, положение было ужасным. После трех лет простоя, когда земледелы не убирали хлеб, а пастухи оставили отары, легко было пересчитать и то и другое. Даже солдаты, от сил которых зависели жизни всех в королевстве, чаще питались лебедой и щами из крапивы, чем луковой похлебкой.

*И до сих пор носили летнюю форму. Смешно, как важны порой становятся столь жалкие мелочи*  

Тем большее значение имело то, что происходило сейчас. Линтир знал, видел сам: хоть легионеров вблизи пещеры охватывала дрожь, отходя от горы, они позволяли себе робкие улыбки. Разговоры на грани шепота. О том, что казалось несбыточной мечтой. Во что боишься поверить, опасаясь, что нечаянная мысль все погубит. О конце войны, подобном рассвету после долгой холодной ночи под кроваво-красным небом.

Но довольно причуд. Всему свое время, и сейчас пора спать.

Постепенно, один за другим, они забывались беспокойным, тревожным, как шорох в темноте, сном.

 

Перед ним стоял Мартин. Еще совсем маленький, ростом не выше пивного бочонка, но уже с копной черных, как соболиный мех, волос. Смеющиеся глаза, лучащееся теплом лицо — он обещал вырасти настоящим красавцем; на нем даже сейчас останавливались восхищенные девичьи взгляды.

Его родители уже умерли, и Линтир взял мальчугана под крыло. Линтир вообще-то не любил детей. Глупые и крикливые создания, они действовали на нервы. С Мартином же он беседовал. Мальчуган удивлял не по возрасту рассудительной речью. Его вопросы выдавали пытливый ум. И вместе с тем он смеялся, когда кошки таскали рыбу из рыбацких силков, гонялся за бабочками и, бывало, подолгу бродил в сосновом лесу, слушая щебетание птиц. Про себя будущий офицер решил, что в свое время отдаст паренька в институт. Он обещал стать выдающейся личностью. Возможно, даже великой.

А потом началась война. На исходе второго года, когда на фронт потащили даже осужденных на казнь, Линтир больше не мог скрывать Мартина, да тот и сам не хотел. Юнец в ту пору назубок выучил "Законы войны" Ле Дилона и зачитывался "Майской ночью" Кристофера. Мальчишка подрос, но все равно едва дотягивал Линтиру до плеча. Ему было шестнадцать.

Лейтенант в ту пору часто хворал. Постоянно болело горло. Ища хоть какое-то средство, он стал наматывать не шею разные тряпки. Напрасно — они лишь холодили, кололись и раздражали, без конца разворачиваясь. Тогда, примерно за неделю до отъезда, он нашел в шкафу старое платье, ткань которого показалась приятной на ощупь. Все равно оно бы пропало, вот Линтир и вырезал себе кусок сиреневой материи с крохотными белоснежными цветками.

К его удивлению, ткань плотно обволакивала горло, и боль почти сразу пошла на спад. Не чаявший уже избавиться от проклятой болезни, Линтир пребывал на верху блаженства.

Но как же хохотал Мартин, когда Линтир вышел к нему в этом дурацком сиреневом шарфе! Казалось, он лопнет со смеху. На глаза юноши даже навернулись слезы.

Линтир печально улыбнулся. Он не смог добиться перевода мальца в свое подразделение — туда не принимали желторотых. Мартин же выделялся не только радостно-красивым лицом и дивными гладкими волосами, но и хрупкостью сложения. И все же он не печалился и не боялся.

— Пара месяцев, и мне разрешат перевестись к тебе, — улыбался он.

Ззалек, к которому определили Мартина, пользовался репутацией тонкого стратега и отважного воина. Линтир был почти доволен.

Минули дни, затем недели. Тянулись месяцы. Линтир все явственнее ощущал впивающуюся в душу тоску. Ему не хватала звонкого, журчащего смеха воспитанника, его колких острот и тонких замечаний о книгах, которые ему самому было не под силу прочесть.

Он получил пару писем. Во втором  юноша отмечал, что, по его мнению, шестой корпус под командованием Ззалека совершил прорыв, который может решить исход войны. Мартин бегло обрисовал ход наступления и отметил, что через месяц попросит перевода под командование Линтира. Он полагал, прошение удовлетворят.

А через неделю к лейтенанту прискакал безликий легионер с повязкой гонца, и Линтир узнал о бойне на Кротовом поле. Меч, который Линтир в тот момент оттачивал пропитанным в масле оселком, упал на доски с лязгом, напоминавшим вопль агонии.

С той последней недели перед отъездом горло больше не беспокоило Линтира. И все же теперь он снимал сиреневую повязку только для стирки, и одевал еще мокрой. У солдатских костров порой поговаривали, что лейтенант носит шарф, чтобы скрыть уродливый шрам на шее.

— Ты помнишь, как я читал "Майскую ночь"? — донесся до него голос юноши. — Помнишь, как мне нравилось? Лин, почему ты не взял меня в свой отряд? Посмотри, что со мной стало.

Мужчина с трудом повернул голову. Шелковые блестящие волосы заляпаны кровью. Шея кровоточит ужасным темнеющим порезом. Тело изрублено так, что удивительно, как вообще остается в целости.

— Ты помнишь, как я смеялся? — прошептал Мартин запекшимися от крови губами. — Теперь я могу только хрипеть.

Он протянул детскую, изломанную руку с торчащим из предплечья обломком кости.

Линтир пытался кричать, но губы словно сшили, а тело приросло к земле, отказываясь отворачиваться, не в силах убежать.

Огромные, когда-то такие веселые глаза мальчика смотрели обвинительно.

— Берегись этого человека, — прошептал тот,  разглядывая что-то сбоку от Линтира.

— Что?

— Винс убьет тебя, — спокойно сказал юноша. — Без колебаний.

Их взгляды встретились. В глазах Мартина колыхалась пучина боли, даже каплю которой Линтир не пережил бы и за всю жизнь.

— Трещина расползается, — совсем тихо сказал мальчик, проводя пальцами по слипшимся в колтуны волосам. — Проснись.

 

Линтир проснулся, рывком сев на плаще, тяжело дыша и обливаясь мерзко холодящим потом. Мгновение панический ужас и непонимание происходящего боролись с рациональной половиной его души.

Пещеру освещало тусклое сияние волшебного шара. Винс, который должен был дежурить, сидел, опустив голову на грудь.

Линтир вспомнил взгляд Мартина. И тут же посмотрел наверх. По потолку, прямо над их головами ползла, словно готовящаяся напасть змея, черная ветвистая расселина. В воздухе уже звучал, пока лишь на грани слышимости, сиплый гул ползущих вниз камней.

— БЫСТРО НАРУЖУ! — возопил Линтир.

Первым очнулся Майз, затем проснулись остальные. Только Винс продолжал сидеть, понурив плечи. Колдун бросил молниеносный взгляд на трещину, кинулся к солдату, влепил звучную оплеуху. Винс, едва не упав, вскочил, приложив руку к лицу и вздыхая. Майз схватил того за плечи и вытолкал в тоннель.

Едва они, похватав вещи, выбрались из пещеры, потолок обвалился, превратив крохотную полку в курган.

— Что... это было? — хлопая глазами, воскликнул Винс, пытаясь подняться. Его мотало, как пьяного.

— Тебя усыпили. — Линтира поразила реакция Майза. Он мгновенно все понял. Быть может, дело в магии? — Эта мразь пытается добраться до нас, как только может. Спать слишком опасно. Надеюсь, все отдохнули?

Они наскоро перекусили, то и дело зябко вздрагивая, разминая немеющие пальцы.

Нервничал даже здоровяк Снорре. Его руки не находили места, то поглаживая секиру, то хватая жесткий кус мяса. Под конец он вытащил из-за пазухи длинную трубку красного дерева, спешно набил табаком и поднес ко рту.  Ароматные струйки курительного дыма поплыли к сводам, обвивая фигуру северянина, постепенно тускнея и рассеиваясь под потолком.

Майз поднялся, осторожно дотронулся до Семени, как бы проверяя, хорошо ли оно себя чувствует.

— Идем.

В дороге молчали. Тишину разбавлял лишь шелест шагов да призрачная капель.

Мысли Линтира то и дело возвращались к Винсу.

Если кто-то спрашивал о причине их вражды, лейтенант говорил, что терпеть не может выскочек, готовых продать собственную мать ради очередного звания. На деле всему виной было стечение обстоятельств.

В тот самый день, когда Кротовое поле стало местом гибели шестого корпуса, Линтир отправился в ближайший трактир, где выпивали офицеры. Обычно чуждый спиртного, теперь он сидел, коротая время между третьей и четвертой бутылкой за тем, что невпопад напевал запомнившиеся ему стишки из "Майской ночи". И вот тогда один вояка с физиономией брюзги подошел и не очень-то вежливо попросил перестать шуметь. Линтир продолжал распевать куплет и попутно пытался откупорить бутыль в ивовой оплетке. Тогда соломенноволосый офицер произнес какую-то фразу. Что-то о пьяницах и слезливости. Тогда Линтир заметил его. В следующий миг та самая бутылка, которую он так и не смог откупорить, была с дребезгом разбита о голову недовольного. Как он позже узнал, пострадавшего звали Винс, которого вдобавок к заносчивости отличала еще и мстительность. В ближайшем же бою, когда подразделение Линтира должно было сдержать орду нежити под Желтой сопкой, его поддерживал гарнизон Винса. В решающий момент, когда Линтир отчаянно нуждался в подкреплении, Винс повел своих людей в обход сопки, оставив без внимания призыв союзника. Благодаря хитрому маневру Винс уничтожил мертвецов, за что получил награду, а Линтир потерял почти всех людей. Тем же вечером, добравшись до штаба, взбешенный Линтир устроил грандиозный скандал, едва не закончившийся рукоприкладством. Вражда закрепилась.

Итак, лейтенант хорошо знал занозистый характер Винса. Едва ли он мог назвать того врагом, но они были весьма близки к этому. И все же убийство... Это шло вразрез с кодексом, вдобавок, перечеркнуло бы карьеру Винса — единственное, чем дорожил этот честолюбец.

Мартин никогда не являлся ему во сне. И в самом черном кошмаре не увидеть того, что привиделось офицеру сегодня. Говорили, Черный грот (как называли пещеру в округе) в древние времена был капищем. Если заснуть в таком месте...

Линтир не мог представить, чтобы Винс пошел на убийство. Просто не мог. Но...

*...потолок ведь обрушился*

Тело пронзила дрожь. А если Винс убьет его, а потом свалит все на нежить? Когда они останутся одни... или в схватке он будет ранен, и Винс вызовется нести его... Или просто яд во фляге. Он — желчный ублюдок, и, задумай он убийство, где, как не в пещере некроманта лучше всего организовать несчастный случай?

Наконец Майз объявил, что до конца тоннеля осталось немного. К тому моменту Линтир не смог бы ответить, шли они час или десять.

— Передохнем перед схваткой, — сказал волшебник.

Уселись, молча зашуршали сумками, захлюпали флягами. Остальные, судя по изможденным, побледневшим лицам, тоже потеряли счет времени. Подземелье угнетало, вместе с теплом, казалось, выпивая и волю.

Гларио обвел товарищей взглядом.

— Выше нос, истребители нежити! Скоро мы покончим с Криффом, и тогда исход войны будет решен. Мы у цели!

Никто ему не ответил, но чистильщик затронул чувствительнейшую из солдатских струн: его  слушали.

— И когда мы победим, — продолжал тот, — прославим героев, принесших победу. Но не забудем и павших. — На миг он замолчал. — Да. Увековечим подвиг шестого корпуса монументом на Кротовом поле. Герои достойны славы...

— Помолчи! — рявкнул Майз. Но было уже поздно.

Не все воспринимали гибель подразделения Ззалека, как акт героизма. Целый корпус, на который возлагались огромные надежды, был в одночасье перебит, словно горстка детей. Кое-кто считал, что Ззалек угодил в ловушку по глупости, а не вследствие тщательно подготавливаемой засады. Та трагедия до сих пор являлась причиной ожесточенных споров межу приверженцами разных мнений.

Для Линтира это было еще и личным делом, потому он не переносил даже намека на то, что шестой корпус недостоин славы. Но именно так считал Винс. И теперь он не удержался от саркастического смешка.

Налившиеся злобой глаза Линтира буравили сидящего напротив.

— Ты хочешь что-то сказать?

Винс скривил губы.

— Только то, что не пристало возводить монументы в честь дурней, неспособных устроить дозоры и организовать разведку. Завести корпус под нос нежити и сорвать общее наступление — это, по-твоему, достойно песен?

— Ты не знаешь, что говоришь. — Казалось, Гларио в шаге от испуга. Из его голоса исчезла надменность. — Мой отряд выслали для поддержки Ззалека, когда стало ясно, что они в беде. Там были многие тысячи тварей. Целое море! И они появились словно из-под земли. Ззалека в минуту окружили и порвали на части. Я сам чудом выжил — все мои люди остались там...

Винс снова скептически хмыкнул. В ушах звучал смех Мартина. Терпение Линтира иссякло:

— Не тебе, тщедушный болван, судить о Ззалеке! Как смеет гремучая тварь без капли чести ставить под сомнение храбрость убитых на поле боя?!

Винс злобно сощурился.

— Я не сомневаюсь в его храбрости. Как и в скудоумии.

Левая рука давно уж передвинула ножны так, чтобы рукоять меча оказалась почти у пояса, в удобном для хвата месте. Он видел, что Винс сделал то же. Кровь пульсировала в висках.

* Шестой корпус под командованием Ззалека совершил прорыв*

*Трещина расползается*

                *Винс убьет тебя. Без колебаний*

Линтир схватился за оружие. Дрожащей от злобы рукой потянул клинок из ножен. И замер. Едва не рычал, изнывая от желания выпотрошить Винса. Остальные следили. Сам Винс не шевелился, изумленно глядя на Линтира.

Что-то внутри отчаянно кричало, призывая опомниться.

Тяжело вздохнув, офицер отпустил рукоять, и меч скользнул в ножны.

Бесконечно долгое мгновение они сидели, переводя взгляды друг на друга, ужасаясь тому, что едва не случилось. И тут Снорре изменился в лице, вскочил, словно ужаленный.

— Что это там?

Из глубины хода к ним полз туман.

Майз, поднявшись, сделал несколько пассов, прошептал какие-то слова.

— Ничего. — Он опустил руки, спокойно уселся на свое место. — Обычный туман. В нем нет магии. Ешьте и отправимся. Мы почти у цели.

И все же подкрепляться рядом с сизыми стелющимися щупальцами не доставляло радости.

Все, включая Гларио, то и дело поглядывали на туманную занавесь, сквозь которую им предстояло пройти.

Когда-то давно, кажется, на исходе второго года войны, с Гларио приключилась беда. Никто толком не знал, в чем дело. Говорили, его сразила болезнь, что он не может ходить. Постепенно разговоры перешли в пересуды, в редкие фразы и наконец смолкли совсем. Несколько месяцев никто ничего не знал о чистильщике. Потом он появился вновь. Здоровый и полный решимости. Он совершил несколько блестящих побед, даже два или три подвига, но прежней славы так и не вернул. С того дня неудачи преследовали его, словно нависшее проклятье.

Линтир вспомнил об этом потому, что теперь, поглядывая на водянистую дымку, Гларио время от времени клал руки себе на колени.

Снорре попытался закурить, но рассыпал табак, и тот, промокнув, уныло валялся на каменном полу.

Вскоре тронулись. Перед самым туманом Майз еще раз прибегнул к магии, и вновь заключил, что все в порядке.

Шесть смельчаков вошли в туман. Том, подступив к пелене, колебался, сдерживая дрожь, потом разом шагнул внутрь, как пловец, решающийся нырнуть в холодный источник. То же было с Винсом и Майзом.

Линтир же, идя сквозь туман, потел и трясся в судорогах. Его окружал голос Мартина, преследовало его дыхание, чудились обвиняющие взгляды юноши. "Я умер, меня нет. Кто виновен в этом?", — шептал он. И другие вещи. Много хуже.

В стороне двигался чистильщик. Гларио почти не отнимал рук от собственных бедер, пытаясь поглаживать мышцы. На лице его застыла мучительная гримаса.

Где-то поодаль слышались тихие всхлипывания Снорре. Дважды он почти выкрикнул: "Нет! Пожалуйста, нет!" и "Пылает".

Не прошло и десяти минут, как они дошли до конца. Впереди, закрывая проход, высились двустворчатые двери черного камня.

— Как войдем, создай завесу. — Гларио вытер выступивший на лбу пот. — Мы бросимся в стороны. Обходите некроманта с боков и сзади. Не мешкайте.

Майз набрал воздуха, но так и не сказал ни слова. Вперед шагнул Снорре, бескровный и сутулый.

— Вернись в строй, северянин.

Будто не слыша, здоровяк шел вперед, к самой двери. У створок он замер, и его сгорбившийся силуэт, дотоле всегда прямой, как струна, нагнал бы страху на любого из храбрецов.

Снорре вскинул руки, схватился за голову, словно мучимый мигренью. Из его глотки вырвался вопль боли. Он рвал на себе волосы, брызжа слюной.

— Нет! Н-Е-Е-Т!

Потом он повернулся. Дикие, безумные глаза.

Снорре поднял топор и двинулся к ним. Нет, к Линтиру.

— Что с тобой? — возопил маг, отступая. — Что ты...

— Она перестанет кричать. — Язык северянина заплетался, губы шевелились с трудом. Он наступал на Линтира, отводя для удара секиру. — Малышка Элайн обещала, что перестанет кричать, если ты умрешь.

— Что ты несешь, Снорре! — выпалил Линтир, отступая в сторону, где было место для маневра. Клинок уже был в его руках.

— Она сгорела.

Здоровяк кинулся на него. Начался танец клинков. Неуклюжие, но поразительно быстрые и опасные удары сыпались градом. Линтир уклонялся с огромным трудом. Снорре взревел, замахнулся, обрушил секиру. Лейтенант ушел влево, и сталь вонзилась в каменную стену, вышибив крошку, застряла. Линтир мгновенно полоснул северянина по руке, вторым ударом перерубил горло.

Захлебываясь и выпучив глаза, Снорре пошатнулся, хватаясь за горло, упал на колени, потом рухнул. Полный сил и жизни, он умирал тяжело.

Когда все было кончено, они еще некоторое время стояли, сознавая случившееся.

— Все в порядке? — с оттенком вины в голосе произнес Майз. — Голосов больше никто не слышит?

Покачали головами.

— Видно, кристалл в амулете дал трещину, — пробубнил колдун, подходя к двери. — Готовы?

Перед Линтиром возник невысокий, по плечо, юноша. Черные, слипшиеся от крови волосы, печальные глаза.

Лейтенант почувствовал, как подкашиваются ноги.

— Я больше не смеюсь, — сказал Мартин. — Ты убил меня, а теперь хочешь погибнуть сам? Беги, беги прочь, пока можешь. Моя кровь на твоих руках, дядюшка.

— Ты — жалкий выродок, — с трудом выговорил Линтир. — Через минуту я доберусь до тебя.

И тогда израненный, перепачканный собственной кровью мальчик запрокинул голову и расхохотался. И от этого смеха хотелось выть и бежать прочь.

— Что ты там бормочешь? — беспокойно вопросил Майз.

— Ничего. — Офицер мотнул головой, взялся за меч. — Идем.

Створки отворились, едва чародей прикоснулся к камню.

По ту сторону оказался небольшой круглый зал, украшенный черным мрамором, с рядом колонн и статуй у стен. Едва они переступили порог, зажегся мертвенно-синий огонь в больших каменных чашах, расположенных меж колонн. В центре помещения на полу серым камнем был выложен круг с какими-то узорами.

— Не заходите в круг, — буркнул Майз. — Это усилит его мощь.

По периметру окружности возвышались три жертвенника — вертикальные каменные плиты с обращенными к центру шипами.

Они сделали еще шаг, все разом, впятером.

— Как договаривались, — шепнул Гларио, перехватывая пылающий синевой двуручный меч. — Готов?

— Линтир и Том — справа, — бросил колдун. — Гларио и Винс — слева.

В дальнем углу зала, за колонной раздался шелест материи по камню.

— Заслони нас! — выкрикнул чистильщик, отступая за спину чародея.

Остальные рванули в стороны, но замерли в нерешительности. И в тот миг, когда Линтир уже был готов броситься вперед, что-то заставило его замереть. Какой-то призрак движения, выхваченный самым краем глаза, настолько противоестественный, что лейтенант усомнился в собственном рассудке. Он обернулся достаточно быстро, чтобы заметить, как Гларио отводит меч, метя в спину Майза.

Возглас Линтира прозвучал одновременно с ударом:

— СЗАДИ!

Чистильщика отбросило далеко в сторону, приложило о стену. С ужасным криком он упал на плиты.

Майз опустил руку, тяжело дыша. По его спине медленно расплывалось пятно. Линтир отказывался верить в то, что видел.

И в следующий миг из-за колонны выступила тень. Веселый, звонкий голос произнес:

— Браво!

Силуэт небрежно махнул рукой. Тома и Винса подняло в воздух и рвануло вперед, словно куклы с подвязанными нитями. Сам Линтир тоже ощутил, как его тянет, но слишком слабо, чтобы сдвинуть, будто задувающий в спину настойчивый ветер. Легионеров занесло в круг и мотнуло к жертвенникам. Они закричали. Вопль Тома превратился в надсадный хрип, когда хищные шипы пронзили его живот и грудь, черные от крови. Он дернулся и обмяк. Винса подтащило ко второй плите. Он брыкался и шипел, цеплялся за щели меж плит. И все же его волокло к шипам. Линтир не мог побороть сковавшего его оцепенения.

Его дотащило до жертвенника. Винс пронзительно заорал, когда левое бедро пронзил шип. Схватившись за край плиты, он уцепился, и, пытаясь подтянуться, замер в каком-то локте от собственной смерти. Он будто висел над обрывом и не мог выбраться.

Силуэт в черной материи повернулся к Линтиру, с сожалением наклонил голову.

— А с тобой все не так просто, да?

Линтир поразился. Один из самых могущественных некромантов выглядел на каких-нибудь шестнадцать лет. Высокий и худой, как щепа, он, тем не менее, не был уродлив, как другие чернокнижники. Ни смертельной бледности, ни запавших щек, ни красных или фиолетовых безумных глаз. Красивое, отстраненное лицо. Лицо ребенка. Длинные, почти до плеч, гладкие угольно-черные волосы. Он чем-то походил на Мартина.

Майз выпрямился, собираясь с силами, зашептал заклинание. Некромант действовал молниеносно. С его ладони сорвалась струя черного дыма, плотного и жгучего, ударившего в Майза. Тот ответил вспышкой света. Они стояли, подняв руки, и их заклинания боролись между собой.

Майз не мог побороть противника, не мог воспользоваться Семенем. Рана лишала его концентрации, необходимого средоточия воли. Все силы уходили на противостояние натиску Криффа. Кровь с его мантии тонкими струйками капала на плиты.

— Знаешь, что тебя сгубило, Майз? — Некромант не ослаблял натиска. Вторая его рука до сих пор оставалась свободна, но он не пускал ее в ход. — Догматизм. И, пожалуй, отсутствие воображения. Ты и представить не можешь, какие возможности открывает темная магия, как не ведаешь, что с ее помощью можно сделать с телом. К примеру, вылечить паралич. — Он усмехнулся, глядя на дергающегося на полу Гларио. Тот никак не мог подняться. Кажется, у него отказали ноги. — А чего ты хотел, дружок? Я ведь предупреждал: один контакт с белой магией разрушит цепь. Придется пока поползать.

— Как такое возможно? — воскликнул Линтир. Это все, что он смог из себя выжать.

— И с тобой, мой простодушный Лин, та же история. Как? Всякому человеку что-то нужно. Каждый хочет что-то получить. — Он пожал плечами. — Или вернуть. Именно поэтому Орден вот-вот будет сокрушен. Они не научились затрагивать струны человеческих душ. И чем отчаянней их каприз, тем легче им наигрывать. Вот Снорре, к примеру, хотел, чтобы малышка Элайн перестала кричать. Гларио желал ходить. А ты мечтал вернуть Мартина. Кстати о нем. — Крифф сладко улыбнулся. — Все еще не понимаешь, как они связаны? Гларио уже давно оказывал мне небольшие услуги. В том числе и на Кротовом поле.

При виде того, как мучительно исказилось лицо Линтира, в глазах некроманта заплясали веселые искорки.

— Но продолжим нашу аналогию. Я вот хочу вернуть армию, которую у меня отнял Орден. Следовательно, он мне и поможет. Видишь то светящееся семечко? Майз, а ты уже понял, о чем я? Там достаточно энергии, чтобы обратить весь третий корпус в моих верных слуг. Осталось лишь зачаровать его. — Он бросил беглый взгляд на серый круг, по которому разливалась кровь Тома. Винс все еще сопротивлялся, пытаясь снять ногу с шипа. — Для ритуала почти все готово. Кровь троих. Видите, как прекрасно все складывается! — Леденящий душу смех сотряс зал. — Лучшего нельзя и желать! В самом деле, разве осень — не время чудес?

Линтир замотал головой.

— Нет! Я не плясал под твою дудку, змей!

Крифф повернулся к нему:

— Выходит, не так уж сильно ты и любил своего Мартина.

Это решило все. Линтир с ревом бросился на некроманта. Едва он достиг серой черты, чернокнижник вскинул вторую руку, и Мартин свалился, обвитый по рукам и ногам черной извивающейся нитью.

— Умница, — кивнул некромант.

Жгут начал сдавливать офицера, но медленно и слабо, явно не так, как задумывалось.

Дальше все развивалось, как в бреду.

Майз, сопротивляясь натиску некроманта, бормотал что-то про вину. По его щекам покатились слезы. Свободной рукой он принялся водить по Семени, которое стало укутывать мутное покрывало, как будто уплотняющийся кокон.

Видя это, Крифф повернулся к барахтающемуся Гларио.

— Убей.

Бывший чистильщик зашипел, точно дикий кот, пополз к колдуну, но слишком медленно. Тогда Крифф воздел руку. Его пальцы скрючились, словно он пытался вырвать чье-то сердце. Гларио завыл, потом зарычал. Его тело менялось. Постепенно чистильщик превратился в косматую тварь с кривыми когтями и страшными, торчавшими изо рта клыками. Он по-прежнему полз, но теперь куда быстрее.

Винс сумел наконец слезть с жертвенника, и, подволакивая пронзенную ногу, спрятался за плитой. Он находился между Майзом и извивающимся в путах Линтиром.

Чародей тратил последние силы на создание кокона. Но долго ли продержится эта защита? А если вспомнить, что вход в пещеру закрыт печатью...

Линтир рвался из пут, но все было тщетно. Видя это, Майз вытащил что-то из-за пазухи, швырнул на пол. Свиток упал недалеко от Винса.

— Этим, — прохрипел колдун. — Скорее...

Клыкастая тварь уже почти доползла до него. Маг выставил второй щит, и монстр, когда-то бывший Гларио, ударился о него, как о стекло.

— Помоги, — крикнул Линтир.

Винс глянул на свиток, посмотрел на лейтенанта. Отвернулся. Вытащив что-то из-под плаща, выскочил из укрытия. В его руке блеснул миниатюрный самострел. Зазвенела тетива. Крохотный серебряный болт устремился в Криффа, но замер в каком-то метре от мага, сплющился и брызнул в стороны, как ртутная капля. Некромант улыбался.

Винс, выругавшись, спрятался. Он и не думал помогать Линтиру. Видя это, Майз глубоко вздохнул, простер руку.

Свиток катнулся по полу, полетел к связанному офицеру, но защищавший чародея барьер исчез. В тот самый миг, как Линтир схватил свиток, косматая тварь набросилась на Майза. Его дикий крик вскоре оборвался. Брызгала кровь.

Некромант развеял черный дым, шагнул в рунический круг. На полпути он обессилено пошатнулся, но устоял, словно его поддерживали невидимые нити. Линтир расслышал едва слышное:

Еще немного.

Достигнув середины, чернокнижник махнул рукой, и окутанное белесой завесой Семя поплыло к нему. Крифф стал водить ладонью над коконом. Пелена медленно бледнела.

Лейтенант прикоснулся свитком к путам, и те треснули, заскрипели, потом рассыпались пеплом. Некромант повернулся к нему.

— И что теперь?

Неуловимо быстрое движение. Свиток объяло синее пламя. Офицер едва отнял руку, как пергамент превратился в огненный сноп, упал и покатился, а от мерцающего огня занимались каменные плиты. И тут его осенило.

*Волшебный огонь!*

Линтир так долго смотрел на костерок, что некромант понял ход его мысли.

Офицер, достав нож, метнулся к пергаменту, но взмах руки чернокнижника разом потушил свиток и плиты, превратив их в обуглившиеся пятна. Тогда Линтир кинулся к ближайшей каменной чаше.

Тварь, растерзавшая Майза, заскулила, повалилась на бок и издохла. У дальней стены остался лежать меч Гларио, полный смертоносных для нежити чар. Винс переводил взгляд с него на колдуна и обратно.

Одной рукой Крифф колдовал, второй же распутывал заклинания Майза, окружавшие Семя. Кокон почти рассеялся. Терпение чернокнижника истощалось. Он уже не улыбался.

Линтир застыл, не добравшись до жаровни. Повинуясь жесту некроманта, поднялся в воздух. Его шею стиснула черная пена, давя и душа, грозя сломать гортань. Перед глазами заплясали черные пятна.

Винс переводил взгляд с Линтира на меч, лежавший в противоположном конце залы. Кинься он за мечом — Линтир умрет. Попытайся спасти его — и Криффа уже не застать врасплох.

— Вот и все, — сказал некромант.

Лейтенант выронил нож, звякнувший об пол. Совсем как тогда, в шатре, когда прибыл гонец. Горькая мысль придала сил. Он еще цеплялся за жизнь.

С ревом раненного тигра Винс бросился на Криффа, замахиваясь кинжалом.

Некромант, изумлено распахнув глаза, выставил руку, и Винс, скованный чарами, замер в шаге от колдуна, а освобожденный Линтир, кашляя, рухнул на землю.

Винс не мог шевельнуться.

— Давай же! — крикнул он.

По телу Винса пополз красный рунический узор, впивающийся в плоть. Мужчина закричал от невыносимой боли.

Крифф не мог контролировать обоих сразу. Похоже, его силы все же имели предел, и суждения Майза отчасти оправдались.

Линтир судорожно схватил клинок и окунул его в жаровню. Нож занялся мгновенно. С воплем отчаяния лейтенант повернулся и метнул нож. Он всегда паршиво бросал ножи.

Но не в этот раз. Пламенный клинок вонзился точно между лопаток некроманта. Маг закричал, не в силах сбить расползающееся пламя. Нетронутое Семя упало оземь. Упал и обессилевший Винс. Крифф с воплями рухнул и долго катался: собственное творение пожирало его заживо. Наконец он затих.

Линтир двинулся к серому кругу, но упал на полпути. В пылу драки он и не заметил, что сдавливающие его путы порезали плоть, и теперь он сам истекал кровью. Раны были незначительны, но края их воспалились. Яд?

Линтир пополз.

Они встретились на середине круга, исхудавшие, бледные, с трудом вдыхающие затхлый воздух катакомб.

— Чего так долго? — едва шевеля губами, выговорил Винс. Красные узоры на его теле пульсировали, вдавливались в плоть.

— Уж как смог.

Ослабленной рукой Линтир нашарил за поясом смеющуюся тыкву, сок которой славился целебными свойствами. Почти все содержимое вылил на раны Винса. Остатки плеснул на себя.

— Если они отправились сразу же, когда спал барьер. — Винс говорил все медленнее, тяжелее. — Как думаешь, сколько им сюда добираться?

Линтир подложил под голову Винса собственную походную сумку. Сам кое-как лег на скомканном плаще. Раны все еще кровили. От порезов по телу растекалась пьянящая слабость. Голова кружилась. Силы оставляли их.

— Трудно сказать. Если поспешат, может, час.

Винс повернул голову, их взгляды встретились.

— Думаешь, они успеют?

Они лежали бок о бок, на холодном мраморном полу, посреди чужой, враждебной им залы, глубоко под землей. Совсем одни. Дрожал, полыхая, синеватый огонь в каменных чашах.

Линтир через силу улыбнулся. Восстановил в памяти дивный, ни с чем несравнимый запах прохладной свежести, напоенной ароматом палой листвы.

— Разве осень — не время чудес?