Вольница

Запах разнотравья дурманил голову. Наш отряд сидел на краю леса и отдыхал после длительного лесного перехода. Вяло возникали шуточные ссоры, но так же быстро исчезали, как и появлялись. Мне было лень их слушать, да и отвечать тоже. Под разорванной кольчугой на правом боку была грубая перевязка со следами запёкшейся крови. И хоть рана уже не сильно беспокоила, чувствовал я себя не лучшим образом. Провёл ладонью по голове бритой наголо. И решил всё же достать трубку, начал производить свой ритуал. Вначале плотно забить её табаком, а затем раздобыть огоньку и наслаждаться краткосрочным привалом под горьковатый восточный табак.

-Эй, Митро! Отсыпь табачку, - окликнул меня один из товарищей, звали его Велесслав.

Был он в короткой кольчуге, с длинными седыми усами, загоревшей и обветренной кожей, что добавляла ему сходство с красным кирпичом по цвету и черносливом по морщинистости. Довершали его внешний вид грубые сапоги из воловий кожи да красные шаровары. С левого его бока висела изогнутая сабля, за спиной был виден неполный колчан стрел и короткий композиционный лук.

- Бери, - я протянул ему неполный холщёвый мешочек. - Когда себе уже брать начнёшь?

- Если вернёмся живыми, начну. - Заверил он меня, и мы опять замолчали. Не надо быть шибко умным, чтобы понять, что у нас очень маленькие шансы на такое чудо.

И сами были повинны в этом. Решение принималось на общем сборе. Вначале с нашим более северным соседом было долгое перемирие. Всему же наступает конец. Общий поход на Сааркский султанат завершился общей победой и большой кровью. Наши послы потребовали соблюдения всех договорённостей и выдачи нам оговоренных земель. Наутро всех шестерых достопочтенных, среди которых было и несколько полковников, посадили на кол. Такую пощёчину, никто терпеть не собирался. И, поразмыслив, мы решили показать, что не стоит плевать в душу тем, с кем проливали вместе кровь.

Всё было просто замечательно. Поначалу. Мы пришли с вольницы, сожгли пару приграничных городов, весело гульнули и уже возвращались обратно. Если бы не одно но. В одном из городков был проездом, один из орденских магов. Ордена святого завета, как выяснилось позже. А этот орден не прощает подобного неуважения, особенно когда его представителей вешают, словно разбойников с большой дороги. И вот пятый день за нами по пятам следует бог его знает какая орда. Ещё три дня назад нас было один к пяти. Вчерашняя стычка показала, что уже один к десяти. Неприятно осознавать, что наши головы будут кататься на потеху по всем западным ярмаркам.

- Эх, трёх наших колдунов положили, атаман вчера голову сложил, не вырваться нам отсюду братья, - заговорил коренастый Ольг, одетый, в принципе, как и все: шаровары, кольчуга да сапоги.

Не считая характерника, все были одеты одинаково, но тот остался один на нашу неполную сотню, и сейчас высился, как жердь в собачьей безрукавке, с двумя саблями, изношенными синими шароварами, выстриженным чубом и горящими глазами.

- И что ты предложишь? Нам до своих остался сегодняшний переход, если вырвемся до вольницы сегодня, то нас там не достать, - ответил ему характерник. - Если же ты захотел в полон сдаться, то иди, тебе не кто не держит.

Ольг на это заявление ничего не сказал, перехватил удобнее копьё и завалился в тень под густой куст орешника, что-то недовольно бурча под нос. Я в целом поддерживал характерника, и по этой причине в разговор влезать не стал, сидел себе под раскидистым вязом и покуривал горький трубочный табак. Да и что тут добавить, прав он. Если сегодня прорвёмся, нас не достать. Вольница может выставить столько славных воинов, что эти нечистые захлебнутся в своей крови, но прорваться не смогут.

-Ты же Митро? - рядом со мной присел он, разглаживая свою безрукавку. - Меня Богданом зовут.

-Ага, Митром кличут, – сплёвывая вязкую слюну, ответил ему.

Раскуривая получше трубку, покосился в степь. Что-то мне в ней не нравилось, а что, понять не мог. Тихая она, сегодня, как будто ждёт она. Ждёт, что наши буйны головы полягут в ней, оросят кровью землю. Эти мысли приходили в голову медленно и неторопливо. Не оставляя после себя никаких эмоций, да и нечего скорбеть. От нескольких тысяч бойцов вернётся неполная сотня, если вернётся. Костлявая решила показать свой голодный нрав.

- Видел как ты рубился, - продолжил Богдан. - Смелый, рубака. Пойдёшь в кошевые?

- А что сам не пойдёшь? - спросил я, прищурившись от жаркого летнего солнца, что слепило сквозь листву.

- Мне по статусу нельзя, - ответил харктерник.

- А что бы не пойти, если народ примет, - согласился я. В любом случае, мне их только до вольницы довести, а что потом – уже всё равно. - Богдан, постой, ты не чувствуешь – степь сегодня какая-то тревожная?

- Есть такое, но ты не волнуйся. Это даже хорошо.

Что в этом хорошего он так и не сказал. Но поди разбери этих странных воинов-колдунов. Умеют колдовать, общаться с духами природы, да и вообще, поговаривают, с чёртом дружат. Да если бабок базарных слушать и не то узнаешь. А по правде говоря, сильные колдуны, которых выбирали только по времени рождения, и обучали древним и тайным знаниям, но на сколько они были умелы в колдовстве, настолько же они были умелы в бою. Это и были характерники. Подойдя к основному лагерю, он встал среди всего вольного люда. Кашлянул в кулак, оглядел собравшихся.

- Ну что, братья, наш кошевой полёг в прошлом сражении. Я предлагаю Митро в кошевые! Он славный рубака, такой нам сейчас и нужен.

Возражений не возникло, под одобрительный гул голосов я встал и двинулся в их сторону. Теперь мне их вести. На родную вольницу. Эх, скольких мы ещё потеряем сегодня.

Полуденное солнце припекало нещадно голову. Полцарства за коня! Пот стекал по лбу, затекал в глаза и начинал без жалости их жечь. Но остановиться сейчас - это обречь всех на смерть. И я их подгонял как мог, шутками, вдохновляющими речами и отборной руганью. В основном первым и последним. Двигаясь сквозь простор разнотравья, я то и дело оглядывался назад. Спустя какое-то время разглядел точки всадников, стремительно гнавших в нашу сторону. Спустя минуты я уже разглядел их. Проклятье, головной отряд ордена. Одетые в стальные кирасы, они нахлёстывали коней и стремительно сокращали расстояние. Их около трёх десятков, в латах, в чистом поле, против нас. Нам не вырваться. Хотя, не на тех напали.

- К бою! - заорал я что есть мочи. - С копьями в первый ряд, потом сабли, у кого есть луки – в конец. Быстрее!

Хотя они и сами прекрасно всё знали. И вставали как один – все жилистые сухие, с загоревшей и дублёной кожей. Уже измотанные предыдущими боями, голодные и дикие волки, а для кого-то бешеные псы. Уперев копья в землю, ждали приближения врага. Лязгнул металл, это сабли вытаскивали из ножен. Позади меня, два десятка луков ждали своей минуты.

- Давай, сучье племя! Мы здесь! Возьмите! - заорал я в степь, разгоняя ярость по застывающей крови.

Рядом со мной встал Богдан, достав свои две сабли, и скрестив их ниже колен.

- Сейчас, кошевой. Сейчас они узнают почём наши души, - засмеялся он, скаля зубы. От чего его нос стал походить на клюв сокола ещё больше.

Через несколько ударов сердца стрелы сорвались и понеслись навстречу врагу, выбивая особо неудачных из сёдел. Где-то всхрапнул конь, заваливаясь и выбрасывая седока. Ещё выстрелы, которые проредили конную лавину. Слишком мало чтобы назвать удачей. Но десяток они потеряли, теперь дело за крепостью копий и нашими саблями.

Под дикое конское ржание, лязг железа и треск копий они врывались в наш строй. С диким рёвом мы бросились в атаку. Пробегая сквозь держащих копья, как вода проходит сквозь камни, мы просачивались прямо к врагу. Пытаясь рубануть саблями, уколоть в сочленения доспехов. И кони остановились, наткнувшись на преграду. Прорвавшись в самую свалку врага, рубил направо и налево. Отражал случайные удары и разил в ответ. Что-то сверкнуло, холод ужалил в лицо, тёплое залило левый глаз, заставив отступить на шаг. Рядом исполнял свой танец смерти характерник, заплетая вместе с клинками тугие струи воздуха, которые подобно смерчу пыльными спиралями уносились в сторону отступающих врагов. Очередной залп стрел, последний из вражеских всадников выгнулся дугой и повалился на землю, получив стрелу под лопатку.

Оглядел поле боя. Не досчитал ещё десятка. Подошёл Велеслав, огляделся вместе со мной.

- Митро, давай рану посмотрю, - я хотел было отмахнуться, но передумал. - Смотреть на тебя страшно.

- Ну смотри, только быстрее, нам ещё сегодня отходить.

Он отошёл в сторонку, нашёл флягу с водой и кусок тряпки, стал аккуратно протирать мне лоб, уходя всё ниже и ниже.

- Бог мой, - пробормотал Велеслав. - У тебя левого глаза нет.

- Жить буду, – глухо ответил себе под нос.

Я слишком устал, чтобы переживать о подобном. Слишком много смертей своих товарищей видел, что бы огорчаться.

- Бог мне дал два глаза, за что спасибо ему огромное.

- Твоими бы устами.

- Не неси ерунды, сегодня к вечеру мы будем на месте, если на нас ещё кто не выйдет. Так что перевязывай и погнали.

- Будем надеяться, - присел рядом со мной в траву Богдан. - Духи степей говорят, что будет скоро дождь.

- Будем надеяться, - вторил я ему, с тоской взглянул в небо. - Ты не можешь послать сигнал на вольницу?

- Нет, к сожалению, я же не совсем колдун. - Вздохнул он. - И слушай, кошевой, нам пора уже сниматься.

- Верно. Эй, хлопцы! Берём воду, драгоценности, и в дорогу! - отдал я последние указания.

 

В степи гулял ветер. Колыхая море травы, разнося пьянящий запах полевых цветов. Я сорвал маковый цветок и, любуясь им единственным своим глазом, вдохнул аромат. С востока текли свинцовые серые тучи, которые уже закрывали солнце. И было легче, солнцепёк не так донимал. Последние рывки, вон уж впереди знакомый холм, а за ним прямая дорога к вольнице. Почти дошли. Поначалу глазница не болела, теперь же постоянная ноющая боль донимала, она то проходила, то наливалась с новой силой, чтобы на секунду ослабнуть и продолжить донимать по новой.

Уже поднимаясь на холм, я обернулся. Внутри меня всё похолодело. К нам стремительно двигался ещё один конный отряд. Вот только среди лат я рассмотрел мантию мага.

- Давай быстрее! - гаркнул я, подгоняя и так уставших рубак. - Здесь их на холме и встретим. Богдан, не подведи!

- Да ты не бойся, кошевой, двум смертям не быть, одной не миновать. - Он расправил плечи и достал сабли, разминая уставшие руки.

Все всё знали и без меня. Я стянул с себя кольчугу, которая больше походила на лохмотья, оставшись по пояс раздетым. Поиграл немого саблей. Ну вот и всё. Оглядел угрюмо стоявших бойцов. Каждый готов был идти до конца. Действительно, двум смертям не бывать.

Первые крупные капли упали с неба на жаркую прогретую солнцем землю. Я вдохнул полную грудь воздуха, в котором уже витала свежесть. Кони подобно стреле рвали дистанцию, время начало медленно плыть, как будто погружаясь в воду. Орденский маг начал делать пассы руками, характерник плёл свои заклятья, вырисовывая саблей смертельные узоры.

Из вражеского отряда в нашу сторону вылетел огненный заряд, который рассыпался ярким снопом искр о выставленную защиту. Сквозь всё усиливающийся ливень я видел как пена летела с лошадиных морд, как застыли вражьи лица в немом крике. И как встали мы не ровным ощетинившимся строем. Запели редкие тетивы. Ударило в строй врага сотканное характерником огненное копьё, но рассеялось в клубах пара. Уже первые кони поднялись на холм, но их ждала весёлая встреча. Сдерживая коней копьями и осыпая стрелами, не давая им возможность оттеснить нас. Прорываясь к врагу и пытаясь ужалить их сталью наших сабель, мы стояли насмерть. Над полем разлетался треск заклинаний, вопли раненых и обезумевших от боли и ненависти людей. Отрубив голову не особо удачливому врагу, я повёл за собой тех, кто был ещё в силах идти в атаку. Но не суждено её было закончить. Сквозь небо ударила вспышка молнии, ударила в один из клинков характерника и вылетела из другой его сабли. И меня накрыло белым светом.

Очнулся я от того, что мерно покачивался в седле. Вот и стены вольницы маячат впереди, через дождливую морось. Неужто всё сон? Но тупая боль в левой глазнице говорила об обратном. Оглянулся. Три десятка рубак сильно израненных, но оставшихся в живых. Был среди них и Богдан, так же как и я, пребывавший в забытье. Был и Велеслав, и даже Ольг, прихрамывая на раненную ногу, опершись на копьё, шагал возле моего седла. Нас осталось ровно три десятка. Я не единственный кого посадили на трофейного коня.

- Ну что же, братцы! Мы дома! Встречай нас, мать-вольница, – сказал я, вдыхая воздух.

Воздух дома.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...