В степи

Часть первая.

 

Там - на вершине большого холма - будет привал. Ванто заговорил об этом первый, высокий светловолосый Улрэх, как всегда, без слов мотнул головой. Сам Улрэх молча побросал бы тюки в сухую траву и рухнул бы там же, где стоял.

Вскоре, двое бродяг, покинувшие дубовые буреломы Гаралука, вышли на плоское, вытянутое далеко вперед и вправо плато. Ванто оглянулся: позади осталась пыльная рыжая долина, в редких холмах. До дома далеко, но Ванто позволил себе глубокий удовлетворенный вздох. Повернувшись, он вытянулся струной.

В нескольких шагах от него широченной стеной высилась напряженная спина Улрэха. Руки его застыли в непосредственной близости от двух каменных топоров на поясе.

Выглянув из-за спины товарища, Ванто увидел на другом конце площадки людей. Тюки с его спины и плеч медленно поползли вниз.

С другого конца площадки их разглядывало четыре или пять человек, по самые глаза замотанные в тряпки и шкуры. На головах у них были высокие пухлые кули. Один из них держал на веревке  невероятно длиннорогое животное о четырех ногах, все увешанное котомками и корзинами.

- Сядем. - сказал Улрэх, медленно опускаясь на ноги. Топоры он вытащил и положил подле себя.

Ванто сел справа и тут же достал связанный кожаный лоскут. Расстелив его между  ногами, он сгреб с него с обереги и начал трясти в сомкнутых ладонях.

Люди на другом конце плато зашевелились. Трое грузно, с достоинтсвом сели впереди, двое сзади, начали возится с корзинами на боках и спине животного. Оно трясло темной волосатой головой, поводя длинными, в три локтя каждый, рогами из стороны в сторону.

Ванто разжал ладони и принялся кропотливо изучать рассыпавшиеся обереги.

- И что нам загадано? - медленно произнес Улрэх. Он сидел прямо, неотрывно глядя на незнакомцев.

Ванто собрал обереги и снова начал методично встряхивать их в ладонях.

На дальней стороне плато показался легкий дымок. Чужаки, как ни в чем не бывало, начали обустраиваться на отдых. Послышались резкие голоса. Кто-то смеялся. Улрэх сидел неподвижно и, казалось, не дышал.

- Ничего не вижу. - тихо сказал Ванто. Он спрятал лоскут с оберегами за пазуху и начал копошиться в котомках.

Их настиг запах чужой еды. Он сладко кружил голову и царапался изнутри. Все, что у них оставалось - теплая вода, коренья и невкусное сушеное мясо.

Светило начало уже краснеть, когда чужаки поднялись и начали степенно пересекать открытое пространство. Ванто сразу понял, что идут к ним, и быстро засобирал пожитки в тюк. Улрэх же не торопился и спокойно пил из бурдюка, наблюдая за чужим биваком.

Бросив собираться, Ванто резким движением расчистил место вокруг себя и достал кожаный лоскут. Собрав обереги он несколько раз сильно встряхнул их и бросил.

- Ну, что теперь нам загадано? - процедил одними губами Улрэх. Он не шевелился и с любопытством смотрел на приближающихся пришельцев.

 

***

Тяжелый шаг степняков был под стать их лицам. Все они будто были грубо и небрежно вытесаны из местного ноздреватого камня.

Улрэх рванулся неожиданно. Не добегая десяти шагов до степняков он издал громоподобный рев и широко размахнувшись, кинул каменный топор в того, что стоял по центру. Тот застыл на мгновенье, чтобы оказаться сметенным чудовищным по силе ударом.

Улрэх на ходу вытащил нож и атаковал двух крайних незнакомцев. Ванто остался один на один с молодым, гибким, как лоза, парнем.

- Амбааа! - Ванто закричал и ноги сами понесли его навстречу противнику.

Он размахивал длинной дубиной, с торчащими на конце плоскими заточенными камнями, намереваясь хорошенько приложить степняка в ухо. Но тот в последний момент отшатнулся и камни на конце дубины резанули воздух перед по-юношески широко распахнутыми глазами.

Проскакивая мимо врага, Ванто приложил все усилия, чтобы толкнуть его плечом. Они сцепились и покатились по земле. Ванто вскочил на ноги первым.

 

***

Проходимцы из Гаралука копошились в чужих пожитках. Где-то вдалеке смеялись и выли шакалы.

Животное о четырех ногах косилось большими глазами то на лежащего неподалеку старика с разбитой грудью и торчащими обломками ключицы, то на безобразно вымазанного в крови Улрэха, кричало и рвало веревку. Не говоря ни слова воин обрушил топор животному под самое основание черепа. Улрэх с восхищением смотрел, как животное тяжело упало и несколькими мощными рывками глубоко вспахало рогами - нет, бивнями! -  землю перед собой. Эти рога должны достаться ему!

Ванто быстро потрошил чужие пыльные тюки, ломал корзины и скидывал найденное в большую кучу. Незнакомцы во множестве везли шерсть и кожу, пряжу и кость, в отдельных мешочках были тонко выточенные пуговки, и странные короткие коромысла, с просверленными аккуратненькими дырочками, к ним должны были подходить тонкие веревки, лежавшие отдельно, но как все это собиралось Ванто не понимал. Глядя на добытые с боем трофеи, Ванто ощущал восторг и сытое чувство значимости всего этого. Ему хотелось радостно кричать на всю пустую безлюдную степь вокруг.

Среди длинных жердей и полотна между ними, Улрэх нашел насмерть перепуганную девушку. Когда он схватил ее, она зарыдала в голос. Позади них Ванто молча кидал какие-то мешочки и связки корней в общую кучу. Подбросив топор, Улрэх повернул его обухом и замахнулся. Остановившись на мгновение, он хмыкнул и повернул топор заточенной кромкой. Топор вошел в шею девушки со звуком лопнувшей веревки. Ванто, открыв рот, рассматривал какие-то плоские полупрозрачные камешки, не обращая ни на что внимания.

 

***

- Честная кровь. - тяжело пробормотал Ванто. Темные волосы почти полностью скрыли его лицо. Он сидел так, будто ему на плечи взвалили кабанью тушу. Видение еще не прошло и весь мир вокруг представлял собой плохо различимые пятна, будто приходится выныривать из глубокого колодца.

Улрэх тонко и победно растянул уголки рта. Никогда, ни за едой, ни за весельем он так не улыбался. Ванто, с видом триумфатора сидевший рядом с ним и неотрывно глядящий в кожаный лоскут, был весь красный и мокрый от пота. Его ноздри широко раздувались при каждом вдохе.

Степняки медленно и тяжело подходили. Вожак слишком выдвинулся вперед. Буквально на шаг, но этого, наверняка, хватит.

Улрэх, с воодушевлением первого взобравшегося на вражескую стену, встречал их пустыми ладонями на своих коленях. Оба его каменных топора остались лежать позади.

 

Часть вторая.

 

Вожака звали Халай. Он с братьями, сестрой и батраком возвращались после долгого путешествия к родичам в свое селение. Он пытал объяснить где это, но ни Улрэх, ни Ванто не поняли. Этот широкий степняк, с густой черной бородой, так запросто говорил о бескрайней сухой пустоши, о множестве поселений рассыпанных по ней, будто речь шла о выпасе на соседней опушке. Халай шел на восход до Туманного Оврага и потом поворачивал в свое селение. Ванто и Ульрэх же планировали идти дальше, за овраг, в степное городище Тумархун и пытать удачи там.

Уже когда стемнело, степняки приветствовали незнакомцев пиром и витиеватыми, вежливыми словами за их здравие. Где-то вдалеке, чуть слышно, множество звериных глоток завывали и хохотали.

Говорил в основном Халай, остальные помалкивали, но прямо и без страха рассматривали чужаков. Лишь когда вожак переводил дух и повисало короткое молчание, девушку начинала бить чуть заметная дрожь.

В первый и единственный раз, Халай разрешил, в знак доброй воли, взять после себя пищу гаралукским мужам.

Тогда же они, не говоря ни слова, наблюдали удивительные картины, как стреножили огромное рогатое животное - буйвола, как степняки быстро вкопали несколько шестов и натянули на них большое полотнище, для защиты от пыли и ветра.

Несколько палок и полотнище поменьше досталось им. Двое огромных, длинноволосых, закованных в дубленые толстые шкуры воителя из бесконечно чадящих кострами дубрав Гаралука, некоторое время в молчании сидели перед этим странным ворохом. Улрэх, насупившись, молчал. Губы на его лице вытянулись нитью.

По словам степняков этот ворох тряпья и палок должен был превратиться в такой же высокий шатер, только поменьше. Ванто, неодобрительно косясь на товарища, скрепя сердце вытащил из-за пазухи каменный нож и обратился к соседям, предлагая мену - проверенный охотой нож, за который его научат, что это такое “шатер”.

Казалось, это поставило всех в тупик. Люди, в обмотках до глаз молчали. Кто-то коренастый и молодой, дернулся было навстречу Ванто, но Халай остановил его движением руки. Халай сам поставил шатер, объясняя все премудрости Ванто. Нож он, после длинных благодарностей и пространных вопросов, не взял.

Под полотном было глухо и тепло. Спали по очереди. Изредка в соседнем шатре раздавались едва различимые звуки возни - их тоже сторожили. В такие моменты Ванто перебирал обереги, а засыпая, ворочался - ему снилась охота, подстреленный на взлете сокол, которого он никак не может найти.

Улрэх, слыша шорохи широко улыбался, обнажая клыки. Но почему-то сразу губы его вытягивались в тонкую нитку, похожую на дубовую пряжу. С такой в лесистых холмах Гаралука, первый и единственный раз в жизни, к воину ночью приходили те, кто не собирался биться при свете дня.

 

***

Степняки двигались медленнее, но устраивали привалы реже. К их чести они были прирожденными охотниками. Особенно средний брат, молодой загорелый, замотанный в тряпки юноша - Бруг. Для него степь не была безжизненной пустошью и он всегда приносил в лагерь птицу или песочную крысу. Халай и младший брат, коренастый Колт, могли вернуться ни с чем, но Бруг не приходил без добычи, сколь далеко бы ему не приходилось забредать.

Что бы не принесли братья, Халай всегда, по праву старшинства, обрубал добыче лапы и голову.

Колт - младший брат - обычно свежевал туши и занимался починкой всего в лагере. Возился с пряжей и полотнами. Мял ремни. Работа в его руках явно спорилась.

Люди с холмов пришли в трепет, когда увидели, как, Колт разложив короткие коромыслица и связав их тонкими бечовками, начал превращать мягкую, бесформенную пряжу в веревку с ноготь толщиной. В их дубравах на это уходили долгие, долгие часы монотонной работы.

Со стороны это выглядело, наверное, презабавно, потому что, взглянув на них, Колт сначала замер с широко раскрытыми глазами, а потом так громко расхохотался, что успокаивал его уже Халай. Позже он с мягкой улыбкой вручил каждому из каменнолицых гостей по мотку нетолстой веревки и показал хитроумный узел для поясного завяза. Ванто был в восторге, Улрэх же молчал. Лицо его осталось таким же неподвижным с царапиной тонкого рта. Но моток он взял.

Девушка, младшая сестренка Иу, обычно запекала мясо с кореньями и какими-то клубнями, которые перевозились на огромном волосатым буйволе. Ванто с удивлением смотрел, как легко и во множестве она находит их в сухой степи, запасая их целыми охапками.

У очага она раскладывала какие-то мешочки и что-то сыпала на горячие плоские камни. Воздух сразу становился сладким и внутри что-то толкалось в подреберье. Улрэх в эти моменты смотрел на нее как-то зло и исподлобья, но сдерживался. Ванто она тоже казалось той, что делает нечто запретное. У них в дубравах ее бы высекли до полусмерти Неспящие Старухи. Или бы навсегда забрали в свои норы. Однако, как бы мужи из Гаралука не морщили гордые лица, их жадность до стряпни Иу сразу стала расхожей шуткой среди степняков.

С позволения Халая для гостей, иногда, делалась добавка, если они рассказывали или делали что-нибудь занимательное, или если охота была удачной. Улрэх такого обращения не понимал. Он внушительно молчал, а степняки с любопытством поглядывали на него.

Рядом с Иу постоянно ошивался старик Ба, он собирал и разбирал тюки, ухаживал за буйволом и нес какую-то ахинею, которая обязательно заканчивалась нервным длинным хохотом. Ба всегда старался сесть поближе к девушке - только она не потешалась над ним и не ругала.

Старик всегда, как только объявлялся привал, суетился, разводил костер и жег его до самого отхода. Иногда он жег его до самых утренних сумерек, Халай ругал его, но ничего не мог поделать. В безжизненной степи, Ба всегда умудрялся находить какой-то мусор для растопки и возил его в двух корзинах на боку буйвола. Но не топтал очаг Ба никогда, и не засыпал сухой землей, как того требовал Халай.

Всегда перед отходом он находил себе какое-то важное занятие. Все уже давно собрались, а Ба все не мог загасить угли. Он получал палкой по спине и голове, падал и сжимался в комок от яростной ругани Халая, но угли закапывать отказывался. Это повторялось, если кто-либо из степняков мешкал и не помогал старику.

Улрэх как-то сразу сошелся с Бругом. По началу он, тонко улыбаясь, демонстративно величал Бруга каким-либо званием, будь то “Властитель пустошей”, “Великий ловчий” или “Отец-охотник”, и таким тоном, что нельзя было однозначно понять, смеется он или на самом деле восхищен. Он всегда долго и обстоятельно расспрашивал Бруга, о какой бы мелочи тот не обмолвился. Особенно о самой охоте. Казалось, Улрэх готов внимать часами, хотя о себе рассказывал уклончиво и неохотно.

Как-то во время охоты, среди россыпи камней, Бруг нашел разлом в земле. “Мать-земля оголила свои недра” - внушительно сказал Халай. На горячие просьбы Бруга залезть под землю, старший брат ответил категорическим отказом.

- Мы берем не более необходимого. - строго говорил Халай. - Это главное. Это закон.

Весь вечер Ванто исподтишка наблюдал, как Улрэх сидел подле Бруга, а ночью, видимо что-то задумав, они, когда все уснули, забрали немного огня и ушли в темноту. Как оказалось, они спускались в разлом.

Но с утра, когда их не нашли, об этом никто не знал. Обойдя лагерь и походив по окрестностям, Халай объявил, что шатры до прихода беглецов сворачивать не будут. Ванто нет-нет да и  проходил по периметру бивуака, внимательно вглядываясь вдаль. Чуть слышный соколиный клекот тревожил его и поднимал на ноги снова и снова, заставляя искать причину тревоги. Горизонт был пуст.

В тот день Ванто окончательно разуверился в Иу: он видел, как она с волчьим огоньком в глазах накопала целый ворох пахучих корней и разложила сушится. Колт разложил свои коромысла и плел тонкие длинные веревки, а Иу или натирала их травами и взрезанными кореньями из других пучков или вплетала в веревку тонкие нити, которые отрывала от подсушенных корневищ.

С младшим Колтом было тяжелее. Он понимал только язык инструментов и мог за целый день сказать одно-два слова. Однако, стоило кому-нибудь из гаралукских мужей коротенько, но в красках, рассказать, как топор скребет по костям вскрываемого черепа или как по особенному свистит воздух, если специальным образом ухватить топорище при замахе, как что-то в напряженном лице младшего брата расслаблялось. Зато с почти благоговением Колт издали смотрел на побрякушки Ванто. Он нечего делать Ванто резал новые обереги из кусочков костей и крупных сухих корней, или вырезал узоры на уже готовых, и совсем не гадал.

Вернулись охотнички почти к полудню и со множеством освежеванных и натертых солью небольших тушек на нескольких жердях. Голов у них не было, но лапки, на большинстве, остались не тронутыми. По несколько больших кусков соли каждый из охотников нес, завернув в шкуры.

Зажарили тушки тут же. И пока Бруг и Улрэх рассказывали про соляную россыпь на дне сказочно далекой впадины, все лакомились тугим, жилистым мясом, отдающим, видимо от новых пахучих кореньев, непередаваемо сыроватым душком.

 

***

О себе Халай почти не говорил, зато бесконечно мог расспрашивать собеседника, пряча улыбку в бороду. Улрэх всегда отдавал ему на заклание Ванто, и тот не понимал, почему ему нужно терпеть все эти расспросы. За старика и девушку отвечал тоже Халай, они с незнакомцами не говорили, сами ни о чем не спрашивали, а в редкие мгновенья, когда старшего брата рядом не было, отвечали неохотно и односложно.

Следующая длительная задержка случилась через пару дней, когда из возвратившихся с охоты мужчин не пришли Улрэх и Бруг. Остаток дня Халай с остальными ходил по окрестностям. Место лагеря было ровное, но поодаль, в нескольких местах начинались каменистые спуски в узкие низины, выложенные громадными валунами. На краю одного такого обрыва они нашли логово страшно шипящих, переплетенных в крупный комок змей.

Не появились охотники и на следующий день. Оставшимся пришлось выйти на охоту, но в этот раз Мать-земля не улыбнулась им. Никто ничего не принес. Ванто нашел крупную змею, придавленную камнем, но так и не решился сдвинуть его. Только Халай, с глиной и грязью в бороде, принес пару тушек песчаных крыс.

- Хотите воды, идите за мной! - скорее повелевая, чем прося, сказал Халай и бросил одну копалку Колту, другую, сразу же, Ванто, и взяв следующую отправился куда-то в сгущающиеся сумерки. Иу несла множество пустых кожаных бурдюков. Запасов воды оставалось не много.

Где-то у пологого холма, на склоне, среди зарослей кустов, оказался расчищенный пятачок земли. Там Халай и начал копать. Земля была жесткая, каменистая, но чем глубже в нее зарывались старатели, тем больше она пропитывалась влагой и превращалась в хлюпающую квашню. Принесли огонь и работали всю ночь. Старик совсем тронулся умом, бегал по пустоши и пытался что-то разыскать, все время твердя о какой-то потере. Иу его тоже не понимала, но все время порывалась ему помочь.

Утром умывались ледяной, сладкой, как мед, водой. Ванто в ужасе смотрел на поток воды, бьющий по рукам так, как бьет толстая палка. Он поднимал к глазам красные, исколотые холодом руки и снова подставлял их под родниковую воду.

К концу следующего дня вернулись Улрэх и Бруг. Уставшие, но гордые, они несли привязанную к жерди за длинные тонкие ноги тушу, с такими же длинными тонкими рожками. Голова, чтобы не мешалась, была привязана к ногам.

Пир получился знатный. Степняки, на радостях от такого редкого обилия добычи, пели и веселились всю ночь. С ними плясал, походя на большого медведя, Ванто. Только Улрэх сидел поодаль с задумчивым лицом.

Новость о роднике удивила его. Он очень долго стоял на краю огромной глубокой ямы, смотрел на большой, с него высотой, отвал черной, холодящей одним своим видом, земли, и не мог поверить, что вода, не прекращаясь, может так долго течь из тверди. И что все это сделано человеческими руками. Руками, которыми он отрубал чужие руки и головы. И которыми, когда-нибудь, отрубят его руки и голову.

К роднику он так и не спустился.

 

***

Ветер мягко и ненавязчиво толкнул Ванто в затылок, заставив отвлечься от своих мыслей: ночью ему приснилось, как кто-то сгорбленный танцует на углях и затаптывает еле горящий костер.

- Мудрый друг мой, почему ты послушен ему? Я не понимаю. Видит небо и звезды на небе - ты достойнейнее… - до Ванто донесся обрывок негромкого разговора. Ульрих что-то долго и упорно объяснял задумчивому Бругу в стороне.

Старик Ба, весь обвешанный бурдюками, что-то неожиданно залопотал, словно отвечая кому-то, и сразу же без паузы расхохотался ответу. Не будь надобности возвращаться в лагерь, Ванто бы разминулся со стариком, а если бы тот его преследовал, то прекратил бы его мучения одним ударом дубины в висок.

У родника Ванто встал, как вкопанный. Вся яма была наполнена шипящими гадами. Открывая зубастые пасти, извиваясь гибкими телами, они блестели ядовитыми жалами. Ванто мгновенно взмок, как только начал махать дубиной с перекошенным и бледным лицом.

Ба, казалось, ничего не замечал. Лопоча, словно отвечая на чьи-то вопросы, и аккуратно ставя ступни в кожаных обмотках,  он спустился в на дно ямы, с самую гущу яростно шипящего клубка, и начал набирать бурдюки.

Ванто от удивления не заметил, как занесенная над головой дубина замерла, покачнулась, выпала у него из рук и покатилась вниз, распугивая и разъяряя гадов еще сильнее. Снизу Ба кинул в голову Ванто первый наполненный бурдюк.

Возвращались водоносы раздельно: впереди шел Ба, обвешанный бурдюками, Ванто шел поодаль. Теперь он всегда держался подальше от старика.

С того момента Ванто каждый день отходил от лагеря подальше и подолгу смотрел в кожаный лоскут.

Хмурая складка поселилась на его лбу, когда случайно выяснилось, что Колт тихонько точит огромный - самый первый в семье - каменный топор.

 

***

- Сделай это. И докажи, что ты настоящий воин. Что ты охотник, которого заслуживают эти степи.

- Он с детства, будто отец, кормил тебя с руки. Как хозяин кормит с руки доброе животное, которое все отдает ему. Но эти времена прошли. - сделав упор на последние слова, сказал Улрэх, обращаясь к потемневшему лицом Бругу. Тот сжимал в руке подарок нового кровника - один из боевых топоров Улрэха. Перед ними без сознания лежал Халай, с кожаным ремнем в зубах и связанными над головой руками. - Избавься от его власти. Пришло твое время. Теперь ты сам вершишь свою судьбу. Да не будет более перста его над тобою!

Вдалеке у костра, в обнимку с огромным топором, который его научил точить Улрэх, сидел Колт и ел. Как только Бруг напал на старшего брата, Улрэх объявил Иу, чтобы она тащила к костру все припасы, которые найдет и вдоволь накормила настоящего воина и мужчину. С того момента Колт сидел и безостановочно ел.

Старик Ба всполошился не на шутку, поэтому его успокоил удар обуха по голове, которая лопнула с влажным чавканьем. Иу, спрятав лицо в копне расплетенных волос, старалась быть как можно незаметнее.

Бруг отрубил старшему брату большой и указательный пальцы на каждой ладони и наградил наказом никогда не вынимать изо рта кожаный ремень, под страхом лишения языка. Бруг благословил его, как в его племени благословляли на труд захваченных рабов, верно служить ему батраком. Также Бруг забрал его оружие - доставшееся Халаю от первого отца короткое копье с большим каменным клинком на конце.

Колт довольствовался только тем, что забрал себе часть вещей старшего брата, обыскав его тюки.

Он хотел было снять побрякушки с Иу, но Улрэх сделал это сам. Он с величайшей осторожностью снимал с девушки бусы и браслеты, бросая их в кучу, пока Колт исследовал и ее вещи тоже. Ванто сидел поодаль и не отрывался от кожаного лоскута, ни на что не претендуя.

Неожиданно пришло время передела. На кону стояла Иу. Оба брата хотели взять ее себе. Но Улрэх с размаху воткнул перед девушкой свой топор и объявил, что девушку никто не тронет без его ведома.

Бруг заявил, что она сама должна выбрать кого-то, и силой решил выпытать у нее имя избранника.

- Не должно воину трогать не свое! - грозно сказал Улрэх и мощным ударом в челюсть опрокинул Бруга наземь.

За конфуз сполна расплатился Халай, который неожиданно начал выть, и которого Бруг принялся долго и с чувством избивать.

В ту ночь, впервые за время совместного путешествия, каждый из семьи Халая спал не под общим шатром, а под собственным навесом. Улрэх отвел Иу на свое ложе. Ванто просидел у входа в шатер до самого утра так и не решившись залезть под полог.

Утро началось с ссоры. Все расселись вокруг пылающего очага. На куче шкур гордо восседал Бруг, в руках он держал подаренный топор Улрэха, а позади штандартом высился его трофей - родовое оружие Халая. У основания каменного наконечника были повязаны длинные узкие багровые лоскуты, трепещущие под утренним солнечным ветром. Сам Халай, с наскоро и грубо остриженной бородой и волосами, стоял на коленях подле нового хозяина. В обезображенных руках он сжимал бурдюк, который по команде должен был подавать Бругу. В глаза ему отваживался смотреть только Улрэх - с таким лютым холодом, что сам Халай первый опускал взгляд.

Колт сидел позади целой кучи веревок, кож и всякого плетеного скарба. Иногда он подавал голос и тоскливо признавал за какой-либо вещью не из своей кучи родство своим рукам. Но, натыкаясь на прямой взгляд Улрэха, он замолкал и они долго испытующе смотрели друг на друга. В итоге вещь оставалась на своем месте.

Ванто сидел позади Улрэха и гадал, куда они двинутся. А вернее, когда Улрэх даст всем сигнал к сборам и куда он всех поведет. Казалось, что ветер меняет направление в момент, когда воин из Гаралука что-то сообщает своим новым кровникам.

Колт наконец решился: он объявил все припасы своими и потребовал с остальных плату. Бруг долго и гадко ругался, а потом замолк и взялся за топор.

 

***

Ванто собрал резные обереги в кулак, но тут же бессильно разжал его. Они рассыпались со знакомым мелодичным треском. Который раз они говорят одно и тоже.

По прошествии времени, стараясь не шуметь, Ванто подполз к спящим поодаль Улрэху и Иу, коротко размахнулся и обрушил каменное лезвие на шею товарища. Девушка сразу же вынырнула из-под дернувшейся огромной руки во мрак ночи, подальше от огня.

Ванто сидел, не двигаясь, до самого восхода, а утром, взяв с собой немного еды и топор, отправился восвояси. Рядом с кострищем он оставил кожаный лоскут, на котором лежала целая горсть костяных и деревянных оберегов. Каждый из них был покрыт резьбой и какими-то рисунками.

Когда тело Ванто уставало и ему хотелось прилечь, он оглядывался назад и различал вдалеке силуэт женщины, что неотступно следовала за ним на большом расстоянии. Тогда Ванто шел дальше, и только ночью позволял себе в изнеможении рухнуть на землю до следующего восхода солнца.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 2,50 из 5)
Загрузка...