Сон в руку

Сон в руку, бес в ребро, не от мира сего, сбоку бантик – это я. Характеристика не полная, но вполне красноречивая: мне нравится моя тонкая натура, которая позволяет держаться на поверхности и не захлёбываться от негатива, пытающегося медленно, но верно заполнить всё вокруг. Бывают, конечно, моменты, когда накрывает с головой, но это, наверное, для того, чтобы ещё полнее ощущать разницу между полярными состояниями. Проплююсь - и вперёд, к новым событиям и мыслям. Эта способность не только помогает в моей нелёгкой работе, но и является частью её. Дело в том, что я занимаюсь самой неблагодарной, на мой взгляд, работой – чищу дома от всякой нечисти, накопленной хозяевами за годы, а то и десятилетия жизни. Вот и сегодня, проснувшись поутру, я приготовилась к трудному дню: сон, который меня разбудил сегодня, был отвратительным – бесконечное ожидание у туалета, без надежды туда попасть. Конечно, не спорю, подобное видение могло быть вызвано и чисто физическими причинами, но я уже давно, с детства, доверяю своим ощущениям, и они меня не подводят. Поэтому я не очень-то и удивилась, когда, придя по вызову, обнаружила в доме такой «зверинец», какого давно не видела.

Я посмотрела на хозяйку дома ещё раз – её бледность и измождённость буквально бросались в глаза. Бедняга! Я понимаю теперь, почему она в таком виде. Вообще, удивительно, что она ещё жива, при таком-то наборе энергососов. Она, уловив в моём взгляде что-то похожее на сочувствие, вяло мотнула головой, и сказала:

-Я понимаю, Вы, Клара, не можете сразу, наверное, сказать, почему я так плохо себя чувствую? Врачи не находят причины моего состояния, но я чувствую, что уже буквально на грани выживания нахожусь. Поэтому я, когда увидела Вашу рекламу, решила, что Вы поможете мне, ведь правда?

-Ну, конечно, помогу. Во-первых, давайте посмотрим все помещения, хотя я вижу даже уже здесь, в прихожей, достаточно, чтобы понять, с чем мы имеем дело.

-Прошу, - сказала хозяйка, потом добавила:

-Меня зовут Зоя, в этом доме я живу с рождения. Все мои родные уже умерли, и я осталась одна. Мне всего-то тридцать шесть, но я чувствую, что жизнь моя тоже подходит к концу. А так обидно! Я ещё ничего не успела толком…

Я шла за ней, и со всё возрастающим интересом смотрела на открывающуюся передо мной картину – углы, а кое-где и стены были сплошь затянуты энергососами, которые провожали нас глазами и презрительно кривили рты, причём возраст их был разный – от лимонной свежести сравнительно новеньких до бурой заплесневелости стареньких. Но вот мы дошли до спальни, и что я вижу на потолке? Боже мой, это невероятно! Я слышала, даже где-то читала про таких существ, но видела впервые: огромная Лярва свесила свои багровые щупальца к постели. Её размеры наводили на мысль, что ей, по крайней мере, несколько десятков лет. Единственный глаз находился в центре и, когда мы появились на пороге, зафиксировался на мне. Я физически почувствовала её интерес и аппетит, щупальца заволновались и пришли в движение, трепеща в предвкушении трапезы. Нет, дорогая, не на ту напала! Разглядывая чудище, я невольно забыла про Зою, но она, видимо, обратила внимание на мой интерес к потолку и спросила:

-Клара, что Вы там видите? У Вас глаза сейчас прямо выпадут от удивления. Что, что там такое?

-Зоя, Вы не беспокойтесь. Скажите лучше, эта комната раньше была спальней Ваших родителей?

-Да, а как Вы узнали?

-Такую Лярву, как у Вас на потолке, можно было вырастить только за десятилетия, Вашей жизни бы не хватило. Я с таким случаем сталкиваюсь впервые, но это не должно Вас беспокоить. Справимся. Жаль, конечно, что те, кто её породил, уже ушли из жизни, зато радует, что с Вами она ещё не успела до конца доработать.

-Какой ужас! А я-то перешла сюда в спальню из соображений, чтобы она мне напоминала о родителях.

-Это она Вам внушила такие мысли, она Вас звала. О чём ещё Вы думаете, когда засыпаете?

-Да, в последнее время всё как-то больше о неприятном: муж от меня ушёл к другой женщине, детей у нас нет. Здоровья нет. Никому я не нужна и так далее.

Лярва при этих её словах всеми своими щупальцами потянулась в её сторону и затрепетала, впитывая энергию эмоции. Зоя заплакала, а Лярва ещё удлинила щупальца и опутала ими свою жертву. Когда я опомнилась, Зоя лежала уже на полу без памяти. Мне стало стыдно, что я так увлеклась наблюдением  и упустила из виду состояние Зои. Лярва убрала щупальца, свернула их колечками, закрыла глаз и как будто стала меньше в размерах. Подпиталась, сволочь! И всё это благодаря моей чуткой помощи. Я наклонилась к Зое: она находилась в глубоком обмороке. Я приподняла худенькое тело и без труда перенесла на диван, где энергососов было поменьше. Холодная вода оказала на женщину благотворное воздействие: она открыла глаза и вполне осмысленно на меня взглянула. Шепнула:

-Лярва? Что это? Почему?

-Зоя, дорогая, Вам сейчас нужно полежать, отдохнуть, набраться сил, поэтому предлагаю переехать пока куда-нибудь к родственникам или подруге. Дня на два, не больше. Договорились? Ключи мне оставьте и ни о чём не беспокойтесь. Вот Вам телефон, созванивайтесь. Я провожу Вас до такси.

Когда она уехала в полном смятении, я вернулась в квартиру и ещё раз внимательно осмотрелась. Ну, с мелочью я и сейчас управлюсь. А вот с Лярвой… Даже не знаю, придётся поискать, похоже, как с ней справиться.

Огонь церковных свечей и молитвы делали хорошо своё дело – я привычно смотрела, как от их воздействия ссыхается и опадает пеплом местная нечисть. День уже клонился к вечеру, когда я закончила с манипуляциями по очистке от обычных энергососов – сосредоточия всех страхов и негатива живших здесь людей. Набор был вполне обычный – мелкие страстишки, неудовлетворённое тщеславие, жадность и алкоголизм. Я с удовлетворением осмотрела квартиру – теперь, чтобы нарастить подобное количеств энергососов, потребуется порядочно времени. Я прошла в спальню. Заходящее солнце осветило её своими красками, сделав всю атмосферу ещё более зловещей, - багровые оттенки превратились в кровавые. Интересно, что здесь обычных энергососов не наблюдалось, похоже, Лярва не терпит никакого соседства. Я перевела взгляд на неё и увидела, что она опять активизировалась, глаз был открыт и устремлён на меня. Я вдруг почувствовала, как устала и проголодалась, мне захотелось прилечь и отдохнуть. Я с трудом стряхнула с себя это наваждение и отправилась домой. Несмотря на чувство голода, я еле впихнула в себя бутерброд, запила чаем и провалилась в сон, всё ещё под впечатлением увиденного днём чудища. Это, наверное, и предопределило содержание сна, больше похожего на художественный фильм, таким ярким и достоверным оно было, причём в главной роли выступила, представьте, я сама, собственной персоной. По ощущениям я была женщиной лет тридцати с небольшим, а одежда, которая была на мне, напомнила тридцатые  годы прошлого столетия. Я попала во сне в очень щекотливую ситуацию – мужчина, с которым  я встретилась явно на любовном свидании, не был моим мужем, это я знала точно. Он, видимо, был начальником моего мужа, потому что очень едко обсуждал его поведение и недостатки, ища понимания и поддержки во мне. А я, не смотря на рвущийся из груди протест, вынужденно улыбалась, соглашаясь с наглым собеседником. И, когда он перешёл уже от слов к действиям, стремясь закрепить свой успех, свою победу над ненавистным подчинённым, то бишь моим мужем, я послушно разделась и сделала всё необходимое, чтобы он остался удовлетворённым и уверенным в своём превосходстве. На душе было гадко и пусто, мне не хотелось жить. Мне невыносимо было смотреть в глаза мужу, которого я уже даже не любила, а уже привычно опекала и жалела. Я видела, я чувствовала, что он, по крайней мере, догадывается об измене, но старательно избегает даже намёка на эту тему. Он боялся своего начальника, времена-то были какие! Сталинские! В то же время он боялся, что я ему расскажу о происшедшем, и ему придётся что-то решать, чтобы не потерять лицо. И ещё он боялся, что начальник не удовольствуется моим совращением и, желая полностью расправиться с ним, попросту донесёт на него, куда следует. Откуда взялась эта вражда, мне было непонятно, да, в принципе, и неважно, угнетало ощущение и собственной, и его нечистоплотности, буквально физическое отвращение всколыхнуло всю мою сущность, заставляя проснуться. Фу, мерзость! Я не стала, как обычно, валяться в постели, а прямиком отправилась в душ, чтобы попытаться смыть чужие ощущения и страхи. Подставляя горячему душу то одну часть своего тела, то другую, я остервенело тёрла себя мочалкой и думала о Лярве. Вот на каких эмоциях она замешана, - не только и не столько на страхе, как на ненависти.

Я уже собиралась, когда прозвенел звонок телефона. Зоя с волнением поинтересовалась моими успехами. Я ответила односложно и назначила ей встречу на квартире через час. Кажется, я уже знаю, что нужно сделать, по крайней мере, я надеюсь, что это сработает, о другом исходе даже думать не хотелось.

Зоя встретила меня у квартиры, почему-то шёпотом сказала:

-Клара, дорогая моя, я спала, как младенец, даже не помню, когда так спала. Это удивительно!

-Зато я спала отвратно, - ответила я, - да что Вы шепчете?

-Так боюсь, что Лярва услышит. Мне тут подруга рассказала…

-Так, оставим этот разговор про подругу, - довольно бесцеремонно прервала её я, - давайте лучше всё-таки зайдём.

-Да, да, конечно! – заторопилась и загремела ключами Зоя, отворила дверь и пригласила: - Прошу!

Я направилась прямо в спальню и попросила Зою, чтобы та принесла старые фотографии. Лярва приоткрыла вопросительно глаз и расправила щупальца. Я села прямо под ней на кровать и пригласила присесть и Зою. Она испуганно переводила взгляд с меня на потолок и обратно. Видно, вчерашние воспоминания и опасения не давали ей покоя. Я видела, как мысли её покатились по привычному кругу, потому что Лярва оживилась и стала вытягивать щупальца по направлению к ней. Я прикрикнула, выводя Зою из ступора:

-Садись, сказала тебе! Ничего не бойся, смотри на меня, показывай фотографии и рассказывай, кто на них запечатлён, всё, что вспомнишь. Это важно. Начинай, я слушаю.

Впечатлённая моей неожиданной грубостью, она с опаской села на краешек кровати и стала перебирать фотографии, а я легла и стала наблюдать за Лярвой, которая недоумённо свернула щупальца и хлопала глазом, явно сбитая с толку. Пока Зоя рассказывала о своих родителях, тётках, дядьках, братьях, сёстрах, она никак не реагировала. Но, как только Зоя упомянула бабушку с дедушкой, по поверхности Лярвы пошла дрожь, щупальца пришли в движение, беспокойно заметались. Я взяла фотографию и посмотрела на супружескую чету: ничего особенного, люди как люди. Она была красива даже в преклонном возрасте, а он производил впечатление так и не повзрослевшего престарелого подростка. Что могло их свести, удерживать друг около друга, было непонятно. Хотя, нет,  – это типичный случай пары мама - ребёнок. Она заботится и опекает его всю жизнь, а он благосклонно принимает эту опеку, так и не став мужчиной. Я спросила:

-Зоя, а ты что-нибудь слышала о дедушкином начальнике, что с ним стало?

-О, это целое предание нашей семьи. Ведь начальник деда был не кто иной, как один известный нарком. Он очень хорошо относился к нашей семье и дед Иван очень расстраивался, когда в тридцать седьмом году его арестовали, а спустя некоторое время и расстреляли как врага народа.

-А бабушка как к этому относилась?

-Баба Маша обычно молчала, когда дед рассказывал, и иногда сердилась, когда он требовал подтверждения своих слов у неё. Говорила, что нечего старое ворошить, покойников беспокоить.

Так, понятно. Одно остаётся выяснить, кто же из них донёс на дражайшего начальника – наркома?

-Зоя,  а бабушка не вела никаких записей, допустим, дневник, или переписка с кем-нибудь? Вспомни, милая, это нужно.

-Что-то такое мама говорила, про дневник. Пойду посмотрю в старой шкатулке.

-Нет, ты неси её сюда.

-Хорошо, - пожала плечами Зоя и через минуту вернулась с большой резной шкатулкой в руках. Когда она её поставила на кровать, Лярва застыла на мгновение и как будто сжалась. Её щупальце осторожно потянулось к шкатулке. Я загородила собой её содержимое и стала перебирать старые письма и тетради. Когда я взяла очередную тетрадку в руки, щупальце буквально впилось в неё, и затрепетало от поступающей энергии, всё ещё излучаемой старыми записями бабушки Зои. Пришлось прервать контакт и перенестись вместе с тетрадкой в соседнюю комнату. Смотрю, а Зоя округлившимися глазами следит за мной, не понимая, что происходит, но подозревая, что то-то нехорошее. Она пугливо метнулась за мной и села рядом, зашептав:

-Что, опять? Она проявилась, да?

-Давай лучше читать, - ушла от ответа я.

-Да, ты читай, а я пойду  с чаем разберусь, что-то аппетит разыгрался. Ты ведь тоже ещё не завтракала?

-Хорошо, - отмахнулась от неё я, не в силах оторваться от тетради. Да, всё так и было, как привиделось мне во сне, - страдания молодой женщины были мне понятны и близки. Она ещё несколько свиданий терпела близость домогателя, когда весть о его аресте принесла ей долгожданную свободу от тяготивших отношений. Но и это не принесло ей облегчения, - муж стал всячески измываться над ней, вымещая теперь на беззащитной женщине все свои комплексы, ревнуя её к прошлому. Мне от души стало жаль Марию, и в то же время я чувствовала протест, - я бы, наверное, не смогла бы терпеть всё это так долго, судя по всему, до конца жизни. И, похоже, она не имела никакого отношения к аресту, видимо, это дело рук Ивана. Так, всё понятно. Где там Зоя с чаем? Я пошла на кухню, прихватив с собой тетрадь, усмехнувшись про себя, что иначе Лярва порвёт свои щупальца, пытаясь добраться до неё. Странная забота, не правда ли?

Зоя уже налила чай и оживлённо разговаривала с кем-то по телефону, игривые нотки в её тоне мне понравились. Дело, похоже, идёт на поправку. И вообще, она не выглядела уже такой потухшей и затравленной. Она закончила разговор и радостно воскликнула:

-Клара, как я тебе благодарна! Это звонил мой бывший, он хочет встретиться со мной, он хочет меня видеть! Так, мне срочно нужно в салон красоты…

-Погоди, погоди. Какой салон? Какая красота? Та, которая ещё висит там, в спальне? Сначала давай попробуем справиться с Лярвой, а потом разойдёмся по своим делам, договорились? Иначе, Зоя, всё вернётся. А то, что позвонил твой бывший – знак, что мы с тобой на верном пути. Давай доработаем над проблемой, и жизнь твоя наладится. Потом - хоть три салона, хоть тройной красоты, хорошо?

Она сразу сгорбилась, привычная страдальческая гримаса исказила до этого воодушевлённое лицо. Мне даже стало жаль её, но я, решительно стряхнув это чувство, придвинула к себе чай:

-Так, быстренько подзаправимся. Нам с тобой сейчас силы будут нужны. Давай, я тебе расскажу, что произошло здесь семьдесят лет назад? Это нужно нам для работы.

По мере того, как я рассказывала, лицо Зои всё вытягивалось, я уже забеспокоилась, как бы оно не потеряло вообще привычной формы. Когда я закончила, она выдохнула:

-Ничего себе! Я даже не подозревала, что такое могло быть! Бабушка всегда очень любила нас, можно сказать, всю себя нам отдавала, дед из-за чего всё время ворчал, что, типа, никакого ему внимания. Вот это да! Бедная баба Маша! И как мы можем сейчас всё поправить? Ведь их обоих уже нет в живых?

-Очень просто. Ты их любила, своих деда с бабой? Вот и будешь посылать им эти импульсы любви туда, в прошлое.

-Как это? Я не понимаю.

-Пойдём, - я взяла её за руку и повела в спальню, объясняя на ходу:

-Берёшь фотографию, где они вдвоём молодые, вспоминаешь всё приятное, что связано с ними, все проявления любви, которые вспомнишь, и в ответ посылаешь свою признательность и любовь. Потом представляешь, что всего того, что я тебе рассказала, не было. Придумываешь по ходу, как могло быть, гораздо лучше. Ну, например, что начальника, этого наркома, повысили по должности ещё выше, и он потерял интерес к вашей семье. То есть это должен быть только позитив, понимаешь? Никакой мести, никакого негатива, только любовь к родным и желание помочь им там, в их нелёгкой жизни. Поняла?

-Я попробую, - прошептала Зоя, бледная, как полотно.

-Ты не бойся, я с тобой, - попыталась успокоить её я, сама при этом лихорадочно расставляя и зажигая церковные свечи везде, где можно было их прикрепить. Я уложила Зою на кровать, сама присела рядом и стала про себя читать молитву, наблюдая то за Зоей, то за Лярвой, как идёт процесс. Зоя, казалось, вся ушла в себя, лицо у неё было отрешённое и умиротворённое, а когда она, видимо, стала отдавать свою любовь в прошлое, стало прямо-таки прекрасным. А Лярва, сначала беспокойно махавшая щупальцами, вдруг замерла и стала терять интенсивность окраски, посерела и как будто опала. Я насторожилась: кто его знает, что произойдёт дальше, всё-таки это мой первый такой случай. Лярва открыла помутневший глаз и сделала последнюю попытку спастись, - потянулась дрожащим щупальцем к лежавшему на кровати дневнику. Но я была начеку, взяла ближайшую горящую свечу и стала водить над тетрадью, уже в голос читая молитву. Зоя испуганно открыла глаза, но я, быстро закончив молитву, попросила:

-Продолжай, пожалуйста. У нас всё получается. Ещё немножко дожмём?

Она послушно закрыла глаза и, видимо, так стала стараться излучать любовь, что я явственно увидела сначала небольшой, но потом всё расширяющийся зелёный луч, исходящий у неё из груди. Там, где он касался Лярвы, её поверхность сморщивалась и темнела. Зелёный круг всё расширялся, и скоро от Лярвы осталась какая-то маловразумительная клякса. Поняв, что пришёл нужный момент, я сказала Зое:

-А теперь, милая, тебе нужно попросить прощения за дела твоих предков. Произноси за мной.

Когда мы дочитали молитву, клякса, оставшаяся от Лярвы, съёжилась до состояния точки, вспузырилась и с лёгким хлопком лопнула, я облегчённо вздохнула и сказала:

-Зоя, всё! Мы справились с ней. Ты можешь теперь спокойно спать, и здесь тоже.

-Ура! Я так рада! Ты не представляешь себе, как я рада! Теперь можно жизнь начать с чистого листа, да? Или с салона красоты?

Я засмеялась:

-Это уж, как тебе будет угодно. Только ещё одна просьба: выкини все старые вещи и бумажки, а ещё лучше сожги. Тогда жить будешь спокойно и радостно.

Провожая меня до двери, Зоя смущённо сунула мне деньги в руку, и сказала:

-Клара, спасибо тебе большое, я действительно чувствую большое облегчение. Если что, я опять к тебе обращусь, можно?

-Я надеюсь, что этого больше не случится. Береги, Зоя, что имеешь, и мечтай о лучшем. Всего доброго!

Я повернулась и отправилась домой с чувством исполненного долга. Дальше день прошёл ни так, ни сяк, как-то никак. Настроение моё почему-то к вечеру совсем испортилось. Я стала прислушиваться к себе, пытаясь  найти причину, но напрасно! Казалось, ничто не должно было меня расстроить, но факт оставался фактом. Я помедитировала, пытаясь придать себе состояние парения, но это мало помогло. Единственное – я расслабилась настолько, что уснула. Сон был тревожным и тяжёлым, в духе предыдущей ночи. Я опять была Марией, но теперь ещё и мучилась оттого, что носила ребёнка ненавистного наркома, и мечтала от него избавиться. Это состояние ненависти к ещё не рождённому ребёнку было таким тягостным, что, проснувшись, я долго не могла прийти в себя. Я просто не узнавала себя. Чтобы две ночи подряд меня мучили кошмары? Да я просто не помню такого! Взгляд мой остановился на каком-то пятне на потолке, и я буквально подпрыгнула на кровати от догадки, холодея от ужаса. Так и есть! Лярва! Неужели это заразно? Вот это да! Ну, доработалась! На моих глазах пятно выросло от моих эмоций чуть ли не в два раза, и я сказала себе: стоп! Хватит нервничать, этим не поможешь. Нужно, похоже, это дело хорошенько обдумать, что-то здесь не то. Какая-то смутная догадка поразила меня и я бросилась к телефону:

-Мама! Здравствуй, дорогая! У меня всё нормально, не переживай. Скажи, мама, а твой репрессированный дядя работал наркомом? А как была его фамилия? А у его сестры, твоей мамы, больше не было детей? Нет? Понятно! А ты знала, что ты на самом деле племянница бабушке? А почему мне не говорила? Всё, спасибо! Зачем? Да, просто так. Кажется, я нашла тут новую родственницу, Зоей зовут.  Потом расскажу. Всё нормально. Пока.

Я сидела, ошеломлённая, на кровати под своей собственной Лярвой и думала о том, как иногда интересно раскидывает карты судьба…


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 13. Оценка: 2,77 из 5)
Загрузка...