Сезон охоты

Никита нашел ее в поле. Она сидела на рюкзаке и слушала что-то в наушниках. Короткие, до плеч, волосы. Похожа на худого и злого мальчика.

Замерзшая, в черном коротком платье и джинсовой куртке, потрепанной и на несколько размеров больше, чем нужно. Колени разбиты до крови, все ноги в глубоких царапинах. Будто вырезанная из старой фотографии и небрежно вклеенная в пейзаж весеннего подмерзлого поля у реки.

На траве еще осталась изморозь, девушка что-то напевала посиневшими губами. Никита услышал «спаси меня», хотя в действительности она не сказала ни слова. Кричали вороны; небольшой лес за рекой казался почерневшим от горя. Птицы летали над ним, будто лоскутки сожженного листа отрывались от уцелевшей, но уже пожелтевшей бумаги. Казалось, что их невозможно поймать и посадить в клетку – они бы вырвались и исполосовали серое от туч небо, чтобы все увидели, что за ним, дальше, есть что-то большее. То, во что они верят и к чему обращаются. Но этот свет уничтожит всех, потому что они не готовы к такому.

Поэтому никто не хочет ловить ворон.

Поэтому света здесь практически не бывает.

Никита торопился и еле дышал; воздух казался острым, ледяным, и от него хотелось чихать.

Подошел к девушке и коснулся ее плеча. Она не испугалась. Разглядывала его несколько секунд, а после этого неуверенно поднялась и обняла.

 

* * *

 

- Проходи, - Никита долго искал ключ и начал нервничать, но потом оказалось, что дверь уже открыта. – Не смущайся и не бойся, тебя никто здесь не тронет.

Коридор был узким; единственная лампочка на потолке зловеще потрескивала. Никита нервно щелкнул пальцами, и лампочка со звоном вылетела из патрона, усыпав маленькое темное пространство горячими искрами.

Девушка сдула их со своих пальцев и осторожно зашла в комнату.

Там было немного светлее – на столе и на подоконнике стояли масляные лампы. За маленьким столом сидела подруга Никиты, окутанная рассеянным светом, из-за чего ее волосы буквально искрились.

- Я Саша, - представилась она, не отрываясь от своего занятия. Тонкими пальцами перебирала воздух, цепляя какие-то серебристые струны. На дощатой поверхности плясали кости, выстукивая быстрый и грозный ритм.

- Я Кира, - пришедшая сняла куртку и кинула ее на пол. Никита засуетился и отправился на кухню. Он достал щипцами из толстостенной банки несколько угольков, которые аккуратно вложил в специальное отверстие на плите. Те зашипели и стали ярко-оранжевыми.

Никита налил в чайник воду и вытащил из шкафа с почерневшими дверцами несколько кружек. Одну из них он тут же уронил, потому что почувствовал прикосновение холодной руки.

Саша подняла кружку как ни в чем не бывало.

- Кого ты привел?

- Бежала от курток. Я ее в первый раз вижу.

Саша развязывала мешочек, где хранился травяной чай, и задумчиво рассматривала стены.

- С чего ты взял, что они за ней охотились?

Он пожал плечами.

- Они сказали, что сезон охоты начался.

Кира стояла в дверном проеме, и ее губы, ставшие ярко-алыми, задрожали.

 

* * *

 

Она рассказала, что люди в серых куртках и с красными повязками на лице преследовали ее очень долго, пока ей не удалось спрятаться в поле.

- Я нашла то помещение, которое до недавнего времени ремонтировали, - запинаясь, говорила Кира. – Мне было негде ночевать, потому что сбежала из дома – отец вновь устроил скандал, и я до одури боялась, что он меня убьет. Решила остаться в том здании. Поднялась на второй этаж. Там едва не обвалилась лестница, в стене не хватало нескольких кирпичей, и было достаточно большое отверстие. Я заглянула, а оттуда кто-то посмотрел на меня и крикнул – ребята, сюда! Я испугалась, прыгнула в окно, чудом ничего не сломала, только колени разбила. За углом тоже был кто-то из них, совсем юный, младше меня. Ужасно глупый, даже не понял, что за мной нужно бежать. Мне кажется, что он не из серых курток или только недавно туда попал, потому что вел себя странно, как будто и не хочет меня ловить. Другие были на втором этаже, это меня и спасло. Странно, что они раньше не узнали, что я где-то рядом. Потому что когда лестница треснула, слышно было, по-видимому, до самой реки. Наверное, между собой слишком громко спорили. Да и я их не услышала – все эти наушники. Не знаю, сколько там тех ребят, но больше двадцати, по-видимому. Они бежали быстро, думала, что вот-вот догонят. Есть ли в них оружие, понятия не имею. По крайней мере, тогда они не стреляли.

- Мы тот дом и реставрировали, - выдохнул Никита. – Собирались там жить – я, Саша, Костя и остальные из компании. Каждый занимался своей комнатой, зал обустраивали все вместе. Сделали там камин, притащили старые кресла, матрасы, даже успели сделать книжную полку. У Саши дедушка обожал книги, коллекционировал их, она выпросила какую-то часть для нашей библиотеки. Но ничего не успели закончить.

- Они напали на вас?

- Да. Это днем произошло. Костя услышал, что во дворе кто-то шумит, сначала подумал, что наши. Выглянул в окно и увидел серых курток. Их было очень много. Мы испугались, стали кидаться в них всяким хламом, который в доме был – обломками кирпичей, каким-то мусором. Но абсолютно все летело мимо; они приближались. Когда все сняли красные повязки, вся мебель в доме разом вспыхнула – и кресла, и матрасы, и этот шкафчик с книгами. Уцелели только те, которые на полу лежали. Мы похватали какие-то вещи и убежали просто. Возможно, стоило остаться, но мы не знали, как с ними бороться, наших сил просто не хватало.

- И куда вы убежали?

Все сидели на кухне. Там же был и Костя – худой, востроносый, длинноволосый. Он немного заикался, когда говорил, и предпочитал молчать, разглядывая новую собеседницу. Костя пришел недавно и принес немного еды – припасы в доме уже заканчивались. Где он раздобыл все, предпочел не говорить.

-  До того, как переехать к Косте, мы жили у какой-то женщины. Солгали ей немного, но в основном рассказали, как все было. Она оказалась очень доброй и впустила нас. Пообещала, что, в случае чего, сможет задержать курток.

Они нашли нас через неделю. Хозяйка дома разбудила нас, и мы сбежали - ночью, оставив кучу вещей – не таких уже и важных, но все же я бы был не прочь их вернуть.

Потом жили у Кости, было все достаточно неплохо, могли даже добывать еду. Нашли несколько луков – так себе защита, но хоть что-то. Жили до того времени, пока соседи не сообщили нам о том, что где-то рядом видели нескольких людей в одинаковых серых куртках, которые спрашивали о нас. Их обманули, и они временно ушли искать нас в совсем другом месте. У нас было время, чтобы забрать вещи и сбежать.

- Мы какие-то одновременно мертвые и слишком живые, - вдруг сказала Саша.

Все присутствующие с непониманием посмотрели на нее.

- Это ты к чему? – наконец спросил Никита.

- Мы можем не убегать. Нас невозможно убить.

Саша засмеялась, глядя на выражения лиц друзей, забрала кружку с чаем и неспешно прошла в комнату.

 

* * *

 

Помещение принадлежало Саше; она сказала, что это была вторая квартира ее дедушки. За комнатой давным-давно никто не следил, в том числе и новые жильцы; стены покрылись густым мхом, а во всяких закутках скакали мелкие, размером с мизинец, тревожники. Они забивались в разные щели, рылись в шкафах и завывали по ночам. Иногда Костя, который спал чутко, вскакивал, хватал лампу, зажигал ее и обходил квартиру. Вытье усиливалось, а потом затихало, но ненадолго. Тревожники боялись света, а в помещении почти всегда царил полумрак. По ночам же было невероятно темно, и Кира прижималась к стене, укутывалась в одеяло и смотрела на потолок, будто надеялась увидеть там созвездия. Но их не было. Лишь сны, которые так и не спустились на кровать, кружились туманом, мигали синими глазами и тихо смеялись.

Днем было не лучше – солнце не вставало, небо всегда покрывали густые тучи, поэтому постоянно приходилось включать лампы. Шторы Саша задергивала – говорила, что куртки могут увидеть даже такой тусклый свет.

По ночам иногда играло старое радио. Оно включалось само, несколько секунд шипело, а после этого звучала какая-то мелодия вперемешку с гудением и чьими-то тихими голосами. Мелодии никогда не повторялись.

Кире казалось, что она сходит с ума.

Иногда в песни вплетались стихи, которые читались бесполыми голосами. В них не было ни рифмы, ни ритма.

Костя, который мог проснуться от малейшего шороха, никогда не вставал из-за радио. Он ничего не слышал.

Однажды Кира записала в блокнот стих, и он звучал так:

Ветки деревьев хрустят, похоже, что они хрустальные,

Свет не оставил тебе даже билета,

Чтобы ты знала, где он.

Все спрятано под буквами,

Хотя они пустые.

Бумага разлетится, как стекло.

Не бойся кричать.

Стук колес и рельсы.

Несколько раз с потолка срывался снег, оставляя на ковре мокрые следы. Бумажные кораблики, которые Кира развесила когда-то на нитках, бесшумно падали на пол.

В шкафах, кроме тревожников, прятались туманы, и вещи пропахли дымом от костра. Запах невозможно было убрать ничем. В карманах курток то и дело появлялись записки от незнакомых людей. Они исчезали после того, как их пытались прочесть, и клали обратно. Все записки были на неизвестном языке, каждый раз почерк менялся.

Очень редко ребята гуляли по городу, стараясь вернуться до наступления кромешной темноты. В одинаково страшных домах никогда не включался яркий свет. Люди покупали на единственном рынке лампы, свечки и масло, воровали у зазевавшихся старых торговцев картошку и мешочки с крупами.

Один раз ночью Кира увидела, что фонари на улице зажглись. Она немного отодвинула тяжелую штору. Лампы на столбах подмигивали и издавали странное шипение.

Никита тоже проснулся и посмотрел на улицу. После этого отвел Киру от окна и плотно задернул штору.

- Их зажигают совсем не люди, - сказал он.

 

* * *

 

- Я приехал сюда из Края, - Костя вертел на пальце тонкое серебряное кольцо. – Там был единственный транспорт – огромная повозка с окнами – настолько грязными, что сквозь них практически ничего не видно. Куртки за мной охотились очень давно. Они приходили ко всем ночью и оставляли послания. Иногда их видели, но особо никто не боялся – они не нападали на всех подряд. Чем я им не угодил – до сих пор не совсем понимаю. Помню, что мать сказала мне бежать, собрала вещи и буквально вытолкала из дому.

Я ехал очень долго. Часов у нас в помине не было, да и сейчас нет. Внутри повозки никого не было, кроме огромных черных жуков, ползающих по сиденьям. Жуткие насекомые размером с мою ладонь. Я просто забился в угол, закрыл глаза и чувствовал, как они перебирают огромными лапами и подползают прямо ко мне. Но почему-то они меня не тронули.

Костя встал из-за стола и начал нервно ходить взад-вперед, скрестив руки за спиной. Он дрожал, несмотря на то, что надел теплый свитер, а в самой квартире было даже душно. Никита и Саша ушли на рынок, поэтому единственным слушателем была Кира, которая сейчас пыталась починить треснутую лампу. Та искрилась и плевалась огоньками на грязную столешницу.

- Когда двери открылись, я тут же выскочил, едва не забыв рюкзак. Повозка моментально отъехала. Я бродил по улицам незнакомого мне города и понимал, что он почти такой же мертвый, как и Край. Нашел заброшенное помещение возле Черты – то самое, откуда ты убегала – и начал строить. Ко мне захотели присоединиться несколько ребят. Среди них были Никита и Саша. Некоторые из них через какое-то время исчезли.

- Куда?

Костя грустно пожал плечами.

- Это все куртки. Я слышал одну легенду о них. Помню только то, что они боятся всего живого и хотят это просто выгрызть изнутри, испепелить, чтобы следов даже не осталось. Чем больше ты ощущаешь Жизнь – тем лучше для тебя будет бежать куда глаза глядят. Хотя, скорее всего, ты не успеешь. Мы все – не успеем.

Оба вздрогнули от скрипа ключа, провернувшегося в замке.

- Вы чего? – засмеялась Саша, поставив на стол большой мешок крупы и выкладывая из рюкзака пакет хлеба грубого помола. – Курток видели?

- Не смешно, - отрезал Костя. – Вспомни, как мы от них убегали. А еще – каково спать в полной темноте и просыпаться от всего.

Саша помрачнела.

Когда она с Никитой вышла в коридор – раскурить трубку, - Кира нерешительно повернулась к Косте.

- Ты не слышал по ночам звуки радио? – спросила она.

- Тут есть радио? – неподдельно удивился Костя.

 

* * *

 

Кира не знала, сколько времени прошло с того времени, как она жила у Саши. О часах не стоило и мечтать, календарей в городе уже давно не было. Саша и Никита почти не рассказывали о своей жизни. Кира ловила себя на мысли, что не может вспомнить последние годы – как будто кто-то стирал все воспоминания, причем не только ее. Во время редких вылазок в город она боялась заговаривать с людьми, боялась встретить курток. Иногда она долго сидела в одном пустынном дворике, на старой, облупленной скамейке, рисовала на песке фигурки и листала книгу, которая нашла у Саши. Там не было ни одного знакомого слова, зато иллюстрации, сделанные тушью, она могла рассматривать часами.

На одной из них были нарисованы радиопомехи.

 

* * *

 

Ночью Кира проснулась от странных стуков, доносившихся словно из-под пола. Она зажгла лампу и стала звать остальных. В квартире не оказалось никого.

Кира спустилась по лестнице. Она только сейчас заметила, что все двери в коридорах дома заклеены, а соседей она никогда не видела.

Здесь не было никого.

Возле входа в подвал Кира наткнулась на кого-то и едва сдержалась от крика. Она успела увидеть светлые волосы, торчащие из-под капюшона.

- Саша?

Та ничего не сказала, только схватила Киру за руку и оттащила от ступенек. Стены подвала были склизкими и перепачканными чем-то густым и черным.

- Что происходит?

- Нам нужно бежать.

- А остальные?

- Кости уже давно здесь нет. Никита скоро придет. И именно поэтому нужно бежать.

Саша быстро кидала вещи в рюкзак, особо не рассматривая, что именно она укладывает. Прихватила нож в кожаном тяжелом чехле, небольшой фонарик со светлячком, термос, несколько теплых кофт и мешочек с травами.

- Нам пора.

Улицы были пустынны; фонари еле светили; молочный туман парил над землей. Обе девушки накинули на головы капюшоны. Кира заметила, что пытались прятать лица и редкие прохожие. Все куда-то спешили, как будто порами кожи чувствовали нечто неладное, тревожное. Одна из невысоких фигур едва не сбила Киру с ног, промчалась мимо и даже не извинилась. Прохожая уронила авоську, из которой выпала банка со светлячками и разбилась с оглушительным звоном.

Кире было все тяжелее дышать. Она ощущала в руках неприятное покалывание, как будто кто-то втыкает под кожу маленькие иголочки.

- Саша, что случилось? Я ничего не понимаю.

- За нами охотятся. Не бойся кричать. Хотя… Скорее всего, никто и не услышит.

Саша посмотрела на подругу.

- Никита убил Костю. А теперь ищет нас. Он – один из серых курток. С самого начала был с ними и помогал им охотиться на нас. Не знаю, зачем он так долго притворялся, если просто мог сжечь нас ночью. Но лучше об этом и не знать, просто давай уберемся отсюда как можно быстрее.

Возле одного из полуразрушенных, мертвых домов стояли несколько людей, разговаривая на неизвестных языках – спокойно, отрешенно. Один из них держал в руке лампу, внутри которой мерцал оранжево-алый тусклый свет.

Незнакомец повернулся к девушкам и поманил их пальцем. Кира успела заметить, что у него на руке была черная кожаная перчатка.

- Бежим, - Саша свернула в узкий переулок, и Кира устремилась за ней. Туман цеплялся за обеих, обвивая руки и ноги, застилал глаза мутной пеленой. Кира попыталась закричать от неизвестно откуда появившейся боли. Все тело пронизывало холодом и острыми спазмами. Крика не было слышно – его глотал туман.

За заброшенной школой, в которой зловеще чернели выбитые окна, начиналось поле – то самое, где когда-то Киру нашел Никита. Девушки бежали через колючие заросли травы, пытаясь не сбавлять темп. Никто не оглядывался назад – они боялись увидеть лица тех, кто спешил за ними.

Кира слышала странные звуки – скрежет, как будто великан неумело, впервые пытается играть на виолончели. Звуки то затихали, то становились громче, били по барабанным перепонкам, оглушали.

В один из моментов Кира поняла, что бежать больше не может. Перед глазами прыгали разноцветные пятна, ноги немели, воздух обжигал все внутри колючками. Звуки постепенно затихали.

 

* * *

 

- Саш, где мы?

- Недалеко от поля. Нам удалось оторваться. Возможно, они нескоро вернутся.

Кира приподнялась на локтях, скинув с себя теплые вещи, заботливо накинутые на нее подругой. Девушки пребывали на небольшом холме, откуда было видно реку и лес. Кира с удивлением поняла, что сквозь сизые тучи пробиваются робкие лучи солнца.

- Я не знаю, что теперь с нами будет, - Саша достала из мешочка кости птицы, подбросила их, стала шевелить пальцами, словно играла на невидимой арфе, и наблюдала, как кости танцуют в воздухе. Ее волосы развевал легкий ветер, и от них пахло чем-то цветочным. – Кости нет. Никиты для нас – тоже. И куда идти, я не знаю.

Обе молчали очень долго.

Что-то смущало Киру в движениях подруги. Саша слабо улыбалась, смотрела то на кости, то вдаль, сквозь лес, и говорила одними губами.

- Свет не оставил тебе даже билета, - услышала Кира.

- Саш…

Светловолосая оглянулась и посмотрела на подругу. Она опустила пальцы, и кости упали на землю с тихим глухим стуком.

Кира почувствовала страх, который начинает расползаться внутри, щекоча легкие.

- Саша…

Та рассмеялась и обняла Киру – так крепко, что чуть не захрустели ребра.

- Я теперь тебя никуда не отпущу, понимаешь? Бежать дальше некуда. Света нет.

Небо начало покрываться густыми тучами. Кира не пыталась освободиться и просто исступленно смотрела вдаль.

Из леса выползал густой туман, обволакивая все вокруг. От ветра всколыхнулись ветви старых деревьев, и стаи ворон взлетели, пронзительно каркая.

На горизонте, где небо было самым темным, появлялись какие-то силуэты.

Красные повязки и серые куртки.

Глаза Саши налились кровью, и она снова засмеялась. Ее пальцы еще крепче впились Кире в ребра.

- Они нашли меня после него, - сказала она, глядя в пустоту.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...