Она зажала в зубах деревянную расческу и мысленно дала команду: «Ну, поехали», - и содрала восковую полоску с запястья. Почему-то это всегда было до слез больно. Серые пятна гладкой шерсти были небольшими и находились чуть ниже ладоней. Родовая черта вогульской знати. Ей приходилось это делать каждые несколько дней, и порой она уже думала совсем прекратить, но потом вспоминала историю с мостом.

Там была река Ош. Черные воды омывали белый песчаный берег с одной стороны и каменистый обрыв с другой. Мост через реку шел снизу вверх. Каждый год один груз падал в воды, потому что стражники вогулов «шутя» спускали половину разводного моста. Так было устроено, чтобы спускать груз и путников на корабли. Своего порта у вогулов не было, потому что дальше от моста по берегу камни росли в горы, а где заканчивались – была уж не их земля. Повелось, что от середины реки Ош страна шла все выше на север, а спиной упиралась в ущелье, за которым скрывался черный речной хвост.

Вогулы были редкой выносливости народ. Почти всегда на их земле было холодно. По границам зазубринами высились горы. Единственное море было далеко на севере и почти никогда не прогревалось. Невысокие, крепко сбитые, но по-звериному грациозные, вогулы были далекими предками волков. Но заметить следы родства можно было лишь у чистокровных – по серым пятнам на руках, острым зубам и жесткой седой поросли волос на голове.

А за рекой расстилались равнины птичников, «капустниц», как презрительно говаривали вогулы. Птичники – народ света и тепла. Бескрайние пшеничные поля в золотом сиянии, вишневые сады, по весне в розовых кудрях, яблони. Как будто река делила землю на два мира: редкий гном или полу-эльф не мечтали оказаться в долине вечного солнца, в земле Птиц. Их граница уходила ниже к югу, огибая Волчью Спину, она уходила все дальше в сторону от гор. Вплотную приближаясь к мегаполису Пампалче.

Земли вогулов и птиц были небольшими самостоятельными государствами. Они особняком стояли много сотен лет, поддерживая свою уникальность крепкими границами и законами на въезд-выезд.

- Зачем ты только все это придумал? Эти «капустники» нам враги. Цацкаться и налаживать диалог – чушь, ты просто смотришь между ног второй дочери этого Птичника, - грохотал король.

Он заболел месяц назад и зарабатывал пролежни на высокой кровати среди плоских подушек. Ноги и руки отказали, но не характер. Кустистые брови хмурились и взметались ко лбу не хуже, чем он размахивал широкими ладонями.

- Папа, мы должны расширить мост. Поставок от гномов недостаточно. Отправлять корабли через порт Птичников все сложнее – у них попросту заканчивается место на складах. Пора договориться.

- Чушь! – слюна потекла по подбородку. – Гномы платят больше. Нам не понадобятся подачки этих Птичников. И наконец, мы закроем дорогу в развратный Пампалче. Треклятый город. Блядская столица.

- Отец, - вкрадчиво начал мужчина. – Люди умрут с голоду. Мы не выращиваем злаков и фруктов. Ты сам себе под трон подкладываешь динамит.

- Вот как раз его-то я правильно кладу. Мост заминирован, - старик захихикал. – Скоро я избавлю свой народ от бездарей-«капустниц» и растленных столичных щеголей.

- Ты шутишь?

- Нет, о, нет, сынок. Надеюсь, в твоем борделе достаточно шлюх, потому что не видать тебе птичьих ножек.

Пока Лев сотрясался от глухого смеха, мужчина с проседью в черных волосах поднялся со стула и быстро зашагал к выходу.

 

Детство

Желтая бабочка прикоснулась к ее колену. Боль прожгла между лопаток. Там, где строгим уроком было наказано, никогда больше не приближаться к этому отродью. Она была маленькой и не могла понять, почему родители так не любят его. Почему их сторонятся. Почему она должна ненавидеть его и всех его родных. Но папе лучше знать, ведь папа – король. И дочь навсегда запомнит ледяное прикосновение кинжала и шепот. Он произнес несколько слов, и на коже осталась татуировка длинной рыбы. Хвостом она проводила по лопатке, а голову прятала под грудь.

- Что с тобой? – спросил Невзор, отталкивая Тихона в сторону.

Взметнулось желтое облако вслед. Сверкая на солнце тонкими крыльями, бабочки облетели Ветту и затрепетали.

- Нет! – закричала девочка, отталкивая рукой насекомых. Но стоило ей только прикоснуться к тонким усикам, как на рыбе зажглась чешуя. Хвост отделился от кожи, вырос костистым черным плавником и впился в тело. Острые иглы поползли, выпирая, под кожей.

Он завопила. Тихон встал перед Невзором и ударил его в грудь. Мотыльки рассыпались в воздухе. Невзор отшатнулся, но хотел снова подойти к Ветте.

- Уходи, это все из-за тебя! – сказал Тихон.

Девушка лежала на земле и плакала. Из мягких пальцев показались когти, они вспарывали траву, срезали цветы. На запястьях синели первые клочки шерсти. Давно у жителей Волчьей страны не было таких отметин.

Невзор побежал к дому. Он смутно помнил, как однажды видел их у одной девочки, но никак не мог вспомнить, у кого и где.

 

 

Юность

Тихон то открывал, то закрывал зажигалку. Тяжелая серебряная крышка звонко опускалась на корпус. Синий язычок огня трепетал мгновение, потом гас. Прошло уже полчаса, как Ветта поднялась по лестнице в здание Архива.

Он таскался за ней везде, куда бы она ни пошла. Так велели ему родители. Взять в жены дочь Льва – вот в чем видели его предназначение. Умом и красотой Тихон обделен. Физической силой обладал ровно настолько, чтобы при случае дать сдачу. Когда не нужно было сопровождать Ветту, больше всего Тихон любил играть в картишки в местном клубе. Там была его жизнь. Пьянки и обжорство свежей солониной и булочками с черемшой были не самым главным. Но тоже очень существенным бонусом. Тихон полностью отдавал себя игре. С азартом осваивал новенькое. Приводил заморских гостей. Так однажды один приезжий гном научил его древней игре – гвинт.

Ветта полетела вниз со второго этажа вслед за ворохом бумаг. Она не стестялась. Упала прямо на Тихона.

- Да чтоб тебя, - приглушенно сказал он.

- Извини, - сказала она, подскакивая.

Девушка быстро собрала листочки, поправила волосы и побежала к мосту.

- Ты несколько месяцев таскаешься туда-сюда через Ош. Если твой отец узнает…

- Только если ты ему не скажешь. Замолчи. На вот, - она протянула ему свой рюкзак.

- А бумажульки свои куда?

Ветта не ответила. Скрутила листы в трубочку и засунула в небольшой тубус, который висел на ремне.

- А, вот как, - безразлично протянул Тихон.

- Слушай, вот что ты за мной таскаешься? Сидел бы в своем кружке вышивальщиц бисером и пиво пил.

- Сама ж позвала.

- Но ты мог отказаться.

- Так че, пиво не убежит.

- Бесишь, - прошипела Ветта.

Не прощаясь, она перебежала мимо поста охраны прямо к мосту. Спустилась на нижний уровень. Мост сделал архитектор из Пампалче для красоты и видимой надежности, но король не оценил. Прогнал и пакетом с мукой запустил в спину, но жалованье выплатил.

«Все же я не какой-нибудь дикарь».

Ветта молилась, чтобы с той стороны птичники не вздумали выйти на дозор. В отличие от вогулов, они никогда не утруждали себя бдительностью. Коршун, как звали военного министра, шпиона и правую руку отца Невзора, был строг с пограничниками других постов – тех, что проходили далеко на юге и тех, что вплотную облегали Пампалче. Волков он давно бояться перестал.

Она спрыгнула на влажный песок и пошла вправо к прибрежному поселению. На улице шумели выпивохи, те, кого только вытолкали из бара «Три пескаря» после закрытия. Магазины и лавки были давно пусты. Горела синим светом длинная щука-вывеска над рыбным. Розовые пионы подмигивали двумя неисправными лампами. Над автомастерской матово белела скромная табличка «Авторемонт Шерхеры» по имени владельцев. Ветта обогнула серое здание и поднялась по наружной лестнице. Три коротких постукивания и пинок ногой.

Невзор открыл дверь и посветил в лицо фонарем.

- Ты дурак?! Опусти!

- Привет, я на всякий случай.

Она забрала фонарь из его рук. Аккуратно, чтобы не прикоснуться к коже. И ударила Невзора по голове.

- Ай, - он потер шишку и улыбнулся.

Второй этаж мастерской был отведен под склад. К потолку поднимались деревянные коробки. Свисала одинокая лампочка, ниже – стол, весь исполосованный резаком, местами, в прозрачных ниточках скотча.

Ветта вытащила из тубуса свернутые  листы и протянула Невзору.

- Что это?

- Соглашение о перемирии.

- И что в нем особенного? Я читал все. Сто лет назад все улажено, - парень протянул бумагу обратно.

- Значит, плохо читал. Вот, смотри, - Ветта показала пальцем на строчку. – «Для укрепления союза и развития партнерских отношений, ни одна из сторон не имеет права препятствовать брачному союзу между семьями Вогулов и Птиц».

- Да ладно.

Невзор долго рассматривал бумагу, и когда поднял глаза, улыбался во весь рот. Выбросив листок в сторону, он упал на одно колено и сказал:

- Выйдешь ли ты за меня замуж, о прекрасная Ветта, дочь Льва Жестокого?

Девушка рассмеялась.

- Да. Теперь ты должен поговорить с моим отцом.

- Вот завтра и поговорю. Пойдем. Я для тебя кое-что приготовил.

Владелец магазина был его родным дядей, поэтому задолго до Ветты, Невзор пробрался наверх, собрал все, что было нужно.

Окном во внутренний двор выходила комната отдыха. Здесь дядя, отец четырех детей, разваливался в протертом желтом кресле в обед и после закрытия, чтобы с наслаждением выкурить две-три сигареты и поболтать со случайным гостем или посмотреть  фильм на ноутбуке.  Поэтому в воздухе накрепко засел запах табака и разогретого домашнего супа пополам с машинным маслом. Невзор понимал, что такое место сложно назвать романтичным, но другого шанса он не видел.

Было темно. Из окна падал косой слабый луч от фонаря. Перед креслом стояла табуретка, напротив – раскладной диван серого цвета. У стены вдалеке растянулась на три тумбочки маленькая кухня. Блестела кофемашина. Но самым необычным и неестественным среди всех вещей были бабочки. Большие сапфировые с длинными усиками они сидели в стеклянных банках и светились мягким голубым светом. На стенах рассыпались желтые «капустницы», и сияли словно желтые звезды.

Стоило Ветте шагнуть в комнату, как неподвижные крылья затрепетали.

- Не бойся, - сказал Невзор. – Я научился их контролировать.

- Как красиво.

- Садись, я тебе кое-что приготовил, - сказал Невзор и прошел прямо к стеклянным кухонным шкафчикам.

Он достал с полки небольшую коробочку. Внутри Ветта нашла тонкий серебряный браслет.

- Бабушка сказала, что ей подарил его дед. А тому передала его мама.

Девушка неумело пыталась застегнуть украшение, но край всегда сползал вниз. Невзор дернулся было помочь, но его руки замерли в нескольких сантиметрах от ее запястий.

- Извини, - сказал он.

- Ничего, - ответила Ветта.

Наконец, она застегнула браслет. Тотчас он расширился и пополз острым краем к среднему пальцу, схватив его кольцом. Появились витиеватые узоры и прозрачные камни, блестящие капельками.

Ветта любовалась. Невзор сидел рядом.

- А могу я потрогать твои волосы? – спросил он.

Девушка кивнула. Невзор пальцами провел по пряди сверху вниз.

- Нет, - Ветта резка выдохнула и зажмурилась.

- Прости.

- Все нормально. Скоро ведь это закончится, да? Мы поженимся, и проклятие спадет.

- Конечно, - сказал Невзор.

- Я хочу, чтобы ты снял очки, - сказала Ветта.

- Но ты же знаешь, у меня очень плохое зрение. Операцию сделают через пару месяцев.

- Мне все равно. Сними. Почему ты никогда их не снимаешь?

- Тише, - сказал Невзор.

Он подскочил с дивана и подошел к двери. Снаружи на лестнице кто-то громко ругался. В окно полил яркий белый свет. Ветта выглянула и увидела три машины. Рядом стояли вогулы-офицеры в форменных нарядах и птичьи дозорные. Шла громкая перебранка.

- Вы не имеете права нарушать границы!

- Это шпионы и они должны пройти к королю!

- Донесение, что похищена принцесса…

- Мало ли этих ваших принцесс удирало из дворца!

Невзор открыл дверь – в общем зале еще никого не было. Быстро они спустились по винтовой лестнице в ремонтные помещения. У главного входа также стояли машины.

- А есть еще выход? – спросила Ветта.

- Нет.

- Ладно. Тогда я пойду. Останься здесь. Все равно они за мной, - сказала девушка и зашагала к двери.

- Ага. Чтоб потом у дяди были проблемы. Пойдем вместе. Что они могут мне сделать?

А они могли. Стоило парочке показаться на улице, как четверо солдат набросились на них, надели наручники и посадили в машины. Все делали вогулы, расталкивая птичьх пограничников.

Обоих доставили во дворец короля. Хоть никто по-настоящему не думал о нем, как о короле былых времен – так, формальность, оставленная в наследство, - Льва боялись. Особенно всех страшил визит в старомодное здание из серого кирпича. В огромных комнатах всегда стоял влажный холод и пахло замшелыми коврами. В доме жил король, его жена и Ветта. Старший сын давно переселился на широкий загородный участок в сосновом бору, где всегда было тепло, и хорошо ловил интернет.

- Так вот с кем ты шляешься, - прошипел старик. – Дожили. Чистокровная вогулка продается какому-то желторотику. Позор. Какое счастье, что я вовремя наложил на тебя обет безбрачия. Кто бы тебя тогда остановил, а? Принесла б в подоле и делов. Держи, папаша. Теперь я не ваша.

- Я хочу просить руки вашей дочери, - сказал Невзор.

- Что ты там мямлишь?

- Я прошу руки вашей дочери!

- Что? – Лев рассмеялся. – Гоните его к папеньке. Только преподайте урок, чтобы он больше…

- Я женюсь на Ветте, хотите вы этого или нет. Вот договор, - Невзор бросил бумаги на прикроватную тумбочку. – Никаких препятствий. Это укрепление союза.

Король долго сверлил глазами юношу в молчании и вдруг улыбнулся.

- Да ты не знаешь просто, на что идешь. Никто на ней жениться не хочет. Уродка. Вот тот же Тихон. Думаешь, это она ему просто не дает? Нет, он сам не хочет. Его родня как в церкви отстаивает аудиенции. Подарки дарят, но этому не по вкусу. Знаешь, сколько раз уже отказывались от нее? Пять раз. Я сватал ее, но почему-то никто не хочет. Не надо, мальчик. Только Ветту обидишь.

- Я женюсь на ней, - повторил Невзор.

- Ладно. Давай так. Ты сделаешь то, о чем я прошу – и она твоя.

- Что вы хотите?

- А нарисуй-ка мне ее портрет к завтрашнему вечеру. Хочу, чтоб поставили перед кроватью. Чтоб всегда со мной была.

 

На следующий день на рассвете Невзор ждал Ветту недалеко от моста. Он притащил деревянную скамейку в укрытую деревьями бухточку и грыз семечки. Она пришла когда солнце поднималось. Комары жужжали над ухом. Река потеплела. Вдоль берега застыла белая пена. Солнце поднималось из-за Волчей спины, разрезая сиреневое небо оранжевыми лучами. Кроткие пушистые облака впитали розовый цвет и застыли как пуговки.

Ветта поправила повязку на лице и поняла, что бинт больше не приклеивается к коже. Значит, рана затянулась, можно, наконец, снять. Она принялась разматывать, но никак не могла справится с узелками.

- Помоги мне, - сказала она, протягивая ножичек Невзору.

Он осторожно взял его. Двумя пальцами придерживая узелок, он разрезал ткань. Повязка осталась в его руке. Ветта вытащила из сумки зеркало и взглянула на себя. Она вскрикнула и выронила его, пальцами ощупывала сожранную огнем кожу. Уголок правого глаза зацепила красная линия шрама. Она спускалась к самой шее, отчего Ветта не могла полностью повернуть голову влево.

- Что-то случилось? – спросил Невзор.

- Ты что, не видишь?! Я урод. Лицо растеклось.

Она зажала руками рот и заплакала.

И тут Невзор выронил нож. Вокруг него не вились стаи бабочек, как бывало всегда. Он заставил их осесть покрывалом в камышах. Ветта увидела, как Невзор вытягивает вперед руку и шарит в воздухе. Она не могла поверить. Она не замечала. Все время Невзор ходил в очках, а черные глаза только на солнце показывали зрачки.

Она неслышно обошла его и встала за спиной. Он присел не опуская головы и стал шарить руками в песке.

- Невзор, - она позвала его.

Юноша слегка повернул голову и медленно поднялся.

- Нашел, - сказал он.

Перебарывая страх, Ветта подошла к нему близко, почти вплотную и впервые вдохнула цветисто-лесной запах его куртки. Она дотронулась до замочка и потянула вниз.

- Что ты делаешь? – спросил он.

Ветта не ответила. Трясущимися руками она сняла с него очки. Глаза как у мертвеца. Радужка не двигалась. Невзор поворачивал всю голову, если хотел что-то «увидеть».

- Ты слепой?

- Не совсем. Я вижу немного.

- Что ты видишь? Какого цвета у меня волосы? Есть ли веснушки? Где родинки?

Ветта выбросила очки в воду и зарычала. Из живота к горлу подступил воющий крик.

- Я смогу нарисовать тебя, - сказал Невзор.

Он поднял с земли сумку и вытащил банку белой жижей.

- Это специальный раствор. Тебе надо нанести его на лицо, шею и ключицы. Через несколько минут он застынет. Будет маска. Я сделаю макет. Я очень хорошо чувствую предметы. Я смогу нарисовать тебя. Не бойся.

 

Вечером на мольберте перед кроватью короля стояла картина. На ней красивая девушка с желтыми глазами, улыбаясь, смотрела прямо перед собой. У нее были длинные серые волосы и густые брови вразлет. Лев долго смотрел на холст в молчании.

Он впервые видел настоящее лицо дочери. Давно, когда Ветта родилась, первый ребенок Льва умер. Это была внебрачная девочка от женщины, которую он полюбил. Эта девочка росла в глуши с матерью. Повзрослев, она влюбилась в чужака. Лев был так воспитан: чистота крови -  священна. Поэтому запретил ей выходить замуж. Но дочь сбежала. Ее тело нашли птичники на берегу Ош. И когда ночью в кровати король рассказывал королеве тайну, а люлька качалась тихо в детской, он решил, что не хочет терять больше детей. Ветта была второй и последней его дочерью. Он пробрался к люльке и пожелал, чтобы только достойный увидел красоту принцессы.

- Ты молодец, - прохрипел король. – Видимо, я не могу помешать вам пожениться. Так тому и быть. Да. Но сперва подойди. У меня есть для тебя подарок.

Невзор подошел к бархатному пологу в облаке из зеленых бабочек и сел на стул рядом.  Король лежал поверх одеял в черном костюме с галстуком. На манжетах сияли запонки. Подбородок гладко выбрит, когти отполированы. На запястьях свисают длинные клочья гладкой умасленной шерсти. Седые волосы на голове зачесаны назад. От него пахнет кипарисом и бергамотом.

- Откажись. У тебя еще есть шанс. Сколько тебе? Семнадцать? Нет, младше. Шестнадцать. Даже в мое время – это слишком рано. Тебе хочется ее потрогать, но ведь этого слишком мало. Я знаю, как вы познакомились. Как тайком встречались. Положим, год вы так болтаетесь. Азарт. Ведь запрещено. Романтика – ночью, в темноте идти к ней. Я понимаю. Еще и мы такие взрослые несправедливо к вам относимся. И Ветта кажется тебе особенной, самой прекрасной. Но пойми, когда все это пройдет, ты пожалеешь. Ты свяжешь себя. Понесешь долг на согнутой спине. Будешь улыбаться, думать, что любишь, но мечтать однажды снова уйти ночью. Откажись, Невзор, откажись от этого.

- Я понимаю Ветту как никто. И она меня тоже, - парень поднялся со стула. – Считаю, что это ваше согласие.

- О, боги, - прошептал Лев и грустно улыбнулся.

Он никогда не был так умиротворен. Ветта встревожилась, когда отец посмотрел на нее ласково и приложил руку к груди.

Это было мгновение, когда Невзор-победитель шел к своей невесте и предвкушал счастье. Он бы не увидел, даже если бы мог. Как будто ветер поднял тощее тело Льва и перенес его в центр комнаты. Он оказался рядом с Веттой и смотрел на юношу. Тот продолжал улыбаться, хотя бабочки упорхнули с его плеч. Король прошептал что-то и Невзор словно напоролся на стену. С громким выдохом он упал на пол и схватился за голову. Он сел и часто задышал. Король произнес еще несколько слов и зажмурился, оскалив зубы. Невзор скинул очки на пол и те мгновенно разбились пополам. Он тер глаза и всхлипывал. Распахнулись окна, взлетели занавески. Со звоном разбилась ваза, упав с тумбочки. Картина взлетела и упала на пол. Из коридора прибежала охрана и сиделки. Жестокий король стоял на ногах и плакал. Изо рта текла кровь. Невзор закричал. Ветта отшатнулась от отца, но не успела она что-то сказать, как ее суженный замолк. Король открыл глаза и рухнул замертво.

- Пап? Папа! – девушка наклонилась над телом, но, как истинный вогул, она уже знала, что ее отец мертв.

Меж тем Невзор поднялся.

- Ветта. Я, кажется, вижу.

Он часто моргал. Кожа вокруг глаз покраснела. Он щурился от нового яркого света и крутил головой во все стороны. Первым он увидел портрет. И улыбнулся. Теперь-то ничто не будет им мешать, ведь старый король… Заячья губа. Он не знал, но именно так это называлось. Лягушачьи глаза. Бледно-зеленые и сидящие навыкате далеко друг от друга. Большой нос с горбинкой. Красный шрам до ключиц и короткая с мизинец жидкая бровь. Хвостик черных волос. Черные пальцы на руках и синие вены, ползущие к локтям.

- Ты видишь? – спросила Ветта, улыбаясь половиной рта, потому что другую стянул шрам.

Невзор в ужасе переводил взгляд с портрета на лицо Ветты и все больше омерзение вытесняло страх. Он не был слепым от рождения. Лет в пять врачи констатировали необратимое падение зрения. Он знал, что такое красота. И теперь мог сказать, что знает, что такое уродство.

Он попятился. Ветта недоуменно смотрела на него.

- Прости, но я не могу, - сдавленно сказал Невзор и выбежал из королевских покоев.

Он бежал по коридору, забыв о своих милых друзьях-бабочках. Укрываясь от охраны за углом, он раздавил одну, да так и оставил лежать. Тонкие усики еще слабо дрожали.

Невзор бежал по внутренней памяти, выработанной за время слепоты. Он помнил, что сейчас на повороте будет дверь. Оттуда дул свежий воздух. Он оказался в огромном зале. Бетонные стены освещали голые лампочки. В ряд стояли машины. У стен чернели деревянный коробки. Невзор услышал, что за дверью кто-то идет и спрятался за одну из коробок.

- Этот чертов мальчишка, - пробасил кто-то.

- Нет его здесь.

- Надо доложить на пост, чтобы они взрывали мост.

- Так скоро?

- Король сказал, что как только карета принцессы окажется посередине – сразу давить.

- Но вряд ли она теперь с ним куда-то поедет. Что ж, просто так взрывать?

- Да. Приказ, если мальчик сбежит, мост взорвать, а юнца – убить.

Мужчины бегло осмотрели комнату и вышли.

Невзор запрыгнул в черную машину, завел и выехал из замка. На полной скорости он въехал на мост.

Ветта подбегала к мосту. Тихон едва успел схватить ее и затащить в глухое помещение сторожки, как раздался оглушительный взрыв, и вся металлическая конструкция посыпалась в реку. Ветта плакала и кусала Тихону руки, запускала когти в мясо и дергалась. Он еще крепче прижимал ее к себе, пока последние раскаты не стихли, и не осталось лишь треска от сталкивающихся в воде балок и перекладин.

Из каменистого берега торчали две огромные палки с черными подпалинами. Ветта подошла к самому краю и отчаянно пыталась увидеть Невзора на той стороне.

И увидела. Она могла видеть очень далеко. И сразу пожалела об этом. Ей захотелось вовсе ослепнуть, потому что фигура на той стороне, размахнувшись, что-то выбросила в воду. Не задерживаясь, юноша побежал по берегу дальше туда, где на раскатанном асфальте стояла машина. Он сел на место водителя, завел машину и уехал.

Девушка долго смотрела на ту сторону реки, провожая черную точку, пока та не скрылась за горизонтом. Она посмотрела на воду и сделала небольшой шаг вперед. Еще немного оставалось, чтобы сорваться вниз.

- Эй, - окликнул ее Тихон.

Ветта обернулась. Он подошел к ней вплотную и плюнул вниз. Поджав верхнюю губу, он удивленно посмотрел на девушку.

- Сегодня среда. Бабка готовит пюре с беконом. Пойдем? Ты вроде обещала сходить со мной, как время будет. В карты научу…

Впервые Тихон говорил много. Он с воодушевлением рассказывал о заморских гостях, привычках бабки-держательницы клуба и о том, как часто его оставляют в дураках. Перед входом в «Горький перец» Ветта в задумчивости чуть не прошла мимо. Тихон едва касаясь, тремя пальцами, прикоснулся к ее руке. Мягко потянул на себя и улыбнулся. Ветта поймала себя на мысли, что никогда не видела, чтобы он улыбался. Она вообще никогда его не видела до сих пор. Специально преуменьшала, как надоедливую муху, что никак не улетает из комнаты.

 

Тихон

Самолет забрал ее через неделю. Как раз, когда прошли похоронные чествования короля и последние воспоминания о нем ушли в учебники. Ветта поступила в университет за океаном. Строгий закрытый пансион для девушек, где, что показалось ей странным, никто не считал ее некрасивой.

Перед отлетом, она спросила, чем будет заниматься Тихон.

- Свалю отсюда. Открою в Пампалче клуб по типу нашего, а там посмотрим.

Ветта проучилась четыре года и вернулась домой. Мост отстроили. Расширили до шести полос. Теперь это был мост Мира, потому что с приходом нового главы, отношения между вогулами и птицами улучшились. Предпортовый город разросся, срезав пшеничные поля на многие километры вокруг. Бизнесмены из Пампалче открывали в нем свои рестораны и магазины. Каменную набережную вогулов укрепили и поставили ограждения. Круглосуточно по набережным ходили туда-сюда несколько человек в форме.

Старший брат стал королем, но не номинально, как отец. Он все взял в свои руки. Поэтому Ветта и брат поужинали впервые после ее возвращения только через три дня. За время, что ее не было, он полностью поседел, но в глазах его было довольство. Подтянулся, заговорил громко и перестал есть сладкое. Он рассказал Ветте, что отец Невзора до сих пор жив, но дела ведут его сыновья. Все, кроме самого Невзора остались на родной земле. Тот сбежал из дома сразу после взрыва и скрывался. А террориста, что уничтожил мост,  так и не нашли, хотя еще Лев  приложил все силы к его поимке.

- А что Тиша?

- Он в Пампалче. Открыл карточный клуб, говорят.

Несколько месяцев Ветта слонялась по городу. Она не узнавала родных мест. Не узнавала никого из старых знакомых, и медленно опустошала братнины винные погреба. Она думала о Невзоре с легким чувством гадливости. Но чаще мысленно возвращалась к последнему вечеру с Тихоном перед отлетом за океан.

 

Он провожал ее до дома. Они обсуждали карточную игру краснолюдов. Ветта все время обыгрывала Тихона, но тот лишь горестно вздыхал, сваливая все на невезение.

- Слушай, почему ты никогда не говорил мне, что я страшная? Все ведь смеялись, наверное. Я как-то услышала, что твоя мама назвала меня «уродкой». Я вот думаю, может папа специально придумал сказку про проклятие? Может, я на самом деле такая, просто ему было жаль меня. А, может, он вообще был псих. Зачем он надумал взрывать мост?

Они как раз проходили мимо новенького каменного изваяния, посвящённого старому королю. Ветта начала хлюпать носом. Последние несколько дней ее душили слезы. Она была его последним ребенком, хотя вогулы могут разродиться еще и восемьдесят при общей длинне жизни лет до двухсот. Ее мама больше не хотела детей. Последнюю свою дочь она не любила. А когда умер Лев, то  вовсе перестала делать вид, что ей не все равно, что происходит с ее отпрысками. Ветта подписывала бесконечные бумаги. Ей не нужно было думать о достатке до конца своих дней.  Вокруг была церемониальная суета, но, по большому счету, она мало кого интересовала.

- Иди сюда, - Тихон взял ее за руку и притянул к себе. Ветта начала реветь. Через несколько минут, когда она только нервно всхлипывала, Тихон сказал:

- Наплакалась?

Ветта слабо усмехнулась.

- Короче, ты приходи ко мне в клуб. Я как открою, напишу адрес и свой телефон.

- Ладно. Я пойду собираться. Самолет через несколько часов, а я еще даже чемодан не открывала.

Сверху падал желтый свет фонаря. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Потом Тихон наклонился и легко поцеловал ее в губы, словно каждый день делал это.

- Пока.

И ушел.

Она знала его номер телефона, но не звонила. Адрес почты, его маму, знала контакты всех социальных сетей. Следила, но никак себя не проявляла. Раз или два в месяц он писал ей о своей жизни, но кратко, как это умеют делать мужчины.

Так она жила в доме у брата полгода. Она всегда была «в свете», но скучала. А когда два месяца подряд не получила ни одного послания от Тихона, то испугалась. Засобиралась, накидала в чемодан тряпья, но брат запретил ей уезжать с земли вогулов.

- В Пампалче не любят нас. Гораздо больше, чем людей.

- Но Тиша там ведь как-то живет!

-Вспомнила, тоже мне. Он мужчина, и его вогульская кровь щедро разбавлена чужаками. Но тебя узнают сразу. Оставайся дома. У тебя все есть.

Еще месяц Ветта бесцельно слонялась по стране. От Волчьей спины, гор у самой столицы, до Северного моря. Она путешествовала на машине с подругой, но каждый день все чаще и чаще проверяла почту. Злилась на Тихона. Начинала писать сообщение, но каждый раз удаляла. Пока, наконец, не купила билет в один конец от моря до Пампалче.

В огромном городе окружающие были равнодушны к ней. Один или два странного вида мужчины, от которых несло общественным туалетом, что-то крикнули ей в спину. Ветта спряталась в номере отеля. Только через два дня она решилась позвонить Тихону, но попала на автоответчик. Неделю она просиживала штаны в четырех стенах, изредка добираясь до ближайшего торгового центра.

Днем после допитого бокала вина, Ветта разревелась, побросала все подушки и купила на сайте билет до дома. Она выбирала место в самолете, когда раздался телефонный звонок.

- Привет, это Тиша.  Ты вроде обещала сходить со мной…