Отверженные

Медленно гаснет холодный закат, ярко-малиновый и оранжевый свет отступает перед страхом ночи. Он весь собирается в одну крохотную точку на западе. Но вот этой точки уже не видно, она провалилась под землю. И все, что от нее осталось – трусливые бледные отблески, которые тоже бегут вслед за ней. Они стремятся поскорей покинуть этот мир и спрятаться далеко за его пределами.

И вот линия горизонта потухла, волшебные спасительные ворота захлопнулись. Бежать больше некуда. Всем, кто не успел последовать за солнцем, придется остаться здесь и пережить ночь.

 

Серое небо и черная земля. Четкость очертаний теряется, они становятся размытыми. Но не только из-за недостатка света, вместе с сумерками на землю ложится белый туман. Он смягчает все контуры и приглушает контрасты, плавно обволакивает огромные серые камни, в беспорядке расставленные везде, где еще можно что-то увидеть. Все камни вытянутой формы с неровной поверхностью, некоторые из них покосились от времени.

На каждом камне написано имя…

Кто были все эти люди? На надгробиях нет ни одной фотографии, только имена и больше ни строчки. Ни скорби, ни памяти, только жалкий сухой факт существования, который тоже со временем сотрется под действием воды и ветра.

Если остаться на этом кладбище и ждать, то секрет этих могил может открыться. Когда приходит ночь, призраки поднимаются и дают ответы на вопросы.

Сумерки постепенно сгущаются и вот уже силуэты деревьев еле видны на фоне темно-синего неба. Издали слышно тяжелое дыхание ветра, но это, пожалуй, не ветер. Это какое-то волнение и гул, который нарастает и постепенно приближается, накрывая собой камни, как огромное покрывало.  Туман улегся среди могил, но он не исчезает с темнотой, напротив, постепенно в нем начинают появляться более плотные белые сгустки, которые поднимаются выше его уровня и плывут среди надгробий. Эти сгустки как будто просачиваются прямо из земли и очень быстро приобретают очертания людей.

Заблудший путник в ужасе бежит от них, но спрятаться ему негде: призраки повсюду, они обступают его, заглядывают в лицо, проносятся мимо, снова возвращаются. Некоторые тянут к нему свои руки, у некоторых рот искажен от едва уловимого крика, но ни у кого нет глаз – на их месте пустые глазницы.

Сквозь тяжелый гул он начинает слышать их ледяной шепот: «Согрей нас. Нам холодно, согрей нас. Мы так замерзли…»

Он отступает назад и спотыкается. Он падает на землю, но тут же снова встает, его сердце готово выпрыгнуть от страха. Напряженный гул висит над кладбищем и нарастает. Воздух звенит в ушах, он похож на огромный металлический капкан, который вот-вот захлопнется.

«Согрей нас…», «Согрей».

Бежать некуда, они везде. Он останавливается и закрывает голову руками и ждет конца. Но ничего не происходит. Призраки пролетают мимо, но не трогают его. Они только протягивают к нему руки и заглядывают в лицо. И стремительно уплывают, и возвращаются, и так по кругу. Это похоже на бешеный танец.

Он опускает руки и начинает рассматривать белые тени; ему все еще страшно, но он видит, что они ничего не могут ему сделать, они только проносятся мимо в своей дикой пляске, стремясь подплыть ближе, но не решаются.

Он прерывисто дышит и его дыхание от холода превращается в белый пар. Призраки жадно хватают это дыхание и отталкивают друг друга, чтобы раздобыть щепотку тепла.

Они все одинаково бледные, видны только очертания тел и длинные волосы – у мужчин и женщин. Никакой одежды, никаких признаков, по которым можно опознать хотя бы из какого они века. Ничего, только полупрозрачные лица и шепот: «Дай нам тепла…», «Согрей нас, мы мерзнем», «Нам очень холодно…»

- Кто вы такие?

От его слов в воздух поднимается новая порция пара, и призраки тут же проглатывают ее.

«… Мы отверженные, мы отверженные, согрей нас. Мы хотим тепла»

От холода у путника немеют пальцы, и он закутывается в куртку, чтобы согреться. От его движений кучка призраков, жадно ловящих его дыхание, рассыпается, но они недолго остаются в стороне. Постепенно они подплывают ближе и ближе и кольцо вокруг юноши сужается.

- Чего вы хотите от меня?!

- … Согрей.

- Кто вы? Как вы здесь оказались?

- … Мы здесь давно, очень давно. Мы очень замерзли.

- Что вы здесь делаете? Почему вы здесь?

- … Мы отверженные, мы отверженные. Мы хотим немного тепла. Согрей же нас!

- Я не могу.

- … Дай нам тепла.

Один из призраков выплывает из круга и пытается прикоснуться к юноше, но его рука проходит насквозь, а странника в этом месте обжигает лед.

Внезапно вместо гула воздух разрезает оглушительный скрежет, и привидения отступают. Из гробницы появляется еще один призрак, чуть выше и белее всех остальных. Он похож на мраморную статую с идеальными чертами и пропорциями, особенно лицо. Вглядываясь в него, юноша удивился, насколько оно красиво, даже издалека, словно выточено: высокий лоб, волосы собраны назад, ровные брови на одной линии, под ними прямой нос и широкие, правильные скулы, сужающиеся в треугольный подбородок, широкий рот, немного темнее, чем кожа. Только вместо глаз была пустота. Если бы этот человек был жив, с него можно было писать потрясающие портреты.

- Отступите! Не смейте к нему прикасаться! Так вы погубите его!

- Прости нас, мы просто замерзли.

- От него вы все равно не согреетесь. Нет такого тепла, чтобы согреть нас. Разве вы забыли?

- Нет.

- Ступайте, я сам займусь нашим гостем, - потом, обращаясь к кому-то невидимому, он добавил, - Дорогая, все в порядке. Играй за меня. Я пока останусь наверху.

И снова кладбище накрыл глухой, тяжелый гул.

Призрак подплыл к юноше и слегка склонил голову в знак приветствия. Тот отступил на шаг, но вовремя спохватился и, борясь с предательской дрожью, слабо кивнул в ответ.

- Я граф Нораску, хозяин этого места, - заговорил фантом и на этот раз его голос звучал мягче, - Не думаю, что вы рады тут оказаться, но, поскольку Вы уже здесь, я искренне приветствую вас… Могу я услышать ваше имя?

- Кристоф Лози.

- Господин Лози. Я сделаю все возможное, чтобы смягчить ваше положение, но вам придется набраться терпения. Ночь будет долгой.

- Насколько?

- Достаточно для того, чтобы вы захотели рассвета. О нет, не бойтесь, ни я, ни кто другой не причинит вам вреда. вы можете быть спокойны.

- Спасибо.

- Не стоит. Мы тоже когда-то были людьми, такими же, как и вы.

- Мне просто немного не по себе стало, когда все это началось.

- О, вы повели себя очень храбро! Прошу только, не сердитесь на шалость моих детей. Они не хотели причинить вам зла, они не знали, как себя вести. Для нас вы такая же неожиданность, как и мы для вас.

- Я не хотел мешать. Я не знал, что это за место.

- Как вы нашли его?

- Я заблудился. Моя машина сломалась, и пришлось пешком идти, чтобы найти помощь.

- Это далеко отсюда?

- Я не знаю. Минут сорок. Если знать направление, думаю, я смог бы вернуться туда к полуночи.

- До восхода вы не можете уйти. Сожалею.

- Почему?

- Это не моя воля. С темнотой здесь меняются правила.

- Я не понимаю ничего.

- Конечно, вы не можете ничего понять. Не удивляйтесь. Для этого нужны знания, которых у вас нет.

- Вы мне расскажете?

- Нет. Но я отвечу на ваши вопросы, на некоторые из них. Если вы, конечно, заходите их задать.

Граф повернул свое серебристое лицо к Кристофу так, словно смотрел ему в глаза, и улыбнулся. Кристоф уже почти не чувствовал страха, ему становилось интересно. И, наконец, он решился:

- … Почему они просили, чтобы я их согрел?

- Потому что им холодно.

- Почему?

- На этот вопрос я вам не отвечу. Спросите другое.

- Почему вы не мерзнете?

- Я мерзну точно так же, как остальные.

- Почему тогда вы не ловите ртом мое дыхание и не пытаетесь дотронуться?

- Потому что я знаю, что это бесполезно.

- Бесполезно?

- Вашего тепла слишком мало, чтобы убить мой холод.

- Его можно убить?

- Задайте другой вопрос.

- Хорошо, - Кристоф начал принимать правила этой странной игры. - Можно спросить… Кто вы и что меня ждет?

- Мы призраки тех, чьи имена вы прочли на надгробиях. В этом мире мы давно забыты, но мы еще связаны с ним. О своей судьбе не беспокойтесь, пока я рядом с вами, опасность вам не грозит.

- Как долго вы будете со мной?

- Пока длится ночь.

- А что будет, когда настанет утро?

- Призраки вернутся под землю.

- А я?

- Дождетесь рассвета.

- И потом я смогу уйти?

- На все четыре стороны.

- Так просто? Без клятв, без обязательств?

- Они мне не нужны. Вы все равно не сможете рассказать или сделать что-нибудь,  что нам навредит.

Кристоф понимающе кивнул. Он восхищался спокойной уверенностью графа, такой он никогда не встречал у живых людей. Наверное, надо было умереть, чтобы достичь ее.

- Как давно вы умерли?

- Я не умер.

- Как? вы что еще живы?

- Нет.

- Но, как тогда…? Как можно описать ваше, э, состояние?

- Мы остались посредине, на первых минутах умирания.  Когда душа покидает тело, но еще не теряет с ним окончательной связи и может легко вернуться. В этот момент тело еще чувствует. Холод.

- Вот как. То есть сейчас я вижу вашу душу?

- Да.

- Но почему она выглядит так… как тело?

- Душа совершенна, она принимает любую форму. Пока она не свободна от этого тела, она повторяет его форму.

- Почему она без глаз?

- Потому что глаза связывают душу с моим телом. Чтобы она смогла найти к нему дорогу.

- А где сейчас ваше тело?

- Под землей.

- То есть вы похоронены?

- Можно сказать и так.

- А… Значит, ваша душа должна возвращаться в гроб?

- Нет. Я похоронен не в гробу. Тела всех, кого вы видели, находятся в замке под землей. Мы погребены вместе с ним.

- Как это в замке? В склепе?

- Нет, господин Лози. Не в склепе, именно в замке.

- И где этот замок?

- Здесь, под землей. Мы стоим над ним.

- Это невозможно.

- Ночью здесь возможно многое, о чем Вы можете даже не подозревать. Поверьте, господин Лози, мне незачем вас обманывать. Не удивляйтесь ничему. Этот мир немножко не тот, который вы знаете. Просто спрашивайте. Так вы что-то узнаете.

- Почему вы сами не можете мне рассказать все, что вам известно?

- Потому что на это понадобится больше времени, чем жизнь одного человека, - усмехнулся граф. – Я предлагаю вам выбирать самостоятельно, что бы вы хотели узнать. Спрашивайте!

- Почему вы это делаете?

- Что именно?

-  Отвечаете на мои вопросы.

- Чтобы развлечь вас. Это долг любого хозяина.

- И все?

- Нет, возможно, ваше общество развлечет и меня.

- Ясно, - кивнул Крис, - Ваш замок… Я могу его посмотреть?

- Да, если вы этого очень захотите.

- Как туда можно попасть?

- Мы проходим сквозь землю. Для вас есть другой путь.

- Он опасен?

- Не опаснее, чем это кладбище. Самое большее, что вы можете потерять здесь, это рассудок. Ваша жизнь и здоровье останутся при вас.

- Я рад слышать хотя бы это, - слабо улыбнулся юноша.

Он видел, как белые тени беззвучно прорезают воздух, и что-то мешало ему назвать их движения хаотичными. Только сейчас он обратил внимание, что кладбище подсвечивает  зеленоватый рассеянный свет, идущий неизвестно откуда и пропадающий в тумане. Он сам стоял в этом тумане почти по пояс, и казалось, что он опускается в море. Свои колени он еще видел, но очертания ступней тонули. На поверхности туман искрился время от времени серебристыми блестками. Кристоф поднял глаза в поисках луны, но небо было пустым. Оно было чистым, безоблачным, но пустым: ни луны, ни звезд – черное полотно.

- Куда делись звезды?

- Их здесь не бывает.

- А луна?

- Тоже нет.

- Вы хорошо видите в темноте?

- Я сейчас ничего не вижу. Мои глаза остались там, под землей.

- Как же вы двигаетесь вслепую?

- Я не могу пораниться, - улыбнулся граф.

- Как же вы знаете, что я здесь?

- Я чувствую рядом ваше тепло.

- Да, но... это не просто рядом. Вы только что смотрели мне прямо в глаза.

- Когда много времени проводишь без зрения, можно научиться обходиться и без него.

- Поэтому призраки так странно движутся?

- Как?

- Ну, как будто в каком-то порядке: ходят линиям и кругами, как будто танцуют.

- Они просто гуляют.

- Выглядит очень странно.

- Возможно. Но для нас это привычно.

- Кроме зрения у вас нет и осязания, так?

- Когда мы отделены от своего тела, мы проходим сквозь предметы, но чувствуем их. Изнутри. Это совсем другое, намного сильнее, чем кожей.

- Вы «отделяетесь», когда захотите?

- Да. При этом наши ощущения и возможности меняются. Но одно чувство всегда остается.

- Какое? – спросил Кристоф и сам ответил на свой вопрос, - Холод?

- Да.

Последний ответ призрака тихо и долго звучал в ушах юноши, и его самого до костей пробрала дрожь.

- Как это случилось? Почему вы не умерли? Или … умерли не совсем…

- Это дело рук одного монаха. Он обещал спасти мою семью от «черной смерти», и в результате появился этот знак у основания черепа.

Граф Нораску повернулся и приподнял волосы, чтобы Кристоф мог увидеть у него на шее маленькую буковку «а» с точкой.

- Благодаря знаку «черная смерть» больше не угрожает мне и моему роду. Но мы так и не смогли умереть. После смерти наши души не приняли домой, и теперь они вынуждены возвращаться в тело, которое живо до сих пор.

- Вы бессмертны…

- Да, бессмертны и бессонны.

- Бессонны? Почему вы не спите?

- Тело отдыхает, пока гуляет душа, а душа не нуждается в сне.

- Тогда… время для вас длится в два раза дольше.

- Время идет только для смертных.

- Для вас его нет…?

Граф медленно покачал головой в знак утверждения.

- Тогда нет смысла спрашивать, как давно Вы здесь.

- Вечность.

Он произнес это так спокойно, словно уже давно смирился со всем: и с холодом, и с бесконечностью, и с существованием между двух миров, словно это были обычные вещи, которые не стоили того, чтобы на них обращать внимание.

Кристофу стало страшно представить, что это значит, такая вечность. Он посмотрел на безмятежное лицо призрака и не нашел слов, чтобы сказать ему о своих чувствах. Услышав, что молчание затянулось, граф Нораску повернул голову, улыбнулся уголками губ и подплыл точно к дереву, которое стояло в полуметре от него. Он прикрыл веки и молча стоял, повернув к Кристофу свой идеально очерченный профиль. Его фигура мягко светилась на фоне ночи.

- Вы знаете, какой сейчас год? Чума была в четырнадцатом веке, с тех пор прошло семьсот лет! – крикнул в смятении юноша.

Граф вздрогнул и повернул голову.

- Я знаю, но это не имеет значения.

- Вас не интересует мир живых?

- Я там уже давно не был.

- Вы часто встречаете здесь людей?

- За семьсот лет вы первый.

- Значит, Вы семьсот лет отрезаны от мира, - Кристоф понял, что он хотел как-то восполнить эту пустоту, - Хотите, я расскажу, что случилось за это время?

Граф посмотрел на Криса, казалось бы, с интересом, но уже через секунду его лицо снова сделалось прежним – спокойным и бесстрастным.

- Да, пожалуй. Я был бы рад, - сказал он, наконец.

- Хорошо, - кивнул Кристоф и задумался на секунду, - С чего начать… Ага, четырнадцатый век. Ну, эпидемия прошла давно. Да, вообще, мир тысячу раз поменялся. Америку открыли, на Луну полетели, паровоз построили… Сейчас на лошадях уже не ездит никто, у каждого своя машина, и электричество, его используют для освещения в домах и не только. Есть компьютер и телевизор – они позволяют видеть то, что находится за сотни километров. И телефон, можно разговаривать.… Вот, смотрите, - Кристоф вытащил из кармана мобильный, - Правда, здесь сети, наверное, нет.

- Для чего это?

-Чтобы разговаривать на расстоянии. У другого человека должна быть точно такая же штука, он ее прислоняет к уху и слушает, что я ему говорю через свой телефон. И даже когда мы в разных городах, он будет меня слышать, как будто бы я рядом.

- Я хотел бы его подержать, изучить, как он устроен, - тихо промолвил граф, рассматривая черную коробочку в руках юноши. – А Вы могли бы его повернуть другой стороной? Для чего эти надписи?

- Пожалуйста, я могу даже включить, - с этими словами Кристоф разблокировал клавиатуру, и экран засветился синим, - Эта надпись – название модели. Вот, она и на экране тоже есть. Вообще, сюда можно поставить любую картинку. Фотографию, например. Фотография – это как мгновенная картина. Достаточно нажать на кнопку, чтобы человек, точно такой, как в жизни, оказался нарисован на экране.

- Да, я понимаю принцип, как это работает. Где-то должно быть отверстие, которое пропускает свет, а внутри очень тонкая пленка в несколько слоев. Значит, это называется фотография?

- Как вы можете это знать?!

- Я когда-то такое делал. Но мне почти сразу же наскучили эти картинки. Они неживые.

- Но откуда? Как? … Это же изобретение двадцатого века!

- Двадцатого? Значит, люди пришли к этому позже.

- То есть вы сами догадались?

- Ну, можно сказать, что да.

- Почему «можно сказать»?

- Потому что я скорее пришел к этому экспериментальным путем, чем догадался.

- Ой, я это и имел ввиду, когда говорил. А как Вы смогли его в жизнь воплотить? Для этого нужна техника.

- Я сделал ее в своей лаборатории.

- У Вас и лаборатория есть?

- Да, в замке.

- Фотолаборатория в замке четырнадцатого века! – восхитился Крис, - это невозможно. Но я хочу это увидеть. Вы мне позволите?

- Подумайте, прежде чем просить.

- Вы же сказали, что замок не опасней, чем кладбище.

- Да, если вы не боитесь за свой рассудок. Ведь мой замок и его жители не совсем «нормальные», в вашем понимании.

- Что мне терять? Это кладбище тоже не совсем нормальное, и беседовать с духом, уж простите, тоже не совсем нормально. Может, я уже тронулся? Тогда взамен я хочу побольше узнать.

- Мне нравится ваша логика.

- То есть вы считаете, что я уже сошел с ума, раз говорите мне это?

- Нет, я говорю вам все это не потому. Ваше сознание сейчас очень ясное. Оно даже освободилось от страхов, и вот сейчас занимается тем, что ищет себе новую пищу. Мне приятно с вами говорить.

- Вы покажете мне дорогу в ваш замок?

- Да, конечно. Пойдемте со мной.

Призрак поплыл над землей какой-то ему одному известной дорогой, которая все время петляла и, казалось даже, кружила вокруг одних и тех же могил. Кристоф все время шел следом и послушно обходил некоторые участки тумана, на которые указывал ему граф, говоря, что там торчит корень из земли или вырыта яма. Наконец, они пришли куда-то. Призрак остановился и движением руки показал парню направление в туман.

- Там есть веревка. Возьмите ее.

Кристоф послушно опустился на четвереньки и на ощупь отыскал на земле достаточно толстую связку каната. На вид он оказался довольно надежным, насколько это можно было судить о канате семисотлетней давности.

- Теперь привяжите веревку к дереву и обвяжите себя вокруг пояса.

- Я буду спускаться под землю?

- Первоначально да.

- Но вы пойдете со мной?

- Нет, я встречу вас уже в замке. Но, поверьте, там нет ничего опасного. Вы пройдете сквозь могилу как по коридору.

- Постойте! Я, что, должен спускаться в могилу?! – испуганно переспросил Кристоф.

- Это не так страшно, как вы думаете.

- Ну, вам легко говорить.

- Сожалею, но другого пути нет, - пожал плечами граф.

- Хорошо. Я пойду. Но как я выберусь потом?

- Для этого я дал вам веревку. Все остальное будет зависеть от вас.

- Ладно.  Если по-другому никак… где эта могила?

- Прямо перед вами. Подготовьтесь и прыгайте!

Перед собой Кристоф не видел ровным счетом ничего, кроме зелено-белого тумана, который ничем не отличался от тумана позади него и вокруг. Прыгать было не страшно, а вот падать… Он с детства боялся высоты, хоть никому и не признавался в этом, даже самому себе.

Кристоф взглянул на графа. Тот стоял возле него и терпеливо ожидал, когда Кристоф прыгнет. Никогда в жизни Кристофу не приходилось сталкиваться с подобным спокойствием. Он подсознательно восхищался графом, его поведением, его речью и манерой говорить: медленно, взвешивая каждое слово, от чего они становились весомее, значительней, приобретали больший смысл. Кристоф заметил, что и сам он стал говорить медленно и мало, в тон графу, хотя обычно во время разговоров рот у него не закрывался. Он удивился, как быстро удалось этому человеку-призраку завоевать его доверие, гораздо быстрее, чем многим «обычным» людям.

«Быть может, я все-таки рехнулся?», подумал Кристоф, «или просто сплю, и граф мне снится?» Но ущипнуть себя, чтобы проверить, он постеснялся. Он убедился, что узел на поясе надежно завязан, привязал второй конец веревки к стволу дерева, тоже проверил на прочность, снова подошел к предполагаемому краю могилы, но все еще медлил. От мысли о скором падении ему было не по себе.

- Вы точно решились? – спросил граф.

- Да.

Кристоф безуспешно пытался разглядеть яму под слоем тумана, чтобы представить, к чему же ему готовиться, но уже сейчас он понимал, что теперь не отступит.

- Мне нужно задержать дыхание?

- Нет, в этом нет необходимости. Если хотите, можете закрыть ладонями уши, чтобы их не закладывало.

Кристоф так и сделал. Он обратил внимание на то, что белые фигуры иногда останавливались на секунду, поворачивали к нему головы, а потом снова двигались дальше. Видимо, они знали, что он собирается сделать. Он опустил взгляд перед собой и сделал шаг вперед. Почувствовав, что падает, Кристоф мгновенно отпустил уши и двумя руками ухватился за веревку, к которой был привязан. Он падал в полной темноте всего лишь несколько мгновений, но за это время успел полностью покрыться потом. Где-то на полпути он услышал резкий хлопок, и странный гул, висевший над кладбищем, прекратился, а вместо него послышалась глубокая органная музыка.

Кристоф упал на что-то мягкое и плотное. Открыв глаза, он увидел, что это были мешки, набитые чем-то и сваленные в кучу как раз под отверстием в потолке. А еще он с неприязнью для себя осознал,  что комната, в которую он попал, была хорошо освещена, и в темноте он летел лишь потому, что глаза у него каким-то образом оказались закрыты. Когда он успел их закрыть, Кристоф не знал, он помнил только, что видел еще, как шагает в могилу.

Он слез с кучи мешков, отвязал веревку и начал стряхивать с себя солому, которой, вероятней всего, мешки и были набиты.

В этот момент в дверном проеме появился граф. Кристоф застыл от изумления: перед ним стоял совершенно живой человек, изысканно одетый, с красивой розовой кожей и черными как смоль, без единой седой ниточки волосами. У него были острые зеленые глаза, какие бывают у юношей, но они выражали такую сосредоточенность, которой Крис не видел даже у самых глубоких старцев.

- Э.. Сколько вам лет? – сразу спросил Кристоф, случайно перебив графа, который тоже собирался что-то сказать.

- Мы с вами уже говорили о времени, - промолвил граф, - Вы не ушиблись при падении?

- Нет-нет. Со мной все в порядке, - заверил юноша. – Я имел в виду, сколько вам было лет, когда… ну, вы понимаете…

- Когда я стал отверженным?

- Ну, вроде того. Вы так молодо выглядите.

- Когда началась чума, мне было тридцать восемь. После того, как я получил знак от монаха на шее, мое тело перестало стареть, а когда пришло время умирать, моя душа, покинув тело, не была принята там, где ей надлежит быть после смерти. И ей пришлось вернуться сюда.

- А куда уходит душа после смерти?

- В свое время вы узнаете об этом. Зачем спешить? Наслаждайтесь пока тем, что у вас есть сейчас.

- Да, но... Это нужно не только мне.

- А кому еще?

- Вы не понимаете, возможно, моя встреча с вами, это шанс для всего человечества.

- Вы правы, я вас не понимаю, - мягко улыбнулся граф.

- Я говорю о том, что это шанс узнать, что находится за порогом смерти. Испокон веков всех волнует этот вопрос, и люди боятся смерти, потому что не знают, что скрывается за ней.

- Я тоже этого не знаю. Боюсь, господин Лози, что не смогу удовлетворить Ваше любопытство. Смерть меня не забрала, она от меня отказалась.

- Но все же, - не унимался Кристоф. – Ведь вы обещали ответить на мои вопросы. А вы знаете о смерти больше чем я. Пусть хоть на несколько шагов, пусть хоть на шаг, но все-таки вы дальше.

- Зачем вы так хотите знать это? Почему вас так тянет избавиться от легкой неизвестности?

- Но ведь нет ничего тяжелее, чем неизвестность.

- О, нет, здесь вы ошибаетесь, - улыбнулся граф уголками губ. – Напротив, нет ничего тяжелее, чем полная определенность. В таком случае у вас совсем не остается простора для возможностей, Вам просто не остается выбора, даже если это только иллюзия выбора.

- Только иллюзия? Что вы имеете в виду?

- Не обращайте внимания. Это просто мысли вслух. Что же касается вашего вопроса, - продолжил граф Нораску, - будьте спокойны: в смерти нет ничего страшного, напротив, на определенном этапе она служит даже избавлением от жизненных тягот. Но смерть у каждого разная, и не бывает двух одинаковых, поверьте. Единственная неизменная особенность смерти это ее неизбежность. Но в вашем юном возрасте еще сложно это понять – понять свою конечность в этой форме – да и не стоит омрачать себе жизнь подобными мыслями.

- Но мне нужно понять. Чтобы я смог рассказать об этом другим потом. Я журналист.

- Неужели вы думаете, что люди станут вас слушать?

- Почему нет?

- Потому что никто не сумеет объяснить человеку то, чего тот сам не хочет понять.

- Но ведь я же вижу все это! Я был на том кладбище, видел призраков, видел вас самого в форме призрака, а теперь вы стоите со мной рядом, живой и настоящий. Разве этого мало?

- Этого достаточно, чтобы самому поверить в смерть. И даже в другие, более невероятные вещи, - согласился Нораску, - но попробуйте-ка объяснить это все другим людям, не видевшим ни меня, ни призраков, ни этого замка. Рассказывать прямо вы не осмелитесь, иначе вас сочтут сумасшедшим, а в общие фразы без доказательств никто не поверит. Вы так и останетесь наедине со своим «пониманием» и не сможете жить спокойно, потому что только незнание дает силы и смелость жить. Не спрашивайте меня о смерти, лучше пойдемте, я покажу вам замок. Вы ведь за этим сюда пришли.

С этими словами граф Нораску жестом пригласил Кристофа следовать за ним.

Они прошли сквозь арку, в которой изначально появился обретший тело Нораску, и пошли по широкому коридору, освещенному десятками свечей, бросающих их с графом тени на стены в таком количестве, словно здесь шла целая армия.

 

Они не сразу попали в обещанную лабораторию. Сначала коридор привел их в небольшой, но богато украшенный зал, у дальней стены которого стоял старинный музыкальный инструмент, напоминающий современный орган. Из его недр рождались то лирические и приглушенные, почти мурлыкающие, перекаты, то вдруг напряженные, наполненные пронзительной энергией звуки. Они сливались в густую, многотональную мелодию, которая переполняла зал и опустошала сердце. Музыка не была очень громкой, но в то же время она была оглушительна, словно мощный водопад, ныряя в который вдруг чувствуешь себя отрезанным от целого мира.

Играла молодая женщина. Ее кроваво-красное платье выделялось ярким пятном на холодном сером фоне каменных стен и намертво приковывало к себе взгляд. Резкие движения рук контрастировали с безупречно ровной, почти неподвижной осанкой. Шея была открыта, черные блестящие волосы собраны в высокую прическу, глаза, такие же зеленые, как у графа, устремлены куда-то вдаль, далеко за пределы этой комнаты.

Закончив играть, девушка поднялась со стула и подошла к графу. Когда она встала рядом с ним, у Криса не осталось сомнений в том, что это могла быть только его дочь или сестра. Она часто дышала, разгоряченная игрой, но ее лицо изменилось и стало теперь более юным и очень нежным. Кристоф забыл, зачем пришел.

- Это Юлия, моя дочь, - представил девушку граф Нораску: Юлия, это наш гость, господин Лози.

Девушка молча склонилась в реверансе, но Кристоф заметил, как ее кротко опущенные веки на миг взметнулись вверх, открыв ему живой любопытный взгляд.

- Пойдемте, моя лаборатория совсем рядом, - обратился хозяин замка к Кристофу.

Юноше встреча с Юлией показалась слишком короткой, и потому он очень неохотно последовал за графом. Тот, заметив это, незаметно ухмыльнулся.

Лаборатория походила на старый заброшенный музей: все свободное место было заставлено разношерстными предметами, даже для половины из которых Крис не мог угадать применения. Он задал несколько вопросов, посмотрел на размытые снимки, которые лишь отдаленно напоминали фотографии, удивился некоторым любопытным находкам графа, похвалил его эксперименты в ботанике, которые позволили его людям выращивать растения в плохо освещенных подвалах. Но профессиональное чутье подсказывало ему, что история самого графа может оказаться гораздо интереснее, чем все его изобретения. Нужно было только найти способ выведать ее у загадочного владельца подземного замка. Кроме того, Кристоф был не прочь больше узнать про Юлию.

- Граф, расскажите мне о вашей семье, - попросил Кристоф.

- Спросите точнее, - предложил граф.

- Ах да, я забыл… Скажите, Юлия Ваша единственная дочь?

Граф слегка поджал губы и ответил лишь спустя несколько тяжелых секунд.

- Нет. У меня много детей.

- Почему Вы сказали об этом с такой печалью?

- Потому что им всем досталось в наследство мое бессмертие.

- А много их?

- Семнадцать.

- О! – не смог сдержать удивления Крис: То есть те призраки наверху…

- Да, это все мои дети и внуки, прямые потомки, унаследовавшие мой грех и мое бессмертие.

- То есть бессмертие – это ваш грех? – Кристоф осторожно переводил разговор в интересовавшее его русло.

- Это расплата за мою ярость.

- Что же вы сделали?

- Я убил монаха, после того, как он не смог спасти от чумы моего сына. Моя жена, Каролина, в отчаянии бросилась с башни. Я винил монаха в их кончине. Я приказал пытать его, а затем сжег его на костре.

Кристоф сглотнул, не осмелившись задать следующий вопрос, но граф продолжил свой рассказ сам.

- Умирая, он проклял меня и весь мой род. После этого на моей шее появился знак. Тогда я не придал значения его словам. Я потерял семью, и моя судьба меня не интересовала.  Но проходили годы, а я оставался все так же молод. Не старели и мои внебрачные дети, хотя их матери давно остыли в своих могилах. С каждым новым ребенком проклятие становилось сильнее и все больше терзало меня. Я стал чувствовать холод каждого сердца, которое не смогло вовремя остановиться по моей вине. Чтобы не дать проклятию разрастаться дальше, я приказал построить под землей этот замок и скрылся здесь со своими детьми. Я поставил надгробия, чтобы нам не докучали любопытные взгляды, а проклятие сделало все остальное: за долгие годы оно наполнило эту землю страхом и тьмой.

- Что же теперь поменялось? – решил осторожно уточнить для себя Кристоф: Почему вы меня пригласили?

- За семьсот лет можно многое переосмыслить, - уклончиво ответил Нораску.

- И все же, в чем причина?

- Я скучаю за Вальтером, - честно признался он.

- Это ваш сын, который тогда умер?

- Да. Теперь я понимаю, что монах не был виноват ни в его смерти, ни в смерти Каролины. Но тогда меня ослепило отчаяние, и за это я ношу отметку, из-за которой до сих пор не могу снова встретиться с ними, - горько добавил граф.

- Сожалею, - тихо произнес Кристоф, - наверное, ужасно понимать, что смерть никогда не явится за тобой, после того, как она забрала тех, кого любишь.

- Это не так, - внезапно возразил ему граф.

- То есть?

- Я этого не говорил. Вы неверно меня поняли.

- В смысле? Ведь они умерли по-настоящему?

- Нет, не об этом.

- О чем же тогда?

- Что смерть не явится.

- Но вы ведь сами сказали мне там, наверху…, - начал спорить Крис и замолк, так как понял, что он уже запутался в сложной истории графа.

- Нет, господин Лози. Вы просто неправильно меня поняли. Когда я говорил о смерти и о том, что она отказалась от нас, я имел в виду прошлое, а не будущее, - терпеливо пояснил граф Нораску.

- Как? Вы же сказали, что для вас и времени нет.

- Да, летоисчисление для нас не играет роли. Но я не говорил о будущем, - снова мягко уточнил граф. Уже не впервые Кристофу показалось,  что его собеседник на что-то настойчиво намекает.

- Я Вас не понимаю! Скажите же прямо, что вы имеете в виду.

- Не могу. Я связан проклятием. Вы сами должны понять.

- Что же я должен понять?

- В чем разница между прошлым и будущим.

Кристоф сначала опешил от такого вопроса. Прежде чем ответить, он на минуту задумался.

- Ну… Будущее можно изменить.

- Прекрасная мысль! Подумайте над этим. А теперь, не хотите ли вы сами сделать картинку при помощи моего аппарата? – неожиданно прервал свою исповедь граф.

- Ох, даже не знаю…, - расстроенно протянул Крис: А можно?

- Конечно. Я покажу, как, - с этими словами граф открыл маленькую дверцу и вставил туда небольшую, толстую на вид картонку, покрутил какое-то колесико, потом начал на крючок. Что-то щелкнуло, закрутилось, он указал Кристофу на большой рычажок и попросил потянуть его вниз, а сам встал перед агрегатом, который больше напоминал огромную вычислительную машину, чем фотоаппарат. Он не только запечатлел снимок, но и мгновенно перенес его на картон и выдал из своих недр, темно-серую, смазанную фотографию, на которой почти невозможно было что-либо разобрать.

- Возьмите картинку себе и спрячьте в карман, - посоветовал граф: Скоро появится изображение. Тем временем, если вы не возражаете, я могу показать вам другие залы.

Кристоф с радостью согласился на это предложение, намереваясь по пути продолжить свой расспрос. Еще он подумал о том, что было бы неплохо снова увидеть Юлию. Но его надежды не оправдались. Девушка как сквозь землю провалилась, если это возможно, когда ты и так уже под землей. Ну а сам граф увлекся описанием устройства замка, а попытки Криса снова продолжить прерванный разговор умело игнорировал. Юноше стало скучно: он вдруг почувствовал себя на унылой экскурсии по обветшалому замку, в котором для него не было ровным счетом ничего интересного.

Он опустил руки в карманы и неожиданно для себя наткнулся на фотографию, которую сам же туда и положил, еще находясь в лаборатории. Он машинально достал снимок и попытался его разглядеть.

На фото был изображен граф Нораску. Четче всего были видны его глаза, которые находились в самом центре фотографии. В жизни взгляд графа всегда был сдержанным и мягким, но на фото выражение его глаз неожиданно укололо Кристофа пронзительной смесью мольбы и надежды. На что же надеялся граф и о чем он не решался просить Кристофа вслух? Юноша бросил взгляд на своего собеседника, но тот словно бы и не заметил его, продолжая увлеченно показывать подземную оранжерею лекарственных трав. Поняв, что ответа он не получит, Кристоф разочарованно вернулся к изучению снимка.

На кадре граф был изображен почти в полный рост, в руках у него что-то было. Юноша не помнил, чтобы во время сьемки граф что-то держал, но возможно тогда его отвлек шум работающего аппарата. Предмет был прямоугольным и напоминал старинный документ с вензелями. Кристоф стал внимательно вглядываться в тусклое изображение и после долгих попыток он сумел прочесть одно слово, которое раскрыло ему весь смысл намеков графа: Indulgenzia. Так вот в чем для него разница между прошлым и будущим! Граф молил об отпущении грехов. Он просил снять с него проклятие.

- Граф, ведь ваше проклятие можно снять? – воскликнул Крис, сам не понимая, вопрос это или утверждение.

Граф оборвал свою речь и с очень серьезным видом повернулся к нему.

- Можно, - коротко подтвердил он.

- Что же вы не сказали? – опешил Кристоф.

- Я не имел права. Вы должны были сами меня об этом спросить. Я и так зашел слишком далеко, дав вам снимок в надежде, что вы поймете.

- Вы просто эталон сдержанности! Как можно проявлять терпение, когда дело касается такого вопроса?

- Однажды я сильно поплатился за то, что не проявил нужного терпения.

- Но как снять ваше проклятие? Вы знаете?

- Хорошо подумайте, прежде чем задать мне этот вопрос. Ответить на него я смогу, но для вас это становится опасно.

- Говорите. Мне важно знать, - в Кристофе снова проснулся профессиональный азарт.

- Хорошо, - согласился граф и продолжил: Если только два способа избавиться от проклятия. Кто-то другой должен добровольно взять на себя мой грех и мое бессмертие. Или же кто-то должен умереть, чтобы в загробном мире найти душу убитого мною монаха и умолять его простить меня.

- А разве вы не можете отделиться, чтобы найти его?

- К сожалению, для моей души закрыты те двери, за которыми живет его душа. Я пробовал, но был не в силах пробраться к нему.

- То есть вам нужно найти обычного смертного человека, который умрет и найдет этого монаха? Не так и сложно, учитывая, что большинство людей все равно смертны…, - задумчиво поднял брови Крис.

- За семьсот лет вы первый смертный на моем пути. Мне некого было просить, - развел руками граф.

- То есть я должен …, - у юноши загорелись глаза от страха и изумления перед возложенной на него миссией.

- Не будьте безумны, господин Лози: вы ровным счетом ничего не должны, - оборвал его граф: Но если вы проживете свою жизнь достойно и если смерть не сотрет вам память….если для вас откроют те двери и если после смерти вы вспомните обо мне… и если найдете монаха…

- Как много разных «если».

- Да, это так. Шансы невелики, я знаю.

- Вы будете ждать моей смерти.

- Всю вашу жизнь я буду желать вам самой прекрасной смерти из всех возможных, - с надеждой и достоинством ответил граф, - и пусть она сохранит ясным ваш разум.

- Звучит, как заупокойная молитва.

- Я не хотел вас обидеть. Поверьте, в моем положении это самое искреннее пожелание.

- Пожалуй, - задумчиво ответил Кристоф. В его голове стали крутиться разные мысли о таинстве смерти, о переходе в другой мир, о словах графа и его собственных домыслах. Эта тема была крайне интересна для юноши, и его разъедало  непреодолимое нетерпение знать больше, которое уже не ограничивалось одним только репортерским любопытством. Это чувство толкнуло его сделать шаг в могилу, несмотря на страх высоты, и теперь оно же подталкивало его сделать новый, еще более дерзкий поступок, чтобы увидеть и узнать то, о чем другие могли только догадываться. Он не заметил, как его начало трясти от возбуждения, когда он пришел к мысли о том, что можно попробовать обмануть смерть. Он знал много случаев, связанных с клинической смертью, и теперь глядя на подземный сад лекарственных ядовитых трав, думал о том, что сможет одним махом помочь графу и удовлетворить свое любопытство. Свои мысли он сбивчиво высказал вслух.

- Осторожнее, господин Лози, вы стоите на краю безумия, раз такие мысли приходят вам в голову, - обеспокоенно промолвил  граф Нораску: Смерть не обманешь.

- Разве не этим вы заняты последние семьсот лет?

- Я попытался обмануть ее и теперь застрял между двух миров.

- Возможно, новая попытка поможет вам выбраться? Вы говорили, что прекрасно разбираетесь в ядах. Сможете ли вы приготовить такое питье, которое остановит мне сердце, а потом снова запустит его. Так, чтобы я умер не навсегда, а только на пару минут.

- Это выполнимо, но не одним питьем, - задумался граф: Потребуется яд и противоядие. Нужно очень точно рассчитать дозу и время приема. И все равно риск будет очень велик.

- Я готов рискнуть.

- Зачем вам это?

- Я хочу узнать то, зачем прыгнул в могилу. Вы не можете мне рассказать, тогда я хочу увидеть все сам.

- Вы стали одержимы вашей идеей, Кристоф. Будьте осторожны. Но я готов вам помочь, чтобы вы помогли мне. Нужно все тщательно спланировать.

 

Граф выбрал нужные травы, и они вернулись в лабораторию. Подготовка была очень долгой и вдумчивой. Граф варил зелье, сверялся с книгами, проводил на бумаге какие-то расчеты и снова возвращался к своим склянкам. В конце концов, все было готово для страшного эксперимента.

- Вы уверены в своем решении? – спросил хозяин замка, подавая Кристофу питье.

- Да.

- Должен вас предупредить, что вначале будет невыносимо больно. Это самое страшное. Вы должны дать мне знак, когда почувствуете в своем теле холод. Это будет означать, что яд подействовал достаточно сильно для того, чтобы душа смогла отделиться от тела. Я дам вам минуту и затем введу противоядие. Если сердце не запустится сразу, я дам двойную дозу. Но это может отразиться на вашей дальнейшей жизни. Готовы ли вы рискнуть?

- Да, я не отступлю. Хватит ли мне времени, чтобы увидеть смерть и найти вашего монаха?

- На той стороне время бежит иначе. Вы успеете соскучиться, прежде чем я верну вас обратно.

- Ну что ж. Тогда приступим…, - бесцветно сказал Кристоф.

Он сел в мягкое кресло, любезно предложенное ему графом, и поднес к губам бокал с ядом. Еще не успев прикоснуться к нему губами, он почувствовал, как сердце его холодеет. А что, если граф ошибся в своих расчетах? Тогда он умрет. Но ведь граф поклялся, что сохранит ему жизнь, а Кристоф ему доверял.

Отогнав лишние мысли, юноша хладнокровно выпил отравленное вино. Поначалу он ничего не почувствовал, затем появилось легкое покалывание в желудке. Долгое время ничего не менялось, и Кристоф подумал, что вполне сможет выдержать подобную боль. Но затем его тело сковал жуткий спазм, буквально вывернув его наизнанку. Спазм отступил, но через минуту вернулся с удвоенной силой. Кристоф почувствовал, что тело его немеет. Он все ждал появления холода, но вместо этого его било в жестокой лихорадке.

- Граф, мне слишком больно. Помоги!

- Сейчас нельзя. Терпи, - холодно ответил он.

- Нет, не могу. Слишком больно. Дай противоядие!

- Еще рано.

- Дай мне противоядие! Я передумал. Я не хочу умирать.

- Нет. Слишком рано, - граф был непреклонен.

Кристоф задыхался от обжигающих приступов боли и с ужасом понимал, какое безумие он совершил, отдав себя в руки этого безжалостного человека. Ведь он, не моргнув глазом, убил монаха. Что мешало ему сделать то же самое с Кристофом?

- Если вы не дадите лекарство, я не пойду искать монаха!

- Кристоф, вам сейчас тяжело. Терпите. Постарайтесь сохранить ясность сознания.

- Да, хорошо. Мне уже холодно, дайте противоядие!

- Нет. Рано.

Кристоф снова взмолился о помощи, но граф Нораску был непреклонен. С отчаянием юноша понял, что граф его предал, и теперь он остался наедине со своей участью. Он должен помочь себе сам. Он попытался встать, чтобы взять бокал с противоядием, но бессильно растянулся на полу. Внезапно его тело стало дряхлеть и рассыпаться. Вот уже ноги почти до колен превратились в прах. Его безжалостно пожирало что-то страшное.

- Что происходит? Где мои ноги?

- Вам только кажется, ваши ноги на месте.

- Нет. Разве вы не видите: меня кто-то жрет!

- Это галлюцинации. Вы целы.

- Дайте противоядие!

- Нет!

Кристоф снова и снова кричал о помощи. Его трясла агония и, уже теряя сознание, он растерянно и удивленно поглядел на своего убийцу: Как мог граф мечтать о смерти? Ведь бессмертие это истинное благо, которого он не сумел оценить. И тут его затухающий обезумевший от страха разум нашел способ спастись.

- Граф! – из последних сил крикнул он: Граф, я забираю твой грех! Отдай мне свое бессмертие.

- Ты стал безумен…, - услышал он в ответ: Это твой добровольный выбор?

- Да, - с отчаянным выходом прошептал умирающий. Он боялся не успеть спасти себя и навсегда провалиться в ночь.

Но уже через мгновение боль отступила. С глаз спала кровавая пелена, и Кристоф снова увидел свои ноги и почувствовал, что тело опять принадлежит ему. Он встал с улыбкой, не веря своему спасению. Он стряхивал с ног эту ужасную, мерзкую пыль, но она сыпалась и сыпалась. Кристоф удивленно поднял глаза и увидел, что теперь в прах превращается сам граф.

- Живи с миром, - безмолвно прошептали его губы, прежде, чем лицо его навсегда растворилось. Вместе с графом стал рассыпаться и замок. Кристоф выскочил за дверь и что есть силы, помчался по коридору к выходу из могилы.  За его спиной глухо и зловеще рушились стены. Один из камней больно ударил его по затылку. Кристоф успел ухватиться за веревку и сам не понял, как поднялся наверх. Жуткая пыль преследовала его по пятам, лезла в глаза и нос, и Кристоф боялся, что сделав еще один вдох, он задохнется. Он выбрался на поверхность и в изнеможении рухнул наземь.

 

Беззвездное небо постепенно светлело, и вскоре на землю опрокинулись первые утренние лучи. Они осветили лежащего в траве человека. Его веки подрагивали во сне, но вот в воздухе послышалось пение соловья – впервые за много лет – и человек проснулся. Он встал, отряхнулся и осторожно потрогал огромную кровоточащую рану на голове. Юноша осмотрелся по сторонам. Вокруг него стелилось море зеленой травы без единого камня. Где он мог так сильно пораниться? Телефон был на месте, деньги тоже. Так и не вспомнив ответ, он молча поплелся на поиски своей машины.

Каково же было его удивление, когда он нашел свой старенький «БМВ» с разбитым лобовым стеклом, сквозь которое проросла молодая березка…


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,67 из 5)
Загрузка...